Черепнин Владимир. Вовка в Троеклятом

   - И Емеля постоянно управляет каждым воином?
   - Зачем? Он приказывает части телохранителей подчиняться кому-либо из придворных, а уж тот отдает конкретные распоряжения для выполнения тех или иных задач. Раньше обходились мизерной частью околдованной гвардии, Емеля лишь периодически менял негритосов, чтобы не "изнашивались". Но сегодня ночью он тряханул весь кошель, для поимки беглецов. Формально сейчас они подчиняются Гансу Чернокнижнику. Моему ближайшему помощнику. Наимудрейший сказал, что назначит его Главным колдуном, если он словит сбежавших. А я, якобы, не оправдал его доверия.
   - И где же Емеля хранит этот кошель? - Задала практический вопрос Яга.
   - Все время при себе держит.
   - Что-то я не приметил его, когда ужинал во дворце, - я действительно не помнил ничего подобного.
   - За ужином Манька была?
   Я кивнул.
   - "Девки плясали"?
   Снова кивок.
   Колдун слегка усмехнулся.
   - И ты хочешь сказать, что кроме как поисками кошельков твоим глазам нечем было заняться?
   Возразить было нечего. Но и удовлетвориться столь несущественным участием в разговоре я не мог.
   - Почему же тогда Емеля не науськал на нас своих верноподданных губастиков, когда мы заявились во дворец после того, как меня оживили?
   - Сначала Соловушка устроил свистопляску, потом Наимудрейший был опеликанен с головы до ног при попытке эвакуации, и тут ты, со свежесрубленной головой на плечах. Емелю и перемкнуло. Он долго отойти не мог.
   - А когда оттаял, мог же за нами их в погоню послать, чем Горынычем лес палить?
   - Они очень сильные, а, вот, по умственному развитию, что дети малые. Да и на большое расстояние приказ хозяина кошеля может и не дойти. Так что, блукали бы по лесу до сих пор эти горе-следопыты...
   Хоттабыч засобирался возвращаться во дворец.
   - Так ты придешь, как обещал?
   - Как масть пойдет, - я не испытывал огромного желания самолично отдаваться в руки непредсказуемого Емели. Хватало прошлого посещения. Если бы речь шла о спасении друзей, я бы не секунды не колебался, а так...
   Видимо, Хоттабыч, привыкший к тому, что зачастую люди не выполняют своих обещаний, другого ответа от меня и не ждал. Прощаясь, он выложил последний козырь:
   - Если моя бутылка будет разбита, у меня останется какое-то время. Одновременно во мне проснется истинная сущность джинна. И тогда, опечаленный крахом несбывшихся надежд и многолетних устремлений я приму традиционный облик и, уверяю, ни от Города, ни от леса ничего не останется. Уцелеть смогут лишь немногие существа, обладающие недюжинными магическими способностями. Надеюсь, на деле вам не придется проверять справедливость моих слов. Прощайте, а лучше - до свидания.
   Сказав это, колдун поспешно покинул нашу остолбенело молчащую компанию.
   * * *
   Васька и Марго снова были отправлены во дворец, передать Яне и Серенькому содержание разговора с Хоттабычем. А мы с Ягой решили проверить нашу догадку насчет того, что обследовать ход под эшафотом не удалось из-за шапок-невидимок. Заодно удостовериться в правдивости слов Хоттабыча. Но без надобности самим лезть в темные тоннели лабиринта, рискуя попасть в лапы чернокожих полудурков, не было ни какого желания. Требовалась какая-нибудь ненужная волшебная вещица. Бросив ее в люк, мы могли проверить действие антимагических чар.
   - В Чертогах всякой колдовской дребедени навалом, - посетовала Яга, - а здесь только метла и невидимка. Вещи нужные...
   Выручил Карл.
   - Так и быть, пожер-ртвую. Только учтите, от сер-рдца отр-рываю. Так что отдам дор-рогую мне вещь только пр-ри одном условии: я с вами.
