— Ну, это уже абсолютная чепуха, — резко сказала она. — Я в это никогда не поверю. Вы позволяете вашему воображению заводить вас далеко.
— Когда я умру, — спокойно сказал Пит, — вспомните, пожалуйста, что я вам говорил. И, пожалуйста, помните еще, что у вас есть только одна возможность выжить — ничего не говорить. Если Конрад убедит вас рассказать ему то, что он хочет узнать, никакая сила на земле не сможет вас спасти. Пожалуйста, помните это. Ничего не спасет вас, понимаете? Организация никогда не позволит вам добраться до комнаты для свидетелей. Не говорите ничего, не признавайтесь ни в чем, и тогда, может быть, Маурер поверит, что вы ничего не знаете, и вам удастся выжить. Это ваш единственный шанс. Пожалуйста, помните это.
— Да, конечно, — успокаивающе сказала она. — Но вы не собирайтесь умирать. Вы не должны так думать. Пит внезапно вскочил.
— Вы увидите, — сказал он. — Время идет. Еще одно я хочу вам сказать: вы были единственной девушкой, которая была добра ко мне, и я полюбил вас за это. Вы дали мне больше счастья за то короткое время, что мы были вместе, чем я имел за всю свою жизнь.
Пока он это говорил, на лужайке появился Конрад и пошел по направлению к ним. Пит резко повернулся и быстро пошел к дому. Трое его охранников направились вслед за ним. К тому времени, как он подошел ко входу в дом, они уже сидели у него на пятках.
Фрэнси осталась сидеть, провожая глазами Вайнера. Лицо ее немного побледнело, в глазах появилась тревога. Она даже не взглянула на подошедшего Конрада.
— Что случилось, мисс Колеман? — спросил он. — Вы выглядите встревоженной.
Она подняла на него глаза.
— Он не верит, что он здесь в безопасности.
— Я знаю, — Конрад сел рядом и закурил сигарету. — Он вообще нервный тип. Но после того, как он проведет здесь несколько недель, он поймет, насколько здесь безопасно. А пока он слишком убежден, что Маурер всемогущ. Но вы не беспокойтесь о нем. У него будет все в порядке.
Фрэнси с благодарностью посмотрела на него. Его спокойный голос придал ей уверенности.
— Со мной тоже ничего не случится?
Конрад улыбнулся.
— Ну, конечно, но с вами у меня особая проблема. Я не могу вас больше здесь держать. Я должен буду скоро подумать, что делать с вами. — Он нахмурившись смотрел на свои руки. — Решением вашей проблемы, так же как и Вайнера, может быть только арест Маурера. Как только я засажу его за решетку, вы оба становитесь свидетелями, и я держу вас и охраняю до суда. После того, как Маурер будет осужден, я смогу устроить для вас поездку в Европу, пока все не стихнет. Потом вы сможете вернуться и снова начать жизнь в полной безопасности. Но я не могу выдвинуть обвинения против Маурера, пока вы не дадите против него показаний.
Он увидел, как она сразу же вся напряглась.
— У меня есть подозрение, что вы видели его в Тупике, — продолжал он, прежде чем она смогла заговорить. — Я верю, что у вас есть личные причины, и очень веские, чтобы избегать нежелательной рекламы на суде. Не можем ли мы это обсудить? Не могли бы вы довериться мне и позволить мне помочь вам?
Она ничего не ответила.
— Смотрите, — продолжал он спокойно, — мы здесь одни. Никто не сможет услышать, о чем мы говорим. Свидетелей нет. Неужели вы не можете мне довериться? Забудьте про то, что я офицер полиции. Давайте поговорим по-дружески. Кладите карты на стол и позвольте мне посоветовать вам. Даю вам честное слово, что не использую ничего из того, что вы мне расскажете, без вашего разрешения. Я не могу быть еще честнее.
Конрад видел, что она колеблется, и он начал надеяться, что наконец-то он добьется успеха.
Но Фрэнси думала о том, что только что говорил ей Пит:
«…ни за что не признавайтесь, что видели его там ни мне, ни Конраду, ни кому-либо другому, хоть отцу с матерью. Вы никогда не должны признаваться, что видели его, даже самой себе! Только в этом случае у вас останется шанс остаться в живых. Не много шансов, а все же шанс. Поймите, если вы позволите Конраду убедить вас признаться, если, конечно, вы вообще знаете что-либо, тогда никакая сила на свете не сможет вас спасти!»
Она решительно поднялась.
— Мне нечего вам рассказать. Если вы не возражаете, я пойду к себе. На солнце слишком жарко.
Она повернулась к нему спиной и, не оборачиваясь, быстро пошла в дом. Конрад смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью, все более наполняясь бессильным отчаянием.
Глава 8
— Когда я умру, — спокойно сказал Пит, — вспомните, пожалуйста, что я вам говорил. И, пожалуйста, помните еще, что у вас есть только одна возможность выжить — ничего не говорить. Если Конрад убедит вас рассказать ему то, что он хочет узнать, никакая сила на земле не сможет вас спасти. Пожалуйста, помните это. Ничего не спасет вас, понимаете? Организация никогда не позволит вам добраться до комнаты для свидетелей. Не говорите ничего, не признавайтесь ни в чем, и тогда, может быть, Маурер поверит, что вы ничего не знаете, и вам удастся выжить. Это ваш единственный шанс. Пожалуйста, помните это.
— Да, конечно, — успокаивающе сказала она. — Но вы не собирайтесь умирать. Вы не должны так думать. Пит внезапно вскочил.
— Вы увидите, — сказал он. — Время идет. Еще одно я хочу вам сказать: вы были единственной девушкой, которая была добра ко мне, и я полюбил вас за это. Вы дали мне больше счастья за то короткое время, что мы были вместе, чем я имел за всю свою жизнь.
Пока он это говорил, на лужайке появился Конрад и пошел по направлению к ним. Пит резко повернулся и быстро пошел к дому. Трое его охранников направились вслед за ним. К тому времени, как он подошел ко входу в дом, они уже сидели у него на пятках.
Фрэнси осталась сидеть, провожая глазами Вайнера. Лицо ее немного побледнело, в глазах появилась тревога. Она даже не взглянула на подошедшего Конрада.
— Что случилось, мисс Колеман? — спросил он. — Вы выглядите встревоженной.
Она подняла на него глаза.
— Он не верит, что он здесь в безопасности.
— Я знаю, — Конрад сел рядом и закурил сигарету. — Он вообще нервный тип. Но после того, как он проведет здесь несколько недель, он поймет, насколько здесь безопасно. А пока он слишком убежден, что Маурер всемогущ. Но вы не беспокойтесь о нем. У него будет все в порядке.
Фрэнси с благодарностью посмотрела на него. Его спокойный голос придал ей уверенности.
— Со мной тоже ничего не случится?
