Страница:
– Полагаю, там было больше пяти подводных туннелей, – ответил Хатч. – Или, кто знает, какой-нибудь трюк с гидравликой.
– Вне всяких сомнений. Но я имею в виду вовсе не это. Видите ли, мы зациклились на Водяном Колодце. А теперь я понял, что наш противник – вовсе не он.
Малин вопросительно поднял брови, и капитан посмотрел прямо на него. Трубка была зажата в кулаке, глаза ярко поблёскивали.
– Нет, не Колодец. А человек. Макаллан, архитектор. Он постоянно оказывается на шаг впереди. Он предвидел наши действия и действия тех, что были до нас.
Поставив стакан на покрытый фетром стол, он подошёл к стене и откинул деревянную панель, открывая взору маленький сейф. Как только он нажал на клавиатуре несколько кнопок, дверца сейфа отворилась. Протянув руку, Найдельман вытащил оттуда что-то, а затем повернулся и выложил это перед доктором. Предмет оказался переплетённой в кожу книгой в четверть листа; книга Макаллана, «Духовные строения». Капитан с превеликой осторожностью приоткрыл её, поглаживая длинными пальцами. На полях рядом с отпечатанными колонками текста виднелись аккуратные мелкие буквы, написанные от руки – светло-коричневые, чуть ли не точь-в-точь акварельная краска. Буквы, строчка за строчкой, время от времени прерываемые некрупными, искусными механическими зарисовками различных стыков, арок, подтяжек и деревянных ряжей.
Найдельман похлопал по странице.
– Если Колодец – танк Макаллана, тогда это – слабое звено, под которое мы можем протолкнуть лезвие. Совсем скоро мы расшифруем вторую часть кода – и вместе с ней получим ключ к сокровищам.
– А почему, собственно, вы так уверены, что в журнале содержится ключ к Колодцу? – спросил Хатч.
– Да потому, что остальное не имеет смысла. Зачем ещё стал бы он вести секретный журнал, мало того, что зашифрованный, так ещё и написанный невидимыми чернилами? Следует помнить одну простую вещь – Рэд-Нед Окхэм хотел, чтобы Макаллан создал для сокровищ неуязвимую крепость. Такую, которая не просто противостоит грабителям, но и подвергает их физической опасности утонуть, оказаться раздавленным или ещё какой-нибудь. Но когда вы создаёте бомбу, вы первым делом думаете о том, как её обезопасить. А потому Макаллану требовалось сделать тайный ход для самого Окхэма – быть может, тайный туннель, или способ обойти ловушки. Этот вариант отвечает аргументам на то, что Макаллан предпочёл бы сделать об этом запись.
Найдельман ровно посмотрел на гостя и продолжил.
– Но журнал содержит больше, чем просто ключ к Колодцу. Журнал – наше окно в душу этого человека. Человека, которого мы обязаны победить.
Тон голоса Найдельмана был тот же, что Малину довелось услышать раньше, сегодня днём: низкий, странным образом действенный.
Хатч склонился над книгой, вдыхая запах плесени, кожи, пыли и сухой гнили.
– Одно меня удивляет, – сказал он. – А именно, сам факт – архитектора взяли в плен и заставили работать на пиратов на заброшенном острове, и у него ещё хватило смелости, чтобы вести тайный журнал.
Найдельман медленно кивнул.
– Да, малодушный человек так бы не поступил. Быть может, он хотел оставить запись потомкам, чтобы они узнали о его самом гениальном творении. Думаю, едва ли можно сказать в точности, что им двигало – ведь, в сущности, он и сам по себе был таинственным человеком. В его биографии имеется пробел в три года, после того, как он оставил Кембридж, и на это время он словно испарился. А его личная жизнь – вся, целиком – так и осталась загадкой. Только посмотрите на посвящение!
Капитан осторожно перевернул титульный лист и развернул книгу, чтобы Хатч мог прочесть.
И, закрыв книгу, добавил:
– И во всём остальном – точно так же.
– Мне стыдно признать – пока я не встретился с вами, ничего о нём не слышал, – заметил Хатч.
– Так же, как и большинство. Но в своё время он был выдающимся провидцем, истинным сыном Возрождения. Родился в 1657-м – внебрачный сын графа, но к нему хорошо относились. Подобно Мильтону, он утверждал, что прочёл все книги – до единой – опубликованные до того времени на английском, латыни и греческом. Изучал право в Кембридже, его готовили к епархии, но потом он, очевидно, тайно переметнулся в католики. Макаллан обратил внимание на искусства, физику и математику. Ко всему прочему, он был выдающимся атлетом – говорили, архитектор мог перебросить монетку через свод самого большого из своих соборов.
Найдельман выпрямился и, вернувшись к сейфу, положил том обратно.
– И интерес к гидравлике, похоже, пронизывает все его работы. В этой книге он описывает гениальную систему водопровода и откачки, для водоснабжения кафедрального собора в Хаундсбьюри. А ещё он сделал набросок системы шлюзов на Канале Сиверн. Её так и не построили – в то время идея казалась безумной – но Магнусен смоделировала систему и полагает, она бы работала.
– Неужели Окхэм намеренно искал его?
Найдельман улыбнулся.
– Возникает искушение так думать, правда? Но – едва ли! Вероятно, это одна из тех роковых случайностей истории.
Хатч кивком указал на сейф.
– А как случилось, что вы наткнулись на этот том? Тоже совпадение?
Капитан улыбнулся ещё шире.
– Нет, не совсем. Тогда я только начал собирать информацию о сокровищах острова Рэгид и покопался в биографии Окхэма. Знаете, когда его главный корабль был найден дрейфующим и брошенным, а вся команда погибла, судно отбуксировали в Плимут и всё имущество пустили с молотка. В лондонском архиве мы сумели добыть список вещей с того аукциона – и там было перечислено всё содержимое рундука с книгами капитана. Окхэм был образованным человеком – полагаю, то была его личная библиотека. Одна из книг, «Духовные строения», сразу привлекла внимание: среди морских карт, французского порно и работ по навигации она стояла особняком. Поиски заняли три года, неоднократно прерывались, но в конце концов мы сумели выйти на этот том. Он очутился в куче гниющих книг в подвале полуразвалившейся церквушки в Гленфаркилле – в Шотландии.
Найдельман придвинулся к камину и продолжил низким голосом, словно во сне.
