Кэролайн ЧЕРРИ
ИСПЫТАНИЕ ШАНУР
Глава первая
«Гордость» подошла к пункту назначения, внезапно оказавшись в реальном времени, и Пианфар Шанур, еще не придя в себя, потянулась к приборам управления.
«Где мы? — подумала она, с ужасом осознав, что дисковод, возможно, подвел их и теперь они могли находиться вообще нигде. Нужно было запомнить новые режимы. Новые параметры, новые системы… — Нет. Давай же, комп, дурень, переходи на автопилот…»
— Координаты, — процедила она, сжав губы, ставшие сухими, как пыль.
— Мы в зоне порта, — сказала Тирен.
Последовал первый прыжок, начались сбои в программах, потом все пришло в норму, и «Гордость Шанур», медленно, с трудом, но не потеряв управления, вернулась в реальное время.
— Мы живы, — сказал Ким.
Что казалось им совершенно невероятным.
— Шур, — позвала Герен.
— Я здесь, — раздался голос из переговорного устройства, слабый и невнятный. — Все в порядке. У нас получилось, а?
Второй прыжок: «Гордость» снова потеряла скорость, теперь еще больше, чем успела набрать под действием гравитации.
И продолжала двигаться, в то время как на экране плясали красные цифры, равнодушно отсчитывая астрономическую скорость корабля, словно какой-то пустяк.
— Только что прошли третью отметку, — доложила Хэрел.
— Ага, — сказала Пианфар.
— Включите радиомаяк.
— Он не работает. — Пианфар не отрываясь смотрела на сканированное изображение системы Мкейкс, которое передал им радиомаяк. Он показывал, что их скорость опасна.
— Давай мне курс, будь он неладен, давай же! «Но где же он? Да проснись ты, компьютер!»
На мониторе вспыхнула красная линия, показывающая, что они идут по курсу вне всяких правил навигации, принятых в зоне действия Соглашения.
Поднялась тревога, завыла сирена. Пианфар прижала уши и начала быстро нажимать на кнопки управления, Хэрел делала то же самое, пытаясь согласовать свои действия с ее и вместе с тем вернуть на экран показания навигационных приборов. Нажатием кнопки она подтвердила команду. Сигнал тревоги отключился, и «Гордость» стремительно пошла вперед, двигаясь по заданному курсу…
— У нас получилось, у нас получилось, у нас получилось! — еле слышно шептала Тирен…
«…послав прыжковый звездолет прямо на станцию Мкейкс, совершив маневр между звездами, безрассудно полагаясь только на показания радиомаяка. Двигаясь со скоростью света, что абсолютно запрещено — и на что не осмелился бы ни один корабль, они сконцентрировали в себе такое количество энергии, что могли превратиться в новую сверхзвезду в миниатюре, вспыхнувшее солнце».
Пианфар сняла руки с приборов управления, расслабилась и хотела взять завернутый в фольгу пакет, прикрепленный к ручке кресла. Он проскользнул у нее между пальцев, она поймала его, прокусила дырку и быстро выпила содержимое, испытывая отвращение к его вкусу и действию на желудок. Но пить эту гадость было необходимо: с ее тела осыпались волосы, слезала кожа, организму не хватало минералов и влаги. Скоро резко поднимется сахар в крови, а ей необходимо пройти этот период до того, как курс «Гордости» снова станет критическим.
О том, чтобы управлять кораблем, не могло быть и речи. Он шел с такой скоростью, что изменить его направление могло только притяжение какой-нибудь звезды, что, впрочем, предусматривалось программой. Она откинула гриву и почесала нос, чего ей страшно хотелось еще с Кейшти.
— До Мкейкса девять минут светового времени, — доложила Хэрел.
Через девять минут Мкейкс получит сообщение об их прибытии. Представителям махендосет понадобится еще несколько минут, чтобы понять, что у их корабля не было третьего, критического, скачка скорости. Между тем девять минут, отведенные на получение ответного сообщения, заканчивались. Менее чем через восемнадцать минут они выйдут на волну связи с объятой тревогой станцией.
Насколько это опасно, понимали на каждом космическом корабле: но ведь кто-то же должен был вызвать кифов на связь, связаться с их представителями, пока корабль хейни на сумасшедшей скорости облетал станцию.
— Передавай, — сказала она Киму. — «"Гордость Шанур" направляется на Мкейкс, запрашивает список кораблей и место в доке. Нам нужно, чтобы места рядом с нами были свободны. У нас опасный груз». Передавай.
Вот это приведет станцию в полное замешательство: корабль, который крутится как сумасшедший да еще и везет опасный груз. Восемь-девять минут, чтобы сообщение поступило на станцию. Пятнадцать с чем-то минут, чтобы станция смогла ответить, если сделает это сразу. Кто-то должен был начать действовать, запросить власти, доложить о сообщении с корабля. Она услышала, как его передает Ким — о боги, мужской голос с корабля хейни: одно это вызовет полное замешательство на станции. Такого они никогда не слышали, теперь начнут проверять свою принимающую систему, не веря собственным ушам, хотя возможность звездолетов выполнять прыжки-перелеты изменила сознание даже техников.
— Передай еще раз: «Сообщение на „Харукк", под командованием Сиккуккута. У нас назначена встреча. Мы прибыли. Встретимся в доке».
(Кто-то сейчас передает это кифам, кифы бегут, чтобы сообщить об этом своему командиру, тот быстро решает, что делать — выйти из дока или остаться на месте. За это время корабль уже совершает виток вокруг станции.)
Десять минут на то, чтобы запустить такой корабль, как «Харукк», если они сразу выведут его из дока, еще сорок минут, чтобы он набрал нужную скорость и преодолел силовое поле. У «Харукка» была звезда, которая помогала ему развивать необходимую скорость.
Прошло еще полминуты.
На этой головокружительной скорости, в этом провале во времени, у всех было странное ощущение медленного движения, какого-то отчуждения от ки-фов и грозящей опасности.
И чувство полной беспомощности. Кифы были способны на все. И у них было время — и нажать на курок, и перерезать кому-то горло…
Головокружение усилилось, кровь начала бурлить.
— Тебе плохо, Ким?
— Нет. — Голос тихий и какой-то придушенный. Уже не в первый раз.
— Шур?
— Я здесь, капитан.
— Тирен, что там с реальным временем?
— Четыреста восемьдесят три часа, судя по показаниям радиомаяка.
— До последнего прыжка осталось двадцать минут, — сообщила Хэрел.
По графику, по отметке. Они все проработали на Кейшти, до того как решились на подобную авантюру, тщательно продумали свой маршрут, время движения и тот толчок, который поможет «Гордости» преодолеть силу гравитации и забросить ее в этот проклятый богами угол, куда заходят только охотники и никогда не отважится зайти ни один торговец.
