Д`Алессандро Джеки. Завидный жених

   – Мне не нужна ваша жалость!
   Филипп поднял глаза и встретился с Годдардом взглядом.
   – Я думал совсем не об этом, хотя, конечно, я не могу не сожалеть о том, что вы пережили. Ни с кем, а тем более с ребенком, нельзя обращаться так бесчеловечно. Но я чувствую к вам не жалость, а глубокое уважение. Не многие люди нашли бы в себе силы пережить такое и не ожесточиться. И спасибо за то, что поделились со мной этими тяжелыми воспоминаниями. Я восхищаюсь вашей смелостью и преданностью Мередит.
   Альберт смотрел на Филиппа с удивлением, потом его черты понемногу смягчились.
   – Я каждый день благодарю Бога за то, что она нашла меня тогда. Мне очень повезло.
   – Я думаю, вам обоим повезло, – сказал Филипп и протянул ему руку.
   Несколько секунд они молча и оценивающе смотрели друг на друга, а потом Альберт твердо ответил на рукопожатие.
   – Спасибо. Надо сознаться, вы лучше, чем я думал. Совсем неплохи для парня с деньгами и титулами.
   – Благодарю. Теперь посмотрим, повезет ли нам всем и найдем ли мы этот недостающий кусок камня.
   Они продолжили обход склада, и несколько минут спустя Филипп резко остановился. От неожиданности Годдард столкнулся с ним. Они разглядывали разбитое окно и пол под ним, усыпанный блестящими осколками. Годдард подошел поближе.
   – Мисс Мэри говорила мне, что вчера на склад кто-то вломился. Наверное, он пролез через это окно.
   Филипп нахмурился:
   – Возможно... Но со слов Эдварда я понял, что грабитель попал на склад через дверь, каким-то образом обманув сторожа, а потом через нее же и вышел.
   Черт возьми! Неужели после того, как Эдвард выбрался отсюда, на складе побывал кто-то еще? Его мысли были прерваны звуком открываемой двери. Послышались быстрые мужские шаги, и через несколько минут из-за угла появился управляющий складом мистер Данпри. Филипп уже встречался с этим крупным мужчиной в тот день, когда «Мечтатель» встал к причалу и началась разгрузка ящиков.
   Мистер Данпри остановился, увидев Годдарда и Филиппа.
   – Лорд Грейборн, я только что узнал о том, что произошло здесь вчера вечером. – Он посмотрел на разбитое окно и нахмурился. – Я уверен, что мы поймаем этого негодяя. Его уже ищет полиция, а владелец склада нанял частного сыщика.
   – Отлично. Мы обошли весь склад. Похоже, ничего, кроме двух моих ящиков, не пострадало.
   – Возможно, все остальное и цело, но дело не только в ограблении, лорд Грейборн.
   – Конечно. Мой друг сильно избит, а может быть, и сторож.
   – Сторожа Билли Тимсона не просто избили. Несколько часов назад его труп выловили из Темзы. Мы имеем дело с убийством.
   Они работали парами: Филипп с отцом разбирали один ящик, Мередит с Альбертом – другой, и это радовало ее. Было достаточно трудно просто находиться с ним в одной комнате. Если бы они работали рядом и их руки и плечи соприкасались бы каждый раз, когда они доставали из ящика тяжелые предметы, работа превратилась бы в настоящую пытку.
   В течение двух часов они не произносили ничего, кроме названий предметов, вынимаемых из ящика и укладываемых на застеленный одеялами пол. За эти два часа на складе стало невыносимо жарко.
   Мередит достала из рукава носовой платок и промокнула влажную грудь и шею. Она старалась не смотреть на Филиппа, но время от времени ее взгляд невольно устремлялся к нему. Сейчас он стоял к ней спиной и держал в руках только что вынутую из ящика небольшую статуэтку. Его запылившаяся рубашка промокла от пота и облепила широкие плечи. Мередит медленно провела взглядом по его спине, потом – по бедрам и ягодицам, по стройным ногам, обтянутым узкими панталонами, и ей показалась, что жара на складе стала просто невыносимой.