   - Карл, мы будем в шапках-невидимках, а ты можешь привлечь внимание к эшафоту.
   Я попытался отговорить ворона, но у него, как всегда, нашелся веский аргумент.
   - Отнюдь, - категорично заявил он, - птица моей пор-роды возле плахи не нонсенс, а обыденное явление. Это сейчас никому бошки не р-рубят, а р-раньше бывало... Птички со всей окр-руги слетались. Поживиться. А когда палач пьяный пр-ромахнется, то самым пр-роныр-рливым удавалось и ума набр-раться, в смысле, мозгов...
   - Карл! - Я невольно сморщился. - Неужто...
   - Погодь, Вовка! Ты что, подумал будто я?! Давай р-разбер-ремся. Вот ты, напр-ример-р, станешь жр-рать дохлого вор-рона? Сыр-рого и без соли, пер-рца и кетчупа?
   Я замотал головой.
   - Я тоже не ем человечину. Но птицы бывают менее мор-рально устойчивые и р-разбор-рчивые в выбор-ре хлеба насущного, чем ваш покор-рный слуга. Как, между пр-рочим и люди. Увер-рен, что найдутся такие хмыр-ри, ср-реди твоих собр-ратьев, котор-рых медом не кор-рми, а дай мер-ртвого вор-рона схавать. Жр-рут так, что за теми самыми ушами тр-рещит, за котор-рые не оттянешь. С пер-рьями и потр-рохами...
   - Хватит!!!
   - Ну, так я с вами?
   - А что за вещица у тебя такая? Может и не подойдет? - Прагматично поинтересовалась Яга.
   - Еще как подойдет! Дер-рьмо не дер-ржим. Если, конечно Вовка куда-нибудь не сбагр-рил мою вещицу, пока я в р-разведку ходил...
   - И куда бы я мог что-то сбагрить, если даже не знаю о чем речь?
   - Знаешь, знаешь. Утр-ром сам заносил сей наиценнейший пр-редмет в номер-р. А насчет куда, все понятненько. Пр-резентовал какой-нибудь клухе. Сейчас ведь девки какие пошли? За пр-росто так - ни-ни, только за подар-рочки...
   - Ты про это говоришь? - Я кивнул на узелок, который Карл бесцеремонно повесил на древко метлы, когда мы возвращались в Город.
   - Точно... Это скатер-рть-самобр-ранка.
   - И как же ты собираешься при ее помощи проверять действие чар лабиринта? Вдруг, еда все равно появится, только отравленная?
   - Да будет тебе известно, что моя скатер-рочка никакого отношения к жр-ратве не имеет. Вдумайся в название: са-мо-бр-ран-ка. Она сама бр-ранится.
   Я решил, что провидение сжалилось над птицей и учло извечное стремление Карла толковать слова и выражения в прямом смысле, послав ему этот подарок. Откуда мне было знать, что задолго до пятилетнего приговора к жердочке ворон окончательно достал Яну (тогда еще Ягу), объясняя, что скатерть неправильно называется, предлагая переименовать в самонакрывалку или самодоставлялку. Ведьме надоело нытье Карла, и она сменила не название, а функции. Колдунья сама любила стряпать, и волшебная вещица все равно пылилась невостребованной. Разве что сам Карл и Васька при ее помощи втихаря от хозяйки догонялись или похмелялись.
   - Р-разворачивай! - Ворон торжественно предоставил мне право привести в действие магическую силу.
   Сложенная вчетверо ни чем ни приметная мятая скатерть меньше всего походила на волшебный предмет. Я развернул. И тут началось... Даже если бы таким голосом и с такой интонацией декламировали лирическую поэзию, все равно на душе стало бы противно. Но скатерка честно отрабатывала свое наименование и никаких стихов не читала. Скрипучим, ехидно-противным фальцетом, периодически переходящим в злобное шипение, материлась так искусно, что повторить это невозможно. Скажу только, что предлоги, междометия и местоимения были трехэтажными.
