Д`Алессандро Джеки. Завидный жених

   Филипп скрипнул зубами. Одна мысль о том, что кто-то другой может прикасаться к ней, целовать и ухаживать за ней, вызвала острый приступ ревности. Но, к сожалению, в его планы не входило влюбляться в женщину, обязанную подобрать ему невесту. Нет, у него самого не могло быть никаких планов на Мередит.
   Эндрю откашлялся, выводя его из задумчивости:
   – Если ты собираешься ухаживать за ней...
   – Нет, я не собираюсь и не должен. Из этого ничего не получится.
   – Почему?
   Филипп схватил себя за волосы:
   – Я не могу ухаживать за ней потому, что должен полностью сосредоточиться на поиске невесты. Девушки, равной мне по положению. – Он сам удивился, как напыщенно и бессмысленно прозвучала последняя фраза. – Я должен выполнить обещание, данное отцу.
   – А разве ты, – Эндрю поднял брови, – обещал отцу, что непременно женишься именно на женщине из высшего общества?
   – Нет... Но именно этого от меня все ждут.
   – С каких пор ты стал делать то, чего от тебя ждут?
   Филипп только усмехнулся в ответ. Пришло время взглянуть на события сегодняшнего вечера со стороны. Да, Мередит возбуждает его любопытство и острый интерес. Да, он хотел поцеловать ее и сделал это. Но, как она совершенно верно сказала, подобное не должно повториться в дальнейшем. Он просто будет держать руки при себе. Он – человек с железной волей. И он всегда поступает так, как решил.
   – Конечно, обсуждать вопрос о женитьбе бессмысленно, пока мы не найдем способа снять проклятие, – прервал его размышления Эндрю. – Сколько непроверенных ящиков еще остается на складе?
   – Двенадцать. А в музее?
   – Всего четыре.
   Шестнадцать ящиков. Найдут ли они в одном из них утраченный осколок Камня Слез? Если да – он скоро женится на женщине, которую сочтут подходящей невестой. Если нет – его ждет одинокое будущее. И то и другое одинаково пугало Филиппа.

Глава 9

   Мередит стояла, укрывшись за портьерой, и разглядывала гостей, заполнивших гостиную лорда Грейборна. Судя по их количеству, вечер получился удачным. Из двух десятков разосланных приглашений ни одно не отклонили. Комната была заполнена юными красавицами и сопровождающими их дамами, и все они проявляли несомненный интерес или по крайней мере любопытство к лорду Грейборну.
   Мередит обвела взглядом комнату и обнаружила почетного гостя – самого лорда Грейборна. При взгляде на него ее сердце уже привычно замерло, но на этот раз оно оставалось в этом ненормальном состоянии несколько дольше обычного. Он был очень хорош в вечернем костюме и с правильно – в виде исключения – завязанным галстуком. Его каштановые волосы блестели в свете восковых свечей. Очевидно, Филипп потратил немало сил на то, чтобы усмирить свою прическу, но одна непокорная прядь волос все-таки падала на лоб. Лорд Грейборн сосредоточенно беседовал с графиней Хикман и ее дочерью – леди Пенелопой. Леди Пенелопа пользовалась необычайной популярностью два последних сезона. Со своей светлой ангельской красотой и ангельским же нежным голосом, а также с весьма солидным приданым она могла бы стать идеальной невестой для лорда Грейборна. В свое время Мередит отдала предпочтение леди Саре лишь потому, что брак с ней был выгоден для обеих семей, так как в этом случае происходило расширение земельных владений.
   В настоящий момент лорд Грейборн с глубочайшим интересом слушал то, что ему говорила леди Пенелопа. И сама она казалась не менее заинтересованной этой беседой. К тому же ее кожа мягко сияла в свете канделябров, декольте выгодно подчеркивало безупречную округлость груди, красивые белокурые волосы были уложены изящными локонами вокруг прелестного личика, а большие голубые, как небо, глаза взирали на лорда Грейборна с невинным восторгом.
