Черкасов Дмитрий. Белорусский набат (Рокотов - 6)

   По металлической лестнице загрохотали подошвы армейских ботинок и в рубку вломились трое "морских котиков", наряженных в черные комбинезоны со множеством карманов и с размалеванными краской лицами.
   В штурмана и вахтенного уставились два дула М16АЗ и один револьвер "Ruger Speed Six" [Компактная версия револьвера "Service Six". Емкость барабана - 6 патронов, калибр 9 мм.], которым был вооружен старший группы.
   - US Navy special forces! Stop the engines and get ready for inspection! [Специальные силы военно-морского флота США! Остановите двигатели и приготовьтесь к досмотру! (Англ.)]
   - Вот ведь идиоты, - по-русски сказал штурман. - Никак наиграться не могут. Меня, Вася, за этот год уже третий раз останавливают...
   - Be silent! [Молчать! (Англ.)] - приказал американец, который все же разобрал в сказанной штурманом фразе слово "идиот".
   Столь пренебрежительное отношение к Корпусу морской пехоты США ему не понравилось.
   - We don't know english [Мы не говорим по-английски (англ.)], издевательским тоном заявил вахтенный, намеренно коверкая произношение. Учите русский, козлики.
   Штурман хмыкнул.
   Американцы переглянулись. Общение с не говорящими по-английски моряками в их планы не входило. Один из пехотинцев вышел обратно за дверь.
   - Их двое и нас двое, - сообщил вахтенный, разглядывая напряженных спецназовцев. - Может, набьем морду, и за борт?
   - Не, их еще на палубе как тараканов,- штурман склонил голову на плечо и критически осмотрел американцев с головы до ног.
   - Stop talking! [Прекратите разговаривать! (Англ.)] - не выдержал пехотинец.
   - Вася, а чо он такое говорит? - притворно удивился штурман.- Чо это такое - "стоп токинг" ?
   - Сам в сумлениях, - вахтенный озадаченно почесал подбородок. - "Модерн токинг" знаю, это дуэт двух писклявых педерастов, а вот "стоп токинг"...
   - Может, они название группы поменяли? - продолжил издевательство штурман.
   - А эти дурики что, их почитатели? - вахтенный поддержал беседу. - Может быть, вон как на гомиков похожи. Все в черном, штаны в обтяжку...
   Штурман решил усугубить низведение гордости американской армии.
   - Hey, fellows, are you the faggots? Solve our dispute, please... [Эй, ребята, а вы не педики? Разрешите наш спор, пожалуйста (англ.)]
   Пехотинцы задохнулись от ярости.
   - Развлекаемся? - на мостик вошел капитан в сопровождении двоих американцев.
   - Так скучно же молча стоять, - нашелся вахтенный. - Эти по-русски ни бум-бум, вот и приходится друг с дружкой базарить.
   - Машина остановлена?
   - Да, - посерьезнел штурман.
   - Малый назад.
   - Есть малый назад, - штурман передвинул рукоять управления на себя. - Что происходит, Андрей Кузьмич?
   - Подозрения на транспортировку иракской нефти. Утром будут брать пробы из танков.
   - А чего не сейчас?
   - Спроси чего полегче...
   Американцы стояли спокойно и в разговор не вмешивались.
   Напряжение постепенно спадало.
   Русский капитан прекрасно говорил по-английски и только пожал плечами на приказ капитана морской пехоты США остановить судно для проверки. Надо так надо. Американский флот наглухо запирал Персидский залив и высаживал досмотровые группы на каждое пятое судно.
   В случае с "Волго-нефтью" это был, конечно же, идиотизм. Местоположение танкера, оборудованного новейшей английской навигационной спутниковой системой, можно было определить с точностью до четверти мили и заранее получить информацию, что он ни в какой иракский порт не заходил. И даже не приближался к иракским территориальным водам. Но американцам было мало просто блокады, им требовались еще ежедневные, вернее - еженощные, демонстрации собственного превосходства. Что обходилось казне Соединенных Штатов в круглую сумму, регулярно выплачиваемую за задержки рейсов наливных судов.
