Страница:
Он кашлянул.
– Год за годом не утихают разговоры насчёт проклятия острова Рэгид и Водяного Колодца. Многие даже не хотят об этом думать. Они скажут вам, что лишь невежественные, необразованные личности верят в такого рода предрассудки, – продолжил он и указал на камень. – Пусть скажут это Симону Руттеру. Пусть скажут Эзекиелю Харрису. Пусть скажут Джону Хатчу.
Его голос зазвучал чуть ли не шёпотом.
– На этом острове происходило и происходит нечто странное. Нечто такое, о чём вам не говорят. Оборудование таинственным образом выходит из строя. Необъяснимые события мешают работам. И лишь несколько дней назад на острове нашли братскую могилу. Могилу, до краёв забитую костьми пиратов. Восемьдесят или, быть может, сто человек. Никаких следов насилия. Никто не знает, как они погибли. Скорпион, что выйдет из бездны, будет истреблять их. И мёртвые тела будут возлежать на улицах.
– Каким образом приняли они свою смерть? – громогласно вопросил Клэй. – Они приняли её от руки Господа. Потому что – вы знаете, что при них нашли?
В церкви воцарилась такая тишина, что до Бада донёсся шелест листьев из-за окна.
– Золото, – хрипло прошептал Клэй.
32
33
– Год за годом не утихают разговоры насчёт проклятия острова Рэгид и Водяного Колодца. Многие даже не хотят об этом думать. Они скажут вам, что лишь невежественные, необразованные личности верят в такого рода предрассудки, – продолжил он и указал на камень. – Пусть скажут это Симону Руттеру. Пусть скажут Эзекиелю Харрису. Пусть скажут Джону Хатчу.
Его голос зазвучал чуть ли не шёпотом.
– На этом острове происходило и происходит нечто странное. Нечто такое, о чём вам не говорят. Оборудование таинственным образом выходит из строя. Необъяснимые события мешают работам. И лишь несколько дней назад на острове нашли братскую могилу. Могилу, до краёв забитую костьми пиратов. Восемьдесят или, быть может, сто человек. Никаких следов насилия. Никто не знает, как они погибли. Скорпион, что выйдет из бездны, будет истреблять их. И мёртвые тела будут возлежать на улицах.
– Каким образом приняли они свою смерть? – громогласно вопросил Клэй. – Они приняли её от руки Господа. Потому что – вы знаете, что при них нашли?
В церкви воцарилась такая тишина, что до Бада донёсся шелест листьев из-за окна.
– Золото, – хрипло прошептал Клэй.
32
Будучи официальным врачом на острове Рэгид, Малину Хатчу пришлось лично заниматься всей бумажной волокитой, относящейся к смерти Вопнера. Поэтому, оставив вместо себя дипломированную медсестру из небольшого городка на побережье, он запер дом на аллее Океана и направился в Мачиаспорт. Именно там проходило формальное дознание. На следующее утро Хатч уехал в Бангор. К тому времени, как он закончил заполнять стопки бумаг и вернулся в Стормхавэн, прошло три рабочих дня.
В тот же день он направился на остров, и вскоре уверился, что принял верное решение, не протестуя против намерений Найдельмана продолжать операцию. Хотя капитан все эти дни заставлял команду трудиться не покладая рук, старания – и введение новых мер предосторожности после гибели Вопнера – казалось, разогнали большую часть уныния. Тем не менее, место продолжило собирать дань: в течение первого же дня к доктору с мелкими проблемами обратилось с полудюжины пациентов. И, в дополнение к порезам и царапинам, медсестра сообщила ему о трёх случаях заболеваний – чрезвычайно много, учитывая, что на острове осталась лишь половина персонала. Один пациент жаловался на апатию и головокружение, второй подцепил бактериальную инфекцию, о которой Хатч читал, но никогда с ней не сталкивался. У третьего мужчины оказалась простая неспецифическая вирусная инфекция; ничего серьёзного, но его заметно лихорадило. По крайней мере, про этого Найдельман не сможет сказать, будто он симулянт, – подумал Хатч, забирая образец крови, чтобы позднее проанализировать на «Цербере».
Неожиданно для самого себя Хатч принялся размышлять о том, что же капитан планирует делать дальше. Ничего удивительного, что после смерти Вопнера тот с головой ушёл в работу. Но очевидные задачи теперь практически выполнены: лестница завершена, сам Колодец вскоре будет окончательно исследован и нанесён на карты. Останется лишь спуститься в Колодец и копать – крайне осторожно – в поисках золота.
Малин с минуту постоял в молчании, раздумывая о деньгах и о том, что он сделает со своей долей. Миллиард долларов – колоссальная сумма. Быть может, не стоит отдавать в Фонд Джонни Хатча всю её целиком. Будет тяжело даже просто расстаться с такими деньжищами. Кроме того, не мешало бы купить новую лодку для своей стоянки в Линне. И ещё он живо представил себе прекрасный отдельный домик на Брэттл-Стрит, совсем рядом с госпиталем. Как раз ищут покупателя. К тому же – не стоит забывать, что когда-нибудь у него появятся дети. Разве это правильно – лишать их щедрого наследства? Чем больше он об этом размышлял, тем более разумным казалось оставить для себя лично миллионов пять. Ну, может быть, десять для круглого счёта. Против этого никто не посмеет возразить.
Он ещё несколько мгновений смотрел в отверстие Колодца, раздумывая, работает ли где-то там, в тёмных глубинах, старый школьный приятель, Донни Труитт. А затем повернулся и направился по тропинке.
Войдя на станцию Остров-1, Малин обнаружил сидящую за компьютером Магнусен. Пальцы женщины порхали по клавиатуре, губы были неодобрительно поджаты. Обёртки от сэндвичей с мороженым и переломанные платы бесследно исчезли, а груды компьютерного оборудования с толстыми связками разноцветных кабелей расставили в строгом порядке. Исчезли все следы Вопнера. Осмотревшись по сторонам, Малина охватило неподдающееся логике чувство, будто эта стремительная уборка – способ стереть программиста из памяти. Как обычно, Магнусен занималась своими делами, не обращая на доктора ровным счётом никакого внимания.
Хатч постоял с минуту, продолжая осматриваться.
– Прошу прощения! – наконец, рявкнул он и почувствовал непостижимое удовольствие, когда та слегка подпрыгнула в кресле. – Я бы хотел получить полный текст журнала Макаллана.
