Черкасов Дмитрий. Белорусский набат (Рокотов - 6)

   - Даже очень, - медсестра из-под ресниц бросила оценивающий взгляд на импозантного парня. Рокотов сделал вид, что он этого не заметил.
   - Вы кого-то ждете?
   - Да... Хотел на прием к Антончику записаться, да девушка из регистратуры отошла куда-то на полчасика. Вот коротаю время в приятной беседе.
   Сестричка чуть заметно покраснела. Нечасто в клинику заглядывают молодые посетители мужского пола. Все больше спешащие по дедам одышливые чиновники или "современные классики", как любят себя именовать получившие даже небольшую известность творческие личности. Их и мужиками-то можно назвать только с большой натяжкой. Пузатые, с нечесаными полуседыми патлами, вечно какие-то замызганные, одеты в невероятные балахоны, в бороде крошки, оставшиеся от торопливо проглоченного обеда.
   А разговоры! Повеситься можно. Либо бесконечные монологи о "себе любимом", либо сплетни о более удачливых коллегах по перу или по театральным подмосткам, либо стоны о тяжелой жизни гения и происках завистников. Четвертого не дано. И не дай Бог не поддержать "классика" в разговоре! Надуется, как мышь на крупу, начнет козни строить, лечащему врачу жаловаться, что "какая-то медсестра" не понимает тонкой души творца. Артистические личности жутко обидчивы, любое слово, не восхваляющее их лично, принимается в штыки.
   - Антончик очень хороший врач, - сказала медсестра, - к нему всегда очередь. А вы по линии госаппарата или по месту жительства?
   Влад отметил, что девушка считает его минчанином. В Беларуси на русском говорит больше двух третей населения и питерское произношение не режет ухо.
   - Нет, я со стороны.
   - Тогда только на коммерческой основе, - медсестра покачала головой, - но Антончик берет дорого...
   - Здоровье дороже, - отреагировал Рокотов. - За деньги, как я понимаю, ждать не придется?
   - Нет, конечно. Берете номерок на любое Удобное для вас время, оплачиваете осмотр, и все. Дальше уже сам врач процедуры назначает. А у вас что-то серьезное?
   - Мне нужно сделать резекцию правого верхнего клыка, - нашелся биолог. - В остальном я здоров, как питбуль.
   - Давайте я вас провожу в регистратуру и объясню, к кому обратиться... предложила девушка.
   - С удовольствием...
   У стойки коммерческого отделения восседала настоящая матрона. Рубенс с Кустодиевым с ума бы сошли, будь она их моделью. Ростом под метр восемьдесят, с бюстом полного седьмого размера и бедрами объемом в полтора метра. При этом матрона была подвижна и весела, что свойственно большим полным людям.
   - Олеся Пална! Я вам клиента привела. "Звучит несколько двусмысленно, подумал Влад, - но по-другому не скажешь..."
   - Да-а? - матрона открыла огромный гроссбух.
   - К Антончику, на резекцию...
   - Ага, - Олеся Павловна провела пальцем по строчкам, - на двадцать девятое все забито... Как вы насчет второго числа?
   - А на завтра нельзя? - осведомился пациент. Второе июля его никак не устраивало.
   - Только если с самого утра...
   - Нет проблем.
   - Но резекцию вам все равно завтра не сделают.
   - Я знаю. Хочу просто, чтоб доктор побыстрее осмотрел...
   - Болит?
   - Ни в коей мере.
   - Хорошо, - матрона сняла трубку телефона и набрала двузначный внутренний номер. - Сережа, ты завтра можешь с утра платного пациента принять?.. Уже назначено?.. Но у меня на восемь ничего нет... Ах, из старых... Понятно. А на послезавтра?.. Хорошо. Вас на девять послезавтра устроит?
   - Безусловно, - небрежно ответил Рокотов, прокачивая ситуацию.
   До часа "икс" не так много времени.
