Черкасов Дмитрий. Косово поле - Балканы (Рокотов - 3)

   Султан облизал нож и сбросил свою тарелку в котелок. Удовлетворенно рыгнул, отнес грязную посуду на камбуз и вернулся, бережно неся пышущий жаром чайник.
   Арби неслышно вздохнул.
   Опять начнет приставать со своими идиотскими разговорами!
   Младший разлил по чашкам густую черную жидкость, уместил свой костлявый зад в шезлонге и достал папиросу.
   - Это уже третья за сегодня, - неприязненно напомнил Арби, указывая на "косячок". - Плохо не будет?
   - А! - отмахнулся младший. - Мужчине это не повредит.
   - Если заснешь, пеняй на себя, - предупредил старший.
   - Не засну, - Султан с удовольствием втянул резко пахнущий дым, - я дома по пять штук таких выкуривал подряд, и ничего...
   "Немудрено, что у тебя мозги давно высохли..." - зло подумал Арби, сохраняя невозмутимое выражение лица.
   К своим двадцати трем годам Султан выглядел на все тридцать.
   Травку он начал покуривать в четырнадцать. А в шестнадцать, когда Чечено-Ингушская АССР разделилась на две республики и обе семимильными шагами пошли к независимости, Султан перешел на мак. Однако это не вызвало прилива благожелательности у его родственников, и молодого чеченца насильно отучили от иглы, заперев на пару месяцев в сарае. Юноша переломался и с тех пор предпочитал анашу всем остальным наркотикам, памятуя о предупреждении деда. Старик поставил внука перед выбором - или он завязывает со шприцами, или его отправляют на горные вершины под наблюдение троюродного дядьки-чабана.
   Султан не хотел к дядьке и тягу к опиатам поборол.
   Зато когда его приняли в отряд "исламских волков", он оторвался по полной программе - глотал "колеса", курил героин, нюхал кокс51, не брезговал даже клеем. Но эйфория продолжалась недолго - в первую чеченскую войну его полк был вырезан до основания батальоном российского спецназа. Из шестисот бойцов уцелело три десятка. Да и то только тех, кто на момент фатального боя отсутствовал в расположении части.
   Избежавшего смерти Султана взял под крыло один из полевых командиров и прикрепил к опытному Арби.
   - Твое дело, - зевнул старший, - сегодня ночью ты дежуришь.
   - Все нормально, - младший стряхнул пепел, - не засну. Вон, я когда Мужицкого сопровождал, по три дня не спал... В прошлом году, - уточнил молодой чеченец.
   Арби кивнул. Султан действительно пару месяцев находился рядом с корреспондентом радио "Свобода" Андреем Мужицким, совершавшим вояж по независимой Ичкерии. Официально Мужицкий освещал для западных средств массовой информации "счастливую жизнь" маленького, но гордого народа, наконец-то сбросившего "ярмо русской империи". Но это была одна сторона медали.
   На самом деле журналист зарабатывал деньги тем, что снимал для подпольной реализации фильмы о реальных пытках и убийствах. Подобное "натуральное видео" пользовалось на Западе огромным спросом, и Мужицкий получал за каждую пленку до пятнадцати тысяч долларов. Параллельно он пропагандировал образ свободолюбивого чеченца, столь ценимый спецслужбами США.
   На побочный промысел Мужицкого его патроны из ЦРУ закрывали глаза. Судьбы замученных до смерти перед камерой пленных солдат и заложников мировое сообщество не волновали. Выколотые глаза, отрезанные пальцы и забитые в грудь живому человеку гвозди не шли ни в какое сравнение с пропагандистским задором закомплексованного Андрюши, всю жизнь стремившегося к известности и обретшего ее только тогда, когда он стал планомерно топтать собственную страну. И удовлетворять свои садистские комплексы, присутствуя при многочасовых издевательствах над пленными в чеченских подвалах. По просьбам Мужицкого к заложникам применялись методы, описанные еще в средневековом труде "Молот ведьм". Андрюша мнил себя прирожденным режиссером, не понимая того, что постепенно его мозг погружается в пучину безумия. От фильма к фильму пытки становились все кошмарнее. Так, что даже палачей пробирал холодный пот, когда Мужицкий перед съемкой расписывал сценарий.
