Страница:
— Отдохни, а вечером в восемнадцать ноль-ноль будь у меня.
Купрейчик козырнул, ответил «есть!» и тут же пошел к разведчикам.
Он, конечно, догадывался, о чем будет разговор вечером. Во что бы то ни стало нужен язык! И ради этого, если будет необходимо, надо идти на жертвы.
Купрейчик не стал входить в землянку и, опустившись на траву, задумался.
Горечь утраты товарищей и неудачи, постигшие его ночью, жгли сердце. Он думал, как же все-таки выполнить задание. Потом встал и направился к передовой. Побывал во всех ротах, осмотрел всю оборону батальона. Долго всматривался в нейтралку, беседовал с разведчиками-наблюдателями, фиксирующими с помощью биноклей и стереотруб каждое передвижение врага, его позиции, расположение орудий и танков. Постепенно в его голове вырисовывался план операции. И когда ровно в восемнадцать ноль-ноль вошел в блиндаж командира полка, Алексей уже знал, что предложить.
Васильев взглянул на осунувшееся, почерневшее лицо командира взвода, бросил тревожный взгляд на стоявшего у стола начальника разведки дивизии — молодого подтянутого подполковника. Тот тоже видел состояние старшего лейтенанта и молчал.
Заставлять Купрейчика после такой тяжелой и бессонной ночи снова идти в тыл врага не поворачивался язык. Но кто в дивизии мог лучше старшего лейтенанта справиться с заданием?
Васильев спросил.
— Так и не отдохнул?
— Не могу, — просто и откровенно признался Купрейчик и, не дожидаясь, когда с ним заговорят о том, что язык нужен, как воздух, сказал: — Еще раз продумал план действий и считаю, что сегодня ночью надо пересечь линию фронта, днем замаскироваться у деревни Шиловка, — он подошел к карте, разложенной на столе, и показал, где находится деревня, — вот здесь, севернее, имеется небольшое болотце, заросшее кустарником. Это единственное место, где можно укрыться на день и наблюдать. Вечером, или же, по крайней мере, когда стемнеет, взять языка и ночью вернуться сюда.
Мухин, которого минут десять назад строго отчитал командир полка за что, что он рвался ночью на поиск, и поэтому все время молчавший, неожиданно горячо поддержал Алексея:
— Правильная идея. Я тоже считаю, что наобум взять языка на неразведанной территории невозможно. Надо днем определиться, наметить цель, а когда наступит темнота, действовать.
— Ну, а как думаешь пройти через первую линию обороны? — спросил Васильев.
— Вы должны отдать приказ артиллеристам помочь нам. Немецкие позиции пушкарями хорошо простреляны, — Купрейчик снова провел по карте пальцем, — место это простреливается перекрестным огнем пулеметов отсюда. Артиллерийский налет необходимо совершить на протяжении вот этой линии обороны, надо постараться нанести точные удары по пулеметам, держащим под прицелом это место. Мы пройдем по нему, а когда кончится артиллерийский огонь, перескочим через их траншеи. Для того чтобы сбить немцев с толку, я прошу организовать на левом фланге батальона ложную атаку. Пусть немцы подумают, что это была разведка боем. Обратно мы будем идти следующей ночью. О готовности к переходу линии фронта известим двумя красными ракетами, которые выпустим вот здесь, в центре немецкой обороны. Наша артиллерия должна открыть огонь. За это время тот, кто выпускает ракеты, успеет присоединиться к нам, и мы тем же путем вернемся сюда.
В блиндаже наступила тишина. Все обдумывали предложение старшего лейтенанта. Первым заговорил начальник разведки дивизии. Он спросил:
— Вы уверены, что спрячетесь в болоте? Может, зря вы лезете туда?
— Другого плана у меня нет, — резко ответил Купрейчик. — Я уверен, что мы сможем выполнить приказ только так.
— Сколько человек возьмете с собой?
— Двенадцать.
В разговор вмешался командир полка. И потому, как он задавал вопросы, все поняли, что тот одобряет план Купрейчика. Вскоре подполковник сказал об этом прямо, и решение было принято.
Купрейчик вернулся в свою землянку и сразу же приказал старшине собрать разведчиков, которые пойдут на задание.
Прошло пятнадцать минут, и люди были собраны. Алексей разложил на самодельном столе карту и, прежде чем приступить к инструктажу, молча посмотрел на присутствующих. Из «стариков» были только Зайцев, Луговец и Губчик.
Старший лейтенант определил, кто войдет в состав групп захвата и прикрытия. Рассказал о местности, на которой придется действовать, обстановке, сложившейся на ней, а затем предложил всем вместе, пока не стемнело, пойти на передовую, чтобы каждый визуально мог изучить путь, по которому они пойдут ночью. Бойцы долго и напряженно всматривались в нейтральную полосу. По их сосредоточенным и строгим лицам можно было представить о тех чувствах, которые они испытывали, продумывая каждый свой шаг.
Когда начало темнеть, разведчики пришли в расположение взвода и сразу же принялись готовиться к ночному походу.
Ровно в полночь они были на передовой линии обороны.
Пока Купрейчик беседовал с командиром батальона, а затем с подошедшим начальником разведки дивизии подполковником Харченко, разведчики сидели на дне траншеи и курили в рукав. Группу окружили бойцы взвода, в зоне обороны которого она сейчас находилась, и с нескрываемым интересом рассматривали каждого разведчика, в почтительной форме изредка задавая вопросы:
— К немцам идете?
— Угу, идем, — кратко и с достоинством отвечали разведчики.
— А когда назад?
— Видно будет. Как получится.
Ровно в час ударила наша артиллерия. Над немецкими позициями взметнулись красные всполохи огня, а слева, вдалеке, в артиллерийскую канонаду вмешалась ружейно-пулеметная стрельба. Это началась демонстративная атака.
Купрейчик подошел к своим и коротко приказал:
— За мной!
Они пригибаясь бежали к немецким позициям. Разведчики не боялись, что немцы увидят их. Сейчас, когда на их головы обрушились снаряды нашей артиллерии, они прятались в блиндажи, щели, норы, вырытые в окопах, и, конечно, следить за подходами к своим позициям не могли. Для разведчиков сейчас было главным побыстрее подбежать к вражеским позициям и в то же время не попасть под огонь своей артиллерии.
Купрейчик бежал первым, и когда до передней линии траншей оставалось не более двадцати метров, упал на землю. Надо было выждать, когда прекратится артналет.