Магнусен прекратила печатать и повернулась к нему с на диво невыразительным лицом.
– Конечно, – ровно ответила она.
И, выжидая, продолжила сидеть.
– Ну и…?
– Где оно? – спросила она.
Совершенно бессвязный диалог.
– Где – что? – поинтересовался Хатч.
Малин был уверен, что на долю секунды лицо инженера осветилось триумфом, но затем, так же стремительно, на него вернулась маска безразличия.
– Вы хотите сказать, у вас нет разрешения капитана?
Удивлённое выражение на его лице послужило достаточным ответом.
– Новые правила, – пояснила она. – На складах хранится лишь единственная бумажная копия расшифрованного журнала, которую можно получить только с письменного разрешения капитана.
На какой-то миг Хатч понял, что ему не приходит в голову, что на это сказать.
– Доктор Магнусен, – наконец, произнёс он как можно спокойнее, – это не может относиться ко мне.
– Об исключениях речи не было.
Не говоря ни слова, Хатч подошёл к телефону. Получив доступ в сеть острова, набрал номер Ортанка и попросил к телефону капитана.
– Малин! – услышал он волевой голос Найдельмана. – Как раз хотел к вам заглянуть, спросить, как дела на материке.
– Капитан, я на Острове-1 с доктором Магнусен. Что там насчёт необходимости получить разрешение на доступ к журналу Макаллана?
– Чистая формальность, – ответил тот. – Чтобы отследить использование журнала. Мы с вами уже обсуждали такую необходимость. Не стоит принимать на свой счёт.
– Боюсь, я как раз-таки принимаю это на свой счёт.
– Малин, даже я расписываюсь, когда беру текст журнала. Это в ваших же интересах, как и в интересах «Талассы». А сейчас, если дадите трубку Сандре, я объясню ей, что у вас есть право посмотреть журнал.
Хатч передал трубку Магнусен, которая некоторое время молчаливо безучастно слушала. Вскоре инженер, не говоря ни слова, повесила трубку, достала из ящика и заполнила небольшую жёлтую форму.
– Передайте это охраннику на складе, – сказала она. – Вам потребуется вписать имя, дату, время и расписаться в журнале.
Опуская листок в карман, Хатч задумался, по каким критериям Найдельман выбрал именно её. Разве не сама Магнусен – одна из главных подозреваемых в саботаже?
Но, как бы то ни было, в это прохладное утро сама версия о вредительстве показалась ему слишком притянутой за уши. Ведь из тех, кто остаётся на острове, всем очень хорошо платят, а некоторые в конце концов должны получить миллионы. Зачем саботажнику рисковать синицей в руке ради журавля, которого и поймать-то тяжело? В этом нет никакого смысла.
Дверь снова распахнулась и в командном центре возникла сутулая фигура Сен-Джона.
– Доброе утро, – кивнув, сказал он.
Хатч тоже кивнул в ответ, удивлённый переменами в историке, произошедшими после смерти Вопнера. Откормленные белые щёки и радостное самодовольство сменились обвисшей кожей и мешками под глазами. Извечный твидовый пиджак, что необычно, помят.
Сен-Джон повернулся к Магнусен.
– Уже готово?
– Да, уже вот-вот, – ответила та. – Мы ждём последнего набора данных. У вашего приятеля Вопнера был в файлах такой беспорядок! Понадобилось время, чтобы всё выправить.
Выражение неудовольствия – и даже боли – отбросило тень на лицо Сен-Джона.
Магнусен кивнула на экран.
– Я коррелирую данные, которые получают в колодце, со свежими спутниковыми изображениями.
Хатч бросил взгляд на огромный монитор перед инженером. Его покрыла невозможная паутина пересекающихся линий самой различной длины и цвета. Внизу экрана появилось сообщение:
– Я хотел бы некоторое время с этим поработать, – наконец, произнёс он.
Магнусен кивнула.
– Один, если не возражаете.
Инженер поднялась.
– Мышь с тремя кнопками управляет тремя осями. Или вы можете…
– Я в курсе, как работает программа.
Без лишних слов Магнусен вышла из Острова-1, прикрыв за собой дверь. Сен-Джон вздохнул и уселся в свободное – теперь – кресло. Хатч повернулся, чтобы уйти.
– Я не имел в виду вас, – произнёс Сен-Джон. – Лишь её. Что за кошмарная особа!
И покачал головой.
– Вам довелось посмотреть? Это просто потрясающе, честно.
– Нет, – ответил Хатч. – А что это?
– Водяной Колодец и все его структуры. Или, скорее те, что успели нанести на карты.
Малин склонился ближе к экрану. То, что выглядело бессмысленной путаницей разноцветных линий, оказалось, как он сейчас понял, трёхмерным каркасом стенок Колодца, с обозначенной сбоку глубиной. Сен-Джон нажал на клавишу, и вся структура пришла в движение. Теперь Колодец в окружении боковых шахт и туннелей принялся медленно вращаться на призрачно-чёрном экране.
– Господи, – выдохнул Хатч. – Я и понятия не имел, что он настолько сложный.
– Группы исследователей дважды в день передавали на компьютер данные измерений. Моя задача – найти исторические параллели между Колодцем и другими конструкциями. Если сумею найти нечто общее с прочими сооружениями, а тем более с работами Макаллана, можно будет попытаться выявить оставшиеся ловушки и понять, как их можно обезвредить. Но, признаюсь, это не так-то просто. Трудно не затеряться во всей этой сложности. И, несмотря на мои слова минуту назад, у меня лишь смутное понимание, как работать с этой штуковиной. Но я предпочту болтаться на виселице, чем просить эту женщину о помощи.
Он нажал ещё на несколько клавиш.
– Посмотрим, посмотрим, можно ли убрать всё, кроме изначальной структуры, – сказал он.
Большая часть цветных линий теперь исчезла, остались лишь красные. Теперь диаграмма показалась Малину более понятной – он легко различил огромную центральную шахту, уходящую в землю. На уровне минус сто футов он увидел туннель, что ведёт в большой зал – тот самый, где погиб Вопнер. Глубже, у самого дна Колодца, сходились шесть туннелей поменьше, расставленные словно пальцы; а прямо над ним очередной крупный туннель резко поднимался на поверхность. От дна Колодца отходил ещё один туннель, там же обнаружились и несколько дополнительных боковых ответвлений.
