Черкасов Дмитрий. Косово поле. Россия

   Биолог и журналист вели себя тихо, как мыши, и беседовали только шепотом.
   – Может, у них какая-нибудь спецоперация вроде “Вихря-антитеррора”? – предположил Чернов.
   – Тогда мы сюда удачно заехали...
   – Надо выбираться.
   – Легко сказать.
   – Ничего в голову не приходит?
   – Приходить-то приходит... Но самое умное – это захватить патрульную машину.
   – Верно! – обрадовался Димон.
   – Ага! – ехидно поддержал Влад. – И куда мы на ней поедем?
   – Подальше отсюда.
   – А зачем? Тут нас никто не найдет. Гараж закрыт, следов на асфальте не остается. Вокруг сотни таких гаражей... Утром и выйдем.
   Журналист почесал бритую голову.
   – А машина?
   – Ты плохо обо мне думаешь. Всё предусмотрено. Багажник на крыше, лестница сзади, колпаки на колесах, защитная коробка запаски, все наклейки по бортам и на бампере – это всё съемное. Снять – три минуты... И джипер абсолютно меняет облик. Психология, друг мой. Люди прежде всего запоминают особые приметы и яркие пятна. Таких сереньких “мерседесов”. по городу до фига. А у нас к тому же был специально наклеен под заднее стекло транзитный номер. Мол, залетные...
   – Мы тоже так делали, – Гоблин вспомнил боевую юность, когда он в компании таких же короткостриженых субъектов гонял жадных бизнесменов. – Попроще, конечно. Обычно достаточно было снять задний номер.
   – Я стараюсь рассчитывать на умного противника.
   – С ментами ты ошибся. Умных среди них не осталось.
   – Да брось ты. Есть и умные, есть и дураки...
   – Не-а, – Димон закурил, – ошибаешься... Умных почти всех выдавили. Остались верные, а это не одно и то же.
   – Кому верные?
   – Мусорному братству.
   – Это расплывчатая категория, – не согласился Владислав.
   – Самая что ни на есть конкретная. – Чернов махнул рукой с сигаретой, и оранжевый огонек описал полный круг в темноте салона. – У современных ментов две задачи. Делать деньги и охранять честь мундира. Одно с другим связано.
   – Кто ж тогда преступления раскрывает?
   – А никто...
   – Так не бывает. Иначе система сожрала бы сама себя.
   – Она и жрет.
   – Обоснуй.
   – Слухай сюда, – Димон немного приподнял спинку своего кресла, – у меня есть версия. В последние год-два штаты МВД расширяются. И одновременно оттуда увольняются тысячи сотрудников. Происходит так называемая принудительная ротация... То есть имеется система ради системы, почти не связанная с окружающим миром.
   – Не понял.
   – Общество не оказывает влияния на структуру МВД. и пели общества не совпадают с целями этого министерства.
   – Кучеряво... Но требуются экспериментальные данные.
   – Я тебя не убедил?
   – Димон, я привык оперировать менее глобальными категориями и основываться на законах биологии. Жизнь ракообразных несколько отличается от человеческого сообщества. Но твоя идея, даже если она и не совсем верна, представляет интерес для социопсихологии. В качестве суждения дилетанта...
   – Почему это дилетанта? – А у тебя диплом есть?
   – Нет...
   – Вот и весь сказ, – Рокотов пожал плечами. – Без бумажки да без рекомендации научных авторитетов тебя никто даже слушать не будет.
   – Читателям нравится.
   – Читатели – обычные люди, а не научный мир. В науке – как на зоне. Шаг вправо-влево от общепризнанных истин, и ты становишься изгоем – Примеров куча... Самый свежий – вопрос о новой хронологии Фоменко и Носовского.
   – Знаю. Читал.
   – А попадались тебе публикации о том, что их вообще не существует и всё это – выдумка ради денег?
   – Конечно. Даже мы эти материалы печатали...
   – И как тебе?
   – Мне новая хронология нравится. А существуют в действительности эти корешки или нет – вопрос спорный.
   – Никакою спорного вопроса тут нет. Я их диссертации читал. Причем диссертации. никакого отношения к истории не имеющие... Вес вопли про фальсификацию новой хронологии инспирированы старыми мудаками из Академии наук, которые вцепились в свои регалии и заслуги и не хотят видеть очевидных вещей. – Влад разлил из термоса кофе по двум пластиковым чашечкам– Держи... Так вот – эти старые пердуны обделались по самое некуда. Потому что может выйти, что все, чем они занимались всю жизнь и на чем делали себе имя, – чушь собачья. И их открытий не стоят ломаного гроша.
