Черепнин Владимир. Вовка в Троеклятом

   - Этим не откупишься! Хотя, если Сер-ренькому невмоготу, то твое добр-ровольное самопожер-ртвование будет учтено пр-ри р-решении твоей дальнейшей участи...
   Емеля резко распрямился, чуть не опрокинув стол. Теперь его физиономия была полна тупой решимости, а в руке появилась квадратная бутылка, которую он воздел вверх, словно гранату.
   - Всем стоять! - Взвизгнул Высокочтимый. - А то сейчас как шарахну! Знаете, что будет?!
   Все знали. Да и команда стоять на месте была излишней. Как только Емеля извлек заветную бутылку, все замерли.
   - Значит, знаете? Успели и с Хоттабычем снюхаться! Ну теперь держитесь! - Продолжал стращать Емеля своих недругов. - Сейчас трабабахну, ни кому мало не покажется!
   - Так ведь и тебе тоже, - попыталась облагоразумить диктатора Яна, - и, думаю, в первую очередь, именно тебе.
   - Мне терять нечего! Все равно вы мне уготовили этот...
   - Кир-рдык, - учтиво подсказал Карл.
   - Во-во, кирдык. А одному кирдыковать мне нет ни какого резона. А всем вместе - другое дело.
   - Подожди, предлагаю договориться, - выступила в роли парламентера Яна, шандарахнуть бутылку ты всегда успеешь...
   - Никаких уступок шантажистам и тер-р-рор-ристам! - Перебил мирные начинания хозяйки ворон. - Если будет подобный пр-рецедент, от него потом вовек не отделаешься! Так всю жизнь и будет пузыр-рем р-размахивать...
   - Карл!!!
   - Что Кар-рл? Знаю я таких субчиков! Сначала затр-ребует опохмелки (Емеля жадно сглотнул, ворон точно угадал первое пожелание). А чуть попр-равит здор-ровье, в койку вас обеих потянет. Что и тогда будете мир-р спасать?
   Карл изобразил неприличным жестом, каким образом будет происходить спасение мира, но этого вряд ли кто заметил, все взгляды были прикованы к начавшей дрожать руке, сжимающей горлышко бутылки.
   - Ни каких компр-ромиссов! - Карл продолжал гнуть непримиримую линию. А, Вдр-руг, потом захочет меня на закуску запеченного в яблоках? Кто их, извр-ращенцев, знает? Вы как хотите, а я р-решил др-раться до последнего. Сер-ренький! Пока я буду выклевывать его мор-ргалы, ты ему р-руку с бутылкой отор-рви, от гр-реха подальше!
   Произнеся это, ворон начал готовиться к воплощению всего вышесказанного: принял самую угрожающую (по его мнению) стойку. Растопыренные в стороны крылья, выставленная вперед одна лапа, полураскрытый клюв, из которого доносилось хриплое сипение, означающее, по-видимому, воинственное и устрашающее рычание.
   Если бы не серьезность происходящего, то поза Карла, как и его угрозы, показались бы нелепыми и забавными. Но всем было не до веселья. Друзья были ошарашены глупой бравадой ворона и, затаив дыхание, пассивно ожидали дальнейшего развития событий.
   Что же касается Емели, то ему уж совсем было не до смеха. Причем, в отличие от всех, слова Карла он принял на веру, и хоть медведь даже не шелохнулся, а проклятый ворон продолжал корячиться на спинке кресла, меняя лапы и производя загадочные пассы крыльями, и явно пока не собирался ничего выклевывать, Наимудрейший решил, что его секунды сочтены. Нервы, расшатанные регулярными возлияниями, не выдержали. Все мировое зло сконцентрировалось в глумливой птичьей фигуре.
   Процедив сквозь зубы модернизированную поговорку: "Ворон по осени щипают!" - Емеля метнул свое страшное оружие в Карла.
   Ворон пригнулся. Бутылка, пролетев метров пятнадцать, брызнула мелкими осколками, встретившись с позолоченным бараньим лбом одного из монументов.