– Мне никогда не забыть, как я впервые раскрыл эту книгу и понял, что грязь на полях – ни что иное, как «белые» чернила, только сейчас проявившиеся от порчи временем и гнилью. В тот миг я знал – знал – что Водяной Колодец и его сокровища станут моими.
Он умолк. Его трубка погасла, и лишь умирающие угли камина отбрасывали колеблющийся свет на тёмную комнату.
21
22
– Вне всяких сомнений. Но я имею в виду вовсе не это. Видите ли, мы зациклились на Водяном Колодце. А теперь я понял, что наш противник – вовсе не он.
Малин вопросительно поднял брови, и капитан посмотрел прямо на него. Трубка была зажата в кулаке, глаза ярко поблёскивали.
– Нет, не Колодец. А человек. Макаллан, архитектор. Он постоянно оказывается на шаг впереди. Он предвидел наши действия и действия тех, что были до нас.
Поставив стакан на покрытый фетром стол, он подошёл к стене и откинул деревянную панель, открывая взору маленький сейф. Как только он нажал на клавиатуре несколько кнопок, дверца сейфа отворилась. Протянув руку, Найдельман вытащил оттуда что-то, а затем повернулся и выложил это перед доктором. Предмет оказался переплетённой в кожу книгой в четверть листа; книга Макаллана, «Духовные строения». Капитан с превеликой осторожностью приоткрыл её, поглаживая длинными пальцами. На полях рядом с отпечатанными колонками текста виднелись аккуратные мелкие буквы, написанные от руки – светло-коричневые, чуть ли не точь-в-точь акварельная краска. Буквы, строчка за строчкой, время от времени прерываемые некрупными, искусными механическими зарисовками различных стыков, арок, подтяжек и деревянных ряжей.
Найдельман похлопал по странице.
– Если Колодец – танк Макаллана, тогда это – слабое звено, под которое мы можем протолкнуть лезвие. Совсем скоро мы расшифруем вторую часть кода – и вместе с ней получим ключ к сокровищам.
– А почему, собственно, вы так уверены, что в журнале содержится ключ к Колодцу? – спросил Хатч.
– Да потому, что остальное не имеет смысла. Зачем ещё стал бы он вести секретный журнал, мало того, что зашифрованный, так ещё и написанный невидимыми чернилами? Следует помнить одну простую вещь – Рэд-Нед Окхэм хотел, чтобы Макаллан создал для сокровищ неуязвимую крепость. Такую, которая не просто противостоит грабителям, но и подвергает их физической опасности утонуть, оказаться раздавленным или ещё какой-нибудь. Но когда вы создаёте бомбу, вы первым делом думаете о том, как её обезопасить. А потому Макаллану требовалось сделать тайный ход для самого Окхэма – быть может, тайный туннель, или способ обойти ловушки. Этот вариант отвечает аргументам на то, что Макаллан предпочёл бы сделать об этом запись.
Найдельман ровно посмотрел на гостя и продолжил.
– Но журнал содержит больше, чем просто ключ к Колодцу. Журнал – наше окно в душу этого человека. Человека, которого мы обязаны победить.
Тон голоса Найдельмана был тот же, что Малину довелось услышать раньше, сегодня днём: низкий, странным образом действенный.
Хатч склонился над книгой, вдыхая запах плесени, кожи, пыли и сухой гнили.
– Одно меня удивляет, – сказал он. – А именно, сам факт – архитектора взяли в плен и заставили работать на пиратов на заброшенном острове, и у него ещё хватило смелости, чтобы вести тайный журнал.
Найдельман медленно кивнул.
– Да, малодушный человек так бы не поступил. Быть может, он хотел оставить запись потомкам, чтобы они узнали о его самом гениальном творении. Думаю, едва ли можно сказать в точности, что им двигало – ведь, в сущности, он и сам по себе был таинственным человеком. В его биографии имеется пробел в три года, после того, как он оставил Кембридж, и на это время он словно испарился. А его личная жизнь – вся, целиком – так и осталась загадкой. Только посмотрите на посвящение!
Капитан осторожно перевернул титульный лист и развернул книгу, чтобы Хатч мог прочесть.
With Gratefulle admiration– Мы проверили всё, что можно, но так и не смогли узнать, что это за Ета Онис, – продолжил Найдельман. – Его учительница? Доверенное лицо? Любовница?
For shewing the Way
The Author respectfully dedicates this humble Work
To Eta Onis[31]
И, закрыв книгу, добавил:
– И во всём остальном – точно так же.
– Мне стыдно признать – пока я не встретился с вами, ничего о нём не слышал, – заметил Хатч.
– Так же, как и большинство. Но в своё время он был выдающимся провидцем, истинным сыном Возрождения. Родился в 1657-м – внебрачный сын графа, но к нему хорошо относились. Подобно Мильтону, он утверждал, что прочёл все книги – до единой – опубликованные до того времени на английском, латыни и греческом. Изучал право в Кембридже, его готовили к епархии, но потом он, очевидно, тайно переметнулся в католики. Макаллан обратил внимание на искусства, физику и математику. Ко всему прочему, он был выдающимся атлетом – говорили, архитектор мог перебросить монетку через свод самого большого из своих соборов.
Найдельман выпрямился и, вернувшись к сейфу, положил том обратно.
– И интерес к гидравлике, похоже, пронизывает все его работы. В этой книге он описывает гениальную систему водопровода и откачки, для водоснабжения кафедрального собора в Хаундсбьюри. А ещё он сделал набросок системы шлюзов на Канале Сиверн. Её так и не построили – в то время идея казалась безумной – но Магнусен смоделировала систему и полагает, она бы работала.
– Неужели Окхэм намеренно искал его?
Найдельман улыбнулся.
– Возникает искушение так думать, правда? Но – едва ли! Вероятно, это одна из тех роковых случайностей истории.
Хатч кивком указал на сейф.
– А как случилось, что вы наткнулись на этот том? Тоже совпадение?
Капитан улыбнулся ещё шире.
– Нет, не совсем. Тогда я только начал собирать информацию о сокровищах острова Рэгид и покопался в биографии Окхэма. Знаете, когда его главный корабль был найден дрейфующим и брошенным, а вся команда погибла, судно отбуксировали в Плимут и всё имущество пустили с молотка. В лондонском архиве мы сумели добыть список вещей с того аукциона – и там было перечислено всё содержимое рундука с книгами капитана. Окхэм был образованным человеком – полагаю, то была его личная библиотека. Одна из книг, «Духовные строения», сразу привлекла внимание: среди морских карт, французского порно и работ по навигации она стояла особняком. Поиски заняли три года, неоднократно прерывались, но в конце концов мы сумели выйти на этот том. Он очутился в куче гниющих книг в подвале полуразвалившейся церквушки в Гленфаркилле – в Шотландии.
