Черкасов Дмитрий. Косово поле - Балканы (Рокотов - 3)

   - Хорошо, - кивнул Президент, - вы меня успокоили... Кто-нибудь, кроме России, еще выражает недовольство? Естественно, я имею в виду Европу, а не Китай. О нем мы поговорим позже.
   - Пытается выступать белорусский диктатор, - криво усмехнулась мадам. - Но мы уже предприняли ряд шагов, чтобы заткнуть ему рот. Европарламент готовит очередную ноту протеста по поводу продления им полномочий Президента. Так что Лукашенко скоро будет чем заняться.
   - Вы не перегибаете палку?
   - Отнюдь нет. Мы заранее объявили, что не признаем законность проведения референдума в Белоруссии. Лукашенко намека не понял... Пусть теперь расхлебывает. - Олбрайт злобно насупилась. - Пошел бы на ограничение контактов с Москвой - жил бы спокойно. А он пытается играть в Саддама. По моему мнению, нам стоит усилить нажим через наших друзей, чтобы не только помешать договору с русскими, но и оторвать Лукашенко от общего оборонного пространства с Москвой. Тогда - мы сможем начать аналогичную "Решительной силе" операцию буквально через месяц. У Минска не хватит силенок, чтобы нам противостоять. Повод есть - нарушение прав человека. Местная оппозиция уже подготовила все документы...
   - Сколько мы тратим на Белоруссию в год? - Президент открыл бутылочку с минеральной водой.
   - Немного. Около десяти-двенадцати миллионов. Больше пока бессмысленно.
   На Белоруссии Госдепартамент обкатывал новую схему расшатывания государственного механизма избранной для подчинения страны. Помимо дохленькой оппозиции, которая, кроме громких заявлений и малочисленных демонстраций, ни к чему не была способна, в Белоруссии действовали агенты влияния в хозяйственной сфере. Американцы сделали расчет на то, что белорусский Президент, который был немножечко идеалистом, не способен самолично контролировать все и всех. Поэтому был выбран ряд руководителей среднего звена, отстоящих от Лукашенко на десяток ступеней должностной лестницы и напрямую с ним не общавшихся. Часть этих хозяйственников согласилась поработать на благо заокеанского "партнера". Никакой опасности для исполнителей сотрудничество с Госдепом США не представляло. Они не совершали диверсий в общепринятом смысле, не выдавали государственных тайн, не призывали к изменению строя или свержению Президента. Просто выполняли свои прямые должностные обязанности, доводя исполнительское рвение до абсурда.
   С белорусским лидером по-другому было нельзя. Молодой и спортивный Президент был полон сил, строго требовал со всех, включая себя, и не воспринимал чиновничьих оправданий. Не справился - изволь увольняться!
   Это относилось ко всем без исключения, начиная со скотника на маленькой ферме и заканчивая премьер-министром и председателем центрального банка. Лукашенко не делал различии между работягой и чиновником, все были вынуждены играть по одним правилам. Существовала опасность, что маленькая республика поднимет свое хозяйство, встанет на ноги, сольется с Россией и ее примеру начнут следовать остальные осколки Союза.
   Потому требовалось выставить белорусского лидера недотепой, диктатором и разрушителем собственной экономики. С воплями о диктатуре успешно справлялись горлопаны от оппозиции, образовавшие даже альтернативный парламент, и некоторые российские политиканы, находящиеся в вечном конфликте с любой властью, за что ежегодно получали на свои счета достаточно круглые суммы. К примеру, за выход из зала заседаний Государственной Думы во время визита Лукашенко в Россию лидер одной фракции поимел дом в Пасадене стоимостью в два с половиной миллиона долларов, а его три заместителя - по шикарной квартире в Мадриде. Демонстративный выход из зала Яблонского и компании был высоко оценен на Западе и в политическом плане, как "нежелание истинных демократов" мириться с режимом в Белоруссии. Еще немного - и к словам "белорусский режим" можно будет спокойно добавлять эпитет "кровавый".
   Нанятые "хозяйственники" рьяно взялись за дело и буквально за полгода нанесли сельскохозяйственному сектору урон, сравнимый с засухой, мором и нашествием колорадского жука и саранчи, вместе взятыми. Перебои в поставках продовольствия стали нормой. Лукашенко никак не мог понять первопричину такого странного явления, а в Госдепартаменте
   радостно потирали руки. Первый этап прошел вполне успешно.