   Антончик как-то замешан. И завтра у него в восемь посетитель, которого нет в журнале регистрации.
   Интересно...
   - фамилия, имя, отчество?
   - Виталий Николаевич Гришечкин, - Влад заранее был готов к вопросу и назвал имя, уже использованное при визите в управление санкт-петербургского порта [См. роман Д. Черкасова "Косово поле. Эпизод второй: Россия"].
   - Вот ваш номерок, Виталий Николаевич,- матрона подала Рокотову картонный прямоугольник,- с вас двести тысяч...
   - А чистку эмали у вас делают? - поинтересовался посетитель, доставая бумажник из кармана легкой хлопчатобумажной куртки.
   - Конечно.
   Жизнь мадам Гоннор, флагмана российского правозащитного движения, иногда даже более популярной, чем суетливый педофил Адамыч, складывалась непросто и состояла из двух противоположных, но, тем не менее, крепко взаимосвязанных половинок. Одна вытекала из другой, более поздняя не могла существовать без ранней.
   До конца Великой Отечественной Войны юная Леночка являла собою пример настоящей советской девушки.
   Пошла добровольцем на фронт, вытаскивала раненых с поля боя, сама была несколько раз ранена и награждена за мужество. Пусть не орденами Ленина или Боевого Красного Знамени, но все же... Да и плевать должно быть патриоту на количество и значимость наградных знаков. Главное - долг перед Родиной выполнить.
   Однако Леночка так не думала.
   "Недооценка" ее заслуг государством точила нежную девичью душу день и ночь. И наконец чувство уязвленности переросло в серьезный психопатический комплекс, предопределивший следующие пятьдесят лет жизни.
   Из самоотверженной санитарки выросла злобная мстительная ведьма.
   С фронтом у мадам Гоннор была связана одна тщательно скрываемая от окружающих тайна.
   Дело в том, что помимо выполнения обязанностей санинструктора пехотного батальона Леночка состояла на связи с начальником спецотдела НКВД [Наркомат Внутренних Дел.] при штабе дивизии. Проще говоря - стучала. И по ее доносам, подписанным нежным псевдонимом "Гиацинт", в штрафные роты за четыре года войны попали два десятка солдат и три офицера, позволивших себе произнести неосторожное слово о Великом Сталине или проговорившихся о каких-либо сомнительных деталях своей биографии.
   "Гиацинт" трудилась с полной отдачей...
   Однако сотрудничество с НКВД не принесло Гоннор тех дивидендов, на которые она искренне рассчитывала. Ее не повышали в звании, не награждали орденами, ограничиваясь небольшими денежными и продовольственными подачками. Как объяснял куратор, это делалось для того, чтобы не вызвать у окружавших Леночку бойцов никаких подозрений. Гоннор соглашалась, но внутри у нее все кипело от возмущения.
   Окончание войны принесло будущей диссидентке очередные разочарования.
   Ее верная служба политическому сыску была забыта, никто из НКВД не выразил желания продолжать сотрудничество или достойно отплатить информаторше за безупречный стук, ей никак не помогли ни с жильем, ни с работой, ни с финансами. Даже характеристику для вступления в ряды ВКП(б) [Всероссийская коммунистическая партия (большевиков)] не дали. Рядовая стукачка перестала интересовать куратора, сделавшего на ее доносах неплохую карьеру от простого лейтенанта до подполковника и с помпой въехавшего в отдельный кабинет на Лубянской площади.
   Тогда Гоннор принялась мстить своим обидчикам. Но так как ничего конкретному офицеру НКВД она сделать, естественно, не могла, то Леночка перенесла свою всепоглощающую злобу на страну в целом. В одночасье весь советский народ стал ее врагом.
