Черных Борис. Есаулов сад

   ИННОКЕНТИЙ (Ирине).Ира, что с папой? Почему ты мне не сказала?
 
   Ирина молчит…
 
   СЕРГЕЙ. Посторонний прав, светская жизнь не сулит подлинных ценностей.
   ИННОКЕНТИЙ.Ты называешь ее светской, а это открытая жизнь, на миру. Она должна быть открытой.
   СЕРГЕЙ. Нас ввергнут в осложнения, деятельность извратят… Моя жена обеспокоена, у нас малые дети.
   ИРИНА. Ах, Сергей! Мы одарили город прекрасной легендой, в ней явь и фантастика…
   СЕРГЕЙ. Город обывателей и бездуховных чиновников. Город лжецов.
   ИННОКЕНТИЙ. Это город Садовника, запомни, это город Вампилова… Но я понимаю твою тревогу. Мы уйдем. У меня нет такой гостиной (обводит взглядом),и наша библиотека, мы собрали все лучшее…
   ИРИНА. Сережа, но библиотек может остаться у тебя. Даже лучше. У тебя библиотека, у Кеши редакция, у Садовника – отдохновение и нега. А, Сережа?
 
   Женский голос в приоткрытую дверь.
 
   ГОЛОС. Ира, помоги мне на кухне.
   ИРИНА. Бегу! Ребята, найдите компромиссное решение.
 
   Уходит. В прихожей голоса гостей.
 
   СЕРГЕЙ. Круг сужается. Отца Иры обвинили в польском национализме. Написали очередную анонимку. Из министерства комиссия, трест лихорадит. Твоя теория – чем хуже, тем лучше.
   ИННОКЕНТИЙ. Но какие основания?
 
   Сергей не успевает ответить, входит Алексей. Здороваются.
 
   СЕРГЕЙ. Он имеет маленькую слабость – ходит на органные концерты в Польский костел.
 
   Входят Мария и Надежда. Надежда садится к пишущей машинке, начинает стучать по клавишам.
 
   СЕРГЕЙ. И доклад Ирины о Достоевском, ее статья в «Литературных тетрадях».
   ИННОКЕНТИЙ. И что в докладе, прочитанном для нас, двадцати человек? Предостережение бесам…
   АЛЕКСЕЙ. Красота спасет мир – крамола. И русский вопрос. Их пугает все русское.
   СЕРГЕЙ. Вы безоглядны потому, что у вас нет семьи. Мои крохотули…
   МАРИЯ. Сережа, нас много, мы всегда рядом.
   СЕРГЕЙ. «Мы»? За мою семью, за моих детей я несу ответственность. Я дал им жизнь, мною она крепится.
 
   Он в досаде машет рукой и уходит.
 
   НАДЕЖДА (оставляя машинку).Сергей боится осложнений?
   ИННОКЕНТИЙ. Осложнения! Я кадровый рабочий, я хочу сильного ветра… Знаете, что у нас на ГЭС случилось?… Видите, никто не знает! Газеты молчат… Рабочие изгнали вора – начальника, выбрали другого, в профсоюзы отправили протокол собрания.
   АЛЕКСЕЙ. И ты принял участие в бузе?
   ИННОКЕНТИЙ. Никакой бузы. Я вел протокол собрания. Мужики усадили меня, мол, грамотный. Все организованно и дружно.
   НАДЕЖДА. Ну, и каков результат?
 
   Она берет блокнот, записывает.
 
   ИННОКЕНТИЙ. Не для печати! Прекратились прогулы. Раз. Все трезвые как стеклышко. Нет аварийных сбросов. Чистота в цехах идеальная. Чудо. И никакого чуда.
   НАДЕЖДА. В третий выпуск опоздал, а в четвертом, в Хронике, дадим. Да, ребята?
   АЛЕКСЕЙ. Только спокойно, позитивно.
   ИННОКЕНТИЙ. Эстетично? (зло смеется)Я хочу прямых речей о заглохлой жизни. А у нас изыск избранных. Европейцы.
   МАРИЯ. А мы и есть избранные. Все всегда начиналось с избранных. С таких, как Садовник, как Сергей, как ты.
 
