Страница:
– Напугала курицу просом! Хотя, может, и правда, лучше сходим в кабак, глазками постреляем?
– Насчет «постреляем», сомневаюсь, а в остальном… Короче, договорились? Остаешься!
– Ладно, подруга, договорились…
Разговаривая с подругой, Алина дошла до своей машины и уселась на водительское сидение. Хорошо, когда некуда спешить, когда можно спокойно, не торопясь, заняться, чем хочешь… Чем хочешь? Алина уже давно пришла к выводу: хотеть надо только то, что нужно и можно. Это оказалось очень удобно – не входишь во внутреннее противоречие с самой собой – ведь делаешь, вроде бы, что твоей душеньке угодно. И опять же – сознательная анархия оказывает благотворное действие на самоутверждение себя как независимой эмансипированной особы.
«И чего же ты хочешь, дорогуша? Как распорядишься свалившимися на тебя двумя днями „свободы“? Ну, хорошо – вечером посидишь с подругой в ресторане, вспомните былое, и что дальше? Вика отправится к своему адвокату или еще какому-нибудь потенциальному претенденту на ее руку, а я…» – размышляя так, Алина немного хитрила сама с собой, ведь внутри нее все свербело и не давало покоя, мысли сами по себе выстраивали цепочки связей и комбинаций, ей страшно хотелось поговорить с Ириной Коноваловой и узнать, зачем звонила Лучана Маркес…
И уже не сложно было догадаться, чему именно посвящены будут эти два дня.
Алина машинально достала из сумки бумажку с адресом и телефоном семьи Хольц. Название улицы показалось ей знакомым. Собственно, ничего удивительного – по идее Хольцы должны жить где-то по соседству с ней. Зачем бы они стали возить ребенка через весь город в детский клуб? Такие клубы есть в каждом районе…
Алине явно уже попадалась когда-то эта улица – но в связи с чем? Напрягать память бесполезно. Такую информацию Алина никогда в памяти не откладывала – для телефонов у нее есть записная книжка мобильника, а адреса – в компьютере.
«Приеду домой, сразу же посмотрю, название улицы до боли знакомо…»
Выслушивая впечатления Вики после разговора с еще одним «женихом», Алина просмотрела в компьютере адреса всех своих дюссельдорфских знакомых, но безуспешно. Затем она запустила функцию поиска документов, в которых встречается это слово. Потрещав и покряхтев для порядка, компьютер выдал результат.
Оказывается, на этой самой улице расположен русский ресторан «Москва», о хозяйке которого Алина как-то писала в своем журнале. Вот почему название улицы ей знакомо – конечно же, она там бывала: и для беседы с владелицей Настей, и просто так – вкусно покушать.
– Ну что, ты готова? – отрываясь от монитора, спросила Алина. – Мы с тобой сегодня ужинаем в ресторане «Москва»!
– Москва? – ухмыльнулась Вика. – Это ж надо было приехать в Германию, чтобы здесь попасть в «Москву». Смешно! И вообще, ты слышала, что я тебе говорила?
Алина виновато посмотрела на подругу – конечно, она пропустила мимо ушей ее «важное» сообщение:
– Извини, повтори…
– Так вот, – победоносно задрав свой курносый веснушчатый нос, вещала Вика, – мой новый телефонный знакомый Карстен живет в Дюссельдорфе и даже неплохо говорит по-русски! Мы с ним говорили часа два, и я поняла – мы по-настоящему близкие души и прямо созданы друг для друга. К тому же, Карстен – профессор…
– И в какой области? – поинтересовалась Алина, начиная понимать, что подругу понесло не в ту степь.
– Не знаю…
– Как же так? Чуть не замуж собралась, а не знаешь, чем твой избранник занимается… И вообще, неплохо было бы для начала хотя бы глянуть на него. Или в пятом браке это уже не столь важно?
У Вики глаза налились слезами:
– Обязательно надо было своими ядовитыми замечаниями настроение портить? Никуда я с тобой не пойду! Вот перееду сейчас же к Карстену, раз ты насмехаешься надо мной!
– Викуля! Я просто хочу вернуть тебя с неба на землю. Давай-ка мы пригласим Карстена с нами в ресторан? Совместим приятное с полезным!
Алина не стала распространяться, что одна полезная часть этой вылазки уже запланирована – ей хотелось посмотреть на дом, где живет семейство Хольц.
Вика позвонила «своему» профессору и после разговора с ним разочарованно сказала:
– Он сможет подъехать только часов в восемь.
– Тем лучше! – подвела итог Алина.
– Чем же лучше?
– Мы успеем поболтать без лишних ушей и с ним все-таки тоже познакомимся – он же придет, как я понимаю?
– Надеюсь… надеюсь, что он не такой, как тот дед, который в аэропорту меня встречал, помнишь? – засмеялась Вика.
– Итак, – подытожила Алина, – в половине шестого – готовность номер один! Боевая раскраска отменяется! Иначе нас примут за перезревших искательниц приключений или вышедших на заработки домохозяек. «Порядочные» немки красятся редко и не броско, хотя в русском ресторане можно все, что хочешь увидеть… К тому же, мы должны перед твоим профессором предстать в подобающем случаю образе дам-интеллектуалок.
Сворачивая на улицу, где находился ресторан «Москва», Алина немного сбавила скорость – благо движения здесь почти никакого не наблюдалось. Так… Ресторан расположен в доме под номером восемь, а у Хольцев пятнадцатый номер. Улочка совсем небольшая, домов двадцать-двадцать пять, чувствуется, народ здесь живет состоятельный – и домишки солидные, и машинки возле них стоят крутые.
По нечетной стороне – только жилые дома, а по четной – кроме ресторана «Москва», еще булочная-кондитерская с маленьким стоячим кафе на два столика и антикварный магазинчик.
Алина проехала мимо ресторана – к ее удовольствию свободных мест для парковки возле него не оказалось. Она вогнала машину в свободную часть возле обочины напротив антикварного магазина:
– Тут, пожалуй, посетителей не так много, – заметила она, оглядываясь по сторонам и с удовлетворением отметив, что они находятся почти напротив пятнадцатого дома. – Может, заглянем в магазинчик?
Вика недоуменно посмотрела на нее:
– С каких это пор ты стала интересоваться антиквариатом? Или это тлетворное влияние Запада?
– Это просто любопытство. Мы ведь никуда не спешим, правда?
– Ну, если тебе сильно хочется… Я могу и в машине посидеть. Ничего хорошего в этом старье я все равно не нахожу.