   В тот же период времени Гоннор знакомится с молодым ученым по имени Андрюша. Весьма перспективным, но, увы, отягощенным женой. Леночка на полгода забывает о планах страшной мести и устраивает свою личную жизнь, используя для увода Андрюши из семьи все те навыки, которым ее обучили в ненавистном НКВД. Расставание с прежней супругой и новая женитьба у Андрюши проходят довольно гладко. Особенно с учетом того, что в МГБ [Министерство Государственной Безопасности.] "кто-то" прислал анонимный донос о том, что бывшая пассия будущего академика имеет отнюдь не пролетарское происхождение и тайно поддерживает связь с живущими за рубежом дальними родственниками.
   Работать "Гиацинт" умела.
   Накрепко привязав к себе погруженного в научные изыскания Андрюшу, мадам Гоннор принялась качать из него информацию о советской ядерной программе, одновременно прикидывая, кому бы эти сведения можно было предложить. Разумеется, не бесплатно.
   И такие люди нашлись буквально сами собой. В середине пятидесятых годов Леночка случайно познакомилась с английским журналистом и тот вывел ее на атташе посольства США по культуре, который, как это и принято в дипломатических кругах, оказался кадровым сотрудником Агентства по Национальной Безопасности. Мадам Гоннор вздохнула полной грудью и стала вываливать своим новым друзьям все то, что Андрюша рассказывал за вечерним чаем. Это не было сотрудничеством с иностранной разведкой в классическом понимании, когда агент составляет отчеты и затем передает их через "почтовые ящики". Отнюдь нет. Просто застольные беседы озабоченной нарушениями прав человека особы и внимательных слушателей. Да и сама Леночка жутко бы оскорбилась, назови ее кто-нибудь "агентессой". Ведь все, что она рассказывала, не содержало ссылок на секретные документы. Так, лишь упоминания о направлениях научного поиска,- в свете обеспокоенности мадам тем, что военная машина СССР представляет реальную угрозу всему окружающему миру.
   Собеседники сочувственно кивали и выражали поддержку правозащитной борьбе советской леди. И еще они просили "оберегать" Андрюшу.
   К семидесятым годам мадам Гоннор потеряла осторожность и стала постоянной посетительницей посольства США в Москве.
   Это не могло не волновать КГБ, обеспечивающего личную охрану как академика Андрюши, так и хранимых им государственных тайн. Леночку несколько раз вежливо предупреждали о недопустимости дискредитации супруга, но она только злобно щурилась и обзывала офицеров госбезопасности "душителями свободы".
   Наконец на стол Председателя КГБ СССР лег многостраничный доклад о параллелизме ядерных программ двух супердержав. Составившие доклад аналитики утверждали, что американцы в четырех случаях из пяти идут с советским ВПК ноздря в ноздрю и что темы работ в Лос-Аламосе как-то странно совпадают с теми проектами, что разрабатываются в институте академика Андрюши. С задержкой на год-полтора.
   Андрюшу вызвали на ковер в Первый отдел и задали прямой вопрос.
   Но он уже был достаточно подготовлен женой, за полгода до этого знаменательного события почувствовавшей надвигающуюся опасность и принявшей срочные меры к обработке академика.
   Андрюша нахамил кагэбэшникам, обвинил их во вмешательстве в его личную жизнь и в желании развести с мадам Гоннор и напоследок пригрозил, что при повторении такого разговора сообщит всему миру о планах СССР по размещению нейтронного оружия в космосе. В деталях. . От подобного циничного волюнтаризма академика Председатель КГБ озверел и добился отправки мятежного Андрюши в закрытый для иностранцев город Горький. Где тот продолжил научные изыскания, но уже под плотной опекой спецслужбы.
   Из факта ссылки мадам Гоннор раздула вселенский плач. О "диссиденте" Андрюше и его "страданиях и лишениях" вопили все западные СМИ. Правда, никто почему-то не упоминал о том, что академику был сохранен ежемесячный оклад в шестьсот рублей, которые в те годы равнялись сумме в девятьсот пятьдесят долларов. Это при средней зарплате по стране в сто двадцать рублей.