Найдельман придвинулся к камину и продолжил низким голосом, словно во сне.
– Мне никогда не забыть, как я впервые раскрыл эту книгу и понял, что грязь на полях – ни что иное, как «белые» чернила, только сейчас проявившиеся от порчи временем и гнилью. В тот миг я знал – знал – что Водяной Колодец и его сокровища станут моими.
Он умолк. Его трубка погасла, и лишь умирающие угли камина отбрасывали колеблющийся свет на тёмную комнату.
21
Керри Вопнер быстрым шагом направлялся по мощёной мостовой, насвистывая тему из «Звёздных войн». Время от времени он ненадолго останавливался, чтобы насмешливо фыркнуть насчёт встреченных витрин. Ничтожества, все до единого. Как тот хозяйственный магазин, «От берега к берегу», вон там – выставляет напоказ пыльные инструменты и садовые принадлежности, настолько старые, словно их сделали в доиндустриальную эпоху. Ну ясно же, ну совершенно ясно, что магазина с приличным софтом ближе, чем за триста миль, не найти! Не говоря уж о багелях – нужно пересечь минимум две границы штатов, прежде чем встретишь кого-нибудь, знающего значение этого проклятого слова.
Он резко остановился перед строгим белым зданием в викторианском стиле. Должно быть, это оно – пусть и похоже больше на старый дом, чем на почту. Большой американский флаг, повисший на крыльце, и табличка «Стормхавэн, МЕ 04564» на лужайке перед фасадом – намёк очевиден. Распахнув стеклянную дверь, Вопнер понял, что это и правда дом: сама почта заняла помещение в передней части, но сильный запах кухни выдал домашний очаг, что спрятался в глубине.
Керри осмотрел небольшое помещение, покачав головой при виде рядов древних почтовых ящиков и плакатов «Разыскивается» десятилетней давности. Потом его взгляд упал на большую деревянную стойку, на которой значилось: «РОЗА ПАУНДКУК, НАЧАЛЬНИЦА ПОЧТЫ». И, за дальним краем стойки восседала она сама – седая голова склонилась над вышивкой в виде четырёхмачтовой шхуны. Вопрен с удивлением обнаружил, что очереди нет и в помине – что он, фактически, единственный клиент.
– Звиняйте, – сказал Керри, приблизившись к стойке. – Это же почта, правильно?
– Да, правильно, – ответила Роза, затягивая последний стежок и откладывая пяльца на ручку кресла, прежде чем поднять взгляд.
Увидев Вопнера, она заметно вздрогнула.
– О, госпо… – сказала было она, непроизвольно поднося руку к подбородку, словно опасаясь, что всклокоченная бородка программиста – явление заразное.
– Это хорошо, потому что я жду важной посылки с курьером, понимаете? – пояснил Вопнер, искоса глядя на неё через стойку. – Кареты возят посылки в эти места, ведь правда?
– О! – повторила Роза Паундкук, поднимаясь с кресла-качалки и сбивая пяльцы набекрень. – У вас есть имя, то есть, хотела сказать, будьте добры, пожалуйста, скажите, как вас зовут?
Вопнер издал короткий носовой смешок.
– Есть – Вопнер. Керри Вопнер.
– Вопнер? – переспросила она и стала рыться в картотеке среди жёлтых бланков. – У-о-п-п-…
– Нет, нет. Вопнер. Не у. С одной п, – раздражённо откликнулся он.
– Ясно, – ответила Роза.
К тому времени, как она нашла нужный бланк, краска с её лица сошла.
– Подождите минутку, – сказала начальница почты и, бросив ещё один ошарашенный взгляд на программиста, скрылась за задней дверью.
Вопнер прислонился спиной к стойке и снова засвистел. Стеклянная дверь протестующе скрипнула. Подняв взгляд, программист увидел высокого тощего мужчину, осторожно закрывающего её за собой. Мужчина повернулся, и его вид моментально напомнил Вопнеру Авраама Линкольна: сухопарый, с ввалившимися глазами, гибкий. Из-под простого чёрного костюма торчал церковный воротничок, а в руке он сжимал небольшую пачку писем. Вопнер моментально отвёл глаза в сторону, но – увы – слишком поздно: взгляды успели встретиться, и он с тревогой понял, что человек уже направляется к нему. Вопнер никогда не встречался со священниками, тем более не разговаривал с ними – и не имел ни малейшего намерения начинать сейчас. Он торопливо зарылся в стопку почтовых каталогов рядом и принялся внимательно читать о новой серии лоскутных одеял амишей[32].
– Здравствуйте, – услышал Керри обращение к себе.
Нехотя повернувшись, Вопнер обнаружил, что священник уже стоит за спиной, протягивая руку – и тонкая улыбка морщинит измождённое лицо.
– Ага, привет, – ответил программист, легонько пожимая руку и снова возвращаясь к каталогу.
– Меня зовут Вуди Клэй, – произнёс мужчина.
– Угу, – отозвался Вопнер, не поднимая глаз.
– А вы, должно быть, работаете в «Талассе», – продолжил Клэй, устраиваясь у стойки бок о бок с Вопнером.
– Да, правильно, конечно, – подтвердил Вопнер, перелистывая страницы, рассчитывая отвлечь внимание, и на один шаг отодвигаясь от незнакомца.
– Не возражаете, если я задам вам вопрос?
– Да пожалуйста, – сказал Вопнер, продолжая читать; он и представления не имел, что в мире может быть столько разных видов одеял.
– Вы правда надеетесь откопать целую гору золота?
Вопнер взглянул на священника.
– Ну нет, блин, только прикидываемся, – ответил он. Мужчина не улыбнулся. – Конечно, надеемся. А почему нет?
– Почему нет? А разве вопрос не должен звучать так: зачем?
Что-то в тоне священника смутило Вопнера.
– Чё значит – зачем? Это ж два миллиарда долларов.
– Два миллиарда долларов, – повторил тот, на мгновение ошеломлённый. А затем кивнул, будто подтвердив для себя что-то такое, о чём уже подозревал. – Значит, ваша цель – лишь деньги. И никакой другой причины нет.
Вопнер рассмеялся.