Разведчики залегли рядом. Алексей взглянул на часы: «Через минуту обстрел должен прекратиться». И точно, ровно через минуту на этом участке наступила тишина. А на левом фланге продолжалась стрельба и крики «ура!». Не раздумывая Купрейчик тихо приказал:
— Вперед!
Они поднялись на ноги и, сжимая в руках лимонки, бросились к траншеям.
Купрейчик еще на инструктаже приказал, что, если они наткнутся на немцев в момент перехода через их окопы, действовать гранатами. Он рассчитывал на то, что оглушенные во время артналета немцы не сразу отличат взрывы гранат от снарядов.
Но гранаты не потребовались: и первую, и вторую линии обороны проскочили без задержки и сразу же растаяли в темноте. Вскоре перешли на шаг и, ориентируясь по компасу, двинулись в сторону деревни Шиловка. Купрейчик взглянул на часы: прошло всего двадцать минут с тех пор, как они покинули свои позиции.
Шли долго. Алексей все чаще с беспокойством поглядывал на часы: не проскочить бы мимо деревни. Но вот идущие впереди Губчик и Чеботов доложили: впереди деревня. Купрейчик приказал взять чуть левее, и вскоре под ногами зачавкало. Они оказались в болоте. Нашли погуще кустарник и остановились на отдых.
Купрейчик решил выждать до рассвета, а затем надежно укрыться.
Летние ночи коротки. На востоке заалела тоненькая полоска света. Она все ярче разгоралась и ширилась, и вскоре на землю пришло утро. Разведчики, разобравшись в обстановке, перебрались в другое место. Здесь было сыро, но безопаснее: густой кустарник и еще более заболоченные подходы. Купрейчик понимал, что ему надо заставить людей беречь силы, отдыхать. Поэтому поручил Луговцу и Покатову вести наблюдение, а остальным приказал спать. Разведчики положили под себя ветви, а затем плащ-палатки и легли.
Купрейчик лежал рядом с наблюдателями и разглядывал деревню. Он сразу же заметил, что охраняется она надежно.
Немцы, конечно, понимали, что наша разведка в поисках языка может появиться и здесь, хорошо продумали охрану. Парные часовые ходили по сторонам незримого квадрата, внутри которого — деревня. Идет патруль в одну сторону и находится в поле зрения другого патруля, идет в другую — видит его третий патруль. Незаметно не подберешься к такой охране, да и местность, окружающая деревню, пустынная и ровная: ни кустика, ни ямки, где можно спрятаться.
«Просидим в болоте, как кулики, и даже носа не высунем», — невесело подумал Купрейчик. Он уже окончательно решил, что языка в деревне не возьмешь. Оставался второй вариант — дорога. Она змейкой вилась по полю, ныряла с противоположной стороны в деревню и выходила недалеко от засевших в кустарнике разведчиков. Дорога дугой огибала болотце и уходила в сторону передовой. Ночью по ней было довольно оживленное движение, а теперь она словно вымерла. Немцы строго соблюдали маскировку. Их можно было понять. Не прошло еще и двух часов, как наступило утро, а разведчики видели в небе не менее десятка наших самолетов.
Солнце припекало все сильнее, и вскоре от испарения, потянувшегося от болота, стало душно. Разведчики проснулись и настороженно через ветви кустарника наблюдали за деревней. Опасность могла прийти в первую очередь оттуда.
Наступил полдень, разведчики продолжали наблюдение. Постепенно разморило и старшего лейтенанта. Он начал клевать носом, а потом незаметно для себя уснул.
Проснулся от резкого толчка в бок:
— Командир, посмотри.
Купрейчик узнал голос Луговца. Взглянул в сторону, куда тот показывал, и увидел, что вдоль дороги идут два немца. Они несли катушки, которые раскручивались, оставляя на земле змеевидные провода: связисты! Кто-кто, а разведчики знали, что связисты осведомленный народ. Они знают и месторасположение воинских частей, их приблизительную численность, фамилии командиров.
У Купрейчика сон как рукой сняло. Он внимательно следил за связистами, а в голове его засела только одна мысль: как их захватить. Связисты медленно двигались вдоль дороги, уходя все дальше и дальше.
Двигаться за ними было нельзя, сразу же засекут часовые, охранявшие деревню. Оставалось одно — запомнить, в каком направлении они идут, и надеяться, что до наступления темноты они не успеют вернуться. «Если будет именно так, — думал старший лейтенант, — то их можно будет подкараулить в темноте».
Он шепотом сказал об этом Луговцу. Тот взглянул на часы:
— До вечера не менее трех часов. Твои слова, командир, да богу в уши!
— Лишь бы не фрицам, — улыбнулся Купрейчик.
А связисты уходили все дальше и дальше и наконец скрылись из вида.
Перед самыми сумерками по дороге в сторону передовой, поднимая клубы пыли, пронеслись два грузовика. Сидевшие в кузовах немцы настороженно поглядывали на небо — не появятся ли русские самолеты.
Купрейчик перевел бинокль влево, туда, где чернел лес. Конечно, немцы прячут свои войска там, но и те, что находятся в деревне, представляют большой интерес. Они специально не выгнали жителей, зная, что наша авиация не станет бомбить деревню, где находится мирное население. Разведчики уже успели разобраться, что немцы поселились в домах, а жителей загнали в сараи и не разрешают им выходить из деревни. «Как заложников людей держат», — со злостью подумал Купрейчик и снова, уже в которой раз, взглянул на часы — скоро ли сядет солнце. Затем — беспокойный взгляд в сторону, куда ушли связисты, — не возвращаются ли.
Наконец солнце спряталось за горизонт. Когда стемнело, со стороны леса послышался нарастающий рокот моторов.
«К передовой машины идут», — догадался Купрейчик, поднявшись на ноги, приказал:
— За мной!
Разведчики быстро пересекли дорогу. Каждый понимал, что пройдет некоторое время и дорога оживет. По ней потянутся войска, машины с боеприпасами, кухни с пищей для тех, кто находится на передовой, а это значит, что проскочить через дорогу будет во много раз труднее.
Купрейчик приказал, чтобы все искали провод. Двигались на четвереньках, ощупывая руками каждый сантиметр. В темноте немудрено пройти мимо тоненькой жилки провода.
Наконец, когда шум моторов усилился — это первые машины, подсвечивая себе узкими полосками света, прошли деревню и стали приближаться — послышалось восклицание Губчика:
— Есть, нашел!
Купрейчик нащупал провод и приказал Губчику и Саковичу держать его в руках.