   - Ты сейчас не с Мужицким, а со мной, - сказал Арби, - и наше дело посерьезнее, чем русаков на кусочки резать. Вернешься домой, можешь делать что хочешь...
   - Я понимаю, - закивал Султан. - Все, это последняя.
   - Вот и хорошо, - старший медленно потянулся.
   - Чаю еще налить?
   - Пока нет. Я пойду прогуляюсь, а ты сиди. Вернусь через полчаса...
   Арби захотелось хоть немного побыть в одиночестве, отдохнуть от немытого и говорливого партнера. И выкурить перед сном свою сигаретку с анашой.
   За четыре часа товарняк преодолел не больше двадцати километров - подолгу стоял на переездах, петлял по каким-то полузаброшенным веткам, сдавал назад, дважды заезжал на одну и ту же станцию.
   Влад даже подумал, что машинист заблудился.
   Наконец состав выбрался на прямой путь и двинулся с постоянной скоростью пешехода, страдающего одышкой. Мимо медленно ползла насыпь с редкими кустиками пожухлой травы.
   Рокотов приободрился.
   Похоже, что американцы и македонская полиция окончательно запутались и потеряли след беглеца. По крайней мере, облавой не пахло. Пару раз биолог через свою наблюдательную щель видел кучки резервистов в серо-зеленой форме, но к его поискам эти молодые люди никакого отношения не имели. Сидели себе спокойно и попивали винцо. На поезд они обращали ровно столько же внимания, сколько на облака в небе.
   "Ну и хорошо, меньше проблем, - решил Владислав, - всю страну не обыщешь. Особенно если не знать, кого искать. А меня видели только трупы. Мертвые не болтают, как говаривал еще товарищ Сталин. Большого ума был человек... В Градеце полицаи тоже в тупик зайдут. По их логике, там должны еще оставаться диверсанты, которые спустили каток с горы. Чтобы их главный удрал на вертолете. Вот и пущай ищут! Флаг им в руки и барабан на шею. Через недельку поймут, что опростоволосились. Но будет уже поздно... Ребятам предъявить нечего, сразу после пуска катка они должны были свалить по домам. Петарды вообще ни в какие ворота не лезут. Баловство, одним словом... Расследование упрется в стену. Найдут кого-нибудь виноватого из мелких начальников и выпрут со службы. Америкосам тоже Ничего не светит. Мертвый негр-инструктор, рядовой с ломом в башке, еще пяток-другой труперов на складе, каток во дворе базы, два вертолета сожжены, один угнан и утоплен. Кто, почему, зачем - неизвестно. Будут подозревать спецоперацию сербских зеленых беретов. Вероятнее всего, постараются это дело спустить на тормозах, чтобы не лишиться постов. Придумают какую-нибудь версию о случайном пожаре..." Состав снова замедлил ход. Рокотов выглянул через щель. Поезд, изогнувшись дугой, вползал на знакомый мост.
   Точно возле опоры, в которую врезался "Апач", завис другой АН-64А, наполовину скрытый решетчатыми фермами. На поверхности воды виднелись две желтью надувные лодки с яркими синими буквами "US NAVY" на пухлых бортах.
   Американцы обнаружили место крушения своего вертолета, и теперь команда аквалангистов обследовала затонувший корпус.
   Владислав мгновенно охватил взглядом открывшуюся картину, прикинул расположение "Апача" относительно моста и выдернул из ножен мачете.