   - Что вы думаете об идее союза русских, югославов и белорусов?
   - Словоблудие, - самонадеянно заявила Олбрайт. - Ни одна из трех стран не готова к реальному объединению. Борис слишком стар, Милошевич у себя не может толком управлять, Лукашенко нелегитимен...
   - Лукашенко нелегитимен только с точки зрения наших интересов, - напомнил Президент. - Как вы мне недавно докладывали, большинство русских и сербов считает его законно избранным руководителем. И с этой позиции его подпись на документах имеет большой вес.
   - Над признанием неконституционности правления Лукашенко мы сейчас работаем. У русских осенью выборы в парламент... Надеюсь, что новые депутаты не поддержат союз с Белоруссией. Поближе ко времени выборов мы подбросим им убедительные материалы о преступлениях Лукашенко против демократии.
   - Что именно?
   - Исчезновения нескольких журналистов и нелояльных режиму чиновников. Вопрос о вывозе их через Литву уже проработан. Это очень сильный козырь...
   Президент щелкнул пальцами.
   - Помните, вы мне говорили о русском, который работает на радио "Свобода" и выполняет деликатную миссию в Чечне?
   - Мистер Мужицкий? Конечно, помню. Вы хотите, чтобы он отправился в Белоруссию и там пропал?
   - Резонанс получился бы хороший, - Президент потер пальцами гладко выбритый подбородок. - У нас его знают, человек прошел горячие точки... И русские журналисты подняли бы крик.
   - Я бы не советовала посылать именно мистера Мужицкого, - мягко не согласилась мадам. - В этом случае мы оголим, кавказское .направление. У Мужицкого налаженные связи с чеченскими лидерами. Не хотелось бы перебрасывать в Белоруссию столь ценного агента.
   И Президент, и Госсекретарь знали, что репортер радиостанции "Свобода", помимо своей основной работы по сбору материала и побочного промысла в виде съемок "натурального садо-видео", исполнял поручения по доставке боевикам современного оружия из Пакистана и Турции. Но-вслух такие вещи не обсуждают даже в защищенном от посторонних ушей кабинете.
   - Что ж, - американский Президент развел руками, - если он нужен нам на Кавказе, пусть остается.
   - Помимо него есть пять или шесть кандидатов, - Госсекретарь отложила в сторону лист с фамилиями, - все они готовы. Лукашенко не сможет оправдаться. Европарламент примет специальное постановление об отзыве послов, и диктатор, останется в изоляции. Одновременно с этим мы усилим нажим на Россию. Международный Валютный Фонд откажет в очередном кредите и пошлет спецкомиссию для тотальной проверки исполнения статей бюджета. Повод - разбирательство с Нью-Йоркским Банком... Если русские не изменят своего отношения к Лукашенко, то останутся с дырой в кармане.
   Госсекретарь говорила уверенно, ибо раньше такая методика общения с Москвой всегда приводила к нужному результату.
   - Вы уже говорили с новым премьером?
   - Пока нет. Он принимает дела, и трогать его сейчас не стоит. Давайте подождем еще несколько дней. Тэлбот доложит, когда русский премьер будет готов к диалогу... По мнению наших аналитиков, с ним будет несколько сложнее, чем с предыдущим. Кроме того, на него имеет большое влияние Секретарь русского Совета Безопасности. Сейчас в Москве складывается альянс между спецслужбами и правительством. Экс-премьер не смог помешать этому процессу... Причем Секретарь Совета Безопасности до сих пор возглавляет их федеральную разведку и способен серьезно осложнить жизнь нашим друзьям.
   - Я знаком с его досье. - кивнул Президент.
   - Считаю, что ситуация прояснится с первым выступлением нового премьера по событиям на Балканах. Тогда станет понятно, куда склоняется русская власть. Естественно, резкой смены курса ждать не следует, премьер не пойдет против общественного мнения и осудит бомбардировки, но могут быть нюансы. Он дружен с Яблонским и Ковалевым, а те докладывали, и то однозначного мнения в отношении Милошевича у него нет.
   Президент выпятил нижнюю губу и минуту помолчал.
   - Пусть Тэлбот с ним встретится и обсудит проблему Косова.
   - Понятно, - Олбрайт пометила в блокноте распоряжение Президента.