А мимо одна за другой уже шли тяжело груженные машины. Разведчики, пригибаясь, двинулись вдоль провода. Они стремились отойти подальше от деревни.
Еще днем Купрейчик заметил, что провод связисты проложили как раз вдоль дороги, значит, если они появятся, то брать их придется на виду тех, кто движется по дороге.
«Надо сейчас перерезать провод, — думал Алексей, — немцы, обнаружив отсутствие связи, могут не подумать, что это — дело наших рук. Слишком мало времени прошло после наступления темноты. Да и связисты в поисках повреждения на линии будут чувствоваться себя в безопасности».
Старший лейтенант приказал Покатову:
— Сергей, отрежь-ка метров пяток.
Покатов с удовольствием исполнил приказание.
Купрейчик, понимая, что немцев будет не менее двух, отобрал в группу захвата восемь человек. Остальные должны были прикрывать отход своих товарищей.
Разведчики расположились вдоль провода и стали ждать.
Прошел час, второй, но никого не было. Купрейчик нервничал и на всякий случай обдумывал новый план, каким образом выполнить приказ и добыть языка.
Вдруг он почувствовал, как лежавший под ладонью провод пополз.
Идут! Он представил, как в этот момент его товарищи, находившиеся чуть ближе к немцам, отползают в сторону немного, чтобы дать немцам беспрепятственно приблизиться к группе захвата. Послышались негромкие голоса. Двое связистов, переговариваясь между собой, шли вдоль провода. Чтобы не потерять его и не пройти мимо повреждения, один из них держался за провод.
Купрейчик пропустил мимо себя первого немца, его должны будут снять Луговец и Сакович, и толкнул в бок Губчика. Это был сигнал к действию.
Связист, которого свалили на землю Купрейчик и Губчик, оказался очень сильным. Он чуть не сбросил с себя разведчиков и попытался закричать.
Алексей сунул ему в рот заранее приготовленный кляп и чуть сам не закричал от боли. Это фашист успел укусить его за палец.
Губчик изловчился и изо всех сил саданул немцу кулаком по голове, тот притих.
У Луговца и Саковича все прошло гладко. Через несколько минут немцы были связаны. У них отобрали винтовки, и Луговец по-немецки предупредил:
— Вы взяты в плен. Если попытаетесь кричать или бежать — будете уничтожены! — И для убедительности покрутил перед лицом каждого кулаком.
Чеботов намотал на руку свободный конец веревки, которой был связан один из связистов, и подтолкнул его:
— Ну, давай трогай!
Немец послушно пошел вперед, вслед двинулся второй, его на веревке вел Степаныч.
Все обошлось, но по опыту Алексей знал, что редко так гладко проходят операции, и был готов к любым неожиданностям.
Шли довольно быстро, даже кое-где бежали. Купрейчик, поторапливая, говорил:
— Давайте, братцы, давайте! Пока немцы не спохватились.
Разведчики торопились, они и сами понимали, что надо спешить.
Впереди неожиданно в небо взвилась осветительная ракета — ее выстрелили немцы, находившиеся на передней линии. Разведчики проверили, как связаны языки, надежно ли загнаны кляпы, и уже осторожно, шаг за шагом, пригибаясь к земле, двинулись вперед.
Купрейчик подозвал Покатова и протянул ракетницу:
— Пойдешь чуть правее, там у самой траншеи их второй линии небольшой лесок, помнишь?
— Помню.
— Из этого лесочка выстрелишь двумя красными ракетами, а затем присоединишься к нам.
Покатов исчез в темноте, а остальные осторожно двинулись дальше. Минут через десять по команде Купрейчика они залегли. Сейчас мысли каждого из них были о Покатове. Как он там? Справится ли?
По вот в небо одна за другой взвились две красные ракеты. И сразу же где-то на востоке вспыхнула зарница и ударил гром, а через мгновение вздрогнула от разрывов снарядов земля. Удар был нанесен не по первой линии вражеской обороны, а по второй. Это было сделано для того, чтобы разведчики могли под его прикрытием приблизиться ко второй линии траншеи и, когда огонь будет перенесен на первую линию, двинуться вслед за огневым валом.
Все напряженно вглядывались в сторону леса. Купрейчик уже несколько раз комбинированным трофейным фонариком подавал красный сигнал. Наконец появился Покатов.
Он упал рядом с командиром и, часто дыша, сказал:
— Хорошо, что сигналы подавали, а то мог бы до утра бегать, искать вас по полю, — и тут же восхищенно добавил: — Вот дают наши. Даже не верится, что в нашу честь такой «концерт» устроили.
Старший лейтенант взглянул на часы: до переноса огня на первую позицию осталось около минуты. Он приказал:
— За мной, ребята!
До окопов оставалось не более двадцати метров, когда стало тихо, а затем разрывы послышались чуть дальше, в районе первой линии вражеских траншей. Ровно через две минуты огонь прекратился, чтобы дать разведчикам возможность перескочить и первую линию обороны.
Разведчики окунулись в еще не улегшуюся пыль, перемешанную с едким дымом и гарью. Сразу же стало намного темнее, и они старались держаться друг друга поближе. Вот и траншея. В одном месте попавший прямо в бруствер снаряд засыпал траншею, и разведчики воспользовались этим. Пока все шло хорошо: ни окрика, ни выстрела. Артиллеристы, очевидно, решили, что разведчики уже проскочили вражеские окопы и открыли снова огонь. Прикрывая лицо от летевших навстречу комьев земли, молча побежали дальше. Каждый почти не обращал внимания на осколки, считая, что от своих снарядов ему ничего не будет. Но вот Купрейчик скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то упал. Оглянулся: точно, к лежавшему уже подбежали двое товарищей. Алексей тоже бросился к нему. Лежал Чеботов. Как оказалось позже, осколок снаряда ударил его в бедро. Луговец и Покатов подняли Чеботова и понесли.
В этот момент прекратился артналет. Разведчики с гранатами в руках подбежали к окопам. Вдруг немец, которого вел Зайцев, резко рванулся в сторону и закричал. Оказалось, что во время бега он смог вытолкнуть изо рта кляп. Купрейчик был ближе всех к нему, и он так саданул фрица в челюсть, что тот сразу же затих и опустился на испаханную снарядами землю. Двое разведчиков подхватили его и побежали дальше. Первую линию обороны проскочили хорошо. Впереди лежала нейтральная полоса, за ней — свои.