– Лишь деньги? Неужели нужна причина получше? Надо быть реалистом. Я имею в виду – вы же не с Матерью Терезой разговариваете, чёрт возьми! – воскликнул он.
И вдруг вспомнил церковный воротничок.
– Ой, простите, – добавил он, несколько смутившись. – Я не имел в виду, что вы священник и всё такое, я просто…
Мужчина невыразительно улыбнулся.
– Всё в порядке, я и раньше такое слышал. И я – не просто священник, а пастор конгрегационалистской церкви.
– Понятно, – сказал Вопнер. – Это нечто вроде секты, правильно?
– Неужели деньги настолько важны для вас? – спросил Клэй, ровно глядя на Вопнера. – В данных обстоятельствах, я хочу сказать.
Вопнер посмотрел ему в глаза.
– В каких таких обстоятельствах?
Занервничав, он бросил взгляд в недра почты. В любом случае, что задержало эту толстуху? За это время она могла пешком дойти до треклятого Бруклина!
Мужчина наклонился к нему.
– А чем вы занимаетесь в «Талассе»?
– Я специалист по компьютерам.
– Ага. Должно быть, это крайне интересно.
– Ну, да. Когда они работают.
При этих словах на лице мужчины возникло выражение участия.
– И всё работает как надо? Пожаловаться не на что?
Вопнер нахмурился.
– Нет, – сдержанно признался он.
– Ясно, – кивнув, ответил Клэй.
Вопнер опустил каталог на стойку.
– А почему вас это интересует, если не секрет? – с напускным безразличием спросил Вопнер.
– Просто так. Ничего важного, как бы то ни было. Кроме… – ответил священник и помедлил.
Вопнер слегка наклонил голову вперёд.
– В прошлом этот остров… он создавал сложности каждому, кто ступал на него ногой. Котлы взрывались. Механизмы отказывали безо всяких причин. Людей травмировало. Люди гибли.
Фыркнув, Вопнер на шаг отступил.
– Вы говорите о проклятии острова Рэгид, – сказал он. – Проклятый Камень и всё такое? Бычья какашка, простите мой ломаный французский.
Клэй вскинул брови.
– О, правда? Знаете, есть люди, которые провели здесь несколько больше времени – и они так не думают. А что касается камня, так он лежит в подвале моей церкви, всю последнюю сотню лет.
– Не может быть! – воскликнул Вопнер и разинул рот.
Клэй кивнул. Нависло молчание.
Священник склонился ближе и заговорщически понизил голос:
– Вы когда-нибудь задумывались, почему вокруг острова не расставлены верши?
– Верши? Те штуки, что рассыпаны по воде, куда ни глянь?
– Именно.
– Я и не заметил, что их там нет.
– В следующий раз, когда окажетесь там, обратите внимание, – сказал Клэй и заговорил ещё тише. – И у этого есть причина.
– Да?
– Это случилось около ста лет назад. Как я слышал, в то время здесь жил рыбак по имени Хирам Колкорд. Он частенько ставил плетёные ловушки вокруг острова Рэгид. Все твердили ему, чтобы он так не делал, но ловля была отменная, и он говорил, ему плевать на любые проклятия. Однажды, летним днём – кстати, похожим на сегодняшний – он ушёл в туман, чтобы поставить сети. Ближе к закату его лодка вернулась с приливом. Но на этот раз Хирама в ней не было. Ловушки прямо ломились от добычи, целая бочка живых омаров. Но Колкорда не было. Нашли его полусъеденный ланч на сиденье, нашли выпитую наполовину бутылку пива – словно он просто и внезапно испарился.
– Ну, упал за борт и утоп. И что?
– Нет, – продолжил Клэй. – В тот же вечер его брат отправился на остров – посмотреть, может Хирам каким-то образом оказался на берегу. И брат тоже не вернулся. На следующий день уже его лодка выплыла из тумана.
Вопнер сглотнул.
– Значит, они оба свалились за борт и потонули.
– Две недели спустя, – произнёс Клэй, – их тела выбросило на Бридс-Поинт. Один из тех местных, кто видел, что с ними произошло, сошёл с ума от ужаса. И ни один из остальных так никогда и не сказал, что именно они увидели. Никогда.
– А дальше? – несколько нервно спросил Вопнер.
– Говорили, что сокровище охраняет не только Колодец. Понимаете? Вы же слышали тот ужасный звук, который издаёт остров каждый раз, когда меняется течение. Говорят…
Из внутренних помещений дома донёсся шум. Появилась Роза с пакетом, зажатым под пухлой рукой.
– Простите, что так долго копалась, – задыхаясь, пояснила она. – Он оказался под кипой кормушек для птиц – для «От берега к берегу» – а Юстас сейчас в поле, знаете ли. Мне пришлось самой всё передвигать.
– Э, никаких проблем, спасибо, – ответил Вопнер, с благодарностью хватая пакет и стремительно шагая к двери.
– Прошу прощения, мистер! – сказала начальница почты.
Вопнер остановился как вкопанный, а затем нехотя обернулся, прижимая пакет к груди.
У женщины появился в руке жёлтый бланк извещения.
– Вы должны за него расписаться.
Не говоря ни слова, Вопнер сделал шаг вперёд и торопливо нацарапал закорючку. Затем, снова повернувшись, быстро вышел из помещения, позволив стеклянной двери с грохотом захлопнуться за спиной.
Оказавшись на улице, программист сделал глубокий вдох.
– А ну его ко всем чертям! – пробормотал он.
Святоша там или не святоша, он всё равно не вернётся на корабль, пока не убедится, что на этот раз заказ выполнен в точности. Вопнер принялся сражаться с небольшой коробочкой, сдирая наклейку – сначала осторожно, затем со всё большим энтузиазмом. Шов на пакете внезапно разъехался, и оттуда высыпались с дюжину статуэток для ролевых игр – волшебники и чародеи загремели на булыжниках у ног. Следом выпорхнула колода магических карт с пентаграммами, обратными молитвами и дьявольскими кружочками. С воплем и проклятьями Вопнер принялся всё это собирать.
Клэй показался в дверях почты и вновь аккуратно прикрыл её за собой. Он спустился с крыльца и вышел на тротуар, бросил долгий взгляд на пластиковые статуэтки и карты и, больше не сказав ни слова, стремительной поступью направился по улице.