   Проклятие! Как заманчиво было бы, пройдя через весь зал, подойти к ним вплотную и отшлепать по щекам эту недалекую блондиночку. Мередит тут же возненавидела себя за подобное желание. Несомненно, ее мыслями и чувствами управляет откровенная ревность. Жгучая ревность. Она с наслаждением прямо сейчас отправила бы всех этих безмозглых, пустых девиц, только и мечтающих о замужестве, на какой-нибудь самый дальний необитаемый остров. Надо признать, что любая из них могла бы стать превосходной невестой для лорда Грейборна. Тем сильнее Мередит ненавидела их всех. Когда она видела кокетливые взмахи их вееров и ресниц, ей хотелось разбить или сломать что-нибудь – желательно носы, ноги и руки этих щебечущих блондинок.
   Мередит глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. Ну хорошо, она не станет отрицать, что чувствует себя, как кошка, которую сначала бросили в воду, а потом еще и выпороли. Но она вполне может спрятать свою ревность и злость так же, как ей приходится скрывать другие чувства. Лорд Грейборн – ее клиент. И чем скорее она найдет ему жену, тем скорее ее жизнь вернется в привычную колею.
   Кадриль только закончилась, когда Филипп заметил у дверей Бакари, шарящего глазами по залу. Наконец он обнаружил хозяина и кивнул. Извинившись перед леди Пенелопой, Филипп поспешил к нему.
   – В чем дело? – спросил он, слегка запыхавшись.
   – Ваш кабинет, – ответил Бакари, как всегда лаконично. Несколько секунд Филипп внимательно изучал его.
   – Где ты был раньше? – спросил он. – Я несколько раз выглядывал в прихожую, но тебя там не было.
   – Выходил.
   Филипп удивленно поднял брови, но Бакари не дал ему никаких объяснений, а вместо этого повернулся и направился вон из комнаты по направлению к прихожей. Заинтригованный Филипп тут же покинул гостиную и быстро прошел к себе в кабинет.
   Там он обнаружил Эдварда, стоящего у окна с бокалом бренди в руках. Филипп удивленно уставился на него:
   – Эдвард, почему ты?.. – Он замолчал на полуслове, потому что Эдвард повернулся к нему, и Филипп увидел его лицо. Один глаз заплыл, и от него осталась узкая щелочка, на щеке под ним красовался огромный синяк, нижняя губа была рассечена. К тому же Филипп заметил белую повязку на пальцах и кисти правой руки. – Господи! Что с тобой? Я сейчас позову Бакари...
   – Он меня уже видел. Промыл раны и перевязал руку и ребра. – Эдвард поморщился. – Чертовски больно!
   – Но что произошло? Кто это тебя так?
   – Не знаю кто. – Он начал ходить по комнате короткими, нервными шагами. – А что случилось, расскажу. Я не мог уснуть. Я страшно устал, но совсем не могу спать. – Он остановился и взглянул на Филиппа измученными, запавшими глазами. – Каждый раз, закрывая глаза, я вижу ее. Острое чувство вины и жалости пронзило Филиппа.
   – Мне очень жаль, Эдвард. Я...
   – Я знаю. – Эдвард остановил его, подняв руку, сделал большой глоток из своего бокала и продолжал: – Я решил, что, чем маяться всю ночь от бессонницы, лучше заняться делом и проверить еще пару ящиков. Я пошел на склад и приступил к работе.
   – На склад? Как же ты проник туда?
   – Ты имеешь в виду сторожа? Хочешь сказать, что он не должен был меня пускать?
   – Нет, конечно! Я удивляюсь, что он оказался таким доверчивым.
   – Я бы тоже удивился на твоем месте, но я случайно оказался знаком с этим парнем – Биллом Тимсоном. Он сам показал мне, где находятся твои ящики. Я работал чуть больше часа, когда услышал шаги у себя за спиной. Я обернулся и увидел какого-то человека с ножом в руке.