«Неужели проскочили?» — недоверчиво спрашивал себя Алексей. Они бежали по нейтральной полосе, а сами ждали, что вот-вот сзади в спину ударят пулеметы, но так ни одного выстрела и не услышали.
Разведчики тяжело спрыгнули в свои окопы. Там были Васильев и Мухин. Купрейчик подошел к командиру полка, поднес к виску руку и, не замечая, что на голове нет пилотки, доложил:
— Товарищ подполковник, задание выполнено, доставлено два языка...
25
Купрейчик козырнул, ответил «есть!» и тут же пошел к разведчикам.
Он, конечно, догадывался, о чем будет разговор вечером. Во что бы то ни стало нужен язык! И ради этого, если будет необходимо, надо идти на жертвы.
Купрейчик не стал входить в землянку и, опустившись на траву, задумался.
Горечь утраты товарищей и неудачи, постигшие его ночью, жгли сердце. Он думал, как же все-таки выполнить задание. Потом встал и направился к передовой. Побывал во всех ротах, осмотрел всю оборону батальона. Долго всматривался в нейтралку, беседовал с разведчиками-наблюдателями, фиксирующими с помощью биноклей и стереотруб каждое передвижение врага, его позиции, расположение орудий и танков. Постепенно в его голове вырисовывался план операции. И когда ровно в восемнадцать ноль-ноль вошел в блиндаж командира полка, Алексей уже знал, что предложить.
Васильев взглянул на осунувшееся, почерневшее лицо командира взвода, бросил тревожный взгляд на стоявшего у стола начальника разведки дивизии — молодого подтянутого подполковника. Тот тоже видел состояние старшего лейтенанта и молчал.
Заставлять Купрейчика после такой тяжелой и бессонной ночи снова идти в тыл врага не поворачивался язык. Но кто в дивизии мог лучше старшего лейтенанта справиться с заданием?
Васильев спросил.
— Так и не отдохнул?
— Не могу, — просто и откровенно признался Купрейчик и, не дожидаясь, когда с ним заговорят о том, что язык нужен, как воздух, сказал: — Еще раз продумал план действий и считаю, что сегодня ночью надо пересечь линию фронта, днем замаскироваться у деревни Шиловка, — он подошел к карте, разложенной на столе, и показал, где находится деревня, — вот здесь, севернее, имеется небольшое болотце, заросшее кустарником. Это единственное место, где можно укрыться на день и наблюдать. Вечером, или же, по крайней мере, когда стемнеет, взять языка и ночью вернуться сюда.
Мухин, которого минут десять назад строго отчитал командир полка за что, что он рвался ночью на поиск, и поэтому все время молчавший, неожиданно горячо поддержал Алексея:
— Правильная идея. Я тоже считаю, что наобум взять языка на неразведанной территории невозможно. Надо днем определиться, наметить цель, а когда наступит темнота, действовать.
— Ну, а как думаешь пройти через первую линию обороны? — спросил Васильев.
— Вы должны отдать приказ артиллеристам помочь нам. Немецкие позиции пушкарями хорошо простреляны, — Купрейчик снова провел по карте пальцем, — место это простреливается перекрестным огнем пулеметов отсюда. Артиллерийский налет необходимо совершить на протяжении вот этой линии обороны, надо постараться нанести точные удары по пулеметам, держащим под прицелом это место. Мы пройдем по нему, а когда кончится артиллерийский огонь, перескочим через их траншеи. Для того чтобы сбить немцев с толку, я прошу организовать на левом фланге батальона ложную атаку. Пусть немцы подумают, что это была разведка боем. Обратно мы будем идти следующей ночью. О готовности к переходу линии фронта известим двумя красными ракетами, которые выпустим вот здесь, в центре немецкой обороны. Наша артиллерия должна открыть огонь. За это время тот, кто выпускает ракеты, успеет присоединиться к нам, и мы тем же путем вернемся сюда.
В блиндаже наступила тишина. Все обдумывали предложение старшего лейтенанта. Первым заговорил начальник разведки дивизии. Он спросил:
— Вы уверены, что спрячетесь в болоте? Может, зря вы лезете туда?
— Другого плана у меня нет, — резко ответил Купрейчик. — Я уверен, что мы сможем выполнить приказ только так.
— Сколько человек возьмете с собой?
— Двенадцать.
В разговор вмешался командир полка. И потому, как он задавал вопросы, все поняли, что тот одобряет план Купрейчика. Вскоре подполковник сказал об этом прямо, и решение было принято.
Купрейчик вернулся в свою землянку и сразу же приказал старшине собрать разведчиков, которые пойдут на задание.
Прошло пятнадцать минут, и люди были собраны. Алексей разложил на самодельном столе карту и, прежде чем приступить к инструктажу, молча посмотрел на присутствующих. Из «стариков» были только Зайцев, Луговец и Губчик.
Старший лейтенант определил, кто войдет в состав групп захвата и прикрытия. Рассказал о местности, на которой придется действовать, обстановке, сложившейся на ней, а затем предложил всем вместе, пока не стемнело, пойти на передовую, чтобы каждый визуально мог изучить путь, по которому они пойдут ночью. Бойцы долго и напряженно всматривались в нейтральную полосу. По их сосредоточенным и строгим лицам можно было представить о тех чувствах, которые они испытывали, продумывая каждый свой шаг.
Когда начало темнеть, разведчики пришли в расположение взвода и сразу же принялись готовиться к ночному походу.
Ровно в полночь они были на передовой линии обороны.
Пока Купрейчик беседовал с командиром батальона, а затем с подошедшим начальником разведки дивизии подполковником Харченко, разведчики сидели на дне траншеи и курили в рукав. Группу окружили бойцы взвода, в зоне обороны которого она сейчас находилась, и с нескрываемым интересом рассматривали каждого разведчика, в почтительной форме изредка задавая вопросы:
— К немцам идете?
— Угу, идем, — кратко и с достоинством отвечали разведчики.
— А когда назад?
— Видно будет. Как получится.
Ровно в час ударила наша артиллерия. Над немецкими позициями взметнулись красные всполохи огня, а слева, вдалеке, в артиллерийскую канонаду вмешалась ружейно-пулеметная стрельба. Это началась демонстративная атака.
Купрейчик подошел к своим и коротко приказал:
— За мной!
Они пригибаясь бежали к немецким позициям. Разведчики не боялись, что немцы увидят их. Сейчас, когда на их головы обрушились снаряды нашей артиллерии, они прятались в блиндажи, щели, норы, вырытые в окопах, и, конечно, следить за подходами к своим позициям не могли. Для разведчиков сейчас было главным побыстрее подбежать к вражеским позициям и в то же время не попасть под огонь своей артиллерии.