   Но престиж дороже.
   - Сообщите пилотам, чтобы отвели вертолеты подальше, - капитан повернулся к старшему у американцев.- Инерция у нас большая, корпус может повести в сторону, а ваши машины висят почти вплотную к бортам.
   - Roger [Понял (англ., армейский сленг)], - кивнул пехотинец. - Надеюсь, осложнений не будет?
   - Мне кажется, что оружие у вас, а не у меня, - проворчал капитан, не испытывающий никакого пиетета перед "морскими котиками". - И скажите вашим людям, чтобы к экипажу по пустякам не лезли. Во избежание недоразумений. Иначе я буду вынужден подать докладную записку вашему начальству.
   Бюрократия в США развита еще больше, чем в России, и капитан танкера знал, что говорит. Командиру группы спецназовцев будет довольно тяжело оправдаться, если окажется, что он или его люди применили неоправданную силу к гражданскому экипажу. Особенно неприятно будет в том случае, если история попадет в газеты. А судя по злому лицу русского моряка, он свое обещание сдержит. В случае конфликта будут и официальное письмо, и интервью, и ноты протеста, и обращение в международный суд.
   - Мы же не пираты, - американец попытался разрядить обстановку. - С вашим экипажем будут обращаться достойно и никак не ограничивать его свободу. Единственное, что я обязан сделать, так это запереть радиорубку.
   - Когда у меня будет возможность связаться с российским посольством?
   - Мы направим вашему послу извещение сегодня же утром, - пехотинец посмотрел на здоровенный хронометр, - через два с половиной часа. Сразу после забора проб мы разблокируем связь.
   - Хорошо, - криво усмехнулся капитан. И мысленно задал себе вопрос: как эксперты определят точное происхождение "черного золота", если и Иран, откуда шел танкер, и Ирак качают ее из одного и того же нефтеносного пласта? Бессмыслица получается...
   - Михаил Сергеевич, это не ответ! - Президент Беларуси положил тяжелые ладони на две стопки документов. - Что значит: трудно уследить? Таможенный союз с Россией - это вам не скобяная лавочка! Кто конкретно проворонил эти эшелоны с металлом?
   - Александр Григорьевич! - взмолился премьер-министр. - По документам-то все в порядке. Платежи в бюджет прошли, у меня и сомнений-то не было...
   Глава Государства насупился.
   - Хорошо. Допустим... Но шесть тысяч тонн меди и никеля! Три состава!
   - Я думал, они идут на МАЗ...
   - А зачем МАЗу столько цветного металла, вы не подумали?
   Снегирь опустил голову.
   В прекрасно налаженную схему контрабанды "лома" из России в страны Балтии вмешался его величество случай. На железнодорожном узле сцепщики перепутали номера вагонов и по ошибке оставили два контейнера с медью на разгрузочной платформе, где ими заинтересовалась транспортная милиция.
   Подняли документы, обнаружили, что металл, заявленный для нужд республики, пошел транзитом, и возбудили уголовное дело.
   К расследованию подключился КГБ, ибо речь шла о контрабанде в особо крупных размерах. И о случившемся доложили Батьке.
   Премьер-министр, замглавы администрации и пресс-секретарь Президента, курировавшие этот нелегальный канал вывоза цветного металла, потеряли хороший источник дохода. На их счастье, все бизнесмены-фигуранты проживали в других государствах и доказать причастность чиновников к афере было практически невозможно.
   Литовцы просто не станут разговаривать с "подручными нелегитимного диктатора", с российской стороны тоже все достаточно прикрыто, ибо одним из контрагентов Снегиря выступал начальник хозяйственного управления Генеральной прокуратуры Харпсихоров.