   Все, включая Емелю зажмурились, ожидая немедленного начала вселенских катаклизмов. В чувство привел невозмутимый голос Карла:
   - Совсем дундук! Скажи пр-равду, сколько р-раз ты со своей печки падая, головешкой нер-разумной бился? Откр-рывай лупилки, не буду выклевывать, вдр-руг, идиотизм - болезнь зар-разная?
   Через мгновение все изумленно смотрели на ворона, который невозмутимо продолжал:
   - Я тебе, дур-ролому, опохмелиться пр-риныкал, поменял посуду в загашнике. Ты, небось в беспамятстве выжр-рал пр-рипр-рятанный посошок. Иначе нафига пор-рожнюю бутылку в потаенном месте дер-ржать?
   Теперь до всех стала доходить суть произошедшего. Карл подменил заветный сосуд, после чего разыграл представление. Одновременно с пониманием, появился вопрос, озвученный обескураженным Емелей (неизвестно, что так расстроило Наимудрейшего, несостоявшийся всеобъемлющий кирдык или тот факт, что он собственноручно разгокал целую бутылку такого необходимого сейчас джина):
   - А... где...?
   - Неожиданно влетела эта фур-рия, с пр-ривлекательной фамилией. Ну, ты знаешь, - Карл обратился за подтверждением к Емеле, - Манька котор-рая. Как начала тут все кр-рушить. Еле успел монументом пр-рикинуться. С собой сволокла бутылочку...
   В этот момент в зал вошла Манька с вожделенной бутылкой в руках и пожаловалась:
   - Ни фига не бьется. Я ее даже в кузницу носила. Ты думаешь пустая бутылка тоже будет напоминать ему о выпивке?
   Последний вопрос фаворитки был обращен непосредственно к Яне, которая и насоветовала в рамках антиалкогольной компании переколотить к едрене-фене все бутылки.
   Емеля понял, что его единственный шанс на спасение - это вновь завладеть волшебной емкостью. Он рванулся к приближающейся подруге, вложив в попытку все свои силы. Но бдительные Васька и Марго самоотверженно кинулись диктатору под ноги. Но Высокочтимый не упал. Он повис, удерживаемый за шиворот мощной лапой медведя.
   - Да что кузница, я даже о его башку пробовала, - продолжала сетовать Мэри, указывая на Емелю, - тверже ничего не бывает...
   - Давай я приберу. Обещаю, эту бутылку он никогда не увидит, предложила свои услуги Яна, на что Манька охотно согласилась и вручила ведьме таинственный сосуд.
   - С ним что делать? - Осведомился Серенький, помахав барахтающимся правителем.
   - Бр-рось, это кака, - посоветовал Карл.
   Яна пожала плечами.
   - Во избежание дальнейших, весьма вероятных происков со стороны этого чмошника, - начала высказывать свою точку зрения Яга, - я бы, на всякий случай, лишила бы его такой возможности. Навсегда...
   Манька ойкнула и молитвенно сложила руки, вперив в Яну перепуганный, полный отчаяния взгляд.
   - А, делайте, что хотите. Когда-нибудь ваша гуманность вам же боком и выйдет. - Закончила Яга, махнув рукой.
   Медведь отпустил Емелю, который стартовал, едва приземлившись, и через несколько секунд скрылся из зала. Мэри, крикнув: "Емелюшка! Погоди меня-то!", бросилась догонять.
   - Пойдем из этого гадюшника, - предложил Серенький.
   - Конечно, - согласилась Яна. - А ты рассказывай, как здесь оказался и на кого оставил Вовку...