Конрад улыбнулся.
— Ну, конечно, но с вами у меня особая проблема. Я не могу вас больше здесь держать. Я должен буду скоро подумать, что делать с вами. — Он нахмурившись смотрел на свои руки. — Решением вашей проблемы, так же как и Вайнера, может быть только арест Маурера. Как только я засажу его за решетку, вы оба становитесь свидетелями, и я держу вас и охраняю до суда. После того, как Маурер будет осужден, я смогу устроить для вас поездку в Европу, пока все не стихнет. Потом вы сможете вернуться и снова начать жизнь в полной безопасности. Но я не могу выдвинуть обвинения против Маурера, пока вы не дадите против него показаний.
Он увидел, как она сразу же вся напряглась.
— У меня есть подозрение, что вы видели его в Тупике, — продолжал он, прежде чем она смогла заговорить. — Я верю, что у вас есть личные причины, и очень веские, чтобы избегать нежелательной рекламы на суде. Не можем ли мы это обсудить? Не могли бы вы довериться мне и позволить мне помочь вам?
Она ничего не ответила.
— Смотрите, — продолжал он спокойно, — мы здесь одни. Никто не сможет услышать, о чем мы говорим. Свидетелей нет. Неужели вы не можете мне довериться? Забудьте про то, что я офицер полиции. Давайте поговорим по-дружески. Кладите карты на стол и позвольте мне посоветовать вам. Даю вам честное слово, что не использую ничего из того, что вы мне расскажете, без вашего разрешения. Я не могу быть еще честнее.
Конрад видел, что она колеблется, и он начал надеяться, что наконец-то он добьется успеха.
Но Фрэнси думала о том, что только что говорил ей Пит:
«…ни за что не признавайтесь, что видели его там ни мне, ни Конраду, ни кому-либо другому, хоть отцу с матерью. Вы никогда не должны признаваться, что видели его, даже самой себе! Только в этом случае у вас останется шанс остаться в живых. Не много шансов, а все же шанс. Поймите, если вы позволите Конраду убедить вас признаться, если, конечно, вы вообще знаете что-либо, тогда никакая сила на свете не сможет вас спасти!»
Она решительно поднялась.
— Мне нечего вам рассказать. Если вы не возражаете, я пойду к себе. На солнце слишком жарко.
Она повернулась к нему спиной и, не оборачиваясь, быстро пошла в дом. Конрад смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью, все более наполняясь бессильным отчаянием.
Глава 8
Долорес чувствовала, что мысли Головича где-то блуждали. Он был не так рад видеть ее, как, казалось, должен был быть рад. Она выбрала низкое кресло и села в него, умышленно выждав время, чтобы одернуть юбку. Она увидела, что его глаза метнулись к ее коленям, и позволила им некоторое время полюбоваться, прежде чем закрыла их рукой.
— Ну, есть что-нибудь от Джека? Голович покачал головой.
— Ничего.
Он согнул широкую спину и думал, а не опасно ли будет подойти к ней и поцеловать ее. Но он не знал, где находился Сейгель, и боялся, что тот может неожиданно войти. С сожалением он решил остаться на месте.
— Я хочу, чтобы он дал знать о себе. Мне не нравится такое положение, когда я не знаю, где он.
— Но вы действуете очень хорошо, не так ли, Эйб? — спросила она задумчиво, глядя на него. — Ты не волнуешься?
— Конечно, волнуюсь, — резко сказал он. — А кто бы не волновался? Даже Джек забеспокоился бы, имея все это на руках. Если бы только добраться до этой девчонки!
Долорес быстро решила, что она не хочет слышать ни о девчонке, ни о планах Головича. Чем меньше она будет знать, тем меньше опасности, если Голович совершит ошибку.
— Ну, не волнуйся, — сказала она. — Я уверена, ты все уладишь, дорогой:
— Она положила ногу на ногу. — Я только пришла узнать, нет ли вестей от Джека. — Она открыла сумочку, заглянула в нее и нахмурилась. — У меня, кажется, мало денег. Джек не говорил тебе обо мне?
Голович покачал головой.
— Нет, не говорил. Я думаю, он забыл, но мы все уладим, Долли. Сколько тебе нужно?
— Это будут твои деньги? — Она смотрела на него, широко открыв волнующие глаза. — Я не знаю, могу ли я позволить тебе…
— Ну, Долли, давай без глупостей. — Он вынул бумажник и положил на стол пачку банкнот. — Пять сотен хватит?
— Конечно. — Она поднялась и подошла к столу. — Эйб, дорогой, ты так мил со мной. Я не знаю, что бы я делала без тебя.
Он ощутил исходящий от нее тонкий аромат духов и почувствовал, как во рту стало сухо от возникновения желания. Когда она наклонилась, он увидел ее грудь, колыхавшуюся под мягкой тканью ее платья.
Он наполовину поднялся на ноги, лицо его налилось кровью, глаза заблестели, но в этот момент открылась дверь и вошли Сейгель с Феррари.
Долорес взяла банкноты и положила их в свою сумочку. Она даже не обернулась. Ее лицо было спокойно, глаза смеялись, видя как Голович пытается контролировать свои чувства.
— Прошу прощения, — сказал Сейгель, — я не знал, что вы заняты.
— Я уже ухожу, — сказала Долорес. — Она повернулась к ним и улыбнулась. Ее глаза столкнулись со взглядом глубоко посаженных глаз, и улыбка ее погасла.
— Мне нужно было только немного денег. — Никогда в жизни она ни перед кем не смущалась, но страшный взгляд этого карлика, который, казалось, глазами раздевал ее, был пугающим.
— Входите, входите, — сказал Голович, стараясь говорить радушно. — О'кей, Долли. Если тебе еще что-нибудь понадобится, обращайся ко мне, пока не вернется Джек… »
Долорес кивнула и пошла к двери. Она должна была пройти мимо Феррари, но инстинктивно сделала полукруг, чтобы обойти его.
Феррари еще раз окинул ее оценивающим взглядом. Его глаза задержались на ее длинных ногах, затем он потер пальцем нос.
Когда дверь за Долорес закрылась, он спросил:
— Кто это такая?
— Это миссис Маурер, — ответил Сейгель. — Вы не знали? Феррари поднял брови, затем подошел к креслу у стола и сел. Он поизвивался в нем, пока его ноги не оказались в нескольких дюймах от пола.
— Смотри-ка, Маурер заботится о своих ночах так же, как и о днях, — сказал Феррари и его тонкий рот скривился в плотоядной улыбке.
— Какие новости? — резко спросил Головин. Его лицо пылало.
— Новости? — переспросил Феррари, глядя на него. — Все хорошо. Сегодня ночью Вайнер будет прикончен. — Он почесал своей клещеподобной рукой в паху. — В десять.
Сейгель и Голович уставились на него.