   Покой академика берегли две группы "волкодавов" из Второго Управления, благодаря чему Андрюша даже не запирал дверь собственной квартиры. Ибо спустя три секунды после любого несанкционированного проникновения в его жилище посягающие были бы скручены. Или застрелены на месте.
   Когда в СССР началась перестройка, Андрюша с почетом был возвращен из ссылки и занял кресло депутата Верховного Совета, чем неожиданно для всех вызвал недовольство мадам. Гоннор опять оказалась на вторых ролях, при муже. Об Андрюше говорили по телевизору чуть ли не каждый день, а Леночку упоминали вскользь. Как боевую подругу, а отнюдь не как самостоятельную фигуру.
   Смерть академика, как ни прискорбно это звучит, пошла мадам Гоннор во благо. Она наконец вышла из тени и засияла могучим "правозащитным" светом, собрав под свое костлявое крыло команду таких же, как и она сама, "профессиональных вдов". Теперь именно на нее были устремлены взгляды бывших диссидентов и набирающих силу молодых ворюг-"демократов", именно ее приглашали на слушания в Конгресс США по проблемам Чечни и "оккупации" Прибалтики, именно она была распорядительницей наследия опального академика.
   И Гоннор своего шанса не упустила... - Белоруссия важна в стратегическом плане для любого настоящего правозащитника, - сказала она своим знаменитым прокуренным голосом развалившемуся в кресле напротив Щекотихину, - и вы, Юрочка, должны хорошо это понять. Там есть силы, на которые мы можем опереться. Нужно только их немного подтолкнуть. Посмотрите на Югославию... Четкий упор на преступления сербов против мирного албанского населения - и международное сообщество решило проблему Косова. Вук Драшкович изначально пошел в правильном направлении. Он акцентировал внимание на страданиях конкретных личностей и получил соответствующий результат. Еще месяц-два - и от режима Милошевича останутся одни воспоминания. С этой сволочью Лукашенко надо действовать аналогично.
   - У нас нет уверенности в том, что Запад вмешается, - Щекотихин мазнул рукавом дорогого пиджака от Бриони по пыльной пачке пожелтевших папок, громоздившихся на письменном столе в захламленном кабинете Гоннор, и скривился.
   - Да-а, у меня тоже есть сомнения, - мадам прикурила очередную "беломорину",- но следует использовать любой шанс. Митинг, арест чиновника, громкое преступление... В борьбе с диктатурой все средства хороши. Вы там на месте посмотрите.
   - Меня удивляет безучастность российской прессы...
   - Холопы, - Гоннор стряхнула пепел на немытый пол, - совковое быдло... Не умеют развивать тему. Все время отвлекаются на дурацкие идеи славянского братства и православия. Попов, я вам честно скажу, просто ненавижу. Правильно с ними на Украине и в Косове поступают. Православие вообще уничтожить надо. Чтоб и духу его не осталось, - перед соратником по борьбе мадам позволяла себе быть откровенной, - от него нам один вред.
   Щекотихин кивнул. Спорить с полусумасшедшей мадам желания не было, все равно никакие аргументы ее не переубедят.
   - А наши журналисты только и могут, что из мухи слона делать, - Гоннор показала собеседнику первую полосу газеты, на которой крупными буквами был напечатан заголовок "ПЕДОФИ-ЛАТВИЯ", - вот пример. Самый свежий... Борьба с независимой республикой, только-только сбросившей ярмо рабства. Придумали какие-то истории про развращение несовершеннолетних и выдают их за правду. А знаете почему? Да потому, что латыши стали судить и сажать этих подонков из НКВД. А про Лукашенко ни слова.
   - Может быть, обвинить его в чем-то похожем? - Щекотихину пришла в голову свежая идея.
   - Как? - живо заинтересовалась Гоннор.