Чужие порты, чужая торговля, отчаянные надежды и выгодные сделки. И ни одного полета в эти места. Мкейкс не был портом хейни. Сюда не зашел бы ни один честный торговец. И ни у одного честного торговца не было бы корабля с таким двигателем или с таким соотношением вращения и массы.
Пианфар не ответила. Она сняла колпачок с кнопки управления вооружением, установленным на «Гордости», и тем самым нарушила еще один закон.
— Восемнадцать до последнего прыжка, — сообщила Хэрел.
— Сделай запрос, Тирен. Тирен, куда мы идем?
Голос Кима выдавал его — он был очень напряжен и напуган, у него не было опыта полетов на подобных кораблях. Что ж, вполне возможно, что поэтому он и потерял ориентацию, да к тому же плохо себя чувствовал. Но вот сработал переключатель, и раздался голос станции, вернув им чувство реальности.
Голос махена:
— Подтвердите прыжок, подтвердите прыжок…
— Повтори предыдущее сообщение. Передай, что нам нужен список кораблей. Скорее.
Для связи с махендосет они могли воспользоваться шифром. Однако в этом не было необходимости. У кифов тоже были уши.
Поэтому они продолжали двигаться как и прежде, и станция Мкейкс ударилась в панику, проверяя и перепроверяя их сообщения, внезапно осознав, что на нее движется неуправляемый корабль.
Но теперь их сообщение приняли и кифы, которые были не столь наивны.
Кифы могли на этом этапе вывести свой корабль, но Пианфар не услышала подобного приказа, который дал бы Сиккуккутанникктукктин.
Зачем? Ведь у него были пленники.
Зал находился где-то в верхних помещениях корабля, стоящего бог весть в каком порту. Теперь Хил-фи Шанур знала название этого корабля. Это был «Харукк».
Среди окруживших ее кифов один был ей знаком. Его звали Сиккуккут. Он был похож на темную массу со множеством черных ног, лежащую в похожем на какое-то странное насекомое кресле. Неяркий оранжево-розовый натриевый свет, отбрасывая четкие тени, рассеивал окутывающий помещение мрак. Из расставленных по комнате черных шаров поднимался дымок, аромат которого смешивался с отвратительным запахом аммиака. Она не могла даже вытереть нос. Ее руки были крепко связаны за спиной. Руки Тулли тоже, на тот случай если бы ему вздумалось что-нибудь выкинуть. Тулли был бледен, его золотистые волосы и борода свалялись и слиплись от пота, на тонкой человеческой коже ярко горели кровавые царапины. Он сделал все, что мог. Она тоже. К сожалению, они проиграли.
— Куда вы собирались бежать? — спросил Сиккуккут. — Что вы собирались делать?
— Я надеялась, — честно сказала Хилфи Шанур, поскольку хитрить с кифами было все равно бесполезно, — расколоть парочку черепов.
— Не расколоть, — сказал Сиккуккут. — Сделать сотрясение мозга.
Что это, юмор кифов или признак его полного отсутствия? Капитан «Харукка», шурша черным одеянием, выбрался из своего паучьего кресла. На всем корабле не было другого освещения, кроме тусклого натриевого света. Предметы, стены, одежда — все было только в черных и серых тонах. «Так они не различают цвет, — подумала Хилфи, — абсолютно не различают». Она вспомнила голубые небеса Ануурна, его зеленые поля и самих хейни с их страстью к буйству золотых и красных оттенков, всему, чем они так любили себя украшать, и вцепилась в эти воспоминания, как в спасительный талисман в этом царстве мрака и адского свечения.
Сиккуккут подошел ближе. Зашелестев, словно сухие листья, остальные кифы тоже придвинулись к пленникам. Хилфи сжалась; но кифам нужен был Тулли.
— Этот говорит на хейни, — сказал Сиккуккут. — Хоть и пытается сделать вид, что ничего не понимает…
Хилфи загородила ему дорогу.
— Мы кое-чего не знаем, — продолжил киф на великолепном хейни. — Нам известно, что вы умеете контактировать с людьми. Нам тоже нужно это умение. Разве нет?
Он прошел мимо нее и внезапно схватил Тулли, притянув его к себе сначала одной рукой, потом другой. Его когти оставили следы на коже Тулли, челюсти и глаза кифа находились почти вплотную к лицу человека. Хилфи физически чувствовала, как от страха его прошибает холодный пот.
— Мягкий, — сказал Сиккуккут, сжимая пальцы. — Такая прекрасная, прекрасная кожа. Она могла бы пригодиться уже сама по себе.
Он придвинулся еще ближе.
— Отпусти его!
Темная морда сморщилась, нос задвигался. Говорили, что кифы питаются в основном жидкой пищей. Они были полностью плотоядными и вовсе не отказывались пускать в действие свои острые как бритвы внешние челюсти. Два ряда зубов, две пары челюстей. Одна — чтобы хватать, а вторая, расположенная глубоко в глотке, — чтобы измельчать схваченную добычу и проталкивать ее в горло уже в виде месива. Между зубами v-образной формы виднелся язык. Тулли молча дернулся и поморщился. Узкое лицо поднялось, глаза оказались вровень с глазами человека, челюсти…
— Остановитесь! Да покарают вас боги — остановитесь!
— Пусть он сам остановится и перестанет брыкаться, — сказал Сиккуккут. — Я не могу вытащить когти. Скажи ему…
У Хилфи перехватило дыхание. Но Тулли уже замер, перестал дергаться, чем и выдал себя с головой.
— Ах, так он все понимает.
— Пусти его.
Киф фыркнул, толкнул Тулли в грудь и двумя легкими движениями вытащил когти.
Тулли зашатался. Хилфи загородила его плечом и стояла с дрожащими от страха коленями. Ее уши были прижаты, нос сморщился, словно она усмехалась, но эта усмешка не имела ничего общего с беспомощной человеческой улыбкой Тулли, улыбкой примата.
Фырканье. Смех кифов. Сиккуккут смотрел на нее из-под капюшона, его глаза поблескивали в тусклом свете комнаты.
— В языке хейни нечетко отражены такие понятия, как дружба, привязанность. Это совсем не то, что сфик. Но они не менее важны, судя по тому, какого успеха вы добились, научившись разговаривать с этим существом. Как вам это удалось?
— Мы разговаривали с ним по-доброму. Попробуй то же самое.
— Ты так думаешь? Я был с ним добр. Возможно, его смущает мой акцент. Скажи ему, что я хочу знать все, что знает он, зачем он пришел, к кому, что собирается делать, — скажи ему это. Скажи ему, что я сгораю от желания и нетерпения узнать это и еще много чего.
Казалось, она размышляла целую вечность. Вряд ли терпение кифов было бесконечным.
