- Ну?! - пожарник начал злиться на маленького чеченца.
   - Все сделаю, Аллахом клянусь! Завтра же... С утра с самого рабочие придут и начнут дверь делать. Огнетушители тоже куплю.
   - Где купишь? На рынке? - саркастический тон инспектора не предвещал ничего хорошего.
   Абу кивнул, лихорадочно соображая, где в словах пожарника скрывается подвох.
   Чиновник злобно оскалился.
   - Я тебе дам - на рынке! Приду послезавтра и проверю каждый! И молись своему богу, чтобы хотя бы один заработал! Ишь, нашелся хитрец! О рынке забудь. Поедешь в магазин, потом мне чек покажешь. И чтоб без глупостей!
   Бачараев затряс головой. В магазине - так в магазине. Дешевле потратить деньги на огнетушители и рабочих, чем прерывать процесс торговли.
   Бизнесмен покопался в столе и нашел приготовленный на случай появления проверяющих конверт. В нем похрустывали пять двадцатидолларовых банкнот. Пожарники, эпидемиологи и санэпиднадзор много не брали. В отличие от хамоватых налоговиков и вечно поддатого участкового. Последний так вообще повадился приходить через день, каждый раз требовал талон регистрации и удалялся только тогда, когда Абу или его помощник вручали стражу порядка две бутылки водки и сто-двести рублей на опохмелку. Милиционер уже так всех достал, что окрестным коммерсантам не раз приходила в голову идея подсунуть лейтенанту Петухову емкость с метиловым спиртом. Останавливала лишь перспектива назначения нового участкового, который мог оказаться еще хуже. И муторное многомесячное следствие с бесконечными вызовами на допрос в районное отделение и угрозами со стороны коллег убиенного. В том, что следствие будет, не сомневался никто. Участковый был изрядным пошляком, вел себя, как дворник Тихон из "Двенадцати стульев", но он и только он олицетворял Закон в заплеванных дворах микрорайона.
   Пожарник привычно спрятал конверт во внутренний карман куртки.
   - По сто грамм? - предложил повеселевший Абу.
   - Благодарю, - сурово отказался разбогатевший инспектор и вновь перешел на "вы". - Итак, я послезавтра к вам зайду и проверю.
   - Какие вопросы! - Бачараев картинно развел руками. - Все сделаем в лучшем виде!
   - Тогда до послезавтра! - Районный чиновник откланялся.
   Абу посидел еще минут десять, выпил полстакана коньяка, скривился от резкого вкуса, выдававшего подделку, но остатки из бутылки не вылил, а заботливо спрятал заткнутый свернутой газетой пузырь в нижний ящик стола. Напитком можно будет расплатиться с грузчиками из числа окрестных бомжей или налить на посошок участковому.
   Бачараев открыл засаленную записную книжку с выпадающими страницами, пододвинул к себе старенький телефон с допотопным крутящимся диском и набрал номер.
   - Але! Мне Виталия Владиленовича! Кто говорит?.. Скажите, Абу беспокоит... Он знает... - Подождал минуту, бросил в рот таблетку "антиполицая". - Але! Виталий Владиленович? Вышел, да? А когда будет?.. Понятно... Нет, я перезвоню... Ах, на территории!.. Ладно. Он никуда сегодня уезжать не собирался?.. Нет? Тогда скажите ему, что я подъеду... Да, Абу... Спасибо..; Да, через час. Да, знаю... Хорошо.
   Положив трубку, коммерсант потянулся, зевнул, обнажив давно не чищенные зубы, поскреб себя по животу. Снова сел нормально и принялся запихивать в папку бумаги, которые ему надо было отвезти своему человеку на таможню.
   У Госсекретаря США вновь случился приступ хандры.
   Операция "Решительная сила", на которую возлагалось столько надежд и в Администрации, и среди военных, и у промышленников, пробуксовывала. Бомбардировки длились уже полтора месяца, а конца-края этому процессу видно не было. Сербы вместо того, чтобы сбросить режим Милошевича и вознести на престол управляемого из Вашингтона Вука Драшковича, сплотились вокруг своего одиозного Президента и даже начали довольно успешное контрнаступление на юге Косова. Батальон "Тигры" под руководством легендарного Аркана выбил косоваров с равнины и запер три с лишним тысячи террористов на узкой полосе возле гор.