   Мадлен Олбрайт кивком головы попрощалась с охранником и закрыла за собой дверь своей квартиры. В жилище Госсекретаря вход сотрудникам Секретной Службы был запрещен, за исключением особых случаев. А рядовой приезд на ночь таковым не являлся.
   Квартира высокого государственного чиновника находилась под наблюдением круглые сутки. Напротив дверей здания стояла машина с детективами из соседнего полицейского участка, у лестницы дежурил вооруженный консьерж, лифт обслуживался высоким мулатом с внешностью сержанта из спецподразделения "Дельта", и на каждом этаже в холле сидел охранник в темном костюме.
   Олбрайт сбросила на диван сумочку, стащила тесные туфли и босиком прошлепала в ванную комнату. Там она ополоснула лицо холодной водой, полминуты разглядывала себя в подсвеченное сорокаваттными лампочками зеркало и затем проследовала в спальню, чтобы переодеться в домашний халат и перед сном, набив брюхо цыплячьими ножками, просмотреть взятые с собой документы по Ираку. Саддам Хусейн опять поднимал голову, требовал снять со своей страны международные санкции, и Госсекретарю нужен был очередной повод, чтобы осадить этого усатого мерзавца. А заодно и оправдать продолжающиеся точечные бомбардировки иракских городов и нефтезаводов.
   Свет в спальне почему-то не включался.
   Мадлен несколько раз раздраженно щелкнула выключателем и подошла к торшеру, которым пользовалась тогда, когда глаза уставали от яркой люминесценции новомодной крутящейся лампы на потолке.
   Торшер оказался в порядке.
   Однако рядом с ним в свободной позе развалился щуплый мужичонка лет сорока с горбатым носом и тонкими пальцами музыканта. Он сощурился от света и приветливо улыбнулся Госсекретарю.
   - Я же просила вас не приходить сюда, - прошипела мадам, лихорадочно пытаясь сообразить, как резидент израильской разведки, у . кого она состояла на связи, смог опять проникнуть в тщательно охраняемый дом для высокопоставленных персон, - и не подвергать меня опасности...
   Резидент время от времени появлялся в самых неожиданных местах. То в спальне у Мадлен, то на горнолыжном курорте, куда Госсекретарь приезжала по приглашению Президента, то на светском рауте только для vip-дипломатов. И никогда не объяснял, как ему это удавалось. Даже видеокамеры, установленные на дверях и окнах квартиры Олбрайт, ничего не фиксировали.
   - Есть необходимость личной встречи, Далида, - резидент назвал Госсекретаря по кодовому имени, хотя ему прекрасно было известно, кто она такая.
   - Могли бы выйти на контакт по обычному каналу. Встретились бы завтра.
   - Завтра меня не будет в Вашингтоне, - спокойно пояснил резидент, - а дело не терпит отлагательств. Ваш связной попал в аварию, и материалы вашего последнего доклада исчезли.
   - Как? - Мадлен прошиб холодный пот, и она бессильно опустилась в кресло у кофейного столика.
   В ее воображении тут же замаячила перспектива ареста, быстрого следствия и приговора к трем пожизненным заключениям. В Америке иностранных шпионов не жалуют.
   - К-когда это произошло?
   - Пять дней назад.
   - Но почему меня не предупредили?! - взвизгнула Госсекретарь, сложив на дряблой груди руки с выступающими венами. - И почему именно вы мне об этом сообщаете?
   - Таковы правила, - невозмутимо ответил израильтянин. - С агентами вашего уровня работают только специально уполномоченные сотрудники. Моя резидентура даже не знает о вашем существовании. Но это не главная причина, по которой я вас навестил. Завтра я убываю на неделю, и мне нужно знать, как скоро мы получим копию доклада.
   - А где материал, что был у связного?
   - Я же уже говорил - он пропал. Курьер с сотрясением мозга госпитализирован в институт Джона Хопкинса, там неотлучно дежурят наши люди. Микропленка была выброшена им в канализационный люк, как и полагается по инструкции. Опасаться вам нечего, ФБР ничего не подозревает... Так я жду ответа.