   - Не опускайте глаза! - разозлился Батька. - Почему вы ведете себя как нашкодивший первоклашка? Я что, из вас ответы клещами должен вытаскивать?
   - Я думаю, что можно предпринять, - нашелся премьер.
   - Раньше надо было думать. Теперь вот еще что: почему половина таможенных платежей проходит через "Парекс-банк"?
   - Он уполномочен на обмен валюты Эстонии, Литвы и Латвии.
   - Вам известно, что запрещено проводить бюджетные средства через иностранные банки?
   - Известно...
   - А раз известно, то какого черта это происходит? - Лукашенко был в ярости.
   - У нас с ними договор с девяносто третьего года. Истекает только в январе двухтысячного. В случае разрыва соглашения по нашей инициативе мы обязаны выплатить огромную неустойку, почти двенадцать миллионов долларов, - Снегирь стер со щеки выступивший от страха пот. - Я не могу взять на себя такую ответственность. Вы же сами, Александр Григорьевич, с меня за это спросите.
   Батька немного успокоился и задумчиво побарабанил пальцами по столу. Наследие вороватого Шушкевича имело обыкновение всплывать в самое неподходящее время, как фекалии в засорившемся бассейне.
   - А как вы объясните, Михаил Сергеевич, проект постановления правительства по продлению взаимоотношений с "Парекс-банком"?
   - Нам же надо менять прибалтийскую валюту, - премьер был готов к такому повороту в разговоре. - Как вы могли отметить, там не проставлено пока никаких процентов. Это проект, и он будет еще дорабатываться. Времени навалом...
   - А мы никак не можем отказаться от сотрудничества именно с этим банком?
   Снегирь почувствовал, что Президенту что-то известно, и решил изобразить полнейшее непонимание проблемы. В конце концов, все неформальные связи премьера с руководством банка никак не были оформлены, и денежки за посредничество переводились на номерной счет главы правительства Беларуси в Австрию. Доказать причастность Снегиря к обкрутке бюджетных денег было невозможно.
   - Можем. Только так или иначе уполномоченные банки выйдут на "Парекс". И мы вместо прямого канала обмена прибалтийской валюты создадим дополнительные звенья прохода денег. У "Парекса", по крайней мере, есть лицензия...
   - Если мне не изменяет память, лицензию им продлевала Винникова?
   - Она же тогда была председателем Центробанка, - Снегирь развел руками и мысленно улыбнулся.
   Батька со всего маху сел в лужу. Назначение столь высоких персон, как Винникова, было исключительно в его компетенции. И предъявлять претензии он мог только самому себе. К тому же Винникова сбежала из-под домашнего ареста не без участия офицеров КГБ, также подчинявшихся не премьеру, а лично Президенту. В вопросе с проворовавшейся председательницей белорусского Центрального Банка Снегирь был чист, как первый снег.
   Президент тяжело засопел. Ему пришли в голову те же мысли.
   - Подготовьте альтернативный проект постановления.
   - Ясно, - спокойно кивнул премьер-министр. - Но кого брать в партнеры?
   - Поручите этот вопрос Центробанку. Я жду конкретные предложения через неделю, - Лукашенко перевернул страничку еженедельника и что-то записал. Пятого июля, в понедельник...
   - Не успеем, - заявил Снегирь.
   - Это еще почему?
   - Надо провести массу переговоров. Даже если я сегодня оформлю поручение Центробанку, у них на создание рабочей группы уйдет два дня. Приплюсуйте к этому необходимость ознакомления с огромным количеством документов. Только на это потребуется неделя. А еще надо переговорить с десятками банкиров. Со многими придется встречаться лично и прощупывать обстановку...
   - Михаил Сергеевич, вам надо брать пример с министра иностранных дел, насупился Батька. - У Турпала Латыповича, в отличие от вас, хватает времени на решение всех вопросов. И он мне ни разу не сказал, что не успевает. Конечно, у него не все гладко получается, но его люди меня ни разу не подводили.