   По албанцам лихо била сербская артиллерия, уничтожая в день до сотни бойцов УЧК. Если так будет продолжаться и дальше, от албанских сепаратистов скоро ничего не останется. Несмотря на то что албанцы со всех уголков мира ехали на помощь собратьям, силы освободительной армии таяли. Сербы организовали множество мелких партизанских групп и вполне профессионально резали косоваров почти по всему Косову. Причем к сербам тут же присоединились русины, египтяне и даже цыгане.
   На такой масштаб сопротивления мадам не рассчитывала.
   По ее мнению, война должна была продлиться максимум неделю. Потом измученные бомбежками сербы попросят пощады, откроют границы для входа натовского контингента и с распростертыми объятьями встретят миротворцев. Заодно выдадут международному трибуналу по бывшей Югославии десяток наиболее активных генералов. Прежде всего - Желько Ражнятовича по прозвищу Аркан. С Арканом у Олбрайт были свои счеты. Еще с Боснии, когда этот сербский патриот разгромил элитный отряд хорватских усташей и лично вздернул на ближайшем клене американского инструктора, приходившегося Мадлен троюродным братом.
   А тут еще пропала связь с Ясхаром. Проект, на который затратили миллионы долларов и несколько лет работы, оказался под угрозой. Албанец дисциплинированно выходил в эфир раз в три дня. И вдруг все оборвалось. Посланные на разведку косовары попали в засаду и были уничтожены, даже не дойдя до точки назначения. Вторая группа под видом беженцев добралась до ворот и сообщила, что все завалено обломками скал. Судьба лаборатории пока оставалась неизвестной. Непонятно было также, где Ясхар с Хирургом.
   Госсекретарь постучала карандашом по столу. Помощник поднял голову от бумаг.
   - Продолжайте, - проскрипела мадам, делая вид, что внимательно слушает доклад молодого дипломата.
   - Удерживать журналистов оказывается все труднее. Вчера французы привезли из края запись захоронения мирных жителей. Прогнали ее на монтажном стенде и выяснили, что фон и звук подмонтированы. Из-за того, что район, где производилась съемка, был рекомендован нашими специалистами, назревает большой скандал. - Помощник отчеркнул нижний абзац документа и передал его Мадлен. Особенно усердствуют финны, шведы и французы. Они практически в открытую обвиняют пресс-центр НАТО в подтасовке данных о беженцах и числе потерь среди населения. Группа из организации "Врачи без границ" проверила лагерь возле Блаце4. Из восьми тысяч заявленных беженцев обнаружили лишь тысячу сто. В дополнение к этому - совершенно чудовищное разворовывание средств, которые выделяют европейские страны на гуманитарную помощь.
   - Вы приняли меры?
   - Да. Насчет количества беженцев заявили, что большинство из них уже отправлены в другие лагеря. С хищениями хуже - мы не смогли вовремя изъять документы, и корреспонденты успели снять ксерокопии.
   Мадам покрутила головой, словно сова, вылезшая из своего дупла в неурочное время, когда солнце стоит в зените.
   - Без оригиналов копии ничего не стоят.
   - Не скажите, - помощник позволил себе не согласиться, - для анонса на первой полосе хватит. А при существующих настроениях европейцев для нас это будет крайне неприятным фактом.
   - Сколько всего беженцев?
   - Чуть более двухсот тысяч. Мы сообщаем о восьмистах.
   - Где остальные?
   - Триста пятьдесят тысяч ушли в Сербию, около двухсот - в Черногорию, часть - в Албанию. - Помощник сверился с таблицей: - Даже в Болгарии сейчас примерно пятьдесят тысяч. Сербы пропустили их через свою территорию в конце апреля.
   - Это очень плохо! - выдохнула Госсекретарь. - Они должны были идти в Македонию.
   - Ничего не попишешь, - дипломат развел руками, - албанцы бегут туда, куда ближе. Сербы их не трогают. Косоварам это прекрасно известно.
   - Надо усилить нажим авиации, - решила Олбрайт. - Я переговорю с Кларком. Хватит миндальничать! Бегущих в Сербию албанцев не должно существовать по определению. Только в Албанию или в Македонию...
   - Но мы же не можем перекрыть границу Косова с Сербией! - удивился помощник. - Если только вы не имеете в виду высадку сухопутного десанта.
   - Не имею, - отмахнулась Мадлен.
   - Тогда как?
   - Этот вопрос не входит в - сферу вашей компетенции.
   - Но мне надо отвечать на бриффинге, - осмелился высказаться дипломат, - и там могут возникнуть вопросы... Что мне сообщать журналистам?