   – Но академик Лихачев...
   – Ты что, с ним знаком?
   – Немного, – потупился Гоблин, – один раз был у него на работе...
   – Ну и что академик?
   – Он против переписывания истории.
   – А что ему остается делать? Всё правильно... Я никоим образом нс умаляю его заслуги. Сергеич – мужик что надо, таким памятники ставить стоит. Но он же всю жизнь занимался “Словом о полку Игореве”, копался в материалах, сравнивал, искал подтверждения... И тут получается, что потрачено пятьдесят лет на изучение фальшивки. Ведь по новой хронологии выходит, что “Слово” – это не историческая хроника, а беллетристика, плод воображения какого-то неизвестного нам писателя, жившего в семнадцатом или восемнадцатом веке. Ловкая подделка, одурачившая не одно поколение. С этим очень трудно согласиться и признать ненужность своих прошлых изысканий. Сергеич упирается на уровне подсознания. Нормальная психологическая реакция...
   – Да уж...
   – И так повсюду. Не только в России. Вон года три назад тетка одна делала раскопки в Мексике. Нашла черепа древних людей, сделала двойной анализ и получила возраст в двести тысяч лет. И тут же была лишена возможности работать.
   – Почему это?
   – Да потому, что по общепризнанным научным теориям люди появились в Центральной и Южной Америках не двести, а тридцать тысяч лет назад. И открытие этой тетки разрушает стройную схему, на которой многие сделали себе имя... Это заблуждение, что ученые стремятся к истине. Большая часть зарабатывает деньги на науке, и только единицы занимаются непредвзятыми изысканиями. Эйнштейна тоже много лет гнобили и объявляли сумасшедшим за теорию относительности. К счастью, в результате всё встало на свои места. Но такое происходит далеко не всегда. А сейчас, например, делают дураков из людей, которые эту самую теорию относительности пытаются опровергнуть…
   – Эйнштейн что, лоханулся с относительностью? – заинтересовался экс-браток.
   – Можно сказать, что да, – хмыкнул Владислав. – Для своего времени он сделал всё правильно. Но сейчас его теория требует сильной корректировки. Однако многие физики и особенно математики этого не хотят понять. Уперлись в принципы замедления времени при достижении световых скоростей – и кранты.
   – А вот у меня был случай, – неожиданно вспомнил Димон, – с дружком... Он купил себе “феррари” и решил опробовать ее на треке. Достичь предела скорости. И представляешь...
   Рокотов устроился поудобнее и приготовился слушать. Он уже успел заметить, что истории, которые случались с приятелями Чернова, были на редкость разнообразны и поучительны.
 
   Американский разведывательный спутник WWN-18 развернул дополнительное тридцатифутовое полотно солнечной батареи и скорректировал принимающую антенну по трем координатам.
   Продвигающийся на сто сорок километров ниже российский аппарат наполовину попал в тень батареи американца и коротким рывком ушел на пятьсот метров вправо, чтобы ничто не мешало ему подзаряжать свои аккумуляторы.
   Маневр одного из звеньев системы раннего предупреждения о ракетном нападении не остался незамеченным в Центре управления и контроля Военно-космических сил России.
   Дежурный офицер отметил в журнале время пуска двигателей, точку перемещения и ввел в передающее устройство команду на сканирование квадрата. Миллисекундный импульс поступил на борт станции “Фотон-Р”, вращающейся вокруг Земли с тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. и четыре пассивных локатора начали ощупывать сто тысяч кубических километров пространства.
   Через полторы минуты чужой спутник был обнаружен, идентифицирован как принадлежащий “вероятному противнику”, и его координаты в виде цифрового ряда отправились на дежурный пульт связи в один из подмосковных городов. Оттуда расшифрованное сообщение по волоконно-оптическому кабелю прошло в Центр управления и контроля и пополнило папку сверхсекретных донесений космической разведки за четвертое июня тысяча девятьсот девяносто девятого гола.
   Начальник смены вписал в специальный квадратик на документе точное время поступления информации и подколол распечатку к семидесяти девяти таким же листам.
   За последнюю неделю активность американской космической группировки возросла почти на тридцать процентов.