Сен-Джон указал на нижнюю часть экрана.
– Вон те шесть туннелей, откуда поступала вода.
– Шесть?
– Да. Пять из них мы нашли, а сквозь ещё один дьявольский туннель краска не просочилась. Магнусен говорила что-то насчёт хитрой гидравлической системы с обратным током, но, если честно, я и половины не понял, – объяснил историк и нахмурился. – Хм. Наклонный туннель сверху – Бостонская Шахта, её прорыли намного позднее. Она не входит в изначальную конструкцию.
Стук по клавишам, и лишний туннель исчез с экрана.
Сен-Джон быстро глянул на Малина, а затем снова перевёл взор на экран.
– Так-так. Теперь, вот этот туннель – тот, что забирает к берегу, – заговорил он и сглотнул. – Он не входит в базовую систему Колодца, и его не обследуют ещё какое-то время. Но, кажется, он заканчивается герметичным тупиком на полпути к берегу. Быть может, он имеет отношение к ловушке, в которую попал ваш брат…
При этих словах историк смущённо умолк.
– Понимаю, – выдавил из себя Хатч, которому собственный голос показался сухим и неестественно высоким. Он глубоко вдохнул. – Они его исследуют, правильно?
– Конечно, – ответил Сен-Джон и посмотрел на экран. – Знаете, ещё три дня назад я безмерно восхищался Макалланом. А теперь отношение поменялось, и сильно. Его конструкция превосходна, и я не могу порицать его за то, что он хотел отомстить пирату, который его похитил. Но он же прекрасно понимал, что Колодец может одинаково легко погубить и виновного, и невиновного!
Кристофер снова заставил всю структуру вращаться.
– Конечно, историк во мне сказал бы, что у Макаллана были все причины считать, что Окхэм проживёт достаточно долго, чтобы вернуться весной и испробовать ловушку на себе. Но Колодец был рассчитан служить и дальше, охраняя сокровище ещё долго после смерти Окхэма.
Он нажал ещё на одну кнопку, и диаграмма украсилась мешаниной зелёных линий.
– Здесь видны все брусья и подпорки главного Колодца. Четыреста тысяч четырёхфутовых дубовых досок. Этого было вполне достаточно для постройки двух фрегатов. Колодец был возведён, чтобы служить сотни и сотни лет. Так почему же, как вы считаете, Макаллан решил сделать машину смерти настолько мощной? А теперь, если повернуть вот так…
Сен-Джон нажал очередную клавишу, затем ещё одну, и ещё.
– Проклятье! – пробормотал он, когда вся структура принялась бешено вращаться.
– Эй, вы сожжёте видеокарту, если будете вращать ещё быстрее! – раздался голос Рэнкина.
Геолог встал в дверях – медведеподобная фигура, заслонившая неясный утренний свет. Светлая борода разделилась на две части кривой усмешкой.
– В сторону, пока не поломали! – пошутил Рэнкин, закрывая дверь и подходя к экрану.
Заняв место Сен-Джона, он пару раз стукнул по клавиатуре, и изображение моментально остановилась – образец послушности.
– Как успехи? – спросил Рэнкин историка.
Сен-Джон покачал головой.
– Пока сложно сказать, очевидных параллелей не видно. Есть нечто общее в некоторых гидравлических работах Макаллана, но это, пожалуй, всё.
– Давайте-ка покрутим его вокруг оси Z, пять оборотов в минуту. Посмотрим, может это нас вдохновит, – предложил Рэнкин и стукнул по клавишам. Структура снова пришла в движение. Геолог откинулся на спинку кресла, сложил руки за голову и глянул на Малина. – Знаешь, это просто потрясающе. Кажись, наш архитектор воспользовался помощью при строительстве, если так можно выразиться.
– Какой именно?
Рэнкин подмигнул.
– Помощью матушки-природы. Томографическое сканирование говорит, большая часть Колодца была уже готова, когда появились пираты. В природном виде, то есть. Огромная вертикальная трещина в основании скал. Должно быть, по этой причине Окхэм и выбрал этот остров.
– Не уверен, что понимаю.
– В метаморфической скале, что лежит в основании острова, неимоверное количество дислокаций и сдвигов.
– А вот теперь я уверен, что не понимаю! – воскликнул Хатч.
– Я говорю о сдвиге пластов прямо под островом. Пластов, которые каким-то образом разошлись.
– Значит, там множество пещер?
– Уйма, – кивнув, подтвердил Рэнкин. – Открытые трещины, разрывы всевозможных форм. Наш приятель Макаллан лишь расширил некоторые из них. Но вопрос, на который я так и не могу найти ответ – почему они здесь, лишь под одним островом? Обычно такие явления наблюдают в более широких масштабах. Но в этой местности они, похоже, ограничиваются лишь островом Рэгид.
Монолог прервался появлением Найдельмана. Он по очереди посмотрел на всех троих, по лицу скользнула и так же быстро исчезла улыбка.
– Ну, Малин, Сандра выдала тебе разрешение?
– Да, спасибо, – ответил Хатч.
Найдельман повернулся к Рэнкину.
– Нечем заняться?
– Я просто помогал Сен-Джону с трёхмерной моделью, – ответил геолог.
Хатч перевёл взгляд с одного на другого. Беспечный геолог неожиданно стал формальным, напряжённым. Они что, не поладили? – подумал было Малин, но затем понял, что дело в том, как Найдельман на них посмотрел. Хатч и сам почувствовал еле преодолимое желание, запинаясь, пробормотать что-нибудь в своё оправдание и объяснить, чем они заняты.
– Ясно, – сказал Найдельман. – В таком случае, у меня для тебя хорошие новости. Последняя часть замеров уже в сети.
– Замечательно, – произнёс Рэнкин и нажал ещё несколько кнопок. – Получено. Сейчас сведу воедино.
На экране Хатч увидел, как появляются небольшие сегменты конструкции. Они дорисовывались с неимоверной скоростью. Ещё пара секунд – и рисунок завершён. Изображение, казалось, осталось тем же самым, стало лишь чуточку запутаннее.
За спиной у геолога Сен-Джон глубоко вдохнул. Рэнкин отстучал по клавиатуре, и модель снова принялась вращаться вокруг вертикальной оси.
– Убери все структуры, кроме самых ранних, – предложил Сен-Джон.