   - Ничего, - Госсекретарь взяла из вазочки засахаренный орех. - Эти писаки ничего не узнают. Продолжайте в уже выработанном ключе. Основное внимание обращайте на зверства сербов. Документальный ряд вам обеспечат. Кстати, кто курирует работу CNN в Македонии?
   - Гендерсон, из ЦРУ.
   - Прекрасно. Сориентируйте его на увеличение объема интервью с беженцами. Побольше деталей о том, как у них отбирают деньги и документы, выгоняют из домов, расстреливают... Вы сами знаете.
   - Есть проблема, - помощник насупился, - все дело в том, что сербы только проводят регистрацию на границе. Деньги отбирают бойцы УЧК. Они организовали промежуточные контрольно-пропускные пункты и шерстят всех подряд. Средства якобы собирают на освободительную борьбу.
   - В любом деле есть накладки, - беспечно заявила мадам.
   Помощник уставился в стол.
   Ситуация полностью повторяла разговор двухнедельной давности, когда встал вопрос о том, что лидеры УЧК вербуют для работы проститутками наиболее привлекательных молодых албанок и на военно-транспортных самолетах отправляют их в Прагу и Гамбург. Тогда Госсекретарь тоже заявила про "накладки". И перевела беседу на другую тему, давая понять, что не видит в подобных действиях своих подопечных ничего особенного.
   И немудрено!
   Проституцию и содержание публичных домов Мадлен считала делом нестыдным и прибыльным. Ее маман имела в довоенной Чехии один из самых престижных борделей, и маленькая Мария с самого детства видела в "ночных бабочках" лишь источник дохода. Заодно сей бизнес позволял не увеличивать расходы на вооружение и оснащение сепаратистов, мотивируя это немалыми доходами с торговли живым товаром. Албанцы такой подход одобряли и не требовали от США слишком многого.
   Мадам потянулась за следующим орехом.
   - Записи переговоров Милошевича со спецпредставителем русских еще не прибыли?
   - Пока нет. Ждем, - помощник решил не развивать тему с поведением косоваров, - но, боюсь, запись будет далеко не полной. Они несколько раз уединялись в саду, обсуждая самые важные вопросы.
   - Это не страшно. Наши московские друзья уже переслали нам решения, которые поступят на подпись Борису.
   - Глава их Администрации? - уточнил помощник.
   - Из его департамента, - Мадлен ушла от прямого ответа. Говорить о том, что информация поступает от дочери российского Президента, она не считала необходимым. Слишком важный источник, чтобы болтать о нем с мелким чиновником. О существовании столь высокопоставленного "крота" знали лишь Президент
   США, директора ЦРУ и АН Б и несколько сенаторов из комиссии по контролю за разведоперациями в иностранных государствах. Даже Госсекретарю пришлось подписать документ о неразглашении, прежде чем ее ознакомили с личностью американской агентессы.
   Молодой дипломат удовлетворенно склонил голову.
   - Прекрасно. Значит, резких шагов от русских нам ждать не следует?
   - Только в плане заявлений и протестов. Борис деморализован угрозой импичмента и сейчас больше всего занят урегулированием отношений с собственным парламентом, - Олбрайт разгрызла орех и запила его молоком. - Ваш коллега Томсон держит руку на пульсе...
   - Ага! - чиновник весело улыбнулся. - Зная Томсона, нетрудно себе представить дальнейшее.
   - Вот именно, - важно надулась Госсекретарь, - его назначение в Москву стало крайне удачным ходом в борьбе с русскими.
   - Я слышал, что это он организовал "неудачный" обстрел нашего посольства.
   - Не только это, - настроение у Госсекретаря улучшилось. Даже мысли о Ясхаре отступили на второй план. - Его главная заслуга - поведение русских коммунистов. Всего за семь миллионов он купил и голос лидера фракции, и позицию спикера. Конечно, расходы еще предстоят, но основное уже сделано...
   - Выигрыш импичмента нам невыгоден.
   - Его и не будет. Важно то, что все происходит в удобный для нас момент. Вы же понимаете, почему срок голосования перенесли с апреля на май.
   - Естественно, - помощник позволил себе даже расслабленно откинуться на диване, - чтобы не дать возможности Борису выступить в одном направлении и помешать развитию операции против Милошевича. Переключили его удар на парламент.
   - И не только, - Мадлен потерла глаза. - Он оттянул силы еще и от индонезийского рынка оружия.
