Чудакова Катя. Белоснежка и семь клонов

   Питерская барышня, загремевшая в тридцать восьмом году за опоздание на работу в уральский лагерь, смиренно несла на себе все тяготы непривычной ей поначалу жизни. Потом обжилась, возвращаться ей уже оказалось некуда – в блокаду погибли все родные. А здесь – жилье, работа. Вот и осталась. Тут и встретилась с Альфредом, заменившим ей в жизни всех. Он стал ей отцом, братом, а потом, когда наконец решился, смущаясь и краснея, как восемнадцатилетний юноша, признаться ей в любви, сразу же, не отходя от темы, предложил Леночке стать его женой.
   Получив разрешение коменданта лагеря, они назначили день свадьбы. Нескольким лагерным приглашенным со стороны жениха были заранее выхлопотаны увольнительные. Само собой, среди них был и Дитмар. Ему даже была поручена почетная роль «свидетеля» со стороны жениха. Дитмар попытался отказаться, ссылаясь на отсутствие опыта в таких мероприятиях, но Альфред настоял на своем.
   Наряд для жениха собирали всем миром. Рубашку принес бывший политический Егоров, живущий на свободном поселении.
   – Раньше одевал ее на партийные съезды и торжественные собрания. Я ведь был вторым секретарем Московского горкома партии. Попросил, чтобы жена привезла, когда отпустили на поселение. А носить некуда. Хорошо, что Альфреду пригодится.
   Костюм принесла Марфа Григорьевна, санитарка из местной лечебницы. Пожилая женщина относилась к Леночке как к дочке. Вытирая кулачком слезу, застрявшую где-то в ложбинке сухого морщинистого личика, она сказала:
   – Скажу честно – хотела видеть Лену своей невесткой. Сынок у меня был неженатый, ровесник ее. Такая бы пара из них получилась – загляденье! Как представлю я – Леночка в нарядном платье и Степка мой вот в этом костюме идут под ручку, и… вот как получилось… нету Степы. Похоронку получила уже после Победы. И верить не хотела – как так, война закончилась, какая похоронка может быть? Выяснять стала в военкомате, где он призывался. Они узнали все подробно – погиб он в Берлине, на мине подорвался. А костюм остался. Так что берите костюм, пусть жених на свадьбу надевает, у него размер почти такой, как у сынка моего. Он тоже крупный такой был парнишка. Девчонок вот таких, как Леночка любил – маленьких и худеньких. Была у него когда-то невеста, но не сложилось у них, потому и не женился. А я Леночке счастья желаю. Альфред, хоть и не наших кровей, но не враг, он хороший человек. И Леночку любит.
   Ботинок надлежащего вида не нашлось, пришлось довольствоваться начищенными до блеска хромовыми сапогами. Зато совершенно неожиданно нашелся щегольской атрибут мужского гардероба – галстук-бабочка. Один из немецких военнопленных – актер, исполнявший когда-то пантомиму, участвовал в лагерной художественной самодеятельности и смастерил себе бабочку из каких-то обрезков ткани.
   В общем, жених получился, как с картинки, если на ноги не смотреть. Невеста достала из своих питерских запасов крепдешиновое платье нежно-салатного цвета, усеянное экзотическими цветами. Среди остального народа в робах и телогрейках они смотрелись почти как марсиане, случайно высадившиеся в это забытое Богом место.
   Свадебный стол был приготовлен в столовой поселковой больницы. Марфа Григорьевна напекла пирогов, медсестрички притащили из своих запасов кто квашеной капусты, кто сала, кто грибков. Наварили картошечки, мужчины раздобыли тушенки и самогона.
   Регистрироваться молодые ездили в райцентр. Дитмару так далеко от места заключения удаляться было не разрешено, поэтому он оказался «свидетелем» только условным. Зато он подготовил для своего друга сюрприз – пластинку с записью венского вальса. Патефон дал на прокат завхоз, который одновременно руководил художественной самодеятельностью. Именно в его запасниках Дитмар случайно обнаружил, непонятно каким ветром занесенную в уральскую глушь, пластинку Штрауса.
   Дитмар долго держал ее в руках, прежде чем до него дошло, что это действительно как будто маленькая посылка из другого мира. «Альфреду будет особенно приятно в день собственной свадьбы услышать голос родины», – обрадовался Дитмар возможности доставить другу удовольствие в столь знаменательный для него день.