Он резко остановился перед строгим белым зданием в викторианском стиле. Должно быть, это оно – пусть и похоже больше на старый дом, чем на почту. Большой американский флаг, повисший на крыльце, и табличка «Стормхавэн, МЕ 04564» на лужайке перед фасадом – намёк очевиден. Распахнув стеклянную дверь, Вопнер понял, что это и правда дом: сама почта заняла помещение в передней части, но сильный запах кухни выдал домашний очаг, что спрятался в глубине.
Керри осмотрел небольшое помещение, покачав головой при виде рядов древних почтовых ящиков и плакатов «Разыскивается» десятилетней давности. Потом его взгляд упал на большую деревянную стойку, на которой значилось: «РОЗА ПАУНДКУК, НАЧАЛЬНИЦА ПОЧТЫ». И, за дальним краем стойки восседала она сама – седая голова склонилась над вышивкой в виде четырёхмачтовой шхуны. Вопрен с удивлением обнаружил, что очереди нет и в помине – что он, фактически, единственный клиент.
– Звиняйте, – сказал Керри, приблизившись к стойке. – Это же почта, правильно?
– Да, правильно, – ответила Роза, затягивая последний стежок и откладывая пяльца на ручку кресла, прежде чем поднять взгляд.
Увидев Вопнера, она заметно вздрогнула.
– О, госпо… – сказала было она, непроизвольно поднося руку к подбородку, словно опасаясь, что всклокоченная бородка программиста – явление заразное.
– Это хорошо, потому что я жду важной посылки с курьером, понимаете? – пояснил Вопнер, искоса глядя на неё через стойку. – Кареты возят посылки в эти места, ведь правда?
– О! – повторила Роза Паундкук, поднимаясь с кресла-качалки и сбивая пяльцы набекрень. – У вас есть имя, то есть, хотела сказать, будьте добры, пожалуйста, скажите, как вас зовут?
Вопнер издал короткий носовой смешок.
– Есть – Вопнер. Керри Вопнер.
– Вопнер? – переспросила она и стала рыться в картотеке среди жёлтых бланков. – У-о-п-п-…
– Нет, нет. Вопнер. Не у. С одной п, – раздражённо откликнулся он.
– Ясно, – ответила Роза.
К тому времени, как она нашла нужный бланк, краска с её лица сошла.
– Подождите минутку, – сказала начальница почты и, бросив ещё один ошарашенный взгляд на программиста, скрылась за задней дверью.
Вопнер прислонился спиной к стойке и снова засвистел. Стеклянная дверь протестующе скрипнула. Подняв взгляд, программист увидел высокого тощего мужчину, осторожно закрывающего её за собой. Мужчина повернулся, и его вид моментально напомнил Вопнеру Авраама Линкольна: сухопарый, с ввалившимися глазами, гибкий. Из-под простого чёрного костюма торчал церковный воротничок, а в руке он сжимал небольшую пачку писем. Вопнер моментально отвёл глаза в сторону, но – увы – слишком поздно: взгляды успели встретиться, и он с тревогой понял, что человек уже направляется к нему. Вопнер никогда не встречался со священниками, тем более не разговаривал с ними – и не имел ни малейшего намерения начинать сейчас. Он торопливо зарылся в стопку почтовых каталогов рядом и принялся внимательно читать о новой серии лоскутных одеял амишей[32].
– Здравствуйте, – услышал Керри обращение к себе.
Нехотя повернувшись, Вопнер обнаружил, что священник уже стоит за спиной, протягивая руку – и тонкая улыбка морщинит измождённое лицо.
– Ага, привет, – ответил программист, легонько пожимая руку и снова возвращаясь к каталогу.
– Меня зовут Вуди Клэй, – произнёс мужчина.
– Угу, – отозвался Вопнер, не поднимая глаз.
– А вы, должно быть, работаете в «Талассе», – продолжил Клэй, устраиваясь у стойки бок о бок с Вопнером.
– Да, правильно, конечно, – подтвердил Вопнер, перелистывая страницы, рассчитывая отвлечь внимание, и на один шаг отодвигаясь от незнакомца.
– Не возражаете, если я задам вам вопрос?
– Да пожалуйста, – сказал Вопнер, продолжая читать; он и представления не имел, что в мире может быть столько разных видов одеял.
– Вы правда надеетесь откопать целую гору золота?
Вопнер взглянул на священника.
– Ну нет, блин, только прикидываемся, – ответил он. Мужчина не улыбнулся. – Конечно, надеемся. А почему нет?
– Почему нет? А разве вопрос не должен звучать так: зачем?
Что-то в тоне священника смутило Вопнера.
– Чё значит – зачем? Это ж два миллиарда долларов.
– Два миллиарда долларов, – повторил тот, на мгновение ошеломлённый. А затем кивнул, будто подтвердив для себя что-то такое, о чём уже подозревал. – Значит, ваша цель – лишь деньги. И никакой другой причины нет.
Вопнер рассмеялся.
– Лишь деньги? Неужели нужна причина получше? Надо быть реалистом. Я имею в виду – вы же не с Матерью Терезой разговариваете, чёрт возьми! – воскликнул он.
И вдруг вспомнил церковный воротничок.
– Ой, простите, – добавил он, несколько смутившись. – Я не имел в виду, что вы священник и всё такое, я просто…
Мужчина невыразительно улыбнулся.
– Всё в порядке, я и раньше такое слышал. И я – не просто священник, а пастор конгрегационалистской церкви.
– Понятно, – сказал Вопнер. – Это нечто вроде секты, правильно?
– Неужели деньги настолько важны для вас? – спросил Клэй, ровно глядя на Вопнера. – В данных обстоятельствах, я хочу сказать.
Вопнер посмотрел ему в глаза.
– В каких таких обстоятельствах?
Занервничав, он бросил взгляд в недра почты. В любом случае, что задержало эту толстуху? За это время она могла пешком дойти до треклятого Бруклина!
Мужчина наклонился к нему.
– А чем вы занимаетесь в «Талассе»?
– Я специалист по компьютерам.
– Ага. Должно быть, это крайне интересно.
– Ну, да. Когда они работают.
При этих словах на лице мужчины возникло выражение участия.
– И всё работает как надо? Пожаловаться не на что?
Вопнер нахмурился.
– Нет, – сдержанно признался он.
– Ясно, – кивнув, ответил Клэй.
Вопнер опустил каталог на стойку.
– А почему вас это интересует, если не секрет? – с напускным безразличием спросил Вопнер.
– Просто так. Ничего важного, как бы то ни было. Кроме… – ответил священник и помедлил.
Вопнер слегка наклонил голову вперёд.