Верно. Киф снова потянулся к Тулли, и снова она закрыла его плечом.
— Он задает вопросы, Тулли, — быстро сказала она. — Он хочет говорить с тобой.
Тулли не ответил.
— Я думаю, он не понимает, — сказала она. — Он путает слова…
— Я был скку хаккикта Акуккака. — Голос Сиккуккута был тихим, мягким, но она ясно различала тихий лязг внутренних челюстей, двигающихся в его горле. — Мы знаем друг друга, он и я. Мы уже встречались — раньше. На Центральной. Он это помнит?
«Друг Акуккака, — подумала Хилфи. — Отвлеки его; боги, отвлеките его, не дайте ему начать охоту. Если только у кифов были хоть какие-то друзья».
— У этого человека есть сфик, — сказал Сиккуккут, не двигаясь с места. — Акуккак этого не знал. Как такое мягкое существо могло ускользнуть от ки-фа на причале Центральной, если бы у него не было сфик? Разумеется, со мной у него этот фокус не прошел бы. А теперь я стою перед ним, он стоит передо мной, и я хочу об этом знать.
— Он продолжает спрашивать, — сказала она Тулли.
— И буду продолжать, — сказал Сиккуккут. — Я спрашиваю.
Воцарилось молчание. Легкие пальцы кифа коснулись ее плеча, меха…
…и исчезли. Дрожа, она ощущала на себе дыхание кифов. Она почти ничего не слышала и не видела, ее зрение охотника сконцентрировалось только на фигуре кифа, словно стоящей в черном туннеле. Но Сиккуккут отошел в сторону. Он снова уселся в свое кресло-многоножку и подвернул под себя ноги, сразу сделавшись похожим на какое-то неуклюжее насекомое.
Плечо Тулли коснулось ее, он навалился на нее. Она ощутила тяжесть его тела, холод кожи. О боги, нет, стой прямо, не падай, не теряй сознание, они бросятся на тебя…
Киф поднял руки и сбросил с головы капюшон — зрелище, которое она видела впервые и которое ей совсем не понравилось. Длинный темный череп с торчащим пучком тусклых жестких волос, ушей у него не было, что делало его несколько похожим на стишо. Ей приходилось видеть изображения кифов.
Голографические. И ни одно из них не было похоже на это уродливое, но изящное существо.
Он не сводил с нее блестящих и слишком выра-зительных для такого лица глаз.
— Ты должна понять следующее: у этого существа есть нечто большее, что имеет ценность сфик, — у него есть сам сфик. Я буду говорить на языке хейни: Акуккак погиб из-за своей нерешительности. Поэтому я обожаю это существо, поскольку оно убило моего господина, и теперь господина у меня нет.
— Чепуха.
— Не думаю. Этот человек имеет свою цену.. Если он ее оправдает и расскажет мне все, что я хочу знать, я буду ему крайне признателен.
— Разумеется.
— Возможно, в своей признательности я дойду до того, что позволю ему увидеть смерть моего друга Актимакта. Возможно, я позволю ему съесть моих врагов.
Он по-прежнему говорил на хейни. Значение этих слов было понятно только кифам. Волосы на загривке Хилфи стали дыбом. Ей очень захотелось убежать отсюда как можно дальше.
— Переведи ему это.
— Он безумен, как и все кифы.
Тонкое тело изогнулось и выскользнуло из паучьего кресла.
— Фанатичка. Я сам буду переводить. Кккт!
— Дура! — вопил из динамика голос махена, а также другие, еще менее лестные вещи.
— Приготовьтесь, сейчас опять нырнем, — сказала Пианфар.
— Дура, дочь десяти тысяч дураков, что ты делаешь? Что делаешь? Тебе передали сообщение на хейни, ты нарушаешь правила, у тебя на корабле опасная обстановка…
«Гордость» потеряла скорость, показания телеметрии исчезли — снова появились, и поток ругательств со станции возобновился.
— Ким! Список. — Это был голос Тирен, который вывел его из состояния растерянности. — Давай же. Шевелись.
Список прибывающих кораблей возник на втором экране. Хэрел работала четко и правильно, и голос со станции внезапно зазвучал спокойнее…
— Две минуты светового времени, — сказала Ге-рен. Теперь они фактически находились в одном времени со станцией Мкейкс, двигаясь еле-еле, используя мощность своей тормозной системы.
«Харукк», сообщалось в списке. Были и другие кифские названия. Очень много. Несколько махендосет. Один стишо. (Стишо Мкейкс!) Стайка тка и чи в метановом секторе.
— Слава богам, — пробормотала Пианфар и принялась изучать телеметрические показания приборов. — Прибываем, — сказала она; и когда Герен передала: «Путь свободен, будь он неладен, осторожнее!» — приступила к последнему этапу торможения. — Будь внимательна. Начинается.
— Зачем ты пришел? — спросил Сиккуккут, и Хилфи крепко прижалась к Тулли, чувствуя, как во мраке и дыме вокруг них двигаются тела кифов. — Что тебе нужно от махенов? Кккт. Спроси его. Заставь его отвечать, юная Шанур.
— Он спрашивает о тебе, — сказала Хилфи и снова придвинулась к Тулли, возле которого появился киф. Она посмотрела на Сиккуккута: — Он не понимает. Не может понять, да проклянут его боги. У нас на корабле он пользовался компьютерным переводчиком. Он не может говорить, не может произносить наши слова, даже если и захотел бы.
Сиккуккут взял со стола серебряную чашу в виде шара, украшенного плоскими проекциями. Высунув темный язык, он засунул в нее морду и стал пить — только боги знали что. Поднял голову. Тонкий язык облизал морду. Держа чашу в руках, он нежно поглаживал ее отделанную украшениями гладкую поверхность.
— Попробуй еще раз. Иначе ему будет плохо, юная Шанур, от них, моих сккукун, очень плохо. Убеди его. Пусть заговорит. Если ему нужны механические переводчики, мы их доставим. Только заставь его говорить.
— Я пытаюсь. — Она снова встала между Тулли и кифами. — Назад! Тулли, Тулли, скажи им что-нибудь. Что хочешь. Я думаю, так будет лучше.
«Наври что-нибудь, — думала она, — играй, притворяйся, я помогу тебе». Она почувствовала, как холодеет его тело. Попыталась перехватить взгляд человека, но он смотрел только на кифов, возможно уже не имея сил лгать.
— Очень может быть, — сказал Сиккуккут. Открылась дверь, в комнату проник тусклый свет: вошел еще один киф, такой же, как и остальные. — Мы еще поговорим с ним с глазу на глаз. Кккк-т?
Киф быстро подошел к Сиккуккуту. Тот повернул голову.
