Вероятно, Снофру не был достаточно благочестив и утерял милость богов. Трижды начинал он сооружение гробницы. Причем в трех разных местах. И ни одна из попыток не увенчалась успехом. Так и умер он, не воплотив своего дерзкого замысла. При дворе, правда, ходили слухи, что царь пал жертвой заговора жрецов. Те не могли прямо помешать Снофру отобрать у них святыню и поставили условие, что отдадут Бен-Бен лишь в самый последний миг, когда камень уже должен будет увенчать строение. Договорившись так с фараоном, слуги божьи все время ревностно следили за тем, чтобы ни одна из гробниц не была достроена. Правда то или нет, но остается фактом, что жрецы некоторое время даже отказывались позаботиться о теле Снофру. Лишь под давлением нового владыки Хуфу они провели необходимые церемонии.
На третий год правления нынешнего фараона Хуфу, жизнь, здоровье, сила, явился государю во сне его небесный отец Ра-Атум и повелел продолжить дело, начатое Снофру. Великий бог, царь нетеру, указал создать на земле подобие небесного Дуата. Причем место — вот это самое плато Расетау — было выбрано самим Золотым Оком. Фараон и его наследники должны были соорудить не одну, а сразу три гробницы по количеству звезд Саху (Ориона), откуда и явились на землю святые нетеру. В случае, если царь в точности исполнит предписание светлого Ра-Атума, пообещал бог, из глубин небесного Дуата прилетит огненная птица Бену и унесет владыку с собой на блаженные поля Иару. Та же судьба была обещана и всем потомкам государя.
Воодушевленный видением, Хуфу велел тотчас же приступить к строительству и вверил руководство им своему сыну от одной из старших жен, Хемиуну, славившемуся искусством зодчего. Десять лет потратил Хемиун на подготовительные работы: сооружение дороги, укрепление грунта плато, разметку, выбор каменоломен. И вот теперь, когда все уже было практически готово к началу строительства гробницы, случилось нечто странное. Архитектор исчез…
— Как исчез?! — поразился Даниил, для которого все, поведанное ему до этих пор принцем, было и так известно.
Ну, почти все. Кое-какие детали из рассказа Джедефхора проливали свет на проблему замысла строительства великих пирамид.
— Да вот так! — огрызнулся голубоглазый. — Вышел утром из своего дворца, и больше его никто не видел.
— И как давно это случилось?
— Пять дней назад.
— И до сих пор ничего не предпринимали?!
— Ага! — скривился царевич. — Так-таки и ничего. Государь объявил розыск, назначил щедрую награду тому, кто отыщет Хемиуна или хотя бы укажет на его след.
— И?..
— Никаких результатов. Отец лютует. Уже казнил начальника дворцовой охраны и главу розыскной службы. Три десятка людей арестованы и подвергнуты пыткам…
Джедефхор насупился и, сплюнув, поник головой.
— Чем же я могу помочь? — осторожно поинтересовался Данька, уже смутно догадываясь, что он вляпался в очередную неприятность.
— Ну-у, — протянул принц. — Судя по твоим небывалым успехам, у тебя появились могущественные покровители. Возможно, из числа самих нетеру. И я даже догадываюсь, кто именно.
Голубоглазый вызывающе уставился на Упуата, который продолжал нежиться в тенечке. Волчок ответил царевичу таким взглядом, что юноша поспешил отвести глаза и сотворить знак, отгоняющий зло.
— Допустим, — не стал отпираться москвич. — И что из этого следует?
— А то, что ты должен будешь отыскать пропавшего архитектора.
— Ничего себе заявочка! — присвистнул археолог. — Только в роли сыщика я и не был! Новоявленный Эркюль Пуаро. Или нет, сам Шерлок Холмс!
— Кто эти люди, обладающие столь странными именами? — удивился Джедефхор.
— Не обращай внимания! — отмахнулся Данька. — Это я медитирую.
— А-а!
— Итак, вернемся к нашим баранам. Насколько я понял, создается оперативная группа по розыску его высочества Хемиуна, изволившего исчезнуть в неизвестном направлении?
Царевич кивнул, хоть и не совсем понял, что такое «оперативная группа ».
— Начальник, естественно, ты? Снова кивок.
— Договорились, шеф. А моя должность какова?
— Я назначу тебя начальником своей канцелярии.