   - Доклад будет готов послезавтра.
   - Хорошо. Тогда положите его на обычное место. - Сотрудники Моссада, не мудрствуя лукаво, использовали примитивные "почтовые ящики" где-нибудь под корой дерева или в стенной щели. Старый, проверенный временем способ, не уступающий по надежности зашифрованным посланиям через Интернет. А при развитой системе полевых агентов, осуществляющих тройной контроль места выемки груза, Моссад почти на сто процентов гарантировал безопасность и посылки, и отправителя.
   Резидент не знал, что последний контейнер уже давно изучали в Москве. Он считал, что капсула благополучно провалилась сквозь канализационную решетку и была смыта потоком фекальных вод. Через сутки специальное вещество, покрывающее внутренние стенки контейнера, должно полностью растворить содержимое.
   Так доложил курьер. У Моссада не было причин не верить иудею, проведшему на своем веку сотни блестящих операций.
   Да и агент был полностью уверен в своем докладе. Он не мог знать, что капсула по нелепой случайности зацепилась за выплюнутый за десять минут до происшествия комочек жевательной резинки, который попал между прутьями решетки и не позволил контейнеру провалиться глубже.
   Сотрудник Внешней Разведки России тоже удивился этому счастливому обстоятельству. Белый обслюнявленный комок "даблминта" означал для него вторую звезду на погоны с двумя просветами. И поощрение всему отделу. Получив звание подполковника в тридцать три года, можно рассчитывать на отличную карьеру в будущем.
   - Есть пожелания? - резидент внимательно посмотрел на приходящую в себя нервную пожилую женщину. Ту, которая по собственной инициативе, прослышав про бешеные и не облагаемые налогами гонорары израильской разведки, сама предложила услуги бывшему начальнику управления Моссада. И ту, которая теперь шарахалась от любого намека на провал.
   Но резидент не выбирал агентов. Ему поручили опекать Госсекретаря США, и он честно выполнял свою работу, подавляя в себе презрение к сморщенной и трусливой жабе.
   - Я хочу, чтобы вы решили вопрос с Арканом, - выдавила Мадлен, - он мешает нам своей популярностью. Не будь Ражнятовича, Милошевич давно бы сдался.
   - Сейчас этого делать не стоит. Смерть Аркана сделает из него героя, и сербы только усилят сопротивление. Мы уже обсуждали этот вопрос. Генерал Бен-Ави дал слово, что в скором времени и Ражнятович, и Булатович52 будут нейтрализованы... Через несколько месяцев после окончания бомбардировок, под видом мафиозных перестрелок. Вам следует немного подождать.
   - Я жду уже год.
   - Не мы начинали бомбардировки. Это было ваше коллегиальное решение с Президентом. Как вы помните, мы рекомендовали подождать еще полгода, до осени. А сейчас май, сербам очень просто скрывать свою технику в лесах и строить укрепления.
   - Операцию разрабатывал Пентагон, - проворчала мадам.
   - Жаль, что ваши военные нас не слушают... Да, кстати, что произошло с вашим пилотом? Тем, кого сбили над Сербией и который спасся месяц назад?
   - Каким еще пилотом? - неприязненно спросила Олбрайт.
   - Его фамилия, кажется, Коннор.
   - Я не знаю всех летчиков по фамилиям.
   - С бомбардировщика-"невидимки", - напомнил резидент. - Ходили слухи, что его спас какой-то русский...
   - А-а, этот! - Госсекретарь сделала вид, что вспомнила историю с летчиком. - Обычные выдумки. Если хотите узнать какие-то подробности, то поинтересуйтесь у самого пилота. Насколько я понимаю, вашим людям это по силам...