— Ксстит, — прошипел киф. — Ккоткот ктун. Он о чем-то сообщил. Хилфи перевела дыхание и почувствовала, что Тулли дрожит. Пришедший киф наклонился к своему капитану и что-то быстро прошептал. Сиккуккут остался сидеть, положив руки на колени. От его долгого-долгого вздоха плечи задвигались, а челюсть поднялась.
— Кккт! Кктхи уккик скутти фиккти кнккури. Ктиккикт!
Все присутствующие в комнате кифы задвигались.
— Уведите их.
Хилфи понимала язык кифов. Кроме окончаний. Она поняла, что что-то происходит, или произошло, или будет происходить.
Кифы окружили их. Тулли издал какой-то странный звук, когда они потащили его прочь.
— Уберите когти, — завопила она кифам, — тупые болваны!
Она ударила ногой ближайшего кифа. В ответ ей дали по зубам, в плечо впились чьи-то когти. Со связанными руками она была беспомощна. Они легко могли просто ее унести, что и сделали, несмотря на ее отчаянное сопротивление.
— Ублюдок! — вопила она из гущи кифов. Она видела, что Сиккуккут продолжает неподвижно сидеть в кресле, словно высеченный идол, в окружении темных фигур кифов.
— Они здесь, — сказал Сиккуккут.
Двери с шипением раздвинулись и снова закрылись.
Станция Мкейкс стеной возникла перед «Гордостью». Отведенное им место в доке было обозначено на втором экране.
— Пожалуйста, подождите, — упрашивал их голос махена, звучащий куда более спокойно. — Мы уже связались с «Харукком», они хотят посовещаться, повторяю, посовещаться. Отвечайте… — И громче, в тишине: — Просим задержать прибытие в док, «Гордость Шанур», у вас проблема, пожалуйста, мы проведем переговоры…
Станция Мкейкс не могла остановить прибытие в док ни одного корабля. Что еще хуже, в доке уже стояли пятнадцать кораблей кифов, и станция ничего не могла с этим поделать. Им следовало бы поднять тревогу, закрыть док из страха перед кифами и беспорядками.
— Пожалуйста, — продолжали упрашивать со станции, — остановитесь, проведите переговоры с кифами. Мы запрещаем вам устраивать беспорядки на станции.
Однако им выделили место в доке, и места по обеим сторонам их корабля были пусты. Где-то рядом были кифы. «Харукк» находился в шестой секции. Два торговых корабля махенов стояли на другой стороне торуса Мкейкса. Корабли кифов занимали соседнюю секцию доков. Дальше находилось еще несколько кораблей махенов. Один корабль стишо. И в метановом секторе корабли тка и чи.
— Мы встретим вас в доке. Обещаем безопасность. Проведите переговоры. Мы просим вас…
Раздался лязг и скрежет. Их принялись состыковывать со станцией: обычная процедура началась. В доке ожидали техники и охрана. Так передали из центрального офиса Мкейкса.
— Они перестали передавать сообщения, — тревожно сказал Ким, желая показать, что связь прервалась не в результате какой-то случайности или его неопытности. — Они просто замолчали.
Но тут зазвучал новый голос.
— Говорит киф, представитель порта, — задребезжал он. — Путь свободен. Добро пожаловать на Мкейкс, «Гордость Шанур». Можете даже взять с собой оружие. Хаккикт обеспечит вам почетный эскорт. Вам покажут, куда идти. Еще раз добро пожаловать на Мкейкс.
— Да покарают боги этих ублюдков! — воскликнула Герен.
— У них в офисе, конечно, свой персонал, — сказала Тирен. — Они говорили как официальные власти.
— Двигайтесь. У нас нет выбора. — Пианфар выбралась из своего кресла и хлопнула по спинке кресла Хэрел. — Установи связь.
— Что возьмем — винтовки или автоматические пистолеты? — Тирен была уже на ногах — высокая, с густой гривой и бородой, с золотыми кольцами в ушах, родная сестра Хэрел. Герен была более хрупкой и светлой, особенно по сравнению с Кимом неф Ман, который тоже выбрался из своего кресла и, как башня, возвышался над ними, высокий, широкоплечий и угрюмый.
— Пистолеты, — напряженно сказала Пианфар, покусывая усы. — Но я возьму еще и винтовку. Вы тоже возьмите. В доке нам может понадобиться дальнобойное оружие — очень дальнобойное, а? И я не думаю, что здесь нам следует беспокоиться о соблюдении закона.
В ответ на эту мрачную шутку все тихо засмеялись. Тирен открыла шкафчик и, вынув оттуда оружие, передала его Пианфар и Герен. Это было оружие махенов, и не какие-нибудь пистолетики, которыми они пользовались на Кейшти, а автоматическое, стреляющее ракетами, с дополнительной обоймой. Две винтовки, предназначенные для нее и Тирен, имели длинные стволы и могли точно поражать цель даже на большом расстоянии.
Пианфар взяла винтовку и проверила предохранитель и спусковой крючок, а компьютер все выдавал инструкции и команды.
— Встретимся в доке, — произнес голос кифа. Послышались глухие удары, лязг, звук прикрепляемых шлангов и страховочных креплений.
Кифы, разумеется, собирались напасть из засады. Нападение произойдет позже, когда они отойдут подальше от своего корабля, а может, сразу, как только они выйдут наружу, и тогда да помогут боги тем рабочим махенам, которые окажутся поблизости.
— Они готовят трап. — Хэрел повернулась к ним. — Мы прибыли. — Она встала и прицепила к поясу оружие, которое протянула ей Тирен.
— Один из нас, — раздался чей-то голос, — должен остаться на корабле и следить за обстановкой.
Проклятие… Пианфар могла бы даже не оборачиваться. Она и так прекрасно видела Шур. Сестра Герен стояла в дверях, одетая только в голубые бриджи, все остальное было забинтовано.
— Шур…
— Со мной все в порядке, спасибо. Хотя ее вид говорил об обратном.
— На Ким будет более полезен снаружи, чем внутри, верно? К тому же я смогу вывести корабль из дока, если понадобится.
Шур, прихрамывая, добралась до кресла, отказавшись от помощи Герен. Оттуда она перебралась в кресло Хэрел.
— Сообщите, когда вам нужно будет открыть вход, капитан. Я закрою все люки. Чтобы сюда не пробрался ни один махен, ладно? И ни один вонючий киф.
Пианфар стиснула зубы и посмотрела на Герен. Было видно, что спорить бесполезно. Когда этим сестричкам что-то приходило в голову, остановить их было уже невозможно. Это было у них в крови. Да и Ким тоже явно не собирался сидеть в корабле, судя по его внезапно загоревшимся глазам.
— Прекрасно, — сказала она. — Дайте Шур винтовку, на всякий случай. И этому тоже. Пошевеливайтесь. Только, Ким, никаких фокусов. Ни шага без моей команды. Ты понял? У нас одна проблема в здешних доках. Одна. Ты меня понял?