– А ты когда-нибудь искала? – поддела ее Алина, но вовремя сообразив, что Вика может опять надуть губы, смягчила обстановку: – Посиди, конечно, я быстро. Мне нужен презент для одной…
Не договорив до конца, Алина выбралась из машины и, осторожно поглядывая на дом напротив, захлопнула дверь.
Антикварная лавка оказалась закрыта, но Алина начала внимательно что-то изучать в витрине. Медленно переходя от одного экспоната к другому, Алина двигалась вдоль окон, принадлежащих магазину.
Вика нетерпеливо ерзала на сиденье, поглядывая в зеркало заднего вида на цель их сегодняшней вылазки. Не выдержав, она приоткрыла дверцу машины, но Алина как раз повернулась, чтобы идти обратно.
В это время на другой стороне дороги притормозила старенькая «мазда», из нее вышла полноватая женщина средних лет и подошла к калитке дома номер пятнадцать. Довольно высокий забор не позволял рассмотреть двор и первый этаж дома, хорошо видны были только второй этаж и скошенные окна чердачных комнат.
Алина подошла вплотную к Вике и сказала ей тихонько, продолжая как бы невзначай поглядывать на противоположную сторону:
– Викуля, давай тихонечко поговорим о чем-нибудь? Лучше вообще без слов…
– Так я и знала! – свистящим шепотом ответила подруга. – Ты опять кого-то выслеживаешь! Значит, мы неспроста приехали именно сюда? Ладно, давай, хлопай ртом, как рыба! И за кем мы следим? Неужто, за этой бесформенной кадушкой? Скажи еще, что она любовница твоего Маркуса, и он сегодня поехал не к своей маме, а к ней на свидание!
– Ш-ш-ш! – зашипела на нее Алина, заметив, что ворота начали потихоньку отворяться. Оглянувшись осторожно по сторонам, на улицу вышел подтянутый мужчина с длинным острым носом и прогрессирующими залысинами, одетый в дорогой костюм и с дорожной сумкой в руках.
Алина напрягла слух, но расслышать удалось только несколько слов. Мужчина, чувствовалось, торопился и не хотел быть замеченным. Он достал из кармана бумажный сверток и протянул его женщине, та быстро спрятала его в сумочку, кивая головой в ответ на слова мужчины.
Все это продолжалось не больше двух минут, затем мужчина сел в темно-синий «вольво» и, не глядя по сторонам, рванул с места. Женщина посмотрела ему вслед и, достав ключи из сумки, начала открывать захлопнувшиеся уже ворота.
«Странная парочка. Он – скорее всего, сам Юрген Хольц, но она на фрау Хольц не особо похожа, и с какой стати они бы разговаривали на ходу и за порогом дома?» – размышляла Алина и скомандовала Вике: – Выходи!
Вика и Алина потихоньку двинулись в сторону ресторана, из открытых дверей которого аппетитно потянуло жареным шашлычком.
«Присмотри… не говори… деньги… несколько дней… Инес» – вот и все, что расслышала Алина из разговора возле дома Хольцев. «Наверняка, он передал женщине деньги, а сам уехал. Конечно, это и есть Юрген Хольц. Но куда он отправился, зачем? У него пропала дочь, у самого был сердечный приступ… И в такой момент бросить жену и куда-то уехать?»
В ресторане народу было немного, «еще не вечер», как сказал официант, предлагая им на выбор несколько столиков. Нечего и говорить, что Алина выбрала столик у окна и заняла место, с которого прекрасно обозревался дом номер пятнадцать.
Просматривая меню, Алина с тоской думала о своей диете, но, смирившись с неизбежным и помня, что за минутную слабость придется потом расплачиваться ноющим чувством голода, она поняла, что хочет овощное рагу. Именно хочет, а не вынуждена его выбрать, как наименьшее из зол! Принцип «ем, что хочу, а хочу то, что ем», составляющий один из компонентов ее сознательной анархии, служил моральной поддержкой в ее пожизненной борьбе с лишними килограммами, ставшей еще более острой после рождения Михи.
В последнее время Алина вооружилась всемирно признанной диетой «весонаблюдателей» и, прежде чем приступить к процессу поглощения пищи, высчитывала, сколько пунктов лежит у нее на тарелке или сколько она еще может себе положить, чтобы не перекрыть дневную норму. Из всего, испробованного ранее, эта диета, а скорее даже – принцип здорового ограничения питания – нравилась и подходила к ее образу жизни лучше всего. Поэтому она и остановилась на ней, и надо сказать не безуспешно – потеря за последние два месяца пяти килограммов мотивирует лучше всяких рекламных статей.
Вика, не отягощенная подобными комплексами, придерживалась удобного мнения, что хорошего человека должно быть много, и умела убедить в своей правоте приглянувшихся ей мужчин. Во всяком случае, ее пышные формы отнюдь не отпугивали представителей сильного пола. При этом, всем остальным полным дамам давно были розданы ярлыки «бочек», «кадушек» и «слоних». Впрочем, как и худышкам – «жердей», «швабр» и «глистов». В ближайшем окружении Викули никогда не было незамужней дамы, которая не удостоилась бы «лестного» эпитета, красноречиво говорящего о том, что конкурировать с такой красоткой, как она, в состоянии разве что голливудские звезды. И то – не все. Некоторые из них, ничего не подозревая, награждались Викулиными эпитетами прямо на экране телевизора.
Исходя из вышесказанного, понятно, что список заказанного Викулей порадовал официанта куда больше, чем скромный заказ Алины – овощное рагу и минеральная вода.
Не отвлекаясь на посторонние мысли, Алина покорно выслушивала сплетни про московских знакомых и незнакомых, периодически кивая головой или вставляя «Да ну?» или «А я и не подозревала!». При этом, внимание ее было сосредоточено на воротах хольцевского дома.
В ресторане публики заметно прибавилось, выплыла какая-то худосочная певичка «а ля Орбакайте» и запела неожиданно приятным грудным голосом.
– Если бы ее маму звали Алла Пугачева, то у этой девушки могло быть неплохое будущее, – заметила Вика, настолько явным было ее сходство с инфантой российской эстрады.
– Слушай, а как профессор узнает нас? – вдруг вспомнила Алина об еще одном пункте их вечерней программы.
Вика, буравящая глазами компанию солидных мужчин, приземлившихся двадцать минут назад за соседним столиком, неохотно ответила:
– Я ему сказала, какая я из себя.