   - Вот как! - Дипломат был немало удивлен. - Два очка на одной базе!5 Изящно, ничего не скажешь. Даже я не догадался.
   - Задания готовили разные группы специалистов, - пояснила мадам, - без всякой видимой связи... Но вернемся к Югославии. Меня очень беспокоит проблема с этим Арканом. Проконсультируйтесь с ЦРУ, что мы можем предпринять.
   - Уже, - дипломат обреченно сморщил нос. - Конгресс не даст разрешения на "черную операцию". Таково мнение заместителя директора по оперативным вопросам.
   Госсекретарь на минуту задумалась, пожевала губами и приняла решение.
   - Хорошо. Этот вопрос снимается. Перейдем к результатам переговоров Тэлбота с Ибрагимом Руговой.
   - Вот тут хорошие новости. Ибрагим дал согласие баллотироваться на пост президента независимого Косова.
   Мадам подняла жидкие брови, отчего кожа на лбу пошла глубокими морщинами. Такое выражение лица у нее возникало всякий раз, когда ей сообщали нечто приятное.
   К полуночи Влад миновал последний уступ перед подошвой горы и оказался в километре от равнины.
   Ночь была тиха и относительно светла. Звезды на Балканах крупные, низкие и прекрасно освещают путь, если не мешать им лучом фонарика. В дополнение к звездам есть еще и луна, висящая над горами наподобие огромного светильника из полупрозрачного стекла. Как в дорогом баре. Не хватает только негромкой симфонической музыки и услужливого официанта в накрахмаленном фартуке, возникающего за спиной всякий раз, когда терпкое вино в бокале доходит до катастрофически низкого, по мнению хозяина заведения, уровня.
   Рокотов с удовольствием вдохнул прохладный чистый воздух. Раздул ноздри, будто первобытный охотник, попрыгал, чутко прислушиваясь. Снаряжение не звякало, аккуратно закрепленное в тех местах, откуда его можно было быстро достать свободной рукой. От таких мелочей зависело многое, если не все. Даже целлофан, вовремя не снятый с сигаретной пачки, мог сослужить недобрую службу, зашуршав невовремя или дав блик на солнце.
   Что уж говорить об оружии!
   Владислав чуть передвинул ремень "Хеклер-Коха" и погладил шероховатую поверхность рукояти мачете, висящего вдоль спины лезвием вверх. От пояса справа к плечу слева. Так, чтобы его можно было выдернуть из мертвой для противника зоны видимости и тут же нанести удар снизу вверх, в лучших традициях "иаи-дзюцу"6.
   "Примитив, - отрешенно подумал биолог, - вся моя жизнь в последние полтора месяца напоминает реалистическое воплощение компьютерной "стрелялки". Переход из пункта "а" в пункт "бэ" с параллельной отработкой определенных задач, как то - выстрелить, ударить, пробежать. Жаль только, что дополнительных жизней не предусмотрено. Все всерьез - прокололся, значит, похоронят..."
   Он спустился еще на полсотни метров ниже, следуя по узкой полуосыпавшейся тропинке, явно использовавшейся в мирное время контрабандистами. Нормальному человеку в совершенно пустых, без намека на растительность, горах делать нечего.
   Границы как таковой не существовало. Лишь на обозначенных на карте дорогах можно было наткнуться на шлагбаум и будку, где кемарил расхристанный деревенский полицейский с дробовиком и в домашних тапочках на босу ногу. Вся остальная воображаемая линия пролегала либо по непроходимым для автомобиля горам, либо по полям, где бок о бок работали крестьяне из соседствующих деревень, которые сроду не признавали никаких границ и бегали в гости в другое государство как при социализме, так и при капитализме. Даже во времена маршала Тито и албанского правителя Энвера Ходжи.
   Владислав миновал пересохший ручей, сделал пятнадцатиминутный привал и двинулся дальше, ориентируясь по виднеющемуся вдалеке огоньку в окошке стоящего на отшибе дома.
   По его расчетам, огонек горел примерно в четырех километрах. Рокотов вознамерился обойти хуторок слева и углубиться чуть к северу, чтобы через сутки выйти к реке Вардар. Где-нибудь на берегу Вардара он предполагал переночевать, если можно назвать этим словом дневной сон. Также в его планы входило искупаться и половить рыбку. Набор крючков и леска дожидались своего часа в кармашке почти плоского рюкзака.
   Глава 2
   ШПАНЮК
   Любопытство взяло верх над нежеланием попадаться на глаза кому-либо, и Рокотов заглянул во двор дома со светящимся в ночи окном.