Купрейчик бежал первым, и когда до передней линии траншей оставалось не более двадцати метров, упал на землю. Надо было выждать, когда прекратится артналет.
Разведчики залегли рядом. Алексей взглянул на часы: «Через минуту обстрел должен прекратиться». И точно, ровно через минуту на этом участке наступила тишина. А на левом фланге продолжалась стрельба и крики «ура!». Не раздумывая Купрейчик тихо приказал:
— Вперед!
Они поднялись на ноги и, сжимая в руках лимонки, бросились к траншеям.
Купрейчик еще на инструктаже приказал, что, если они наткнутся на немцев в момент перехода через их окопы, действовать гранатами. Он рассчитывал на то, что оглушенные во время артналета немцы не сразу отличат взрывы гранат от снарядов.
Но гранаты не потребовались: и первую, и вторую линии обороны проскочили без задержки и сразу же растаяли в темноте. Вскоре перешли на шаг и, ориентируясь по компасу, двинулись в сторону деревни Шиловка. Купрейчик взглянул на часы: прошло всего двадцать минут с тех пор, как они покинули свои позиции.
Шли долго. Алексей все чаще с беспокойством поглядывал на часы: не проскочить бы мимо деревни. Но вот идущие впереди Губчик и Чеботов доложили: впереди деревня. Купрейчик приказал взять чуть левее, и вскоре под ногами зачавкало. Они оказались в болоте. Нашли погуще кустарник и остановились на отдых.
Купрейчик решил выждать до рассвета, а затем надежно укрыться.
Летние ночи коротки. На востоке заалела тоненькая полоска света. Она все ярче разгоралась и ширилась, и вскоре на землю пришло утро. Разведчики, разобравшись в обстановке, перебрались в другое место. Здесь было сыро, но безопаснее: густой кустарник и еще более заболоченные подходы. Купрейчик понимал, что ему надо заставить людей беречь силы, отдыхать. Поэтому поручил Луговцу и Покатову вести наблюдение, а остальным приказал спать. Разведчики положили под себя ветви, а затем плащ-палатки и легли.
Купрейчик лежал рядом с наблюдателями и разглядывал деревню. Он сразу же заметил, что охраняется она надежно.
Немцы, конечно, понимали, что наша разведка в поисках языка может появиться и здесь, хорошо продумали охрану. Парные часовые ходили по сторонам незримого квадрата, внутри которого — деревня. Идет патруль в одну сторону и находится в поле зрения другого патруля, идет в другую — видит его третий патруль. Незаметно не подберешься к такой охране, да и местность, окружающая деревню, пустынная и ровная: ни кустика, ни ямки, где можно спрятаться.
«Просидим в болоте, как кулики, и даже носа не высунем», — невесело подумал Купрейчик. Он уже окончательно решил, что языка в деревне не возьмешь. Оставался второй вариант — дорога. Она змейкой вилась по полю, ныряла с противоположной стороны в деревню и выходила недалеко от засевших в кустарнике разведчиков. Дорога дугой огибала болотце и уходила в сторону передовой. Ночью по ней было довольно оживленное движение, а теперь она словно вымерла. Немцы строго соблюдали маскировку. Их можно было понять. Не прошло еще и двух часов, как наступило утро, а разведчики видели в небе не менее десятка наших самолетов.
Солнце припекало все сильнее, и вскоре от испарения, потянувшегося от болота, стало душно. Разведчики проснулись и настороженно через ветви кустарника наблюдали за деревней. Опасность могла прийти в первую очередь оттуда.
Наступил полдень, разведчики продолжали наблюдение. Постепенно разморило и старшего лейтенанта. Он начал клевать носом, а потом незаметно для себя уснул.
Проснулся от резкого толчка в бок:
— Командир, посмотри.
Купрейчик узнал голос Луговца. Взглянул в сторону, куда тот показывал, и увидел, что вдоль дороги идут два немца. Они несли катушки, которые раскручивались, оставляя на земле змеевидные провода: связисты! Кто-кто, а разведчики знали, что связисты осведомленный народ. Они знают и месторасположение воинских частей, их приблизительную численность, фамилии командиров.
У Купрейчика сон как рукой сняло. Он внимательно следил за связистами, а в голове его засела только одна мысль: как их захватить. Связисты медленно двигались вдоль дороги, уходя все дальше и дальше.
Двигаться за ними было нельзя, сразу же засекут часовые, охранявшие деревню. Оставалось одно — запомнить, в каком направлении они идут, и надеяться, что до наступления темноты они не успеют вернуться. «Если будет именно так, — думал старший лейтенант, — то их можно будет подкараулить в темноте».
Он шепотом сказал об этом Луговцу. Тот взглянул на часы:
— До вечера не менее трех часов. Твои слова, командир, да богу в уши!
— Лишь бы не фрицам, — улыбнулся Купрейчик.
А связисты уходили все дальше и дальше и наконец скрылись из вида.
Перед самыми сумерками по дороге в сторону передовой, поднимая клубы пыли, пронеслись два грузовика. Сидевшие в кузовах немцы настороженно поглядывали на небо — не появятся ли русские самолеты.
Купрейчик перевел бинокль влево, туда, где чернел лес. Конечно, немцы прячут свои войска там, но и те, что находятся в деревне, представляют большой интерес. Они специально не выгнали жителей, зная, что наша авиация не станет бомбить деревню, где находится мирное население. Разведчики уже успели разобраться, что немцы поселились в домах, а жителей загнали в сараи и не разрешают им выходить из деревни. «Как заложников людей держат», — со злостью подумал Купрейчик и снова, уже в которой раз, взглянул на часы — скоро ли сядет солнце. Затем — беспокойный взгляд в сторону, куда ушли связисты, — не возвращаются ли.
Наконец солнце спряталось за горизонт. Когда стемнело, со стороны леса послышался нарастающий рокот моторов.
«К передовой машины идут», — догадался Купрейчик, поднявшись на ноги, приказал:
— За мной!
Разведчики быстро пересекли дорогу. Каждый понимал, что пройдет некоторое время и дорога оживет. По ней потянутся войска, машины с боеприпасами, кухни с пищей для тех, кто находится на передовой, а это значит, что проскочить через дорогу будет во много раз труднее.