   – Ты никогда не видел его раньше?
   – Не знаю. У него на голове была черная маска, оставлявшая открытыми только глаза и губы. Я спросил его: «Кто вы?» – а он ответил: «Я пришел за тем, что находится в этом ящике». – Эдвард остановился и мрачно посмотрел на Филиппа. – Я боролся с ним... пытался бороться. Мне даже удалось вырвать у него нож и зашвырнуть его под ящики. Но он был гораздо сильнее. Наверное, я потерял сознание. Когда я очнулся, его уже не было. Было ясно, что он рылся в ящике, потому что все его содержимое было разбросано вокруг. – Он глубоко и судорожно вздохнул. – Несколько предметов было разбито, и, возможно, чего-то не хватало. Я не смог определить этого с первого взгляда. Я хотел выйти на улицу, но дверь склада оказалась закрытой – вероятно, негодяй запер ее снаружи. Мне пришлось разбить стекло и выбираться через окно. Я спешил и сильно порезался. Я поискал Билли, но его нигде не оказалось. Тогда я направился к тебе и бежал через дорогу, пока не нашел извозчика. Прости, Филипп... Грейборн положил руку ему на плечо:
   – Тебе не за что извиняться. Слава Богу, что с тобой все в порядке. С тобой ведь все в порядке?
   – Да, если верить Бакари. Переломов нет, трещина в ребре и несколько синяков. И чертовски болит голова! – Он осторожно потер поврежденную челюсть. – У этого негодяя кулаки, как булыжники. – Он, казалось, хотел что-то добавить, но остановился.
   ? Что?
   – Ничего. – Эдвард покачал головой. – Просто... его голос... Он показался мне знакомым.
   – Значит, это мог быть кто-то, кого ты знаешь? Возможно, кто-то, кто был с нами на борту «Мечтателя» и кто знает о ценности содержимого ящиков?
   – Да, это возможно. Я должен показать тебе кое-что. – Он сунул руку в карман и достал оттуда небольшой измятый клочок бумаги. – Я нашел это в своем кармане.
   Филипп развернул записку и похолодел, прочитав одну короткую строчку: «Страдания начинаются».
   – Мне не нравится это, Филипп. Этот негодяй действительно причинил мне некоторые страдания, но мне все же кажется, что за этой запиской скрывается нечто более зловещее. И зачем кому-то понадобилось, чтобы я страдал? У меня нет врагов, насколько мне известно.
   – Я думаю, – медленно сказал Филипп, – что эта записка предназначена не для тебя.
   – Я, конечно, рад это слышать, но тем не менее я нашел ее именно в своем кармане, и избили тоже именно меня. Кому же она может быть предназначена?
   – Мне. – Филипп быстро рассказал ему о беспорядке в своем кабинете и о записке, найденной на столе. – Я расспросил всех слуг, не прикасались ли они к моим журналам. Все решительно отрицали это, и у меня нет причин им не верить. Вторая записка и нападение на тебя не оставляют сомнений в том, что этот человек настроен решительно. Скорее всего он думал, что сегодня вечером на складе работать буду именно я.
   Эдвард медленно кивнул:
   – Да, возможно, ты прав.
   Филипп снова почувствовал себя виноватым. Черт возьми, Эдвард избит из-за него. А сторож? Он тоже избит или... хуже? И смерть Мэри Бинсмор уже на его совести. Кто будет очередной жертвой? Отец? Кэтрин? Эндрю? Бакари? Мередит? Проклятие! Самый верный способ заставить его страдать – это причинить вред людям, которые ему небезразличны. Он закрыл глаза. Страдания начинаются!
   Филипп подошел к столу, достал из ящика предыдущую записку и сравнил почерк.
   – Это писал один и тот же человек.
   – Знаешь, мне показалось, что он ищет какую-то определенную вещь.