   Биологу предстояло, обогнув отдельно стоящее строение, пройти с десяток километров по ровной, как стол, и без малейших признаков растительности пустоши, где его фигура просматривалась со всех сторон и где нереально было спрятаться. Соответственно он хотел выяснить, кого именно оставляет за спиной. Если крестьянскую семью - одно дело, а если нет?
   Подойдя вплотную к изгороди, сооруженной из неотесанных кольев, Влад рассмотрел дом. Это было даже не жилище, а длинный барак в два этажа. Свет пробивался из окошка возле входа, все остальные были темны.
   Барак очень сильно напоминал казарму. Вот только двор не соответствовал представлению о воинской части - там и тут были разбросаны части сельскохозяйственной техники, в углу громоздились остовы автомобилей, а вдоль стены барака валялось три десятка покрышек. Судя по размеру, шины принадлежали большегрузным самосвалам.
   Рокотов задумался.
   В бараке вполне мог разместиться взвод-другой косоваров, отдыхающих после набега на соседнюю югославскую территорию. И буде кто из них случайно заметит удаляющуюся одинокую фигуру, они всей толпой бросятся в погоню. На равнине у Владислава не было никаких шансов противостоять даже плохо обученным албанцам. При стрельбе из десятков стволов по одной мишени кто-нибудь да зацепит. Что автоматически означало проигрыш.
   Если же оставаться на месте и схорониться где-то во дворе, то вероятность победить резко повышалась. Вне зависимости от количества бойцов противника. У своей казармы косовары чувствуют себя расслабленно, занимаются повседневными делами и оружие с собой не таскают. А если даже и таскают, так по привычке, стволом вниз и без патрона в патроннике.
   Непонятно было только отсутствие хотя бы одного часового. Вооруженный отряд обычно выставляет караульных, которые торчат либо у ворот, либо возле входа в помещение. Но обязательно на улице.
   Влад пожал плечами, еще раз очень внимательно оглядел каждый квадратный метр двора, но так никого и не обнаружил.
   Видимо, караульный все же внутри.
   Рокотов перебрался через изгородь, прополз полсотни метров по прошлогодней высохшей траве и пристроился под огромным проржавевшим корытом среди груды металлолома. Корыто в прошлом служило поддоном комбайна, имело добрых пять метров в длину и по два в ширину и высоту. Сквозь щели в разошедшихся от старости листах железа обзор открывался во все стороны. Хоть днем, хоть ночью. А снаружи человек под корытом был совершенно незаметен.
   В радиусе нескольких метров от убежища Влада из земли торчали перекрученные куски металла, проволока, согнутые трубы и другой подобный мусор. В общем - классическая свалка, куда обитатели барака не заглядывали по причине бесперспективности. И, если судить по запаху, не использовали это место даже в качестве туалета.
   Рокотова такое положение дел вполне устраивало.
   Находясь под корытом и сохраняя неподвижность, он мог визуально оценить количество вероятных противников, степень их опасности и принять решение. Или нападать, или подождать до следующего вечера и незаметно смыться.
   Владислав зевнул, посмотрел на светящиеся стрелки часов и решил поспать пару часов. До рассвета оставалось еще много времени. Биолог положил голову на согнутую левую руку и задремал, просыпаясь раз в десять минут и открывая глаза. Такой режим сна, называемый "волчьим", ничуть не хуже, чем полноценный отдых на пуховой перине в кровати под балдахином в спальне старинного замка. Организм самостоятельно фиксирует все окружающие звуки, подключает системы предупреждения об опасности, доставшиеся нам от наших далеких предков, и при этом не мешает мозгу и мышцам разлагать на составляющие разные вредные соединения, накопленные за время бодрствования.
   Из дешифратора вылез листочек с несколькими строчками символов. Техник сверился с таблицей и занес в книгу регистрации поступившие сведения.
   - "Дефендер"7, позывные "танго-танго-браво". Бортовой номер - триста шестьдесят. Квадрат "альфа-семь-ноль-полста", - сообщил техник подошедшему начальнику смены поста контроля. В помещении, отведенном разведке ВВС НАТО в Европе, находились еще четверо сотрудников. - Семь или восемь единиц бронетехники, движутся на северо-северо - запад. Для прикрытия используют беженцев.
   - Спутниковое подтверждение?
   - Снимки квадрата есть, но качество плохое. Облачность, - пояснил техник.