   Появляется Ирина, она несет на подносе чай.
 
   ИННОКЕНТИЙ. Боюсь за Сергея, ох, боюсь.
   ИРИНА. Ребята, можно, я скажу. А я боюсь за тебя, Кеша!
 
   Оставив поднос, она подходит к Иннокентию, гладит его кудлатую голову.
 
   МАРИЯ. «Мы не мешаем польскую кровь с русской!»…
   ИРИНА. О, моя община! Поляки проклянут меня…
   ИННОКЕНТИЙ (высвобождаясь из рук Ирины).Алеша, вынужден сказать тебе прямо, пришла пора. Архив надо сохранить, я думаю поручить это тебе.
   ВСЕ. Как? Пришла пора?!…
   АЛЕКСЕЙ. Ты полагаешь?…
 
   Вдруг быстро входит Сергей.
 
   СЕРГЕЙ. Пришел Михаил Сенчурин. Просит разрешения войти. Что делать?
   ИННОКЕНТИЙ (спокойно).Ну, пусть войдет. Каникулярный зуд у мальчика.
   НАДЕЖДА (осуждающе).Зачем так, Кеша? Зачем?
 
   Входит Михаил. Он бледен.
 
   МИХАИЛ. Ребята… Я много думал последние полгода, даже год… Я хочу быть с вами в эти минуты…
   ИННОКЕНТИЙ. В эти минуты? Зачем такой высокий стиль?… Что значит он?
   МИХАИЛ (тушуясь).Я не могу в том мире… Отец готовит против вас статью… А я…
   АЛЕКСЕЙ. Миша, ты успокойся, сходи в сад, к учителю…
   МИХАИЛ. Я был у него, но он… Я хочу быть с вами…
   ИННОКЕНТИЙ (жестко).Хорошо, мы подумаем.
   СЕРГЕЙ. Иннокентий, не надо так!
 
   Михаил смотрит на всех и пятится. Все молчат. Михаил исчезает.
 
   НАДЕЖДА. Я не понимаю, почему нетерпимость такая…
 
   Она идет к двери, смотрит на Иннокентия с глубоким упреком, уходит.
 
   СЕРГЕЙ. Кто из нас сектант, Иннокентий?
   АЛЕКСЕЙ. У Миши минутный срыв, Сергей, Миша флюгер. Он и в школе…
   ИННОКЕНТИЙ. Помолчите минуту.
 
   Все молчат.
 
   ИННОКЕНТИЙ. Теперь вы поняли, кто только что был здесь?…
 
   Все молчат.
 
   ИННОКЕНТИЙ. Маша, допечатай статью, надо третий номер закончить сегодня же.
 
   Мария садится к машинке.
 
   ИННОКЕНТИЙ. Будет мальчишеством не предупредить назревшие события. (Алексею).Ты должен купить десяток папок, тщательно просмотри документы, все стоящие (иронично)эстетически упакуй… Нет, не об эстетической упаковке идет речь, а обо всем, чем мы жили и живы…
   АЛЕКСЕЙ. Хорошо. Но пусть кто-нибудь мне поможет.
   ИННОКЕНТИЙ. Возьми Митю. Митя умеет молчать.
   МАРИЯ. Алеша, я помогу тебе. Пожалуйста, Алеша. Я тоже умею молчать.
   АЛЕКСЕЙ. Нужно продумать место.
   МАРИЯ. У Мити бабушка в Урике.
   АЛЕКСЕЙ (усмехнувшись).Не в том ли доме, где некогда жил на поселении Лунин?…
   ИННОКЕНТИЙ. Пожалуйста, побыстрее. Но вывезти надо осторожно. Да, возьмите у Садовника экземпляр «Урийской дидактики». Береженого бог бережет.
 
   Все начинают пересматривать то, что на стеллажах, на окнах, на полу.
 