   * * *
   - ...летаю, летаю, ни кого найти не могу. В следующий р-раз, когда чер-рта отловлю, надо будет его сюда пр-ривести. Интер-ресно, он тут голову сломит? - Поймав недовольный взгляд хозяйки, понятия не имеющей ни о каком отлове чертей, Карл прервал отступление и продолжил рассказ. - Вдр-руг, слышу милый сер-рдцу голосок. Скатер-рочка матюкается. А я думал, что ей все, кр-ранты. Мы ж ее, р-родимую, в яму под эшафот бр-росили, она там и сломалась: стала всех нахваливать и с добр-рым утр-ром поздр-равлять. А потом ее вообще чер-рножопик умыкнул. Я, значит, пр-рилетаю на р-родной голосок. И что вижу? Емеля спит пьянющий, да Али Баба тр-равмир-рованный валяется, споткнулся, навер-рное. Я самобр-ранку свер-рнул, чтобы бедненькая не охр-рипла, а сам пошмонал, пока никого нет. Пр-ро бутылочку наслышан, нашел, подменил. А тут Манька. Можно было бы у ней отбить джиннов домик. Но ты же знаешь, я - джентльмен. У меня на даму ни кр-рыло, ни клюв не поднимется. Для них др-ругие штуковины пр-редназначены. Гм... Дальше ты сама все знаешь. А где Вовка, ведать не ведаю. Он с Ягой в номер-р поднялся, пока я р-руководил жабоубор-рочными свиньями. Подумал он здесь, во двор-рце. Вот и полетел на выр-ручку...
   Вся дружная компания неспешно и не таясь приближалась к выходу. Казалось, что теперь им опасаться больше нечего. Но когда они оказались в последнем помещении дворца, и для того чтобы прервать затянувшийся визит оставалось пересечь залу-прихожую и выйти за ворота, друзья были окружены плотным кольцом воинствующих стражников, переполненных агрессией и чувством собственной значимости. Чуть в отдалении наблюдалось несколько колдунов. А руководил операцией Федот. Важно раздувая и без того полные щеки, властным тоном воевода приказал:
   - Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно!
   Острия пик, алебард и мечей, направленные на обитателей леса, говорили о том, что насчет сопротивления Федот недалек от истины.
   Хоть Карла никто не наделял никакими полномочиями, он самолично взвалил на себя тяжкую дипломатическую миссию и вступил в переговоры, обращаясь к воеводе:
   - Я не понял, ты мухомор-ров сегодня обожр-рался или всегда такой? Думаешь тер-рпение безгр-ранично, пер-ренедоносок хр-ренов? Не знаю как др-ругим, а мне уже пор-рядком надоели бескр-ровные победы. Да, да! Именно, надоели. Чер-ртей ловишь, а убивать не дают. Взбунтовавшихся свинюшек одолели и что? Живы и почти невр-редимы. Вместо того чтобы на окор-рока пустить, сделали из них пор-росят на побегушках. Целый полк негр-ритосов отпр-равили с мир-ром восвояси. А стоило только пер-ром пошевелить, они б сами кинулись др-руг др-ругу глотки гр-рызть. Емеле опять же не позволили ни одного глазика выклевать. Надоело! Всему есть пр-редел. Но тебе повезло, стар-ртолпер-р! Кто не понял, это тот же стар-рпер-р, только толстый (ворон успевал даже расшифровывать оскорбления). Конечно, это сомнительное везение. Но если ты успел что-нибудь наковыр-рять своей ер-рундовиной, то твои потомки будут гор-рдиться своим знаменитым пр-редком. Пр-равда, и гор-рдиться-то особенно нечем, но в истор-рию ты попадешь. Гар-рантир-рую. Как пер-рвая жер-ртва кр-ровавого беспр-редела. И непр-ременно со смер-ртельным исходом. Пр-ричем умир-рать будешь долго и мучительно.
   Федот на протяжении всей отповеди моргал выпученными глазами, потом его прорвало:
   - Я не понял, кто у кого в плену? И кому придется с жизнью расставаться, если сию секунду не заткнется...