— Вы не шутите? — беспомощно спросил Сейгель. Феррари проигнорировал вопрос.
— Это будет приятная, спокойная работа, — сказал он, явно довольный собой. — Одна из моих лучших работ.
— Как вы это сделаете? — тихо спросил Голович.
— У меня будет помощь изнутри, — объяснил Феррари. — Это главное. Я убедил сержанта О'Брайена помочь мне.
— О'Брайена? — воскликнул Голович, наклоняясь вперед. — Но вы не должны ему доверять. Мы никогда не имели с ним дела!
Феррари улыбнулся.
— Видимо, вы просто не смогли отыскать его слабое место. У каждого человека есть слабость. У сержанта есть сын. Он очень привязан к нему. У меня тоже есть сын, и я знаю, что сыновья особенно дороги отцам, иногда дороже, чем матерям. Человеку свойственно думать о том, что когда он умрет, имя его будет продолжать жить. О'Брайен — не исключение. Поэтому он и согласился помочь.
— Черт меня побери! — воскликнул восхищенный Сейгель. — Я даже не знал, что у него есть сын.
— Это будет несчастный случай? — с беспокойством спросил Голович.
— Конечно. Вайнер утонет в ванной. Он поскользнется и неудачно упадет. Подходит?
Лицо и голос Феррари были так хладнокровны, что Голович и Сейгель обменялись тревожными взглядами.
— Прекрасно, — сказал Голович. — Значит сегодня ночью?
— В десять. Вайнер принимает ванну перед сном. Это вошло у него в привычку.
— Но как вы проникнете в ванную? — спросил Сейгель. — Я думал, там хорошая охрана. Феррари пожал плечами.
— Проникнуть в ванную будет нетрудно. Окно небольшое, но я пролезу. Единственным затруднением было то, что перед тем, как Вайнер заходит туда, ее обыскивают. Вот поэтому я и вынужден был обратиться за содействием к О'Брайену. Сегодня вечером он будет осматривать ее.
— Ну, хорошо, все в ваших руках, — сказал Сейгель. — Вы, действительно, думаете, что все пройдет успешно?
— Я никогда не терпел неудач. Голович хрипло спросил:
— А как относительно девушки? Как вы собираетесь управиться с ней?
— Не будем спешить. Все по порядку, — ответил Феррари. — Для нее у меня будет особый план. После смерти Вайнера ее станут охранять особенно тщательно. Задача будет весьма интересной. — Его запавшие глаза изучали Головича. — Но она также умрет. Я обещаю вам. На это понадобится какое-то время, нужно хорошенько подумать, но она умрет. — Он выполз из кресла. — Я думаю немного поспать. Сегодня ночью мне вряд ли удастся много спать. Вы будете здесь в половине двенадцатого? Тогда у меня будут для вас новости.
Голович кивнул.
Феррари прошел к двери, открыл ее, обернулся и посмотрел сначала на Головича, затем на Сейгеля, потом, не сказав ни слова, вышел и закрыл за собой дверь.
Конрад стоял на крыльце охотничьего домика и смотрел в небо.
— Буду рад, если, наконец, разразится буря, — сказал он Мэдж Филдинг.
Мэдж, которая провела весь день с Фрэнси, вышла на веранду, чтобы подышать свежим воздухом. Несмотря на духоту, снаружи было, по крайней мере, несколько прохладнее, чем в домике.
— Я собираюсь проверить охрану, — сказал Конрад. — Хочешь поехать?
— Хочу, — ответила она. — Я не думаю, что буря разразится до нашего возвращения.
— Я тоже так думаю. Ветра еще нет. Во всяком случае я поеду в машине и по дороге.
Усевшись в машину, Мэдж сказала:
— Ты знаешь, у меня такое ощущение, будто я провела здесь не неделю, а месяцы. Сколько, как ты думаешь, мы еще будем здесь?
— Не знаю. Хотел бы сам знать. Окружной прокурор приедет в среду. Он собирается поговорить с мисс Колеман. Теперь его очередь. Я с ней потерпел поражение. Если и он не сумеет убедить ее дать показания, нам нужно будет решить, что с ней делать дальше. Мы не можем ее больше держать. Но, если она решит заговорить, тогда мы оставим ее здесь до суда, видимо, месяца на три.
— Что ты о ней думаешь. Пол? — спросила она, когда Конрад выехал на дорогу.
— Приятная девушка, — осторожно ответил он. — А что думаешь ты?
— Мне она нравится, и мне жаль ее. Я думаю, она попала в беду.
— Она что-нибудь рассказывала?
— О, нет. Но я наблюдала за ней. Она спокойна, пытается о чем-то размышлять. Чем-то тяготится. Я думаю, она колеблется, Пол. Надо еще немного поубеждать ее и она станет на нашу сторону. Она очень беспокоится за Вайнера. Все время спрашивает меня, как я думаю, в безопасности ли он.
— О, он в достаточной безопасности, — нетерпеливо сказал Конрад. — Опасность появится, когда придется вести его в суд. Они наверняка постараются устранить его по дороге из домика в суд. Это их единственный шанс.
Конрад затормозил, когда в свете фар возникли массивные ворота. Пять полицейских с автоматами в руках стояли у ворот. Один из них подошел к машине.
— Все в порядке? — спросил Конрад через открытое окно.
— Да, сэр.
— Скоро начнется буря. Смотрите в оба сегодня ночью. У вас есть плащи?
— Да, сэр.
— Будьте здесь, даже если камни начнут сыпаться с неба, — сказал Конрад. — Двоих будет достаточно. Остальные трое могут оставаться в помещении, но двое должны быть здесь всю ночь.
— Да, сэр.
— О'кей. Я поеду теперь вниз по дороге до сторожки. Полицейский отсалютовал и пошел открывать ворота. Узкой извилистой дорогой они доехали до сторожки. Конрад поговорил с охраной, предупредил их, чтобы они были настороже, убедился, что прожектор работает исправно и отсутствующих нет, а затем поехал по грязной дороге, ведущей к вершине скалы.
Оставив машину на половине дороги, у следующего поста, он вместе с Мэдж пошел вперед, вверх по крутой тропинке, которая привела их на вершину скалы.
На вершине были три будки для часовых на расстоянии, примерно, в сотню ярдов одна от другой. Часовые патрулировали скалу, и один из них подошел, когда заметил Конрада в тусклом свете.
Оставив Мэдж, Конрад вместе с постовым прошелся по всей вершине.
— Будьте внимательны, — предупредил он его. — Именно в такую ночь они смогут попытаться достичь домика, если они все еще собираются предпринять такую попытку.
— Здесь они не пройдут, сэр, — ответил коп. — Я немного занимался альпинизмом. Никто не сможет взобраться на такую отвесную скалу.
— Все равно смотрите внимательней. Фонари в порядке!