   – Почему ты так думаешь? Эдвард прикрыл глаза:
   – Трудно сказать, все произошло так стремительно. Не когда мы боролись, он бормотал что-то вроде: «Это принадлежит мне» и «Когда я это получу, с тобой будет кончено». – Он открыл глаза. – Извини, больше ничего не помню. Судя по шишке на голове, он ударил меня довольно сильно.
   – Мне ужасно жаль, Эдвард. И я рад, что твои травмы не оказались еще серьезнее.
   – Да, все могло кончиться гораздо хуже. Филипп, мне не хочется выглядеть пессимистом, но я думаю, мы должны задать себе два вопроса: что, если он искал именно недостающий кусок Камня Слез? И что, если он нашел его?
 
   Эти тревожные вопросы еще вертелись в голове Филиппа, когда он давал Бакари указания о том, как доставить пострадавшего домой.
   – Сначала я заеду в магистратуру и сообщу об этом происшествии, – пообещал ему Эдвард.
   – Я все-таки думаю, мне следует поехать с тобой... – начал Филипп.
   – Нет. Тебе придется оставить своих гостей, и ради чего? Я все сделаю сам, а утром сообщу тебе о результатах.
   Филипп неохотно согласился. Как только за Эдвардом закрылась дверь, он повернулся к Бакари:
   – Насколько серьезны его травмы?
   – Хуже всего шишка на голова и глубокий порез на рука. Будет болеть, но заживать.
   Филипп с облегчением вздохнул.
   – У нас могут быть... проблемы. Будь осторожней. Бакари молча кивнул. Он десятки раз слышал подобное предостережение во время их совместных путешествий, наполненных приключениями, и Филипп не сомневался в его способности справиться с любыми трудностями.
   Кинув многозначительный взгляд на двери гостиной, Бакари фыркнул, и Филипп понял его без слов. Время возвращаться к гостям. Он глубоко вздохнул и вошел в комнату. Мередит тут же подошла к нему:
   – Ну наконец-то! Где вы были? Сейчас должен начаться вальс и... – Она нахмурилась. – Что-то случилось?
   Филипп заглянул в ее встревоженные голубые глаза и поклялся себе, что никогда не позволит ей пострадать из-за него. Ни ей, ни кому другому.
   – Нет, просто пришлось заняться одним небольшим, но срочным делом.
   Несколько секунд Мередит внимательно изучала его лицо, и он постарался притвориться спокойным и беззаботным. Вероятно, она все-таки что-то заметила, потому что спросила:
   – Надеюсь, дело не в мистере Стентоне? Леди Бикли говорила мне, что его здоровье...
   – Нет, с Эндрю все в порядке. В данный момент он находится у себя в спальне под присмотром Бакари и, я уверен, к утру будет совершенно здоров. – Он оглянулся вокруг и перехватил несколько любопытных взглядов, устремленных на них. – Мое отсутствие заметили?
   – Да, все интересовались, куда подевался хозяин дома.
   – А вы? – спросил он, глядя прямо в глаза Мередит.
   Ее щеки вспыхнули, и Филипп решил, что она стала еще прелестнее. Ему нестерпимо хотелось дотронуться пальцем до нежной, порозовевшей кожи.
   – Ну да, конечно! Я не знала, что и подумать. Мы с леди Бикли уже собирались организовать поиски. Комната заполнена женщинами, которые ждут не дождутся, когда вы пригласите их на вальс.
   – Чудесно. Могу я пригласить на этот танец вас?
   – Разумеется, нет. Я здесь не для того, чтобы танцевать. Я здесь для того, чтобы...
   – Заставить всех этих юных леди поверить, что я великий и знаменитый путешественник, и нашептать в уши сплетниц, что слухи о моей мужской несостоятельности сильно преувеличены.
   – Да. – Мередит вызывающе подняла бровь. – А что в этом плохого?