   - С Россией все... Давайте перейдем к новой инициативе в отношении восточноевропейских стран. Вы подготовили основные критерии оценки их пригодности к вхождению в Евросоюз и НАТО?
   Госсекретарь зашуршала бумагами.
   Под руководством пузатенького француза с тремя желтыми нашивками на рукаве солдаты быстро разгрузили ящики и мешки и сложили их в соответствующие штабеля.
   С шестиметровой высоты Влад видел все до мельчайших деталей и отметил, что выводивший последним пузан включил сигнализацию на дверях. К счастью, внутри помещения не было объемных датчиков, иначе до самого утра Рокотову пришлось бы сохранять абсолютную неподвижность. Он бы, конечно, выдержал, но изрядно бы помучился.
   Когда глаза привыкли к наступившей темноте. биолог осторожно сполз на пол и KHV кошка обследовал склад, заглянув во все уголки и щели.
   Осмотр его удовлетворил.
   Ответственный за хранение продуктов француз оказался большим педантом, так что обнаружить места складирования неприкосновенного запаса оказалось делом пустяковым. Везде висели соответствующие бирочки и указатели, на которых крупными буквами были написаны названия продуктов, время доставки и срок годности.
   Также на складе присутствовали биотуалет и маленькая комнатка с раковиной, холодильником и микроволновой печью.
   "Царские условия! - обрадовался Владислав, привыкший за последние недели к гораздо меньшему комфорту. Если честно сказать, то он рассчитывал только на туалет, являющийся обязательным атрибутом любого западного склада. - Тут можно месяц прожить. Жратвы полно, вода есть, умыться можно, даже ароматическая туалетная бумага в наличии. Розовая... Узнаю французов! Изящество и скрытая эротичность во всем. - Биолог присел на застеленную койку. - Буду уходить, надо не забыть поправить покрывало... Итак, что мы имеем? От погони я благополучно ушел. Это плюс. Да еще какой! Теперь минус - я внутри периметра охраняемой военной базы. Выбраться наружу иногда сложнее, чем попасть внутрь. От забора мы проехали метров четыреста. Так, слева плац, за ним - кирпичное здание... Больше ничего я рассмотреть не успел. Да, и кусты! Это важно. Как-никак укрытие. Не придется бегать по простреливаемому со всех сторон пространству. Денек тут пересидеть еще придется..."
   Рокотов поднялся и тщательно проверил все углы и стены комнатки.
   "Окон и щелей нет. Что ж, попробуем включить свет..."
   Маленькая лампа осветила каморку.
   - Нормально, - сказал Влад по-русски и прокашлялся.
   "Так без общения говорить разучишься. Атрофируются голосовые связки, и пиши пропало... Ничего, наговорюсь дома. С друзьями..."
   Оптимизма Рокотову было не занимать.
   Биолог отодвинул на край стола настольную лампу с розовым, в тон туалетной бумаге, абажуром и выгрузил из холодильника гору продуктов.
   Аккуратно орудуя ножом, он отделил по маленькому кусочку от всего, чтобы не вызвать подозрений у владельца провизии. На тарелке, снятой с сушильной полки над раковиной, образовалась гора ломтиков сыра, колбас и холодца. Сбоку лежали дольки фруктов.
   "Приступим! - Влад потер руки. - Давненько я так не заправлялся..."
   Умяв съестное, Рокотов вымыл тарелку, похлопал себя по животу и выкурил сигарету, предварительно убедившись в наличии пепельницы и отсутствии датчика пожарной сигнализации. Начальник склада курил крепкий "Житан", если судить по оставленным окуркам.
   На полочке перед раковиной обнаружились бритвенные принадлежности и зубная щетка с пастой.
   Мысленно извинившись перед незнакомым французом, биолог воспользовался помазком и "жиллетом". Щетка у него была своя.
   Брился Влад не зря. Так или иначе в самое ближайшее время ему предстоял выход в свет, и наличие щетины могло серьезно осложнить контакт с полицейскими или мирными македонцами. Гладко выбритый человек внушает большее доверие, чем рожа в стиле "мерзавец". Требуется учитывать каждую мелочь и набирать очки по любой позиции, способной хоть немного улучшить существование. На мелочах в основном и прокалываются.
   Побрившись и оглядев себя в маленьком зеркале, Рокотов остался доволен. Лицо у него было достаточно располагающим, без нависающих надбровных дуг и шрамов. Тонкий нос, четко очерченный рот, длинные ресницы, большие глаза, гладкая кожа.