— Ага, ага, — захмыкал Горовой. — А старину Чипсеску, значит, того, пинком под зад, на пенсию? Не пойдет! Он хотя и вредный тип, но служака хороший. Ветеранов нужно уважать. Пусть себе работает на благо фараона и отечества. И вообще, я предпочитаю работать в тесной дружеской компании. Никого лишнего! Меньше народу — больше толку. Народная мудрость! Беру под свое начало одного Каи. Завтра с утра представлю план розыскных мероприятий, потом опрос свидетелей, осмотр места происшествия, дактилоскопия. Ну, в общем, все как у нормальных ментов…
Он нес какую-то околесицу, чтобы хоть немного замаскировать охватившее его смятение, и даже не заметил, как непроизвольно перешел с древнеегипетского, на родной, русский язык.
Упуат заворчал.
«Ой-ой-ой! Я, кажись, чуток зарвался», — спохватился юноша.
Наследник престола обалдело пялился на вконец рехнувшегося неджеса.
— Херихеб! Херихеб! — повторял он словно заведенный.
«Херихеб», насколько помнил Данька, был жреческим титулом и означал «обладающий праздничным свитком папируса». Этот самый «праздничный свиток» был неким таинственным сочинением, сводом заклинаний, обладающих силой оживлять умерших и вызывать богов. Египтяне приписывали херихебам обладание магической силой и считали их могущественными волшебниками.
«А парень-то никак впал в священный транс, — предположил археолог. — Надо спасать гордость и надежду Египта».
Он свистнул Упуату и скосил глаза в сторону Джедефхора. Путеводитель чутко уловил суть ситуации и выбрал наиболее радикальный метод лечения. Вразвалочку, с ленцой он подошел к принцу и ласково, но ощутимо цапнул его за руку.
— Ой! — воскликнул парень. — Больно же!
— Великий Дуат! — проворчал под нос волчок. — Отошел.
Царевич недоверчиво посмотрел сначала на ушастого, потом на Даньку.
— Ты с-слышал? — пролепетал заплетающимся языком, — Он и впрямь что-то сказал?
— Тебе показалось, — поспешил успокоить его Горовой. — Это такая умная собака, что мне самому иногда кажется, что она, то есть он, умеет разговаривать.
Видно было, что Джедефхор не поверил ни единому слову, однако настаивать не стал. Мало ли какие тайны хранят эти херихебы.
— А если говорить серьезно, — вздохнул москвич, — то нелегкую ты мне задал задачку, твое высочество. Многое приходилось мне делать, но чтобы вот так, найти человека, затерявшегося в многотысячном городе или, того хуже, где-нибудь посреди огромной пустыни… — Он махнул рукой. — Что же делать?
Во взгляде голубоглазого было столько неподдельного отчаяния и простодушной надежды, надежды на то, что вот только он, Данька, и никто другой, сможет помочь в беде, что археолог просто не смог разочаровать этого неплохого по сути парня.
— Будем искать!
«Не можем же мы допустить, чтобы наш мир лишился первого из своих семи чудес!»
Глава пятая
НАПАДЕНИЕ
Как Даниил ни отнекивался, но принц решил подбросить его домой. Мало ли что по пути может случиться. Один уже исчез. Хемиун. Вслед за ним пропали еще несколько доверенных людей фараона.
— Э-э-э! — возмутился Данька. — Этого ты мне не говорил! Так, выходит, были еще пропажи?
Судя по выражению лица Джедефхора, он корил себя за несдержанность языка. Голубоглазый попытался сделать вид, что ничего не расслышал. Ладья как раз подошла к противоположному берегу, и царевич отдал Рахотепу и его отряду распоряжение следовать за ними по суше вдоль реки до места, где нужно будет высадить «достойного Джеди».
Рахотеп с удивлением покосился на неджеса. Надо же, «достойный»! С каких это пор простолюдинов стали именовать как благородных? Наверное, он что-то упустил из виду.
Археолог тоже отметил, как его поименовал принц.
Это означало, что теперь статус «младшего помощника писца» изменился. Из мелких клерков он переведен если не в ранг вельмож, то по крайней мере в разряд крупных государственных чиновников. Когда они вновь отплыли на середину реки, Джедефхор подтвердил это:
— Теперь ты хему-нечер — старший жрец. Я скажу Великому начальнику Мастеров, чтобы он сделал соответствующие записи.
Данька прекрасно помнил, что «Великим начальником Мастеров» называли верховного жреца Птаха в Мемфисе. Назначать жрецов имели право не только иерархи культа, но и высшие египетские сановники.
— Бриться налысо не стану! — категорично заявил Данька.