«Где мы? — подумала она, с ужасом осознав, что дисковод, возможно, подвел их и теперь они могли находиться вообще нигде. Нужно было запомнить новые режимы. Новые параметры, новые системы… — Нет. Давай же, комп, дурень, переходи на автопилот…»
— Координаты, — процедила она, сжав губы, ставшие сухими, как пыль.
— Мы в зоне порта, — сказала Тирен.
Последовал первый прыжок, начались сбои в программах, потом все пришло в норму, и «Гордость Шанур», медленно, с трудом, но не потеряв управления, вернулась в реальное время.
— Мы живы, — сказал Ким.
Что казалось им совершенно невероятным.
— Шур, — позвала Герен.
— Я здесь, — раздался голос из переговорного устройства, слабый и невнятный. — Все в порядке. У нас получилось, а?
Второй прыжок: «Гордость» снова потеряла скорость, теперь еще больше, чем успела набрать под действием гравитации.
И продолжала двигаться, в то время как на экране плясали красные цифры, равнодушно отсчитывая астрономическую скорость корабля, словно какой-то пустяк.
— Только что прошли третью отметку, — доложила Хэрел.
— Ага, — сказала Пианфар.
— Включите радиомаяк.
— Он не работает. — Пианфар не отрываясь смотрела на сканированное изображение системы Мкейкс, которое передал им радиомаяк. Он показывал, что их скорость опасна.
— Давай мне курс, будь он неладен, давай же! «Но где же он? Да проснись ты, компьютер!»
На мониторе вспыхнула красная линия, показывающая, что они идут по курсу вне всяких правил навигации, принятых в зоне действия Соглашения.
Поднялась тревога, завыла сирена. Пианфар прижала уши и начала быстро нажимать на кнопки управления, Хэрел делала то же самое, пытаясь согласовать свои действия с ее и вместе с тем вернуть на экран показания навигационных приборов. Нажатием кнопки она подтвердила команду. Сигнал тревоги отключился, и «Гордость» стремительно пошла вперед, двигаясь по заданному курсу…
— У нас получилось, у нас получилось, у нас получилось! — еле слышно шептала Тирен…
«…послав прыжковый звездолет прямо на станцию Мкейкс, совершив маневр между звездами, безрассудно полагаясь только на показания радиомаяка. Двигаясь со скоростью света, что абсолютно запрещено — и на что не осмелился бы ни один корабль, они сконцентрировали в себе такое количество энергии, что могли превратиться в новую сверхзвезду в миниатюре, вспыхнувшее солнце».
Пианфар сняла руки с приборов управления, расслабилась и хотела взять завернутый в фольгу пакет, прикрепленный к ручке кресла. Он проскользнул у нее между пальцев, она поймала его, прокусила дырку и быстро выпила содержимое, испытывая отвращение к его вкусу и действию на желудок. Но пить эту гадость было необходимо: с ее тела осыпались волосы, слезала кожа, организму не хватало минералов и влаги. Скоро резко поднимется сахар в крови, а ей необходимо пройти этот период до того, как курс «Гордости» снова станет критическим.
О том, чтобы управлять кораблем, не могло быть и речи. Он шел с такой скоростью, что изменить его направление могло только притяжение какой-нибудь звезды, что, впрочем, предусматривалось программой. Она откинула гриву и почесала нос, чего ей страшно хотелось еще с Кейшти.
— До Мкейкса девять минут светового времени, — доложила Хэрел.
Через девять минут Мкейкс получит сообщение об их прибытии. Представителям махендосет понадобится еще несколько минут, чтобы понять, что у их корабля не было третьего, критического, скачка скорости. Между тем девять минут, отведенные на получение ответного сообщения, заканчивались. Менее чем через восемнадцать минут они выйдут на волну связи с объятой тревогой станцией.
Насколько это опасно, понимали на каждом космическом корабле: но ведь кто-то же должен был вызвать кифов на связь, связаться с их представителями, пока корабль хейни на сумасшедшей скорости облетал станцию.
— Передавай, — сказала она Киму. — «"Гордость Шанур" направляется на Мкейкс, запрашивает список кораблей и место в доке. Нам нужно, чтобы места рядом с нами были свободны. У нас опасный груз». Передавай.
Вот это приведет станцию в полное замешательство: корабль, который крутится как сумасшедший да еще и везет опасный груз. Восемь-девять минут, чтобы сообщение поступило на станцию. Пятнадцать с чем-то минут, чтобы станция смогла ответить, если сделает это сразу. Кто-то должен был начать действовать, запросить власти, доложить о сообщении с корабля. Она услышала, как его передает Ким — о боги, мужской голос с корабля хейни: одно это вызовет полное замешательство на станции. Такого они никогда не слышали, теперь начнут проверять свою принимающую систему, не веря собственным ушам, хотя возможность звездолетов выполнять прыжки-перелеты изменила сознание даже техников.
— Передай еще раз: «Сообщение на „Харукк", под командованием Сиккуккута. У нас назначена встреча. Мы прибыли. Встретимся в доке».
(Кто-то сейчас передает это кифам, кифы бегут, чтобы сообщить об этом своему командиру, тот быстро решает, что делать — выйти из дока или остаться на месте. За это время корабль уже совершает виток вокруг станции.)
Десять минут на то, чтобы запустить такой корабль, как «Харукк», если они сразу выведут его из дока, еще сорок минут, чтобы он набрал нужную скорость и преодолел силовое поле. У «Харукка» была звезда, которая помогала ему развивать необходимую скорость.
Прошло еще полминуты.
На этой головокружительной скорости, в этом провале во времени, у всех было странное ощущение медленного движения, какого-то отчуждения от ки-фов и грозящей опасности.
И чувство полной беспомощности. Кифы были способны на все. И у них было время — и нажать на курок, и перерезать кому-то горло…
Головокружение усилилось, кровь начала бурлить.
— Тебе плохо, Ким?
— Нет. — Голос тихий и какой-то придушенный. Уже не в первый раз.
— Шур?
— Я здесь, капитан.
— Тирен, что там с реальным временем?
— Четыреста восемьдесят три часа, судя по показаниям радиомаяка.
— До последнего прыжка осталось двадцать минут, — сообщила Хэрел.
По графику, по отметке. Они все проработали на Кейшти, до того как решились на подобную авантюру, тщательно продумали свой маршрут, время движения и тот толчок, который поможет «Гордости» преодолеть силу гравитации и забросить ее в этот проклятый богами угол, куда заходят только охотники и никогда не отважится зайти ни один торговец.