   В этот момент Филипп обернулся, и она быстро отвела глаза, испугавшись, что он застанет ее за подглядыванием. Однако все его внимание было поглощено статуэткой, которую он держал в руке, так же как внимание Мередит было только что поглощено им самим.
   Его волосы были влажными, а светлые, выгоревшие пряди потемнели от пота. Очки соскользнули на самый кончик носа, и Мередит с трудом поборола желание подойти и поправить их. Словно прочитав ее мысли, Филипп сделал это сам.
   Она осторожно продолжала разглядывать его. Он давно уже снял сюртук и галстук, расстегнул воротник рубашки, и с участившимся пульсом Мередит смотрела на его голую шею и открывшийся в вырезе рубашки кусочек обнаженной груди. Она заметила, как блеснула металлическая цепочка – та самая цепочка, на которой висит золотая монета, согреваемая теплом его тела.
   Спереди рубашка тоже была влажной и, став прозрачной, прилипла к его груди и животу, дразня воображение Мередит. Она перевела взгляд на его мускулистые руки и вспомнила, как они обнимали ее. Потом – на сильные загорелые пальцы, которые так бережно держали сейчас древнюю статуэтку. Удивительные пальцы, кончики которых были покрыты совсем не аристократическими мозолями. Они так нежно перебирали вчера ее волосы, прикасались к губам, ласкали грудь.
   Мередит посмотрела ниже – на плоский живот, потом еще ниже – туда, где ткань панталон плотно обтягивала то, что невольно и неудержимо притягивало ее.
   Она с трудом отвела глаза от этого, оглядела сильные стройные ноги и, наконец, черные, покрытые пылью сапоги.
   Неаккуратный, растрепанный, потный. В нем не может быть ничего привлекательного. Так почему же ее влечет к нему с такой угрожающей и непреодолимой силой? Почему ей сейчас больше всего на свете хочется подойти, снять с него эту запыленную одежду, а потом – собственноручно отмыть от грязи.
   Мередит вдруг представила себе, как обнаженный Филипп сидит в ванной, а она скользкой от мыла рукой проводит по его плечам, груди, животу и... От этого нескромного видения у нее перехватило дыхание, она вздрогнула и подняла глаза. И встретилась с его пристальным взглядом.
   В глубине карих глаз за стеклами очков бушевало такое пламя, что Мередит стало ясно: Филипп все понял. Конечно, он не мог разгадать ее мысли, но наверняка знал, что скромными их никак не назовешь.
   – Жарко, мисс Чилтон-Гриздейл? – спросил он вкрадчиво.
   Да, черт тебя возьми, и ты виноват в этом!
   – Думаю, мы все одинаково страдаем от этой жары.
   Филипп внимательно рассматривал ее, и Мередит заволновалась. Наверное, она сейчас похожа на старую пыльную тряпку. Когда их взгляды опять встретились, в его глазах она прочитала глубокую озабоченность.
   – Я должен просить у вас прощения. Я так увлекся работой, что забыл о том, как ужасно вы, должно быть, чувствуете себя в этой духоте. Я очень благодарен вам за помощь, но здесь не место для леди. Я немедленно провожу вас домой.
   – Глупости! Благодарю вас за беспокойство, но я совсем не похожа на капризное тепличное растение. И я настаиваю на том, чтобы остаться. Я хочу как можно скорее найти пропавший камень. Это прежде всего в моих собственных интересах.
   – Вы хотите сказать, что, пока мы его не найдем, вы не сможете женить меня на одном из тех капризных, тепличных растений, с которыми я познакомился вчера вечером?
   – Я бы предпочла называть их хорошо воспитанными юными леди...
   – Не сомневаюсь.
   – ...и – да, я действительно хочу, чтобы вы женились на одной из них. Так что нам обоим необходимо побыстрее найти злополучный камень.