   - Это несложно. Смотрите... Он живет без жены, один в президентской резиденции. Супругу оставил в их старом доме. Зададим вопрос - "почему"? И ответим... Например, что диктатор - маньяк-извращенец. Типа Берии. Насилует схваченных своими подручными из КГБ на улицах Минска девушек. Фактический материал подберем, у меня среди оппозиционеров есть хорошие завязки. Пара-тройка свидетелей обязательно найдется. А Рыбаковский с Пеньковым обеспечат раскрутку...
   - Мысль очень интересная. Аналогия с Лаврентием чертовски хороша, давненько такого не было. Нам бы еще Индюшанского подключить...
   - Не выйдет, - Щекотихин сморщил нос, - слишком много берет. Рекламные расценки нам не потянуть.
   - А если слить материал как сенсацию?
   - Проверять будет. Индюшанский перед подписанием союзного договора с Белоруссией на открытую конфронтацию с властью не пойдет... Хотя и не откажет себе в удовольствии пропустить сюжетец в качестве сплетни. Особенно при наличии "овец" (Овца (жарг.) - потерпевшая или свидетельница). Тут даже не на самого Индюка выходить надо, а на его зама... Малашенкова. Этот менжеваться не станет, - в кругу "правозащитников" употребление лагерного жаргона было своеобразной модой. Даже для не нюхавших тюремной баланды.
   Словечки из фени как бы подчеркивали испытания, выпавшие на долю диссидентов, хотя поголовно все "политические заключенные", отправленные в лагерь в постсталинское время, в зоне активно сотрудничали с администрацией и кумовьями [Кум (жарг.) - начальник оперативной части в местах лишения свободы, отвечающий за агентурную работу в среде осужденных]: крысятничали, строчили доносы на товарищей по несчастью и устраивали провокации по отношению к блатным, за что регулярно бывали биты, а некоторых, особенно отличившихся, "опускали" или топили в сортире.
   - Вот видите, Юрочка, кое-что вырисовывается.
   - Тогда я сделаю вот что, - Щекотихин потеребил пальцами подбородок, когда прибуду в Минск, первым делом обсужу этот вопрос с Богданковичем. Он не откажет, точно. А потом...
   Мадам Гоннор покровительственно улыбнулась, обнажив желтые мелкие зубы.
   - Излагайте, - Президент Беларуси расположился за приставным столиком напротив полковника из военной разведки.
   - В результате проведенных мероприятий, - сухо начал полковник, - удалось установить следующее: объект, находящийся в квадрате "ноль-сорок", представляет собой подземное сооружение в несколько этажей общей площадью не менее десяти-двенадцати квадратных километров. Обследование объекта затруднено затоплением. В настоящее время обнаружено три шахты для ракет средней дальности с боеприпасом внутри.
   Работы по извлечению снарядов займут минимум две недели. Осушение объекта пока невозможно. Мы еще не разобрались с системами дренажа. Думаю, что эта работа потребует от трех месяцев до полугода. Если повезет, конечно.
   - Что с боеголовками?
   - Приборы указывают на ядерную начинку, - тихо ответил полковник.
   - Та-ак, - Батька сжал зубы.
   Значит, шантажисты не лгали. И у них были все основания вести себя так, как они и вели. Все козыри были у них в руках.
   - Вы определили принадлежность объекта?
   - В наших реестрах его нет.
   - Это я знаю... Слушайте, отставьте казенщину и говорите нормальным человеческим языком. Ясно?
   - Ясно.
   - Итак, каково ваше мнение?
   - Законсервированный объект. Он настолько хорошо спрятан, что Москва решила не вводить нас в курс дела. Заодно они сохраняют неучтенными несколько готовых к использованию боезарядов. С точки зрения стратегии это разумно.
   - Вы проинформировали российский Генштаб?
   - Нет. Нужна ваша санкция.
   - Подготовьте и пошлите подробную справку, - Батька устало махнул рукой, фельдъегерской почтой и лично в руки министра обороны. С такими вещами не шутят. И оградите от информации об объекте всех, кто не занят непосредственно решением этой проблемы. Следующее - что там произошло? Почему объект затоплен?