Купрейчик приказал, чтобы все искали провод. Двигались на четвереньках, ощупывая руками каждый сантиметр. В темноте немудрено пройти мимо тоненькой жилки провода.
Наконец, когда шум моторов усилился — это первые машины, подсвечивая себе узкими полосками света, прошли деревню и стали приближаться — послышалось восклицание Губчика:
— Есть, нашел!
Купрейчик нащупал провод и приказал Губчику и Саковичу держать его в руках.
А мимо одна за другой уже шли тяжело груженные машины. Разведчики, пригибаясь, двинулись вдоль провода. Они стремились отойти подальше от деревни.
Еще днем Купрейчик заметил, что провод связисты проложили как раз вдоль дороги, значит, если они появятся, то брать их придется на виду тех, кто движется по дороге.
«Надо сейчас перерезать провод, — думал Алексей, — немцы, обнаружив отсутствие связи, могут не подумать, что это — дело наших рук. Слишком мало времени прошло после наступления темноты. Да и связисты в поисках повреждения на линии будут чувствоваться себя в безопасности».
Старший лейтенант приказал Покатову:
— Сергей, отрежь-ка метров пяток.
Покатов с удовольствием исполнил приказание.
Купрейчик, понимая, что немцев будет не менее двух, отобрал в группу захвата восемь человек. Остальные должны были прикрывать отход своих товарищей.
Разведчики расположились вдоль провода и стали ждать.
Прошел час, второй, но никого не было. Купрейчик нервничал и на всякий случай обдумывал новый план, каким образом выполнить приказ и добыть языка.
Вдруг он почувствовал, как лежавший под ладонью провод пополз.
Идут! Он представил, как в этот момент его товарищи, находившиеся чуть ближе к немцам, отползают в сторону немного, чтобы дать немцам беспрепятственно приблизиться к группе захвата. Послышались негромкие голоса. Двое связистов, переговариваясь между собой, шли вдоль провода. Чтобы не потерять его и не пройти мимо повреждения, один из них держался за провод.
Купрейчик пропустил мимо себя первого немца, его должны будут снять Луговец и Сакович, и толкнул в бок Губчика. Это был сигнал к действию.
Связист, которого свалили на землю Купрейчик и Губчик, оказался очень сильным. Он чуть не сбросил с себя разведчиков и попытался закричать.
Алексей сунул ему в рот заранее приготовленный кляп и чуть сам не закричал от боли. Это фашист успел укусить его за палец.
Губчик изловчился и изо всех сил саданул немцу кулаком по голове, тот притих.
У Луговца и Саковича все прошло гладко. Через несколько минут немцы были связаны. У них отобрали винтовки, и Луговец по-немецки предупредил:
— Вы взяты в плен. Если попытаетесь кричать или бежать — будете уничтожены! — И для убедительности покрутил перед лицом каждого кулаком.
Чеботов намотал на руку свободный конец веревки, которой был связан один из связистов, и подтолкнул его:
— Ну, давай трогай!
Немец послушно пошел вперед, вслед двинулся второй, его на веревке вел Степаныч.
Все обошлось, но по опыту Алексей знал, что редко так гладко проходят операции, и был готов к любым неожиданностям.
Шли довольно быстро, даже кое-где бежали. Купрейчик, поторапливая, говорил:
— Давайте, братцы, давайте! Пока немцы не спохватились.
Разведчики торопились, они и сами понимали, что надо спешить.
Впереди неожиданно в небо взвилась осветительная ракета — ее выстрелили немцы, находившиеся на передней линии. Разведчики проверили, как связаны языки, надежно ли загнаны кляпы, и уже осторожно, шаг за шагом, пригибаясь к земле, двинулись вперед.
Купрейчик подозвал Покатова и протянул ракетницу:
— Пойдешь чуть правее, там у самой траншеи их второй линии небольшой лесок, помнишь?
— Помню.
— Из этого лесочка выстрелишь двумя красными ракетами, а затем присоединишься к нам.
Покатов исчез в темноте, а остальные осторожно двинулись дальше. Минут через десять по команде Купрейчика они залегли. Сейчас мысли каждого из них были о Покатове. Как он там? Справится ли?
По вот в небо одна за другой взвились две красные ракеты. И сразу же где-то на востоке вспыхнула зарница и ударил гром, а через мгновение вздрогнула от разрывов снарядов земля. Удар был нанесен не по первой линии вражеской обороны, а по второй. Это было сделано для того, чтобы разведчики могли под его прикрытием приблизиться ко второй линии траншеи и, когда огонь будет перенесен на первую линию, двинуться вслед за огневым валом.
Все напряженно вглядывались в сторону леса. Купрейчик уже несколько раз комбинированным трофейным фонариком подавал красный сигнал. Наконец появился Покатов.
Он упал рядом с командиром и, часто дыша, сказал:
— Хорошо, что сигналы подавали, а то мог бы до утра бегать, искать вас по полю, — и тут же восхищенно добавил: — Вот дают наши. Даже не верится, что в нашу честь такой «концерт» устроили.
Старший лейтенант взглянул на часы: до переноса огня на первую позицию осталось около минуты. Он приказал:
— За мной, ребята!
До окопов оставалось не более двадцати метров, когда стало тихо, а затем разрывы послышались чуть дальше, в районе первой линии вражеских траншей. Ровно через две минуты огонь прекратился, чтобы дать разведчикам возможность перескочить и первую линию обороны.
Разведчики окунулись в еще не улегшуюся пыль, перемешанную с едким дымом и гарью. Сразу же стало намного темнее, и они старались держаться друг друга поближе. Вот и траншея. В одном месте попавший прямо в бруствер снаряд засыпал траншею, и разведчики воспользовались этим. Пока все шло хорошо: ни окрика, ни выстрела. Артиллеристы, очевидно, решили, что разведчики уже проскочили вражеские окопы и открыли снова огонь. Прикрывая лицо от летевших навстречу комьев земли, молча побежали дальше. Каждый почти не обращал внимания на осколки, считая, что от своих снарядов ему ничего не будет. Но вот Купрейчик скорее почувствовал, чем увидел, что кто-то упал. Оглянулся: точно, к лежавшему уже подбежали двое товарищей. Алексей тоже бросился к нему. Лежал Чеботов. Как оказалось позже, осколок снаряда ударил его в бедро. Луговец и Покатов подняли Чеботова и понесли.