«Н-да, по Викулиному описанию он вряд ли ее узнает…» – подумала Алина и спросила:
– А он-то сам как выглядит, знаешь?
– Высокий, худощавый, с бородкой. В общем, выглядит, как… как профессор.
– Ну, знаешь ли, профессоров тоже не в одном инкубаторе выращивают и не клонируют, как овечек Долли. Вон смотри, мужичонка велосипед возле моей машины поставил. Тоже высокий, худощавый и с бородой. И…
Алина замерла с открытым ртом – ее двухчасовая вахта наконец-то увенчалась успехом. Открылись ворота пятнадцатого дома, и из них выплыла уже знакомая ей дама. Она, не спеша, втиснула свои увесистые телеса в маленькую машинку и включила зажигание. Медленно проезжая вдоль улицы, она задумчиво смотрела вперед. Алина, сосредоточенно вглядываясь в начавшие сгущаться сумерки, внезапно схватила салфетку и крикнула Вике:
– Ручка есть?
Продолжая смотреть в окно, она протянула руку. Через две секунды ручка оказалась на ее ладони, и она, схватив ее, записала что-то на салфетке.
– Фу! Хорошо, что успела записать. Как я сразу не сообразила?!
Алина расслабленно откинулась на спинку стула. Только теперь она заметила, что возле их столика стоит тот самый неудачный пример профессора, который припарковал свое двухколесное движущее средство возле ее машины.
– Разрешите представиться, – церемонно склонив вниз голову, он подал голос, старательно выговаривая русские слова, – Карстен Зильбербард. А вы – Вика? – обратился он к Алине.
– Нет, Вика она, – кивнула Алина на подругу, напряженно рассматривающую непонятного профессора. «Неужели я оказалась больше похожа на описания Вики самой себя?» – подумала Алина и протянула Вике авторучку.
– Простите, это моя, – мило улыбнулся профессор и протянул руку.
– Может, присядете с нами? – попыталась Алина разрядить обстановку. – Что-нибудь будете?
Карстен Зильбербард окинул их столик голодными глазами:
– Водички выпью, с вашего разрешения…
– Пожалуйста, пожалуйста! – Алина поймала взглядом официанта: – Нам еще минералки и фужер…
– Что вы, что вы! – смутился профессор. – Я допью из бутылочки, если вы не возражаете.
Алина почувствовала неловкость – похоже, у профессора не самые лучшие времена в жизни. По всему видно – человек интеллигентный и воспитанный, но… Ей стало ясно, почему он «не смог» прийти раньше – тогда ему пришлось бы угощать их, а его финансы, судя по всему, на ресторанные ужины не рассчитаны.
Да, это не мужчина Викиной мечты, хотя, по телефону он произвел на нее впечатление.
– А давайте-ка продолжим ужин у меня дома! – придумала как выпутаться из щекотливой ситуации Алина. – Подождите меня секундочку…
Она подошла к администратору, расплатилась за ужин и попросила, чтобы ей с собой упаковали несколько видов холодных закусок и сладкого. Через пять минут, груженные пакетиками со всякой вкуснятиной, они садились в машину.
Карстен с сожалением посмотрел на свой велосипед, но ничего не сказал.
– Думаю, вы можете свою машину оставить здесь, – нашлась Алина, – вдруг вам захочется выпить? Я вас отвезу потом домой. Я все равно не пью спиртного.
Вика, надув губы, не произнесла за все это время ни слова.
Развернувшись на узкой дороге, заставленной вплотную машинами, Алина вырулила прямо к дому семейства Хольц. Притормозив немного, чтобы рассмотреть табличку, она перегородила автомобилем дорогу. По закону подлости, на мертвой еще минуту назад дороге, сразу с двух сторон появились машины. Алина сдала назад и, развернувшись до конца, поехала по направлению к дому. Информация, которую она успела запечатлеть взором, подбросила в мозговую топку новых щепок: на указателе возле входа в дом фигурировали две фамилии. Получается, кроме семейства Хольц, в доме еще кто-то живет?
Глава 13
«Господи, что за охота этим одержимым бредовыми идеями маразматикам строчить бесконечные указания, директивы, рекомендации? Лучше бы воевали как следует – завязли по уши в дерьме, а собирались за два месяца войну закончить. Второй год в России уже сидят, а конца так и не видно. Вот и ищут крайних – чем мы им можем помочь? Не младенцев же на войну отправлять! А выращивать из новорожденных скоростным методом солдат мы еще не научились!»
Ангела развеселилась, представив себе малышей из ясельной группы, внезапно выросших и превратившихся в некое подобие гигантских младенцев Гаргантюа, упакованных в солдатские мундиры и с винтовками на плечах. Хлопая белыми ресничками и пуская слюни, они нестройным детским хором кричат: «Хайль Гитлер!» и выбрасывают пухлые ручки в качестве приветствия.
Картина настолько явственно встала перед ее глазами, что Ангела, не выдержав, расхохоталась, не заметив, что дверь в ее кабинет тихонько отворилась и туда без стука вошел посетитель.
– Не вижу поводов для веселья, фрау доктор! – возле нее стоял майор Герхард Кюлер и рассматривал в упор неприступную и холодную Ангелу. Во всяком случае, неприступную для него и холодную – по отношению к нему же.
«К другим она проявляет большую снисходительность! – эта мысль крутилась в голове майора с тех пор, как он прошлой ночью, встав покурить возле окна, заметил осторожно выходящего из их дома мальчишку-студента. Он сразу понял, кого посещал юный отрок в столь красноречиво свидетельствующее о цели визита время. – Передо мной строит из себя недотрогу, даму строгих правил. У нее, видите ли, друг, и она себе не позволяет ничего такого! Конечно, такую „спину“ иметь в окружении фюрера – можно и выделываться, как хочешь! Но нет, дорогуша, ты теперь у меня на крючке! Любовничка молодого завела! Хорошо!..»
Ангела замерла на секунду, и на лице появилась ее обычная маска «снежной королевы»:
– У вас какое-то дело? Или вы просто, чтобы испортить мне настроение?
– Разве я вам порчу настроение? О! Если бы я хотел, я мог бы вам его испортить очень сильно! О-о-о-ч-чень-очень сильно, неприступная фрау доктор!
Майор Кюлер сделал акцент на слове неприступная, и у Ангелы похолодело все внутри: «Неужели этот вонючий боров о чем-то догадывается? Или видел Дитмара, когда он входил ко мне? Или, что еще хуже, – когда выходил? Черт бы побрал всех этих узколобых шпиончиков!»