   – Бог мой, разумеется, ничего. Какой мужчина не мечтает о том, чтобы собрание таких красавиц считало его великим и знаменитым?
   – Вот именно.
   – И ни один мужчина не хочет, чтобы его считали... неспособным к действию.
   – Совершенно верно.
   – Учитывая ваши успешные маневры и тот факт, что у меня имеются в наличии все зубы и волосы, а также отсутствует живот, я думаю, что за сегодняшний вечер я добился немалых успехов.
   – Это действительно так.
   – Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы танцевали со мной. – Не давая Мередит возразить, Филипп наклонился к самому ее уху и прошептал: – Вы окажете мне большую услугу. Боюсь, я не особенно хорошо вальсирую. Наверное, мне стоит потренироваться с вами, вместо того чтобы наступать на ноги потенциальной невесте. – Он многозначительно поднял брови. – Ей это может не понравиться. Мередит с сомнением поджала губы:
   – Может, вы и правы...
   – Конечно, прав. Пойдемте, вальс начинается. – Филипп решительно взял ее под руку и вывел на середину комнаты.
   – Это очень простой танец, – прошептала Мередит. – Достаточно считать про себя: раз, два, три – и переставлять ноги.
   Музыканты заиграли мелодию вальса, и Филипп обнял ее за талию, совершенно так, как положено, и закружил Мередит по залу. Она подняла на него свои бирюзовые глаза, и он растворился в них. Ее бледная кожа окрасилась нежно-персиковым румянцем, а сладкий аромат помимо воли проникал Филиппу в ноздри и дурманил голову.
   Пирог. Этим вечером Мередит пахла черничным пирогом. Его любимым десертом. Платье цвета морской волны подчеркивало необычный цвет ее глаз, а декольте, хотя и вполне скромное, дразняще приоткрывало соблазнительные полукружия груди. Взгляд Филиппа остановился на ее полных влажных губах, и он с трудом сдержал стон.
   Куда же, черт побери, делась его железная воля и решимость? Идея пригласить ее на танец, несомненно, относилась к категории «крайне неудачных». Да, Филиппу хотелось прикоснуться к ней, но он и не предполагал, что это окажется такой сладкой и невыносимой пыткой. Ему потребовалось немало усилий, чтобы справиться с властным желанием прижать ее к себе и зарыться лицом в душистое тепло ее кожи. Чтобы не попробовать еще раз сладкий вкус ее губ. Ее губ... Боже! Он скрипнул зубами и сердито зашептал про себя: «Раз, Два, три. Раз, два, три».
   Когда они делали уже третий круг по залу, Мередит подозрительно прищурилась:
   – Боюсь, вы беззастенчиво обманули меня, милорд. Вы прекрасно вальсируете.
   Филипп сбился со счета и тут же наступил ей на ногу. Мередит охнула.
   – Ради Бога, простите меня. О чем вы говорили? Она бросила на него уничтожающий взгляд:
   – Лорд Грейборн, подобные трюки, достойные пятилетнего ребенка, не могут ввести меня в заблуждение. Если вы приняли меня за идиотку – вас ждет жестокое разочарование.
   – Я ни за что не наступил бы вам на ногу намеренно, Мередит. – Она удивленно подняла брови, услышав, что он назвал ее по имени. – Но должен признаться, что я совсем недавно обучился основным движениям этого танца.
   – Что значит недавно?
   – Сегодня днем. Я заставил Кэтрин порепетировать со мной, чтобы не осрамиться вечером.
   – Она мне ничего не говорила.
   – Мы договорились сохранить это в тайне, чтобы сделать вам сюрприз.
   – Ах, вот как... Ну что ж, она прекрасно поработала. Вы все усвоили, и теперь нет никакой необходимости тратить время, танцуя со мной. Леди Пенелопа стоит возле чаши с пуншем. Я думаю, вам следует пригласить ее.
   Мередит нацелилась двигаться в сторону леди Пенелопы, а Филипп столь же целеустремленно закружил ее в противоположном направлении.