   МАРИЯ (допечатывая).Готово, Кеша.
   ИННОКЕНТИЙ (смотрит).А! Корнелевский «Сид» возвращается к нам.
   ИРИНА. Автор статьи пишет о произволе личности, не признающей установлений вековой морали.
   АЛЕКСЕЙ. Умный парень, но трусоват.
   ИННОКЕНТИЙ. Блудливая публика. И высказаться охота, но не извольте ждать от меня Андрея Платонова или Юрия Домбровского, а о «Сиде» порассуждаем. Ну, да ладно. Это ведь и ваше прекраснодушие… А снег-то, ребята, снег…
 
   Все бросаются к окнам. Идет хлопьями снег.

* * *

   Кабинет Пиваковой. За столом женщина с государственным лицом.
   Занавеска на двери снята. Женщина значительно поднимает трубку, набирает номер.
 
   ЖЕНЩИНА. Товарищ Кушак? Здравствуйте, Вадим Андреевич!… По вашему поручению мы подвергли фронтальной проверке всю работу редакции пропаганды. Должна согласиться с вами, Пивакова пустила на самотек все направления и рубрики. Даже «По историческим решениям съезда» выхолощена и пуста, одни формальные слова, а ведь съезд был фундаментальным. Леонид Ильич… (слушает)Да ну, что вы! Без партийного взыскания мы не отпустим ее. Узких переместили в сельхозредакцию, пусть поездит по области, парень послушный, к тому же нуждается в жилье, будет работать на совесть… А с планом… Подтянем гайки… Гарантирую… Да свидания, товарищ Кушак! Я буду информировать вас каждый день.
 
   Кладет трубку За открытым теперь стеклом двери – Михаил и Надежда. Михаил смотрит, недоумевая.
 
   ЖЕНЩИНА, СМЕНИВШАЯ ПИВАКОВУ. Войдите, товарищ.
   Михаил входит несмело. Надежда остается и смотрит через стекло на Михаила.
   ЖЕНЩИНА. Вы наш автор?
   МИХАИЛ. Да… Нет… Я, право же…
   ЖЕНЩИНА (улыбается).Наверное, гонорар порезали? Обещали студенту помочь и в последний миг забыли? Я сейчас узнаю, помогу. Как ваша фамилия?
   МИХАИЛ. Сенчурин.
   ЖЕНЩИНА (вставая).О, вы сын товарища Сенчурина! Очень рада! Мы чрезвычайно ценим вашего отца! Его монография о диалектике общественного развития вооружила нас боевой программой…
   МИХАИЛ (нерешительно).Ольгу Николаевну Пивакову… как увидеть?
   ЖЕНЩИНА.Вы давали ей статью. И статья не пошла? Безобразие… А как называлась статья?
   МИХАИЛ (мнется).А где Ольга Никлаевна?
   ЖЕНЩИНА. Ее уволили… Она допустила грубейшую идеологическую ошибку, ваш папа в курсе… Она поставила в эфир главу из повести одного отщепенца…
   МИХАИЛ (решительно).Но где она? Мне необходимо видеть Ольгу Николаевну!
   ЖЕНЩИНА. В ОСВОДе… Что такое ОСВОД? А вы никогда не тонули, молодой человек? Ах, только на экзаменах! Общество спасения на водах…
 
   Михаил пятится.
 
   ЖЕНЩИНА. Заходите. Ваш отец… Кланяйтесь отцу, мы ценим его!
 
   Михаил и Надежды, немо посмотрев через стекло двери, уходят.

* * *

   Дом в Ботаническом саду. Зима.
   Садовник в душегрейке.
   Алексей пересматривает папки на книжных полках.
 