— Все проверено и в порядке, сэр. Едва Конрад вернулся к Мэдж, он почувствовал слабое дуновение горячего воздуха на своем лице.
— Ты чувствуешь? Буря уже недалеко. — Он взглянул на темное небо. Большие черные облака громоздились друг на друга.
— Поехали назад, не стоит мокнуть.
— Они в безопасности, — сказала Мэдж, высказывая вслух свои мысли, когда они возвращались к домику. — Никто не сможет пробраться, правда. Пол?
— Не беспокойся, — ответил он. — Я всем доволен. Я не думаю, что они что-нибудь предпримут, пока Вайнер и Колеман здесь. Маурер попытается добраться до них, когда они выйдут отсюда. Вот тогда нам, действительно, придется быть настороже.
Когда Конрад поставил машину в гараж и пошел с Мэдж к домику, где-то вдали прогремел гром. То там, то здесь среди деревьев мелькали полицейские с собаками.
— Осталось еще несколько постов, — сказал Конрад, когда они поднимались по ступенькам веранды, — но сначала я захвачу плащ.
— Ты снова собираешься идти?
— Есть только один способ быть уверенным, что охрана на посту. Если они подумают, что я не собираюсь их проверять, они спрячутся в помещение, как только пойдет дождь.
На веранде виднелась чья-то расплывчатая тень.
— Это ты, Том? — спросил Конрад.
— Я, — отозвался О'Брайен.
— Я полагаю, мне следует вернуться в дом, — сказала Мэдж. — Мисс Колеман уже пошла наверх. Спокойной ночи, Пол. Спокойной ночи, сержант.
Конрад плюхнулся в кресло рядом с О'Брайеном.
— Фу! Как душно!
— Будет гроза, — сказал сержант. В его голосе прозвучала какая-то тоскливая нотка и это заставило Конрада насторожиться.
— Она начнется не раньше, чем через час. Сколько времени, Том?
— Без четверти десять. Она подходит намного быстрее, чем ты думаешь. Держу пари, что она разразится над этим домиком через десять минут. Слышишь, — продолжал он, когда вдруг раздался раскат грома.
— У тебя все в порядке, Том?
— Думаю, да.
И снова его унылый тоскливый голос обеспокоил Конрада.
— Ты в порядке, Том? — снова спросил он, пытаясь разглядеть О'Брайена в темноте.
— Конечно, в порядке. — О'Брайен тяжело поднялся с кресла. — Я думаю, этому негодяю пора идти в ванную. Скоро уже десять.
— Я пойду с тобой, — сказал Конрад, все еще немного обеспокоенный явной раздражительностью своего друга. — Я хочу еще раз обойти посты до того, как пойду к себе.
— Ты собираешься снова выходить?
— Да, часа в три.
Вспышка молнии озарила веранду, и Конрад был поражен, заметив, как бледен О'Брайен.
— Ты уверен, что у тебя все в порядке. Том?
— Вполне! Может быть это гроза вызвала у меня головную боль. — О'Брайен вытер вспотевшее лицо носовым платком. — Никогда не любил грозу.
Раскат грома, прогремевший в тот момент, потряс домик.
— Фу! Гремит прямо над нами, — сказал О'Брайен. Потом он прошел в холл, где сидел полицейский с автоматом на коленях.
Конрад присоединился к нему и они вмести пошли по направлению к лестнице.
— Так жарко, что можно печь яйца, — сказал Конрад, доставая платок, чтобы вытереть лицо.
О'Брайен ничего не ответил. Он думал, прокисли Феррари в ванную комнату. Рот у него пересох, ноги дрожали, а сердце стучало как молот.
Они шли вдоль освещенного коридора, где лицом к лестнице сидел другой полицейский.
— Послушай-ка, дождь, — сказал Конрад. — Ты был прав. Должно быть, ужасная буря.
Было слышно, как дождь молотил по крыше. Конрад на мгновение остановился, чтобы взглянуть в окно на лестничной площадке. Потоки дождя струились по окну. Белые молнии освещали поникшие под дождем деревья и лужайку. Гром гремел и перекатывался все возрастающим крещендо.
О'Брайен открыл дверь в комнату Пита. Тот стоял в халате с полотенцем, перекинутым через плечо, и смотрел в окно.
Двое полицейских играли в кости за столом вдали от окна. Третий полицейский с автоматом на коленях наблюдал за Питом с видом раздраженного безразличия.
При звуке открывающейся двери Пит оглянулся. Двое полицейских за столом замерли, руки их сразу рванулись к задним карманам брюк. Полицейский с автоматом вскочил на ноги.
— О'кей, вольно, — сказал Конрад, входя. Ему было приятно видеть, как чутко они реагировали. — Ну и ночка, а?
— Хуже некуда, — ответил ему полицейский с автоматом. Конрад заметил, что Пит настороженно смотрел мимо него на О'Брайена. Он тоже быстро взглянул на него и был поражен, увидев, как бледно его лицо, а в глазах был такой дикий блеск, какого Конрад никогда у него не видел.
— Ну, пойдем, — сказал О'Брайен. Казалось, он говорил сквозь стиснутые зубы. Он вышел из комнаты, и Пит отправился за ним.
Двое полицейских возобновили игру в кости, третий, с автоматом, закурил.
Конрад постоял в нерешительности, и затем пошел за Питом.
Пит шел следом за О'Брайеном по коридору в ванную. Они прошли мимо комнаты Фрэнси, которая была в нескольких футах от ванной.
Конрад догнал его, когда О'Брайен уже поворачивал ручку двери ванной и толкнул дверь ногой.
— Стой здесь, — приказал О'Брайен Питу и, включив свет, вошел туда.
Конрад обошел Пита и стал в дверях, наблюдая за О'Брайеном, который, оглянувшись через плечо, заметил его. Лишь громадным усилием воли О'Брайену удалось сохранить на лице бесстрастное выражение.
Он открыл большой шкаф и заглянул внутрь, затем прошел к занавескам душа. Его сердце билось так неистово, что ему было трудно дышать. Повернувшись широкой спиной к двери, он частично загородил занавески от взора Конрада. Затем он раздвинул их и заглянул внутрь.
Несмотря на то, что он ожидал увидеть там Феррари, шок от взгляда убийцы был таким сильным, что сердце сержанта дрогнуло.
Феррари, неподвижный как статуя, держал в правой руке автоматический пистолет, направленный ему в живот.
Какую-то долю секунды два человека смотрели друг на друга, затем О'Брайен опустил занавеску и, отворачиваясь от внимательного взгляда Конрада, подошел к раковине и начал мыть руки.
От вспышки молнии, прошедшей через окно, ванная комната наполнилась ослепительно белым светом. Раздался гром.
Конрад вошел в ванную.
— Я тоже умоюсь, сказал он. — Фу! С меня так и течет. О'Брайен шагнул назад и, как бы случайно, оттеснил его от занавески душа.