   Женщины хлопотали возле стола, укутывали горшок с отварной картошкой, чтобы он не остыл раньше времени, тихонечко распевали народные песни, хитро поглядывая в сторону Дитмара, который возился с патефоном, протирал пластинки и будто бы не обращал ни на кого внимания.
   – Задерживаются что-то жених с невестой! – невзначай бросила, проходя мимо него, полногрудая улыбчивая блондинка. – А вы кто им будете? – обратилась она к Дитмару.
   – Я друг жениха. Вернее, уже мужа Елены – Альфреда.
   – Из лагеря? – кивнула любопытная женщина в сторону, где жили военнопленные.
   – Да, – ответил Дитмар и опустил глаза. «И так кажется понятно – к чему спрашивать?» – подумал он про себя.
   Женщина продолжала атаковать его своими вопросами:
   – А зовут как?
   – Дитмар.
   – Дима, значит, по-нашему.
   – Как угодно, – равнодушно сказал Дитмар. Ее навязчивость стала его нервировать.
   Неожиданно бойкая бабешка потянулась к его уху и прошептала:
   – А с женщиной давно был?
   Дитмар покраснел и с досадой подумал: «Женщины-хищницы не имеют национальности – они все одинаковые… Но, может… а почему мне отказываться, если она сама… Но… Эсмеральда… моя Эсмеральда… Нет!»
   – Нет! – произнес он вслух. – Недавно…
   – Так у тебя есть подруга? – разочарованно переспросила хищница.
   В это время возле окна засуетились женщины:
   – Едут! Едут! Где каравай? Ой, а куда солонку девали?
   – Полотенце, полотенце неси скорее! Выходим на порог встречать молодых!
   Дитмар обрадовался возможности отлынуть от разговора с навязчивой дамой и ринулся вместе со всеми навстречу молодоженам.
   Они, довольные и счастливые, слезали с повозки. Альфред помахал Дитмару рукой:
   – Иди сюда! Я тебя, наконец, с дружкой познакомлю!
   Дитмар подошел к другу и пожал ему руку. Пока Елена говорила что-то обступившим ее женщинам, они обменялись парой слов. Потом молодая жена Альфреда с незнакомой девушкой подошли к ним.
   – Это Маша Омельченко, моя подружка, – представила Лена вторую девушку.
   Дитмар смотрел на нее и не верил своим глазам – это же она, его Эсмеральда, его ангел-хранитель, самая вожделенная и желанная в мире женщина, которую он видел наяву впервые в жизни, но знал уже очень давно…

Глава 21

   Прижимая под мышкой приобретенный в антикварной лавке альбом с рисунками, Алина вбежала на порог своего дома. В прихожей ее встретила Вика:
   – Что у вас там опять с Маркусом произошло? – начала она вместо приветствия. – Тебе что, не хватило ночного концерта? Чувствую я, слишком скучно вам живется, раз сами себе придумываете такие развлечения.
   – Ну да, особенно последние дни мне скучно живется – убийство, похищение ребенка, еще одно покушение на убийство!
   – Извини меня, никто тебя не просил в эти дела соваться! Могла спокойно сидеть дома, писать свои статейки и в перерывах между этим печь пирожки.
   – В общем, ты права, – покорно согласилась Алина. – Но ничего не могу с собой поделать – так насиделась дома, что у меня подспудный страх остаться не у дел.
   – Кажется, у тебя в редакции дел вполне достаточно…
   – Да… но это все рутина. А ведь хочется иногда какого-то взрыва, фейерверка, прыжка с парашютом или охоты на тигров…
   – Ну, ты, однако, охотница! Хотя бы с толком поохотилась? Кстати, большинство женщин с такими подспудными авантюрными наклонностями просто бегают потихоньку налево. Тот же самый выброс адреналина – эмоции плюс ощущение опасности.
   – На что это ты намекаешь? Я не собираюсь заводить любовника.
   – Нет, я не к тому. Какого любовника можно заводить с таким ревнивым мужем?
   – Ревнивцем он стал сегодня ночью. Раньше за ним такого не наблюдалось.
   – Просто повода не было. Сначала сидела дома безвылазно, потом беременность и маленький ребенок. А вот сейчас самое время…
   У Алины в сумке зазвонил мобильный телефон.
   – А вот и он! – уверенно заявила Вика. – Легок на помине, Отелло!
   Алина вытащила трубку:
   – Алло! Лучана?
   От неожиданности она прислонилась к стенке. Около двух минут она внимательно слушала, что говорят в трубке, затем произнесла:
   – Не беспокойся, я все сделаю, как надо. Откуда ты звонишь? Я записываю номер… Перезвоню, как только все уладится.