   - Не думаю, что генерал Бен-Ави всерьез оценит показания, полученные с помощью медиума и хрустального шара, - резидент позволил себе улыбнуться. Капитан Коннор вот уже две недели как похоронен.
   - Мне его судьба неизвестна. - нервно отреагировала Олбрайт, выпучив маленькие бесцветные глазки.
   Дрожащие руки Госсекретаря выдали ее с головой.
   Резидент и так наперед знал ответ на свой вопрос, но ему хотелось убедиться, что их лучшая агентесса сама замешана в этой грязной истории и именно от нее исходил приказ на устранение летчика американских ВВС.
   Тем более интересными представлялись сведения, полученные Моссадом от своих агентов в Освободительной Армии Косова, о некоем отмороженном субъекте, бродящем в одиночестве по краю и представляющемся капитаном Коннором.
   - Жаль, - резидент пожал плечами. - Что ж, не буду вас больше задерживать, - он легко и бесшумно поднялся из кресла. - Провожать меня не надо.
   Мадлен с плохо скрываемой яростью уставилась в спину выходящему из комнаты израильтянину.
   Когда она спустя минуту обошла квартиру, резидент уже исчез. Так же таинственно, как и появился. Не потревожив ни охрану, ни одну из систем сигнализации. Словно бесплотный дух.
   По всей вероятности, машинист товарного поезда тоже заинтересовался происходящим и снизил скорость до минимума, чтобы хорошенько рассмотреть зависший наполовину под мостом вертолет американцев и суетящихся в лодках морских пехотинцев, одетых в черные облегающие комбинезоны.
   Владислав распахнул дверь на полную ширину.
   До середины моста оставалось метров двести. При скорости в три километра в час - чуть больше двух минут хода.
   "Только бы не газанул!" - мысленно взмолился Рокотов.
   Он аккуратно перерезал веревку, удерживающую на месте барабан кабеля. Не перерубил одним махом, а именно перерезал, несколько раз проведя по ней острием мачете. Резкие движения в ограниченном пространстве вагона могли привести к неконтролируемому сдвигу груза. А так барабан остался на месте, удерживаемый обломком доски, выломанной Владом из соседней катушки.
   Биолог выглянул наружу.
   Локомотив приближался к другому берегу реки. Из кабины торчала крохотная голова машиниста.
   "Ишь, любопытный какой! - Рокотов спрятался внутрь. - Глазенки вылупил, притормозил, головенкой вертит... Хорошо, что не остановился и не вылез. Но маленькая скорость мне только на руку. Как по заказу. Не промахнусь..."
   До сверкающего круга винта осталось метров тридцать.
   Владислав выбил из-под барабана доску, протиснулся к стене и уперся в нее спиной. Теперь катушка кабеля удерживалась на месте только собственным весом.
   Мимо медленно проплыла опора моста, и показался хвост "Апача".
   Биолог разогнул ноги, и бухта кабеля выкатилась из вагона.
   Катушка весом добрых четыреста килограммов скакнула через порог, подпрыгнула на стальном швеллере и рухнула вниз. Спустя девять метров она соприкоснулась с четырехлопастным винтом АН-64А.
   Если бы сверху на вертолет упала просто деревяшка, то у экипажа был бы шанс выжить и даже спасти машину.
   Но кабель в свинцовой оболочке испортил все дело.
   От удара грубо сбитый из неструганых досок барабан раскололся, и кабель мгновенно размотался беспорядочными кольцами. За шесть сотых секунды все четыре лопасти "Апача" разлетелись длинными, шуршащими в воздухе осколками. Лишенная управления машина клюнула вниз, хвост бросило в сторону, ударило о вертикальную ферму, и шесть с половиной тонн стали и кевлара свалились на голову команде аквалангистов.
   Нос АН-64А протаранил одну из лодок, при этом дуло автоматической пушки вошло точно в живот лейтенанта Патрика Андерсена, в последнее мгновение повернувшегося, чтобы посмотреть вверх.