— Думаешь, будет лить всю ночь? — спросил он, вытирая руки полотенцем. Он изо всех сил старался говорить будто бы совсем небрежно, но Конрад снова заметил в его голосе напряженность.
— Не удивлюсь. — Он взял у О'Брайена полотенце и взглянул на окошко. — Было бы неплохо вставить сюда еще одну решетку. — О'Брайену пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд от занавески.
— Думаешь, кто-нибудь через эту проскользнет? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично. — Зачем? Это невозможно.
Конрад направился к двери.
— Наверное, ты прав. — Он вышел в коридор.
— О'кей, Вайнер, ступай.
Пит вошел в ванную комнату. Когда О'Брайен выходил, взгляды их встретились, и Пита словно бы ударило. «Что произошло с этим парнем? — подумал он. — Он похож на привидение».
Пит вдруг почувствовал, как по нему пробежала холодная волна страха. Будто бестелесный глас предупреждающе прошептал ему в ухо. Он замер, не в силах сдвинуться с места.
О'Брайен подошел к двери.
— Подождите… — заикаясь произнес Пит. — Я думаю… Раскат грома заглушил конец фразы, но О'Брайен увидел на его лице жуткий страх.
Он понял, что Пит собирался ему сказать, что он передумал и не хочет принимать ванну.
— Пошевеливайся! — рявкнул О'Брайен и вышел в коридор. — Я не собираюсь из-за тебя торчать здесь всю ночь.
Он захлопнул дверь, так как Пит снова начал говорить.
— Эти проклятые негодяи думают, что они — пупы земли, если с ними обращаются по-человечески, — продолжал О'Брайен резким тоном, обращаясь к Конраду. — Каждый вечер ванну! Что он себе воображает, этот проклятый гангстер? — говоря это, О'Брайен прислонился спиной к двери, держась рукой за дверную ручку. Он чувствовал, что ручка поворачивается, а по внезапному давлению двери понял, что Пит пытается открыть ее.
— Ты бы сходил посмотрел, все ли в порядке у девушки, — сказал О'Брайен Конраду. — Может быть она боится?
Ему удалось удержать дверь, приложив всю свою силу. Пит неистово крутил дверную ручку.
— Там Мэдж, — ответил Конрад, закуривая сигарету. Он не заметил напряженного белого лица О'Брайена. — Я схожу туда немного позже.
Над домиком раздался еще один раскат грома и О'Брайен услышал за дверью приглушенный вопль Пита.
— Что это? — спросил Конрад, поднимая глаза.
— Гром, — ответил О'Брайен. — А ты что думал? Произнося это, он почувствовал, что давление на дверь вдруг прекратилось, затем резко дернулась дверная ручка.
— А мне послышался чей-то крик, — сказал Конрад и двинулся по коридору. Он остановился рядом с дверью в комнату Фрэнси и прислушался.
О'Брайен остался на месте. Сердце его билось неровно.
Раздался еще один удар грома. Шум дождя, стучавшего в окна, булькающая вода в водосточных трубах заглушали все другие звуки.
Затем О'Брайен услышал слабый стон, донесшийся из-за двери ванной. Это был звук, от которого у него волосы зашевелились на голове.
Он отступил от двери, вынул платок и вытер лицо.
— У них все в порядке, болтают будто сороки, — сказал он. Взглянув в белое напряженное лицо О'Брайена, он продолжил:
— Ты выглядишь совсем больным, Том. Почему бы тебе не отправиться в постель. Я подожду здесь Вайнера.
— Ничего страшного, — отрезал О'Брайен. — Со мной все в порядке. Ради Бога, ступай ложись сам. Я тоже пойду спать, когда этот щенок закончит.
Конрад предложил сигарету, но О'Брайен покачал головой. Некоторое время они стояли, прислушиваясь к реву бури за окном, затем Конрад спросил:
— Как твой сынишка. Том?
— В порядке, — ответил тот, испуганно взглянув на Конрада.
— Тебе чертовски повезло, понимаешь?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я всегда хотел иметь сына, но Дженни и слышать об этом не хочет. Она говорит, что это испортит ее фигуру.
— Может испортить, — согласился О'Брайен, едва ли сам понимая, что говорит. — Такие, как твоя жена, не хотят хлопот с детьми.
Конрад пожал плечами.
— А я хотел бы иметь сына и дочь. О'Брайен вытер лицо носовым платком.
— Почему ты не идешь к себе? — спросил он, думая о том, сколько еще Конрад собирается торчать здесь, у двери ванной. — Если ты собираешься снова выходить в три, тебе нужно поспать.
— Я не смогу заснуть в такую ночь. Сколько он собирается еще там сидеть?
— Ну, есть что-нибудь от Джека? Голович покачал головой.
— Ничего.
Он согнул широкую спину и думал, а не опасно ли будет подойти к ней и поцеловать ее. Но он не знал, где находился Сейгель, и боялся, что тот может неожиданно войти. С сожалением он решил остаться на месте.
— Я хочу, чтобы он дал знать о себе. Мне не нравится такое положение, когда я не знаю, где он.
— Но вы действуете очень хорошо, не так ли, Эйб? — спросила она задумчиво, глядя на него. — Ты не волнуешься?
— Конечно, волнуюсь, — резко сказал он. — А кто бы не волновался? Даже Джек забеспокоился бы, имея все это на руках. Если бы только добраться до этой девчонки!
Долорес быстро решила, что она не хочет слышать ни о девчонке, ни о планах Головича. Чем меньше она будет знать, тем меньше опасности, если Голович совершит ошибку.
— Ну, не волнуйся, — сказала она. — Я уверена, ты все уладишь, дорогой:
— Она положила ногу на ногу. — Я только пришла узнать, нет ли вестей от Джека. — Она открыла сумочку, заглянула в нее и нахмурилась. — У меня, кажется, мало денег. Джек не говорил тебе обо мне?
Голович покачал головой.
— Нет, не говорил. Я думаю, он забыл, но мы все уладим, Долли. Сколько тебе нужно?
— Это будут твои деньги? — Она смотрела на него, широко открыв волнующие глаза. — Я не знаю, могу ли я позволить тебе…
— Ну, Долли, давай без глупостей. — Он вынул бумажник и положил на стол пачку банкнот. — Пять сотен хватит?
— Конечно. — Она поднялась и подошла к столу. — Эйб, дорогой, ты так мил со мной. Я не знаю, что бы я делала без тебя.
Он ощутил исходящий от нее тонкий аромат духов и почувствовал, как во рту стало сухо от возникновения желания. Когда она наклонилась, он увидел ее грудь, колыхавшуюся под мягкой тканью ее платья.
Он наполовину поднялся на ноги, лицо его налилось кровью, глаза заблестели, но в этот момент открылась дверь и вошли Сейгель с Феррари.