   – С этим я не буду спорить, – сказал он.
   – Я рада, что мы понимаем друг друга.
   – Извиняюсь, мисс Мэри, лорд Грейборн, – прервал их Альберт, и Мередит мысленно поблагодарила его за это, – я все проверил. Из этого ящика ничего не пропало.
   Филипп явно почувствовал облегчение, которое разделила и Мередит.
   – Прекрасная новость, – сказал он весело.
   – Боюсь, что моя хуже, – раздался мрачный голос герцога. – Я только что закончил со вторым ящиком, Филипп, и в нем не хватает одного предмета. – Он ткнул пальцем в конторскую книгу. – Судя по твоим записям – гипсового куба.
   Филипп бережно положил на одеяло статуэтку, которую все еще держал в руках, и наклонился над книгой. Когда он выпрямился, на его побледневшем лице было странное выражение.
   – Черт возьми, – медленно проговорил он. – Я должен был обратить на это внимание... Черт!
   – Обратить внимание на что? – спросила Мередит, не скрывая тревоги.
   – Я же видел эту запись, когда просматривал книги, но тогда мне не пришло в голову, что этот «куб» может оказаться полым внутри. Что это может быть шкатулка, в которой... Меня должно было насторожить слово «гипсовый».
   – В чем дело? – прервал его герцог.
   – Гипс – это минерал, из которого вырезали вазы и сосуды. Его еще называют алебастром... И из него была сделана шкатулка, в которой я нашел Камень Слез. – Филипп глубоко вздохнул. – Похоже, что в этом ящике была еще одна алебастровая шкатулка. И теперь она исчезла.

Глава 11

   Непроверенными оставались всего девять ящиков.
   К шести часам вечера они успели обследовать еще три, и все безуспешно. Устав от разочарований, Филипп прекратил работу. Все его мускулы ныли, потная рубашка пристала к телу, как вторая кожа, которую не терпелось сбросить, и голод напоминал о себе все настойчивее. По правде говоря, если бы не Мередит, они бы не проработали так долго. Она оказалась самой предусмотрительной и прихватила с собой корзинку, наполненную бисквитами, ячменными лепешками, сыром, мармеладом и несколькими бутылками с сидром.
   Филипп остановил работу неохотно, но от голода уже мутило. Кроме того, он не мог больше держать на складе отца и Мередит с Годдардом. Они и так проработали весь день без единой жалобы. Он несколько раз заставлял отца сделать передышку, но тот работал с удовольствием и соглашался отдохнуть только под угрозой отправки домой.
   Кроме еды и ванны, Филиппу был нужен Эндрю. Он так и не появился на складе, а значит, либо еще не поправился, либо отправился в музей. Им надо было многое обсудить.
   Герцог и Годдард направились к выходу, и Мередит уже собиралась последовать за ними, когда Филипп задержал ее:
   – Могу я сказать вам несколько слов, Мередит? Альберт резко остановился и вопросительно взглянул на них через плечо.
   – Все в порядке, Альберт. – Мередит устало улыбнулась ему. – Я тебя скоро догоню.
   Годдард кивнул и пошел дальше. Убедившись, что никто не может их услышать, Филипп подошел к Мередит совсем близко. Пыль покрывала ее персиковые щеки и делала матово-серыми блестящие черные волосы. Коричневое платье было безнадежно измято и испачкано. Она выглядела измученной, растрепанной и грязной. Филипп чувствовал себя виноватым, понимая, что именно он причина такого плачевного состояния, но не мог не признаться себе, что даже грязная и растрепанная она нравится ему больше, чем любая безупречная красавица. Ему страшно хотелось схватить ее и растрепать еще больше.
   – Я хочу поблагодарить вас за ту помощь, которую вы с Годдардом сегодня мне оказали, и зато, что вы позаботились о пропитании. Я часто забываю о таких вещах, когда увлекаюсь работой. Вашу предусмотрительность, несомненно, можно занести в категорию «Гениальность».
   – Спасибо, – улыбнулась в ответ Мередит, – но скорее она относится к категории «Самосохранение». Я предполагала, что мы проведем на складе большую часть дня и что никто, кроме меня, не догадается позаботиться о воде и пище и мы все умрем от голода. И еще я подозревала, что если я первой предложу отправиться по домам, меня сочтут...
   – Тепличным растением?
   – Вот именно. И как видите, я поступила разумно, раз вы сами признаете, что это «гениальная» идея.
   – Да, ваша корзинка пришлась очень кстати, и ее содержимое оказалось изумительно вкусным. Я давно не ел с таким аппетитом.
   – Это потому, что вы сильно проголодались. Могу поспорить, что в тот момент вы бы с удовольствием съели и печенье из опилок.
   – Хм-м, возможно, вы и правы. Но как бы там ни было, вы нас здорово выручили, и мне хотелось бы отблагодарить вас подобным же образом. Вы не согласитесь завтра пообедать со мной?
   – Пообедать с вами? – настороженно переспросила Мередит.
   – Да. – Филипп улыбнулся. – Надеюсь, мне просто показалось, что вас пугает подобная перспектива. Обещаю, что опилок в меню не будет. – Он видел, что Мередит собирается отказаться, и поспешил прибавить: – Это даст мне превосходную возможность получше узнать некоторых леди, с которыми я познакомился вчера.
   Лицо Мередит выразило нескрываемое облегчение, огорчившее Филиппа, а сразу же вслед за ним – что-то похожее на разочарование, что очень его обрадовало.
   – Ах, так кроме меня будут и другие приглашенные?
   – Я сегодня же разошлю приглашения. Думаю, восемь человек за обеденным столом – самое приятное число: вы, я и еще шесть молодых леди. Я посмотрю список вчерашних гостей и выберу их сам. Так я могу рассчитывать на вас?
   – Да, конечно, я постараюсь помочь чем смогу.
   – Прекрасно. Тогда завтра я пришлю за вами экипаж около восьми часов.
   – Я буду ждать. – Несколько минут Мередит молча смотрела на него, потом тихо сказала: – Филипп... я рада, что вы стараетесь получше узнать этих молодых леди. Из любой, несомненно, получится замечательная, достойная жена.
   – Надеюсь на это. Ведь мы оба хотим, чтобы я выбрал именно замечательную и достойную жену. Не беспокойтесь, дорогая Мередит. Я лично прослежу за тем, чтобы мы оба получили именно то, чего хотим.
   Вернувшись домой, Филипп узнал от Бакари, что Эндрю с утра ушел в музей и до сих пор не вернулся. Он велел приготовить горячую ванну, и пока в нее набиралась вода, удалился вместе с Бакари в свой кабинет, где жадно накинулся на свежий хлеб с сыром.
   Он коротко рассказал слуге о том, что случилось за день.
   – У меня плохое предчувствие, Бакари. Я думаю, что этот гипсовый куб вполне может оказаться как раз тем, что мы ищем. Ты же знаешь, что мои дурные предчувствия обычно сбываются.
   Бакари вздрогнул:
   – Песчаная буря в Фивах, шторм у берегов Кипра, грабители могил под Каиром – не надо напоминать Бакари.
   – Мне кажется очень подозрительным то, что пропала только одна эта вещь, и я не особенно верю в совпадения. Я не хотел тревожить других и поэтому ничего не сказал им о своих опасениях. Я и сам не хочу отказываться от надежды. На складе осталось еще девять ящиков, а скоро в порт придет «Морской ворон» с остальным грузом. Может, этот «гипсовый куб» был действительно просто кубом, выпиленным из камня. – Филипп взъерошил волосы. – Черт возьми, я должен был обратить внимание на эту строчку. Теперь остается надеяться, что это не станет самой большой ошибкой моей жизни.
   – Бакари тоже будет надеяться.
   Филипп очень хорошо знал эту интонацию, означающую: Я, конечно, буду надеяться, только какой от этого толк?» Будь все проклято!
   – Мне надо еще кое-что сказать тебе, – заявил Филипп, покончив с хлебом. – Я хочу устроить маленький интимный обед завтра вечером. В средиземноморском стиле.
   Черные глаза Бакари блеснули.
   – Интимный?
   – Да. – Филипп подробно рассказал Бакари, что надо сделать, зная, что тот запомнит и точно исполнит все его инструкции. Наконец он поднялся: – Наверное, моя ванна уже готова. Надеюсь, Эндрю вот-вот появится. Он не любит пропускать обед.
   Филипп не ошибся. Когда он, вымытый и переодетый, через сорок пять минут вошел в столовую, Эндрю уже сидел за столом, склонившись над дымящейся тарелкой супа. Велев лакею принести то же самое для себя, Филипп уселся напротив и оглядел своего друга. Одежда того была измятой и запыленной.
   – Рад, что ты поправился.
   – Я и сам рад. – Эндрю заметил мокрые волосы Филиппа. – Завидую, что ты уже успел принять ванну. Я сделаю то же самое, но сначала мне надо поесть. Боюсь, я шокировал всех твоих слуг, явившись к обеду в таком виде. Слава Богу, Бакари появился вовремя, а то меня запросто могли вышвырнуть из дома.
   Лакей принес Филиппу суп, и друзья некоторое время ели молча. Наконец Филипп заговорил:
   – Судя по тому, что ты не спешишь меня обрадовать, сегодня в музее вы ничего не нашли?
   – К сожалению, так и есть. Осталось всего три ящика. Эдвард помогал мне, насколько мог со своей поврежденной рукой. Неприятная история! Хорошо, он хоть жив остался.
   Он говорил, что несколько предметов пострадало во время драки.
   – Да, всего пять. Все могло бы кончиться гораздо хуже.
   – Что-нибудь украдено?
   Филипп рассказал другу о событиях этого дня, гибели сторожа и пропаже гипсового куба.
   – Я, черт возьми, должен был обратить на него внимание, когда читал списки.
   – Не вини себя, Филипп. Я тоже их просматривал. А после меня – и Бакари, и Эдвард. И никто из нас не акцентировал на этом внимание.
   Филипп кивнул, думая о другом:
   – Ясно, что записки с угрозами и эта кража – дело рук одного человека. Я должен найти его, пока никто больше не пострадал. Наверное, стоит нанять частного детектива. Я думаю, этот человек был с нами на борту «Мечтателя». Он, вероятно, знаком и с содержимым ящиков, и с историей о проклятии.
   Эндрю несколько минут задумчиво смотрел на Филиппа.
   – А почему бы тебе не поручить это расследование мне? – спросил он наконец. – Эдвард один прекрасно справится с оставшимися тремя ящиками. Я знаю всех, кто был на «Мечтателе», и ты должен помнить, что я умею добывать информацию.
   – Да, ты доказал это, когда в Афинах разыскал пропавшую статуэтку Афродиты. К тому же ты сможешь защитить себя, если возникнет такая необходимость. Ты действительно хочешь заняться этим?
   – Да, я хочу добраться до этого негодяя не меньше, чем ты. Я приступлю к делу завтра утром.
   – Отлично, благодарю тебя. – Филипп почувствовал сильное облегчение, зная, что Эндрю справится с этой задачей. – Хочу рассказать тебе еще кое-что. У меня сегодня был интересный разговор с другом и дворецким Мередит – Годдардом.
   Он вкратце пересказал историю о том, как Мередит и Альберт встретились.
   – Годдарду еще повезло, что он выжил, – мрачно заметил Эндрю. – Похоже, мисс Чилтон-Гриздейл сложная натура.
   – Да, она вообще женщина загадочная, а ты знаешь, с каким удовольствием я борюсь со всякими головоломками.
   – Ты собираешься разгадать ее тайны и получить при этом удовольствие?
   – Я решил последовать твоему совету.