Она, не обращая внимания на присутствие майора, продолжила разбор корреспонденции. Делая вид, что внимательно изучает содержание письма, Ангела напряженно думала: «Когда же он уже уберется отсюда!» Прикрыв ладошкой рот, она зевнула.
– Не выспались? – ехидно поинтересовался Герхард Кюлер.
Ангела упорно игнорировала его присутствие, продолжая внимательно изучать указание чиновника из штаба Гиммлера о тщательном отборе потенциальных производительниц генетически ценных особей и отбраковке носительниц сомнительного наследственного материала.
Она вспомнила, с какой помпой разворачивалась программа «Лебенсборн» по всей завоеванной немцами Европе. И что из этого получилось? Одна из ее студенческих подруг работала врачом в голландском «Лебенсборне», но недавно Ангела получила от нее письмо, что работы на их объекте свернуты. Дальше – никаких подробностей, понятное дело – цензура.
Через неделю к ней наведался друг – тот самый, из высшего партийного руководства. От него Ангела и узнала трагикомичную правду. Оказалось, что Голландия, хоть территориально и близка к Германии, но на корню заражена «чужеродными» генами. Голландцы, испокон веков славившиеся своими морскими походами и завоеваниями многочисленных колониальных земель, оказались чересчур открытыми для контактов со своими новыми согражданами. А гражданами королевства Нидерланды, само собой, являются и жители всех колоний. Таким образом, чернокожих и кучерявых голландцев в мире существует никак не меньше, чем голубоглазых и светловолосых.
Голландцам идеи расового превосходства всегда были чужды, потому, по всей видимости, их страна оказалась заселена огромным количеством метисов и мулатов, которых проводники «Лебенсборна» почему-то сразу не приняли в расчет. А зря. Разгулявшиеся немецкие солдатики не чурались связей с экзотическими красотками, несмотря на их «неправильный» генотип. Более того, принято считать – и не без оснований – что «северные» мужчины предпочитают брюнеток, точно так же, как «южные» – блондинок. Так что количество смугленьких детишек, рожденных от немецких вояк, стало с угрожающей быстротой расти.
Расовая концепция затрещала по всем швам, и в «легкомысленных» странах вроде Голландии и Франции проект свернули. Хотя детишки продолжали появляться на свет даже без директив руководства.
Майор Кюлер, окончательно уверившись, что Ангела не намерена поддерживать беседу с ним, развернулся кругом и, процедив сквозь зубы: «Придет время и мне повеселиться!», вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Ангела вздохнула с облегчением и бросила письмо на стол. «Эх, пойти бы вздремнуть часок, спать, действительно, ужасно хочется… С какой стати этот чванливый баран мне угрожает? Что он может мне сделать? Но, в любом случае, надо быть поосторожнее!»
Выкурив возле окна сигаретку и понаблюдав за чинно прогуливающимися с детскими колясками нянями в белоснежных халатах, Ангела вернулась к столу. Да, она не последний человек здесь, но и она не всегда вольна делать, что хочется. Не дай бог пропустить важную директиву начальства – и можно заработать крупные неприятности. Даже высокопоставленный друг может не помочь.
В ворохе писем оказалось одно, на которое действительно следовало неотлагательно обратить внимание. Личный секретарь Генриха Гиммлера рекомендовал ускорить работы по «созданию генетических копий человека» и подчеркивал личную заинтересованность первых людей рейха в успешном завершении опытной стадии и переходе к практической реализации ее результатов. В самое ближайшее время сам штандартенфюрер Гиммлер посетит научную лабораторию при датском «Лебенсборне» и ознакомится с достижениями, о которых регулярно извещают его в отчетах.
«Ну вот и приплыли!» Хотя Ангела и не имела непосредственного отношения к научной лаборатории – она, как врач, занималась непосредственно вопросами клиники. Но ведь она была не простым врачом – по направлению партии НСДРП она была назначена шефом этой региональной части проекта, то есть фактически отвечала за все.
О тонких наследственных материях она имела весьма поверхностное представление. То есть, конечно, на медицинском факультете они все это изучали, но врачи в большинстве своем не считают нужным захламлять свою голову подобными мелочами. Само собой, Ангела разбиралась в генетике лучше, чем зоотехник Генрих Гиммлер, и для нее не было секретом, каково истинное положение дел в подведомственном ей научно-исследовательском центре. Они играли в своеобразную игру, выгодную обеим сторонам: научные работники делали вид, что успешно трудятся над созданием генетических дублей, а она покровительственно относилась к группе молодых интеллектуалов. Их общество было Ангеле куда приятнее, чем компания тупых вояк. Но как истинный член партии, ратующий за победу Великого рейха в мировом масштабе, она должна была подыгрывать и одним, и другим, заботясь о том, чтобы не забить гол в свои ворота.
Сон сразу куда-то испарился, Ангела, приободрившись, встала и пошла в медсестринскую. Дежурная медсестра Эльза вскочила при ее появлении – все-таки имидж хладнокровной стервы-эсэсовки Ангела поддерживала прекрасно! Персонал «Лебенсборна» смотрел на нее если не со страхом, то, по крайней мере, с трепетным оцепенением.
– Эльза! Пригласите ко мне сотрудников научной лаборатории через час на совещание.
– Всех? – на всякий случай переспросила медсестра.
Ангела на секунду задумавшись, взяла карандаш:
– Вот этих пятерых будет достаточно, – сказала она, протягивая набросанный на клочке бумаги список фамилий.
– Яволь! – вытянулась по струнке Эльза. Весь медперсонал их «пансионата» состоял как бы на военной службе, получая соответствующие положению льготы.
Развернувшись на каблуках, она поспешила выполнять указания шефини.
Через час все пятеро сидели в кабинете Ангелы. Самый старший и по возрасту, и по опыту научной работы аспирант Хорст Ульрих сел прямо напротив фрау докторши. Чего от нее можно ожидать? Ясно – ничего хорошего. Хорст считал, что обязан взять удар на себя. Он руководитель группы, ему поручил профессор Бауэр присматривать за ребятами и, конечно же, за своим сыном Дитмаром. Если уже сейчас выяснится, что все их изыскания – фикция, то отвечать за все будет он и только он!
Они с профессором рассчитывали все-таки, что им довольно долго удастся водить за нос всю эту безграмотную компанию. Но Ангела Вайс – далеко не такая простушка, чтобы верить дутым результатам. Неужели она раскусила их?