Щёлканье клавиш – и бесчисленные тонкие линии исчезли. Теперь Хатч увидел лишь изображение самого центрального Колодца.
– Значит, гидравлические ловушки добавили ближе к концу, – произнёс Найдельман. – Ничего нового – мы и так это знали.
– Ну что, видно что-нибудь общее с другими творениями Макаллана? – спросил Рэнкин. – Или что-нибудь, похожее на ловушку?
Сен-Джон медленно покачал головой.
– Убери всё, кроме деревянных балок, будь добр.
Очередное постукивание по клавиатуре – и на чёрном экране возникло изображение каркаса.
Внезапно историк с шумом вдохнул.
– Что? – резко спросил Найдельман.
Помолчав, Сен-Джон покачал головой.
– Не знаю, – ответил он. Затем указал на две точки на экране, в которых пересекалось несколько линий. – В этих соединениях что-то знакомое, но не знаю, что.
Они в молчании постояли полукругом ещё несколько мгновений, вперившись взглядом в экран.
– Наверное, это бессмысленное занятие, – продолжил Сен-Джон. – То есть, я хочу сказать, какого рода исторические параллели мы надеемся отыскать с другими строениями Макаллана? Что за здание имеет десять футов в поперечнике и сто с лишним футов в высоту?
– Падающая Пизанская башня? – предположил Хатч.
– Минутку! – резко перебил Сен-Джон. Он ещё пристальнее вгляделся в экран. – Взгляните-ка на симметричные линии слева – здесь и здесь. А теперь обратите внимание на эти изгибы, один под другим. Если что, я бы сказал, это поперечные арки.
Он бросил взгляд на Найдельмана.
– Вы знали, что на половинной глубине Колодец сужается?
Капитан кивнул.
– С двенадцати футов в поперечнике до, примерно, девяти – на глубине в семьдесят пять футов.
Историк принялся водить пальцем по изображению, пытаясь соединить между собой различные точки.
– Да, – прошептал он. – Это, должно быть, вершина перевёрнутой колонны. А это, скорее всего, основание внутренней подпорки. А вот на этой арке, здесь, должно быть, концентрируется центр масс. В отличие от обычной арки.
– Может быть, поведаете нам, о чём вы вообще говорите? – спросил Найдельман.
Его голос был спокоен, но Хатч безошибочно распознал в глазах неподдельный интерес.
Сен-Джон отступил от монитора на шаг, его голос был предельно задумчив.
– Да, это имеет смысл. Глубокий и узкий, вроде… И, в конце концов, Макаллан создавал религиозные сооружения…
Его голос умолк.
– Да в чём дело?! – прошипел Найдельман.
Сен-Джон уставился на Рэнкина большими грустными глазами.
– Поверни структуру вокруг оси Y на сто восемьдесят градусов.
Рэнкин подчинился, и диаграмма на экране перевернулась вверх ногами. Теперь очертания Водяного Колодца устремились ввысь и замерли светящимся красным скелетом из линий.
Внезапно капитан резко выдохнул.
– Господи Боже, – произнёс он. – Это же кафедрал!
Триумфально улыбнувшись, историк кивнул.
– Макаллан создал то, что знал назубок. Водяной Колодец – ни что иное, как шпиль. Чёртов перевёрнутый шпиль кафедрального собора.
В тот же день он направился на остров, и вскоре уверился, что принял верное решение, не протестуя против намерений Найдельмана продолжать операцию. Хотя капитан все эти дни заставлял команду трудиться не покладая рук, старания – и введение новых мер предосторожности после гибели Вопнера – казалось, разогнали большую часть уныния. Тем не менее, место продолжило собирать дань: в течение первого же дня к доктору с мелкими проблемами обратилось с полудюжины пациентов. И, в дополнение к порезам и царапинам, медсестра сообщила ему о трёх случаях заболеваний – чрезвычайно много, учитывая, что на острове осталась лишь половина персонала. Один пациент жаловался на апатию и головокружение, второй подцепил бактериальную инфекцию, о которой Хатч читал, но никогда с ней не сталкивался. У третьего мужчины оказалась простая неспецифическая вирусная инфекция; ничего серьёзного, но его заметно лихорадило. По крайней мере, про этого Найдельман не сможет сказать, будто он симулянт, – подумал Хатч, забирая образец крови, чтобы позднее проанализировать на «Цербере».
***
На следующее утро он по тропинке направился к устью Водяного Колодца. Работы велись невиданными темпами – даже у Бонтьер, которая выскочила из Колодца с ручным лазером-дальномером, не нашлось времени более, чем на кивок и улыбку. Но количество сделанного Малина просто потрясло. Набор лестниц сверху донизу заключили в каркас, и с одной стороны приделали лифт для скоростного спуска в глубину. Техник сказал ему, что эхолокация и измерение внутренностей Колодца практически завершены. Капитана Хатч найти не сумел, но техник поведал, что тот последние три дня работал практически без сна, запершись в Ортанке и управляя оттуда ходом работ.Неожиданно для самого себя Хатч принялся размышлять о том, что же капитан планирует делать дальше. Ничего удивительного, что после смерти Вопнера тот с головой ушёл в работу. Но очевидные задачи теперь практически выполнены: лестница завершена, сам Колодец вскоре будет окончательно исследован и нанесён на карты. Останется лишь спуститься в Колодец и копать – крайне осторожно – в поисках золота.
Малин с минуту постоял в молчании, раздумывая о деньгах и о том, что он сделает со своей долей. Миллиард долларов – колоссальная сумма. Быть может, не стоит отдавать в Фонд Джонни Хатча всю её целиком. Будет тяжело даже просто расстаться с такими деньжищами. Кроме того, не мешало бы купить новую лодку для своей стоянки в Линне. И ещё он живо представил себе прекрасный отдельный домик на Брэттл-Стрит, совсем рядом с госпиталем. Как раз ищут покупателя. К тому же – не стоит забывать, что когда-нибудь у него появятся дети. Разве это правильно – лишать их щедрого наследства? Чем больше он об этом размышлял, тем более разумным казалось оставить для себя лично миллионов пять. Ну, может быть, десять для круглого счёта. Против этого никто не посмеет возразить.
Он ещё несколько мгновений смотрел в отверстие Колодца, раздумывая, работает ли где-то там, в тёмных глубинах, старый школьный приятель, Донни Труитт. А затем повернулся и направился по тропинке.