Долорес взяла банкноты и положила их в свою сумочку. Она даже не обернулась. Ее лицо было спокойно, глаза смеялись, видя как Голович пытается контролировать свои чувства.
— Прошу прощения, — сказал Сейгель, — я не знал, что вы заняты.
— Я уже ухожу, — сказала Долорес. — Она повернулась к ним и улыбнулась. Ее глаза столкнулись со взглядом глубоко посаженных глаз, и улыбка ее погасла.
— Мне нужно было только немного денег. — Никогда в жизни она ни перед кем не смущалась, но страшный взгляд этого карлика, который, казалось, глазами раздевал ее, был пугающим.
— Входите, входите, — сказал Голович, стараясь говорить радушно. — О'кей, Долли. Если тебе еще что-нибудь понадобится, обращайся ко мне, пока не вернется Джек… »
Долорес кивнула и пошла к двери. Она должна была пройти мимо Феррари, но инстинктивно сделала полукруг, чтобы обойти его.
Феррари еще раз окинул ее оценивающим взглядом. Его глаза задержались на ее длинных ногах, затем он потер пальцем нос.
Когда дверь за Долорес закрылась, он спросил:
— Кто это такая?
— Это миссис Маурер, — ответил Сейгель. — Вы не знали? Феррари поднял брови, затем подошел к креслу у стола и сел. Он поизвивался в нем, пока его ноги не оказались в нескольких дюймах от пола.
— Смотри-ка, Маурер заботится о своих ночах так же, как и о днях, — сказал Феррари и его тонкий рот скривился в плотоядной улыбке.
— Какие новости? — резко спросил Головин. Его лицо пылало.
— Новости? — переспросил Феррари, глядя на него. — Все хорошо. Сегодня ночью Вайнер будет прикончен. — Он почесал своей клещеподобной рукой в паху. — В десять.
Сейгель и Голович уставились на него.
— Вы не шутите? — беспомощно спросил Сейгель. Феррари проигнорировал вопрос.
— Это будет приятная, спокойная работа, — сказал он, явно довольный собой. — Одна из моих лучших работ.
— Как вы это сделаете? — тихо спросил Голович.
— У меня будет помощь изнутри, — объяснил Феррари. — Это главное. Я убедил сержанта О'Брайена помочь мне.
— О'Брайена? — воскликнул Голович, наклоняясь вперед. — Но вы не должны ему доверять. Мы никогда не имели с ним дела!
Феррари улыбнулся.
— Видимо, вы просто не смогли отыскать его слабое место. У каждого человека есть слабость. У сержанта есть сын. Он очень привязан к нему. У меня тоже есть сын, и я знаю, что сыновья особенно дороги отцам, иногда дороже, чем матерям. Человеку свойственно думать о том, что когда он умрет, имя его будет продолжать жить. О'Брайен — не исключение. Поэтому он и согласился помочь.
— Черт меня побери! — воскликнул восхищенный Сейгель. — Я даже не знал, что у него есть сын.
— Это будет несчастный случай? — с беспокойством спросил Голович.
— Конечно. Вайнер утонет в ванной. Он поскользнется и неудачно упадет. Подходит?
Лицо и голос Феррари были так хладнокровны, что Голович и Сейгель обменялись тревожными взглядами.
— Прекрасно, — сказал Голович. — Значит сегодня ночью?
— В десять. Вайнер принимает ванну перед сном. Это вошло у него в привычку.
— Но как вы проникнете в ванную? — спросил Сейгель. — Я думал, там хорошая охрана. Феррари пожал плечами.
— Проникнуть в ванную будет нетрудно. Окно небольшое, но я пролезу. Единственным затруднением было то, что перед тем, как Вайнер заходит туда, ее обыскивают. Вот поэтому я и вынужден был обратиться за содействием к О'Брайену. Сегодня вечером он будет осматривать ее.
— Ну, хорошо, все в ваших руках, — сказал Сейгель. — Вы, действительно, думаете, что все пройдет успешно?
— Я никогда не терпел неудач. Голович хрипло спросил:
— А как относительно девушки? Как вы собираетесь управиться с ней?
— Не будем спешить. Все по порядку, — ответил Феррари. — Для нее у меня будет особый план. После смерти Вайнера ее станут охранять особенно тщательно. Задача будет весьма интересной. — Его запавшие глаза изучали Головича. — Но она также умрет. Я обещаю вам. На это понадобится какое-то время, нужно хорошенько подумать, но она умрет. — Он выполз из кресла. — Я думаю немного поспать. Сегодня ночью мне вряд ли удастся много спать. Вы будете здесь в половине двенадцатого? Тогда у меня будут для вас новости.
Голович кивнул.
Феррари прошел к двери, открыл ее, обернулся и посмотрел сначала на Головича, затем на Сейгеля, потом, не сказав ни слова, вышел и закрыл за собой дверь.
* * *
Ночь была жаркой и душной, без малейшего ветерка. В небе висели черные тучи. Чувствовалось приближение грозы.Конрад стоял на крыльце охотничьего домика и смотрел в небо.
— Буду рад, если, наконец, разразится буря, — сказал он Мэдж Филдинг.
Мэдж, которая провела весь день с Фрэнси, вышла на веранду, чтобы подышать свежим воздухом. Несмотря на духоту, снаружи было, по крайней мере, несколько прохладнее, чем в домике.
— Я собираюсь проверить охрану, — сказал Конрад. — Хочешь поехать?
— Хочу, — ответила она. — Я не думаю, что буря разразится до нашего возвращения.
— Я тоже так думаю. Ветра еще нет. Во всяком случае я поеду в машине и по дороге.
Усевшись в машину, Мэдж сказала:
— Ты знаешь, у меня такое ощущение, будто я провела здесь не неделю, а месяцы. Сколько, как ты думаешь, мы еще будем здесь?
— Не знаю. Хотел бы сам знать. Окружной прокурор приедет в среду. Он собирается поговорить с мисс Колеман. Теперь его очередь. Я с ней потерпел поражение. Если и он не сумеет убедить ее дать показания, нам нужно будет решить, что с ней делать дальше. Мы не можем ее больше держать. Но, если она решит заговорить, тогда мы оставим ее здесь до суда, видимо, месяца на три.
— Что ты о ней думаешь. Пол? — спросила она, когда Конрад выехал на дорогу.
— Приятная девушка, — осторожно ответил он. — А что думаешь ты?
— Мне она нравится, и мне жаль ее. Я думаю, она попала в беду.
— Она что-нибудь рассказывала?
— О, нет. Но я наблюдала за ней. Она спокойна, пытается о чем-то размышлять. Чем-то тяготится. Я думаю, она колеблется, Пол. Надо еще немного поубеждать ее и она станет на нашу сторону. Она очень беспокоится за Вайнера. Все время спрашивает меня, как я думаю, в безопасности ли он.