– Насчет «постреляем», сомневаюсь, а в остальном… Короче, договорились? Остаешься!
– Ладно, подруга, договорились…
Разговаривая с подругой, Алина дошла до своей машины и уселась на водительское сидение. Хорошо, когда некуда спешить, когда можно спокойно, не торопясь, заняться, чем хочешь… Чем хочешь? Алина уже давно пришла к выводу: хотеть надо только то, что нужно и можно. Это оказалось очень удобно – не входишь во внутреннее противоречие с самой собой – ведь делаешь, вроде бы, что твоей душеньке угодно. И опять же – сознательная анархия оказывает благотворное действие на самоутверждение себя как независимой эмансипированной особы.
«И чего же ты хочешь, дорогуша? Как распорядишься свалившимися на тебя двумя днями „свободы“? Ну, хорошо – вечером посидишь с подругой в ресторане, вспомните былое, и что дальше? Вика отправится к своему адвокату или еще какому-нибудь потенциальному претенденту на ее руку, а я…» – размышляя так, Алина немного хитрила сама с собой, ведь внутри нее все свербело и не давало покоя, мысли сами по себе выстраивали цепочки связей и комбинаций, ей страшно хотелось поговорить с Ириной Коноваловой и узнать, зачем звонила Лучана Маркес…
И уже не сложно было догадаться, чему именно посвящены будут эти два дня.
Алина машинально достала из сумки бумажку с адресом и телефоном семьи Хольц. Название улицы показалось ей знакомым. Собственно, ничего удивительного – по идее Хольцы должны жить где-то по соседству с ней. Зачем бы они стали возить ребенка через весь город в детский клуб? Такие клубы есть в каждом районе…
Алине явно уже попадалась когда-то эта улица – но в связи с чем? Напрягать память бесполезно. Такую информацию Алина никогда в памяти не откладывала – для телефонов у нее есть записная книжка мобильника, а адреса – в компьютере.
«Приеду домой, сразу же посмотрю, название улицы до боли знакомо…»
Выслушивая впечатления Вики после разговора с еще одним «женихом», Алина просмотрела в компьютере адреса всех своих дюссельдорфских знакомых, но безуспешно. Затем она запустила функцию поиска документов, в которых встречается это слово. Потрещав и покряхтев для порядка, компьютер выдал результат.
Оказывается, на этой самой улице расположен русский ресторан «Москва», о хозяйке которого Алина как-то писала в своем журнале. Вот почему название улицы ей знакомо – конечно же, она там бывала: и для беседы с владелицей Настей, и просто так – вкусно покушать.
– Ну что, ты готова? – отрываясь от монитора, спросила Алина. – Мы с тобой сегодня ужинаем в ресторане «Москва»!
– Москва? – ухмыльнулась Вика. – Это ж надо было приехать в Германию, чтобы здесь попасть в «Москву». Смешно! И вообще, ты слышала, что я тебе говорила?
Алина виновато посмотрела на подругу – конечно, она пропустила мимо ушей ее «важное» сообщение:
– Извини, повтори…
– Так вот, – победоносно задрав свой курносый веснушчатый нос, вещала Вика, – мой новый телефонный знакомый Карстен живет в Дюссельдорфе и даже неплохо говорит по-русски! Мы с ним говорили часа два, и я поняла – мы по-настоящему близкие души и прямо созданы друг для друга. К тому же, Карстен – профессор…
– И в какой области? – поинтересовалась Алина, начиная понимать, что подругу понесло не в ту степь.
– Не знаю…
– Как же так? Чуть не замуж собралась, а не знаешь, чем твой избранник занимается… И вообще, неплохо было бы для начала хотя бы глянуть на него. Или в пятом браке это уже не столь важно?
У Вики глаза налились слезами:
– Обязательно надо было своими ядовитыми замечаниями настроение портить? Никуда я с тобой не пойду! Вот перееду сейчас же к Карстену, раз ты насмехаешься надо мной!
– Викуля! Я просто хочу вернуть тебя с неба на землю. Давай-ка мы пригласим Карстена с нами в ресторан? Совместим приятное с полезным!
Алина не стала распространяться, что одна полезная часть этой вылазки уже запланирована – ей хотелось посмотреть на дом, где живет семейство Хольц.
Вика позвонила «своему» профессору и после разговора с ним разочарованно сказала:
– Он сможет подъехать только часов в восемь.
– Тем лучше! – подвела итог Алина.
– Чем же лучше?
– Мы успеем поболтать без лишних ушей и с ним все-таки тоже познакомимся – он же придет, как я понимаю?
– Надеюсь… надеюсь, что он не такой, как тот дед, который в аэропорту меня встречал, помнишь? – засмеялась Вика.
– Итак, – подытожила Алина, – в половине шестого – готовность номер один! Боевая раскраска отменяется! Иначе нас примут за перезревших искательниц приключений или вышедших на заработки домохозяек. «Порядочные» немки красятся редко и не броско, хотя в русском ресторане можно все, что хочешь увидеть… К тому же, мы должны перед твоим профессором предстать в подобающем случаю образе дам-интеллектуалок.
Сворачивая на улицу, где находился ресторан «Москва», Алина немного сбавила скорость – благо движения здесь почти никакого не наблюдалось. Так… Ресторан расположен в доме под номером восемь, а у Хольцев пятнадцатый номер. Улочка совсем небольшая, домов двадцать-двадцать пять, чувствуется, народ здесь живет состоятельный – и домишки солидные, и машинки возле них стоят крутые.
По нечетной стороне – только жилые дома, а по четной – кроме ресторана «Москва», еще булочная-кондитерская с маленьким стоячим кафе на два столика и антикварный магазинчик.
Алина проехала мимо ресторана – к ее удовольствию свободных мест для парковки возле него не оказалось. Она вогнала машину в свободную часть возле обочины напротив антикварного магазина:
– Тут, пожалуй, посетителей не так много, – заметила она, оглядываясь по сторонам и с удовлетворением отметив, что они находятся почти напротив пятнадцатого дома. – Может, заглянем в магазинчик?
Вика недоуменно посмотрела на нее:
– С каких это пор ты стала интересоваться антиквариатом? Или это тлетворное влияние Запада?
– Это просто любопытство. Мы ведь никуда не спешим, правда?
– Ну, если тебе сильно хочется… Я могу и в машине посидеть. Ничего хорошего в этом старье я все равно не нахожу.
