Дан Виктор. Уик-энд в деревне

   – В данном деле их губит груз опыта. Доказанные факты делают статистику, а не статистика определяет доказательность фактов! Расчеты по теории вероятности здесь не годятся. Другое дело, что сначала нужно проверять самую вероятную версию, потом остальные. А они остановились на том, что лежит на поверхности…
   – Ладно, не заводись! Я специально тебя подзадорил. Тебе предстоит выдержать натиск Фесенко и его команды. Подведем итоги. Все, что ты сказал здесь, заслуживает самого серьезного внимания. Я включаю тебя в следственную бригаду. Оставь письменное заключение.
   – Вот оно! Но я еще не все сказал. Чрезвычайно сложен механизм преступления. Убийца не мог бы уйти с места преступления незамеченным, если бы охранник оставался в доме. Охранник отсутствовал полчаса. Именно в этот период и прозвучали выстрелы. Представляете! Нужно вырваться на час из города и именно в этот час охранник должен уйти из дома. Невероятное везение преступника и невезение жертвы!
   – Возможно, в другом случае он застрелил бы и охранника. Или сделал несколько попыток и одна из них оказалась удачной.
   – Согласен! Где тогда расследование этих попыток. Как в каждом случае Лунев собирался обеспечить себе алиби? Или не собирался?! Тогда он просто самоубийца. И это перед женитьбой на редкой красавице. Он должен быть законченным психом, но не похож, судя по рассказам Красавиной и протоколам допросов…
   – Все, все! Убедил! Представляю реакцию Фесенко. Он всегда ревновал меня к тебе. Теперь он получит новый повод. Только не вступай с ним в дискуссии! Ссылайся на меня.
   – Обещаю!
   – Где ты остановился? Поедем ко мне. Елена будет рада.
   – Спасибо! Но я хочу домой. Еще успею на вечерний полив. Буду ждать вашего решения.
   – За этим дело не станет!
   Дома Анастасия встретила Михаила словами:
   – Ну, как успехи?! Есть у тебя возможность отличиться перед очередной красавицей?
   – Кажется, есть! Меня включают в следственную бригаду.
   – Тогда пора задуматься над наградой, которой она тебя отметит…
   – Уже придумал! Только награждать будешь ты как полномочный представитель всемирной лиги красавиц.
   – Не помню, чтобы мне кто-то выдавал членский билет в эту лигу…
   – Мать-природа!
   – Шутки шутками, а отпуск твой пропал!
   – Не волнуйся! Еще не кончится лето, как я раскручу это дело!
   – Давненько не помню тебя таким самоуверенным. Не к добру это!
   – Моя самоуверенность преходяща, а сомнение вечно!
   – Ну, ну! Посмотрим!
   – Солнце садится, нужно успеть полить огород.
   В пятницу Михаила вызвали в районную прокуратуру. Сафонов прислал за ним машину. В приемной Лера, секретарь Сафонова, перегородила дорогу:
   – Дмитрий Иванович занят!
   – Он машину за мной посылал!
   – Не важно! Просил не беспокоить.
   – Тогда, будьте добры, доложите, что я приехал!
   – Вы не указывайте, что мне делать!
   – Я не указываю, а прошу о том, что входит в ваши обязанности…
   – Знаю без вас, что мне делать! Ждите на своем рабочем месте! Вас пригласят!
   – Подожду в приемной. Уж это вы мне не можете запретить, а если и запретите, то некому здесь ваш приговор привести в исполнение, – Михаил попытался все свести к шутке.
   Однако шутка не была принята:
   – Я буду жаловаться на вас.
   Приемная была пуста. Михаил сел на стул и приготовился к ее новой атаке. Последнее время стычки по пустякам между Лерой, Валерией, и Михаилом участились.
   Михаил объяснял их причину просто. Валерия перешла на третий курс заочного факультета юридической академии в Харькове и почему-то решила к своим секретарским полномочиям добавить дополнительные. Стала смело распоряжаться персоналом прокуратуры от имени Сафонова, часто без его ведома. Если учесть, что Михаил считал вообще дурным тоном отдавать распоряжения через секретаря, а Сафонов грешил этим постоянно, хотя под рукой всегда были пейджер и мобильный телефон, то поводов для конфликтов было предостаточно. Хуже было то, что прочий персонал прокуратуры не сопротивлялся такой узурпации власти и подчинялся безропотно.
   Атака не последовала. Ее раздражение на Михаила проявилось в резких движениях и излишне энергичных перемещениях по приемной, что совершенно не вязалось с духотой безоблачного июльского дня. Михаил углубился в свои мысли и перестал до поры ее замечать, пока его внимание не привлекло часто повторяющееся движение Валерии: одной или двумя руками на ходу она стягивала вниз подол юбки.
   Валерия всегда одевалась без вкуса, не к месту и не ко времени. Сегодня она превзошла себя. Короткая вязанная шерстяная юбка в обтяжку, недостающая до пояса блузка, открывающая часть живота, и туфли на высоченном тонком каблуке. Собственно юбка и заставляла Валерию совершать эти странные жесты. Юбка была чрезмерно и неумело укорочена и сползала вверх на массивных бедрах секретарши после каждых трех шагов.
   Михаил приободрился, у него возник план мести.
   – Да! Нужно отдать вам должное, Валерия. Ноги у вас просто класс! Ваш главный козырь! – выдал Михаил после ее очередного дефиле мимо него.
   Губы Валерии, густо накрашенные невероятно темной, почти черной губной помадой, невольно растянулись довольной улыбкой.
   Михаил дождался этой улыбки и продолжил:
   – Но, к сожалению, этого нельзя сказать о ваших мозгах! Разве умный человек выложит в официальном учреждении, коим является прокуратура, все свои козыри вот так сразу и полностью от пяток до места, где они начинаются… А ваша губная помада! Вы знаете, кто ею пользуется? Такой оттенок приобретают губы у женщин, предпочитающих оральный секс, после регулярных занятий оным. Они и создали эту моду на темную губную помаду. То ли для маскировки, то ли для саморекламы…
   Валерия взвыла и бросилась в кабинет Сафонова. Через минуту его хозяин появился в двери:
   – Михаил Егорович! Что вы себе позволяете?!
   – Здравствуйте, Дмитрий Иванович! Вот, явился по вашему вызову. Меня к вам не пустили. Чтобы не терять времени даром, я решил в самой деликатной форме дать несколько рекомендаций Валерии…
   – Каких рекомендаций?!
   – Точнее, советов, как нужно одеваться секретарю районного прокурора…
   – Она мой секретарь, а не ваш!
   – Да, приказывать ей можете только вы, а советовать любой человек, тем более работник прокуратуры. Она ведь является, в некотором роде, лицом учреждения. Первой встречает наших посетителей. Не правда ли?
   – Что вам не нравится?
   – Слово «нравится» здесь не подходит. Просто, такую манеру одеваться я считаю неприемлемой для прокуратуры. Я ей сказал об этом по-дружески. Она почему-то обиделась.
   – Она требует ваших извинений!
   – Скажу сразу, причины просить у нее прощения я не вижу, а как ей одеваться решать вам!
   – Он сказал, что у меня с головой не в порядке!
   – Такого буквально я не говорил! Как вам объяснить?! Хотите, проведем эксперимент? – новая идея пришла в голову Михаила.
   – Какой еще эксперимент? – Сафонов не мог найти правильный выход из создавшегося положения. Михаил был для него источником беспокойства, но это был лучший работник прокуратуры. И его дружбу с городским прокурором нельзя было сбрасывать со счетов.
   – Следственный эксперимент, так сказать. Попросите Леру взять поднос с чайным прибором, что у вас на столе, и принести сюда, а затем вернуть назад.
   – Вы можете это сделать? – обратился Сафонов к своей секретарше, – Хотя не понимаю, какой в этом прок… Прошу вас, Валерия! Сделайте, как он просит!
   Валерия неуверенной походкой пошла, словно на ходулях. Юбка поползла вверх. Она ее поправила под прикрытием стола. На обратной дороге две руки были заняты подносом. Она сделала несколько шагов. Юбка опять предательски заскользила вверх. С половины дороги Валерия вернулась, грохнула поднос на стол и вылетела из кабинета, а затем и из приемной, натягивая юбку двумя руками.
   Мимо остолбеневшего Сафонова, мимо скрывающего свое полное удовлетворение Михаила. Хотя чему здесь радоваться?! Проучил недалекую сельскую дуру…
   – Займемся делом! – поставил точку в инциденте Сафонов и жестом пригласил Михаила в кабинет.
   На удивление посуда на подносе осталась целой. А какой был грохот! Даже ничего не было пролито.
   – Хотите чаю? – предложил Сафонов.
   – С удовольствием!
   – Хотя он уже остыл. Вам подогреть?
   – Нет, спасибо! Буду пить холодным, так лучше чувствуется вкус чая…
   Сафонов предпочитал марку «Седой граф».
   «Приятно, но как это можно пить годами?!» – подумал Михаил, отхлебнув терпкий, слишком ароматный напиток.
   – Вы опять воспользовались своей дружбой с городским прокурором и встряли в новую авантюру. Учтите, ваш отпуск мы не сможем продлить летом. У нас в районе достаточно и своих дел!
   Сафонов недавно опять перешел на «вы» с Михаилом. На этот раз, вероятно, окончательно. До этого такой переход должен был означать, что подчиненным недовольны.
   – Дмитрий Иванович! Убийство произошло в нашем районе и подозреваемый прописан у нас. Возможно, мы совершили ошибку, что отдали дело в город полностью. Теперь появился повод исправить ситуацию. Обращаю ваше внимание, что не я создал данный повод. Ко мне домой явилась Красавина, невеста подозреваемого, и его зять. Они попросили помощи, так как считают все происходящее чудовищной ошибкой. Они уже написали жалобу в городскую прокуратуру, кстати, по моей рекомендации. У этой Красавиной есть определенные связи в Киеве. Я проявил инициативу, чтобы наш район избежал возможных неприятностей…
   Михаил знал, что упоминание о киевских связях не пройдет незамеченным.
   – Думать о районе входит в мои обязанности!
   – О репутации учреждения обязаны заботиться все сотрудники. Кроме того, должен признаться, меня заинтересовало это дело.
   – Создаете себе славу этакого Мегрэ районного масштаба…
   – Не вижу ничего дурного, если даже все сводится к моей репутации следователя…
   – Может пострадать дело! Наши районные дела, – уточнил Сафонов недовольным тоном.
   – До сих пор все обходилось! Надеюсь, и на этот раз все также обойдется…
   – Об этом я и хотел сказать! Вас я предупреждал неоднократно, нарушений нормативных сроков проведения следствия по делам, переданным в ваше ведение, я не потерплю. Вам ясно?!
   – Вполне!
   – Тогда оформляйте командировку и отправляйтесь в распоряжение Фесенко.
   – Когда?
   – Прямо сейчас! Ведь это для вас не является неожиданностью?!
   – Нет, конечно!
   В Управлении Михаила приняли сдержанно. Фесенко, после приветствий с натянутым радушием, заговорил в жестком тоне:
   – Скажу тебе, Михаил, откровенно. У меня нет ресурсов, чтобы удовлетворять твою любознательность и частный интерес в этом деле. Транспорт у нас и так в обрез, так что на машину не рассчитывай. На твои вопросы, а Манюня не скрывал, что подготовил их ты, пробежав галопом по делу, тебе и отвечать…
   – Другого я не ожидал! Думаю, обойдусь собственными средствами, попрошу на недельку у тестя «жигуль»…
   – Ха! Надеешься управиться за недельку?! Ну, ну!
   – Вы ведь уже все сделали, не правда ли?! Проверю несколько фактов, а там посмотрим…
   – Что там смотреть?! Твои дела можно посчитать на пальцах одной руки…
   – Никто не отнимает у вас ваши многолетние заслуги, поэтому давайте оставим в покое и мои скромные достижения. Если хотите знать, то я оцениваю вероятность вашей версии на девяносто девять и девять десятых. Мне захотелось потратить время и свою зыбкую репутацию на оставшуюся одну десятую. Дайте мне такую возможность! Не будьте таким жадным!
   – Ради Бога, Миша! Развлекайся за счет бюджета и своего тестя, мы тебе не помеха.
   – Мне нужно будет регулярно знакомиться с новыми материалами по делу, или уточнять какие-то факты…
   – Пожалуйста, обращайся ко мне, если тебе не трудно!
   – Нисколько! Для начала, я хочу побеседовать с Луневым.
   – То есть, допросить!
   – Да, допросить!
   – Это можно! Только протокол по всей форме, сам понимаешь…
   – Понимаю!
   – В понедельник организуем!
   – Можно сегодня?
   – Сегодня не успеем, да и зачем такая спешка. Нового, думаю, он не скажет.
   – Тогда лучше с утра, не позже десяти. Договорились?!
   – Как прикажете! – Фесенко позволил себе даже шуточный поклон.
   В тот же день Михаил возвратился домой на автобусе, чтобы попросить у тестя машину на неделю или две.
   В понедельник утром он поехал прямо в следственный изолятор для разговора с Луневым.
   Подследственный оказался на вид крепким выше среднего роста мужчиной. Его волосы и загорелое лицо лоснилось от пота. Еще поразил совершенно затравленный взгляд.
   Лунев сразу попросил пить. Михаил налил ему в пластиковый стакан минеральную воду, предусмотрительно купленную в киоске по пути. День был жаркий, разговор предстоял длинный и Михаил позаботился о себе и о подследственном в том числе.
   Михаил усвоил уроки Манюни. Допрос, вопреки распространенному мнению, должен протекать в комфортных условиях, чтобы подследственному хотелось говорить как можно больше и как можно дольше.
   – Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Михаил, чтобы сразу дать возможность Луневу изложить жалобы на здоровье, если таковые есть.
   – Отвратительно! Как может себя чувствовать невиновный человек в этой грязной яме… Мы даже спим по очереди – на всех не хватает нар. Там такая духота, что люди послабее падают в обморок. Пусть меня подозревают в убийстве, но там ведь сидят люди по таким пустячным поводам, что даже смешно. Взяли бы подписку и пусть сидит дома до суда. Чего боятся?! Какой дурак сбежит, если ему грозит год или два…
   – Сейчас после развала СССР есть куда бежать.
   – Обречь себя на наказание похлестче тюрьмы. Оставить семью, дом и скитаться на чужбине…
   – Вообще-то, я с вами согласен, для половины из них выбранная мера пресечения излишне жесткая. Это из-за перестраховки, потом традиция такая…
   – Простите, вы человек новый, и насколько я помню, ранее на допросах не присутствовали…
   – Да, я не представился еще! Михаил Егорович Гречка, следователь районной прокуратуры. Меня подключили к следствию с сегодняшнего дня. Поводом послужило обращение к нам вашей будущей супруги гражданки Красавиной. Вы ведь житель нашего района и начальство пошло ей навстречу…
   – Я уже все сказал и мне нечего больше добавить. Это не я убил Ситника, я был в городе, хотя не могу это доказать. Но это не причина, чтобы свалить на меня преступление…
   – Успокойтесь! Все, что было на допросах до этого, мне хорошо известно. Давайте начнем с другого конца! Допустим, что я вам поверил, иначе не занимался бы вашим делом. Нужны весомые доказательства, что их совершил другой, нужно найти преступника. Так ведь?! Вы согласны?
   – Да!
   – Тогда нужны версии, мотивы, улики достаточно веские, чтобы они могли соперничать с теми, из-за которых вы здесь. Согласны?
   – Да, да!
   – Прекрасно! Тогда вы должны смотреть на мои вопросы именно с этой точки зрения, быть предельно откровенным… Если вы будете считать, что я вас хочу запутать или выведать еще что-то против вас, то мы далеко не продвинемся. Какие-то факты вы можете истолковать превратно. Вам может казаться, что они усугубляют ваше положение, а на самом деле они дают в наши руки отправные точки для других версий… Это понятно?
   – Да!
   – Тогда начнем! Настоящий преступник мог иметь две цели. Первая, убить Ситника. Тогда вас подставили, чтобы замести следы. Вторая, серьезно подставить вас, а Ситнику просто не повезло – его выбрали жертвой. Мы еще обсудим оба эти варианта, а сейчас меня интересует то общее, что в них есть – механизм, так сказать, подставки. Во-первых, у вас должен быть серьезный мотив, во-вторых, орудие убийства должно принадлежать вам. Давайте составим список людей, которые располагали всей этой информацией и были в состоянии осуществить преступление, – Михаил взял шариковую ручку и придвинул к себе лист бумаги.
   – Каких людей?
   – Тех, кто знал о вашей ссоре, и о том, что у вас есть в доме ружье, что вас нет дома, знал, как проникнуть в дом и скрыть следы проникновения.
   – Простите, я сейчас туго соображаю… Конечно, конечно, все это нужно знать, чтобы составить алгоритм преступления, увязать все во времени… Ослепленный своей обидой и возмущением, я даже не думал в этом направлении. Обвинения в мой адрес мне представляются, вернее, представлялись такими нелепыми, а условия в СИЗО такие ужасные, что я лишился возможности что-либо понимать…
   – То есть, теперь вы согласны, что с позиции следователя факты могут выглядеть иначе… Прекрасно! Значит, вы уже способны себе помочь! Постарайтесь посмотреть на все события, которые с вами произошли, глазами преступника…
   – Да! Сейчас я знаю, чем занять свои мозги в камере!
   – Да, да! Думайте об этом постоянно. Все, что надумаете, сообщайте мне. Администрацию СИЗО я предупрежу, чтобы вы могли в любой момент передать мне информацию или просьбу о встрече. А сегодня для начала, я задам вам несколько вопросов.
   – Мне так будет проще.
   – Итак, начнем с вопросов, кто присутствовал, и кто мог узнать о вашей ссоре с Ситником? Как все началось?
   – Вероника… Можно мне называть ее так?
   – Да!
   – Она мне жаловалась несколько раз, что Ситник не оставляет ее в покое, пристает то с ласками, то с угрозами. Я предложил ей уволиться. Она согласилась, только после того, как мы распишемся… Искать впопыхах среди лета новую работу действительно глупо. Она меня убедила… Где-то в середине июня, как сейчас помню, после грозы, мы с Диной выбрались в магазин за покупками. Была пятница. Ожидался приезд внука, Вероники с дочерью, короче, нужно было пополнить запасы. Мы уже возвращались и были рядом с домом Ситника, когда приехал он со свитой на двух машинах.
   – Что за машины? Вы их запомнили?
   – Одну запомнил – белый «форд». На ней Ситник и его люди приезжали часто. Пока охранники открывали ворота, Влад вышел размять ноги. Я оказался от него в двух шага и не удержался, обратился к нему. Сначала достаточно сдержано. Дескать, будь мужчиной, ты свой шанс упустил, а мы скоро поженимся, и тогда она уйдет с фирмы. Он завелся и начал сыпать оскорбления и угрозы. Дина загнала его в машину, потом и охранника, который пытался вмешаться… Машины въехали во двор, а мы пошли домой. Через четверть часа последовало продолжение. «Форд» подкатил к моим воротам, из него вышли три охранника с обрезками труб в руках. Овчарки отреагировали быстро и заняли оборону. Когда я увидел, что один из охранников принялся ломать замок, взял ружье, патронташ и вышел на крыльцо. У них на глазах зарядил два ствола и крикнул, что я начну их убивать по очереди, как только они взломают калитку. Тот, что открывал калитку, замешкался. Я выстрелил над его головой и зарядил опять…
   – Что было дальше?
   – Они принялись грязно ругаться, а я обозвал их не в меру прилежными холуями и оставался на крыльце, пока они не уехали.
   Михаил мысленно поздравил себя. Его тактика допроса принесла первые плоды. Охранники в своих показаниях скрыли тот факт, что пытались вломиться в дом Лунева. Они в один голос утверждали, что Лунев грозил Ситнику при разговоре у дома последнего. Лунев, по понятной причине, тоже промолчал.
   – Вы могли бы опознать эту троицу?
   – Да! Я их видел и раньше. Обычно в выходные дни их двое. Один охраняет жену и дочку на пляже или прогулках, другой остается в доме…
   – Но вы говорили о троих!
   – Третий охранял дом в будние дни и должен был уехать в город.
   – Откуда вы это знаете?
   – За год даже случайные наблюдения позволяют сделать правильные выводы…
   – Понятно! Вы не заметили еще кого-нибудь, кто бы наблюдал эту сцену? Например, прохожий или соседи.
   – Прохожих я не видел, а соседей нет. Вы были на месте?
   – Нет еще!
   – У нас довольно глухая окраина. Дома в один ряд. Мой дом между двумя недостроенными домами. Поэтому сторонних наблюдателей, скорее всего, не было… А вот за рулем «форда» кто-то сидел в солнцезащитных очках. Окно было открыто наполовину…
   – Что вы еще можете сказать о нем?
   – Он молча наблюдал за происходящим. Только…
   – Заметили что-нибудь странное?
   – Возможно, мне показалось. Они отступили по его команде. Но не буду настаивать, команду я не слышал…
   – Хорошо! Охранников вы опознаете, через них мы найдем четвертого. Итак, в списке уже четыре человека. Кто еще мог иметь желание насолить вам? Нет ли у вас врагов в деревне?
   – До такой степени, чтобы убить другого человека и свалить на меня убийство?!
   – А до какой степени есть?
   – За два года, что я здесь живу, приезды в отпуск, когда строился дом, я не считаю, был всего один инцидент.
   – Расскажите!