   Рулевой винт продолжал вращаться, и это решило судьбу второй лодки. Хвост вертолета занесло, двухфутовые лопасти вспороли тонкую резину борта, прошли вдоль всей его длины и наткнулись на мягкое тело сержанта третьего класса Сола Гарриса. Вбок отскочила отрубленная рука, Гаррис тонко закричал и захлебнулся своим воплем, когда пропеллер размолол его грудную клетку.
   Тело сержанта взлетело в воздух, и тут винт дошел до кислородного баллона, закрепленного на спине у Сола. Со страшным скрежетом лопасти вгрызлись в полусантиметровую сталь, и винт заклинило.
   По инерции корпус вертолета развернуло еще на половину полного оборота, машина встала на попа и перевернулась вверх шасси. Со звоном отскочила одна из дверей, не выдержав напряжения перекрученного корпуса, и внутрь хлынула холодная вода Вардара.
   Потерявшие сознание летчики захлебнулись.
   Из восьми аквалангистов выжили четверо, находившиеся на момент катастрофы "Апача" в двенадцати метрах от поверхности реки. Но у них не было связи, и потому группа спасателей прибыла к мосту только через три часа, так и не получив ответа на свои призывы от экипажа боевого вертолета.
   За это время Рокотов успел отъехать на добрых пятнадцать километров от реки и спрыгнуть с поезда в окрестностях городка Матка. Товарняк пошел дальше на юго-восток, куда Владу было совершенно не нужно.
   Его путь лежал на сорок пять градусов левее.
   Глава 10
   СОВЕТЫ СВИНОВОДАМ
   В город Влад решил не заходить. Несмотря на то что он убедился в готовности любого македонца помочь русскому диверсанту, биолог предпочел не рисковать. Матка все же находится вдалеке от косовской границы, и ее жители настроены более лояльно к властям.
   Но отдых он себе позволил. Выбрав стоящий на отшибе сарайчик, в который явно никто не заглядывал с прошлого или позапрошлого года, Рокотов полностью разделся и выложил на деревянную крышу всю свою одежду, оставшись в костюме Адама.
   Солнце палило от души, и уже через час штаны, куртка, футболка, трусы и носки превратились из слегка влажных в совершенно сухие. За это время Влад ополоснулся водой из колодца и почувствовал себя значительно лучше. Пахнуть потом он не любил. Паспорт кипрского гражданина и триста тысяч долларов, надежно упакованные в полиэтилен, воздействию воды не подверглись.
   На полочке в углу сарая Рокотов обнаружил полупустую бутыль старого и прогорклого подсолнечного масла. Но готовить на нем пищу он не собирался. Для его целей подошло бы любое масло, хоть машинное, хоть оливковое.
   Владислав разобрал "Хеклер-Кох" и "Чешску Зброевку" и обильно смазал все части, окуная в бутыль тряпочку. Не забыл он протереть и патроны, и лезвия ножей. Насухо вытерев оружие мешковиной, биолог оделся, перешнуровал ботинки, сориентировался по компасу на часах и двинулся в обход Матки через холмы, заросшие шиповником и акацией.
   До Скопье оставалось немногим более тридцати километров.
   Российский Президент ослабил узел галстука, к которому еще с юности питал отвращение. Но протокол есть протокол, и Глава Государства обязан присутствовать на рабочем месте в деловом костюме и при галстуке. Даже если он встречается с Главой своей Администрации.
   Президент мрачно посмотрел на чиновника.
   Бородатый бюрократ заерзал в кресле и изобразил на лице почтительно-угодливую мину. Президента он боялся до колик в желудке и не уходил со службы только потому, что место Главы Администрации было зело хлебным и приносило бывшему математику ежемесячный доход в несколько сот тысяч долларов. А в удачные месяцы - до миллиона.