   Вначале казалось, что самобранке все равно, сколько перед ней находится народа, какого пола и вида. Она исторгала проклятия и ругательства, которые можно было применить к кому угодно. Но, видимо, скатерть обладала способностью различать присутствующих. После минутной вступительной брани она перешла на личности. И принялась такое выдавать! Даже я покраснел. Видели когда-нибудь сантехника, которого матюги в краску вогнали? Вот, то-то же.
   Не буду пытаться передать смысл услышанного, но если бы кто-то попытался экранизировать речь этой сволочи (после оскорблений, прозвучавших в мой адрес, это самый мягкий эпитет, который она заслуживает), то вышло бы жесточайшее порно ужасов с привлечением кроме присутствующих еще и многочисленных родственников, а так же целого ряда представителей животного и магического миров.
   Словно очнувшись от наваждения, я поспешил снова свернуть мерзкую тряпицу, после чего она заткнулась.
   Карл, умиленно слушавший с рожей меломана, дорвавшегося до любимой симфонии, взмолился:
   - Ну еще хотя бы минуточку!
   Я показал ему фигу, что его нисколько не огорчило. Он только беззлобно буркнул: "Жлоб", - и тут же начал торопить нас выполнять задуманное.
   - Тогда скор-рей пошли. Вр-ремени в обр-рез, а нам еще тр-ребуется в одно место заскочить.
   - Это куда?
   - Как куда?! А индюку кто мор-рду бить будет?
   - Слушай, Карл...
   - Тебе ничего делать не надо. Только р-рядом постоишь. Если не тр-рудно, можешь поздр-равить его с Днем Благодар-рения. Остальное я сделаю сам.
   - Карлуха, давай договоримся раз и навсегда, свои живописные проблемы ты решаешь сам. А то скоро все оброгаченные тобой пернатые, пролетая, станут целиться в меня.
   - Тут ты пр-рав. У бедных птичек зачастую нет иного способа, кр-роме как ляпнуть свер-рху на обидчика. Но, во-пер-рвых, индюк не умеет летать, во-втор-рых, у тебя есть шапка-невидимка...
   - Все! - Отрезал я. - Вопрос закрыт.
   * * *
   Я давно заметил, что Соловушка предпочитает, по мере возможности, поменьше общаться со всякого рода чародеями и правителями и держаться подальше от сильных мира сего. Даже Яну он побаивался и в ее присутствии был ниже травы и тише воды. Что уж говорить, когда вместе со мной в отель заявилась Яга? Как только закончилось свинское побоище и были разрешены все вопросы, связанные с переменой хозяев заведения, разбойник не поднялся с нами в номер, а тихонько шепнул мне: "Если сто, я здесь", - и остался с новоявленными владельцами.
   В главном обеденном зале Вини Пух, Пятачок и Соловушка в меру своей изобретательности и мерзопакостности характера изголялись над бывшими хозяевами отеля. Медвежонок мстил за то, что братья отреклись от его первородности, да еще посягнули на его свободу. Пятачок, которого хряки считали изгоем в своем сообществе, скорей всего многого натерпелся от своих сородичей и теперь отрывался по полной. Соловушке, вроде бы не за что было ненавидеть близнецов, если не считать утреннего инцидента. Но тогда они не нанесли разбойнику никакого вреда. Даже, наоборот, после того как грабитель одним ударом завалил такого огромного противника, он возгордился собой и был немного благодарен свиньям за их агрессивную попытку, закончившуюся триумфом толстенького победителя. Так что зла на хряков он не держал. А то, что принимал участие в экзекуции, так это вовсе не от садистских наклонностей. Просто ребятам помогал.
   Когда мы спустились вниз, муштра была в самом разгаре. Близнецы (благодаря утренней "пластической хирургии" близнецами они теперь были лишь номинально. Каждый приобрел ярко выраженную индивидуальность в виде расцарапанного рыла, рогообразной шишки и вдвое увеличившегося в размерах пятака) усердно выполняли разнообразные команды своих истязателей: выхрюкивали Пуховы песенки, прыгали в мешках наперегонки, строили акробатические пирамиды.
   К неудовольствию не на шутку разошедшихся и изрядно охмелевших мучителей Яга строго объявила:
   - Мы на время забираем ваши игрушки. Свинтусы! Пора на выпляску!
   На этот раз, в отличие от предыдущего, известие о том, что им надо танцевать на площади, хряками было воспринято на "ура". Толкаясь в дверях, они поспешно покинули еще утром принадлежавший им фешенебельный отель.
   - Вячеслав, остаешься за главного. В случае чего, действуй по обстоятельствам.
   - Вовка, не волнуйся! Сють сто, сьязу буду бить в носопыйку! В пятак! В снобель! В юбильник...
   Я не стал дослушивать разбойничьи вариации на тему носа и, водрузив на голову шапку-невидимку, вслед за ведьмой вышел на площадь.
   * * *
   Я осторожно приблизился к эшафоту. Судя по открытому люку Яга уже была на помосте. Как и Карл, расхаживающий взад-вперед по лобному месту.
   Первоначально мне казалось, что пользоваться шапкой-невидимкой проще простого. Надел и готово. Ты всех видишь, тебя - никто. Сплошное удовольствие. На практике оказалось все гораздо сложнее. Имели место быть и неудобства. Начиная с банальных мух, которые не замечая препятствия норовили угодить прямо в глаз, и заканчивая главной проблемой - невидимостью. Я не оговорился. Дело в том, что так же как и окружающие, я не видел себя. При ходьбе, как известно, надо смотреть под ноги, чтобы не спотыкаться. Особенно когда приходится подниматься или спускаться по лестнице. По этой причине первый опыт передвижения в волшебной шапке был для меня не совсем безоблачным: поднимаясь на эшафот, я чуть было не расквасил нос, соскользнув со ступеньки и больно ударившись об нее коленом. И вдобавок, пару раз споткнулся о неровности каменной мостовой.
   Так что теперь я продвигался медленно, высоко, по-челентановски, задирая ноги.
   - Где ты шлялся? - Обрушился на меня ворон, как только понял, что я поднялся на помост. - Ой, пр-рости, ср-разу не догадался! Но так быстр-ро! Я пор-ражен. Не ожидал. Скор-рость впечатляет. Что нам кр-ролики? Да мы...
   - Заткнись, - прервал восторженный монолог Карла строгий голос Яги, которая почти всегда игнорировала как болтовню ворона, так и его самого. Но на сей раз ведьма снизошла до объяснения:
   - Он вовсе не тем занимался, о чем подумала твоя похотливая голова. Просто Вовка осторожничает, поэтому передвигается медленно. Чтобы не навернуться... Как в прошлый раз.
   Я-то надеялся, что мой конфуз остался незамеченным.
   Пришлось улечься на помост возле люка, опустить руки со злополучной ругательной тряпкой в зияющую пустоту, и только там я позволил скатерке развернуться. Удивленно крякнув (наверное, давно не получала права голоса дважды в день с таким коротким перерывом), паскудная матершиница начала свое вещание.
   Было бы интересно немного подождать и выяснить, как среагирует подлая тряпка на невидимость (пока она как и в прошлый раз ограничивалась общими фразами), но я не стал рисковать и разжал пальцы.
   Кардинальные изменения начали происходить уже во время падения, сколь быстрым оно ни было.
   Вначале витиеватые предложения превратились в отдельные слова, потом донесся непонятный хрип, перемежаемый прокашливаниями и, несколько секунд спустя (расчетное время падения куска материи) мелодичный приятный голос пожелал всем доброго здоровья и принялся нести всяческую чушь об отличной погоде, прекрасном настроении и прочей ничего не значащей дребедени.
   Скудный свет, проникающий через отверстие люка не позволял хорошо рассмотреть дно башни. Смутный силуэт перевоспитавшейся скатерти скорее угадывался, чем был виден. Вдруг на его фоне появилась темная тень, затем три белых точки. Догадавшись в чем дело, я забыл, что невидим и отпрянул от люка. Привлеченный голосом самобранки, подошел один из негров. А светлые пятна - белки глаз и зубы.
   Стало ясно, что наша надежда на то, что до этой части лабиринта черномазые не добрались, не оправдалась. Зато удостоверились, что, по крайней мере, насчет чар подземелья Хоттабыч был с нами искренен.
   Добродушный голос, доверительно провозглашающий, что нет ни чего лучше, чем годами не мыться, не чистить зубы, иметь толстые губы и большой расплющенный нос с кольцом, стал удаляться, пока совсем не смолк.
   Ворон всхлипнул:
   - Сначала испор-ртили чудную вещицу, а потом вообще, сволокли в неизвестном напр-равлении... Я за скатер-рочку обязательно отомщу!
   - Кому?
   - Какая р-разница? Найду какое-нибудь зло и накажу.
   Я прикрыл люк. На эшафоте больше делать было нечего. И что делать дальше, я также не имел ни малейшего представления.
   - Карлуха, лети, свиньям скажи, что хватит, пусть возвращаются.
   Опять позабыв о своей невидимости, я показал на хряков, пытающихся изобразить танец маленьких лебедей.
   * * *
   Чернокнижник Ганс находился на вершине душевного подъема. Наконец-то настал долгожданный час. Для осуществления замыслов оставалось только уличить подходящий момент. И не для того, чтобы увеличить вероятность успеха. Вовсе нет. Успех гарантирован. Ганс пока не предпринимал активных действий только потому, что хотелось произвести наибольший эффект. Ради этого стоило дождаться, когда все сановники во главе с Наимудрейшим соберутся вместе. Вот тогда он и сообщит этим болванам о произошедших переменах. Интересно будет посмотреть на их ошеломленные рожи...
   Закончилось жалкое существование второстепенного колдуна, ответственного за магическую защиту дворца. Хватит! Глупый Емеля решил, что, посулив должность Главного колдуна и предоставив кое-какие полномочия, заполучил в услужение верного пса. В тупые, пропитые мозги не могла прийти мысль о том, что если Ганс и стремился занять этот высокий пост, то только как временную промежуточную ступень, а не как вершину своих стремлений. Расширение возможностей лишь ускорило неизбежное. И опала Хоттабыча очень даже на руку. Надменный джинн - самый опасный соперник. Был. Теперь главная реальная сила в руках Чернокнижника. Не большого труда стоило подменить у невменяемого щукоеда кошель с магическим жемчугом.
   Конечно, можно было бы некоторое время потерпеть, чтобы удостовериться. Не припасено ли у Емели какое-нибудь секретное средство, способное предотвратить переворот. Хотя, навряд ли. Чтобы победить чернокожих гвардейцев потребуется собрать всех богатырей и витязей, которых меньше всего интересуют городские дела, а тем более судьба глубоко ими презираемого Емели. А магического воздействия Ганс не опасался. Как-никак целый дворец оборонял от подобных нападок, а уж себя, любимого...