   Председатель правительства поджал губы. Сатыпов был для него как бельмо на глазу. Себе на уме, ни с кем близких отношений не поддерживает, работает как вол, установил у себя в министерстве жесткую дисциплину, ни один сомнительный документ не пропускает. Из-за Сатыпова подельникам Снегиря частенько приходилось искать обходные пути, когда речь шла о сделках с иностранными партнерами.
   - Турпал Латыпович не решает бюджетных проблем,- парировал премьер-министр.- У него в работе нет финансовой составляющей.
   - Это не значит, что обязанности Сатыпова легче ваших, - строго сказал Президент. - Во многом благодаря министру иностранных дел мы имеем хорошие отношения с деловыми кругами других стран. И я попрошу вас не принижать его роль.
   - Да я и в мыслях не держал как-то принизить Турпала Латыповича. Просто с объективной точки зрения его работа отличается от моей.
   - На то вы и премьер. И я надеюсь, что мои пожелания вы учтете.
   - Александр Григорьевич! Неделя на вопрос о банках - это слишком мало. Не успеем, я вас честно предупреждаю. Мне же перед вами потом отвечать, когда не справимся.
   - Хорошо, - сдался Батька. - Сколько вам нужно времени?
   - Недели три, лучше - месяц...
   - Так, сегодня у нас двадцать восьмое... К девятнадцатому июля справитесь?
   - Думаю, да.
   Снегирь прикинул, что за эти дни он сможет договориться о переориентации финансовых потоков, и дружественные ему коммерсанты успеют оформить соглашения с банками по новой схеме.
   - Теперь, Михаил Сергеевич, займемся продовольственным аспектом... Что опять случилось с птицефабриками? Почему возник дефицит яиц?
   - Вывозят, - безразлично ответил премьер. - В России цены выше, потому бизнесмены и сделали упор на экспорт продукции.
   - Перестаньте мне кивать на Россию! - опять разошелся Президент и потряс многостраничной ксерокопией. - Вот у меня реестр закупочных цен. Где вы тут видите, что экспортные цены выше? Не знаете? А я вам отвечу. Именно наши чиновники установили такие правила, что продукция по несколько дней задерживается на не приспособленных для хранения складах. Якобы для сертификации... И яйца начинают портиться. Из-за двух-трех бюрократов мы стали терять до двадцати процентов продукции... Значит, так, Михаил Сергеевич. У вас время до завтрашнего утра, чтобы решить данную проблему. Вредные распоряжения отменить, процедуру сертификации свести до минимума, виновных наказать. Я ясно выражаюсь?
   - Понял, Александр Григорьевич. Разберусь...
   ГЛАВА 7. ДРАНИК-САМУРАЙ
   Небольшую толпу, собравшуюся возле импровизированной трибуны, Рокотов заметил издалека.
   Он не торопясь дошел до того места, откуда были слышны возбужденные голоса выступавших, привалился плечом к бугристому, нагретому лучами солнца стволу каштана, вытащил сигареты и принялся слушать.
   Разнообразием речи митингующих не отличались.
   Поливали грязью Президента, обвиняли КГБ и его главу генерала Мицкевича в "геноциде" белорусского народа, взывали к прогрессивной международной общественности в целом и к Государственному Департаменту США в частности, косноязычно повествовали о судьбах диссидентов и визгливо требовали проведения какого-то референдума.
   Милиции поблизости не наблюдалось.
   Влад дисциплинированно выбросил окурок в урну, сделал два десятка шагов и очутился за спинами собравшихся.
   - ...Режиму мы говорим решительное "нет"! - стоящий на возвышении узкоплечий юноша с длинными сальными волосами и хипповскими "фенечками" на одежде нескладно взмахнул костлявой рукой. - Диктатура не пройдет! Не для этого мы свергали власть коммунистов и Москвы! Молодежь свободной Беларуси не будет жить под властью красно-коричневых тиранов и их пособников из КГБ! Во главе с нашим лидером Анатолием Голубко мы выметем эту заразу из нашего общего дома!