   Ради такой кучи зеленых бумажек можно было стерпеть все, что, собственно. Глава Администрации и делал. Ему приходилось сносить закидоны престарелого монарха, испытывать постоянный страх перед прессой, а также бесконечное нытье подельников, требовавших себе все больших льгот и послаблений в бизнесе.
   Единственные, кто откровенно не наезжал, были его кураторы из-за рубежа.
   Разведчики умеют строить отношения с ценными агентами, и от бородатого чиновника они не требовали невозможного. Достаточно было уже того, что вся документация, проходившая через аппарат Президента, еще до принятия по ней какого-нибудь решения оказывалась на столах сотрудников ЦРУ или Ми-5. Иногда кураторы просили Главу Администрации повлиять на непредсказуемого российского государя, но делали это ненавязчиво и не особенно переживали, если задача не выполнялась. В конце концов, бывший профессор математики - не Господь Бог. При жесткой необходимости Президента можно было начать шантажировать неправедными доходами членов его семьи. Но это был уже крайний вариант, до которого старались не доходить. Ибо такой шантаж срабатывал один или два раза, а затем объект вставал на дыбы.
   Повторять ошибки, допущенные с панамским лидером Норьегой, которого США пытались заставить прекратить наркоторговлю, начатую с подачи ЦРУ и Госдепартамента, никто не собирался. Кратковременный успех не шел ни в какое сравнение с будущими проблемами. Тем более что Россия продолжала оставаться ядерной державой с десятками тысяч боеголовок. Президент мог внезапно подать в отставку, не выдержав давления, и передать власть человеку, с которым договориться будет крайне сложно.
   Глава Администрации это понимал и не огорчался, если не всегда мог в полной мере повлиять на венценосное тело. Его гонорары в оффшорной зоне политика России никак не затрагивала.
   - Ну, понимаешь... - просипел Президент, указывая искалеченной левой рукой на экран огромного телевизора, транслировавшего без звука прямой репортаж из зала заседаний Государственной Думы, - опять собрались... Третий день уже заседают... Все мою судьбу решить хотят. За Чечню обвиняют, за Верховный Совет. Эх, зря я им позволил тогда амнистию провести... Сейчас бы, понимаешь, сидели бы по камерам и не выступали бы. Пожалел...
   - Тогда это было мудрое решение, - Глава Администрации наклонил лысую головенку, - в русле демократии. Все равно сегодня кончится ничем. Нужного количества голосов они не наберут. А даже если бы и набрали, то решение о вашем отстранении всегда можно заблокировать в Совете Федерации и Конституционном Суде.
   - Это не дело, - заявил Президент. - Импичмент - это, понимаешь, подрыв авторитета...
   - Да ведь все знают, что коммунисты и яблочники разыгрывают спектакль, Глава Администрации позволил себе изобразить несогласие со словами Первого Лица. Президент любил демократичность, если она не переходила дозволенных рамок. - Предвыборный год, им нужны голоса избирателей... Другого такого шанса не представится. Да и Прудков их подзуживает. Мечтает о президентском кресле.
   - Мечтает, - согласился Президент.
   - Вот он и мутит воду. Как в ситуации с Генеральным Прокурором. Лишь бы выступить против вас, как-то напакостить. Когда мы неделю назад были на Совете Федерации, он часа два перед заседанием распинался о "режиме", бегал в обнимку с коммунистами, говорил, что москвичи импичмент поддерживают... Злобствующий подонок, одним словом.
   Проституирующая позиция мэра столицы была широко известна, поэтому Президент лишь согласно кивнул. Обсуждать импульсивные телодвижения суетливого гнома, перебегающего из лагеря в лагерь, он считал ниже своего достоинства. Загубив экономику Москвы, градоначальник тщился сделать себе карьеру в руководстве страны, всерьез и не без оснований нацелившись на главное кресло. Для чего вступил в альянс с левыми политическими движениями и развернул на подконтрольных ему телеканалах оголтелую антипрезидентскую пропаганду.