— Ладно, ладно! — рассмеялся голубоглазый. — Сохранишь свою шевелюру. Обещаю замолвить за тебя словечко перед Убаоне.
— Большое спасибо, ваше высочество, за чин и то высокое доверие, которое мне было оказано… — велеречиво начал Горовой и тут же озадачил Джедефхора, — но хотелось бы все-таки узнать: кто еще пропал, кроме принца Хемиуна?
Царевич нахмурился и недобро зыркнул на москвича. Потом перевел взгляд на Упуата, который, как показалось его высочеству, тоже с интересом ждал ответа, и решился:
— Исчезли три человека из числа «глаз и ушей фараона». Это были опытные и очень расторопные люди. На их счету не одно раскрытое преступление. И вот на тебе. Едва только они приступили к расследованию этого дела, как практически тут же пропали. Словно испарились!
— Ты больше ничего от меня не скрываешь? — с нажимом спросил археолог.
Джедефхор вскинулся. Да как смеет этот презренный неджес разговаривать в подобном тоне с наследником престола?!
И снова пересеклись взоры принца и странного черного пса. В который раз за этот день. И вновь голубоглазый спрятал подальше свою гордыню. Знать, имеет право этот чудной парень, столь необъяснимым образом научившийся грамоте, быть на равных с сильными мира сего.
— Я сказал все.
«Не верю!» — захотелось Даньке процитировать великого Станиславского.
Погруженный в невеселые мысли, он не заметил, как ни с того ни с сего вдруг занервничал Упуат. Волчок, до этого мирно лежавший на мягкой, подстилке под навесом, вскочил и нервно заозирался вокруг. Потом прыгнул к борту и вперил в воду свои желтые миндалевидные глаза. Бешено залаял.
— Что там такое? — забеспокоился археолог.
— Наверное, рыбу учуял или какую-нибудь пташку, — высказал предположение старший лодочник.
— Охотничек! — пожал плечами Даниил. Между тем Путеводитель и не думал успокаиваться.
Наоборот, его поведение становилось все более агрессивным. Пес то подскакивал на месте, как мячик, то отпрыгивал назад, то снова возвращался к борту. И продолжал заливисто лаять.
— Да что ж ты там узрел, в конце концов?! Данька поднялся со своего места и, не скрывая неудовольствия, приблизился к волчку. Протянул к нему руку, желая погладить, но животное отскочило прочь и угрожающе оскалило зубы.
— На солнышке перегрелся?! — возмутился Данила. — Чего на своих бросаешься, зверюга?
Заинтересованный происходящим, к ним подошел и Джедефхор, на которого тут же обрушилась новая волна ярости Упуата.
Глядя на беснующегося пса, Данька почему-то почувствовал себя не в своей тарелке. И вовсе не из-за невежливого поведения лохматого нетеру. Ему почудилось приближение какой-то непонятной, но явной опасности. Хотя опасаться вроде бы нечего. Не выскочит же сейчас из Нила какой-нибудь нубиец с мечом наголо? Разве что…
Ах, черт, накаркал!
Метрах в двадцати от ладьи из-под воды поднялось буро-зеленое бревно;
Так и есть — крокодил.
Рептилия рассекала нильскую воду весьма целеустремленно, можно даже сказать — деловито. Как-то даже и не по-животному. Вот она обогнала лодку, а затем развернулась и сделала круг вдоль их суденышка— ни дать ни взять — боевой корабль, описавший Циркуль.
Затем тварюга высунулась из воды и принялась с угрюмым любопытством разглядывать людей, столпившихся у борта.
Монстр был на редкость уродлив — пожалуй, даже среди своих сородичей, красой не отличающихся, он явно выделялся в худшую сторону. Приплюснутая башка — широкая и тупая, с грубо обрубленной мордой, корявая, словно окаменевшая шкура, бугристый хвост. Приоткрытая пасть позволяла ясно видеть длинные острые зубы. Даньке стало еще более неуютно. Зато царский сын вовсе не казался обеспокоенным, а может — не подавал виду.
«А, ну да, эта скотина здесь тоже священная!» Крокодил резко ушел в глубину. Даниил вздохнул с облегчением.
…Как будто днище лодки ударило его по ногам, и археолог, не удержав равновесие, растянулся на досках, пребольно врезавшись лбом в килевой брус. Жалобный визг Упуата смешался с громким плеском воды.
Вскакивая, Горовой увидел, как во взбаламученной волне за бортом яростно извивается крокодилий хвост.