   – Мне кажется, вы пытаетесь вести, Мередит. Если я не ошибаюсь, это является прерогативой джентльмена!
   – Я стараюсь приблизиться к чаше с пуншем, – прошипела Мередит.
   – Но я не хочу пить!
   – Если вы не прекратите танцевать со мной, пойдут разговоры.
   – Обо мне и так уже болтают. Это только прибавляет мне загадочности.
   – С вами невозможно разговаривать! Одного тура со мной вполне достаточно. Я даже благодарна вам за него, потому что вы публично продемонстрировали, что по-прежнему доверяете мне и не собираетесь отказываться от моих услуг. Но сейчас это уже переходит все границы! Не забывайте, что вы – виконт, а я – всего лишь наемная сваха.
   – Вы моя гостья, – возразил Филипп с раздражением.
   – Прекрасно, считайте меня гостьей, но не забывайте, что здесь присутствуют две дюжины других гостей, которым вы также должны уделить внимание. – Она опустила глаза на мгновение, а потом опять подняла их с таким видом, что у Филиппа замерло сердце. – Пожалуйста.
   В умоляющей интонации ее голоса и в выражении глаз было что-то большее, чем простое напоминание об обязанностях хозяина. Неужели их близость приводит Мередит в такое же смятение, как и его? Неужели она ощущает то же нетерпеливое желание? Филипп надеялся, что так. Ему не хотелось страдать в одиночку.
   Но он не мог проигнорировать ее просьбу. У него действительно были обязанности, которые придется выполнять до тех пор, пока не закончится этот чертов вечер. Но ведь ничто не может длиться вечно...
   Нехотя кивнув, Филипп направился к чаше с пуншем.
   – Лорд Грейборн, вы должны сказать нам, что вы думаете о... – голос леди Эмили понизился до шепота, – сами знаете о чем.
   Филипп решил, что он наверняка ослышался.
   – Простите?
   – Ах да, пожалуйста. – Леди Генриетта кокетливо засмеялась. – Никто не решается говорить вслух сами знаете о чем, но я уверена, что вас это не испугает.
   Филипп в изумлении смотрел на двух невинных барышень и никак не мог поверить, что они хотят поговорить с ним о взаимоотношениях полов.
   – Боюсь, это не совсем прилично. – Фраза прозвучала столь чопорно, что он с трудом подавил смешок и подумал, что Мередит может гордиться им.
   – Мы никому не скажем, – поклялась леди Эмили.
   – Ни слова, никогда, – вторила ей леди Генриетта. Внезапно Филиппа осенило:
   – Вы хотите, чтобы я рассказал об этом как историк? Юные леди недоуменно переглянулись и хором ответили:
   ? Да.
   Ну что ж, может, это и не совсем прилично, но по крайней мере барышни проявляют какой-то интерес к его занятиям и к древней культуре. Филипп откашлялся:
   – В иероглифическом письме изображение фаллоса часто использовалось как символ мужской силы.
   Глаза леди Эмили стали похожи на блюдца, а у леди Генриетты открылся рот. Филипп тем временем оживился, заговорив на интересную ему самому тему:
   – Особенно часто в древности изображался эрегированный пенис. Однажды в Египте я обнаружил великолепный экземпляр...
   – Все в порядке? – осведомилась Мередит, поспешно подходя к ним.
   – Мне надо присесть на минутку, – сдавленно прошептала леди Эмили, не дав Филиппу ответить.
   – Мне тоже, – откликнулась леди Генриетта. Схватившись за руки, юные леди торопливо удалились.
   – Господи, что вы им наговорили? – в ужасе спросила Мередит.
   – Ни черта не понимаю! Они поинтересовались моим мнением относительно сексуальной культуры древних...
   – Относительно чего?
   – Я удивился не меньше вас, поверьте, но они настаивали. Их интересовала точка зрения историка.