   - Возможно, ошибка... - осторожно предположил полковник.
   - Чья?
   - Тех, кто проник на объект.
   - Если у них хватило мозгов запустить ракету - скептически заявил Президент, - я сомневаюсь в том, что они так глупо себя повели с дренажной системой.
   - В общем, и у наших офицеров то же мнение...
   - Как вы получили данные о координатах?
   - По каналу экстренной связи. Пришла шифрограмма с красной полосой. Там была частота радиомаяка. Все совпало. Мы обнаружили источник сигнала, выслали группу. В принципе, контрольный облет на следующее утро дал бы те же данные. Провал местности заметен даже с самолета. Болото ушло с территории в четыре квадратных километра...
   - Кто отправил шифротелеграмму?
   - Подписи не было, номера тоже. Но о канале связи знает не так много народу.
   - Вы хотите сказать, что это была чья-то частная инициатива?
   Полковник замялся.
   - Возможно...
   - Что еще?
   - Ведется проверка...
   - На предмет чего?
   - Как посторонний попал на эту линию. Система кодирования достаточно сложна, однако послать шифрограмму можно и с обычной телефонной розетки. Надо только знать последовательность прохождения подстанций и кодировки. Они обновляются раз в неделю, так что отправитель, скорее всего, старший офицер Министерства обороны. И имеет все необходимые допуски. Честно говоря, мы не были готовы к такому, - признался офицер.-На этой линии последние три года шли. Только проверочные тексты для поддержания работоспособности. Никто ею не пользовался для передачи информации.
   - Вот вы и расслабились.
   - Так точно.
   - Ладно, это уже не имеет значения, - Батька тяжело облокотился на стол, сведения-то оказались верными.
   - На сто процентов, - подтвердил взмокший полковник.
   - Я думаю, что ваша проверка бессмысленна. Если человек не хочет, чтобы его вычислили, и сумел без помех передать шифрограмму, то так тому и быть.
   - Попытаться все равно стоит.
   - А смысл? - Президент пригладил волосы на затылке. - Представленная информация подтвердилась, вы же сами доложили. Что там еще по объекту?
   - Мы обнаружили незатопленный вход, ведущий в герметичный тамбур.
   - И?
   - Он деформирован из-за сдвига почвы, но в нем уже обнаружены пять трупов, - полковник подвинул к себе отчет военных медиков, - люди в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, погибшие в результате взрыва нескольких противопехотных ручных гранат. Также есть еще несколько фрагментов тел. Есть предположение о скоротечном бое. Одна группа выходила из колодца, вторая блокировала ей выход. Вокруг люка имеются обильные следы крови, но кому они принадлежат - нападавшим или оборонявшимся - неизвестно. Сейчас над этим работают следователи прокуратуры.
   - Час от часу не легче. Теперь еще появляется вторая группа...
   - Именно. И этот факт здорово настораживает. Мы оцепили местность в радиусе двадцати километров, но особой надежды нет. Те, кто накрыл выходящих с объекта, успели скрыться. Причем неизвестно, кем были те, кого мы нашли.
   То ли террористами, то ли теми, кто сорвал планы террористов... Вероятность практически равная.
   - Есть хоть какие-нибудь предположения о людях, затопивших объект?
   - Только из разряда фантазий.
   - Изложите.
   - Самостоятельная и независимая от государственных структур группа бывших офицеров войск спецназначения. Получив информацию о готовящемся теракте, они решили действовать автономно...
   - Вы сами-то в это верите?
   - Не очень. Но других версий пока нет.
   - Работайте дальше. - Батька поднялся с Кресла, давая понять, что аудиенция закончена. Ему надо было в одиночестве подумать над услышанным. - По объекту докладывать мне лично. Будут новости - сообщайте в любое время дня и ночи.
   - Так точно, - грустно ответил полковник.