   - Во-пер-рвых, я птица вольная и делал с высоты на всех воевод вместе взятых. И не р-родился еще такой толстопузик, котор-рый смог бы меня заар-рканить. А, во-втор-рых, если твои недоделки не сложат свои железяки и не задер-рут ввер-рх атр-рофир-рованные р-ручонки, то я пр-риступаю к осуществлению р-распр-равы, чудовищно жестокой, но необходимой и спр-раведливой. Таков мой встр-речный ультиматум, котор-рый, как понимают все пр-рисутствующие, обжалованию не подлежит. Да, убор-рщиц пр-ригласите и собак с волками. Убир-рать пр-ридется кр-ровь. Пусть тр-ряпок побольше пр-рихватят. А у звер-рушек будет пр-раздник живота. Обожр-рутся р-раскиданными по всему залу кусками мяса. Свежего. Воеводу чур-р ни кому не тр-рогать, он мой!
   Произнеся последнюю фразу, Карл заговорщически подмигнул побледневшему Федоту.
   Неизвестно, к какому решению пришел бы воевода, ведь не смотря на явное преимущество стражников, ворон говорил слишком уверенно для своего положения. Но колебания развеял истеричный фальцет, зазвучавший с вершины лестницы, по которой только что спустились друзья.
   - Вяжи их, Федотушка! Хватай! Назначу и визирем, и колдуном, и казначеем!
   Емеля, хорошо опохмеленный (когда успел?) чуть не плясал от радости, что успел вовремя и остались верные ему люди.
   Обещание должности казначея, открывающей неограниченные возможности безнаказанного воровства, перевесило чашу сомнений в пользу исполнения своих служебных обязанностей. Да и появление Емели, как всегда пьяного и почти счастливого, заставляло усомниться в правдивости слов ворона.
   - Други мои! Докажем нашему господину, что являемся истинным оплотом власти! Только мы достойны высокого звания гвардейцев, а не иноземные самозванцы, которые трусливо бежали, лишь только запахло жареным! Чудо-богатыри! Гвардейцы! Хватайте злобных преступников!
   Чудо-богатыри поверили, что таковыми являются, вдохновленные патетической речью предводителя приосанились и, корча воинственные рожи, двинулись выполнять приказ.
   Шерсть на загривках Серенького, Васьки и Марго вздыбилась. Яга меланхолично извлекла из мундштука недокуренную сигарету и щелчком отправила окурок в лоб ближайшего стражника. Яна преспокойно осматривала собственные ногти, проверяя их остроту. Даже Карл стал напоминать хищную птицу. Он молча высматривал жертву, и стражники, встретившись взглядом с кровожадным вороном, поспешно отводили глаза.
   Жители леса не собирались сдаваться без боя и готовились к схватке. Атмосфера была накалена до предела. Воцарилась неестественная тишина, в любую секунду готовая взорваться яростным шумом битвы.
   Сокрушительный удар в ворота, которые разлетелись мелкими щепками, заставил противоборствующие стороны замереть.
   * * *
   С Думой получился облом, но вполне ожидаемый, и я ни чуть не расстроился по этому поводу. Ветви власти, сколько бы их не было, и как бы они не назывались всегда помнят, что являются составными частями одного целого.
   Огорчило другое. Уверенность насчет того, чо легко удастся собрать целую армию недовольных Емелиным правлением с каждой минутой таяла. И не то чтобы все были счастливы под заботливой опекой узурпатора. Напротив. Все дружно материли проклятого щукоеда. Можно было бы подумать, что народ пугают перемены. Тоже нет. Все были рады предстоящей заварушке и устремились к месту предполагаемых действий. К дворцу. Но только в качестве зрителей. "Пролетев" с халявным "хлебом" в виде ста монет за отлов меня и моих друзей, народ стремился заполучить сполна вторую составляющую извечной своей потребности, то есть зрелище. Заработал тотализатор. То тут, то там вспыхивали мелкие потасовки между спорщиками, сторонниками и противниками переворота. Но этим все и ограничивалось. Даже самые ярые приверженцы насильственной смены власти оставались таковыми только на словах, и личное участие в свержении узурпатора ограничивали идиотскими советами, как лучше это сделать.