   – Вы уверены, что они интересовались именно... – она осторожно оглянулась и понизила голос, – именно этим? Что конкретно они сказали?
   – Они спросили, что я думаю «сами знаете о чем». Я едва начал излагать им свое мнение, кстати говоря, чисто научным языком, когда вы подошли.
   Глаза Мередит расширились, а лицо побледнело.
   – Боже милостивый! Они же говорили с вами о предстоящем бале в честь дня рождения лорда Пикерилла.
   – Дня рождения? – автоматически повторил Филипп, глядя на Мередит в полном недоумении.
   – Бал для лорда Пикерилла. Леди Пикерилл планирует его уже несколько месяцев, и это сейчас самая популярная тема – не считая сплетен о вас. Все приготовления держатся в строгом секрете от лорда Пикерилла, и, чтобы не проговориться, все упоминают о «сами знаете о чем».
   Филипп почувствовал приступ сильнейшего раздражения:
   – Ничего подобного! «Сами знаете что» означает совсем не это. «Сами знаете что» всегда употребляют, когда говорят о сексе. По крайней мере употребляли, когда я уезжал из Англии десять лет назад. Какой идиот ввел эти новые правила?
   Мередит кипела от возмущения:
   – Вы лучше спросите себя, как вам пришло в голову обсуждать подобную тему с приличными молодыми леди?
   – Вы сказали мне, чтобы я общался с гостями. Я общаюсь. Вы опять недовольны. Вам когда-нибудь говорили, как вам трудно угодить?
   – Я просто прошу вас держаться в границах дозволенного...
   – Всего-то?
   – ...что, оказывается, вам не по силам большую часть времени.
   – Ну что ж, раз я, кажется, совершил непростительный промах, остается радоваться, что вы оказались поблизости. Иначе я, несомненно, показал бы им изображения иероглифов, о которых рассказывал.
   – Да, остается только радоваться. – Мередит глубоко вздохнула. – Ну хорошо, сохраняйте спокойствие...
   – Я совершенно спокоен. А вам, по-моему, не помешает порция успокоительных капель.
   Мередит кинула на него взгляд, призванный уничтожить провинившегося на месте:
   – Надеюсь, мне удастся как-нибудь загладить ваш поступок. В противном случае могу себе представить заголовок в «Тайме»: «Проклятый виконт-импотент демонстрирует непристойные картинки юным леди».
   Филипп ответил ей столь же негодующим взглядом:
   – В картинках с изображениями древних иероглифов нет ничего непристойного, и я не демонстрировал их юным леди. И последний, черт возьми, раз говорю вам, что я не импотент!
   Мередит почувствовала его гнев, но не отступила:
   – Ну и прекрасно. Но сейчас важно другое. Необходимо что-то предпринять до того, как леди Генриетта и леди Эмили раскроют рот и оповестят всех о вашем промахе. Лучший способ пресечь неприятные разговоры – это лесть. Много лести. Вам надо рассказать как можно большему числу гостей, как умны эти две молодые леди и какие они прекрасные собеседницы. Особенно хвалите их за любознательность. – Мередит недоверчиво подняла брови. – Вы справитесь с этим?
   – Думаю, что да, хотя мне будет нелегко придумать много лестных эпитетов для этих двух дур.
   – Лорд Грейборн! Вы не должны забывать, что мы организовали этот вечер для того, чтобы подыскать вам достойную невесту, а не для того, чтобы нагнать ужас на всех возможных претенденток. Немедленно идите и постарайтесь исправить положение. И, умоляю, ведите себя прилично!
   Не дав ему ничего возразить, Мередит развернулась и с царственным видом удалилась из комнаты. Филипп внимательно наблюдал за тем, как изящно изгибается при ходьбе ее стан. Несносная, деспотичная и требовательная женщина! Его губы скривились в улыбке. Когда же наконец кончится этот чертов вечер и он сможет поведать ей обо всем, что о ней думает?