 
   – Ну ктo там? – Димой нетерпеливо дернул Влада за рукав.
   Рокотов опустил бинокль. – Тишина. Ни людей, ни собак... Склад – два-бис” на станции Горская оказался огороженной территорией в четыре с лишним гектара, на которой возвышались два огромных металлических ангара, собранных из гофрированных некрашеных листов.
   Идея о тайном проникновении на склады принадлежала Чернову и родилась утром, когда благополучно добравшиеся до рокотовской квартиры биологе журналистом пили кофе.
   В принципе Влад не возражал.
   Склад пока был единственной зацепкой. Азад перед смертью записал этот адрес на обрывке салфетки и зажал его в кулаке.
   Не просто так...
   Кто-то из чеченцев прокололся и произнес непродуманную фразу. А Вестибюль-oглы услышал. И у него хватило времени черкнуть на бумажке пару слов.
   Гоблин повел стволом автомата.
   – Уже почти полночь. Полезли?
   – Погоди чуть-чуть... На соседнем участке машину загружают.
   – До них далеко, метров триста. Не заметят...
   – Ага! Второй ангар совсем рядом. Не пойдет. – Рокотов снова приложил бинокль к глазам. – Они скоро закончат.
   Через двадцать минут трудолюбивые коммерсанты заперли двери своего склада, покопались в висящем возле ворот прямоугольном ящике и отчалили.
   – Сигнализация... – Влад перекинул АКСУ за спину. – Если такая же на этих ангарах, то будем резать стенку.
   – Не вопрос... – Димон поднял с земли сумку с инструментами.
   Рокотов подтянулся на руках и перемахнул через двухметровый забор. Вслед за ним в траву свалилась тяжело брякнукшая сумка. Над забором появилась голова Чернова.
   – Не задел тебя?
   – Нормально.
   Огромная темная фигура перелетела через забор, приземлилась и подхватила сумку.
   – Вперед!
   У откатывающейся двери в ангар Димон сбросил свою ношу и расположился с автоматом на изготовку возле горы пустых ящиков.
   Владислав осмотрел стену, посветил фонариком с узким фокусированным лучом во все щели.
   “Так... Проводов нет, пульта тоже... – Биолог зажал фонарик в зубах и распахнул жестяную дверцу небольшой коробочки слева от двери. – Рубильник, предохранители, , телефонный шнур, пустые клеммы... Сигнализацией и не пахнет-”
   – Димон – тихо позвал Рокотов.
   – А?
   – Всё чисто. Теперь давай ты... Журналист мягко, как пантера, сменил позицию и быстро оглядел навесной замок.
   – Ерунда – Было бы побольше времени, открыли бы без взлома – Не замок, а туфта. Надо только три винта открутить...
   – Странно, что они этого не предусмотрели.
   – Значит, на складе нет ничего ценного, – резонно заметил Чернов и вытащил огромный гвоздодер, – Подвинься и посвети сюда.
   – Если там ничего нет, то какой смысл ломать?
   – Раз уж пришли... – Димон навалился, и замок хрупнул. – Прошу'
   Дверь откатили ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь, и тут же закрыли за собой.
   – Как работаем?
   – Я – по правой половине, ты – по левой, – решил Влад.
   – Минимальный размер тары?
   – Основание – метр на метр и не меньше двух в высоту.
   – Понятно. – Димон извлек из кармана маленький дозиметр. – Заодно проверю, работает ли эта штука.
   – Особо на нее не рассчитывай, – предупредил вдохновитель концессии по поиску ядерного устройства, – боеголовку могли экранировать. Но с размером ничего не поделать.
   Склад осмотрели за пятнадцать минут.
   Ничего заслуживающего внимания в ангаре не оказалось. Кипы пустых европоддонов, штабель ржавых рельсов, два грузовика со снятыми двигателями и несколько многотонных станин от токарных станков с выбитыми годами производства и витиеватой надписью “Ленинградский Металлический Завод”.
   Димон в своей половине, правда, наткнулся на ящик, примерно подходящий по размеру, но тот оказался и пустым, и старым. Доски от времени посерели и при сильном нажатии превращались в труху.
   – Не то... – Журналист пнул ногой изъеденную грибком древесину. – Ему сто лет в обед.
   – Контейнер, вероятнее всего, железный. Не забывай о весе груза. Паковать такой в дерево неразумно, может дно не выдержать.