   Слушатели зааплодировали.
   На место юноши взобрался немолодой очкарик в мятом костюме, поддерживаемый с двух сторон такими же слегка потасканными личностями.
   - Дгузья!
   Рокотов тихо хрюкнул. Оратор выглядел плохой пародией на Ульянова-Ленина. Дерганые движения, выброшенная вперед рука, захлебывающаяся речь, картавость. Не хватало только бородки, кепочки и красного банта в петлице обсыпанного перхотью пиджака.
   - Мы собгались здесь в знаменательнейший для нас день! Говно год назад я и мои товагищи из "Хагтии девяносто восемь" заложили в самом центге Минска пегвый камень кгушения кговаго-го гежима! Вы помните этот день, - оратор выдержал небольшую паузу. - Нас тогда пытались газогнать сатгапы в погонах, но у них ничего не вышло. Нагод встал на защиту демокгатии! Да, это так, дгузья! Мы не позволили этим костоломам, последнему оплоту гежима Лукашенко, за-пгетить наш митинг. И мы победили! Сатгапы по-зогно бежали, - очкарик покачнулся и чуть не упал. - С тех пог минул целый год. Так чего же мы добились за эти тгиста шестьдесят пять дней? А я скажу вам, чего! Мы добились того, что вся евгопейская общественность в едином погьгве пготестует пготив диктатога, тгон под ним качается, и только Госсия его еще принимает у себя. Но это уже агония! И вы увидите уже послеза-втга, как мы сметем колонны подгучных тигана! Диктатуге - нет!!!
   - Не-ет!!! - в едином порыве выдохнула толпа.
   - И это архиважно! - крикнул биолог, сохраняя серьезное выражение лица. Картавый на секунду сбился с мысли.
   - Да, товагищ правильно сказал... Мы дадим ответ тигану! С пегвого июля начинаем акцию неповиновения. Все на демонсгации! Пусть нас бьют дубинками, пусть сажают в застенки, но мы не сдадимся! Истинные патриоты Белагуси с нами! И мы сильнее тигана вместве со всеми его пгихлебателями, потому что мы вместе! А тепегь я пегедаю слово нашему гостю из Укгаины. По-пгиветствуем его! Огест Педюк!
   "Дал Бог фамилию, - Владислав продвинулся чуть ближе к возвышению, на которое уже лез толстяк со следами трехдневного запоя на изрытой оспинами лоснящейся физиономии. Толстяка заметно качало. - Почти как Голубых..."
   Историю про зубного техника по фамилии Голубых [Реальный случай, описанный в санкт-петербургской прессе.] ему рассказал незабвенный Димон Чернов. А Димону ее поведал корешок по кличке Глюк, сопровождавший братка с погонялом Комбижирик в районную стоматологическую поликлиннику.
   Дело было так.
   У Комбижирика разболелся зуб. И не просто зуб, который при наличии обычной для "правильного пацана" силы воли и стакана водки можно выколупнуть примитивными плоскогубцами, а корень под коронкой.
   Пришли Комбижирик и Глюк на прием. В ту самую поликлинику, где признанным специалистом в зубной ортопедии считался доктор Евсей Филимонович Голубых. Но сие братанам было неведомо. Им как-то не пришло в голову просматривать список врачей, вывешенный в вестибюле.
   Да и не до того было. Комбижирик за щеку держится, верный "кунак" Глюк вокруг суетится. Денег сунули в кассу - и все дела.
   В осмотровом кабинете две милые женщины усадили больного в кресло и повели меж собой непринужденную беседу на профессиональную тему.
   - Да-а, - сказала одна из них, глядя прямо на пациента. - Боюсь, просто так не справимся. Надо "опускать"...