   Я пришел к выводу, что для классической революционной ситуации не достает существенных деталей. Вот, если бы имелись в наличии заводы и фабрики, которые можно было бы пообещать рабочим... Земли же, наоборот, вокруг Города, обрабатывай - не хочу. Так что и крестьянам предложить было нечего. И я подозревал, что если бы с этим все обстояло иначе, и была бы возможность посулить фабрики рабочим, а землю крестьянам, то меня первого забили бы камнями. Работать в Городе ни кто не хотел.
   Я летал по улицам, как угорелый и, потеряв всякую надежду найти союзников, вознамерился уже в одиночку проникать во дворец и действовать там по обстоятельствам, как, совершенно неожиданно, встретил старого (если учитывать кратковременность моего пребывания в сказочном мире) знакомого. Огромную фигуру Ильи Муромца трудно было перепутать с кем-нибудь еще, и я, совершив крутой вираж, приземлился перед богатырем.
   - Ух, ты! И взаправду живой! - Сразу признал меня Илюха. - Я ж сам видал, как тебе кочан оттяпали. Потом разные слухи ходили, что ожил... Я думал, брешут. Ан, нет! Ты меня тогда от колохвиума оберег, так что, если что надо - подсоблю.
   Муромец сразу и охотно согласился принять участие в боевых действиях. Правда был разочарован известием о том, что темнокожие воины в полном составе отбыли на историческую родину.
   - Значит, совсем-совсем ни одного не осталось? Жаль. Так хотелось надрать десяток-другой черных задниц...
   Когда мы прибыли на площадь, я попросил богатыря чуть-чуть подождать, а сам заскочил в отель, узнать, случилось ли что за время моего отсутствия. Ничего существенного. За исключением исчезновения Карла. Но разыскивать ворона я считал делом бесперспективным. Он мог быть где угодно. Начиная от самого захудалого курятника и заканчивая главным тронным залом дворца, если таковой имелся. Причем я был уверен, что Карл сможет выкрутиться из любой передряги, и не волновался из-за его отсутствия.
   - Вячеслав, я сейчас иду дворец штурмовать...
   - Я тозе хосю! И обязательно пойду. Дазе не пьебуй запьесять!
   - Я и не запрещаю. Воины нам нужны. Только предупредить хочу, со мной Муромец. Он на улице ждет.
   Услышав про богатыря Соловушка насупился и молча смотрел на меня исподлобья.
   - Поступай, как знаешь. Я не обижусь.
   Сказав это, я быстро вышел, чтобы не давить на разбойника своим присутствием. Да и в голове почему-то крепко засела мысль, что нельзя больше терять ни секунды драгоценного времени.
   Мы с Муромцем быстро пересекли площадь, поднялись по лестнице. Ворота все так же были надежно заперты. Лишь исчезли глумливые рожи из окон.
   Сзади раздался какой-то цокот. Обернувшись, я обнаружил, что в нашем немногочисленном воинстве имеется кавалерия. Соловушка не только сам решился участвовать в штурме, но и привлек на нашу сторону Пятачка и Пуха, с которыми сдружился за последнее время. Вся троица, оседлав своих подопечных свинтусов, скакала во весь опор, спеша присоединиться к "основным" силам.
   Казалось, Илье передалось мое нетерпение. Он не стал разрабатывать тактические планы или согласовывать совместные действия в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. Думаю, и насчет предвиденных у богатыря не было никаких мыслей. Он скользнул взглядом по воротам, тихонько прошептав: "Тэк-с", снял с руки щит и плашмя запустил его в двери, сопроводив совсем не боевым: "Ать!". Удар был настолько силен, что крепкие дубовые створки рассыпались трухой.
   Я и Муромец вбежали в образовавшийся проем, следом влетели, словно всадники апокалипсиса, разбойник, Пух и Пятачок на взмыленных боровах.
   Немая сцена, вызванная нашим появлением, конечно, сильно проигрывала гоголевской в плане продолжительности. Но что касается эмоционального аспекта, то готов биться об заклад, что ни один ревизор не мог даже теоретически вызвать такую бурю страстей.