   – Соответственно, должен быть погрузчик.
   – Обязательно.
   – Пошли к следующему складу.
   – Сейчас, – Рокотов встряхнул пробирку с мутноватой жидкостью, опустил ее в двухлитровую пластиковую бутыль с керосином и плотно завинтил крышку, – через два часа полыхнет.
   – Успеем уйтн?
   – Должны. Два часа – это с запасом.
   Влад сунул бутылку под штабель европоддонов и отправился вслед за Димоном.
   Чернов задвинул дверь, вставил дужку замка в корпус и сильно сдавил огромными ручищами. Внутри замка что-то щелкнуло и заскрипело.
   Гоблин поднажал еще.
   Дужка проскочила в предназначенные для нее отверстия почти наполовину и встала намертво.
   Димон перевел дух,
   – Как ты это делаешь? – удивился Рокотов.
   – Тренер по борьбе учил. По полчаса в вытянутых руках утюги чугунные держал. Вот и настропалился за три года, – Димон радостно осклабился. – Жим кисти двести кэ-гэ.
   – Серьезно...
   Чернов выдохнул воздух и бесшумно двинулся вдоль наклонной стены ангара. Несмотря на свой вес почти в полтора центнера, бывший мастер спорта международного класса по дзюдо ступал легко, будто пушинка.
   Влад осторожно двинулся след в след, немного развернув автомат r сторону и контролируя тылы.
   Димон скользнул за угол второго ангара и остановился, подняв правую руку раскрытой ладонью вверх до уровня плеча.
   Рокотов замер и опустился на одно колено.
   Гоблин сделал шаг влево, почти слился с тенью у самой стены и поднял свой бинокль.
   – На соседней территории сторож, – через три секунды шепнул журналист. – Сейчас в будку уйдет...
   – Периметр обходит? – не поворачиваясь и поводя стволом АКСУ по дуге, спросил биолог.
   – Нет, – Чернов отодвинулся назад и коснулся спиной гофрированного металла. – повидло давит.
   – Чево-о?! – не понял Владислав.
   – Какает, – пояснил Димон. – Вышел на свежий воздух и гадит.
   – Тьфу, черт! Я с твоим жаргоном с ума сойду...
   – Привыкай.
   – Щас тебе! Лучше ты научись говорить по-человечески.
   – Уходит... Всё, чисто.
   – Сколько до будки?
   – Семьдесят. Вход на склад оттуда не просматривается.
   – И то хлеб. Двигаем...
   Дверь во второй ангар оказалась немного посерьезнее – целых три замка, запиравших две плоские щеколды, сваренные из метровых стальных полос.
   Однако сигнализация и тут отсутствовала.
   Журналист повозился с минуту, выбрал из набора инструментов ломик потолще и отогнул петли крепления щеколд. Посветил фонариком, прыснул машинного масла и одним движением вырвал их из железного косяка.
   – Детский лепет, блин... – раздраженно пробормотал Димон. – Изнутри загнули и думают, что так надежно.
   – Ты закончил?
   – Угу... Заходим.
   Проскользнув в узкую щель, взломщики остановились.
   – И что дальше?
   Лучи фонариков осветили штабеля ящиков аж до самого потолка.
   – Как и в предыдущем случае, – Влад провел световое пятно вдоль стены, – ищем подходящий по размеру контейнер.
   – А чо его искать? Вот он, – Димон указал на стоящий слева куб с гранями в три метра.
   – Ломай запоры, а я обегу склад, – решил Рокотов, – проверю остальную площадь. Без меня внутрь не лезь. И проверь дозиметром.
   – Лады, – здоровяк двинулся к контейнеру.
   Биолог быстро прошел по узким проходам между штабелями до дальней стены и так же быстро вернулся.
   Остальные ящики по размерам никак не могли содержать в себе боеголовку. Был еще один контейнер, но открытый и наполовину забитый коробками с бельгийской тушенкой. Влад вытащил из его нутра пару упаковок и убедился, что под ними ничего не скрывается.
   У железного куба стоял озадаченный Чернов.
   – Tec! – Журналист приложил палец к губам. – Там кто-то есть...
   – В каком смысле? – шепнул Рокотов.
   – Шуршит...
   – Может, крыса?
   – Нет. Что-то немаленькое.
   – Твои предложения?