   "Мечта педераста, - ухмыльнулся биолог и показал себе язык. - Хорошо, что меня Элена подстригла... Причесон аккуратный, если придется переодеваться в военную форму, то вполне сойдет..."
   Откуда-то из-за ящиков послышался шорох. Дверь каморки Рокотов за собой не закрывал, чтобы контролировать все пространство склада.
   Влад быстро погасил свет и выставил в проем ствол "Хеклер-Коха".
   Еле видимая в полумраке, по проходу между штабелями неспешно проследовала жирная крыса...
   При входе в Балтийское море погода резко изменилась. Подул противный пронизывающий ветер, началась качка и заморосил мелкий дождь.
   Но чеченцы отказались уйти с палубы, несмотря на приготовленную для них каюту и настоятельные предложения капитана.
   Вместо этого они провозились почти целый день и установили над своими шезлонгами полупрозрачный навес из толстого полиэтилена. Импровизированная палатка крепилась на рейках, позаимствованных у боцмана, и была крепко принайтовлена тонкими шнурами к леерам63. Вход в убежище располагался точно напротив охраняемого контейнера.
   До финала оставались считанные дни.
   Султан уже довольно жмурился и прикидывал, на что потратит обещанные за выполнение задачи деньги. Арби был более сдержан. Ему предстояло изыскать удобное место и время, чтобы отправить младшего на прямую аудиенцию к Аллаху. Вернее, не к Аллаху, а к иблисам, ибо подобного Султану ублюдка никто из стражей божественных ворот и близко не подпустил бы к трону Всевышнего. Отправили бы прямым рейсом в геенну, и все дела. А там как во внутренней тюрьме ФСБ - сколько ни возмущайся, не поможет.
   Арби по радиотелефону связался с встречающими и объявил расчетное время прибытия: двадцатое мая тысяча девятьсот девяносто девятого года. Ровно через месяц, двадцатого июня, боеголовка должна была выполнить свою миссию и поднять ядерный гриб над северной столицей России.
   Никто никого не собирался шантажировать.
   Атомная бомба предназначалась для непосредственного использования в соответствии со своим главным предназначением.
   Для инициации заряда уже все было готово.
   На одном из военных заводов за сумму в сто пятьдесят тысяч долларов закупили новейшие криотронные переключатели со встроенными детонаторами. Их должны были установить на место извлеченных из внешней оболочки схем. которые реагировали только на многократно подтвержденные команды боевого компьютера. И тогда взрыв переподчинялся ловким рукам исполнителей.
   Место закладки еще не определили.
   Пока не было точно известно, куда именно направится персона, должная сгинуть в эпицентре плазменного шара. Она прибывала в Питер девятнадцатого июня, а убывала двадцать первого. Программа визита была закрыта от широкой общественности, но деньги могут творить чудеса.
   И за две недели до приезда персоны один из служащих канцелярии передаст своему приятелю копию расписания. Якобы для того, чтобы можно было взять незапланированное интервью. А потом, еще до отъезда персоны из Москвы, чиновник должен был погибнуть в случайной автокатастрофе. Во избежание недоразумений.
   И чиновник, и его приятель-журналист, и курьер, который доставит ксерокопию от журналиста к заказчику, - все они были русскими. И их нисколько бы не смутило, если бы они узнали, что работают на террористов. Единственное, к чему привело бы подобное знание, так это к требованиям увеличить гонорар и заплатить вперед. Вот и все. О безопасности страны, соучастии в убийстве тысяч людей или прочей гуманитарно-патриотической ерунде ни один из них даже не задумался бы. Зачем, если за час работы получаешь сто-двести тысяч "зеленых"? Деньги не пахнут, а на них можно купить массу красивых и нужных вещей, обладание которыми изрядно притупит возможное чувство вины. Даже не вины, а легкого неудобства, связанного с тем, что после получения гонорара обязательно появляются разные неприятные мысли. О том, что продешевил, что можно было потребовать и получить больше, что другие в твоем возрасте уже раскатывают на "роллс-ройсах", что у соседа квартира больше и шея толще...