В этот момент прекратился артналет. Разведчики с гранатами в руках подбежали к окопам. Вдруг немец, которого вел Зайцев, резко рванулся в сторону и закричал. Оказалось, что во время бега он смог вытолкнуть изо рта кляп. Купрейчик был ближе всех к нему, и он так саданул фрица в челюсть, что тот сразу же затих и опустился на испаханную снарядами землю. Двое разведчиков подхватили его и побежали дальше. Первую линию обороны проскочили хорошо. Впереди лежала нейтральная полоса, за ней — свои.
«Неужели проскочили?» — недоверчиво спрашивал себя Алексей. Они бежали по нейтральной полосе, а сами ждали, что вот-вот сзади в спину ударят пулеметы, но так ни одного выстрела и не услышали.
Разведчики тяжело спрыгнули в свои окопы. Там были Васильев и Мухин. Купрейчик подошел к командиру полка, поднес к виску руку и, не замечая, что на голове нет пилотки, доложил:
— Товарищ подполковник, задание выполнено, доставлено два языка...
25
БОЕЦ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА
ВЛАДИМИР СЛАВИН
Наступило лето 1943 года. Гитлеровцы усиленно готовились к новой операции в районе Белгорода и Курска. Однако обстановка в тылу оккупантов была неблагоприятной. Партизаны не давали покоя ни днем ни ночью. Участились диверсии на железнодорожных узлах. Народные мстители взрывали мосты. Под откос летели эшелоны с горючим, военной техникой и живой силой рейха.
Для уничтожения партизан гитлеровское командование направило регулярные войска, в том числе танковые, артиллерийские и авиационные соединения.
Партизаны в это время вели изнурительные блокадные бои.
Отряд, в котором находился Славин, тоже оказался в трудных условиях. К этому времени Владимир уже освоился в отряде. Скромный и тихий, он совершенно преображался в боевой обстановке: был подвижен, смел, сообразителен. Володя был подрывником, но в последнее время его стали часто посылать и в разведку. Парню это нравилось.
Однажды, в перерыве между боями, к Владимиру подошел секретарь комсомольской организации Костя Царик:
— Славин! Пора тебе в комсомол вступать!
— Мне? — от неожиданности Владимир смутился.
— Тебе. Воюешь ты храбро, другим хороший пример подаешь. Сам же говорил, что в школе не успел вступить в комсомол, война помешала. Ну, а сейчас мы считаем, что ты вполне заслужил это. Так что бери рекомендации и ниши заявление.
— Спасибо, — только и мог проговорить Владимир, а сам подумал о родителях. Как бы они радовались!
Спустя несколько дней группа Крайнюка направилась выполнять новое задание. Партизаны должны были взорвать в нескольких местах железнодорожную магистраль, а затем идти на новую стоянку отряда, куда он получил приказ передислоцироваться.
Для Володи участие в новой операции было не простое боевое задание, а как бы экзамен на выдержку, выносливость, на право называться комсомольцем.
Шли почти весь день. Наконец подошли к железной дороге.
Крайнюк приказал всем отдыхать, а сам, взяв с собой Славина, направился в разведку. К дороге они добрались со стороны заросшего кустарником болота. Мимо них на большой скорости прокатился бронепоезд, затем тяжело груженный товарняк, через двадцать минут бронепоезд прошел обратно. Крайнюк внимательно изучал подходы к дороге. Развернул карту, что-то отметил на ней.
— Давай посмотрим, как охраняется дорога южнее, — предложил он Владимиру.
Они снова углубились в лес, подошли к дороге километра через два левее. Железнодорожная колея пролегла в этом месте по высокой насыпи, и Крайнюк был доволен:
— Смотри! Если в этом месте рванем, то будет куда вагонам скатываться. Давай пройдем дальше, за поворот. Там должен быть небольшой мост.
Они отошли в глубь леса и, сделав крюк, снова оказались возле насыпи. Действительно, как и предполагал Антон, в этом месте дорога проходила по небольшому мосту, который был перекинут через русло маленькой речушки. Река давно высохла, и теперь под мостом местные крестьяне свободно проезжали на телегах. Крайнюк понимал, что немцы не могли оставить этот участок без охраны, и поэтому решил выяснить, нет ли здесь где-либо поблизости засады. Мимо них на малом ходу опять прошел бронепоезд. Стволы орудий и пулеметов угрюмо смотрели в сторону леса. Бронированная махина толкала перед собой три открытые платформы. Первые две были загружены песком, на третьей размещались шестиствольные минометы, обложенные с двух сторон мешками с песком.
— Да-а, делишки, — озадаченно проговорил Крайнюк, поглядывая на дорогу.
Через десять минут пронесся товарняк. Вскоре бронепоезд пошел обратно. И вдруг они увидели, как к мосту подкатила мотодрезина. Из нее вышло шестеро солдат — пять автоматчиков, один пулеметчик. Все скрылись в кустарнике метрах в пятидесяти от затаившихся партизан. Дрезина простояла с минуту, затем двинулась обратно.
Крайнюк дал знак Славину отползать назад и сам ужом проскользнул за куст. Владимир пополз за ним.
Крайнюк сказал:
— Давай отойдем за поворот, пересечем дорогу и с той стороны посмотрим, где разместилась засада.
На другой стороне дороги разведчики быстро обнаружили немцев. Те как раз устанавливали пулемет, ломали ветки для подстилки.
— Ишь ты! Комфорт любят, гады, — проворчал Антон, — земля сухая, а они все равно веточки под брюхо.
Вскоре у Крайнюка созрел план. Он подал знак Славину уходить. Уже стемнело, когда они возвратились к своим.
В группе было тридцать человек, и Крайнюк решил немедленно провести инструктаж. Собрались на небольшой поляне. В темноте люди не видели друг друга, хотя и сидели рядом. Командир разбил отряд на три группы. Первые четыре человека должны были выйти к тому месту, где дорога проходила по ровному низкому участку.
— О вашей задаче я скажу чуть позже, — пояснил Крайнюк, обращаясь к первой группе. — Вторая группа, в составе девяти человек, отправится к высокой насыпи. Старшим назначаю Славина. Володя, ты хорошо запомнил то место?
— Конечно! Перед поворотом, за которым мостик и засада.