   Замешательство длилось недолго. Стражники быстро сообразили, чем пахнет сопротивление и решили в бой не ввязываться. Однако, остатки внушенного им чувства собственного достоинства не позволили сдаться на милость победителей несостоявшегося сражения. Мысленно переименовав паническое бегство в стратегическое отступление, новоявленные гвардейцы кинулись врассыпную. Тараканы, и те медленней исчезают из поля зрения, при внеплановом посещении хозяином кухни в ночное время.
   Емеля длинно матюкнулся и также испарился, юркнув в одно из многочисленных ответвлений. Муромец пустился в погоню. Кавалерийский "эскадрон" тоже попытался принять участие в преследовании, но безуспешно. "Скакуны" раз в десять умерили свой пыл. Видимо хряки мчались во весь опор в тайне надеясь обрести во дворце защиту и покровительство Наимудрейшего. Оценив изменившуюся конъюнктуру, пылкие рысаки превратились в полудохлых кляч, вяло слушающихся своих наездников.
   Я же поспешил на встречу к друзьям. Нам много было чего рассказать друг другу.
   Федот, который или соображал гораздо медленнее своих подчиненных, или его голова была заполнена более глобальными помыслами, чем спасение собственной шкуры, убежать не успел. Он засеменил рядом и забубнил, что "очень рад", "так и знал", "в тайне надеялся", "верой и правдой", а поняв, что я не обращаю на него внимания, тихонько исчез.
   * * *
   Примерно через час, тяжело ступая, вернулся смурной Илья Муромец.
   - Я воевать пришел, а не в хоронюшки играть. Поразбежались злыдни, хрен кого поймал. Еле нашел обратную дорогу.
   - Я же говор-рил, что зр-ря мы наших негр-ритеночков отпустили, - тут же встрял Карл, - они бы в миг пер-реловили бы и Емелю, и гвар-рдюков этих. Они ж не такие умные, по ослиным жопам хор-рониться не догадаются.
   В чем-то ворон был прав. Формально победа была одержана, но очистить дворец от затаившихся недругов не было возможности. Сам по себе дворец нам не требовался, как и власть в Городе. Интересовало только подземелье, в недрах которого имелся вход в истинный Лабиринт, ведущий к пресловутой Керосинке. Мы надеялись, что там должен находиться проход в Верхний мир или, на худой конец, какие-нибудь сведения, способные пролить свет на тайны меж мирового перемещения.
   Иметь же в своем тылу хоть и хреновую, но все-таки гвардию, способную в любой момент каким-либо образом напакостить, было чревато.
   Тут же последовала вылазка неприятеля, которая подтвердила, что договориться вряд ли удастся.
   - Вперед, други мои! Витязи!
   На верхней площадке лестницы появился отряд бравых вояк во главе с Федотом.
   - Герои! Докажем силой оружия и беспримерной доблестью, кто на самом деле истинные богатыри! - Продолжал агитировать воевода, резво (насколько позволяли брюхо и прочие округлые части тела) спускаясь по ступеням.
   Однако стражники не торопились к высокому званию героев присовокупить определение "посмертные". Воинский пыл мгновенно улетучился. Скорей всего это было вызвано наличием Муромца. Возможно Емеля или Федот (а может и оба сразу) страстными речами смогли убедить новоявленных гвардейцев, что они сила, что победят кого угодно. И вояки двинули в атаку, уже не страшась того, от которого некоторое время назад панически разбежались. Но снова узрев богатыря, храбрые витязи кардинально поменяли точку зрения. Они справедливо решили, что для того чтобы прослыть героями достаточно издали побраниться на Илью и его сотоварищей.
   Так что Федот спустился в гордом одиночестве. Свою оплошность он обнаружил слишком поздно. Принялся подмигивать то левым, то правым глазом и заговорщическим шепотом сообщил:
   - Я же за вас, я специально...
   Изложить до конца свой хитроумный план воевода не успел. Он некстати подвернулся под руку Муромцу, который подыскивал, чем бы запустить в зарвавшихся стражников. Они еле успели отвести в стороны пики и мечи, которыми угрожающе размахивали, как в гущу гвардейцев вляпался их предводитель и вдохновитель, превратив нестройные ряды в кучу-малу.