   АЛЕКСЕЙ. Отец, ты отпечатал «Урийскую дидактику?»
   САДОВНИК. Отпечатал, Алеша, да все раздумываю, кому предложить. «Народное образование» не возьмет. «Семья и школа» печатала меня, но всякий раз немилосердно кромсала рукописи. Благосклонно относился журнал «Детская литература», да они возьмут только главы о работе с книгой…
   АЛЕКСЕЙ. Давно пора предложить издательству.
   САДОВНИК. Чтобы космополит – рецензент вволю потешился над патриархальными заповедями русской дидактики?…
   АЛЕКСЕЙ. Пусть потешится. Надо с чего-то начать. Ты дал бы мне один экземпляр, хочу спокойно перечитать.
   САДОВНИК. Возьми. Но читай с карандашом, не бойся почеркать, в конце концов писал я для вашего поколения.
   АЛЕКСЕЙ. Вот и подарил бы для «Литературных тетрадей» пару глав, а?
   САДОВНИК. Для «Литературных тетрадей», при всем моем уважении к вашему предприятию, не дам. Старайтесь своими силами. Пусть молодежь пишет для вас.
   АЛЕКСЕЙ. Могу сообщить, мы не испытываем недостатка в предложениях от ровесников. Но «Урийская дидактика» дала бы нам поболе – там есть историческое предание. А что с Настей? Где Настя?
   САДОВНИК. Наверное утрясает ссору с матерью. Тебе лучше знать, где Настя.
   АЛЕКСЕЙ. Я замотался в Вампиловском товариществе, ночую то у Сергея Никитина, то у Иннокентия. Сессию сдавал словно в тумане. Так я забираю «Дидактику», подумай о «Литературных тетрадях». Мы не предъявим тебе строгих претензий, мы учимся уважать позицию автора, даже если расходимся с ней.
   САДОВНИК (смеясь).Поздравляю, сынок, от всей души. То, что раньше было нормой, теперь становится идеалом.
 
   Скрип двери, Настя.
 
   САДОВНИК. Сыскалась потеря! Входи, милая Настюшка.
   НАСТЯ. Ой, как жарко натопили! Алеша, ты что, собрался уходить? Знаешь ли, присядь на минутку (она целует Садовника, целует Алексея).На всех парусах мчалась и вот – вы. Алеша, дай я на тебя погляжу! Теперь иди, брат мой. Иди и никогда не забывай этот дом, это небо, эти сосны…
   АЛЕКСЕЙ. Что с тобой, Настя?
   НАСТЯ. Со мной? Ничего (прислоняется к плечу Садовника).Просто я возношусь. Иду следом за ним. Рядом и следом. И на тебя смотрю как на облако, грозовое. Ну, шагай, Алеша. Теперь я спорхнула с ветки…
 
   Алексей и Настя подходят друг к другу и поочередно лбом прикасаются к плечу: Настя к плечу Алексея, Алексей к плечу Насти. Это ритуальное прощание. Садовник с любопытством наблюдает за сыном и Настей.
   Алексей уходит.
 
   НАСТЯ. Послезавтра меня увозят в твои родимые места. На полгода. Будем собирать фольклор в селах Забайкалья.
   САДОВНИК. Боже, какая сказочная жизнь шла по берегам Шилки и Амура, какой прочный уклад был в станицах и жизнь, полная удали и труда, подчас обморочного, но счастливого. Завидую тебе.
   НАСТЯ. «Завидую тебе». Тебе открылись тайны. Чуден, наверное, мир, когда знаешь истоки!
   САДОВНИК. Есть тайны добрые и есть злые.
   НАСТЯ. А треуголка?…
   САДОВНИК. Какая треуголка?…
   НАСТЯ. Треуголка честолюбья. Когда на макушке (показывает)треуглка, только добрые тайны идут за спиной. Зло не коснется нас, Федор. Или я вот так (показывает)шпагу…
   САДОВНИК. Душу бы не изнурить раньше времени, Настя.
   НАСТЯ. Когда впереди поражение – это праздник. А у нас впереди поражение, не успокаивай, знаю. Прекрасное и грозное поражение, как говорит Кеша. Теперь рядом с ним Ира Витковская…
   САДОВНИК. Чалдон и полячка. А про братика своего не выдашь секрет?
   НАСТЯ. К Андрею льнет твоя пассия, Мария. Вот уж кого не понимаю, Машу. Мечется, тоскует. То ли дело Настя (снова вынимает шпагу, Садовник улыбается)…
   САДОВНИК. Дите ты, Настя, чистое дите!
   НАСТЯ (пытается говорить официально).Не скажите, Федор Иванович. Я стала тигрицей. И все ребята растут. Чем дальше ты отодвигаешь их от себя, тем быстрее они идут в гору. Закон срабатывает – Бородинское поле.
   САДОВНИК. Единственного жалко среди вас – Мишу Сенчурина. Он погибнет.
   НАСТЯ. Ох, ох, такие не погибают.
   САДОВНИК. Да? А я всегда хотел спасти Мишу, он с детских лет в порочном кругу.
   НАСТЯ. Учитель, в нашем поколении таких, как Миша, большинство. Вот написать бы пьесу (мечтательно) –ЧЕСТОЛЮБЬЯ ТРЕУГОЛКА… Но пьесу смотрели бы и судили такие вот Миши Сенчурины. Миша избрал торную тропинку.
   САДОВНИК. Надо помочь ему.
   НАСТЯ. Чтобы мир приговорил нас судом Сенчуриных?
   САДОВНИК. Миру – мирово. Не судите мир, пусть он вас судит. А история вас оправдает…
 