   Так что тянуть не было никакого резона. Настал звездный час. Причем и в прямом смысле тоже. Гороскоп, составленный этой ночью, сразу после затеянных Емелей кадровых перестановок и последующей подмены кошеля, сулил невообразимый взлет и великую удачу. Все сопутствует успеху. Даже небесные светила. Правда, звезды, продувные бестии, никогда не предрекают стопроцентную вероятность события. Всегда оставляют лазеечку, в виде: "если только не..." Чтобы была возможность пойти на попятную, мол, мы предупреждали. Но на этот раз даже эти предупреждения были столь смехотворны, что ничего кроме насмешек вызвать не могли. Это ж надо: следует опасаться ударов пятнадцатью членами по лицу и встречи с ишачьим дерьмом. Кажется, так. Или что-то вроде этого. Звезды предпочитают не выражаться, и, естественно дерьмо не упоминалось. Но как иначе понимать "находящихся в ослиной заднице"?
   И если влияние дерьма на дальнейший ход событий чисто теоретически допустимо, например, можно на нем поскользнуться, долбануться головой и напрочь забыть о перевороте, то что касается одновременных ударов членами по физиономии - просто смешно. И невозможно. Сразу по нескольким причинам.
   Во-первых это невыполнимо с практической точки зрения. Если даже отбросить остальные факторы, то такое было бы возможно, если бы речь шла о трех, максимум четырех злоумышленниках. Но полтора десятка мужиков не смогут одновременно помочиться в одно ведро, не то что ляпнуть своими достоинствами по лицу.
   Во-вторых, даже если это было бы возможно, то кто рискнул бы поднять руку, точнее член, на исполняющего обязанности Главного колдуна? И, в-третьих, пусть нашлись бы такие смельчаки, то разве стал бы он, Ганс Чернокнижник, без пяти минут диктатор, дожидаться, пока пятнадцать мужиков рассупонятся, размахнутся и ляпнут? Конечно же нет.
   Вся эта белиберда имела только одно разумное объяснение: фурор неизбежен, а дерьмо с писюнами - обычные звездные происки.
   Успокоив себя таким образом, Ганс перевел мысли в более приятное русло. Надо же определить дальнейшую участь Емели и его ближайшего окружения. Даже воображаемая власть доводила Чернокнижника до блаженного состояния близкого к экстазу. Что же будет, когда мечты воплотятся в реальность? Достанется всем. Ганс все помнил. Ни одно оскорбительное словцо, ни презрительная ухмылка, ни пренебрежительный взгляд не останутся безнаказанными. И не будет никаких скоропалительных решений, типа голову долой и все дела. Так легко и просто от Чернокнижника никто не отделается. Пусть мучаются, терзаются, на что-то надеются, валяются в ногах, умоляя о пощаде. А он будет восседать на троне, великий и непреклонный, с высоты наблюдая за недостойными червями, просящими о пощаде. А рядом...
   С этим была проблема. Раньше была. Теперь любая красавица Города с радостью займет место подле нового правителя. А если какая закочевряжится, то найдутся меры переубеждения. Так что женщину можно выбирать себе какую угодно. Хоть Емелину Маньку. Пусть щукоед кроме физических мучений примет и нравственные. Хотя, Манька не подойдет. На мордашку ничего, но костлявая слишком (Ганс предпочитал пампушек). Надо будет разыскать ту начинающую ведьму. Бабенка в теле и достаточно глупа, не будет вынашивать коварные планы захвата власти в свои пухлые ручонки.
   Но это потом. Сейчас нужно начинать действовать. Для этого все министры должны собраться у Емели. Только где их в этом бедламе искать? Воевода скорей всего торчит у ворот. Последнее время три солидных хряка повадились на площади отплясывать. Федот, наверное, любуется. Ганс направился к главному дворцовому выходу.
   * * *
   С самого утра у Али Бабы все складывалось весьма неудачно. И немудрено. Любимый находился в скверном расположении духа, в результате чего засветил визирю в и без того подбитый глаз. И выгнал, велев без надобности не тревожить. Все из-за ерунды. Подумаешь, коснулся разочек.
   Наипрекраснейший остался наедине с этой стервой, Манькой. Ясно, чем они там занимаются. И не было ни какой возможности помешать этому безобразию.