– В прошлом этот остров… он создавал сложности каждому, кто ступал на него ногой. Котлы взрывались. Механизмы отказывали безо всяких причин. Людей травмировало. Люди гибли.
Фыркнув, Вопнер на шаг отступил.
– Вы говорите о проклятии острова Рэгид, – сказал он. – Проклятый Камень и всё такое? Бычья какашка, простите мой ломаный французский.
Клэй вскинул брови.
– О, правда? Знаете, есть люди, которые провели здесь несколько больше времени – и они так не думают. А что касается камня, так он лежит в подвале моей церкви, всю последнюю сотню лет.
– Не может быть! – воскликнул Вопнер и разинул рот.
Клэй кивнул. Нависло молчание.
Священник склонился ближе и заговорщически понизил голос:
– Вы когда-нибудь задумывались, почему вокруг острова не расставлены верши?
– Верши? Те штуки, что рассыпаны по воде, куда ни глянь?
– Именно.
– Я и не заметил, что их там нет.
– В следующий раз, когда окажетесь там, обратите внимание, – сказал Клэй и заговорил ещё тише. – И у этого есть причина.
– Да?
– Это случилось около ста лет назад. Как я слышал, в то время здесь жил рыбак по имени Хирам Колкорд. Он частенько ставил плетёные ловушки вокруг острова Рэгид. Все твердили ему, чтобы он так не делал, но ловля была отменная, и он говорил, ему плевать на любые проклятия. Однажды, летним днём – кстати, похожим на сегодняшний – он ушёл в туман, чтобы поставить сети. Ближе к закату его лодка вернулась с приливом. Но на этот раз Хирама в ней не было. Ловушки прямо ломились от добычи, целая бочка живых омаров. Но Колкорда не было. Нашли его полусъеденный ланч на сиденье, нашли выпитую наполовину бутылку пива – словно он просто и внезапно испарился.
– Ну, упал за борт и утоп. И что?
– Нет, – продолжил Клэй. – В тот же вечер его брат отправился на остров – посмотреть, может Хирам каким-то образом оказался на берегу. И брат тоже не вернулся. На следующий день уже его лодка выплыла из тумана.
Вопнер сглотнул.
– Значит, они оба свалились за борт и потонули.
– Две недели спустя, – произнёс Клэй, – их тела выбросило на Бридс-Поинт. Один из тех местных, кто видел, что с ними произошло, сошёл с ума от ужаса. И ни один из остальных так никогда и не сказал, что именно они увидели. Никогда.
– А дальше? – несколько нервно спросил Вопнер.
– Говорили, что сокровище охраняет не только Колодец. Понимаете? Вы же слышали тот ужасный звук, который издаёт остров каждый раз, когда меняется течение. Говорят…
Из внутренних помещений дома донёсся шум. Появилась Роза с пакетом, зажатым под пухлой рукой.
– Простите, что так долго копалась, – задыхаясь, пояснила она. – Он оказался под кипой кормушек для птиц – для «От берега к берегу» – а Юстас сейчас в поле, знаете ли. Мне пришлось самой всё передвигать.
– Э, никаких проблем, спасибо, – ответил Вопнер, с благодарностью хватая пакет и стремительно шагая к двери.
– Прошу прощения, мистер! – сказала начальница почты.
Вопнер остановился как вкопанный, а затем нехотя обернулся, прижимая пакет к груди.
У женщины появился в руке жёлтый бланк извещения.
– Вы должны за него расписаться.
Не говоря ни слова, Вопнер сделал шаг вперёд и торопливо нацарапал закорючку. Затем, снова повернувшись, быстро вышел из помещения, позволив стеклянной двери с грохотом захлопнуться за спиной.
Оказавшись на улице, программист сделал глубокий вдох.
– А ну его ко всем чертям! – пробормотал он.
Святоша там или не святоша, он всё равно не вернётся на корабль, пока не убедится, что на этот раз заказ выполнен в точности. Вопнер принялся сражаться с небольшой коробочкой, сдирая наклейку – сначала осторожно, затем со всё большим энтузиазмом. Шов на пакете внезапно разъехался, и оттуда высыпались с дюжину статуэток для ролевых игр – волшебники и чародеи загремели на булыжниках у ног. Следом выпорхнула колода магических карт с пентаграммами, обратными молитвами и дьявольскими кружочками. С воплем и проклятьями Вопнер принялся всё это собирать.
Клэй показался в дверях почты и вновь аккуратно прикрыл её за собой. Он спустился с крыльца и вышел на тротуар, бросил долгий взгляд на пластиковые статуэтки и карты и, больше не сказав ни слова, стремительной поступью направился по улице.
22
Следующий день оказался прохладным и влажным, но ближе к вечеру заморосил дождик и низкие облака стремительно понеслись по проясняющемуся небу. Завтра будет ясно и ветренно, – подумал Хатч, вышагивая по узенькой тропинке за Ортанком, огороженной жёлтой лентой. Каждодневная прогулка на вершину острова превратилась для него в привычный ритуал, завершающий день. Добравшись до возвышенности, он прошёлся по краю южных утёсов до тех пор, пока в поле зрения не попала команда Стритера, подводящая черту под сегодняшним днём работы над плотиной у берега.
Как всегда, Найдельман выступил с простым, но элегантным планом. Пока грузовой корабль мотался в Портленд за цементом и прочими стройматериалами, Бонтьер провела съёмку точных очертаний древней пиратской запруды, собирая образцы для археологического анализа. Затем ныряльщики поставили подводные бетонные опоры прямо над останками древнего фундамента. Следом пришла очередь стальных балок, что встроили в опоры. Хатч глазел на огромные брусья, что вертикально поднимались из воды через каждые десять футов, образуя неширокую дугу вокруг южной оконечности острова. С этого места, дающего хороший обзор, Малин увидел Стритера, сидящего в кабине плавучего крана, который расположился рядом с баржей сразу за рядом стальных брусьев. Со стрелы крана, покачиваясь, свесился массивный блок железобетона. Продолжая наблюдать, Хатч разглядел, как Стритер подводит бетонный параллелепипед ближе и опускает его в паз между двумя брусьями, после чего тот исчезает под водой. Как только блок оказывался где надо, двое аквалангистов снимали с него тросы – после чего Стритер проворно разворачивал кран к барже, на которой поджидали очередные бетонные блоки.
Проблеск рыжих волос; Хатч опознал в одном из рабочих на барже Донни Труита. Несмотря на проволочки с осушением Колодца, Найдельман нашёл для того работу, и Малин с удовольствием отметил, что Донни, кажется, работает весьма усердно и старательно.
Мотор плавучего крана взревел, когда Стритер вновь качнул его к полукругу брусьев, опуская новый блок бетона в нужное место рядом с предыдущим.
Хатч знал, что когда плотину возведут, она полностью отрежет от моря южную оконечность острова и все выходы подводных туннелей. И тогда Водяной Колодец и все связанные с ним затопленные туннели можно будет осушить – дамба будет сдерживать море в точности как пиратская плотина триста лет назад.
Раздался свисток, объявляя конец рабочего дня; команда на барже принялась набрасывать цепи над уже готовыми секциями дамбы. Из прибрежного тумана выбрался поджидающий этого момента буксир, чтобы оттащить кран в док. Малин окинул окрестности прощальным взглядом и, развернувшись, направился по тропинке к Главному лагерю.
Он ненадолго задержался у себя в офисе, после чего, собрав сумку и заперев дверь, направился к причалу. Малин решил, что просто и незатейливо поужинает дома, а потом сходит в город, чтобы найти Билла Баннса. Очередной выпуск «Вестника Стормхавэна» вот-вот должен выйти; ему не терпелось убедиться, что на первой странице старик разместил те статьи, которых так не хватало.
«Плэйн Джейн» стояла на якоре у наиболее безопасной части рифов. Хатч отдал швартовы и только запустил мотор, готовясь отчаливать, как услышал невдалеке крик: «Эй, на фрегате!» Обернувшись, он увидел Бонтьер. Одетая в рабочий халат, с красной банданой завязанной на шее, та направлялась к нему. Одежду, руки и лицо археолога покрывали обильные пятна грязи. Бонтьер остановилась у причала и, подобно автостопщику, выставила большой палец и задрала одну из штанин, открывая взору длинную ногу.
– Подбросить? – спросил Хатч.
– Ой, а как ты догадался? – откликнулась Бонтьер, забрасывая сумку на палубу и запрыгивая следом. – Меня уже тошнит от твоего мерзкого старого острова.
Малин отчалил и развернул лодку, чтобы узким проливом пройти мимо рифов.
– Как там твоё пузико, заживает?
– На моём прелестном во всех отношениях животике теперь уродливая короста.
– Не волнуйся, она не навсегда, – заметил Хатч и ещё раз глянул на её грязный комбинезон. – Лепила пирожки из глины?
Бонтьер нахмурилась.
– Из глины… пирожки?
– Ну, я имел в виду – возилась в грязи?
Она фыркнула и расхохоталась.
– Ещё бы! Именно этим археологи занимаются лучше всего.
– Понятненько, – ответил Малин. Теперь они приблизились к неплотной пелене тумана, и он сбавил обороты, пока они её не миновали. – Не видел тебя среди аквалангистов.
Бонтьер ещё раз фыркнула.
– Я, прежде всего, археолог – и лишь во-вторых, аквалангист. Я завершила самую важную часть работы – провела разметку старой дамбы. Серджио с друзьями теперь могут заниматься трудом животных.
– Надо бы не забыть передать ему твои слова, – сказал Хатч.
Он провёл лодку по проливу Олд-Хамп и развернул её вокруг острова Хермит. В поле зрения оказалась пристань Стормхавэна – сияющая полоска белого и зелёного на фоне тёмно-синего океана. Опёршись на поручни на корме, Бонтьер тряхнула головой – взвился блестящий каскад чёрных волос.
– А чем можно заняться в этом хилом городишке? – спросила она, кивком указывая на берег.
– Не слишком многим.
– Никаких дискотех до трёх ночи? Merde, что же делать одинокой женщине?
– Признаю, это очень тяжёлая проблема, – ответил Малин, подавляя импульсивное желание ответить на флирт.
Не забудь, от этой женщины наверняка будут одни неприятности!
Она бросила на него взгляд, и уголки губ загнулись в слабой улыбке.
– Ну, к примеру, я могла бы поужинать с доктором…
– С доктором? – с притворным удивлением воскликнул Хатч. – А почему бы и… Полагаю, доктор Фразир будет польщён. Для шестидесятилетнего он вполне себе живчик.
– Фу, какой ты противный! Я имела в виду этого доктора, – сказала она, шаловливо пихая его в грудь.
Хатч посмотрел на неё. Почему бы и нет? – подумал он. – Какие проблемы могут возникнуть из-за ужина?
– В городе всего два ресторана, ты же знаешь. Естественно, оба с рыбной кухней – но в одном к тому же подают неплохой бифштекс.
– Бифштекс? Тогда это для меня. Я убеждённая хищница. Пусть овощи жрут свиньи и обезьяны! А что касается рыбы…
Она свесилась за борт и весьма правдоподобно притворилась, что её тошнит.
– Я думал, ты выросла на Карибах.
– Ну да, и мой отец был рыбак, так что рыба – всё, что мы ели, без конца и края. Кроме Рождества – тогда у нас была chuvre.
– Козлятина? – переспросил Хатч.
– Да. Обожаю козлятину. Когда её восемь часов вялят в песке на пляже, а потом заливают внутрь домашним пивом «Понлак»…
– Восхитительно, – со смехом сказал Малин. – Ты остановилась в городе, так?
– Да. Везде было уже занято, поэтому я повесила объявление на доске, на почте. Женщина за стойкой увидела его и предложила мне комнату.
– Комната наверху? У Паундкуков?
– Naturellement[33].
– Начальница почты и её муж. Тихая пара, хорошие люди.
– Ага. Временами даже кажется, что они умерли – внизу так тихо!…
О, да, – подумал Хатч. – Посмотрим, что ты скажешь, если попробуешь привести в дом мужчину. Или даже если просто вернёшься после одиннадцати.
Как всегда, Найдельман выступил с простым, но элегантным планом. Пока грузовой корабль мотался в Портленд за цементом и прочими стройматериалами, Бонтьер провела съёмку точных очертаний древней пиратской запруды, собирая образцы для археологического анализа. Затем ныряльщики поставили подводные бетонные опоры прямо над останками древнего фундамента. Следом пришла очередь стальных балок, что встроили в опоры. Хатч глазел на огромные брусья, что вертикально поднимались из воды через каждые десять футов, образуя неширокую дугу вокруг южной оконечности острова. С этого места, дающего хороший обзор, Малин увидел Стритера, сидящего в кабине плавучего крана, который расположился рядом с баржей сразу за рядом стальных брусьев. Со стрелы крана, покачиваясь, свесился массивный блок железобетона. Продолжая наблюдать, Хатч разглядел, как Стритер подводит бетонный параллелепипед ближе и опускает его в паз между двумя брусьями, после чего тот исчезает под водой. Как только блок оказывался где надо, двое аквалангистов снимали с него тросы – после чего Стритер проворно разворачивал кран к барже, на которой поджидали очередные бетонные блоки.
Проблеск рыжих волос; Хатч опознал в одном из рабочих на барже Донни Труита. Несмотря на проволочки с осушением Колодца, Найдельман нашёл для того работу, и Малин с удовольствием отметил, что Донни, кажется, работает весьма усердно и старательно.
Мотор плавучего крана взревел, когда Стритер вновь качнул его к полукругу брусьев, опуская новый блок бетона в нужное место рядом с предыдущим.
Хатч знал, что когда плотину возведут, она полностью отрежет от моря южную оконечность острова и все выходы подводных туннелей. И тогда Водяной Колодец и все связанные с ним затопленные туннели можно будет осушить – дамба будет сдерживать море в точности как пиратская плотина триста лет назад.
Раздался свисток, объявляя конец рабочего дня; команда на барже принялась набрасывать цепи над уже готовыми секциями дамбы. Из прибрежного тумана выбрался поджидающий этого момента буксир, чтобы оттащить кран в док. Малин окинул окрестности прощальным взглядом и, развернувшись, направился по тропинке к Главному лагерю.
Он ненадолго задержался у себя в офисе, после чего, собрав сумку и заперев дверь, направился к причалу. Малин решил, что просто и незатейливо поужинает дома, а потом сходит в город, чтобы найти Билла Баннса. Очередной выпуск «Вестника Стормхавэна» вот-вот должен выйти; ему не терпелось убедиться, что на первой странице старик разместил те статьи, которых так не хватало.
«Плэйн Джейн» стояла на якоре у наиболее безопасной части рифов. Хатч отдал швартовы и только запустил мотор, готовясь отчаливать, как услышал невдалеке крик: «Эй, на фрегате!» Обернувшись, он увидел Бонтьер. Одетая в рабочий халат, с красной банданой завязанной на шее, та направлялась к нему. Одежду, руки и лицо археолога покрывали обильные пятна грязи. Бонтьер остановилась у причала и, подобно автостопщику, выставила большой палец и задрала одну из штанин, открывая взору длинную ногу.
– Подбросить? – спросил Хатч.
– Ой, а как ты догадался? – откликнулась Бонтьер, забрасывая сумку на палубу и запрыгивая следом. – Меня уже тошнит от твоего мерзкого старого острова.
Малин отчалил и развернул лодку, чтобы узким проливом пройти мимо рифов.
– Как там твоё пузико, заживает?
– На моём прелестном во всех отношениях животике теперь уродливая короста.
– Не волнуйся, она не навсегда, – заметил Хатч и ещё раз глянул на её грязный комбинезон. – Лепила пирожки из глины?
Бонтьер нахмурилась.
– Из глины… пирожки?
– Ну, я имел в виду – возилась в грязи?
Она фыркнула и расхохоталась.
– Ещё бы! Именно этим археологи занимаются лучше всего.
– Понятненько, – ответил Малин. Теперь они приблизились к неплотной пелене тумана, и он сбавил обороты, пока они её не миновали. – Не видел тебя среди аквалангистов.
Бонтьер ещё раз фыркнула.
– Я, прежде всего, археолог – и лишь во-вторых, аквалангист. Я завершила самую важную часть работы – провела разметку старой дамбы. Серджио с друзьями теперь могут заниматься трудом животных.
– Надо бы не забыть передать ему твои слова, – сказал Хатч.
Он провёл лодку по проливу Олд-Хамп и развернул её вокруг острова Хермит. В поле зрения оказалась пристань Стормхавэна – сияющая полоска белого и зелёного на фоне тёмно-синего океана. Опёршись на поручни на корме, Бонтьер тряхнула головой – взвился блестящий каскад чёрных волос.
– А чем можно заняться в этом хилом городишке? – спросила она, кивком указывая на берег.
– Не слишком многим.
– Никаких дискотех до трёх ночи? Merde, что же делать одинокой женщине?
– Признаю, это очень тяжёлая проблема, – ответил Малин, подавляя импульсивное желание ответить на флирт.
Не забудь, от этой женщины наверняка будут одни неприятности!
Она бросила на него взгляд, и уголки губ загнулись в слабой улыбке.
– Ну, к примеру, я могла бы поужинать с доктором…
– С доктором? – с притворным удивлением воскликнул Хатч. – А почему бы и… Полагаю, доктор Фразир будет польщён. Для шестидесятилетнего он вполне себе живчик.
– Фу, какой ты противный! Я имела в виду этого доктора, – сказала она, шаловливо пихая его в грудь.
Хатч посмотрел на неё. Почему бы и нет? – подумал он. – Какие проблемы могут возникнуть из-за ужина?
– В городе всего два ресторана, ты же знаешь. Естественно, оба с рыбной кухней – но в одном к тому же подают неплохой бифштекс.
– Бифштекс? Тогда это для меня. Я убеждённая хищница. Пусть овощи жрут свиньи и обезьяны! А что касается рыбы…
Она свесилась за борт и весьма правдоподобно притворилась, что её тошнит.
– Я думал, ты выросла на Карибах.
– Ну да, и мой отец был рыбак, так что рыба – всё, что мы ели, без конца и края. Кроме Рождества – тогда у нас была chuvre.
– Козлятина? – переспросил Хатч.
– Да. Обожаю козлятину. Когда её восемь часов вялят в песке на пляже, а потом заливают внутрь домашним пивом «Понлак»…
– Восхитительно, – со смехом сказал Малин. – Ты остановилась в городе, так?
– Да. Везде было уже занято, поэтому я повесила объявление на доске, на почте. Женщина за стойкой увидела его и предложила мне комнату.
– Комната наверху? У Паундкуков?
– Naturellement[33].
– Начальница почты и её муж. Тихая пара, хорошие люди.
– Ага. Временами даже кажется, что они умерли – внизу так тихо!…
О, да, – подумал Хатч. – Посмотрим, что ты скажешь, если попробуешь привести в дом мужчину. Или даже если просто вернёшься после одиннадцати.