— Правильно. Все остальные идут со мной. План наших действий таков. Поскольку железнодорожное полотно охраняется бронепоездом, а мост — шестеркой немцев, вооруженных ручным пулеметом и автоматами, действовать начнем рано утром. Как только бронепоезд пройдет мост и скроется с глаз, часть моей группы, в ней будет десять человек, с тыла атакует засаду. Желательно обойтись без стрельбы или же, в крайнем случае, стрелять только с близкого расстояния, чтобы дело закончить через пару минут. После этого другая часть группы начнет минировать мост. Вы же, — Крайнюк обратился к Славину, — после того как пройдет бронепоезд, сразу же заминируете участок дороги на самом высоком месте и рванете ее, когда пойдет товарный состав. Состав, разумеется, сыграет под откос, а нам останется лишь поднять на воздух мост. Таким образом мы не дадим бронепоезду вернуться обратно. После этих взрывов наступает черед первой группы, которая перед этим пропустит товарняк и минирует в нескольких местах рельсы. Услышав наши взрывы, вы подрываете свои заряды.
Для уничтожения партизан гитлеровское командование направило регулярные войска, в том числе танковые, артиллерийские и авиационные соединения.
Партизаны в это время вели изнурительные блокадные бои.
Отряд, в котором находился Славин, тоже оказался в трудных условиях. К этому времени Владимир уже освоился в отряде. Скромный и тихий, он совершенно преображался в боевой обстановке: был подвижен, смел, сообразителен. Володя был подрывником, но в последнее время его стали часто посылать и в разведку. Парню это нравилось.
Однажды, в перерыве между боями, к Владимиру подошел секретарь комсомольской организации Костя Царик:
— Славин! Пора тебе в комсомол вступать!
— Мне? — от неожиданности Владимир смутился.
— Тебе. Воюешь ты храбро, другим хороший пример подаешь. Сам же говорил, что в школе не успел вступить в комсомол, война помешала. Ну, а сейчас мы считаем, что ты вполне заслужил это. Так что бери рекомендации и ниши заявление.
— Спасибо, — только и мог проговорить Владимир, а сам подумал о родителях. Как бы они радовались!
Спустя несколько дней группа Крайнюка направилась выполнять новое задание. Партизаны должны были взорвать в нескольких местах железнодорожную магистраль, а затем идти на новую стоянку отряда, куда он получил приказ передислоцироваться.
Для Володи участие в новой операции было не простое боевое задание, а как бы экзамен на выдержку, выносливость, на право называться комсомольцем.
Шли почти весь день. Наконец подошли к железной дороге.
Крайнюк приказал всем отдыхать, а сам, взяв с собой Славина, направился в разведку. К дороге они добрались со стороны заросшего кустарником болота. Мимо них на большой скорости прокатился бронепоезд, затем тяжело груженный товарняк, через двадцать минут бронепоезд прошел обратно. Крайнюк внимательно изучал подходы к дороге. Развернул карту, что-то отметил на ней.
— Давай посмотрим, как охраняется дорога южнее, — предложил он Владимиру.
Они снова углубились в лес, подошли к дороге километра через два левее. Железнодорожная колея пролегла в этом месте по высокой насыпи, и Крайнюк был доволен:
— Смотри! Если в этом месте рванем, то будет куда вагонам скатываться. Давай пройдем дальше, за поворот. Там должен быть небольшой мост.
Они отошли в глубь леса и, сделав крюк, снова оказались возле насыпи. Действительно, как и предполагал Антон, в этом месте дорога проходила по небольшому мосту, который был перекинут через русло маленькой речушки. Река давно высохла, и теперь под мостом местные крестьяне свободно проезжали на телегах. Крайнюк понимал, что немцы не могли оставить этот участок без охраны, и поэтому решил выяснить, нет ли здесь где-либо поблизости засады. Мимо них на малом ходу опять прошел бронепоезд. Стволы орудий и пулеметов угрюмо смотрели в сторону леса. Бронированная махина толкала перед собой три открытые платформы. Первые две были загружены песком, на третьей размещались шестиствольные минометы, обложенные с двух сторон мешками с песком.
— Да-а, делишки, — озадаченно проговорил Крайнюк, поглядывая на дорогу.
Через десять минут пронесся товарняк. Вскоре бронепоезд пошел обратно. И вдруг они увидели, как к мосту подкатила мотодрезина. Из нее вышло шестеро солдат — пять автоматчиков, один пулеметчик. Все скрылись в кустарнике метрах в пятидесяти от затаившихся партизан. Дрезина простояла с минуту, затем двинулась обратно.
Крайнюк дал знак Славину отползать назад и сам ужом проскользнул за куст. Владимир пополз за ним.
Крайнюк сказал:
— Давай отойдем за поворот, пересечем дорогу и с той стороны посмотрим, где разместилась засада.
На другой стороне дороги разведчики быстро обнаружили немцев. Те как раз устанавливали пулемет, ломали ветки для подстилки.
— Ишь ты! Комфорт любят, гады, — проворчал Антон, — земля сухая, а они все равно веточки под брюхо.
Вскоре у Крайнюка созрел план. Он подал знак Славину уходить. Уже стемнело, когда они возвратились к своим.
В группе было тридцать человек, и Крайнюк решил немедленно провести инструктаж. Собрались на небольшой поляне. В темноте люди не видели друг друга, хотя и сидели рядом. Командир разбил отряд на три группы. Первые четыре человека должны были выйти к тому месту, где дорога проходила по ровному низкому участку.
— О вашей задаче я скажу чуть позже, — пояснил Крайнюк, обращаясь к первой группе. — Вторая группа, в составе девяти человек, отправится к высокой насыпи. Старшим назначаю Славина. Володя, ты хорошо запомнил то место?
— Конечно! Перед поворотом, за которым мостик и засада.
— Правильно. Все остальные идут со мной. План наших действий таков. Поскольку железнодорожное полотно охраняется бронепоездом, а мост — шестеркой немцев, вооруженных ручным пулеметом и автоматами, действовать начнем рано утром. Как только бронепоезд пройдет мост и скроется с глаз, часть моей группы, в ней будет десять человек, с тыла атакует засаду. Желательно обойтись без стрельбы или же, в крайнем случае, стрелять только с близкого расстояния, чтобы дело закончить через пару минут. После этого другая часть группы начнет минировать мост. Вы же, — Крайнюк обратился к Славину, — после того как пройдет бронепоезд, сразу же заминируете участок дороги на самом высоком месте и рванете ее, когда пойдет товарный состав. Состав, разумеется, сыграет под откос, а нам останется лишь поднять на воздух мост. Таким образом мы не дадим бронепоезду вернуться обратно. После этих взрывов наступает черед первой группы, которая перед этим пропустит товарняк и минирует в нескольких местах рельсы. Услышав наши взрывы, вы подрываете свои заряды.