автоматический. Трое их! Один Паша чего стоит!
-- Они безоружны перед ним! -- резко сказал капитан. -- Да ты что, сам не видел?!
-- Все равно, -- влез в разговор Лешка, -- они первые напали! Товарищ лейтенант
сначала ничего и сделать не мог... Вон по губе получил. И ногой ему чуть не
заехали!
Капитан ехидно засмеялся:
-- Да, да, да... Бедняжка!.. Ты мне только не вкручивай! Конечно, товарищ
лейтенант первым не полез. Он у нас на юридическом учится, законы знает. Он
сперва дождался, пока его ударят. Да небось еще и побежал от них! Наверняка на
весь двор "не бейте!" кричал. Убедился, что свидетели из окон торчат... Так
было? -- спросил он у нас с Лешкой.
Мы кивнули головами:
-- Так.
Тут я кое-что начал понимать.
-- Ну вот, -- продолжал капитан. -- И получилось типичное состояние необходимой
обороны. Уголовный кодекс РСФСР, статья тринадцатая. "Не является преступлением
действие, -- наизусть процитировал он, -- совершенное... при защите... от
общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при
этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны".
-- Чего-то я не понял, -- признался Лешка.
-- А чего тут не понять? -- хмыкнул капитан. -- На тебя нападают -- ты имеешь право
защищаться. Вчера вам товарищ лейтенант все наглядно изобразил.
-- А что значит -- превышение пределов необходимой обороны? -- спросил я.
-- Ну, это, предположим, тебя толкнули слегка, а ты кирпич схватил и обидчика по
голове... То есть когда защита не соответствует степени опасности. Ты этих
парней сильно покалечил?
-- Да что вы, товарищ капитан?! -- обиженно сказал лейтенант. -- Нарочно в
песочницу кидал!
-- Ловко! -- прищурился Соколов. -- Все предусмотрел!
-- Встаньте, пожалуйста, товарищ капитан! -- неожиданно попросил Ивченко.
-- Что?!
-- Ну, встаньте с кресла. На минутку.
Капитан, недоуменно пожав плечами, поднялся. Он был на голову выше лейтенанта и
раза в два шире его в плечах.
-- Вас в детстве, Владимир Иванович, били? -- тихо спросил Ивченко.
-- Я тебе не Владимир Иванович... Ну и что?
-- Били или нет?
-- Конечно, а как же?.. Раз, помню, в восьмом классе, -- оживился он. -- Я после
уроков иду -- они стоят. Четверо. Ждут. Ну, думаю, терять нечего. Одному с
разворота сразу ка-ак врезал! Тут меня кто-то сзади портфелем... А я другого ка-
ак!.. Тут мне ногой! А я его ка-ак!.. А в чем дело? -- спохватился он.
-- Это не били вас, Владимир Иванович. Это вы дрались. А меня били.
-- А какая разница?
-- Вот вы всегда, наверное, были такой... ну, большой по отношению к другим...
А я вот всегда таким же маленьким был... опять же все в соотношении...
-- Сесть можно, товарищ лейтенант? -- спросил Соколов.
-- Садитесь, -- разрешил Ивченко.
-- Володя, -- капитан потер лоб. -- Володя, дорогой, ну разве я не понимаю! Я бы
этих гадов... -- Он потряс сжатым кулаком и стукнул им по столу. -- Но ведь нельзя
же так. Если бы кто-нибудь из соседей подобным образом действовал или прохожий,
я бы ему первый спасибо сказал. Честь и слава, что вступился, себя не пожалел. И
закон это разрешает, и по совести в самый раз! Но ведь мы не соседи и не
прохожие!.. Мы -- милиция!..
-- Знаете, товарищ капитан, -- вдруг сказал я неожиданно для себя. --
Вот вы товарища лейтенанта ругаете и все такое. А если бы вы видели, какой у нас
во дворе праздник вчера был, вы бы ему благодарность объявили!
-- Праздник? -- повторил Соколов. -- Весь двор радовался?
-- Весь! -- сказали мы с Лешкой. -- Ну буквально все "ура" кричали!
-- Я вот там не был, -- сказал капитан, -- а точно знаю, что не все радовались. У
этих олухов матери есть. Они тоже радовались? И "ура" кричали? Кстати, --
повернулся Соколов к лейтенанту, -- а кто у этих ребят родители? Что за семьи
там? Где они учатся?
Ивченко пожал плечами.
-- Вот тут, Володя, твоя главная ошибка и кроется, -- задумчиво произнес Соколов.
-- Ты бы вчера не кулаками размахивал, а поговорил бы с ними. Показал бы
удостоверение и спокойно поговорил... Может быть, они и поняли бы.
-- Бесполезно! -- махнул рукой лейтенант.
-- Трудно сказать, -- нахмурился капитан. -- Трудно сказать... Мы и таких
воспитывать обязаны. А ты решил, как легче! Ну ладно... Теперь-то что... А вы,
голубчики, -- повернулся он к нам с Лешкой, -- возьмите по листу бумаги и
подробно, со всеми деталями напишите про все, что вчера видели.
...Когда мы возвращались, Лешка горячился, размахивал руками. Давить их
надо, этих Шуриков! А капитан -- воспитывать... Меня и то уже бесполезно
воспитывать, сам чувствую. А этих!..
Я что-то отвечал Лешке, а сам думал: оказывается, все правда. И про
мушкетеров, и про Чапаева, и про Робина Гуда. Стоит только позвать: "На помощь,
друг!" -- и помощь придет. Так устроена жизнь. Так всегда было, есть и будет.
Хорошо!
24 АПРЕЛЯ
Прав Ивченко или нет?
С одной стороны, вроде бы нет. Ведь он, по сути дела, подбил ребят на драку!
Теперь их будут судить. Шурик, наверное, понесет суровое наказание: он бросился
на человека с ножом! А если бы лейтенант попытался как-то воздействовать на этих
парней -- они не стали бы преступниками!
С другой стороны, ребята, наверное, вежливо поговорили бы с лейтенантом -- узнав,
кто перед ними! -- покивали бы, посоглашались, дали бы обещание исправиться... А
буквально завтра могли пристать еще к кому-нибудь!
И что тогда -- снова уговаривать, упрашивать, воспитывать? А они опять за свое...
Или нет? А вдруг -- да?
Стоит ли рисковать, ожидая результатов "педагогического воздействия"? Наверное,
нет. Или -- стоит?
Как же все-таки относиться к поступку лейтенанта?
БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Автор. Николай Николаевич! Как же все-таки относиться к поступку лейтенанта?
Кириллов Н. Н. Вы знаете, Олег, я, может быть, выскажу сейчас точку зрения, для
юриста странную, но тем не менее... Мне поступок Ивченко нравится.
Автор. И мне.
Кириллов Н. Н. Справедливость должна торжествовать. Люди должны видеть,
чувствовать, что зло не останется безнаказанным!
Автор. Верно!
Кириллов Н. Н. А вообще, в этой истории есть подлинный, бесспорный виновник, и
этим человеком я лично займусь!
Автор. А кто это?
Кириллов Н. Н. Участковый уполномоченный. Просто слов нет! В его дворе людям
стекла бьют -- и как будто так и надо! Он, видите ли, свидетелей не нашел! А
между прочим, это он обязан был вовремя заметить, что ребята растут хулиганами!
Именно он должен был пойти в семьи, побеседовать с родителями, помочь
организовать досуг этой троицы! Есть у нас еще, к сожалению, сотрудники, которые
действуют по принципу "когда убьет, тогда придете!". А потом, конечно,
приходится принимать из ряда вон выходящие меры!
Автор. Николай Николаевич! У меня есть вопросы по юридической стороне дела.
Ивченко действовал в состоянии обороны -- защищал себя. А если бы он увидел, что
бьют кого-то другого, -- он имел бы право вмешаться?
Кириллов Н. Н. Безусловно. И не потому, что он работник милиции. Каждый человек
может защитить того, кто попал в опасность.
Автор. А если опасность мнимая? Показалось, что избивают, подошел, расшвырял, а
потом выяснилось, что просто друзья шутили.
Кириллов Н. Н. Был такой случай. Один парень, лет двадцати, пьяный, "вооружился"
игрушечным пистолетом, стал болтаться по улицам и в итоге ночью подошел к
одинокому прохожему на пустынной улице, направил на него пистолет и крикнул:
"Руки вверх! Кошелек или жизнь!" А прохожий оказался боксером, мастером спорта.
Ударил парня в висок и убил!
Автор. Так глупо погибнуть!..
Кириллов Н. Н. Состоялся суд. И этого боксера...
Автор. Посадили в тюрьму?
Кириллов Н. Н. Нет. Оправдали. Его действия были признаны правомочными. Несмотря
на то, что на самом деле никакой опасности не было -- пистолетик-то
пластмассовый! -- но суд учел обстановку. Ночь, никого нет, угроза... Прохожий
ведь не мог сказать: "Подожди, я посмотрю, какой у тебя пистолет, если
настоящий, тогда ударю, а если нет, вместе посмеемся!.." Конечно, трагедия. Но
виноват в ней сам этот парень! Вот ответ на ваш вопрос. Надо знать, где и как
шутить. Если люди просто возятся -- это одно, хотя тоже лучше не на улице. А если
изображают настоящую драку, пусть будут готовы к настоящим последствиям.
Автор. Спасибо, Николай Николаевич!
Кириллов Н. Н. Минуточку. -Есть еще один важный момент. Итак, каждый имеет право
защищаться или защищать другого -- разобрались. А вот должны ли мы это делать?
Автор. То есть?
Кириллов Н. Н. Предположим, кто-то тонет. Или оказывается накрытым проводами под
напряжением, или не может выбраться из горящего дома... Обязаны мы бросаться на
помощь?
Автор. Ах, вот вы о чем... Конечно, обязаны!
Кириллов Н. Н. По закону -- нет.
Автор. Но почему?
Кириллов Н. Н. Нельзя требовать, чтобы кто-то подвергал себя опасности. Ведь
если ввязаться в драку, можно и самому оказаться избитым. Бросившись спасать
утопающего -- самому захлебнуться в воде. И так далее...
Автор. Значит, что же -- стоять и смотреть?
Кириллов Н. Н. Закон предусматривает оказание помощи, если это связано с
выполнением профессионального долга. Милиционер обязан прекратить драку,
электромонтер -- ликвидировать аварию с проводами...
Автор. Пожарный -- потушить пожар, спасатель -- спасти утопающего... А остальные?
Кириллов Н. Н. А это уж дело совести каждого... Но вот на что я хотел обратить
ваше внимание. Слышали ли вы о статье сто двадцать седьмой Уголовного кодекса
РСФСР "Оставление в опасности"?
Автор. Признаться, нет.
Кириллов Н. Н. Она звучит следующим образом: "Неоказание лицу, находящемуся в
опасном для жизни состоянии, необходимой и явно не терпящей отлагательства
помощи, если она заведомо могла быть оказана виновным без серьезной опасности
для себя или других лиц..."
Автор. Простите, а вы бы не могли своими словами?
Кириллов Н. Н. Пожалуйста. Представим, хулиганы убежали, избитый человек остался
на земле. Тут уж каждый по закону обязан помочь. Например, вызвать врача,
позвонить в милицию... Если выяснится, что кто-то, ничем не рискуя, мог оказать
помощь и не сделал этого, такой человек будет наказан. Сто двадцать седьмая
статья Уголовного кодекса РСФСР предусматривает за это -- в некоторых случаях --
до двух лет лишения свободы!
Автор. Только за то, что прошел мимо?
Кириллов Н. Н. Да. И это каждый должен иметь в виду. Равнодушие -- это
преступление! И по закону, и по совести.
25 АПРЕЛЯ
И снова закон предлагает выбор!
Можно ввязаться в драку, можно не ввязываться. Можно спасать утопающего, можно
не спасать. Можно кинуться в горящий дом, можно не кинуться! И все -- по закону!
Для чего я, собственно говоря, собираюсь сочинять книгу? Наверное, для того,
чтобы каждый человек с юных лет понял: законы надо знать и строго соблюдать.
Правильно? Правильно.
Еще совсем недавно мне казалось: стоит изучить необходимые юридические правила и
положения, и можно спокойно и уверенно пускаться в плавание по житейскому морю.
Делать то, что можно, не делать того, чего нельзя, и порядок!
Но какой же тут порядок, если на твоих глазах тонет ребенок, а ты спокойно
смотришь на это?
Безусловно, я должен не просто описать различные положения законодательства, не
просто рассказать несколько занимательных историй, я должен прийти к какому-то
главному выводу. Дать читателям, что называется, жизненную установку. Но в чем
она заключается?
13.
ЗАКОН и беззаконие.
26 АПРЕЛЯ
В повседневной, а вернее, ежедневной суматохе я совсем забыл о том, что очень
сильно меня интересовало, да и продолжает интересовать: о деле Сережи Иванова.
Странная анонимка, которую мне показал капитан Соколов, да и вообще все тут
непонятно... Уже сколько времени прошло с того злополучного сентябрьского дня --
восемь с лишним месяцев! -- а ничего я толком не узнал и не понял.
Сегодня днем встречался с ребятами из 6-го "в", спрашивал их про Сережу, а в
ответ: "нормально", "нет проблем", "порядок"...
Что все это значит?
...Только что мне звонил Кириллов. Пригласил зайти к нему, сказал, что есть
интересный материал. Бегу!
26 АПРЕЛЯ (ВЕЧЕР)
Разговаривал с Николаем Николаевичем. К сожалению, почти сразу кончилась пленка,
а запасную кассету я забыл. Надо срочно все восстановить по памяти.
Прокурор начал с того, что он, видимо, меня разочарует. Дело, о котором он хочет
мне рассказать, еще не закончено. Идет следствие. Значит, ни фамилии
подозреваемого, ни каких бы то ни было подробностей он сообщить не может.
В то же время дожидаться приговора суда неразумно: это сильно задержит работу
над книгой.
Поэтому Николай Николаевич предложил: он расскажет самую суть происходящего, так
называемую фабулу, а потом мы с ним порассуждаем.
Дело состояло в следующем.
Один человек -- прокурор предложил называть его Степанов -- дал взятку другому...
В этом месте разговора возникла странная заминка. Без всяких задних мыслей я
сказал:
-- Пусть фамилия другого будет Иванов. Просто, чтобы удобнее было обсуждать
историю!
Но прокурор вдруг замолчал и странно посмотрел на меня.
-- Почему -- Иванов? -- быстро спросил он.
-- Не знаю, -- растерялся я, -- а какая разница? Ну, пускай Петров. Сидоров.
Перепетуйкин!.. Не все ли равно?
Николай Николаевич испытующе взглянул мне в глаза и неожиданно рассмеялся.
-- Да нет, разницы, конечно, никакой, -- согласился он. -- Пускай будет Иванов.
Так я и не понял, что его насторожило. Может быть, фамилия этого типа
действительно Иванов? И я таким образом случайно проник в тайну следствия? Но я
же понятия не имею, кто он такой, где работает, как его имя-отчество... При всем
желании я не смогу использовать эту информацию, даже если бы, предположим,
захотел. Мало ли на свете Ивановых? Вон Сережа из 6-го "в" -- тоже Иванов...
Итак, Степанов дал Иванову взятку. Я, конечно, тут же спросил:
-- За какие заслуги? Почему?
Выяснилось, что Степанов работал директором завода. Заводик был маленький, а
главное -- имел крайне устаревшее оборудование. Поэтому план систематически не
выполнялся, рабочие и служащие не получали премии, на расчетном счете в банке не
было денег. При этом общежитие практически разваливалось, клуб уже шестой год не
могли достроить, ни базы отдыха у завода не было, ни своей поликлиники -- ничего!
Конечно, люди мало-мальски квалифицированные, трудолюбивые при первой
возможности уходили на другие предприятия. Оставались те, кто привык работать
шаляй-валяй, для кого главное -- спокойная, тихая жизнь. И завод все больше и
больше увязал в долгах. Выход был один -- реконструкция, то есть замена старых
станков на новые.
Банк дал ссуду. Министерство помогло получить современное,
высокопроизводительное оборудование. Дело упиралось только в стройматериалы:
цемент, доски, гвозди, двери... Но без всего этого проводить реконструкцию было
невозможно.
-- Из-за такой ерунды задержка? -- удивился я. -- Подумаешь... Ну, написали бы
письмо куда-нибудь, попросили бы...
-- Это не ерунда, -- заметил Николай Николаевич. -- Все, что связано со
строительством, вечный дефицит! Конечно, Степанов слал письмо за
письмом. А ответ один: "Выделение вам дополнительных фондов не представляется
возможным"... Обещали им все необходимое не раньше, чем через два года!
"Безобразие! -- подумал я. -- Но при чем тут взятка?" Один из сотрудников отдела
снабжения дал Степанову "совет" обратиться в управление материально-технического
снабжения города, к некоему Иванову (фамилию-то я сам предложил, не забыть бы об
этом!), и вышеозначенный Иванов, конечно, за соответствующую "благодарность",
выделит из резерва все, что нужно.
-- Кстати, -- добавил Кириллов, -- против сотрудника, который познакомил Иванова и
Степанова, возбуждено уголовное дело за посредничество во взяточничестве. Есть и
такая статья...
Итак, встреча состоялась. Степанов вручил Иванову пятьсот рублей, и через неделю
завод получил все, что требовалось. Цех введен точно в срок и уже дает
продукцию.
Тут я, грешным делом, подумал, что запутался в нами же выдуманных фамилиях.
-- Подождите, Николай Николаевич, -- попросил я. -- Степанов -- это у нас
директор?
-- Директор, -- подтвердил прокурор.
-- Он дал взятку или получил?
-- Он дал.
-- А сидит Иванов? Его будут судить?
-- Нет. Степанова. Директора.
-- А Иванова не будут?
-- Будут, разумеется. Но его пока не трогают, чтобы не спугнуть тех, с кем он
связан.
-- А Степанов уже сидит?
-- Пока в предварительном заключении.
-- А потом, на суде, он срок получит?
-- Я не любитель прогнозов в подобных случаях, но думаю, что оправдан Степанов
не будет.
-- Скажите, Николай Николаевич, а вот эти пятьсот рублей -- откуда Степанов их
взял? Может быть, украл или каким-то способом "изъял" у государства?
Ответ прокурора прозвучал для меня как гром среди ясного неба.
-- Это его деньги, -- спокойно сказал Кириллов. -- Триста рублей с книжки снял,
двести одолжил у приятеля. На допросе он даже просил жене не сообщать. Как будто
на суде все это не выяснится! Ну вот, суть дела мы с вами выяснили. По-
моему, картина ясная. Теперь давайте обсудим?
Я, честно говоря, давно уже еле сдерживался от возмущения. Но когда я услышал
про то, как "преступник" отдал свои собственные деньги!..
-- Что же у вас творится, Николай Николаевич! -- закричал я. -- Степанов невиновен!
Его надо срочно спасать!
-- Вы так думаете? -- спокойно спросил прокурор.
-- Уверен! Сами посудите: Степанов действовал исключительно в интересах
производства. Или я ошибаюсь? -- Тут мне пришла в голову новая мысль. -- Скажите:
если бы он не построил цех в срок, не выпустил бы продукцию, он был бы наказан?
Может быть, он этого боялся?
-- Нет, -- покачал головой Кириллов, -- Степанов всегда мог оправдаться тем, что
ему не дали дефицитные стройматериалы. Он ведь не забыл их попросить -- писал
письма, посылал заявки... Нет, его бы не наказали.
-- Вот! -- воскликнул я. -- Человек действовал в интересах государства: ускорил
ввод цеха, выпустил продукцию, дал прибыль, заплатил за это свои же собственные
деньги -- а его в тюрьму посадили! Судить будут! Да что же это такое?
-- Все дело в том, -- резко возразил прокурор, -- как он действовал. Вот об этом
вы почему-то забываете!
-- Ну, Николай Николаевич... -- тут я просто развел руками. -- Конечно, взятка --
преступление. Но нельзя же так! Это уже бюрократизм какой-то! Извините...
Надо же в каждом отдельном случае разбираться!
-- Давайте разберемся, -- согласился прокурор Кириллов. -- Степанов
столкнулся с бюрократизмом и волокитой -- это все так. Но надо было попытаться
что-то изменить...
-- А как?
-- Обратиться в министерство, в газету, в Центральный Комитет партии, наконец!..
А он, вместо того чтобы разоблачить взяточника, дал ему возможность развернуться
еще шире!
-- Это, пожалуй, верно... -- вынужден был согласиться я. -- Но с другой стороны:
неужели надо было сидеть и ждать изменений? А завод? А план? Ведь люди нуждались
в продукции-нового цеха? Степанов дал взятку, но зато принес большой доход
государству!
-- То, что так думаете вы, полбеды, -- вздохнул прокурор. -- Вы ведь постигаете
азы юриспруденции. Но поразительно то, что подобные идеи высказывают даже
некоторые юристы, причем научные работники, ученые!..
-- Вот видите! -- не удержался я.
-- Что "видите"! -- воскликнул Кириллов. -- Взятка наносит такой вред, с
которым не сравнится ни прибыль обновленного завода, ни прибыли вообще всех
предприятий страны! Что же получится: вместо планирующих органов, вместо
правительства, вместо, наконец, народа распоряжаться социалистической
собственностью будет взяточник Иванов? Исходя из интересов того, кто ему больше
даст! О каком социализме может тогда вообще идти речь? Иванов -- государственный
служащий! Как люди станут
относиться к государству, сталкиваясь с такими его представителями? Сможет ли
рабочий, колхозник, инженер трудиться с полной отдачей, если увидит, что
результатами его труда распоряжается преступник, причем делает это от имени
советской власти?
-- Ну что же, -- сказал я, -- спасибо за беседу, Николай Николаевич. Вдруг я
неожиданно для себя вскочил со стула.
-- Николай Николаевич! Конечно, с точки зрения законодательства вы правы! Но
ведь этот Степанов... Может быть, это ненаучно, юридически неграмотно так
говорить... но ведь он -- хороший человек! Как же можно допускать, чтобы хороший
человек сидел в тюрьме?
-- Надо сказать, -- прокурор опять завертел в пальцах авторучку, -- что случай со
Степановым не единичный. Слишком долго жили мы под грузом бесчисленных
инструкций, распоряжений, рекомендаций... Они по рукам и ногам связывали
инициативу, не давали людям делать свое дело... И некоторые руководители,
буквально доведенные до отчаяния, начинали действовать в обход этих
инструкций... И тем не менее у каждого человека, а тем более облеченного
властью, должно быть четкое понимание одной простой истины: закон обязателен для
всех! Вы, наверное, знаете, что существовал такой церковный орден -- иезуиты. У
них был девиз: "Цель оправдывает средства". Так вот именно представители этого
ордена "славились" хитростью, коварством, не брезговали подкупом, обманом, даже
убийством, чтобы добиться своего. Это не наш подход к Закону. Ведь еще юристы
Древнего Рима говорили: "Ad verbis legis non est recedentum" ("От слов Закона
не должно отступать!") Надо и нам всегда помнить об этом...
28 АПРЕЛЯ
В моем отношении к Закону появилась новая грань. До сих пор я как-то забывал о
том, что законы устанавливаются людьми. А ведь это, естественно, так. А если это
так -- закон может оказаться и устаревшим, и просто неправильным!
Зачем же такой закон соблюдать?
Есть известное понятие -- "профессиональная близорукость". Это когда врачу везде
мерещатся больные, учителю -- хулиганы и двоечники, милиционеру -- воры и
бандиты... Не происходит ли нечто подобное с уважаемым Николаем Николаевичем?
Нет, насчет взяток он, конечно, прав... Но -- в общем!.. Если закон явно плох,
обойти его можно и нужно! Хотя Кириллов, как прокурор, конечно, представить себе
этого не может!
Профессиональная близорукость!
От автора. Это называется по-другому-- юридическая безграмотность. И не
Кириллова, конечно, а моя -- в то время. Слава богу, мне удалось, подумав, понять
свою ошибку!
В самом деле. Предположим, я считаю, что данный закон плохой. А кто-то считает,
что другой закон -- устаревший и несправедливый. А еще кто-то то же самое, но по
поводу уже третьего закона. А пресловутый Стриженый убежден, что устарела 144-я
статья УК РСФСР -- кража, по которой его неоднократно судили. Значит, я нарушаю
одну норму права, кто-то -- другую, кто-то -- третью, а Стриженый, без зазрения
совести, свою любимую 144-ю статью. Что же начнется в стране?
Ответ прост -- беззаконие. То есть неразбериха, беспорядок, а то и прямые
злоупотребления. Поэтому вывод может быть только один: лучше
плохой закон, чем никакого! А бороться с плохими законами надо опять же законным
порядком -- добиваясь их отмены. Другого пути нет.
От автора. Сложное это дело -- принимать новые законы!
Смотрю по телевизору заседание сессии Верховного Совета, и хочется иногда
крикнуть депутатам: "Ну что вы, ей-богу, препираетесь!" То слово не такое, то
название, то еще какая-нибудь мелочь! А потом понимаю -- нет в законе мелочей!
Стоит хоть что-то упустить -- и появляется лазейка для таких вот Ивановых,
позволяющая извлекать из закона свою выгоду.
А такие вот Степановы вынуждены будут ради дела идти в обход юридических норм,
рискуя свободой и честью! Так что правильно депутаты препираются.
Кстати, что касается снабжения: теперь уже предприятие не должно все, что ему
нужно, выпрашивать "наверху". Можно просто взять и купить.
Очень хорошо.
14.
Как наука помогает ЗАКОНУ.
3 МАЯ
Отшумел Первомай. Мы всем факультетом ходили на демонстрацию. Нина Александрова
явилась под ручку со своим лейтенантом. Да!.. В голову не придет, что такой
худенький паренек может завязать узлом троих здоровенных громил!..
А на Нину я обиделся. Да! Мне так хотелось с Ивченко поговорить, порасспросить
его, ведь как-никак сотрудник угрозыска. Наверняка участвовал в операциях,
расследованиях, может быть, даже в погонях и перестрелках! Вот было бы здорово
все это вставить в книгу!
Кроме того, я вспомнил одну историю, а именно: как Ивченко задержал уголовника
Стриженого. Это было тогда, когда капитан Соколов послал лейтенанта узнать про
якобы ограбленный Сережей Ивановым киоск "Союзпечать". Потом Ивченко ездил в
Красноярск... нет, во Владивосток, где тоже выяснились любопытные факты. Чуть ли
не целая шайка там орудовала! Чем кончилось дело?
Я подошел, представился, только собрался начать разговор, а Нина сразу: "Мы с
Володей считаем!.. Нам с Володей некогда!.. Мы пришли отдохнуть, а ты!.." -- и
все в таком роде. И куда-то лейтенанта потащила.
Ивченко мне, оглянувшись, подмигнул, руками развел: извини, мол, в другой раз...
5 МАЯ
Совершенно упустил из вида одну интереснейшую тему! Хорошо, что ребята
напомнили!
Прихожу сегодня после уроков в 6-й "в". Заглянул в класс. Смотрю -- скандалят.
-- Да не списывал я! -- кричит Игорь Бондаренко. -- И не думал даже!
-- Неправда! -- возражает математичка Марина Константиновна, -- Ты взял у Оли
Кругловой тетрадку, дождавшись, когда она решила всю контрольную!..
-- Не брал он! -- говорит Оля, правда, довольно неуверенно.
-- Но я же видела! -- утверждает математичка. -- Своими глазами!
-- А вы докажите! -- это Леша Волков потребовал. -- Мало ли кто что видел!..
Давайте мы Олину тетрадку отнесем в милицию, у меня там все знакомые! Если они
Игорехины отпечатки пальцев на кругловской тетрадке обнаружат -- все! А если нет,
значит, нет!