   Без трех минут шесть из кабинета с табличкой "Хирург" вывалился пухленький человечек с бегающими вороватыми глазками и просеменил к стойке регистратуры.
   - Девочки! Я уехал. До завтра...
   Рокотов, наблюдавший за дверью из дальнего угла коридора, неторопливо двинулся вдоль стены.
   Последние посетители все еще сидели в стоматологических креслах, из холла слышались голоса.
   Влад прошел до кабинета Антончика, мягко повернул ручку и спиной вперед вдвинулся в комнату. Развернулся, быстро оглядел помещение и прикрыл за собой дверь.
   "Минут через пятнадцать сюда явится уборщица, - биолог выглянул в окно. Ага, выходит во внутренний дворик... Итак, где я засяду?.."
   Хирургу были выделены две просторные светлые комнаты с персональным совмещенным санузлом.
   В первой стояло кресло, стол с двумя стульями, шкаф с лекарствами и огромный стальной стеллаж, накрытый белой простыней. Во второй было еще одно кресло и несколько стоек с аппаратурой.
   Незваный гость подергал крепления стеллажа. Тот даже не шелохнулся.
   "Годится, - Влад взобрался на самую верхнюю полку, стараясь не греметь, составил друг на друга подносы с инструментами и накрылся простыней, - сюда уборщицы не заглядывают... Но на утро надо придумать что-то другое. Шкаф стоит не плотно к стене, за ним вполне есть место. Только следует подготовить пространство для маневра... Да, кстати! Что-то я не заметил у Антончика медсестрички-помощницы. Странно, обычно с хирургом работает второй человек. Инструменты подает да бьющегося в кресле больного придерживает. Или Антончик жаден, не хочет делиться? Бывает..."
   Дверь в кабинет открылась настежь, и в комнату вошла дебелая тетка в синем халате и с ведром в руках.
   Рокотов перестал дышать.
   ГЛАВА 2. ТИТАНЫ ПИРСИНГА
   В половине девятого всякое хождение по клинике прекратилось. Грохнули входные двери, коротко пискнула включаемая сигнализация и наступила тишина.
   Влад мягко спрыгнул на пол.
   Широкие окна давали достаточно света для того, чтобы рассмотреть любую мелочь или прочитать записи доктора.
   "Постараемся не шуметь. Под лестницей в холле - будка ночного охранника. Понятное дело, что он там спит. Кабинеты все заперты, делать ему в коридорах нечего... Дом жилой, так что до полуночи звуки какие-нибудь будут обязательно..."
   Словно в ответ на пожелание биолога где-то на верхних этажах врубили магнитофон.
   Рокотов прислушался.
   "Попса... Нет чтобы классику послушать! Или, на худой конец, диско... Не дождешься. Одни Орбакайты вперемешку с Моисеевыми и Меладзами. Несущая частота музона - от пятидесяти до пятисот герц, стимулирует выработку эндорфинов в организме. Привыкание, как к наркотику [К сожалению, это действительно так. Музыка, основанная на вышеуказанных барабанных ритмах, оказывает на организм негативное влияние. Сначала идет краткий период от эйфории, связанный с выработкой гипофизом гормонов удовольствия, затем - резкий упадок физических и интеллектуальных сил. Для компенсации упадка сил слушатели поп- и рок-музыки бессознательно начинают прибегать к разного рода стимуляторам - марихуане, экстази, "энергетическим" коктейлям, спиртному. Именно этим объясняется широкое распространение наркотиков в клубах и на дискотеках. Спрос рождает предложение. Влияние на человеческий организм определенных звуковых частот достаточно хорошо изучено. И продюссеры шоу-бизнеса не могут не знать и не использовать некоторых закономерностей психики. В случае с музыкой это проявляется в полной мере: при ударе определенной частотой по мозгу все остальное - текст песни, аранжировка, внешность исполнителя - уже перестает иметь какое-либо значение. Слушатели ведут себя аналогично крысам, которым в центр удовольствия вживлен электрод.