Чужие порты, чужая торговля, отчаянные надежды и выгодные сделки. И ни одного полета в эти места. Мкейкс не был портом хейни. Сюда не зашел бы ни один честный торговец. И ни у одного честного торговца не было бы корабля с таким двигателем или с таким соотношением вращения и массы.
Пианфар не ответила. Она сняла колпачок с кнопки управления вооружением, установленным на «Гордости», и тем самым нарушила еще один закон.
— Восемнадцать до последнего прыжка, — сообщила Хэрел.
— Сделай запрос, Тирен. Тирен, куда мы идем?
Голос Кима выдавал его — он был очень напряжен и напуган, у него не было опыта полетов на подобных кораблях. Что ж, вполне возможно, что поэтому он и потерял ориентацию, да к тому же плохо себя чувствовал. Но вот сработал переключатель, и раздался голос станции, вернув им чувство реальности.
Голос махена:
— Подтвердите прыжок, подтвердите прыжок…
— Повтори предыдущее сообщение. Передай, что нам нужен список кораблей. Скорее.
Для связи с махендосет они могли воспользоваться шифром. Однако в этом не было необходимости. У кифов тоже были уши.
Поэтому они продолжали двигаться как и прежде, и станция Мкейкс ударилась в панику, проверяя и перепроверяя их сообщения, внезапно осознав, что на нее движется неуправляемый корабль.
Но теперь их сообщение приняли и кифы, которые были не столь наивны.
Кифы могли на этом этапе вывести свой корабль, но Пианфар не услышала подобного приказа, который дал бы Сиккуккутанникктукктин.
Зачем? Ведь у него были пленники.
Зал находился где-то в верхних помещениях корабля, стоящего бог весть в каком порту. Теперь Хил-фи Шанур знала название этого корабля. Это был «Харукк».
Среди окруживших ее кифов один был ей знаком. Его звали Сиккуккут. Он был похож на темную массу со множеством черных ног, лежащую в похожем на какое-то странное насекомое кресле. Неяркий оранжево-розовый натриевый свет, отбрасывая четкие тени, рассеивал окутывающий помещение мрак. Из расставленных по комнате черных шаров поднимался дымок, аромат которого смешивался с отвратительным запахом аммиака. Она не могла даже вытереть нос. Ее руки были крепко связаны за спиной. Руки Тулли тоже, на тот случай если бы ему вздумалось что-нибудь выкинуть. Тулли был бледен, его золотистые волосы и борода свалялись и слиплись от пота, на тонкой человеческой коже ярко горели кровавые царапины. Он сделал все, что мог. Она тоже. К сожалению, они проиграли.
— Куда вы собирались бежать? — спросил Сиккуккут. — Что вы собирались делать?
— Я надеялась, — честно сказала Хилфи Шанур, поскольку хитрить с кифами было все равно бесполезно, — расколоть парочку черепов.
— Не расколоть, — сказал Сиккуккут. — Сделать сотрясение мозга.
Что это, юмор кифов или признак его полного отсутствия? Капитан «Харукка», шурша черным одеянием, выбрался из своего паучьего кресла. На всем корабле не было другого освещения, кроме тусклого натриевого света. Предметы, стены, одежда — все было только в черных и серых тонах. «Так они не различают цвет, — подумала Хилфи, — абсолютно не различают». Она вспомнила голубые небеса Ануурна, его зеленые поля и самих хейни с их страстью к буйству золотых и красных оттенков, всему, чем они так любили себя украшать, и вцепилась в эти воспоминания, как в спасительный талисман в этом царстве мрака и адского свечения.
Сиккуккут подошел ближе. Зашелестев, словно сухие листья, остальные кифы тоже придвинулись к пленникам. Хилфи сжалась; но кифам нужен был Тулли.
— Этот говорит на хейни, — сказал Сиккуккут. — Хоть и пытается сделать вид, что ничего не понимает…
Хилфи загородила ему дорогу.
— Мы кое-чего не знаем, — продолжил киф на великолепном хейни. — Нам известно, что вы умеете контактировать с людьми. Нам тоже нужно это умение. Разве нет?
Он прошел мимо нее и внезапно схватил Тулли, притянув его к себе сначала одной рукой, потом другой. Его когти оставили следы на коже Тулли, челюсти и глаза кифа находились почти вплотную к лицу человека. Хилфи физически чувствовала, как от страха его прошибает холодный пот.
— Мягкий, — сказал Сиккуккут, сжимая пальцы. — Такая прекрасная, прекрасная кожа. Она могла бы пригодиться уже сама по себе.
Он придвинулся еще ближе.
— Отпусти его!
Темная морда сморщилась, нос задвигался. Говорили, что кифы питаются в основном жидкой пищей. Они были полностью плотоядными и вовсе не отказывались пускать в действие свои острые как бритвы внешние челюсти. Два ряда зубов, две пары челюстей. Одна — чтобы хватать, а вторая, расположенная глубоко в глотке, — чтобы измельчать схваченную добычу и проталкивать ее в горло уже в виде месива. Между зубами v-образной формы виднелся язык. Тулли молча дернулся и поморщился. Узкое лицо поднялось, глаза оказались вровень с глазами человека, челюсти…
— Остановитесь! Да покарают вас боги — остановитесь!
— Пусть он сам остановится и перестанет брыкаться, — сказал Сиккуккут. — Я не могу вытащить когти. Скажи ему…
У Хилфи перехватило дыхание. Но Тулли уже замер, перестал дергаться, чем и выдал себя с головой.
— Ах, так он все понимает.
— Пусти его.
Киф фыркнул, толкнул Тулли в грудь и двумя легкими движениями вытащил когти.
Тулли зашатался. Хилфи загородила его плечом и стояла с дрожащими от страха коленями. Ее уши были прижаты, нос сморщился, словно она усмехалась, но эта усмешка не имела ничего общего с беспомощной человеческой улыбкой Тулли, улыбкой примата.
Фырканье. Смех кифов. Сиккуккут смотрел на нее из-под капюшона, его глаза поблескивали в тусклом свете комнаты.
— В языке хейни нечетко отражены такие понятия, как дружба, привязанность. Это совсем не то, что сфик. Но они не менее важны, судя по тому, какого успеха вы добились, научившись разговаривать с этим существом. Как вам это удалось?
— Мы разговаривали с ним по-доброму. Попробуй то же самое.
— Ты так думаешь? Я был с ним добр. Возможно, его смущает мой акцент. Скажи ему, что я хочу знать все, что знает он, зачем он пришел, к кому, что собирается делать, — скажи ему это. Скажи ему, что я сгораю от желания и нетерпения узнать это и еще много чего.
Казалось, она размышляла целую вечность. Вряд ли терпение кифов было бесконечным.
Верно. Киф снова потянулся к Тулли, и снова она закрыла его плечом.