   Алина нажала на отбой и продолжала задумчиво смотреть в одну точку. Потом тихо, как бы разговаривая сама с собой, сказала:
   – Ну, дела! Кто бы мог подумать? Главное, что с девочкой все в порядке…
   Вика терпеливо выжидала, когда подруга придет в себя, хотя ей ужасно любопытно было узнать, что за новость привела ее в шоковое состояние.
   В это время снова зазвонил мобильный телефон Алины, и она, вздрогнув от неожиданности, машинально взяла его в руку.
   – Алло! Кто это?
   – Ты уже мужа не узнаешь? – так громко закричал Маркус, что его услышала Вика и сделала испуганные глаза.
   – Маркус, давай поговорим спокойно, – начала Алина, все еще находясь в сомнамбулическом состоянии после разговора с Лучаной. – Надеюсь, у вас все в порядке?
   – У нас все в порядке! – на полтона ниже, но все же раздраженным голосом, ответил Маркус. – А вот что с тобой? Может, мы с Михаэлем вообще лишние в твоей жизни? Не успели мы уехать, ты устраиваешь гульбища!
   – Какие гульбища?… – начала оправдываться Алина, но Маркус ее прервал:
   – Тебе виднее, какие. Если мы тебе в тягость, то можем остаться у моей мамы. А ты живи, как хочешь!
   – Маркус, о чем ты говоришь? Как же я буду без вас жить? К чему эти разговоры? Со вчерашним инцидентом мы ведь, кажется, уже разобрались. К чему опять начинать?
   – А у кого ты была час назад? Что это за мужчина с тобой разговаривал? Судя по акценту – иностранец. Но не русский, иначе он бы обращался к тебе по-русски.
   – Это продавец в антикварном магазине, иранец. Кстати, пожилой. Ты удовлетворен?
   – С каких это пор ты стала интересоваться антиквариатом? – недоверчиво, но уже более спокойным голосом, поинтересовался Маркус.
   – Случайно заинтересовалась. Потом расскажу подробнее, если тебе интересно. Между прочим, я и для тебя там кое-что присмотрела, хотя купить сама не решилась. У него есть несколько интересных моделей старых железнодорожных вагончиков и паровозиков, – примирительно закончила Алина. – Когда вы с Михаэлем приедете домой?
   – Завтра вечером! Вике привет!
   – И ты своей маме передавай! – спокойно закончила Алина, хотя ее обуревали сильные сомнения по поводу «вклада» свекрови в подогревание конфликтной ситуации. Но не распалять же пожар дальше!
   – Так что там с малышкой? – поинтересовалась Вика, как только Алина закончила перепалку с мужем. Похоже, семейные дела подруги ей уже изрядно надоели.
   – И с малышкой, и с ее мамой все в порядке!
   – С какой мамой?
   – С Лучаной! Ее настоящая мать – Лучана! В этом все и дело! Меня ведь с самого начала поразило ее отношение к девочке. Все-таки няня, какая бы она ни была хорошая и сердечная, не может относиться к чужому ребенку, как к своему. Она все сделает добросовестно – накормит, помоет, переоденет, погуляет, но не будет смотреть на малыша влюбленными глазами, как родная мать. И сердце у нее не будет болеть за ребенка, хотя и позаботится, и посочувствует… Это не хорошо и не плохо, – это совершенно естественно.
   – Помнишь, фильм «По семейным обстоятельствам»? Там еще Папанов нанимался няней в чужую семью, чтобы помочь дочке оплачивать няню для своего внука: потому что за своего внука он бы волновался, а у него больное сердце…
   – Да, да! Это как раз о том же… Так вот. Лучана просто испугалась и схватив, естественно, самое дорогое, что у нее есть – собственного ребенка, убежала куда глаза глядят – подальше от страшного дома.
   – Так что… это не она убила того самого русского садовника?
   – Получается, что нет.
   – А кто же тогда?
   – Кто?… – растерялась Алина. – Действительно, кто? Она сказала, что увидела труп, испугалась и убежала. Но… Значит, в доме еще кто-то был? Ну, да! – хлопнула она себя тихонечко по лбу. – В любом случае, в доме был еще один человек, но вряд ли он мог быть убийцей. С Хольцами живет еще старый профессор, отчим Юргена. Кстати, а куда уехал Юрген Хольц? И сердечный приступ у него был, когда девочка пропала. Странно все это. Получается, кто-то из них все-таки врет и при этом хорошо разыгрывает свою роль.
   – Что-то я все-таки не пойму насчет ребенка! А как оказалось, что девочка считается дочкой Хольцев?
   – Этому как раз можно запросто найти объяснение. Вполне привычная на сегодняшний день практика – состоятельные бездетные люди усыновляют малыша. Чаще всего, из бедных стран, например, из Латинской Америки. Существует, помимо официальных путей, и множество обходных способов заполучить вожделенного наследника или наследницу. Поскольку спрос довольно большой, в последнее время возникло огромное количество разного рода посреднических контор и фирм по усыновлению, которые на деле занимаются торговлей детьми – покупают в бедной многодетной семье малыша за пару тысяч долларов, а потом за несколько десятков тысяч перепродают приемным родителям. Это еще в лучшем случае. Бывает, что детей просто воруют и с поддельными документами перевозят в страны, где их ждут покупатели.
   – Ты так хорошо осведомлена на эту тему…
   – Еще бы! Дело в том, что и наши соотечественники занимаются торговлей детьми. Мне пришлось столкнуться непосредственно с этим в одном из журналистских расследований. Славянских деток покупают очень охотно – они по фенотипу не отличаются от немецких…
   – Ты такие ужасы рассказываешь! Неужели находятся подонки, зарабатывающие деньги на самом святом? К тому же… А как же учение об особенностях антропологии арийцев? Кажется, теоретики Гитлера утверждали, что к нордической расе относятся, кроме немцев, еще только скандинавы. Все остальные – уже неполноценные, в той или иной степени…
   – Теоретики Гитлера? Просто-напросто, это люди, которые говорили то, что от них хотели услышать. А с теми, кто пытался утверждать другое или высказывать сомнения, сама знаешь, что было… Такова реальность истории. Я не возьмусь обвинять людей в том, что они приспосабливались любыми способами. Им просто хотелось жить. Не каждый найдет в себе мужество умереть за идею. Тем более, в наше время на фенотипы и арийские гены никто не обращает внимание.
   – Получается, что Лучана продала им свою дочку? Но зачем она это сделала? Неужели, она в таком бедственном положении? Ты ведь говорила, она молодая, образованная, могла бы зарабатывать на жизнь себе и ребенку, даже если родила девочку без мужа. И что она тогда здесь делает? Если куплей-продажей занимаются посреднические фирмы, то настоящие и приемные родители не должны быть даже знакомы!
   – Думаю, что ты скоро будешь иметь возможность задать эти вопросы самой Лучане. А пока она попросила меня ей помочь. Оказалось, что у нее в Германии почти нет знакомых, так что обратиться больше не к кому. Во-первых, надо позвонить в полицию…
   Алина набрала номер «русского» отдела Комиссариата полиции.
   – Юля? Это Алина Вальд. Не буду отвлекать тебя от работы. У меня важное сообщение. Можешь отменить команду на розыск Лучаны Маркес с девочкой Инес Хольц. Да, да! Они нашлись… Какой выкуп? Ах, да! Нет, ничего она у них не просила, просто испугалась трупа и убежала вместе с девочкой. Это, кстати, ее родная дочь. Подробностей пока не знаю… Еще насчет убийства Дмитрия Коновалова есть кое-какие интересные факты, но мне надо их еще доработать. Позвоню тебе вечером. Что вообще новенького?
   Выслушав сетования молодой сотрудницы полиции, Алина положила трубку и покачала головой:
   – Представляешь, на девчонку еще одно убийство свалилось. Так что довести дело Коновалова до конца я просто обязана. Тем более, что оно приобретает вполне ощутимые очертания. Остается погрузиться немного в историю, чувствую, что именно там кроется разгадка… Глянь-ка, кстати, какой я альбомчик в антикварной лавке прикупила.
   – В какой лавке?
   – В той самой, возле которой я вчера машину ставила, когда мы в русский ресторан ездили.
   Вика скривилась от вчерашних воспоминаний и поинтересовалась ехидным голосом:
   – Профессор на ржавом велосипеде не проезжал?
   – На твоем месте я бы лучше вообще промолчала. Твой жених, между прочим. А я пострадала, ни за что ни про что.
   – Нечего было с ним свои интеллигентские тары-бары разводить. Всунула бы ему в зубы булочку с колбасой, если такая жалостливая, и отправила бы сразу домой.
   – Ладно, забудем об этом. А кто у нас следующий на примете?
   Вика залилась краской, как непорочная дева на выданье:
   – Я тут выходила утром прогуляться… и… встретила одного старого знакомого…
   – Старого знакомого? Ты же из Москвы убежала от всех своих старых знакомых. А теперь, оказывается, ты их и в Дюссельдорфе встречаешь? Ну, ты даешь! Когда ты еще между четырьмя мужьями успевала и «знакомых» завести?
   Вика надула губки:
   – Ну, ты прямо из меня какую-то б… делаешь! Этот… Толик его зовут… мы с ним еще с института знакомы. И с тех пор мы время от времени… ну это… встречались…
   – Даже во время твоих замужеств?
   Вика посмотрела на подругу и слегка кивнула, шмыгнув носом, как провинившаяся девчонка:
   – Всегда!
   – Так чего же замуж за него не вышла? Эх ты, а еще морали мне читаешь по семейной этике! – полушутливо укорила ее Алина.
   – Сама не знаю, почему. Он тоже пару раз был женат. В Германию уехал с молодой женой…
   – Так он женат? – разочаровано переспросила Алина, уже быстренько построившая в своей голове схему восстановления исторической справедливости в объединении этой странной парочки.
   – Уже нет.
   – Так может…
   – Мы уже договорились на сегодняшний вечер. Сходим в кафе, поговорим, а… потом я поеду к нему, – скромно заявила Вика.
   – Ты прямо, как старая дева, впервые решившаяся остаться на ночь с мужчиной, – засмеялась Алина. – Хочешь получить мое благословение?
   – Получается, как в Тулу со своим самоваром.
   – Вернее, приехала в Тулу и нашла там свой старый самовар. Но, по крайней мере, уже проверенный. Раз уж ты за тридевять земель его повстречала, то это уж явный знак судьбы! Слушай! – осенило вдруг Алину. – А может, ты и приехала сюда, чтобы Толика своего разыскать? А сама морочишь мне и себе голову с какими-то немецкими женихами?
   – Честно? Подспудная мысль была, я ведь знала, что он в Дюссельдорфе живет. Но специально его не искала. А раз встретились – значит, действительно судьба. А от судьбы не убежишь…
   – Надо будет на досуге написать романтическую историю любви, прошедшую в сумме через семь браков и разводов… Почти как у английского принца Чарльза и его нынешней жены Камилы. Как встретились и полюбили друг друга тридцать пять лет назад, так и продолжали свою связь, несмотря на монархические и другие матримониальные интересы. А вот поженились, только когда ему было пятьдесят шесть, а ей – на год больше. Оказывается, принцесса Диана, которая своими обворожительными глазками приводила в восторг большую часть человечества, была для наследного принца всего лишь «обязательной программой» для исполнения долга по производству наследников монархической династии. А мечты его все эти годы заполняла совершенно ничем не примечательная Камила.
   – Мой Толик, конечно, не принц, но… Он не стал терять время на подтверждение своего диплома, а сразу же принялся зарабатывать. И неплохо в этом преуспел. Правда, жена при разводе половину оттяпала, но кое-что все-таки осталось. Так что… вот в его маленьком домике теперь не хватает только хозяйки.
   – Я вижу, ты уже вполне созрела, чтобы заполнить эту брешь?
   Вика загадочно повела бровью:
   – Готова.
   – Неужели, вы все это уже успели оговорить в течение сегодняшней встречи?
   – А предыдущие двадцать лет на что? Ведь мы сейчас оба свободны, знаем друг друга до мелочей. Так что, ждать каких-то неожиданностей? Завтра же идем регистрироваться!
   – Ты прямо, как в песне про прекрасную маркизу. Начала с того, что вы просто встретились, а теперь оказывается, что вы уже завтра идете… Слушай, может ты уже и беременная?
   – Может!
   – Ка-ак? – присела от удивления Алина. – Вы же сегодня… случайно…
   – Ну и что? Он зашел меня проводить… Ну, и мы все успели. Так что, все может быть!
   – Ты даешь, подруга! Что ж, я за тебя рада!
   – Так я вещички потихоньку собираю… Ты не обижаешься?
   – Да ну, что ты! Ты же приехала сюда найти мужа, а не со мной сидеть. Тем более, если остаешься жить в Дюссельдорфе, то мы с тобой сможем встретиться и поболтать в любое время.