— Надо плыть к берегу, Дже…— выкрикнул он вцепившемуся руками в борт принцу, и в этот момент ладью потряс второй удар.
Будь царская ладья менее прочной, она бы, пожалуй, пошла ко дну, однако доски из отборного кедра выдержали. Но сын фараона потерял равновесие. Какие-то доли мгновения он еще отчаянно балансировал, пытаясь удержаться — и Данька ощутил подлинный ужас при мысли, что сейчас будет. И тут крокодил ударил снова, подняв гигантскую волну, слизнувшую царевича за борт.
Одним прыжком преодолев расстояние до кормы, студент перегнулся через борт и успел-таки ухватить за руку беспомощно погружающегося в нильскую воду принца — бедолага был явно в полуобморочном состоянии
Он почти вытащил царевича из воды, как вдруг Джедефхора потянуло обратно. Даниил изо всех сил стиснул руку юноши и, едва не лопаясь от напряжения, потянул на себя, пытаясь втащить его в лодку. В ответ рвануло так, что он поскользнулся и упал, выпустив принца. Тело парня мгновенно исчезло за бортом.
Только нечеловеческим усилием Данька сдержал — за ничтожную долю мгновения до прыжка — стремление сигануть следом. В памяти некстати промелькнули слова из какой-то медицинской книги, что смерть утопленника едва ли не самая мучительная.
Несколько секунд на обдумывание (вот тогда он почувствовал, что избитые слова о растягивающемся в критической ситуации времени — не ложь) — прыжок на корму, где в немом оцепенении застыли двое гребцов и их начальник. Подскочив к последнему, молодой человек рванул из его рук копье. Лодочник, словно завороженный, упорно не желал отдавать оружие постороннему. Пришлось попотчевать несговорчивого изрядным тумаком.
Завладев копьем, Горовой прицелился, прикидывая расстояние до крокодила, рядом с которым на волнах покачивалось недвижное тело принца. Но тут чудовище издало утробный вой, от которого заложило уши, и вновь ушло в глубину.
Вместе с ним исчез и Джедефхор.
И тогда Даниил, набрав побольше воздуха, прыгнул за борт.
За спиной высоко и протяжно взвизгнул Упуат.
Сквозь мутноватую воду Данька видел, как неторопливо удаляется уродливый темный силуэт, таща за собой бесчувственное тело царевича. Несколькими рывками он приблизился к противнику и довольно ясно разглядел: монстр был не очень большим — раза в полтора длиннее взрослого человека. Острый гребень на спине, ритмично перебирающие лапы…
Но что это?
Пара зеленых мускулистых щупальцев держала тело Джедефхора, обвив его грудь.
Это… не крокодил! Что же??!
Загребая воду изо всех сил, отталкиваясь руками и ногами, Даниил плыл за жуткой тварью. Насколько он помнил, убить крокодила холодным оружием можно было двумя способами — либо ударить его в глаз, поражая мозг, либо вспороть брюхо. Попробовать, что ли? Но выдержит ли копье удар о такую махину?
Оружие тянуло вниз, на дно, напряжение рвало мышцы.
Внезапно он обнаружил, что ситуация поменялась.
Заметив его и, видно, решив на всякий случай ликвидировать возможную угрозу, рептилия развернулась и теперь плыла прямо на Горового, волоча свою жертву по илистому дну.
И тут Данька во вспышке спасительного озарения понял, что нужно делать.
Выскочив на поверхность, он изо всех сил вдохнул воздух, а потом нырнул, не мешая весу копья тянуть себя вниз.
Приблизившись, мерзкое пресмыкающееся затормозило, готовясь к последнему броску.
Даньке показалось, что желтый глаз чудища блеснул почти человеческой — уж точно не звериной — злобой. Страшилище раскрыло страшную зубастую пасть, явно собираясь одним движением покончить с археологом. И тогда, в кратчайший миг собрав все силы, которые у него еще оставались, парень ударил копьем прямо туда. В эту оскаленную злобную морду.
Он услышал мерзкий чмокающий звук, словно лопнул пузырь, и копье, почти не встречая препятствий, глубоко ушло в тело хищника. Тяжелое и длинное трехгранное лезвие из черной бронзы, насаженное на древко первосортного железного дерева в два пальца толщиной вонзилось прямо в раскрытую пасть чудовища, пробив гортань, пищевод и что еще у него там было.
Через секунду сомкнувшиеся зубы перекусили прочнейшее древко, как соломинку, но дело уже было сделано.
Хрипя и пуская пузыри, мерзкое животное задергалось в конвульсиях, попыталось отмахнуться щупальцами… И таки отпустило Джедефхора!
Уже видя красные круги перед глазами, Данька умудрился ухватить принца за волосы и что есть мочи устремился вверх.
Как он доплыл с грузом до болтавшейся на волнах лодки, Горовой помнил плохо. Сквозь туман видел руки гребцов, помогающих ему взобраться на борт и поднять туда же тело наследника престола.
Чуть отдышавшись, Данька бросил взгляд на спасенного. Смуглое прежде лицо теперь казалось серо-синеватым, пульс на шее не прощупывался. Лишь вцепившись в запястье царевича, он ощутил пальцами тонкий, как ниточка, ритм сердцебиения, готовый, казалось, в любой момент прерваться.
Прикрикнув на гребцов, вопящих и стенающих над телом своего юного владыки, поверженного злыми чарами, археолог собрался приступить к реанимационным процедурам. При этом он поневоле прикидывал — каким именно египетским казням и в какой последовательности подвергнут злого колдуна Джеди, совершившего злодейское покушение на принца посредством вызванного из неведомых бездн крокодила. Как всегда, понадобится крайний. И лучшей кандидатуры, чем он, не найти.
Но тут из-под настила на корме выполз дотоле незаметный Упуат и принялся, повизгивая, лизать царевича в лицо. Государев сын зашевелился, судорожно закашлялся. Из его рта хлынула вода.
Он раскрыл глаза, обвел мутным взглядом окружающий мир. Лицо и взор выражали крайнее недоумение тем, что он еще жив.
— А… где себек? — еле слышно спросил голубоглазый.
— Я его прикончил, не беспокойся… ваше высочество, — ответил Горовой, ощутив, как наваливается обессиливающая усталость и как подступает запоздалый страх.
— Ты спас меня…— констатировал Джедефхор. — И добавил еле слышно: — Брат мой…
Приподнявшись, археолог выглянул из лодки.
Метрах в пяти от них кверху брюхом плавала неподвижная туша крокодила. Щупальца медленно колыхались на волне.
«Если б мне про такое кто рассказал — не поверил бы», — подумал Даниил, вспоминая недавнюю схватку. Он прикинул — какие у него были шансы. Страх вновь сдавил сердце.
«Ничего, теперь уже можно бояться».
Вдруг крокодил задергался, засучил короткими лапками — при этом выпустив длиннющие когти, которым позавидовала бы любая гарпия. Пару раз хлопнул по воде щупальцами (Данька инстинктивно отпрянул), затем ловко свернул их спиралью, как ковбой лассо, и втянул их в открывшиеся на груди карманы. Потом, не переворачиваясь, нырнул — только его и видели.
Почти с восхищением археолог посмотрел вслед столь живучему созданию.
«Прямо не крокодил, а Терминатор какой-то!!» — припомнился герой американских комиксов, которыми он зачитывался в детстве.
Упуат проводил монстра злобным лаем.
Тут за спиной Даньки послышался плеск, лодка качнулась — кто-то взбирался на нее из воды. Парень довольно-таки сильно струхнул, решив, что это еще какая-нибудь гадость выплыла из глубин священной реки по их души (так сказать, по их Ка).
Но это оказались всего лишь телохранители, заметившие с берега неладное и решившие добраться до ладьи наследника фараона вплавь. Они переводили оторопелые взоры то на принца, то на Даниила, то на гребцов, не зная, что предпринять.
— Он спас мне жизнь, — чуть слышно пробормотал царевич и, зашедшись кашлем, вновь потерял сознание.
— Что стоите, олухи Ра небесного! — заорал Данька на замерших в ужасе гребцов, не обращая внимания на Рахотепа и стражей, с которых еще стекала вода. — Умрет принц — вас всех…
Не дожидаясь уточнения — что именно тогда их ждет, лодочники кинулись к веслам.
Через пять минут ладья уже подплывалак пристани, расположенной неподалеку от дома Джеди — то есть теперь уже Горового.
Пока стражники, суетясь и мешая друг другу, вносили бесчувственное тело наследника престола в дом, пока невесть как оказавшаяся тут Анх в ужасе всплескивала руками и спрашивала, что она должна делать, пока посылали во дворец, Даниил и заметно ободрившийся Упуат уединились в крошечном садике у задней стены. Мимо пробежал Рахотеп, спрашивая у невесть откуда взявшегося тут Каи, где поблизости живет лекарь.
Данька подумал, что он со своими (хоть и скромными) познаниями в медицине XXIІ века, возможно, принес бы гораздо больше пользы, чем местный коновал со снадобьями из желчи носорога и толченых скарабеев; Но проявлять инициативу не стал — хватит с него уже на сегодня.
— Что это была за гадина? — вместо этого спросил он. — Я не знал, что у вас тут такие водятся.
— Хурсарк, — коротко пояснил Проводник.
— Какой еще гусар? — не понял Данька.
— Хурсарк — созданная акху тварь. Они берут крокодилов, змей, львов — случается, и людей, проделывают с ними разные тонкие штучки у себя там…
— Там — это где? — полюбопытствовал Горовой.
— Там — это значит у себя дома, — сухо отрезал пес. — Не перебивай, а слушай внимательно. Так вот — они… м-м-м — одним словом, как у вас говорят, занимаются биотехнологией, в результате чего и получаются хурсарки. Обычно они не предназначены для убийства, но на этот раз…
— Однако! — вдруг зло рыкнул кобель. — Они совсем обнаглели, сгинуть им в безднах Дуата! Совсем обнаглели, до беспредела! Ну, ничего — наши с ними разберутся! Главный этого так не оставит. На следующем же Большом Сборе!.. Ну, это ладно, — сказал он, успокаиваясь. — А вот другое интересно: на кого они охотились? За кем из вас двоих это… гм — недоразумение богов приплыло? За тобой или за принцем? Знаешь, а ведь очень важный вопрос — кто из вас им нужен?
— А что это меняет? — буркнул парень.
— Многое, друг мой, многое, — тон у божественной собаченции был ни дать ни взять — как у учителя, объясняющего бестолковому ученику таблицу умножения. — Во всяком случае — для тебя, — ехидно закончил он.
— А вдруг акху прислали этого гусара зеленого как раз по твою душу, Открыватель Путей? — в свой черед не остался в долгу Даниил.
— Исключено, — бросил пес — Не забывай, что я в некотором роде бог, и какая-то там ящерица не может причинить мне вреда. Акху это прекрасно знают…
Внезапная злоба на этого мохнатого наглеца взметнулась в Данькиной душе, да так, что нестерпимо захотелось изо всех сил поддать высокомерному кабыздоху под хвост ногой, чтобы тот летел до самого своего Дуата. Он, видите ли, неуязвимый, а ты тут выкручивайся как знаешь!
Видно почуяв недоброе, Проводник отбежал на несколько шагов от Даниила — божественность божественностью, но подстраховаться не мешает.
— Какого же рожна ты не предупредил? — рявкнул юноша, уже не в силах сдерживаться, — Говнюк лохматый! Хрен с хвостом! Тебе ведь было приказано охранять меня, да? Сам же говорил! А если бы это бревно зубастое мной пообедало?
Сознание того, что он вот так запросто костерит бога, принесло археологу облегчение и даже что-то похожее на мстительное удовольствие.
Упуат после этих слов весь как-то съежился, виновато посмотрел в глаза собеседнику, будто нашкодивший щенок:
— Ну… я же пытался предупредить. Лаял вот… Принца помог оживить…. Ну, извини, так получилось. Ты понимаешь, Даниил Сергеевич, наши отношения, с акху они… они, в общем, не так просты и однозначны.
Тебе это будет трудно понять сейчас. Как-нибудь потом…
Данька мрачно сплюнул. Похоже, что его угораздило попасть аккурат между жерновов самых настоящих божественных разборок. Причем проливать кровь в этой войне приходится, судя по всему, именно смертным.
Принцу Джедефхору случалось переживать жестокие недуги. Однажды довелось ему быть раненным в схватке на войне с ливийцами. Но никогда еще ему не было так скверно.
Все тело болело, по груди словно бегемот прошелся, голова буквально раскалывалась. Хорошо хоть сознание было более-менее ясным.
Внезапно царевичу показалось, что он все-таки начал бредить — когда дверь комнаты словно сама собой открылась. В черном проеме он увидел изящную девичью фигуру в простых одеждах.
— Вы позволите, господин? — услышал он звонкий девичий голос, струящийся, словно горный ручей по камням. — Я пришла помочь.
Джедефхор с трудом повернул голову — боль напомнила о себе — внимательно разглядывая невесть откуда явившуюся богиню.
Она склонилась над ним — и вдруг на сердце у сына фараона стало очень легко, да и боль в груди стала ощутимо меньше.
«Уж не колдунья ли она?» — промелькнуло в голове.