   Арби спрятал в карман миниатюрную, весом всего сто сорок два грамма, трубку мобильного телефона и позволил себе улыбнуться. Путешествие подходило к концу. Он, в отличие от Султана, получит плату до копейки и на месяц-другой съездит отдохнуть куда-нибудь в Арабские Эмираты. За развитием событий можно наблюдать и по телевизору. А потом решить - стоит возвращаться в обновленную страну или лучше затаиться, если все пройдет не совсем гладко и команды ликвидаторов примутся зачищать всех тех, кто имел хоть какое-то отношение к подготовке самого масштабного террористического акта в истории.
   Крыса нахально просеменила мимо, даже не ускорив шаг и не повернув головы. Хотя совершенно точно знала о присутствии чужака.
   Владислав шумно выдохнул и снова включил свет.
   "Крыса - это хорошо. На них всегда можно списать дырку в мешке или нехватку упаковки печенья... Но! Если здесь есть крысы, значит, есть и отравленный корм. Так что теперь нужно проверять, что жрешь. А то пук-путь не успеешь - и ты уже на небесах..."
   Рокотов поправил покрывало на койке, проверил, чтобы все осталось на своих местах, выключил лампу и залез в самый дальний угол склада, устроившись за европоддонами с ящиками консервов длительного хранения. Без нужды в виде приказа на сухопутную операцию поддоны никто бы не тронул.
   Он проспал до пяти утра, потом часок пободрствовал, размяв мышцы и не забыв навестить чудо экскрементальной техники, и снова завалился за ящики, накрывшись с головой огромным полотнищем брезента...
   Резкий звонок и шум отъезжающих ворот разбудили Влада в восемь пятнадцать. Он почувствовал себя полностью отдохнувшим и готовым сражаться с целым батальоном французских мотострелков.
   Однако сражение откладывалось.
   На складе появился только один долговязый солдатик, который принялся загружать на платформу электрокара синие пластиковые бочки и куда-то их вывозить. Биолог знал, что в бочках находится обычная питьевая вода.
   Лежать просто так было скучно.
   Рокотов извлек нож и острием проковырял в мягком металле отверстие двухмиллиметрового диаметра. Теперь он получил возможность наблюдать за жизнью французов вне стен продуктового склада. Жили они, похоже, как в летнем лагере отдыха.
   Офицеры не испытывали желания загружать рядовых бессмысленной работой, поэтому большинство личного состава занималось своими делами. Одна рота оккупировала спортивную площадку и играла в волейбол на выбывание, разделившись на несколько команд, другая, вероятно, отсыпалась после ночного дежурства, а казармы третьей и четвертой рот Владу были не видны. В автопарке трое механиков вяло ковырялись под капотом огромного грузовика. На плацу здоровенный сержант родом из Алжира гонял строевым шагом с десяток провинившихся. Раз в пятнадцать минут мимо склада проходил вооруженный часовой. Видимо, обходил территорию по маршруту протяженностью около километра.
   Водитель электрокара закончил свой необременительный труд и вернулся в помещение вместе с пузаном в форме капрала.
   Долговязый говорил быстро, с марсельским акцентом, немного проглатывая окончания и сокращая местоимения, так что Владу пришлось с минуту приноравливаться, дабы разобрать суть. Он привык к почти классическому канадскому диалекту и разбирал только две трети разговора. К счастью для биолога, капрал был родом из Лиона и произносил слова четко и немного растянуто.
   Старший по званию пожурил солдата за небольшое опоздание, отпустил какую-то непонятую Рокотову шутку про "курочку"64 и престарелого мсье, похлопал рядового по плечу и вместе с ним вышел со склада, не забыв вновь поставить дверь на сигнализацию.
   "А вы, батенька, изрядный служака и педант... Так, и что мы имеем? Вернутся они в три. Отвезти продукты и воду к ужину. До этого времени склад в полном моем распоряжении, - Влад выбрался из-под брезента и вышел на середину помещения, - но если дверь опять запрут, то я тут зависну до утра. А в светлое время суток появляться на чужой базе может только полный идиот. Коим ты, собственно, и являешься..."
   Биолог прошелся взад-вперед и остановился у пирамиды поставленных друг на друга бочек.