   - Что ж, - решил британский полковник, - ориентируемся по данным "Дефендера". Сообщите в оперативный центр, пусть готовят истребители.
   Утром, спустя два часа после восхода солнца, на крыльце появился обитатель барака - небритый албанец средних лет в расстегнутой до пупа рубахе, форменной черной куртке УЧК с красной эмблемой на левом рукаве, небрежно накинутой на плечи, и с "Калашниковым" под мышкой.
   Косовар приложил ладонь козырьком ко лбу, осмотрел окрестности и умиротворенно помочился на столб, поддерживающий козырек над входом. Равнодушно-тупое выражение лица не изменилось ни на секунду.
   "Черт! - мысленно сплюнул Рокотов. - Проторчал тут всю ночь вместо того, чтобы придушить этого кретина и двигаться дальше..."
   Албанец скрылся в бараке, и оттуда раздалась музыка. Часовой услаждал слух какой-то немудреной песенкой, льющейся из радиоприемника.
   Владислав покинул свое убежище и змеей подполз к крыльцу, намереваясь напасть на одинокого охранника. Судя по отсутствию разговоров, косовар обитал на хуторе в единственном экземпляре. То ли охранял какие-то вещи, то ли дожидался возвращения товарищей по борьбе.
   Биологу пришлось прождать еще полчаса. Вламываться через дверь, рискуя схлопотать
   пулю в живот, он не собирался. Автомат у албанца был с примкнутым магазином и болтался возле правой руки. Не зная расположения внутренних помещений, Влад подвергал себя нешуточной опасности. Противник мог находиться в любой из комнат и дать очередь по внезапно появившейся фигуре, опередив Рокотова на секунды.
   Наконец охранник вновь вылез на крыльцо.
   Уместил свою толстую задницу на верхней ступеньке, прислонил автомат к перильцам, извлек из-за пазухи портсигар и всунул в рот сигарету. Чиркнул спичкой и затянулся, блаженно прикрыв глаза.
   В воздухе распространился резкий запах анаши.
   "Заместо утреннего кофея... - русский передвинулся вдоль стены барака поближе к "пыхтящему" косовару. - Проснулся - и ну дымить! Вот интересно если они все поголовно сидят на травке, то какого фига воюют? Зачем им свобода, если после косячка любой чувствует себя вольной птицей?"
   Албанец оперся спиной о приоткрытую дверь и что-то замурлыкал себе под нос, подпевая музыке.
   Рокотов подтянулся на руках, перебросил тело через ограждение крыльца и по кругу врезал обеими ногами в шею сидящему.
   С Пушечным грохотом дверь отлетела в проем, косовар впечатался лбом в столб и медленно сполз вниз. Влад перекатился по крыльцу, не обращая внимания на труп со сломанным позвоночником, распахнул захлопнувшуюся дверь и изготовился к стрельбе. На тот случай, если он ошибся и в бараке находится еще кто-нибудь.
   Однако албанец все же был один.
   Переждав минуту, Рокотов проник внутрь барака и быстро обежал его по периметру.
   Никого.
   Влад вернулся на крыльцо и затащил тело убитого в предбанник. Потом перевел дух и принялся за тщательный осмотр помещения.
   Потратив почти час и исследовав все досконально, биолог озадаченно почесал себя за ухом. Ответа на вопрос, что тут сторожил косовар, не появилось. В бараке площадью не менее двухсот квадратных метров был свален всякий хлам, вроде того, что громоздился и во дворе. Трубы, проржавевшие части автомобилей, выцветшие на солнце палатки, штабеля рассохшихся досок. По второму этажу шла довольно широкая, метра в три, галерея. Там тоже валялись и трубы, и палатки, и доски. Создавалось впечатление, что сюда со всей округи стащили всякие вышедшие из употребления вещи и детали механизмов, побросали их за ненадобностью и благополучно забыли о существовании свалки. По крайней мере, на первый взгляд так оно и было. Судя по наростам пыли на оконных рамах, в барак не заглядывали лет десять.
   Место, где спал косовар, располагалось в ближайшем к входной двери углу. Там валялся матрац, рядом с которым стояли несколько бутылей с водой, пластиковый поддон с остатками засохшего сыра и керосиновая лампа с пожелтевшим стеклянным колшком. Возле лампы ярким пятном выделялся глянцевый "Хастлер"8 за прошлый год, открытый на красочном и откровенном развороте. По всей видимости, у албанца из всех видов развлечений было всего два - анаша и самоудовлетворение.