– А ты когда-нибудь искала? – поддела ее Алина, но вовремя сообразив, что Вика может опять надуть губы, смягчила обстановку: – Посиди, конечно, я быстро. Мне нужен презент для одной…
Не договорив до конца, Алина выбралась из машины и, осторожно поглядывая на дом напротив, захлопнула дверь.
Антикварная лавка оказалась закрыта, но Алина начала внимательно что-то изучать в витрине. Медленно переходя от одного экспоната к другому, Алина двигалась вдоль окон, принадлежащих магазину.
Вика нетерпеливо ерзала на сиденье, поглядывая в зеркало заднего вида на цель их сегодняшней вылазки. Не выдержав, она приоткрыла дверцу машины, но Алина как раз повернулась, чтобы идти обратно.
В это время на другой стороне дороги притормозила старенькая «мазда», из нее вышла полноватая женщина средних лет и подошла к калитке дома номер пятнадцать. Довольно высокий забор не позволял рассмотреть двор и первый этаж дома, хорошо видны были только второй этаж и скошенные окна чердачных комнат.
Алина подошла вплотную к Вике и сказала ей тихонько, продолжая как бы невзначай поглядывать на противоположную сторону:
– Викуля, давай тихонечко поговорим о чем-нибудь? Лучше вообще без слов…
– Так я и знала! – свистящим шепотом ответила подруга. – Ты опять кого-то выслеживаешь! Значит, мы неспроста приехали именно сюда? Ладно, давай, хлопай ртом, как рыба! И за кем мы следим? Неужто, за этой бесформенной кадушкой? Скажи еще, что она любовница твоего Маркуса, и он сегодня поехал не к своей маме, а к ней на свидание!
– Ш-ш-ш! – зашипела на нее Алина, заметив, что ворота начали потихоньку отворяться. Оглянувшись осторожно по сторонам, на улицу вышел подтянутый мужчина с длинным острым носом и прогрессирующими залысинами, одетый в дорогой костюм и с дорожной сумкой в руках.
Алина напрягла слух, но расслышать удалось только несколько слов. Мужчина, чувствовалось, торопился и не хотел быть замеченным. Он достал из кармана бумажный сверток и протянул его женщине, та быстро спрятала его в сумочку, кивая головой в ответ на слова мужчины.
Все это продолжалось не больше двух минут, затем мужчина сел в темно-синий «вольво» и, не глядя по сторонам, рванул с места. Женщина посмотрела ему вслед и, достав ключи из сумки, начала открывать захлопнувшиеся уже ворота.
«Странная парочка. Он – скорее всего, сам Юрген Хольц, но она на фрау Хольц не особо похожа, и с какой стати они бы разговаривали на ходу и за порогом дома?» – размышляла Алина и скомандовала Вике: – Выходи!
Вика и Алина потихоньку двинулись в сторону ресторана, из открытых дверей которого аппетитно потянуло жареным шашлычком.
«Присмотри… не говори… деньги… несколько дней… Инес» – вот и все, что расслышала Алина из разговора возле дома Хольцев. «Наверняка, он передал женщине деньги, а сам уехал. Конечно, это и есть Юрген Хольц. Но куда он отправился, зачем? У него пропала дочь, у самого был сердечный приступ… И в такой момент бросить жену и куда-то уехать?»
В ресторане народу было немного, «еще не вечер», как сказал официант, предлагая им на выбор несколько столиков. Нечего и говорить, что Алина выбрала столик у окна и заняла место, с которого прекрасно обозревался дом номер пятнадцать.
Просматривая меню, Алина с тоской думала о своей диете, но, смирившись с неизбежным и помня, что за минутную слабость придется потом расплачиваться ноющим чувством голода, она поняла, что хочет овощное рагу. Именно хочет, а не вынуждена его выбрать, как наименьшее из зол! Принцип «ем, что хочу, а хочу то, что ем», составляющий один из компонентов ее сознательной анархии, служил моральной поддержкой в ее пожизненной борьбе с лишними килограммами, ставшей еще более острой после рождения Михи.
В последнее время Алина вооружилась всемирно признанной диетой «весонаблюдателей» и, прежде чем приступить к процессу поглощения пищи, высчитывала, сколько пунктов лежит у нее на тарелке или сколько она еще может себе положить, чтобы не перекрыть дневную норму. Из всего, испробованного ранее, эта диета, а скорее даже – принцип здорового ограничения питания – нравилась и подходила к ее образу жизни лучше всего. Поэтому она и остановилась на ней, и надо сказать не безуспешно – потеря за последние два месяца пяти килограммов мотивирует лучше всяких рекламных статей.
Вика, не отягощенная подобными комплексами, придерживалась удобного мнения, что хорошего человека должно быть много, и умела убедить в своей правоте приглянувшихся ей мужчин. Во всяком случае, ее пышные формы отнюдь не отпугивали представителей сильного пола. При этом, всем остальным полным дамам давно были розданы ярлыки «бочек», «кадушек» и «слоних». Впрочем, как и худышкам – «жердей», «швабр» и «глистов». В ближайшем окружении Викули никогда не было незамужней дамы, которая не удостоилась бы «лестного» эпитета, красноречиво говорящего о том, что конкурировать с такой красоткой, как она, в состоянии разве что голливудские звезды. И то – не все. Некоторые из них, ничего не подозревая, награждались Викулиными эпитетами прямо на экране телевизора.
Исходя из вышесказанного, понятно, что список заказанного Викулей порадовал официанта куда больше, чем скромный заказ Алины – овощное рагу и минеральная вода.
Не отвлекаясь на посторонние мысли, Алина покорно выслушивала сплетни про московских знакомых и незнакомых, периодически кивая головой или вставляя «Да ну?» или «А я и не подозревала!». При этом, внимание ее было сосредоточено на воротах хольцевского дома.
В ресторане публики заметно прибавилось, выплыла какая-то худосочная певичка «а ля Орбакайте» и запела неожиданно приятным грудным голосом.
– Если бы ее маму звали Алла Пугачева, то у этой девушки могло быть неплохое будущее, – заметила Вика, настолько явным было ее сходство с инфантой российской эстрады.
– Слушай, а как профессор узнает нас? – вдруг вспомнила Алина об еще одном пункте их вечерней программы.
Вика, буравящая глазами компанию солидных мужчин, приземлившихся двадцать минут назад за соседним столиком, неохотно ответила:
– Я ему сказала, какая я из себя.
«Н-да, по Викулиному описанию он вряд ли ее узнает…» – подумала Алина и спросила:
– А он-то сам как выглядит, знаешь?
– Высокий, худощавый, с бородкой. В общем, выглядит, как… как профессор.
– Ну, знаешь ли, профессоров тоже не в одном инкубаторе выращивают и не клонируют, как овечек Долли. Вон смотри, мужичонка велосипед возле моей машины поставил. Тоже высокий, худощавый и с бородой. И…
Алина замерла с открытым ртом – ее двухчасовая вахта наконец-то увенчалась успехом. Открылись ворота пятнадцатого дома, и из них выплыла уже знакомая ей дама. Она, не спеша, втиснула свои увесистые телеса в маленькую машинку и включила зажигание. Медленно проезжая вдоль улицы, она задумчиво смотрела вперед. Алина, сосредоточенно вглядываясь в начавшие сгущаться сумерки, внезапно схватила салфетку и крикнула Вике:
– Ручка есть?
Продолжая смотреть в окно, она протянула руку. Через две секунды ручка оказалась на ее ладони, и она, схватив ее, записала что-то на салфетке.
– Фу! Хорошо, что успела записать. Как я сразу не сообразила?!
Алина расслабленно откинулась на спинку стула. Только теперь она заметила, что возле их столика стоит тот самый неудачный пример профессора, который припарковал свое двухколесное движущее средство возле ее машины.
– Разрешите представиться, – церемонно склонив вниз голову, он подал голос, старательно выговаривая русские слова, – Карстен Зильбербард. А вы – Вика? – обратился он к Алине.
– Нет, Вика она, – кивнула Алина на подругу, напряженно рассматривающую непонятного профессора. «Неужели я оказалась больше похожа на описания Вики самой себя?» – подумала Алина и протянула Вике авторучку.
– Простите, это моя, – мило улыбнулся профессор и протянул руку.
– Может, присядете с нами? – попыталась Алина разрядить обстановку. – Что-нибудь будете?
Карстен Зильбербард окинул их столик голодными глазами:
– Водички выпью, с вашего разрешения…
– Пожалуйста, пожалуйста! – Алина поймала взглядом официанта: – Нам еще минералки и фужер…
– Что вы, что вы! – смутился профессор. – Я допью из бутылочки, если вы не возражаете.
Алина почувствовала неловкость – похоже, у профессора не самые лучшие времена в жизни. По всему видно – человек интеллигентный и воспитанный, но… Ей стало ясно, почему он «не смог» прийти раньше – тогда ему пришлось бы угощать их, а его финансы, судя по всему, на ресторанные ужины не рассчитаны.
Да, это не мужчина Викиной мечты, хотя, по телефону он произвел на нее впечатление.
– А давайте-ка продолжим ужин у меня дома! – придумала как выпутаться из щекотливой ситуации Алина. – Подождите меня секундочку…
Она подошла к администратору, расплатилась за ужин и попросила, чтобы ей с собой упаковали несколько видов холодных закусок и сладкого. Через пять минут, груженные пакетиками со всякой вкуснятиной, они садились в машину.
Карстен с сожалением посмотрел на свой велосипед, но ничего не сказал.
– Думаю, вы можете свою машину оставить здесь, – нашлась Алина, – вдруг вам захочется выпить? Я вас отвезу потом домой. Я все равно не пью спиртного.
Вика, надув губы, не произнесла за все это время ни слова.
Развернувшись на узкой дороге, заставленной вплотную машинами, Алина вырулила прямо к дому семейства Хольц. Притормозив немного, чтобы рассмотреть табличку, она перегородила автомобилем дорогу. По закону подлости, на мертвой еще минуту назад дороге, сразу с двух сторон появились машины. Алина сдала назад и, развернувшись до конца, поехала по направлению к дому. Информация, которую она успела запечатлеть взором, подбросила в мозговую топку новых щепок: на указателе возле входа в дом фигурировали две фамилии. Получается, кроме семейства Хольц, в доме еще кто-то живет?
Глава 13
Дания, 1942 год
Доктор Ангела Вайс разбирала почту, прибывшую с военным курьером в «Лебенсборн». Делать ничего не хотелось, а думать – тем более.«Господи, что за охота этим одержимым бредовыми идеями маразматикам строчить бесконечные указания, директивы, рекомендации? Лучше бы воевали как следует – завязли по уши в дерьме, а собирались за два месяца войну закончить. Второй год в России уже сидят, а конца так и не видно. Вот и ищут крайних – чем мы им можем помочь? Не младенцев же на войну отправлять! А выращивать из новорожденных скоростным методом солдат мы еще не научились!»
Ангела развеселилась, представив себе малышей из ясельной группы, внезапно выросших и превратившихся в некое подобие гигантских младенцев Гаргантюа, упакованных в солдатские мундиры и с винтовками на плечах. Хлопая белыми ресничками и пуская слюни, они нестройным детским хором кричат: «Хайль Гитлер!» и выбрасывают пухлые ручки в качестве приветствия.
Картина настолько явственно встала перед ее глазами, что Ангела, не выдержав, расхохоталась, не заметив, что дверь в ее кабинет тихонько отворилась и туда без стука вошел посетитель.
– Не вижу поводов для веселья, фрау доктор! – возле нее стоял майор Герхард Кюлер и рассматривал в упор неприступную и холодную Ангелу. Во всяком случае, неприступную для него и холодную – по отношению к нему же.
«К другим она проявляет большую снисходительность! – эта мысль крутилась в голове майора с тех пор, как он прошлой ночью, встав покурить возле окна, заметил осторожно выходящего из их дома мальчишку-студента. Он сразу понял, кого посещал юный отрок в столь красноречиво свидетельствующее о цели визита время. – Передо мной строит из себя недотрогу, даму строгих правил. У нее, видите ли, друг, и она себе не позволяет ничего такого! Конечно, такую „спину“ иметь в окружении фюрера – можно и выделываться, как хочешь! Но нет, дорогуша, ты теперь у меня на крючке! Любовничка молодого завела! Хорошо!..»
Ангела замерла на секунду, и на лице появилась ее обычная маска «снежной королевы»:
– У вас какое-то дело? Или вы просто, чтобы испортить мне настроение?
– Разве я вам порчу настроение? О! Если бы я хотел, я мог бы вам его испортить очень сильно! О-о-о-ч-чень-очень сильно, неприступная фрау доктор!
Майор Кюлер сделал акцент на слове неприступная, и у Ангелы похолодело все внутри: «Неужели этот вонючий боров о чем-то догадывается? Или видел Дитмара, когда он входил ко мне? Или, что еще хуже, – когда выходил? Черт бы побрал всех этих узколобых шпиончиков!»