   Вика во время разговора пролистывала альбом и разглядывала картинки. Перевернув последнюю страницу, она вздохнула:
   – Похоже, это тоже история большой любви…
   – Я тоже так думаю. И даже знаю имя девушки, изображенной на всех этих рисунках. Ее уже нет в живых, а звали ее – Мария Петровна Коновалова.
   – Коновалова? Это же фамилия…
   – Совершенно верно. Того, кому ты не довезла письмо от московского академика. Кстати, в письме были анализы по определению отцовства.
   – Меня все мучает чувство вины из-за того, что я сразу не отдала письмо. Может, это могло бы как-то повлиять на ход событий?
   – Жизнь бы ему это вряд ли спасло. Скорее, ускорило бы развязку. Кому-то очень не выгодно, чтобы данные о родстве покойного Коновалова с неким «икс» стали известны широкой публике.
   – Слушай! – вдруг осенило Вику. – Наверное, он отец маленькой девочки Инес. Ведь он работал в доме Хольцев, Лучана тоже… Они вполне могли бы… того…
   – В тебе открываются скрытые аналитические резервы. Но это исключено. Во-первых, он попал в дом Хольцев около года назад, а она и того позже, когда Инес было уже несколько месяцев…
   – А как же…
   – Да очень просто! Хольцы могли поехать в Бразилию, присмотреть там девочку и оформить сразу на свою фамилию. Но вопрос – почему именно Лучана потом приехала в их дом в качестве няни? С их стороны это было бы очень непредусмотрительно. У ребенка может быть только одна мать, в противном случае начинаются психологические, педагогические и юридические проблемы. Не похожи эти Хольцы на легкомысленных простачков, которые могли пойти на поводу у кого-то… Во-вторых, вдова убитого утверждает, что он ей никогда не изменял…
   – Ну, это в качестве аргумента приводить просто смешно. Большинство мужей и жен утверждают то же самое, а при этом статистика показывает обратное – что опять же большинство супругов изменяют друг другу. Парадокс? Нет! Грамотный подход к проблемам института семьи!
   – Ну, с таким специалистом в семейных делах, как ты, я спорить не возьмусь. Возможно, ты и права. Хотя, мне почему-то кажется, что в их варианте – это то самое редкое исключение… И, в-третьих, самое главное, оба исследуемых – мужчины. Так что девочка Инес из кандидатов в родственники Коновалова выпадает. Но я думаю, что помимо самого убийцы, есть еще один человек, который может внести ясность в вопрос о том, кому именно было выгодно убивать безобидного садовника. Это старый профессор Бауэр.
   – С чего ты взяла?
   – Есть у меня некоторые соображения… Но пока не подтвержденные. Теперь осталось придумать повод проникнуть в неприступную крепость Хольцев. Я уже сегодня пыталась, честно говоря, каким-то образом туда попасть, но моя импровизация оказалась не очень удачной. Зато я познакомилась с хозяином антикварной лавки и сделала вот это ценное приобретение, – Алина кивнула на альбом с фотографиями. – Хозяин – иранец, обещал мне подыскать некоторые полиграфические редкости, а для Маркуса – модели старых паровозиков. Так что, время не зря провела. И…
   Алина прервалась, услышав телефонный звонок:
   – Неужели опять Маркус меня проверяет? Неужели вирус ревности сразил его так надолго? – причитая таким образом, Алина схватила трубку, готовясь дать отпор новоявленному Отелло.
   – Фрау Вальд? – послышался в трубке приятный мужской голос с акцентом. – Вы мне оставили свою визитку с телефоном, и вот возникла необходимость вас побеспокоить…
   Меньше всего Алина ожидала услышать голос хозяина антикварной лавки, в обществе которого она сегодня провела часа два. Естественно, удивление свое она скрыла за вежливым вопросом:
   – Чем могу быть вам полезна?
   – Понимаете, такое дело… Тот альбом, который вы у меня приобрели… Не могли бы вы его вернуть обратно? Все издержки будут вам компенсированы. Можете назначить любую цену. В пределах разумного, конечно…
   – А что случилось? Вы же сами мне сказали, что альбомы и другие книги из дома напротив лежат у вас уже несколько месяцев…
   – Совершенно точно. Но сегодня вдруг они опять понадобились хозяевам…
   – Но остальные книги и альбомы ведь остались…
   – Нет, нет. Я неправильно выразился – понадобился именно этот конкретный альбом с рисунками. Все остальное – к вашим услугам… Извините, что я так… Но, понимаете, фрау Петерсен очень настаивает.
   – Фрау Петерсен?
   – Да, да! Фрау Петерсен, которая у них работает.