— Он задает вопросы, Тулли, — быстро сказала она. — Он хочет говорить с тобой.
Тулли не ответил.
— Я думаю, он не понимает, — сказала она. — Он путает слова…
— Я был скку хаккикта Акуккака. — Голос Сиккуккута был тихим, мягким, но она ясно различала тихий лязг внутренних челюстей, двигающихся в его горле. — Мы знаем друг друга, он и я. Мы уже встречались — раньше. На Центральной. Он это помнит?
«Друг Акуккака, — подумала Хилфи. — Отвлеки его; боги, отвлеките его, не дайте ему начать охоту. Если только у кифов были хоть какие-то друзья».
— У этого человека есть сфик, — сказал Сиккуккут, не двигаясь с места. — Акуккак этого не знал. Как такое мягкое существо могло ускользнуть от ки-фа на причале Центральной, если бы у него не было сфик? Разумеется, со мной у него этот фокус не прошел бы. А теперь я стою перед ним, он стоит передо мной, и я хочу об этом знать.
— Он продолжает спрашивать, — сказала она Тулли.
— И буду продолжать, — сказал Сиккуккут. — Я спрашиваю.
Воцарилось молчание. Легкие пальцы кифа коснулись ее плеча, меха…
…и исчезли. Дрожа, она ощущала на себе дыхание кифов. Она почти ничего не слышала и не видела, ее зрение охотника сконцентрировалось только на фигуре кифа, словно стоящей в черном туннеле. Но Сиккуккут отошел в сторону. Он снова уселся в свое кресло-многоножку и подвернул под себя ноги, сразу сделавшись похожим на какое-то неуклюжее насекомое.
Плечо Тулли коснулось ее, он навалился на нее. Она ощутила тяжесть его тела, холод кожи. О боги, нет, стой прямо, не падай, не теряй сознание, они бросятся на тебя…
Киф поднял руки и сбросил с головы капюшон — зрелище, которое она видела впервые и которое ей совсем не понравилось. Длинный темный череп с торчащим пучком тусклых жестких волос, ушей у него не было, что делало его несколько похожим на стишо. Ей приходилось видеть изображения кифов.
Голографические. И ни одно из них не было похоже на это уродливое, но изящное существо.
Он не сводил с нее блестящих и слишком выра-зительных для такого лица глаз.
— Ты должна понять следующее: у этого существа есть нечто большее, что имеет ценность сфик, — у него есть сам сфик. Я буду говорить на языке хейни: Акуккак погиб из-за своей нерешительности. Поэтому я обожаю это существо, поскольку оно убило моего господина, и теперь господина у меня нет.
— Чепуха.
— Не думаю. Этот человек имеет свою цену.. Если он ее оправдает и расскажет мне все, что я хочу знать, я буду ему крайне признателен.
— Разумеется.
— Возможно, в своей признательности я дойду до того, что позволю ему увидеть смерть моего друга Актимакта. Возможно, я позволю ему съесть моих врагов.
Он по-прежнему говорил на хейни. Значение этих слов было понятно только кифам. Волосы на загривке Хилфи стали дыбом. Ей очень захотелось убежать отсюда как можно дальше.
— Переведи ему это.
— Он безумен, как и все кифы.
Тонкое тело изогнулось и выскользнуло из паучьего кресла.
— Фанатичка. Я сам буду переводить. Кккт!
— Дура! — вопил из динамика голос махена, а также другие, еще менее лестные вещи.
— Приготовьтесь, сейчас опять нырнем, — сказала Пианфар.
— Дура, дочь десяти тысяч дураков, что ты делаешь? Что делаешь? Тебе передали сообщение на хейни, ты нарушаешь правила, у тебя на корабле опасная обстановка…
«Гордость» потеряла скорость, показания телеметрии исчезли — снова появились, и поток ругательств со станции возобновился.
— Ким! Список. — Это был голос Тирен, который вывел его из состояния растерянности. — Давай же. Шевелись.
Список прибывающих кораблей возник на втором экране. Хэрел работала четко и правильно, и голос со станции внезапно зазвучал спокойнее…
— Две минуты светового времени, — сказала Ге-рен. Теперь они фактически находились в одном времени со станцией Мкейкс, двигаясь еле-еле, используя мощность своей тормозной системы.
«Харукк», сообщалось в списке. Были и другие кифские названия. Очень много. Несколько махендосет. Один стишо. (Стишо Мкейкс!) Стайка тка и чи в метановом секторе.
— Слава богам, — пробормотала Пианфар и принялась изучать телеметрические показания приборов. — Прибываем, — сказала она; и когда Герен передала: «Путь свободен, будь он неладен, осторожнее!» — приступила к последнему этапу торможения. — Будь внимательна. Начинается.
— Зачем ты пришел? — спросил Сиккуккут, и Хилфи крепко прижалась к Тулли, чувствуя, как во мраке и дыме вокруг них двигаются тела кифов. — Что тебе нужно от махенов? Кккт. Спроси его. Заставь его отвечать, юная Шанур.
— Он спрашивает о тебе, — сказала Хилфи и снова придвинулась к Тулли, возле которого появился киф. Она посмотрела на Сиккуккута: — Он не понимает. Не может понять, да проклянут его боги. У нас на корабле он пользовался компьютерным переводчиком. Он не может говорить, не может произносить наши слова, даже если и захотел бы.
Сиккуккут взял со стола серебряную чашу в виде шара, украшенного плоскими проекциями. Высунув темный язык, он засунул в нее морду и стал пить — только боги знали что. Поднял голову. Тонкий язык облизал морду. Держа чашу в руках, он нежно поглаживал ее отделанную украшениями гладкую поверхность.
— Попробуй еще раз. Иначе ему будет плохо, юная Шанур, от них, моих сккукун, очень плохо. Убеди его. Пусть заговорит. Если ему нужны механические переводчики, мы их доставим. Только заставь его говорить.
— Я пытаюсь. — Она снова встала между Тулли и кифами. — Назад! Тулли, Тулли, скажи им что-нибудь. Что хочешь. Я думаю, так будет лучше.
«Наври что-нибудь, — думала она, — играй, притворяйся, я помогу тебе». Она почувствовала, как холодеет его тело. Попыталась перехватить взгляд человека, но он смотрел только на кифов, возможно уже не имея сил лгать.
— Очень может быть, — сказал Сиккуккут. Открылась дверь, в комнату проник тусклый свет: вошел еще один киф, такой же, как и остальные. — Мы еще поговорим с ним с глазу на глаз. Кккк-т?
Киф быстро подошел к Сиккуккуту. Тот повернул голову.
— Ксстит, — прошипел киф. — Ккоткот ктун. Он о чем-то сообщил. Хилфи перевела дыхание и почувствовала, что Тулли дрожит. Пришедший киф наклонился к своему капитану и что-то быстро прошептал. Сиккуккут остался сидеть, положив руки на колени. От его долгого-долгого вздоха плечи задвигались, а челюсть поднялась.