   Настя достает рюкзак, начинает собираться в дорогу, переодевается в походное. Садовник молчит, вспоминая.
 
   САДОВНИК. А жизнь, Федор, отжита. Сидел на хвосте у времени, боялся отпустить на час сущее. Я думал, оседлал его…
   НАСТЯ (с тревогой).Что ты, Федор, что ты! Не надо. Мы все пленники своего времени, но ты единственный с ним в ладах. И я люблю внимать музыке твоих речей. Теперь это печальная музыка, но ты не отчаивайся, она и должна быть печальной, зимней. Я люблю тебя зимой, зимнего тебя люблю. Уеду, и буду долго слышать облетевшие листья над нашей избушкой, ветер в трубе печной. Ты знаешь, мне кажется, я не перенесу разлуки, что-то случится…
 
   Она подходит к садовнику и смотрит в его глаза.
 
   САДОВНИК. Соберитесь в саду, Настя…

* * *

   Некий дом, некая комната, некие молодые люди. Приглядевшись, в них можно узнать печников, Высокого и Невысокого. Они заняты делом.
 
   Они молча монтируют какой-то аппарат, в аппарате потрескивание, писк.
 
   ВЫСОКИЙ. Сад мы задействовали впустую, надо было рискнуть и прямо в логове…
   НЕВЫСОКИЙ. Не скажи! Вот послушай…
 
   Включает магнитофон.
 
   Идут шумы, потом с магнитофонной ленты голос Насти.
   ГОЛОС НАСТИ. Когда впереди поражение – это праздник. А у нас впереди поражение. Не успокаивай, знаю. Прекрасное и грозное поражение, как говорит Кеша…
 
   Выключает магнитофон.
 
   ВЫСОКИЙ. Ну и что из сего следует?
   НЕВЫСОКИЙ. Установка на поражение. Если их не остановить, они пойдут до конца.
   ВЫСОКИЙ. До какого конца? (Усмехнулся).Вы словно сбесились. Я прочитал три номера «Литературных тетрадей», и что в них? Исследуют (передразнивает кого-то)природу прекрасного. Да хоть сто лет пускай исследуют, до посинения…
   НЕВЫСОКИЙ. Это айсберг.
   ВЫСОКИЙ. Какой айсберг?
   НЕВЫСОКИЙ. Читай Хэмингуэя. Его постулат. Сверху ничтожная часть, блистающая на солнце. А главное – скрыто, внизу, внизу, под водой.
   ВЫСОКИЙ. Какие мы начитанные. Какие мы прозорливые.
   НЕВЫСОКИЙ. А ты как думаешь. Почитываем. У любого писателя криминал есть.
   ВЫСОКИЙ (иронично).И у Пушкина?
   НЕВЫСОКИЙ. И у Пушкина. Он был мастером эзоповского языка. Сто лет разгадывают его шифровки.
   ВЫСОКИЙ. Дай почитать!
   НЕВЫСОКИЙ. Тебе все шутки. А они не шутят. У них сложился ритуал прощания. Они овладевают искусством подтекста. А в подтексте советская действительность мажется черными красками. Рядом с их Прекрасным сущее выглядит газовой камерой, в которой задыхается молодежь. А черное, по их представлению черное, требует ревизии. От ревизии до национального экстремизма один шаг. Да они и сделали его.
   ВЫСОКИЙ. Что ты имеешь в виду?
   НЕВЫСОКИЙ. События на гидростанции. Скинули директора станции.
   ВЫСОКИЙ. У-лю-лю! А они-то тут причем? Это среди рабочих завелась плесень.
   НЕВЫСОКИЙ. Правильно. А кто ведет рабочих?
   ВЫСОКИЙ, (возбужденно).Кто ведет рабочих?!
   НЕВЫСОКИЙ. Ты слабо исследуешь связи и узлы. По школьному учебнику формальной логики.
   ВЫСОКИЙ. У нас и формальной логики не преподавали.
   НЕВЫСОКИЙ. То-то и оно. Лидером рабочих на гидростанции является Иннокентий Сенотрусов, бывший студент университета, исключенный за организацию диспута о кризисе коммунизма. Ниточка тянется и в университет.
   ВЫСОКИЙ. Иннокентий Сенотрусов в твоем представлении опасный функционер. А он, между прочим, член партии.
   НЕВЫСОКИЙ. В том и дело, он сумел проползти в ее ряды. А в партии таким не место. Его дружки покушаются на святая святых, ставят вопрос об имени…
   ВЫСОКИЙ. Университет имени Жданова?
   НЕВЫСОКИЙ. Эренбурга читал? Слушай, я недоволен тобой? У каждого писателя, черт возьми, есть криминал, заруби на носу. Двадцать лет назад Илья Эренбург прошелся по товарищу Жданову.
   ВЫСОКИЙ. Еврей выбрал в качестве мишени русского?
   НЕВЫСОКИЙ. Есть и этот мотив. А теперь они ставят вопрос о переименовании университета. В газетенке университетской, цензура проворонила, заметку тиснули…
 
   Телефонный звонок.
 
   ВЫСОКИЙ (подняв трубку).Ну, что там? Младший Сенчурин?…
   НЕВЫСОКИЙ. Припекло! Пусть проведут к нам.
   ВЫСОКИЙ (в трубку).Проведите к нам (положил трубку).
   НЕВЫСОКИЙ. Убери со стола маг и приготовься к записи.
 
   Высокий проверяет, под крышкой стола нажимая на кнопку.
 
   ВЫСОКИЙ. К записи готов.
   НЕВЫСОКИЙ. Ты заспорь со мной, встань на его сторону, если будет малейшая возможность.
   ВЫСОКИЙ. Постараюсь. Интересно, что его принесло.
 
   Звонок в дверь. Высокий отпирает дверь. Михаил Сенчурин входит в сопровождении дежурного прапорщика, дежурный уходит.
   Высокий плотно закрывает дверь.
 
   НЕВЫСОКИЙ (радостно).А, Миша?! (Чуть отступает).А угрюмый-то! С глубокого похмелья?
   ВЫСОКИЙ. Ну, у тебя и шуточки!
   НЕВЫСОКИЙ (Высокому).Чайку бы не мешало.
   ВЫСОКИЙ (по селектору:)В двадцать седьмой три стакана крепкого чая, и что-нибудь к чаю.
   НЕВЫСОКИЙ. Сбагрил весеннюю сессию? Молодчина. В Московском институте учиться на повышенную стипендию – голову надо иметь.
   ВЫСОКИЙ. Мише по наследству досталась светлая голова.
   НЕВЫСОКИЙ. Ну, что ты, Миша, такой задумчивый? Ребята обидели? Девушка ушла к другому? Кстати, ты не знаком с Наденькой Перетолчиной? Эх, дивчина, скажу я тебе…
   ВЫСОКИЙ. А ты-то откуда знаешь Наденьку, старый Дон Жуан?
   НЕВЫСОКИЙ. Секрет фирмы. Впрочем, никакого секрета. Были на дне ангела у ее маман, и выплывает Наденька. Ах, НадяНаденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души… Все идет хорошо в нашей прекрасной стране и у наших соседей, мы на подъеме.
   ВЫСОКИЙ. Что-то встревожило Мишу, да?
 
   Звонок в дверь. Высокий отпирает дверь, принимает чай и сладости, разливает чай, подвигает сослуживцу и Михаилу.
 
   МИХАИЛ. Еще тогда… в Ботаническом саду… вы не понравились мне… ужасно пошло под видом печников…
   НЕВЫСОКИЙ. Мы презираем себя за то вторжение. Но оперативное задание было прямое – войти в дом Посконину.
   МИХАИЛ. А потом я стал думать, сопоставлять. В общем, я решил идти и все рассказать.
   ВЫСОКИЙ. Да ты что, право, столь торжественно. Какой-нибудь пустяк встревожил, не придавай значения.
   МИХАИЛ. Из-за пустяка я бы не пришел… (размышляя:)Я порвал с ними окончательно и бесповоротно.
   НЕВЫСОКИЙ. Загадки городишь! С кем порвал? С теми, кто грабят японские контейнеры? И давно пора. А то посходили с ума от этих «Сони».
   ВЫСОКИЙ. Ты, Костя, недооцениваешь японскую аппаратуру. Маги у них классные.
   МИХАИЛ (злясь).Не валяйте дурака! А то я уйду. Я не лакей, запомните это.
   НЕВЫСОКИЙ. Не сердись. Просто несколько загадочно. А мы любим прямоту (Высокому).Подтверди.
   ВЫСОКИЙ. Мы любим прямоту.
   МИХАИЛ. Я прочитал «Урийскую дидактику» и все понял.
   ВЫСОКИЙ. Ян Амос Коменский?
   НЕВЫСОКИЙ (вспылив).Прекрати! «Урийскую дидактику» написал Посконии (Михаилу).И что же. Какие выводы?
   МИХАИЛ. Его «Урийская дидактика» прокламирует философию борьбы.
   НЕВЫСОКИЙ. А ты бы хотел, чтобы она, как ты выражаешься, прокламировала смирение и покорность?
   ВЫСОКИЙ. И в педагогике должны быть столкновения здоровых взглядов, иначе пустозвонство.
   НЕВЫСОКИЙ. Именно! Иначе – пустозвонство.
   МИХАИЛ. «Урийская дидактика» создает теоретические предпосылки возрождения открытой национальной оппозиции…
   НЕВЫСОКИЙ. Ты не договариваешь, голубчик. Но согласимся. Открытой. А ты хочешь, чтобы она была закрытой, конспиративной?
 
   Михаил смешался.
 
   НЕВЫСОКИЙ. Ты хочешь, чтобы суверенная личность была анонимной, подпольной? Но это ведет к бесовству. Читаешь Достоевского? Нет?! Это писатель с могучим криминалом. Поздравляю тебя, дорогой Миша… Вопрос, видимо, надо поставить иначе. Если «Урийская дидактика» призвана формировать граждански активную личность, то насколько позитивна эта гражданственность, насколько конструктивна. Если же злобный негативизм…
   МИХАИЛ. Даже мне, технарю, понятно – в его книге скрыт мятежный смысл.
   ВЫСОКИЙ. А он, мятежный, просит бури? Он получит ее.
   НЕВЫСОКИЙ (досадливо).Зачем же так? Независимыми людьми надо дорожить. Но твоя позиция, Миша, симпатична. Она патриотична, правдива и открыта, да.
   ВЫСОКИЙ. Он же начитался «Урийской дидактики» и поэтому напролом идет.
   НЕВЫСОКИЙ (опять в досаде Высокому).Да что же ты так лобово! Все сложнее. Деликатней, если на то пошло (Михаилу).Миша, ты прекрасный советский парень. Мы рады, что ты сделал решительный шаг…
 
   Звонит телефон. Высокий берет трубку и передает Невысокому.
 
   НЕВЫСОКИЙ (слушая).Да уж непременно будем (кладет трубку).Партийное собрание… М-да… На чем мы споткнулись?…
   ВЫСОКИЙ. На прекрасном советском парне ты сделал решительный шаг…
 
   Михаил зло усмехнулся и сцепил зубы.
 
   НЕВЫСОКИЙ (показывая на сослуживца Михаилу).Романтик, ты думаешь, у нас нет дураков. Э, ты заблуждаешься. На каждого умного по дураку… Но, Миша, ты поступишь до конца гражданственно, если вернешься к ребятам и постараешься переубедить их. Мы живем в грандиозной стране, и все у нас грандиозно, наши герои и наши вожди, трижды герои, наши плотины, даже ошибки у нас грандиозные. Авось, ребята поймут тебя…
 
   Михаил отрицательно качает головой.
 
   НЕВЫСОКИЙ. Что, не справишься?! Или не впустят? Но попробуй! Войди к ним и напрямую! А потом расскажи нам, а?! Боевое задание, понял. И отметь – без подвоха, честное. А сейчас извини – собрание. Я звякну вам домой попозже. А Наденькой дорожи, девочка с полетом…
 
   Они выпроваживают Михаила. Молчат.
 
   НЕВЫСОКИЙ. Жареным запахло. Или папа – идеолог вразумил. Отпустил повода, твою мать, а, небось, боится за свое чадо.
   ВЫСОКИЙ. Ты обидел меня, Костя.
   НЕВЫСОКИЙ. Скажи спасибо, что не прогнал. Ты глупо вел себя.
   ВЫСОКИЙ. А ты – умно? Приписал отщепенцу бог знает какие достоинства.
   НЕВЫСОКИЙ. Отщепенец… Иногда мне кажется: в том, как он стоит, есть достоинство. Ничего не просит, не лебезит, не наушничает. Когда-то и я был таким. Э! Давно это было.
   ВЫСОКИЙ. Может быть, и у его учеников есть невиданные добродетели?
   НЕВЫСОКИЙ. Есть. В том и закавыка. И поэтому их надо отлучить от Посконина. И раздробить их на враждующие группы. Там любопытен православный Сергей, и надо выйти на Постороннего, пора.
   ВЫСОКИЙ. И без него они будут стоять, он успел их закалить.
   НЕВЫСОКИЙ. Но вдруг он… прав, а?
   ВЫСОКИЙ. В чем прав?
   НЕВЫСОКИЙ. У нас тишь да гладь, с гэбистской помощью… Смущает меня, Витька, их стойкость. Тряпки, дискотеки, карьера их не трогает. Что-то есть в этом дальнее.
   ВЫСОКИЙ. Вот и скажи об этом на партсобрании!
   НЕВЫСОКИЙ Чтобы получить втык?! Нет… Но Посконин… Вдруг он прав?! И не он – а мы запутались, и давно, а?…
 
   Высокий растерянно хлопает глазами. Они уходят, перед уходом Невысокий посмотрит в зал медлительно и тревожно.

* * *

   Сад. Начало лета. Плантации. Женщины в широких шляпах с граблями.
   На переднем плане Садовник. Он потемнел лицом и стал поджар, зарос бородой. Из глубины сада ему что-то кричат, он не отзывается, занятый работой, порученной ему. Он укрепляет в яме крохотный саженец яблони, осматривает сад и присаживается на низкую переносную скамейку. Затем достает записную книгу в переплете, читает, что-то записывает. Далеко за спиной Садовника появляются люди откровенно чужие, среди них двое – мужчина и женщина – в белых халатах. Они совещаются, всматриваясь в Садовника. Мужчина в белом халате идет к Садовнику, за мужчиной следует белохалатная женщина. Мужчина в белом останавливается за спиной Садовника, поодаль – женщина. Садовник чувствует посторонних, поднимает взор, равнодушно смотрит на мужчину в белом и снова в записную книгу. Но понятно, Садовник отвлечен визитерами и раздосадован. Издали, с разных точек, наблюдают за происходящим садовские женщины и посторонние.
 
   МУЖЧИНА В БЕЛОМ ХАЛАТЕ. Федор Иванович, не правда ли, сад в эту пору дивный?
 
   Садовник молчит, будто не слышал вопроса.
 
   МУЖЧИНА В БЕЛОМ. Но сад это древесные культуры и травы. А среди древесных есть особи, чуждые вам, не правда ли?