Она, не обращая внимания на присутствие майора, продолжила разбор корреспонденции. Делая вид, что внимательно изучает содержание письма, Ангела напряженно думала: «Когда же он уже уберется отсюда!» Прикрыв ладошкой рот, она зевнула.
– Не выспались? – ехидно поинтересовался Герхард Кюлер.
Ангела упорно игнорировала его присутствие, продолжая внимательно изучать указание чиновника из штаба Гиммлера о тщательном отборе потенциальных производительниц генетически ценных особей и отбраковке носительниц сомнительного наследственного материала.
Она вспомнила, с какой помпой разворачивалась программа «Лебенсборн» по всей завоеванной немцами Европе. И что из этого получилось? Одна из ее студенческих подруг работала врачом в голландском «Лебенсборне», но недавно Ангела получила от нее письмо, что работы на их объекте свернуты. Дальше – никаких подробностей, понятное дело – цензура.
Через неделю к ней наведался друг – тот самый, из высшего партийного руководства. От него Ангела и узнала трагикомичную правду. Оказалось, что Голландия, хоть территориально и близка к Германии, но на корню заражена «чужеродными» генами. Голландцы, испокон веков славившиеся своими морскими походами и завоеваниями многочисленных колониальных земель, оказались чересчур открытыми для контактов со своими новыми согражданами. А гражданами королевства Нидерланды, само собой, являются и жители всех колоний. Таким образом, чернокожих и кучерявых голландцев в мире существует никак не меньше, чем голубоглазых и светловолосых.
Голландцам идеи расового превосходства всегда были чужды, потому, по всей видимости, их страна оказалась заселена огромным количеством метисов и мулатов, которых проводники «Лебенсборна» почему-то сразу не приняли в расчет. А зря. Разгулявшиеся немецкие солдатики не чурались связей с экзотическими красотками, несмотря на их «неправильный» генотип. Более того, принято считать – и не без оснований – что «северные» мужчины предпочитают брюнеток, точно так же, как «южные» – блондинок. Так что количество смугленьких детишек, рожденных от немецких вояк, стало с угрожающей быстротой расти.
Расовая концепция затрещала по всем швам, и в «легкомысленных» странах вроде Голландии и Франции проект свернули. Хотя детишки продолжали появляться на свет даже без директив руководства.
Майор Кюлер, окончательно уверившись, что Ангела не намерена поддерживать беседу с ним, развернулся кругом и, процедив сквозь зубы: «Придет время и мне повеселиться!», вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Ангела вздохнула с облегчением и бросила письмо на стол. «Эх, пойти бы вздремнуть часок, спать, действительно, ужасно хочется… С какой стати этот чванливый баран мне угрожает? Что он может мне сделать? Но, в любом случае, надо быть поосторожнее!»
Выкурив возле окна сигаретку и понаблюдав за чинно прогуливающимися с детскими колясками нянями в белоснежных халатах, Ангела вернулась к столу. Да, она не последний человек здесь, но и она не всегда вольна делать, что хочется. Не дай бог пропустить важную директиву начальства – и можно заработать крупные неприятности. Даже высокопоставленный друг может не помочь.
В ворохе писем оказалось одно, на которое действительно следовало неотлагательно обратить внимание. Личный секретарь Генриха Гиммлера рекомендовал ускорить работы по «созданию генетических копий человека» и подчеркивал личную заинтересованность первых людей рейха в успешном завершении опытной стадии и переходе к практической реализации ее результатов. В самое ближайшее время сам штандартенфюрер Гиммлер посетит научную лабораторию при датском «Лебенсборне» и ознакомится с достижениями, о которых регулярно извещают его в отчетах.
«Ну вот и приплыли!» Хотя Ангела и не имела непосредственного отношения к научной лаборатории – она, как врач, занималась непосредственно вопросами клиники. Но ведь она была не простым врачом – по направлению партии НСДРП она была назначена шефом этой региональной части проекта, то есть фактически отвечала за все.
О тонких наследственных материях она имела весьма поверхностное представление. То есть, конечно, на медицинском факультете они все это изучали, но врачи в большинстве своем не считают нужным захламлять свою голову подобными мелочами. Само собой, Ангела разбиралась в генетике лучше, чем зоотехник Генрих Гиммлер, и для нее не было секретом, каково истинное положение дел в подведомственном ей научно-исследовательском центре. Они играли в своеобразную игру, выгодную обеим сторонам: научные работники делали вид, что успешно трудятся над созданием генетических дублей, а она покровительственно относилась к группе молодых интеллектуалов. Их общество было Ангеле куда приятнее, чем компания тупых вояк. Но как истинный член партии, ратующий за победу Великого рейха в мировом масштабе, она должна была подыгрывать и одним, и другим, заботясь о том, чтобы не забить гол в свои ворота.
Сон сразу куда-то испарился, Ангела, приободрившись, встала и пошла в медсестринскую. Дежурная медсестра Эльза вскочила при ее появлении – все-таки имидж хладнокровной стервы-эсэсовки Ангела поддерживала прекрасно! Персонал «Лебенсборна» смотрел на нее если не со страхом, то, по крайней мере, с трепетным оцепенением.
– Эльза! Пригласите ко мне сотрудников научной лаборатории через час на совещание.
– Всех? – на всякий случай переспросила медсестра.
Ангела на секунду задумавшись, взяла карандаш:
– Вот этих пятерых будет достаточно, – сказала она, протягивая набросанный на клочке бумаги список фамилий.
– Яволь! – вытянулась по струнке Эльза. Весь медперсонал их «пансионата» состоял как бы на военной службе, получая соответствующие положению льготы.
Развернувшись на каблуках, она поспешила выполнять указания шефини.
Через час все пятеро сидели в кабинете Ангелы. Самый старший и по возрасту, и по опыту научной работы аспирант Хорст Ульрих сел прямо напротив фрау докторши. Чего от нее можно ожидать? Ясно – ничего хорошего. Хорст считал, что обязан взять удар на себя. Он руководитель группы, ему поручил профессор Бауэр присматривать за ребятами и, конечно же, за своим сыном Дитмаром. Если уже сейчас выяснится, что все их изыскания – фикция, то отвечать за все будет он и только он!
Они с профессором рассчитывали все-таки, что им довольно долго удастся водить за нос всю эту безграмотную компанию. Но Ангела Вайс – далеко не такая простушка, чтобы верить дутым результатам. Неужели она раскусила их?