— О, он в достаточной безопасности, — нетерпеливо сказал Конрад. — Опасность появится, когда придется вести его в суд. Они наверняка постараются устранить его по дороге из домика в суд. Это их единственный шанс.
Конрад затормозил, когда в свете фар возникли массивные ворота. Пять полицейских с автоматами в руках стояли у ворот. Один из них подошел к машине.
— Все в порядке? — спросил Конрад через открытое окно.
— Да, сэр.
— Скоро начнется буря. Смотрите в оба сегодня ночью. У вас есть плащи?
— Да, сэр.
— Будьте здесь, даже если камни начнут сыпаться с неба, — сказал Конрад. — Двоих будет достаточно. Остальные трое могут оставаться в помещении, но двое должны быть здесь всю ночь.
— Да, сэр.
— О'кей. Я поеду теперь вниз по дороге до сторожки. Полицейский отсалютовал и пошел открывать ворота. Узкой извилистой дорогой они доехали до сторожки. Конрад поговорил с охраной, предупредил их, чтобы они были настороже, убедился, что прожектор работает исправно и отсутствующих нет, а затем поехал по грязной дороге, ведущей к вершине скалы.
Оставив машину на половине дороги, у следующего поста, он вместе с Мэдж пошел вперед, вверх по крутой тропинке, которая привела их на вершину скалы.
На вершине были три будки для часовых на расстоянии, примерно, в сотню ярдов одна от другой. Часовые патрулировали скалу, и один из них подошел, когда заметил Конрада в тусклом свете.
Оставив Мэдж, Конрад вместе с постовым прошелся по всей вершине.
— Будьте внимательны, — предупредил он его. — Именно в такую ночь они смогут попытаться достичь домика, если они все еще собираются предпринять такую попытку.
— Здесь они не пройдут, сэр, — ответил коп. — Я немного занимался альпинизмом. Никто не сможет взобраться на такую отвесную скалу.
— Все равно смотрите внимательней. Фонари в порядке!
— Все проверено и в порядке, сэр. Едва Конрад вернулся к Мэдж, он почувствовал слабое дуновение горячего воздуха на своем лице.
— Ты чувствуешь? Буря уже недалеко. — Он взглянул на темное небо. Большие черные облака громоздились друг на друга.
— Поехали назад, не стоит мокнуть.
— Они в безопасности, — сказала Мэдж, высказывая вслух свои мысли, когда они возвращались к домику. — Никто не сможет пробраться, правда. Пол?
— Не беспокойся, — ответил он. — Я всем доволен. Я не думаю, что они что-нибудь предпримут, пока Вайнер и Колеман здесь. Маурер попытается добраться до них, когда они выйдут отсюда. Вот тогда нам, действительно, придется быть настороже.
Когда Конрад поставил машину в гараж и пошел с Мэдж к домику, где-то вдали прогремел гром. То там, то здесь среди деревьев мелькали полицейские с собаками.
— Осталось еще несколько постов, — сказал Конрад, когда они поднимались по ступенькам веранды, — но сначала я захвачу плащ.
— Ты снова собираешься идти?
— Есть только один способ быть уверенным, что охрана на посту. Если они подумают, что я не собираюсь их проверять, они спрячутся в помещение, как только пойдет дождь.
На веранде виднелась чья-то расплывчатая тень.
— Это ты, Том? — спросил Конрад.
— Я, — отозвался О'Брайен.
— Я полагаю, мне следует вернуться в дом, — сказала Мэдж. — Мисс Колеман уже пошла наверх. Спокойной ночи, Пол. Спокойной ночи, сержант.
Конрад плюхнулся в кресло рядом с О'Брайеном.
— Фу! Как душно!
— Будет гроза, — сказал сержант. В его голосе прозвучала какая-то тоскливая нотка и это заставило Конрада насторожиться.
— Она начнется не раньше, чем через час. Сколько времени, Том?
— Без четверти десять. Она подходит намного быстрее, чем ты думаешь. Держу пари, что она разразится над этим домиком через десять минут. Слышишь, — продолжал он, когда вдруг раздался раскат грома.
— У тебя все в порядке, Том?
— Думаю, да.
И снова его унылый тоскливый голос обеспокоил Конрада.
— Ты в порядке, Том? — снова спросил он, пытаясь разглядеть О'Брайена в темноте.
— Конечно, в порядке. — О'Брайен тяжело поднялся с кресла. — Я думаю, этому негодяю пора идти в ванную. Скоро уже десять.
— Я пойду с тобой, — сказал Конрад, все еще немного обеспокоенный явной раздражительностью своего друга. — Я хочу еще раз обойти посты до того, как пойду к себе.
— Ты собираешься снова выходить?
— Да, часа в три.
Вспышка молнии озарила веранду, и Конрад был поражен, заметив, как бледен О'Брайен.
— Ты уверен, что у тебя все в порядке. Том?
— Вполне! Может быть это гроза вызвала у меня головную боль. — О'Брайен вытер вспотевшее лицо носовым платком. — Никогда не любил грозу.
Раскат грома, прогремевший в тот момент, потряс домик.
— Фу! Гремит прямо над нами, — сказал О'Брайен. Потом он прошел в холл, где сидел полицейский с автоматом на коленях.
Конрад присоединился к нему и они вмести пошли по направлению к лестнице.
— Так жарко, что можно печь яйца, — сказал Конрад, доставая платок, чтобы вытереть лицо.
О'Брайен ничего не ответил. Он думал, прокисли Феррари в ванную комнату. Рот у него пересох, ноги дрожали, а сердце стучало как молот.
Они шли вдоль освещенного коридора, где лицом к лестнице сидел другой полицейский.
— Послушай-ка, дождь, — сказал Конрад. — Ты был прав. Должно быть, ужасная буря.
Было слышно, как дождь молотил по крыше. Конрад на мгновение остановился, чтобы взглянуть в окно на лестничной площадке. Потоки дождя струились по окну. Белые молнии освещали поникшие под дождем деревья и лужайку. Гром гремел и перекатывался все возрастающим крещендо.
О'Брайен открыл дверь в комнату Пита. Тот стоял в халате с полотенцем, перекинутым через плечо, и смотрел в окно.
Двое полицейских играли в кости за столом вдали от окна. Третий полицейский с автоматом на коленях наблюдал за Питом с видом раздраженного безразличия.
При звуке открывающейся двери Пит оглянулся. Двое полицейских за столом замерли, руки их сразу рванулись к задним карманам брюк. Полицейский с автоматом вскочил на ноги.
— О'кей, вольно, — сказал Конрад, входя. Ему было приятно видеть, как чутко они реагировали. — Ну и ночка, а?