   - Впеед! - Желая воспользоваться замешательством противника, повел в атаку свой эскадрон Соловушка.
   Но "герои", опасаясь на заре своего величия погибнуть под свинскими копытами, вновь уподобились мерзким насекомым и разбежались по щелям, прихватив потерявшего в полете чувства воеводу.
   Кавалерия вернулась ни с чем. Раздосадованный Соловушка чувственно сетовал, что так и не удалось "язквасить ни одной носопыйки".
   Затем гвардейцы предприняли новую попытку атаковать. Все развивалось примерно по предыдущему сценарию. Только на сей раз Федот был более осмотрителен и не вырывался вперед, а вместе со всеми остановился на почтительном расстоянии, и его голос влился в общий сонм проклятий. Илья швырнул в охальников небольшую статуэтку (килограмм сто пятьдесят всего). И стражники вновь исчезли.
   Атаки повторялись с завидным постоянством. Мы практически перестали обращать на них внимание. Однообразные вылазки отличались друг от друга только количеством орденов и медалек, которые наряду с присвоением внеочередных званий подвигали гвардейцев совершать очередные приступы.
   Муромец уже не кидался предметами роскоши. Ему было достаточно покрутить головой в поисках метательного снаряда, и герои поспешно ретировались, полагая, что негоже таким высоким чинам быть покалеченными хоть и выдающимся, но мужланом.
   * * *
   День близился к завершению. Необходимо было что-то решить. Как поступить? Покинуть дворец? Но потом, возможно придется все начинать сначала. Мало ли что может предпринять за ночь Наимудрейший, имеющий армию, состоящую сплошь из генералов. Да где-то по закоулкам бродят разбежавшиеся чародеи. Большой опасности они не представляли, но на гадость способны были. Чего стоит лягушачий дождь. Кажется тот колдунишка обещал еще и дохлых кошек, когда похвалялся своим мастерством.
   Кликнули Хоттабыча. Бесполезно. Он либо осторожничал, желая убедиться в окончательности нашей победы, либо находился вне пределов слышимости.
   От размышлений отвлекла очередная вылазка противника. Вернее ее предводителя. Толи нашелся злопыхатель, который подтолкнул Федота с вершины лестницы. Толи медальки перевесили, и воевода совершил свой вояж, увлекаемый силой инерции. Неизвестно. Так или иначе, но военачальник (теперь, наверное, как минимум генералиссимус) странной походкой сделал несколько шагов, попытался (неудачно) притормозить. И где-то с середины марша спускался до низа, пересчитывая ступени инструментом, совсем не предназначенным для этих целей. На этом инструменте обычно сидят. Или, в крайнем случае, показывают наглому Сантехнику через окно.
   Федот растерялся. Он не знал, что предпринять для собственного спасения. Или бежать, или пытаться договориться, или, вообще, прикинуться убитым, а когда все разойдутся, тихонько ожить и покинуть поле брани. Если бы он избрал какой-нибудь способ, но один, то может быть что-то и получилось бы. Но, увы. Он попытался воплотить сразу все, сумбурно переходя от одного к другому. В результате, Федот то поворачивался к нам задом, делал два нерешительных шага, вновь возвращался, подмигивал, опять показывал свой тыл. Пару раз прилегал "убитым", вновь вскакивал и моргал.
   Может быть со временем воевода и определился бы с методом самоспасения. Но на его беду из разведывательного рейда вернулся кавалерийский отряд (Соловушка никак не мог успокоиться и разъезжал со своим эскадроном в поисках "какой-нибудь нессясной носопыйки"). Разбойник спешился, резво подбежал к воеводе и, когда тот в очередной раз повернулся для загадочного подмигивания, с размаху влепил свой кулак в Федотов нос. Военачальник от неожиданности уселся на нижнюю ступень и сделал окончательный выбор: