Чинчин Скотт. Долина теней

   Душный пивной зал был до отказа набит посетителями. Поначалу Адон думал, что найдет здесь веселье и танцы, но, войдя в зал, сразу успокоился – жителям Долины Теней было не до веселья. Среди посетителей пивной в основном встречались солдаты и наемники, пришедшие в харчевню провести время перед битвой. Неподалеку от дальней стены зала Адон заметил молодую пару, смеющуюся над какой-то шуткой.
   Адон сел, поставив локти на стойку и подперев голову так, чтобы ладонь закрывала шрам на его лице.
   – С каким змием будем сражаться сегодня?
   Адон поднял глаза и увидел стоящую за стойкой пожилую женщину. На вид ей было за пятьдесят, но приятный, здоровый румянец все еще играл на ее щеках. Женщина стояла и терпеливо дожидалась, когда священнослужитель сделает заказ.
   Когда единственным ответом Адона стал ледяной взгляд его некогда пламенных глаз, женщина усмехнулась и скрылась за стойкой. Вскоре она вернулась с бокалом густого фиолетового напитка, брызги которого разлетались в разные стороны, сияя в лучах света. Кусочки красного и янтарного льда кружились внутри бокала, отказываясь подниматься на поверхность.
   – Попробуй, – посоветовала женщина. – Наш особый рецепт.
   Священнослужитель покосился на бокал, и женщина жестом подбодрила его. Он сделал глоток и почувствовал, как каждая капля крови, наполнявшей его тело, оттаивает. Кожа натянулась, и неистовый огонь загорелся в груди. Трясущимися руками Адон попытался поставить бокал обратно, и женщина, усмехнувшись, помогла жрецу справиться с этой задачей.
   Адон тяжело дышал, голова кружилась.
   – Именем Сьюн! Из чего это приготовлено? – вопросил он, и женщина пожала плечами:
   – Ну, немножко того, немножко этого и много всего прочего.
   Адон растирал грудь, пытаясь вздохнуть.
   – Меня зовут Джель Сильвермэйн, – представилась хозяйка харчевни. – А как…
   Адон услышал глухое шипение. Один из кубиков льда растворился, и янтарные круги поплыли по поверхности напитка.
   – Адон, служитель Сьюн, – сказал жрец.
   – У тебя ужасный шрам, сьюнит. Могущественные врачеватели из храма Тайморы могли бы помочь тебе. У них имеется доброе лечебное питье. Ты уже обращался к ним?
   Адон отрицательно покачал головой.
   – Как же тебя угораздило заработать такой шрам? Несчастный случай или бой?
   – Бой. – Тело Адона задрожало.
   – Я встречала множество воинов, которые носили подобные шрамы как знаки отваги и преданной службы, – пояснила Джель Сильвермэйн.
   – Да, – с издевкой ответил Адон. – Что-то в этом роде.
   Священнослужитель снова схватил бокал и отпил еще немного. На этот раз его голова слегка закружилась, в ушах зазвенело. Вскоре это ощущение тоже прошло.
   – Тост! – закричал кто-то совсем близко.
   Адон повернулся и увидел совершенно незнакомого ему мужчину, поднявшего бокал над головой жреца. Седеющие волосы густой гривой падали на плечи незнакомца, и похоже было, что он повидал немало битв. Человек протянул могучую руку и сжал плечо Адона.
   – Тост за здравие воина, который смотрел в лицо злым силам и сокрушил их, служа Долине!
   Адон попытался вставить слово, но его никто не услышал, когда все присутствующие, мужчины и женщины, стали приветствовать священнослужителя. Многие из них подходили ближе и хлопали его по спине. И никто не шарахался от грубого шрама, отметившего лицо Адона. Они делились историями о битвах, и жрец чувствовал себя как-то неуютно. Пролетел час. Соседний табурет скрипнул, и красивая служанка с каштановыми волосами опустилась рядом с Адоном.
   – Прошу тебя, – пробормотал жрец, опуская голову, – я хочу остаться один.
   Но когда он поднял голову, выяснилось, что девушка не ушла.
   – Что тебе надо? – спросил Адон и вдруг понял, что служанку заинтересовал его шрам. Священнослужитель отвернулся и прикрыл щеку рукой.
   – Красавчик, не прячься от меня, – промурлыкала девушка.
   Чтобы узнать, с кем разговаривает служанка, Адон осмотрелся по сторонам. Девушка упорно не сводила с него глаз.
   Прошло несколько мгновений, и служитель Сьюн обнаружил, что внимательно разглядывает свою соседку. У девушки были густые волосы, которые красивыми локонами обрамляли ее изящное личико и ниспадали на плечи. Сияющие глаза нежно-голубого цвета, обольстительная улыбка, играющая на губах. Девушка была одета просто, но при этом держалась по-королевски непринужденно.
   – Что тебе нужно? – спросил Адон.
   – Потанцевать с тобой, – ответила служанка, и ее глаза засветились.
   – Но здесь нет музыки, – возразил Адон, помотав головой.
   Девушка пожала плечами и протянула руку. Адон отвернулся, устремив взор внутрь заново наполненного бокала, но девушка не отступала. Наконец он снова взглянул на нее.
   – Хоть имя-то у тебя есть? – поинтересовалась служанка.
   Лицо Адона было мрачным, когда он повернулся к девушке.
   – Тебе здесь нечего делать. Займись своими обязанностями и оставь меня.
   – А ты будешь страдать? – удивилась она. – И, жалея себя, утонешь в море слез? Это вряд ли подходит герою.
   – Вот как ты думаешь обо мне? – едва не подавился Адон, и косая усмешка появилась на его лице.
   – Меня зовут Рени, – представилась служанка и еще раз протянула ему руку.
   Адон попытался унять дрожь.
   – Я – Адон, – сказал он. – Служитель Сьюн. И я – кто угодно, но только не герой.
   – Позволь мне самой судить об этом, милый, – возразила девушка и нежно провела рукой по щеке священнослужителя, как будто не замечая шрама. Ее рука сползла по шее Адона, по плечу и остановилась на его руке.
   Уступив просьбам девушки, Адон неохотно и равнодушно рассказал о своем путешествии из Арабеля. Он поведал ей все, кроме того, что ему стало известно о богах. Эту часть он сохранил для себя и своих раздумий.
   – Ты – настоящий герой, – заявила служанка и крепко поцеловала Адона в губы. – О твоей вере перед лицом таких невзгод должны знать, должны вдохновляться ею.
   Какой-то солдат, сидящий поблизости, расхохотался, и Адон почувствовал, что смеются над ним. Священнослужитель отстранился от девушки и швырнул на стойку несколько золотых монет.
   – Я пришел сюда не для того, чтобы надо мной потешались, – гневно заявил он.
   – Я не…
   Но Адон уже скрылся в толпе посетителей харчевни. Он вышел на улицу и, пройдя почти квартал, уперся в стену крошечной мастерской. На ее двери висела вывеска из полированного металла, и свет луны позволил Адону увидеть свое отражение. В первый миг шрам казался едва заметным. Но когда жрец поднес руку к порезанной плоти, он вдруг увидел, как изображение исказилось и лицо вытянулось так, что шрам показался еще ужаснее, чем на самом деле. Адон отвернулся, обвиняя свои уставшие глаза в предательстве.
   Жрец бродил по городу, думая о девушке по имени Рени, о ее огненных локонах, так похожих на кудри Сьюн. Ему было стыдно за то, как он обошелся с девушкой. Он знал, что должен извиниться. На обратном пути в харчевню священнослужителя остановил было ночной караул, но сразу отпустил.
   – Я помню этот шрам, – сказал один из стражников.
   Адон совсем пал духом. Он вернулся в «Харчевню у Старого Черепа» и после нескольких минут блужданий по залу уселся на прежнее место, жестом позвав Джель Сильвермэйн. Адон рассказал о рыжеволосой служанке, девушке по имени Рени, и Джель кивком головы указала ему на темный угол зала.
   Рени была там. Она сидела возле какого-то мужчины, соблазняя его так же, как прежде пыталась увлечь Адона. Подняв глаза, девушка заметила пристальный взгляд священнослужителя и отвернулась.
   – Должно быть, она унюхала золотишко в твоих карманах, – сказала Джель.
   Вскоре священнослужитель вновь оказался на улице. Гнев бушевал в душе Адона, грозя свести его с ума. Вдали показались шпили храма, и жрец зашагал в направлении святилища, снова пройдя мимо уже знакомых ему стражников из ночного караула.
   Адон подумал о врачевателях, служивших в храме. Он надеялся, что их снадобья окажутся достаточно сильными и помогут рубцу рассосаться.
   Храм Тайморы в Долине Теней сильно отличался от храма в Арабеле. Вдоль дороги, ведущей к святилищу, тянулись ряды массивных колонн, на вершинах которых горели сигнальные костры. Широкие двойные двери храма никем не охранялись. Опрокинутый на бок огромный колокол лежал перед входом в храм. Адон подошел к дверям, когда чей-то голос позвал его:
   – Эй ты!
   Адон повернулся и увидел все тех же знакомых ему караульных, с которыми он встречался у харчевни.
   – Тут что-то не так, – отозвался Адон. – В храме тишина, и не видно ни одного служителя.
   Всадники спешились. Их было четверо. Темные доспехи позволяли им оставаться незамеченными под покровом ночной мглы.
   – Отойди в сторону, – сказал один из них, проходя мимо Адона.
   Солдат открыл тяжелые двери, но тут же отвернулся, когда смрадный запах смерти вырвался наружу. Адон достал рваный шелковый носовой платок и прижал его к носу, входя в храм вместе с одним из стражников.
   Дюжина или больше тел зверски убитых людей лежали по всему храму. Главный алтарь был перевернут, а на стене красовался символ Бэйна, нарисованный кровью убитых жрецов. По огням, еще бушевавшим в жаровнях, и запаху, оставшемуся в храме, Адон определил, что святилище осквернили не более часа назад.
   «Хорошо, что здесь не было детей», – с облегчением подумал Адон. Стражнику рядом с ним стало не по себе, и он опустился на колени. Когда же он поднялся, то увидел служителя Сьюн, стаскивающего мертвые тела отовсюду, где бросили их убийцы, и укладывающего их рядом. Затем он сорвал висевшие за алтарем шелковые занавески и постарался прикрыть ими сложенные тела. Поборов дрожь в коленях, стражник приблизился к священнослужителю. Снаружи донеслись звуки шагов, послышался крик, когда остальные стражники узрели тот ужас, который царил внутри храма.
   – Там могут быть другие, – предупредил Адон, указывая на ведущую к сердцу святилища лестницу.
   – Ты имеешь в виду живых? – уточнил стражник. – Думаешь, они…
   Жрец ничего не ответил, каким-то образом почувствовав, что живых там не найдут. И еще в одном он был убежден твердо – тех драгоценных снадобий, о которых ему говорили, тоже не будет.
   Адон остался в храме даже тогда, когда удушливый запах стал невыносим для остальных. Священнослужитель попробовал помолиться за убитых, но слова застряли у него в горле.

* * *

   Келемвар отвернулся от окна. Он уже заходил в комнату Миднайт и убедился, что она еще не возвращалась от Эльминстера. Воин направился в свои покои, но уснуть так и не смог. На мгновение Келемвару захотелось отправиться к Эльминстеру и встретиться с Миднайт, хотя он знал, что увести девушку оттуда не удастся.
   Но вдруг, снова выглянув в окно, он увидел возвращающуюся чародейку. На его глазах она миновала стражников и вошла в Изогнутую Башню. Прошло несколько мгновений, и в дверь постучали. Келемвар сел на край кровати и провел ладонями по лицу.
   – Кел?
   – Да, – отозвался он. – Входи.
   Миднайт вошла в комнату и закрыла дверь.
   – Светильник зажечь?
   – Ты забыла, кто я на самом деле, – усмехнулся Келемвар. – При свете луны я вижу тебя ничуть не хуже, чем при свете солнца.
   – Я никогда ничего не забываю.
   На Миднайт был длинный, ниспадающий складками плащ – равноценная замена тому, которого чародейка лишилась. Крошечные огоньки пламени поигрывали на поверхности медальона. Келемвар удивился, что чародейке вернули звездочку, но воздержался от вопросов.
   Миднайт скинула плащ и встала перед воином.
   – Думаю, нам следует поговорить, – сказала она.
   – Согласен, – медленно кивнул Келемвар. – Но о чем?
   Обеими руками Миднайт пригладила свои длинные волосы.
   – Если ты устал…
   – Да, Ариэль, я устал, – поднялся на ноги Келемвар.
   – Не называй меня так.
   – Ладно, Миднайт, – поправился он и тяжело вздохнул. – Я полагал, что мы вместе уйдем отсюда. Ты доставишь вверенное тебе предупреждение Мистры, мы перестанем скитаться и наконец станем свободными!
   – Свободными? – зло рассмеялась Миднайт. – А что мы с тобой знаем о свободе, Кел? Всю жизнь тебя связывало проклятие, с которым ты ничего не можешь поделать, тогда как мною, словно куклой, играли боги! – Чародейка отвернулась и оперлась на комод. – Я не могу уйти отсюда, Кел. У меня есть обязательства.
   Келемвар подошел к чародейке, развернул ее к себе лицом и крепко взял за плечи.
   – Обязательства? Перед кем? Перед незнакомцами, которые плюнут тебе в лицо, когда ты отдашь свою жизнь, спасая их?
   – Перед Королевствами, Келемвар! Я имею обязательства перед Королевствами!
   – Тогда нам, наверное, не о чем говорить, – прошептал воин, отпуская чародейку.
   – И дело не в проклятии, да, Кел? Все и вся имеет свою цену? Но твои условия невыполнимы для меня. Я не могу вручить свою жизнь тому, кто не желает сделать то же самое ради меня.
   – О чем ты говоришь? Разве я ушел отсюда? Разве я покинул тебя? Утром мы начинаем готовиться к войне. И не увидимся, пока не завершится битва. Если вообще выживем.
   На некоторое время установилась тишина.
   – А ты бы ушел из города? – спросила Миднайт. – Если бы я согласилась пойти с тобой, ты бы ушел этой же ночью?
   – Да.
   – Значит, я была права, – глубоко вздохнула Миднайт. – Нам не о чем говорить.
   Чародейка подошла к двери, но Келемвар окликнул ее:
   – Моя награда… Эльминстер пообещал, что награда будет, но не сказал какая.
   Губы Миднайт задрожали.
   – Я рассказала ему о твоем проклятии, Кел. Он считает, что от него можно избавиться.
   – От проклятия… – рассеянно произнес Келемвар. – Значит, я недаром остался.
   Волосы упали на лицо Миднайт.
   – Он бы сделал это в любом случае… – Чародейка открыла дверь.
   – Миднайт! – позвал ее Келемвар.
   – Да? – ответила чародейка.
   – Ты все еще любишь меня, – сказал воин. – Я бы знал, если бы это было не так. Ведь это моя награда за то, что я забрался с тобой в такую даль, помнишь?
   Миднайт застыла на пороге.
   – Да, – тихо ответила она. – Это все?
   – Это самое важное.
   Миднайт закрыла за собой дверь, а Келемвар еще долго стоял, вглядываясь в темноту.

14
ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ

   О зверском нападении на храм Тайморы Морнгрим узнал за несколько часов до рассвета. Вызвали Эльминстера, и он встретил правителя у ворот святилища. Когда пришел мудрец, Адон все еще находился в храме.
   Вскоре появилась сказительница Сторм Сильверхэнд. Она носила символ арферов – серебряная луна и арфа на сияющем голубом фоне. Ночные ветры играли ее распущенными волосами, и от этого Сторм походила на жаждущий мщения призрак. На ней были обычные в Долине серебристые доспехи. Не сказав ни слова, женщина прошла мимо правителя и мага.
   Морнгрим даже не пытался остановить ее. Напротив, он последовал за сказительницей и вошел в оскверненный храм, где их взору предстала картина кровавой резни. Сохраняя почтительное молчание, они осмотрели учиненный в храме погром. Нарисованный кровью убитых символ Бэйна сразу же бросился им в глаза. Позже, когда Сторм говорила со стражниками, обнаружившими убийство, Адон предположил, что нападение имело своей целью кражу из храма лечащих снадобий. Нельзя было сбрасывать со счетов и возможное воздействие, которое окажет осквернение святилища на моральное состояние жителей Долины Теней. Сторм Сильверхэнд с подозрением рассматривала чужестранца, оказавшегося на месте трагедии.
   – Кровь на его руках – это плата за благородную услугу, которую он оказал мертвым, укладывая их тела, – сказал Эльминстер. – Он невиновен.
   Кипя гневом, Сторм Сильверхэнд повернулась к Морнгриму.
   – Арферы будут с тобой, лорд. Вместе мы отомстим за это подлое преступление, – заявила сказительница и ушла. Печаль и отчаяние грозили прорвать плотину ее стальной выдержки.
   Страшную задачу поставил Морнгрим перед своими людьми – установить личности убитых и похоронить их. Размышляя о случившемся, старый мудрец стоял рядом с правителем Долины.
   – Бэйн – бог раздоров, – почти шептал Эльминстер. – Неудивительно, что он попытался смутить нас, поразить в самое сердце, заставить пасть духом перед сражением. Но мы не можем позволить ему воплотить свой замысел.
   – Нет, мы не позволим, – дрожа от гнева, заявил Морнгрим.
   Спустя несколько часов, вернувшись в Изогнутую Башню, Морнгрим навестил своего друга и союзника Тербаля, спавшего глубоким, целебным сном. Старый полководец не произнес ни слова с той ночи, когда с помощью магии Эльминстера спасся из Зентильской Твердыни и предупредил Морнгрима о готовящемся нападении.
   – Я видел ужасное зрелище, Тербаль. Служители веры, зарезанные, словно собаки… Гневом горит мое сердце, старый друг. Пламя ярости грозит сжечь мой рассудок, – шептал Морнгрим, опустив голову. – Я жажду крови. Я хочу отомстить.
   «Гневаясь, ты похож на бесноватого, не способного принять правильное решение, – обычно говорил Тербаль. – Потуши огонь в своем сердце и позволь разуму направлять твою месть».
   Морнгрим охранял сон Тербаля до первых лучей раннего утра, когда правителя вызвали в тронную залу на встречу с Хоксгардом.

* * *

   Работы по устройству оборонительных сооружений были распределены ранним утром, и Келемвар подивился успехам, которых за несколько последних дней достигли долинцы в укреплении обороноспособности города. Воин стоял рядом с Хоксгардом, когда военачальник делал смотр сотням солдат, вызвавшихся участвовать в защите Долины Теней. Многие из них преодолели ужасы Перевала Гоблинов и Мглистого Прохода, чтобы послужить городу. Все они хорошо знали, какая судьба постигнет Долину, если битва будет проиграна. Прогремел единый клич, и Келемвар, поднимая кулак вместе со всеми, почувствовал, как общий энтузиазм увлекает его.
   Потом началась изнуряющая работа, хотя жаловались немногие. Торговцы и строители трудились бок о бок с солдатами, и к полудню линии оборонительных укреплений в районе Крагской заводи, по дороге в Вунлар, начали приобретать форму. Повозки, груженные камнем и мусором из замка Краг, свозились к краю главной дороги на северо-востоке от Долины. Там материалы использовались для постройки огромных валов.
   Вокруг строителей оборонительных линий, на земле и на деревьях, расположились лучники, готовясь защищать дорогу от вражеских войск, которые могли начать наступление с северо-востока. Возможно, до битвы оставалось еще несколько дней, но лучники знали, что следует потренироваться.
   Завершив приготовления, они стали терпеливо ждать. Голубое небо над головой было почти безоблачным. Деревья казались одушевленными существами, и оценить это мог только тот, кто в течение бесконечных часов рубил и валил деревья, тесал колья, рыл ямы и укрывал их ветками. Лесорубы, не жалея сил, устраивали ловушки и готовили себе убежище.
   Лучники не были одиноки в своих трудах. Им помогали рабочие бригады из города, руководимые парой строителей из Центрального Сюзейла. Они навещали родственников в Долине, когда пришло известие о предстоящем нападении. Строители помогли выбрать места для различных оборонительных сооружений, которые будут установлены на пути войск Бэйна, после чего составили карты с путями отступления через лес. Эти карты следовало заучить наизусть и уничтожить задолго до появления первых вражеских отрядов.
   Все утро работа шла довольно быстро, но во второй половине дня, по мере того как долинцы приближались к городу, все больше и больше людей приходилось оставлять позади для охраны искусных ловушек. Строительство новых преград изрядно замедлилось. Однако оставшиеся в лесах, ожидая начала сражения, не теряли времени даром. Лучники воспользовались моментом для тщательного изучения небольшого участка леса, который должны были защищать. Они часами изучали каждый звук, учась различать сложные ритмы природы. Всякий шорох или запах, непохожий на обычный, немедленно был бы замечен. Лучники практически не разговаривали, овладевая языком жестов, которым воспользуются для передачи сообщений о приближении врага, если наступлению суждено начаться в течение дня. Но были предусмотрены и другие меры, такие как сигнальные огни, если придется сражаться ночью.
   Пока же не оставалось ничего, кроме как любоваться великолепием окружающей природы и ждать.
   Терпеливо ждать.
   Днем Келемвара отправили собирать изделия многочисленных кузнецов, которые уже несколько дней ковали щиты, мечи, кинжалы и доспехи для тех, кто с открытой душой и смелостью в сердце выйдет, если это потребуется, на защиту города. С помощью двух помощников воин руководил погрузкой оружия. После этого Келемвар навестил мастеров, занятых изготовлением стрел и луков.
   На перекрестке возле «Харчевни у Старого Черепа» тоже готовились к встрече врага. У владений Джель Сильвермэйн, а также на противоположной стороне дороги, чуть дальше на восток, у фермы Салькара Ридо, сооружались передвижные щиты из соломы, которые должны были принять главный удар зентильских стрелков, когда те приблизятся к городу. Склады торговца Ворчуна опустели. И когда солдаты Зентильской Твердыни вступят в бой за перекресток, маленький отряд долинцев ударит в тыл врагу, появившись из складских помещений.
   Морнгрим отобрал наблюдателей, которые разведут сигнальные костры на вершине холмов Арферов и Старого Черепа, предупреждая о приходе врага. Лишь мужчинам, не имевшим семей, могли поручить выполнение этой задачи. Перед тем как отправить их на посты, правитель Долины лично убедился в том, что наблюдатели взяли необходимое снаряжение и запаслись продовольствием.
   Выдача съестных припасов началась еще днем и, казалось, продолжалась бесконечно. Джель Сильвермэйн и ее работники развозили мясо, сдобные лепешки и свежую воду.
   Подойдя к мосту через Ашабу, Кайрик столкнулся с явным недовольством людей, выделенных в его распоряжение. Среди них не было ни одного добровольца: каждому хотелось встретить врага на поле брани, вместо того чтобы охранять мост на случай, если дополнительные силы противника попытаются взять Долину Теней с запада. Кроме того, солдатам не нравилось выполнять приказы чужака. В этом Кайрик и его подчиненные очень походили друг на друга, поскольку вору также не доставляло удовольствия отдавать приказы тем, кого он считал кучкой невоспитанных крикунов и болванов.
   Однако вопрос организации войск пришлось отложить на потом. Прибыв к мосту, Кайрик столкнулся с огромным числом беженцев, собравшихся на берегу.
   Лодки, которые должны были доставить беженцев в Омеловый дол, еще не прибыли, и Кайрик, пытаясь распределить обязанности между своими людьми, приказал группе солдат позаботиться о стариках и детях. Проходя сквозь толпу, вор поразился той решимости, которая отражалась в глазах беженцев.
   «Глупцы, – подумал Кайрик. – Неужели они не понимают, что, может быть, навсегда покидают свои дома?» Да и мысль, подкинутая Мареком, не давала вору покоя: поскольку впереди ждала верная смерть, может, и в самом деле перейти на сторону врага? «В конце концов, я ничего не должен этим людям», – размышлял Кайрик. Если бы не Миднайт, он давно ушел бы.
   Большую часть беженцев составляли дети и дряхлые старики, непригодные к военной службе. Они стояли и глазели на то, как солдаты роют окопы по обеим сторонам моста. Они знали, что каждый из этих мужчин скорее всего погибнет – за дом, в котором ему не суждено будет жить, – но они также знали, что беспорядочное бегство убивает вернее, чем стрелы и мечи зентиларов.
   Чем больше народа собиралось у моста, тем медленнее продвигалась работа. Многие из копавших громко роптали, ругая черноволосого чужака, вышагивающего среди солдат и отдающего им приказания.
   Внезапно с десяток работавших побросали лопаты и выбрались из наполовину готового окопа, над которым трудились несколько часов. Зачинщик, человек исполинского роста по имени Форестер, окликнул Кайрика, занятого наблюдением за работами на другом берегу реки.
   – Хватит! – закричал Форестер. Его пропитавшиеся потом волосы прилипли ко лбу. – Наши братья стоят на восточной границе, готовые отдать свои жизни, защищая Долину! Мы встанем рядом с ними! Кто идет со мной?
   Большинство солдат на той стороне реки, где стоял Форестер, сразу бросили лопаты и собрались позади своего вожака. Некоторые из работающих рядом с Кайриком громогласно заявили о поддержке замысла Форестера и тоже отшвырнули лопаты.
   – Проклятье! – прошипел вор, стиснув зубы.
   Повернувшись, чтобы выбраться из окопа, он увидел, что все беженцы внимательно смотрят на него. Взгляд вора упал на одну молоденькую девушку-мать, стоящую не более чем в двадцати шагах от него. В ее глазах он прочел не заботу о детях, а тревогу о себе самой.
   Вспомнив о своих родителях, которых он лишился в раннем детстве, Кайрик отвел взгляд и вылез из окопа. Форестер и его сподвижники с оружием в руках уже переходили мост, когда Кайрик встал на их пути. И хотя вор с радостью отпустил бы этих людей на встречу со смертью, он не мог допустить, чтобы кто-то взял над ним верх.
   – С дороги! – прокричал Форестер. – Иначе ты поплывешь по реке без корабля!
   – Возвращайтесь к работе, – холодно произнес Кайрик. – Сам лорд Морнгрим отдал нам приказ охранять этот мост.