Войдя на станцию Остров-1, Малин обнаружил сидящую за компьютером Магнусен. Пальцы женщины порхали по клавиатуре, губы были неодобрительно поджаты. Обёртки от сэндвичей с мороженым и переломанные платы бесследно исчезли, а груды компьютерного оборудования с толстыми связками разноцветных кабелей расставили в строгом порядке. Исчезли все следы Вопнера. Осмотревшись по сторонам, Малина охватило неподдающееся логике чувство, будто эта стремительная уборка – способ стереть программиста из памяти. Как обычно, Магнусен занималась своими делами, не обращая на доктора ровным счётом никакого внимания.
Хатч постоял с минуту, продолжая осматриваться.
– Прошу прощения! – наконец, рявкнул он и почувствовал непостижимое удовольствие, когда та слегка подпрыгнула в кресле. – Я бы хотел получить полный текст журнала Макаллана.
Магнусен прекратила печатать и повернулась к нему с на диво невыразительным лицом.
– Конечно, – ровно ответила она.
И, выжидая, продолжила сидеть.
– Ну и…?
– Где оно? – спросила она.
Совершенно бессвязный диалог.
– Где – что? – поинтересовался Хатч.
Малин был уверен, что на долю секунды лицо инженера осветилось триумфом, но затем, так же стремительно, на него вернулась маска безразличия.
– Вы хотите сказать, у вас нет разрешения капитана?
Удивлённое выражение на его лице послужило достаточным ответом.
– Новые правила, – пояснила она. – На складах хранится лишь единственная бумажная копия расшифрованного журнала, которую можно получить только с письменного разрешения капитана.
На какой-то миг Хатч понял, что ему не приходит в голову, что на это сказать.
– Доктор Магнусен, – наконец, произнёс он как можно спокойнее, – это не может относиться ко мне.
– Об исключениях речи не было.
Не говоря ни слова, Хатч подошёл к телефону. Получив доступ в сеть острова, набрал номер Ортанка и попросил к телефону капитана.
– Малин! – услышал он волевой голос Найдельмана. – Как раз хотел к вам заглянуть, спросить, как дела на материке.
– Капитан, я на Острове-1 с доктором Магнусен. Что там насчёт необходимости получить разрешение на доступ к журналу Макаллана?
– Чистая формальность, – ответил тот. – Чтобы отследить использование журнала. Мы с вами уже обсуждали такую необходимость. Не стоит принимать на свой счёт.
– Боюсь, я как раз-таки принимаю это на свой счёт.
– Малин, даже я расписываюсь, когда беру текст журнала. Это в ваших же интересах, как и в интересах «Талассы». А сейчас, если дадите трубку Сандре, я объясню ей, что у вас есть право посмотреть журнал.
Хатч передал трубку Магнусен, которая некоторое время молчаливо безучастно слушала. Вскоре инженер, не говоря ни слова, повесила трубку, достала из ящика и заполнила небольшую жёлтую форму.
– Передайте это охраннику на складе, – сказала она. – Вам потребуется вписать имя, дату, время и расписаться в журнале.
Опуская листок в карман, Хатч задумался, по каким критериям Найдельман выбрал именно её. Разве не сама Магнусен – одна из главных подозреваемых в саботаже?
Но, как бы то ни было, в это прохладное утро сама версия о вредительстве показалась ему слишком притянутой за уши. Ведь из тех, кто остаётся на острове, всем очень хорошо платят, а некоторые в конце концов должны получить миллионы. Зачем саботажнику рисковать синицей в руке ради журавля, которого и поймать-то тяжело? В этом нет никакого смысла.
Дверь снова распахнулась и в командном центре возникла сутулая фигура Сен-Джона.
– Доброе утро, – кивнув, сказал он.
Хатч тоже кивнул в ответ, удивлённый переменами в историке, произошедшими после смерти Вопнера. Откормленные белые щёки и радостное самодовольство сменились обвисшей кожей и мешками под глазами. Извечный твидовый пиджак, что необычно, помят.
Сен-Джон повернулся к Магнусен.
– Уже готово?
– Да, уже вот-вот, – ответила та. – Мы ждём последнего набора данных. У вашего приятеля Вопнера был в файлах такой беспорядок! Понадобилось время, чтобы всё выправить.
Выражение неудовольствия – и даже боли – отбросило тень на лицо Сен-Джона.
Магнусен кивнула на экран.
– Я коррелирую данные, которые получают в колодце, со свежими спутниковыми изображениями.
Хатч бросил взгляд на огромный монитор перед инженером. Его покрыла невозможная паутина пересекающихся линий самой различной длины и цвета. Внизу экрана появилось сообщение:
Передача ограниченного видеоряда, начало 11:23. Telstar 704Сложнейшее переплетение линии на экране обновилось. На какое-то время Сен-Джон, не говоря ни слова, уставился в экран.
Приёмоответчик 8Z (KU Band)
Частота передачи данных на Землю: 14'044 MHz
Получение и сведение…
– Я хотел бы некоторое время с этим поработать, – наконец, произнёс он.
Магнусен кивнула.
– Один, если не возражаете.
Инженер поднялась.
– Мышь с тремя кнопками управляет тремя осями. Или вы можете…
– Я в курсе, как работает программа.
Без лишних слов Магнусен вышла из Острова-1, прикрыв за собой дверь. Сен-Джон вздохнул и уселся в свободное – теперь – кресло. Хатч повернулся, чтобы уйти.
– Я не имел в виду вас, – произнёс Сен-Джон. – Лишь её. Что за кошмарная особа!
И покачал головой.
– Вам довелось посмотреть? Это просто потрясающе, честно.
– Нет, – ответил Хатч. – А что это?
– Водяной Колодец и все его структуры. Или, скорее те, что успели нанести на карты.
Малин склонился ближе к экрану. То, что выглядело бессмысленной путаницей разноцветных линий, оказалось, как он сейчас понял, трёхмерным каркасом стенок Колодца, с обозначенной сбоку глубиной. Сен-Джон нажал на клавишу, и вся структура пришла в движение. Теперь Колодец в окружении боковых шахт и туннелей принялся медленно вращаться на призрачно-чёрном экране.
– Господи, – выдохнул Хатч. – Я и понятия не имел, что он настолько сложный.
– Группы исследователей дважды в день передавали на компьютер данные измерений. Моя задача – найти исторические параллели между Колодцем и другими конструкциями. Если сумею найти нечто общее с прочими сооружениями, а тем более с работами Макаллана, можно будет попытаться выявить оставшиеся ловушки и понять, как их можно обезвредить. Но, признаюсь, это не так-то просто. Трудно не затеряться во всей этой сложности. И, несмотря на мои слова минуту назад, у меня лишь смутное понимание, как работать с этой штуковиной. Но я предпочту болтаться на виселице, чем просить эту женщину о помощи.
Он нажал ещё на несколько клавиш.
– Посмотрим, посмотрим, можно ли убрать всё, кроме изначальной структуры, – сказал он.
Большая часть цветных линий теперь исчезла, остались лишь красные. Теперь диаграмма показалась Малину более понятной – он легко различил огромную центральную шахту, уходящую в землю. На уровне минус сто футов он увидел туннель, что ведёт в большой зал – тот самый, где погиб Вопнер. Глубже, у самого дна Колодца, сходились шесть туннелей поменьше, расставленные словно пальцы; а прямо над ним очередной крупный туннель резко поднимался на поверхность. От дна Колодца отходил ещё один туннель, там же обнаружились и несколько дополнительных боковых ответвлений.
Сен-Джон указал на нижнюю часть экрана.
– Вон те шесть туннелей, откуда поступала вода.
– Шесть?
– Да. Пять из них мы нашли, а сквозь ещё один дьявольский туннель краска не просочилась. Магнусен говорила что-то насчёт хитрой гидравлической системы с обратным током, но, если честно, я и половины не понял, – объяснил историк и нахмурился. – Хм. Наклонный туннель сверху – Бостонская Шахта, её прорыли намного позднее. Она не входит в изначальную конструкцию.
Стук по клавишам, и лишний туннель исчез с экрана.
Сен-Джон быстро глянул на Малина, а затем снова перевёл взор на экран.
– Так-так. Теперь, вот этот туннель – тот, что забирает к берегу, – заговорил он и сглотнул. – Он не входит в базовую систему Колодца, и его не обследуют ещё какое-то время. Но, кажется, он заканчивается герметичным тупиком на полпути к берегу. Быть может, он имеет отношение к ловушке, в которую попал ваш брат…
При этих словах историк смущённо умолк.
– Понимаю, – выдавил из себя Хатч, которому собственный голос показался сухим и неестественно высоким. Он глубоко вдохнул. – Они его исследуют, правильно?
– Конечно, – ответил Сен-Джон и посмотрел на экран. – Знаете, ещё три дня назад я безмерно восхищался Макалланом. А теперь отношение поменялось, и сильно. Его конструкция превосходна, и я не могу порицать его за то, что он хотел отомстить пирату, который его похитил. Но он же прекрасно понимал, что Колодец может одинаково легко погубить и виновного, и невиновного!
Кристофер снова заставил всю структуру вращаться.
– Конечно, историк во мне сказал бы, что у Макаллана были все причины считать, что Окхэм проживёт достаточно долго, чтобы вернуться весной и испробовать ловушку на себе. Но Колодец был рассчитан служить и дальше, охраняя сокровище ещё долго после смерти Окхэма.
Он нажал ещё на одну кнопку, и диаграмма украсилась мешаниной зелёных линий.
– Здесь видны все брусья и подпорки главного Колодца. Четыреста тысяч четырёхфутовых дубовых досок. Этого было вполне достаточно для постройки двух фрегатов. Колодец был возведён, чтобы служить сотни и сотни лет. Так почему же, как вы считаете, Макаллан решил сделать машину смерти настолько мощной? А теперь, если повернуть вот так…
Сен-Джон нажал очередную клавишу, затем ещё одну, и ещё.
– Проклятье! – пробормотал он, когда вся структура принялась бешено вращаться.
– Эй, вы сожжёте видеокарту, если будете вращать ещё быстрее! – раздался голос Рэнкина.
Геолог встал в дверях – медведеподобная фигура, заслонившая неясный утренний свет. Светлая борода разделилась на две части кривой усмешкой.
– В сторону, пока не поломали! – пошутил Рэнкин, закрывая дверь и подходя к экрану.
Заняв место Сен-Джона, он пару раз стукнул по клавиатуре, и изображение моментально остановилась – образец послушности.
– Как успехи? – спросил Рэнкин историка.
Сен-Джон покачал головой.
– Пока сложно сказать, очевидных параллелей не видно. Есть нечто общее в некоторых гидравлических работах Макаллана, но это, пожалуй, всё.
– Давайте-ка покрутим его вокруг оси Z, пять оборотов в минуту. Посмотрим, может это нас вдохновит, – предложил Рэнкин и стукнул по клавишам. Структура снова пришла в движение. Геолог откинулся на спинку кресла, сложил руки за голову и глянул на Малина. – Знаешь, это просто потрясающе. Кажись, наш архитектор воспользовался помощью при строительстве, если так можно выразиться.
– Какой именно?
Рэнкин подмигнул.
– Помощью матушки-природы. Томографическое сканирование говорит, большая часть Колодца была уже готова, когда появились пираты. В природном виде, то есть. Огромная вертикальная трещина в основании скал. Должно быть, по этой причине Окхэм и выбрал этот остров.
– Не уверен, что понимаю.
– В метаморфической скале, что лежит в основании острова, неимоверное количество дислокаций и сдвигов.
– А вот теперь я уверен, что не понимаю! – воскликнул Хатч.
– Я говорю о сдвиге пластов прямо под островом. Пластов, которые каким-то образом разошлись.
– Значит, там множество пещер?
– Уйма, – кивнув, подтвердил Рэнкин. – Открытые трещины, разрывы всевозможных форм. Наш приятель Макаллан лишь расширил некоторые из них. Но вопрос, на который я так и не могу найти ответ – почему они здесь, лишь под одним островом? Обычно такие явления наблюдают в более широких масштабах. Но в этой местности они, похоже, ограничиваются лишь островом Рэгид.
Монолог прервался появлением Найдельмана. Он по очереди посмотрел на всех троих, по лицу скользнула и так же быстро исчезла улыбка.
– Ну, Малин, Сандра выдала тебе разрешение?
– Да, спасибо, – ответил Хатч.
Найдельман повернулся к Рэнкину.
– Нечем заняться?
– Я просто помогал Сен-Джону с трёхмерной моделью, – ответил геолог.
Хатч перевёл взгляд с одного на другого. Беспечный геолог неожиданно стал формальным, напряжённым. Они что, не поладили? – подумал было Малин, но затем понял, что дело в том, как Найдельман на них посмотрел. Хатч и сам почувствовал еле преодолимое желание, запинаясь, пробормотать что-нибудь в своё оправдание и объяснить, чем они заняты.
– Ясно, – сказал Найдельман. – В таком случае, у меня для тебя хорошие новости. Последняя часть замеров уже в сети.
– Замечательно, – произнёс Рэнкин и нажал ещё несколько кнопок. – Получено. Сейчас сведу воедино.
На экране Хатч увидел, как появляются небольшие сегменты конструкции. Они дорисовывались с неимоверной скоростью. Ещё пара секунд – и рисунок завершён. Изображение, казалось, осталось тем же самым, стало лишь чуточку запутаннее.
За спиной у геолога Сен-Джон глубоко вдохнул. Рэнкин отстучал по клавиатуре, и модель снова принялась вращаться вокруг вертикальной оси.
– Убери все структуры, кроме самых ранних, – предложил Сен-Джон.
Щёлканье клавиш – и бесчисленные тонкие линии исчезли. Теперь Хатч увидел лишь изображение самого центрального Колодца.
– Значит, гидравлические ловушки добавили ближе к концу, – произнёс Найдельман. – Ничего нового – мы и так это знали.
– Ну что, видно что-нибудь общее с другими творениями Макаллана? – спросил Рэнкин. – Или что-нибудь, похожее на ловушку?
Сен-Джон медленно покачал головой.
– Убери всё, кроме деревянных балок, будь добр.
Очередное постукивание по клавиатуре – и на чёрном экране возникло изображение каркаса.
Внезапно историк с шумом вдохнул.
– Что? – резко спросил Найдельман.
Помолчав, Сен-Джон покачал головой.
– Не знаю, – ответил он. Затем указал на две точки на экране, в которых пересекалось несколько линий. – В этих соединениях что-то знакомое, но не знаю, что.
Они в молчании постояли полукругом ещё несколько мгновений, вперившись взглядом в экран.
– Наверное, это бессмысленное занятие, – продолжил Сен-Джон. – То есть, я хочу сказать, какого рода исторические параллели мы надеемся отыскать с другими строениями Макаллана? Что за здание имеет десять футов в поперечнике и сто с лишним футов в высоту?
– Падающая Пизанская башня? – предположил Хатч.
– Минутку! – резко перебил Сен-Джон. Он ещё пристальнее вгляделся в экран. – Взгляните-ка на симметричные линии слева – здесь и здесь. А теперь обратите внимание на эти изгибы, один под другим. Если что, я бы сказал, это поперечные арки.
Он бросил взгляд на Найдельмана.
– Вы знали, что на половинной глубине Колодец сужается?
Капитан кивнул.
– С двенадцати футов в поперечнике до, примерно, девяти – на глубине в семьдесят пять футов.
Историк принялся водить пальцем по изображению, пытаясь соединить между собой различные точки.
– Да, – прошептал он. – Это, должно быть, вершина перевёрнутой колонны. А это, скорее всего, основание внутренней подпорки. А вот на этой арке, здесь, должно быть, концентрируется центр масс. В отличие от обычной арки.
– Может быть, поведаете нам, о чём вы вообще говорите? – спросил Найдельман.
Его голос был спокоен, но Хатч безошибочно распознал в глазах неподдельный интерес.
Сен-Джон отступил от монитора на шаг, его голос был предельно задумчив.
– Да, это имеет смысл. Глубокий и узкий, вроде… И, в конце концов, Макаллан создавал религиозные сооружения…
Его голос умолк.
– Да в чём дело?! – прошипел Найдельман.
Сен-Джон уставился на Рэнкина большими грустными глазами.
– Поверни структуру вокруг оси Y на сто восемьдесят градусов.
Рэнкин подчинился, и диаграмма на экране перевернулась вверх ногами. Теперь очертания Водяного Колодца устремились ввысь и замерли светящимся красным скелетом из линий.
Внезапно капитан резко выдохнул.
– Господи Боже, – произнёс он. – Это же кафедрал!
Триумфально улыбнувшись, историк кивнул.
– Макаллан создал то, что знал назубок. Водяной Колодец – ни что иное, как шпиль. Чёртов перевёрнутый шпиль кафедрального собора.
33
Чердак оказался более-менее таким, каким Хатч его запомнил: забитый доверху всякой всячиной, десятилетия копившейся в семье. Через крохотное окошко сюда проник дневной свет и моментально потускнел среди кучи мрачной тёмной мебели, старых шкафов и остовов кроватей, вешалок и коробок для шляп, штабелей стульев. Когда Малин ступил на последнюю ступеньку, ведущую наверх, духота, пыль и запах нафталина вызвали к жизни острое, как бритва, воспоминание – как они с братом играли в прятки под крышей дома, а снаружи громко барабанил дождь.
Хатч глубоко вдохнул и осторожно продвинулся вперёд, не желая на что-нибудь наступить или издать громкий шум. По какой-то причине этот склад воспоминаний показался ему святым местом, и он едва ли не физически ощутил, что вторгается, вламывается в храм.
Теперь, когда предварительное исследование Колодца завершилось, а агент страховой компании должен был прибыть на остров лишь после полудня, Найдельману не оставалось ничего другого, кроме как остановить работы на весь остаток дня. Малин воспользовался удобным моментом, чтобы вернуться домой перекусить и, может быть, провести небольшое исследование. Он вспомнил огромное иллюстрирование издание «Величайших кафедралов Европы», что некогда принадлежало двоюродной бабушке. Если повезёт, оно может найтись среди коробок книг, которые его мать бережно сложила на чердаке. Малину хотелось лично разобраться, хоть чуть-чуть, что означает открытие Сен-Джона.
Хатч продвинулся среди беспорядка, едва не ободрав кожу о потрёпанный бильярдный стол и чуть ли не перевернув старинную «Виктролу», что ненадёжно балансировала на коробках с записями 70-х. Осторожно поставил проигрыватель вниз, а затем глянул на эти коробки, потёртые и выцветшие настолько, что еле можно было разобрать названия: «Puttin' On the Ritz», «The Varsity Drag», «Let's Misbehave», совместная работа Бинга Кросби и «Эндрюс Систерс» – «Is You Is Or Is You Ain't My Baby». Он вспомнил, как отец настаивал на том, чтобы эта древность играла летними вечерами, и сиплые звуки музыки диссонансом разносились по двору и улетали к усыпанному галькой пляжу.