   – Вот это правильно, потому что я редко ошибаюсь. А каким именно перлом моей мудрости ты намерен воспользоваться?
   – Я собираюсь ухаживать за ней, – сказал Филипп, глядя на Эндрю поверх своего бокала. – До того как я встретился с Мередит, я был уже готов жениться на женщине, которую никогда не видел. Теперь мне надо выбрать себе новую невесту. И я хочу, чтобы это был кто-то, кто мне... симпатичен.
   – Мудрое решение. Я даже представить себе не могу, как можно жениться на совершенно незнакомой женщине. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы ты чувствовал к мисс Чилтон-Гриздейл что-то посильнее симпатии.
   – Я едва знаю ее.
   – А мне кажется, ты знаешь более чем достаточно. Но симпатия – это уже хорошее начало. Поскольку романтические поступки тебе не свойственны, могу предложить несколько советов.
   – Что бы ты там ни думал, – произнес Филипп, сощурившись, – но мне тоже доводилось безумствовать. Хочу сообщить тебе, что пригласил Мередит пообедать здесь завтра вечером.
   – Пообедать? Прекрасно. Буду рад к вам присоединиться.
   – Извини, но тебя я не приглашаю.
   – Ax, так это такой обед? Не волнуйся, я куда-нибудь скроюсь и не буду вам мешать. Пожалуй, схожу еще раз в империю бокса. Вчера вечером мне там понравилось, и я прочь попробовать еще раз. – Эндрю лениво улыбнулся. Самый лучший способ снять напряжение – это отколотит кого-нибудь на ринге. Ты же знаешь, как я люблю хорошую драку.
   – Вчера вечером? – Филипп взглянул на руки Эндрю и только сейчас заметил, что костяшки его пальцев, покрытые ссадинами, распухли. – Я думал, что ты весь вечер провалялся в постели.
   – Так и было. Я выпил снадобье, которое состряпал Бакари, и уснул, а когда проснулся, почувствовал, что совершенно здоров. Решил погулять и посмотреть на город, а потом вспомнил, что ты как-то поминал империю бокса, и нанес туда визит.
   – Отцу вчера показалось, что он видел тебя на улице, но я убедил его, что это был не ты. Во всяком случае, я рад, что по Лондону не бегают двое Эндрю Стентонов. – Филипп нахмурился. – Почему же Бакари не сказал мне, что ты ушел?
   – А я вышел по черной лестнице, чтобы не помешать вашим танцам.
   – Ты вполне мог бы присоединиться к нам.
   – Спасибо, очень мило с твоей стороны. Но я опасался, что если я там появлюсь, все эти леди не устоят перед моим американским шармом, и ты опять останешься без невесты. – Он скромно кашлянул в кулак. – Не хотел затмевать тебя.
   – Поверь, я бы с удовольствием уступил тебе всех этих красавиц. Кроме одной.
   – Хм-м, да, понимаю. Мисс Чилтон-Гриздейл. Наверное, раньше тебе тоже кто-то нравился, но сейчас ты почувствовал разницу?
   Филипп медленно кивнул:
   – Да, сейчас все серьезно.
   – Я думаю, ухаживать за ней будет не так-то просто, тем более что вся ее энергия сейчас направлена на поиск невесты для тебя.
   Филипп улыбнулся и поднял свой бокал.
   – Она напрасно беспокоится – я уже выбрал себе невесту. И потом, ты ведь знаешь, я люблю трудные задачи. – Он посмотрел на каминные часы. – Кстати, о задачах! Как ты смотришь на то, чтобы еще поработать на складе сегодня вечером?
   – Охотно.
   – Отлично. А на обратном пути пройдем по Ист-Энду и заглянем в паб.
   – Звучит интригующе. А что нам там надо, кроме неприятностей?
   – Нам нужна информация.
   – Информация о?..
   – О трубочисте по имени Таггерт.
 
   На следующее утро, ничего не видя перед собой, с глазами, покрасневшими от бессонной ночи, Мередит сидела в маленькой двуколке, которой правил Альберт. Молодой человек тоже, казалось, погрузился в свои мысли, и Мередит была благодарна ему за это, потому что поддерживать разговор было выше ее сил.
   Филипп. Проклятие! Она должна прекратить постоянно думать о нем. Но как? Всю ночь ее воображение было занято только им. Но самое ужасное даже не в этом. Ужасно то, что она о нем думала.
   Мередит представляла, как снимает с него одежду, как ласкает руками теплую кожу, прикасаясь к каждому мускулу и впадинке. Как потом он снимает с нее платье. Как его руки и рот исследуют каждый сантиметр ее тела. Как они занимаются любовью... медленно, самозабвенно, нежно...
   Она лежала в постели и задыхалась от неудовлетворенного желания, чувствовала, как набухает и становится горячей и влажной плоть между бедрами. Ей и раньше случалось мечтать о поцелуях, о мужских объятиях, об ощущении чужого тела внутри себя, но тогда герой ее фантазий был всего лишь плодом воображения, который легко было прогнать.
   Но Филипп был мужчиной из плоти и крови, к которому ее неудержимо влекло. Мередит нравилось в нем все. Нравилась его улыбка и манера поддразнивать ее. Ум, светившийся в теплых карих глазах. Нравилась его увлеченность древностью. Она восхищалась тем, как он бросился на помощь беззащитному щенку и как ласково разговаривал с Хоуп. И заботой об Альберте с его больной ногой. Мередит, конечно, заметила, что Филипп предлагал юноше только ту работу, с которой тому нетрудно было справляться. Господи, даже его упрямство и абсолютное равнодушие к соблюдению приличий, которые так раздражали ее вначале и которые, слава Богу, стали проявляться гораздо реже, уже не казались ей такими невыносимыми. За то короткое время, что они были знакомы, Филиппу удалось растревожить ее любопытство и разбудить тело. Если бы ей надо было найти мужчину для себя, она не стала бы искать большего...
   Мередит вздрогнула, возвращаясь к реальности. Она не ищет мужчину для себя. А если бы и искала, то каким бы привлекательным ни казался Филипп, она не смогла бы выбрать его. Почему она все время об этом забывает? Слава Богу, сам Филипп, кажется, наконец-то понял это. Он решил, что больше не станет добиваться невозможного. Он просмотрит список молодых леди и выберет из него тех, кто заинтересовал его. Ну и отлично!
   Отлично? Мередит показалось, что от такого вранья к горлу подкатила тошнота. Нет, она не могла этому радоваться. Ей хотелось плакать от ревности, и она была готова ужалить любую женщину, которая прикоснется к нему. Хотелось закричать при мысли о том, что он будет заниматься любовью с одной из этих юных, стройных и безупречных светловолосых красавиц.
   Мередит захлестнула обида на то, что она никогда не сможет позволить себе даже мечтать об отношениях с таким мужчиной, как Филипп. И на то, что она не может ничего объяснить ему. Всю свою жизнь, до последнего вздоха, она должна бчяет выполнять решения, которые не сама принимала. Она может быть ему только любовницей. И хотя физически она была бы рада и этому, Мередит понимала, что такой путь погубит ее. Она не может отказаться от своего с трудом достигнутого положения и боится даже думать о той боли, которую испытает, когда их связи придет конец. Мередит не сомневалась, что так и будет: она слишком хорошо знала, чем кончаются подобные увлечения. И какая судьба ждет брошенную любовницу! Она всю жизнь бежала от такой судьбы. Этого не будет никогда.
   Несомненно, после сегодняшнего обеда Филипп сделает свой выбор. И как только будет решена проблема с проклянем, а Мередит не сомневалась, что все уладится, – можно будет назначить день свадьбы. Все это произойдет в ближайшие несколько дней. И она уже больше никогда не увидит Филиппа. А сегодня вечером она просто сосредоточится на роли свахи, позаботится о том, чтобы разговор за столом не угасал.