— Хуже некуда, — ответил ему полицейский с автоматом. Конрад заметил, что Пит настороженно смотрел мимо него на О'Брайена. Он тоже быстро взглянул на него и был поражен, увидев, как бледно его лицо, а в глазах был такой дикий блеск, какого Конрад никогда у него не видел.
— Ну, пойдем, — сказал О'Брайен. Казалось, он говорил сквозь стиснутые зубы. Он вышел из комнаты, и Пит отправился за ним.
Двое полицейских возобновили игру в кости, третий, с автоматом, закурил.
Конрад постоял в нерешительности, и затем пошел за Питом.
Пит шел следом за О'Брайеном по коридору в ванную. Они прошли мимо комнаты Фрэнси, которая была в нескольких футах от ванной.
Конрад догнал его, когда О'Брайен уже поворачивал ручку двери ванной и толкнул дверь ногой.
— Стой здесь, — приказал О'Брайен Питу и, включив свет, вошел туда.
Конрад обошел Пита и стал в дверях, наблюдая за О'Брайеном, который, оглянувшись через плечо, заметил его. Лишь громадным усилием воли О'Брайену удалось сохранить на лице бесстрастное выражение.
Он открыл большой шкаф и заглянул внутрь, затем прошел к занавескам душа. Его сердце билось так неистово, что ему было трудно дышать. Повернувшись широкой спиной к двери, он частично загородил занавески от взора Конрада. Затем он раздвинул их и заглянул внутрь.
Несмотря на то, что он ожидал увидеть там Феррари, шок от взгляда убийцы был таким сильным, что сердце сержанта дрогнуло.
Феррари, неподвижный как статуя, держал в правой руке автоматический пистолет, направленный ему в живот.
Какую-то долю секунды два человека смотрели друг на друга, затем О'Брайен опустил занавеску и, отворачиваясь от внимательного взгляда Конрада, подошел к раковине и начал мыть руки.
От вспышки молнии, прошедшей через окно, ванная комната наполнилась ослепительно белым светом. Раздался гром.
Конрад вошел в ванную.
— Я тоже умоюсь, сказал он. — Фу! С меня так и течет. О'Брайен шагнул назад и, как бы случайно, оттеснил его от занавески душа.
— Думаешь, будет лить всю ночь? — спросил он, вытирая руки полотенцем. Он изо всех сил старался говорить будто бы совсем небрежно, но Конрад снова заметил в его голосе напряженность.
— Не удивлюсь. — Он взял у О'Брайена полотенце и взглянул на окошко. — Было бы неплохо вставить сюда еще одну решетку. — О'Брайену пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд от занавески.
— Думаешь, кто-нибудь через эту проскользнет? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично. — Зачем? Это невозможно.
Конрад направился к двери.
— Наверное, ты прав. — Он вышел в коридор.
— О'кей, Вайнер, ступай.
Пит вошел в ванную комнату. Когда О'Брайен выходил, взгляды их встретились, и Пита словно бы ударило. «Что произошло с этим парнем? — подумал он. — Он похож на привидение».
Пит вдруг почувствовал, как по нему пробежала холодная волна страха. Будто бестелесный глас предупреждающе прошептал ему в ухо. Он замер, не в силах сдвинуться с места.
О'Брайен подошел к двери.
— Подождите… — заикаясь произнес Пит. — Я думаю… Раскат грома заглушил конец фразы, но О'Брайен увидел на его лице жуткий страх.
Он понял, что Пит собирался ему сказать, что он передумал и не хочет принимать ванну.
— Пошевеливайся! — рявкнул О'Брайен и вышел в коридор. — Я не собираюсь из-за тебя торчать здесь всю ночь.
Он захлопнул дверь, так как Пит снова начал говорить.
— Эти проклятые негодяи думают, что они — пупы земли, если с ними обращаются по-человечески, — продолжал О'Брайен резким тоном, обращаясь к Конраду. — Каждый вечер ванну! Что он себе воображает, этот проклятый гангстер? — говоря это, О'Брайен прислонился спиной к двери, держась рукой за дверную ручку. Он чувствовал, что ручка поворачивается, а по внезапному давлению двери понял, что Пит пытается открыть ее.
— Ты бы сходил посмотрел, все ли в порядке у девушки, — сказал О'Брайен Конраду. — Может быть она боится?
Ему удалось удержать дверь, приложив всю свою силу. Пит неистово крутил дверную ручку.
— Там Мэдж, — ответил Конрад, закуривая сигарету. Он не заметил напряженного белого лица О'Брайена. — Я схожу туда немного позже.
Над домиком раздался еще один раскат грома и О'Брайен услышал за дверью приглушенный вопль Пита.
— Что это? — спросил Конрад, поднимая глаза.
— Гром, — ответил О'Брайен. — А ты что думал? Произнося это, он почувствовал, что давление на дверь вдруг прекратилось, затем резко дернулась дверная ручка.
— А мне послышался чей-то крик, — сказал Конрад и двинулся по коридору. Он остановился рядом с дверью в комнату Фрэнси и прислушался.
О'Брайен остался на месте. Сердце его билось неровно.
Раздался еще один удар грома. Шум дождя, стучавшего в окна, булькающая вода в водосточных трубах заглушали все другие звуки.
Затем О'Брайен услышал слабый стон, донесшийся из-за двери ванной. Это был звук, от которого у него волосы зашевелились на голове.
Он отступил от двери, вынул платок и вытер лицо.
* * *
Конрад вернулся назад к О'Брайену.— У них все в порядке, болтают будто сороки, — сказал он. Взглянув в белое напряженное лицо О'Брайена, он продолжил:
— Ты выглядишь совсем больным, Том. Почему бы тебе не отправиться в постель. Я подожду здесь Вайнера.
— Ничего страшного, — отрезал О'Брайен. — Со мной все в порядке. Ради Бога, ступай ложись сам. Я тоже пойду спать, когда этот щенок закончит.
Конрад предложил сигарету, но О'Брайен покачал головой. Некоторое время они стояли, прислушиваясь к реву бури за окном, затем Конрад спросил:
— Как твой сынишка. Том?
— В порядке, — ответил тот, испуганно взглянув на Конрада.
— Тебе чертовски повезло, понимаешь?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я всегда хотел иметь сына, но Дженни и слышать об этом не хочет. Она говорит, что это испортит ее фигуру.
— Может испортить, — согласился О'Брайен, едва ли сам понимая, что говорит. — Такие, как твоя жена, не хотят хлопот с детьми.
Конрад пожал плечами.
— А я хотел бы иметь сына и дочь. О'Брайен вытер лицо носовым платком.
— Почему ты не идешь к себе? — спросил он, думая о том, сколько еще Конрад собирается торчать здесь, у двери ванной. — Если ты собираешься снова выходить в три, тебе нужно поспать.
— Я не смогу заснуть в такую ночь. Сколько он собирается еще там сидеть?