   Стоит заметить, что на стоматологическом жаргоне слово "опускать" имеет значение "снять коронку". А совсем не то, что подумали мгновенно напрягшиеся Глюк с Комбижириком.
   - Как это "опускать"? - тихо поинтересовался забывший о больном зубе браток.
   - Так со всеми поступают, - спокойно отреагировала врач.
   - Может, не надо?...- в голосе пациента послышалась угроза.
   - Это не больно. "Опустим" так, что вы ничего и не почувствуете, успокоила громилу медсестра. - Без этого никак нельзя. Вы же не хотите осложнений...
   Комбижирик сел прямо, а Глюк привстал, готовый прийти на помощь товарищу.
   - Лежите, больной! - резко приказала врач, не привыкшая к тому, что пациенты игнорируют ее распоряжения. - Сказано: "опускать" - значит, "опускать". Хотите вы этого или нет. Вера Ильинишна, позовите Голубых!..
   Финал у истории оказался несколько скомканным.
   Гоблин лишь сообщил давящемуся от хохота Рокотову, что коллективу пришлось оплачивать ремонт кабинета, приносить извинения сильно избитому Евсею Филимоновичу, которого разбушевавшиеся братки приняли за "старшего насильника-педераста", и выкупать Глюка с Комбижириком из местной ментовки...
   Украинский гость взобрался на место оратора, окинул толпу мутными глазками и громко рыгнул.
   "Неплохое начало, - Влад передвинулся вправо. - Самостыйно и нэзалэжно. Украинская культура дискуссии во всей красе... Мужичонка, судя по всему, бухает по-черному, и не первый день. Эдак он может и толпу облевать, ежели животик перенапряжет. Так что ближе трех метров к трибуне лучше не подходить..."
   Лидер националистической организации "Шлях Булави" наконец сфокусировал зрение, мотнул головой и что-то просипел.
   - Громче! - крикнули из задних рядов. Орест прокашлялся.
   - Братья и сестры! Славяне! - патетически начал Педюк. - Над Беларусью собрались тучи! И имя им - москали! Вы не видите, как эти клятые кабысдохи разворовывают вашу ридну землицу! А мы, патриоты, видим!..
   Предыдущий оратор в сопровождении кучки последователей пошел прочь по аллее. Рокотов проводил его взглядом и вновь повернулся к трибуне.
   - В нашем ридном крае, на Львовщине, мы давно покончили с москальскими пережитками. И вам, я уверен, надо гнать их взашей. Лукашенко продался масонам! И жидам! Это я вам говорю! Хороший жид - мертвый жид! Всех жидов и москалей мы перевешаем на фонарных столбах! - было видно, что Педюк плохо понимает, где находится, и несет околесицу просто по привычке. Митингующие слушали молча и недоуменно переглядывались. - Москаля на кол, жида на виселицу! А первый жид - ваш диктатор! И я это докажу! Он тайный жид! Настоящее имя Лукашенко - Израиль Лейбович Коган!
   - Любо! - в восторге завопил Влад и захлопал. Ободренный неожиданной поддержкой, Педюк разошелся еще больше.
   - Да, Коган! И мать его жидовка, и папаша! А дедушка и подавно! Знаете, как его звали? Абрам Моисеевич Гарфункель! Вот!
   - А второго деда? - громко спросил Рокотов.
   - А второго... - Орест наморщил лоб. - Сейчас... Самуил Казарян! Нет, это другой... А-а, вспомнил! Яков Мульевич Рабинович! Да, Рабинович! Как вы можете жить под властью жидов?! Они же масоны! Они все захватили!
   "Эк тебя на солнышке-то развезло!.." - подумал развеселившийся биолог.
   - Все газеты, все телевизоры! - Педюк продолжал бушевать.- Они же всех зазомбировали! И диктатор с ними заодно! Эй, куда это вы пошли?! А ну, обратно! Что, жидам продались?!
   Толпа стала быстро рассеиваться.