   Но теперь появился повод потревожить ненаглядного. Да еще какой!
   Снедаемый муками ревности Али Баба не находил места и забрел в лабиринт, где наткнулся на одного из чернокожих, у которого была посланная высшими силами вещь. Так как визирь был один из тех, чьи незначительные распоряжения телохранители обязаны были выполнять, то ему не составило труда завладеть бесценным прямоугольником ткани.
   Кусок материала, напоминающий скатерть, в развернутом виде источал такие хвалебные речи, что послушав пару минут, Али Баба, до этого считавший себя неплохим оратором и мастером придворной лести, ощутил себя косноязычным заикой. А свернутая скатерть хранила молчание.
   Воодушевленный подарком судьбы, визирь аккуратно сложил тряпицу и поспешил к луноликому. Он так торопился, что даже забыл припудриться и подкрасить губы.
   Благо, свет очей ни чем таким с этой потаскухой не занимался. А не то Али Баба мог бы не сдержаться и выцарапать бесстыжие глаза прелюбодейке.
   Емеля по обыкновению кушал водку, а Манька скучала рядом.
   - Что-нибудь случилось? Поймали беглецов? - Встрепенулся Высокочтимый при виде визиря.
   - Пока нет. Но подлые гаденыши никуда не денутся от справедливого возмездия богоравного красавца...
   - Тогда какого хрена ты приперся?!
   - Хочу, чтобы у тебя, о затмевающий солнце, раскрылись лучезарные очи и ты узнал о себе всю правду. Причем не просто субъективную правду, а истину в последней инстанции. Твой верный раб не мог описать и сотой доли твоих достоинств. Но теперь силы небесные послали оракула, способного выразить всю глубину моих чувств, которые я испытываю к повелителю. Прими этот дар и разверни. - Али Баба, низко поклонившись, положил перед Наимудрейшим скатерть, - Заранее предупреждаю, что полностью согласен с тем, что ты сейчас услышишь в свой адрес и готов подписаться под каждым словом. А лучше, о бесценный мой самоцвет, представь, что все это говорю я.
   Визирь вновь склонился в поклоне, а Емеля, заинтригованный словами Али Бабы, развернул самобранку.
   * * *
   - Вовка, ты еще здесь? - Раздался голос Яги от подножия эшафота.
   - Да, - я уже добрался до середины лестницы.
   - Посмотри в сторону леса.
   Я так и сделал. Оттуда, по траектории броуновской частицы быстро приближался неопознанный летающий объект.
   - Что это?
   - Вообще-то, не что, а кто. Хотя, в таком состоянии, я не уверена, как будет правильней. Это моя внуча, собственной персоной. И когда протрезвеет?
   И точно, по мере приближения НЛО принял форму Клары, восседающей на метле. Она действительно была пьяна в хлам. Если неравномерность полета я, по своей неопытности, еще мог списать на неисправность летательного аппарата, то когда до слуха стали доноситься разбитные матерные частушки, распеваемые хриплым хмельным голосом, отпали последние сомнения.
   Выделывая невообразимые пируэты, постоянно меняя направление, тем не менее, начинающая ведьма неуклонно приближалась к площади. Она то взмывала высоко в небо, то, после штопора, в последний момент успевала направить метлу в горизонтальную плоскость и проносилась на бреющем, чудом не задевая крыши домов.
   Я невольно залюбовался вычурным полетом. Даже шапку чуть не потерял, задрав голову. Было на что посмотреть. Описывать же небесное представление нет никакого смысла. Современная авиация еще не оснащена терминами, способными передать сложность Клариных кульбитов.
   Когда ведьма достигла воздушного пространства непосредственно над площадью, стало понятно, что ее целью является дворец. Залихватское пение сменилось отборной бранью, и неминуемое столкновение с наглухо закрытыми воротами оттягивалось только из-за неспособности Клары направить метлу в требуемую сторону.