В тусклом свете чердака ему бросилась в глаза большая изогнутая кленовая спинка семейной кровати, притулившаяся в дальнем углу, которую его пра-прадедушка в своё время подарил пра-прабабушке в день свадьбы. Забавный подарок, – подумал Хатч.
Ну, конечно же – рядом со спинкой кровати стоял старинный шкаф. А рядом виднеются коробки с книгами, аккуратно сложенные с тех самых пор, когда они с Джонни под присмотром матери там их и оставили.
Хатч шагнул к шкафу и попытался отодвинуть его в сторону. Тот передвинулся на дюйм или, может быть, чуточку дальше. Малин отступил на шаг, оценивая на вид этот отвратительный, тяжёлый, неповоротливый осколок викторианской эпохи, оставшийся от деда. Упёрся в него плечом и столкнул на несколько дюймов, да так, что тот зашатался. Учитывая, что за прошедшие годы дерево заметно подсохло, шкаф всё равно весил неимоверно много. Быть может, внутри что-то лежит? Хатч вздохнул и смахнул с брови пот.
Верхние дверцы шкафа оказались незапертыми и приоткрылись, обнажив заплесневелые пустые внутренности. Хатч проверил выдвижные ящики внизу и убедился, что там тоже пусто. Но не в самом нижнем: здесь нашлась чёрная, порванная и выцветшая футболка с эмблемой «Led Zeppelin». Её подарила Клэр, вспомнил он, на школьной экскурсии к Бар-Харбору. Хатч повертел футболку в руках, вспоминая тот далёкий день. Теперь это лишь старая тряпка двадцатилетней давности. Малин отложил её в сторону. Сейчас Клэр обрела своё счастье – или утратила, смотря кого спросить.
Ещё одна попытка. Он обхватил шкаф и принялся с ним бороться, раскачивая взад-вперёд. Неожиданно древний монстр подался и опасно накренился вперёд. Хатч отпрыгнул в сторону, освобождая шкафу путь, и тот с ужасающим грохотом рухнул на пол. Малин выпрямился, оказавшись в огромном облаке взлетевшей пыли.
Затем с любопытством наклонился, нетерпеливо от неё отмахиваясь.
Хатч глубоко вдохнул и осторожно продвинулся вперёд, не желая на что-нибудь наступить или издать громкий шум. По какой-то причине этот склад воспоминаний показался ему святым местом, и он едва ли не физически ощутил, что вторгается, вламывается в храм.
Теперь, когда предварительное исследование Колодца завершилось, а агент страховой компании должен был прибыть на остров лишь после полудня, Найдельману не оставалось ничего другого, кроме как остановить работы на весь остаток дня. Малин воспользовался удобным моментом, чтобы вернуться домой перекусить и, может быть, провести небольшое исследование. Он вспомнил огромное иллюстрирование издание «Величайших кафедралов Европы», что некогда принадлежало двоюродной бабушке. Если повезёт, оно может найтись среди коробок книг, которые его мать бережно сложила на чердаке. Малину хотелось лично разобраться, хоть чуть-чуть, что означает открытие Сен-Джона.
Хатч продвинулся среди беспорядка, едва не ободрав кожу о потрёпанный бильярдный стол и чуть ли не перевернув старинную «Виктролу», что ненадёжно балансировала на коробках с записями 70-х. Осторожно поставил проигрыватель вниз, а затем глянул на эти коробки, потёртые и выцветшие настолько, что еле можно было разобрать названия: «Puttin' On the Ritz», «The Varsity Drag», «Let's Misbehave», совместная работа Бинга Кросби и «Эндрюс Систерс» – «Is You Is Or Is You Ain't My Baby». Он вспомнил, как отец настаивал на том, чтобы эта древность играла летними вечерами, и сиплые звуки музыки диссонансом разносились по двору и улетали к усыпанному галькой пляжу.
В тусклом свете чердака ему бросилась в глаза большая изогнутая кленовая спинка семейной кровати, притулившаяся в дальнем углу, которую его пра-прадедушка в своё время подарил пра-прабабушке в день свадьбы. Забавный подарок, – подумал Хатч.
Ну, конечно же – рядом со спинкой кровати стоял старинный шкаф. А рядом виднеются коробки с книгами, аккуратно сложенные с тех самых пор, когда они с Джонни под присмотром матери там их и оставили.
Хатч шагнул к шкафу и попытался отодвинуть его в сторону. Тот передвинулся на дюйм или, может быть, чуточку дальше. Малин отступил на шаг, оценивая на вид этот отвратительный, тяжёлый, неповоротливый осколок викторианской эпохи, оставшийся от деда. Упёрся в него плечом и столкнул на несколько дюймов, да так, что тот зашатался. Учитывая, что за прошедшие годы дерево заметно подсохло, шкаф всё равно весил неимоверно много. Быть может, внутри что-то лежит? Хатч вздохнул и смахнул с брови пот.
Верхние дверцы шкафа оказались незапертыми и приоткрылись, обнажив заплесневелые пустые внутренности. Хатч проверил выдвижные ящики внизу и убедился, что там тоже пусто. Но не в самом нижнем: здесь нашлась чёрная, порванная и выцветшая футболка с эмблемой «Led Zeppelin». Её подарила Клэр, вспомнил он, на школьной экскурсии к Бар-Харбору. Хатч повертел футболку в руках, вспоминая тот далёкий день. Теперь это лишь старая тряпка двадцатилетней давности. Малин отложил её в сторону. Сейчас Клэр обрела своё счастье – или утратила, смотря кого спросить.
Ещё одна попытка. Он обхватил шкаф и принялся с ним бороться, раскачивая взад-вперёд. Неожиданно древний монстр подался и опасно накренился вперёд. Хатч отпрыгнул в сторону, освобождая шкафу путь, и тот с ужасающим грохотом рухнул на пол. Малин выпрямился, оказавшись в огромном облаке взлетевшей пыли.
Затем с любопытством наклонился, нетерпеливо от неё отмахиваясь.