   – Встань сюда и возьми дверь на мушку. Я срываю замок и ухожу в сторону.
   – Понял. – Биолог поднял автомат.
   Гоблин поднатужился, выбил стопор, дернул на себя дверь и откатился назад, тут же направив свой АКСУ в проем.
   В контейнере что-то зашевелилось и замычало.
   Что-то продолговатое, перевязанное веревкой и небрежно брошенное на упаковочную стружку.,
   – Блин, человек! – Чернов метнулся к распахнутой двери и посветил фонариком.
   На полу контейнера ворочался толстячок в рваном костюме-тройке, рот у него был заклеен скотчем. Полоса липкой ленты несколько раз обвивала голову.
   – Шизанись! – Влад оттолкнул Димона и склонился над пленником. – Спокойно, мужик... Главное – не ори. Мы тебе ничего плохого не сделаем.
   Толстяк бешено завращал выпученными слезящимися глазами.
   – Барыга, – Чернов чмокнул губами, – в заложниках дня три. Пытать еще не начали. Пленник попытался сесть.
   – Похитители – идиоты, – констатировал Рокотов, достав из нагрудного кармана скальпель в кожаном футляре. – С пластырем на роже человека можно держать не больше шести часов. Иначе есть опасность, что сдохнет. А этого оставили на ночь. Несчастный бизнесмен застонал. Димон отметил для себя полезную информацию о правилах содержания заложников. Жизнь – штука непредсказуемая. И братанам будет невредно узнать, как беречь здоровьe пленников. А то действуют на глазок, без учета научных данных.
   Он с уважением посмотрел на Влада. Биолог осторожно взрезал скотч и освободил губы толстячка.
   – Не дергайся... И молчи. Сейчас я попробую снять изоленту сзади. – Рокотов покопался в аптечке и извлек пробирку.
   Заложник разлепил губы и вдохнул полной грудью.
   Тут же ему под нос был поднесен огромный кулак.
   – Ты слышал, чо тебе сказали? – зловещим шепотом спросил Димон. – Вякнешь – задавлю.
   Толстячок быстро закивал.
   – Хорош башкой трясти! – разозлился Владислав. – Сиди смирно!
   – Я только хотел поблагодарить... – захрипел пленник, горло которого сжала здоровенная пятерня.
   – Тебе сказали – молчи! Бизнесмен замер.
   Рокотов полил скотч растворителем и быстрым движением сорвал ленту. Заложник зашипел от боли. Димон посветил ему в лицо.
   – На Гильбовича похож, – сказал он. – Такая же жирная свинья...
   – Знакомая фамилия. – Влад разрезал веревки и помассировал руки толстяка. – Не вставай еще минут пять. Растирай ноги и жди, пока лодыжкам не станет тепло... Гильбович – это журналист?
   – Мудак он, а не журналист. – Чернов прислонился плечом к стенке контейнера. – Его главная идея – проложить по России автостраду на двадцать полос, а для ее охраны вокруг поставить войска НАТО.
   Бывший пленник недоуменно перевел взгляд с одного своего освободителя на другого.
   – Действительно не умно. – Рокотов спрятал скальпель. – А зачем вообще трасса?
   – Торговый путь из Азии в Европу. Вроде Великого Шелкового...
   – Морду за такие предложения бить надо.
   – Уже...
   Толстяк попытался встать, сморщился и принялся снова растирать ноги.
   – Тихо! – Влад повернул голову и прищурился.
   С улицы раздались голоса.
   Много голосов.
   И все они говорили не по-русски.
   – Туда! – Биолог вскочил на ноги. – Хватай этого – и за ящики!
   Гоблин не стал ждать, пока заложник придет в себя, рывком поднял его за шиворот и перебросил тело через плечо. Толстячок затрепыхался.
   – Бегом!
   Димон в несколько прыжков преодолел открытое пространство и нырнул за ящики.
   Рокотов попятился, направив ствол на дверь ангара.
   У ворот раздался вопль, и створка поехала в сторону...
 
   В семь тридцать утра Секретарь Совета Безопасности России переступил порог кабинета Верховного Главнокомандующего.
   О необходимости встречи он сообщил Главе президентской Администрации вечером предыдущего дня и подчеркнул, что рандеву является срочным, чем ввел бородатого чиновника и состояние легкой паники.
   Срочности Глава Администрации не любил.
   Точнее сказать – боялся.