   Возле трибуны остались лишь самые верные слушатели - полтора десятка молодых парней со своими девицами и Рокотов.
   - Э-эх! - Орест икнул. - Вокруг одни враги! Не понимают... А когда жиды всех под себя положат, поздно будет! Вот я, к примеру... Тоже не все понимал. Но ведь понял же! Москалей и жидов надо душить, душить и душить!
   - Любо! - опять крикнул Владислав.
   В подвале дома на Каширском шоссе одна посредническая фирмочка, находящаяся под патронажем ингушской преступной группировки, организовала склад поношенной одежды. Товар поступал прямо с таможни, где оборотистые чиновники московского правительства организовали вот такое вот "честное распределение" гуманитарной помощи. Малообеспеченным семьям и инвалидам доставались лишь грязные носки да рваные халаты, а все, что имело хоть какую-нибудь ценность, отправлялось посредникам и перепродавалось.
   За год "гордые горцы" и три десятка бюрократов во главе с Прудковым наваривали около пяти миллионов долларов.
   В один из июльских дней к техническому входу здания подкатил грузовой микроавтобус "форд", доверху забитый очередной партией барахла. Водитель и экспедитор расположились на лавочке, а мешки начали таскать привлекаемые для подобных работ окрестные бомжи.
   Когда кунг был на треть освобожден от груза, к экспедитору подошел озабоченный сторож.
   - Слышь, Исмаил, там сахар еще. Куда его класть-то?
   - А-а, - отмахнулся экспедитор, - в угол пусть свалят. Ты, Вася, только проследи, чтобы не украли. И чтоб на свободное место клали, отдельно от шмоток...
   - Поближе к выходу?
   - Без разницы...
   - Завтра еще товар будет, - сказал сторож. - Так что, если сахар надо будет скоро вывозить, его лучше недалеко от двери класть.
   - Нет, скоро вывозить не будем, - вмешался водитель "форда". - Это на осень. Магомед хочет пекарню открыть, запасается... Еще муку потом подвезем.
   - Тогда, может, в отдельный отсек сунем?
   - Давай в отдельный,-согласился экспедитор.
   - Как тут вообще дела? - поинтересовался водитель.
   - Нормально. Жильцы не беспокоят, участковый - наш человек... Ладно, пойду, надо ханурикам место показать...
   Сторож обошел фургон и спустился по лестнице в глубь сумрачного подвала.
   - Полторы тонны хватит? - тихо спросил водитель.
   - Хватит. Тут и ста килограмм достаточно, - ответил экспедитор.
   - А зачем тогда столько привезли?
   - Для эффекта, - экспедитор кивнул на соседние дома. - Эти тоже должны повалиться.
   - На нас потом не выйдут?
   - Нет. Владельца склада мы за недельку до взрыва в лесу закопаем.
   - А этот?
   - Сторож?
   - Ну...
   - От него и косточек не останется, - ухмыльнулся экспедитор. - Он в самом центре будет.
   - Не верю я русакам, - озабоченно произнес водитель "форда". - Вдруг попробует сахара себе отсыпать?
   - Не попробует. Он Магу боится.
   - А остальные?
   - Мент участковый здесь свой работает, с сан-эпидемстанцией вопросы решены, мусарня районная на сто процентов наша. Никто не сунется. Когда надо будет, таймеры поставим и домой уедем. Так что нас в момент взрыва здесь не будет.
   - Русаки тоже не дураки...
   - А толку-то? Кого ловить? К тому же кое-что для них подготовлено... Через стукачков мы их на левых людишек наведем. Есть кандидатуры. Год уже покойники, - экспедитор хихикнул.
   - Но нас тут тоже видели.
   - Нас те видели, кто после взрыва уже никому ничего не расскажет, фургон в болоте утопим, он все равно уже старый. И записан на барыгу. Пусть задницу рвут, его разыскивают...
   Водитель сосредоточенно закурил и уставился себе под ноги.