   "Даже воду привозят, не берут из общей системы. Отравиться, что ли, боятся? Так поставьте фильтры, и все дела... Эти бочки - на вечер. Если считать по три раза в день, то выходит... Раз, два, три, четыре... Пять в ряду, три в высоту... Шестьдесят бочек на три - сто восемьдесят. А их тут штук пятьсот. Итого - на три дня осталось. Потом снова привозить... Конечно, можно попытаться выскользнуть тем же путем, как я сюда попал, но что-то мне подсказывает порочность сей мысли. Грузовики сюда не заезжают, останавливаются у входа. Что логично - в замкнутом пространстве быстро от выхлопных газов гикнешься... не вариант. А что тогда вариант? Сидеть тут и ждать, когда меня или обнаружат, или базу расформируют? Я ж не крыса... Крыса-крыса-крыса... Постой! А как тут с ними справляются? Естественно, ядом. А где яд? Была же у меня светлая мысль об отравленных ловушках... Та-ак, - Влад обвел взглядом полки с картонными коробками, - совсем рядом с пищей яды не хранят, но и недалеко. Главное, чтобы он оказался на складе, а не кончился или еще что..."
   Через полчаса поисков Рокотов обнаружил плоскую коробку с мешочками, в которых белел кристаллический порошок. На упаковках с обеих сторон грозные надписи предупреждали об опасности попадания вещества на слизистую оболочку и в пищу. Ниже мелким шрифтом шел пояснительный текст и приводилась химическая формула.
   "Тэк-с, хлорид бария. То, что доктор прописал... Без вкуса, без запаха, как китайская консервированная сосиска. Помереть не помрут, но животиками помучаются изрядно. Однако барий плохо растворим... Осядет на дно бочки, и никакого эффекта. - Рука прошлась по коробкам и вытащила одну. - А вот то, что нам поможет! В смеси с этой штукой65 гражданин Хлорид Бария и растворится в лучшем виде, и усвоится организмом, и даст симптомы часа через два после применения... Химия - великая вещь! Хорошо, что я не сачковал, а посещал лекции. Глядишь, и университетские знания нет-нет, да и пригодятся..."
   Влад подбросил в руке упаковку крысиного яда.
   "По полпачки на бочку...66 Больше нельзя, иначе тут одни трупы к утру будут. А мне что-то не хочется травить лягушатников до смерти. Пусть живут. Задача - создать панику. Когда они примутся метаться по территории, я в суматохе и ускользну. Массовое отравление - вещь сильная..."
   Рокотов скрутил крышку с первой бочки и всыпал в нее перемешанную на картонном листе смесь. Взболтал длинной палкой, от которой отсоединил швабру, и остался доволен. Хлорид бария растворялся как надо.
   На все шестьдесят бочек он убил три часа и закончил за сорок минут до прихода капрала с водителем. Пустая коробка из-под отравы отправилась в контейнер с мусором, ручка была насухо вытерта брезентом и вновь насажена на щетку, а хитроумный отравитель скрылся в углу ангара.
   Водитель опять опоздал.
   Капрал отругал его уже более раздраженно и пообещал назначить взыскание. Солдат воспринял слова Летелье безразлично. Жизнь на базе текла столь рутинно, что даже наказание было чем-то вроде развлечения.
   Мирьяна Джуканович вышла из отпуска на три дня раньше. Ей не сиделось дома, вынужденное безделье претило активной натуре черноокой сербки.
   Теперь, чтобы попасть на работу, ей приходилось пройти всего-то пару кварталов, свернуть за угол и спуститься в бомбоубежище, где после разрушения Белградского телецентра помещалась ее студия. В монтажных и павильонах осталось не больше половины прежних сотрудников - при взрыве двух ракет, обрушивших здание в центре столицы, погибли почти все ее друзья.
   После поездки на границу с Косовом Мирьяна изменилась.
   Стала задумчивой, более плавной в движениях, реже смеялась, иногда могла часами сидеть, уставившись в одну точку и не замечая ничего вокруг себя. Коллеги не донимали ее вопросами, считая неприличным вмешиваться в жизнь журналистки, и только самые ее близкие подруги знали, что Мирьяна в своих мечтах шагает рука об руку с русским парнем по имени Владислав, который ушел в неизвестность, но твердо пообещал приехать после окончания войны.
   Мирьяна сама от себя такого не ожидала.
   Да, ей приходилось влюбляться, по молодости она могла крутить одновременно по три романа, втихомолку хихикая над незадачливыми ухажерами, каждый из которых считал себя единственным и неповторимым. Почти все девушки проходят через такой период, и многие увлекаются и порхают эдак лет до сорока-пятидесяти. Мирьяна считала подобный образ жизни нормальным.