   Ибо за каждой встречей Президента с приближенными чиновниками, которые по соображениям безопасности происходили в отсутствие Главы Администрации, вороватый профессор математики подозревал интригу в целях смешения его с хлебного и доходного поста.
   Но отказать Секретарю Совбеза не посмел.
   Невысокий полковник запаса был Главе Администрации не по зубам.
   Чиновник, в отличие от подавляющего числа граждан России, прекрасно знал, что скрывается за внешне мягкими манерами Секретаря и какими делами тот занимался, будучи на должности начальника клуба офицеров в Западной Группе Войск.
   Концерты, стенгазеты, митинги, собрания личного состава, духовой оркестр и прочее были камуфляжем. Нынешний полковник запаса, а тогда – просто майор, курировал вербовку западногерманских офицеров и некоторые “острые акции”. Причем иногда самолично принимал в них участие, не передоверяй исполнение подчиненным.
   Подробности, как и положено. Главе Администрации были неизвестны.
   Но их и не надо знать, чтобы испытывать страх.
   Даже наоборот.
   Чем меньше знаешь – тем страшнее.
   Потому просьба полковника о безотлагательной встрече была доведена до Президента моментально.
   Верховный Главнокомандующий тяжело поднялся с кресла, сделал пару шагов и пожал ладонь Секретарю Совбеза, одновременно похлопав того свободной рукой по плечу, что являлось признаком доброго расположения к собеседнику.
   – Присаживайтесь...
   “Штази” устроился за маленьким квадратным столиком напротив Президента.
   В чиновничьем мире важен каждый нюанс. Кто как посмотрел, что сказал при встрече, куда посадили, куда сел Сам, предупредили ли об ограниченности времени рандеву, что именно подали из напитков. По мельчайшим деталям опытные бюрократы сразу определяют статус встречи и даже с точностью до нескольких дней предсказывают, сколько тому или иному должностному лицу осталось занимать свое кресло.
   Совсем недавно Президент пересадил вице-премьера поближе к себе, сделав суровый публичный выговор Председателю правительства – и вот уже одного нет, а второй занял освободившийся пост.
   Секретарь Совета Безопасности прочистил горло.
   Верховный Главнокомандующий строго посмотрел на своего секретаря и двух телохранителей и повелительным жестом приказал им удалиться.
   Естественно, разговор останется на звуковом носителе. Это неизбежно. Все без исключения слова Президента пишутся на тончайшую проволоку спецтехники отдела контроля.
   Таковы правила.
   И ни один Глава Государства не может их изменить. Даже отдать приказ об уничтожении записи. В случае поступления такого распоряжения начальник спецотдела обязан сохранить копии и доложить об этом следующему Президенту, представив тому для прослушивания именно те разговоры, которые его предшественник пытался скрыть.
   О многих мелких подробностях работы Управления Охраны не знают даже охраняемые персоны.
   Но и широкой публике некоторые слова Президента никогда не услышать.
   Слишком строг контроль. Кем бы кто ни был на иерархической – лестнице, вынести материал наружу из Кремля ему не пол силу. Будь этот человек хоть начальником Охраны, Сохранность аудиоархива контролируется тремя независимыми подразделениями – непосредственно Управлением Охраны, ФАПСИ и ФСБ. Заодно присутствуют ряд офицеров из ГРУ. В обязанности каждого входит наблюдение за остальными.
   Как бы сказали трепачи из демократической прессы, в Кремле все живут в “-обстановке всеобщей подозрительности и недоверия”.
   Но иначе нельзя.
   Не всё и не всегда стоит обнародовать. И даже не нагому, что это нанесет вред какой-то конкретной личности, а из более серьезных соображений государственной безопасности.
   Конечно, многие пытались эту систему сломать.
   Взять хотя бы предыдущего Главного Охранника. Перейдя в своей коммерческой деятельности все грани приличия и почувствовав, что под ним начинает горсть земля, красномордый генерал-полковник попытался обезопасить свое будущее и вынести из архива несколько кассет. И ему это почти удалось.
   Однако в тамбуре спецотдела его вежливо попросили положить кассеты на место. В противном случае, как объяснил молодой капитан ГРУ с добрыми синими глазами, у генерала “вдруг” случится сердечный приступ. Причем тут же, в тамбуре. И помахал перед носом жирного ворюги небольшим шприцем,
   Генерал открыл было рот, но сразу его захлопнул.