   – Есть здесь один мужичонка моего возраста, но все зовут его дед Паша. Он повадился ловить рыбу с моего причала и всегда оставлял мусор: объедки, газеты, банки из-под червей. Я его предупреждал несколько раз. А однажды заметил, как он выбросил в воду рядом с причалом консервную банку. Здесь мой внук купается и другие дети. После этого я запретил ему даже появляться на моем причале. Спустя несколько дней кто-то нагадил прямо на доски. Я взял Дину, и она привела меня к деду Паше. Ведь дерьмо для собаки все равно, что паспорт человека для нас. Я его заставил с помощью Дины, конечно, вымыть причал его собственной одеждой…
   – Круто вы с ним!
   – По-вашему, я должен был переморгать или пожаловаться в милицию, чтобы стать посмешищем на всю деревню. Так посмешищем стал он, и больше не подходит к причалу на пушечный выстрел.
   – Он мог задумать и осуществить это убийство из желания вам отомстить?
   – Сомневаюсь! На вашем месте я бы не тратил на него и пяти минут.
   – Я тоже сомневаюсь, что до него дойдет очередь. Однако неожиданности в нашем деле, скорее правило, чем исключение… Теперь давайте проясним другой узловой момент в алгоритме преступления, мне понравился ваш термин. Во время убийства вы должны были достаточно долго отсутствовать… Как это получилось?
   – В пятницу я приехал в город, чтобы забрать внука и Веронику с дочерью. Сначала я заехал за внуком. Меня усадили пить чай. Потом мы погрузились и поехали за Вероникой. По дороге меня смутили какие-то звуки из-под машины. Оказалось – болтается выхлопная труба. Мы свернули по указателю в автомастерскую. Там еще работал один автомеханик, мужчина за сорок. Договорились, что я загляну через час. Я отвез внука домой и позвонил Веронике, что поездка откладывается. Через час мастерская оказалась закрытой. Мне пришлось заночевать у дочери. Утром уже после девяти часов приехал я в мастерскую. Машина на домкратах, ходовая разобрана, сиденья вытащены. Я спрашиваю, что происходит, а они мне говорят, что все оказалось гораздо хуже, чем мне и им казалось, и машина будет только к пяти или шести часам. В пять мастерская опять оказалась закрытой. Пришлось пересматривать наши планы. Дочь, с внуком Сергеем и Оксаной, дочерью Вероники, пошли в цирк. Зять еще раньше уехал к приятелю по делам. Мы с Вероникой ходили в кино на семичасовый сеанс. Ночь с субботы на воскресенье я провел у Вероники…
   – Это я читал в протоколах. Что было в воскресенье?
   – Утром, не очень надеясь на возможность застать на работе этих горе-механиков, поехал в автомастерскую. Машина была готова. Но как только я расплатился за ремонт, меня арестовала милиция. Машину потом забирал зять.
   – Вы не задумывались над вопросом, как милиция вас нашла?
   – Нет. Возможно, они узнали у внука или Вероники. Внук был со мной в мастерской, а Веронике я сказал. Это недалеко от ее дома. А разве это важно?!
   – Конечно! А если кто-то навел милицию? Это факт в вашу пользу. Этим кто-то мог быть только преступник или его сообщник…
   – Прямо заговор! Не подходящий я объект для заговора!
   – Зато Ситник подходящий! Вы понимаете, о чем я говорю?!
   – Догадываюсь! Вероника как-то сказала, что у него крупное дело, причем на подъеме. Возможно, конкурентам это не нравится…
   – Этой версией мы тоже займемся… Скажите, после ареста вы были в своем доме?
   – Меня повезли прямо туда для обыска.
   – Кто открывал дверь?
   – Я своим ключом.
   – Дверь была заперта?
   – Только на замок, который запирается автоматически.
   – Это нормально?
   – Да! Я часто закрываю дверь только так. Ведь есть еще собака, а иногда и две…
   – Вы помните точно, как вы закрывали дверь в тот раз, когда уезжали в город?
   – Не помню! Я вообще плохо помню обыденные действия, которые выполняются автоматически…
   – В ваш дом можно проникнуть еще каким-либо образом, через окно, чердак, например?
   – Нет! Я специально занимался этим, так как были времена, когда дом большую часть года пустовал. На первом этаже ставни, а вверху решетки, скрытые в конструкции оконных рам…
   – На сегодня, пожалуй, достаточно. Сейчас я составлю небольшой протокол, и вы его подпишите. Отдохните, попейте воды…
   Михаил занялся протоколом, а Лунев, казалось, задремал, опустив голову на свои сильные руки. Михаил симпатизировал людям с такими руками. Хотя, с другой стороны, страшно, когда в такие руки попадает оружие…
   – Протокол готов! – громко произнес Михаил, чтобы разбудить подследственного.