— Кккт! Кктхи уккик скутти фиккти кнккури. Ктиккикт!
Все присутствующие в комнате кифы задвигались.
— Уведите их.
Хилфи понимала язык кифов. Кроме окончаний. Она поняла, что что-то происходит, или произошло, или будет происходить.
Кифы окружили их. Тулли издал какой-то странный звук, когда они потащили его прочь.
— Уберите когти, — завопила она кифам, — тупые болваны!
Она ударила ногой ближайшего кифа. В ответ ей дали по зубам, в плечо впились чьи-то когти. Со связанными руками она была беспомощна. Они легко могли просто ее унести, что и сделали, несмотря на ее отчаянное сопротивление.
— Ублюдок! — вопила она из гущи кифов. Она видела, что Сиккуккут продолжает неподвижно сидеть в кресле, словно высеченный идол, в окружении темных фигур кифов.
— Они здесь, — сказал Сиккуккут.
Двери с шипением раздвинулись и снова закрылись.
Станция Мкейкс стеной возникла перед «Гордостью». Отведенное им место в доке было обозначено на втором экране.
— Пожалуйста, подождите, — упрашивал их голос махена, звучащий куда более спокойно. — Мы уже связались с «Харукком», они хотят посовещаться, повторяю, посовещаться. Отвечайте… — И громче, в тишине: — Просим задержать прибытие в док, «Гордость Шанур», у вас проблема, пожалуйста, мы проведем переговоры…
Станция Мкейкс не могла остановить прибытие в док ни одного корабля. Что еще хуже, в доке уже стояли пятнадцать кораблей кифов, и станция ничего не могла с этим поделать. Им следовало бы поднять тревогу, закрыть док из страха перед кифами и беспорядками.
— Пожалуйста, — продолжали упрашивать со станции, — остановитесь, проведите переговоры с кифами. Мы запрещаем вам устраивать беспорядки на станции.
Однако им выделили место в доке, и места по обеим сторонам их корабля были пусты. Где-то рядом были кифы. «Харукк» находился в шестой секции. Два торговых корабля махенов стояли на другой стороне торуса Мкейкса. Корабли кифов занимали соседнюю секцию доков. Дальше находилось еще несколько кораблей махенов. Один корабль стишо. И в метановом секторе корабли тка и чи.
— Мы встретим вас в доке. Обещаем безопасность. Проведите переговоры. Мы просим вас…
Раздался лязг и скрежет. Их принялись состыковывать со станцией: обычная процедура началась. В доке ожидали техники и охрана. Так передали из центрального офиса Мкейкса.
— Они перестали передавать сообщения, — тревожно сказал Ким, желая показать, что связь прервалась не в результате какой-то случайности или его неопытности. — Они просто замолчали.
Но тут зазвучал новый голос.
— Говорит киф, представитель порта, — задребезжал он. — Путь свободен. Добро пожаловать на Мкейкс, «Гордость Шанур». Можете даже взять с собой оружие. Хаккикт обеспечит вам почетный эскорт. Вам покажут, куда идти. Еще раз добро пожаловать на Мкейкс.
— Да покарают боги этих ублюдков! — воскликнула Герен.
— У них в офисе, конечно, свой персонал, — сказала Тирен. — Они говорили как официальные власти.
— Двигайтесь. У нас нет выбора. — Пианфар выбралась из своего кресла и хлопнула по спинке кресла Хэрел. — Установи связь.
— Что возьмем — винтовки или автоматические пистолеты? — Тирен была уже на ногах — высокая, с густой гривой и бородой, с золотыми кольцами в ушах, родная сестра Хэрел. Герен была более хрупкой и светлой, особенно по сравнению с Кимом неф Ман, который тоже выбрался из своего кресла и, как башня, возвышался над ними, высокий, широкоплечий и угрюмый.
— Пистолеты, — напряженно сказала Пианфар, покусывая усы. — Но я возьму еще и винтовку. Вы тоже возьмите. В доке нам может понадобиться дальнобойное оружие — очень дальнобойное, а? И я не думаю, что здесь нам следует беспокоиться о соблюдении закона.
В ответ на эту мрачную шутку все тихо засмеялись. Тирен открыла шкафчик и, вынув оттуда оружие, передала его Пианфар и Герен. Это было оружие махенов, и не какие-нибудь пистолетики, которыми они пользовались на Кейшти, а автоматическое, стреляющее ракетами, с дополнительной обоймой. Две винтовки, предназначенные для нее и Тирен, имели длинные стволы и могли точно поражать цель даже на большом расстоянии.
Пианфар взяла винтовку и проверила предохранитель и спусковой крючок, а компьютер все выдавал инструкции и команды.
— Встретимся в доке, — произнес голос кифа. Послышались глухие удары, лязг, звук прикрепляемых шлангов и страховочных креплений.
Кифы, разумеется, собирались напасть из засады. Нападение произойдет позже, когда они отойдут подальше от своего корабля, а может, сразу, как только они выйдут наружу, и тогда да помогут боги тем рабочим махенам, которые окажутся поблизости.
— Они готовят трап. — Хэрел повернулась к ним. — Мы прибыли. — Она встала и прицепила к поясу оружие, которое протянула ей Тирен.
— Один из нас, — раздался чей-то голос, — должен остаться на корабле и следить за обстановкой.
Проклятие… Пианфар могла бы даже не оборачиваться. Она и так прекрасно видела Шур. Сестра Герен стояла в дверях, одетая только в голубые бриджи, все остальное было забинтовано.
— Шур…
— Со мной все в порядке, спасибо. Хотя ее вид говорил об обратном.
— На Ким будет более полезен снаружи, чем внутри, верно? К тому же я смогу вывести корабль из дока, если понадобится.
Шур, прихрамывая, добралась до кресла, отказавшись от помощи Герен. Оттуда она перебралась в кресло Хэрел.
— Сообщите, когда вам нужно будет открыть вход, капитан. Я закрою все люки. Чтобы сюда не пробрался ни один махен, ладно? И ни один вонючий киф.
Пианфар стиснула зубы и посмотрела на Герен. Было видно, что спорить бесполезно. Когда этим сестричкам что-то приходило в голову, остановить их было уже невозможно. Это было у них в крови. Да и Ким тоже явно не собирался сидеть в корабле, судя по его внезапно загоревшимся глазам.
— Прекрасно, — сказала она. — Дайте Шур винтовку, на всякий случай. И этому тоже. Пошевеливайтесь. Только, Ким, никаких фокусов. Ни шага без моей команды. Ты понял? У нас одна проблема в здешних доках. Одна. Ты меня понял?