И тут меня осенило -- криминалистика! Научные методы раскрытия преступлений! Как
же я забыл!
5 МАЯ (ВЕЧЕР)
Вспомнил про уголовника Стриженого, которого в свое время задержал лейтенант
Ивченко. Интересно, что стало со Стриженым? Был ли суд, чем закончился?
Надо будет спросить у капитана...
БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ УГОЛОВНОГО
РОЗЫСКА КАПИТАНОМ В. И. СОКОЛОВЫМ
-- Они безоружны перед ним! -- резко сказал капитан. -- Да ты что, сам не видел?!
-- Все равно, -- влез в разговор Лешка, -- они первые напали! Товарищ лейтенант
сначала ничего и сделать не мог... Вон по губе получил. И ногой ему чуть не
заехали!
Капитан ехидно засмеялся:
-- Да, да, да... Бедняжка!.. Ты мне только не вкручивай! Конечно, товарищ
лейтенант первым не полез. Он у нас на юридическом учится, законы знает. Он
сперва дождался, пока его ударят. Да небось еще и побежал от них! Наверняка на
весь двор "не бейте!" кричал. Убедился, что свидетели из окон торчат... Так
было? -- спросил он у нас с Лешкой.
Мы кивнули головами:
-- Так.
Тут я кое-что начал понимать.
-- Ну вот, -- продолжал капитан. -- И получилось типичное состояние необходимой
обороны. Уголовный кодекс РСФСР, статья тринадцатая. "Не является преступлением
действие, -- наизусть процитировал он, -- совершенное... при защите... от
общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при
этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны".
-- Чего-то я не понял, -- признался Лешка.
-- А чего тут не понять? -- хмыкнул капитан. -- На тебя нападают -- ты имеешь право
защищаться. Вчера вам товарищ лейтенант все наглядно изобразил.
-- А что значит -- превышение пределов необходимой обороны? -- спросил я.
-- Ну, это, предположим, тебя толкнули слегка, а ты кирпич схватил и обидчика по
голове... То есть когда защита не соответствует степени опасности. Ты этих
парней сильно покалечил?
-- Да что вы, товарищ капитан?! -- обиженно сказал лейтенант. -- Нарочно в
песочницу кидал!
-- Ловко! -- прищурился Соколов. -- Все предусмотрел!
-- Встаньте, пожалуйста, товарищ капитан! -- неожиданно попросил Ивченко.
-- Что?!
-- Ну, встаньте с кресла. На минутку.
Капитан, недоуменно пожав плечами, поднялся. Он был на голову выше лейтенанта и
раза в два шире его в плечах.
-- Вас в детстве, Владимир Иванович, били? -- тихо спросил Ивченко.
-- Я тебе не Владимир Иванович... Ну и что?
-- Били или нет?
-- Конечно, а как же?.. Раз, помню, в восьмом классе, -- оживился он. -- Я после
уроков иду -- они стоят. Четверо. Ждут. Ну, думаю, терять нечего. Одному с
разворота сразу ка-ак врезал! Тут меня кто-то сзади портфелем... А я другого ка-
ак!.. Тут мне ногой! А я его ка-ак!.. А в чем дело? -- спохватился он.
-- Это не били вас, Владимир Иванович. Это вы дрались. А меня били.
-- А какая разница?
-- Вот вы всегда, наверное, были такой... ну, большой по отношению к другим...
А я вот всегда таким же маленьким был... опять же все в соотношении...
-- Сесть можно, товарищ лейтенант? -- спросил Соколов.
-- Садитесь, -- разрешил Ивченко.
-- Володя, -- капитан потер лоб. -- Володя, дорогой, ну разве я не понимаю! Я бы
этих гадов... -- Он потряс сжатым кулаком и стукнул им по столу. -- Но ведь нельзя
же так. Если бы кто-нибудь из соседей подобным образом действовал или прохожий,
я бы ему первый спасибо сказал. Честь и слава, что вступился, себя не пожалел. И
закон это разрешает, и по совести в самый раз! Но ведь мы не соседи и не
прохожие!.. Мы -- милиция!..
-- Знаете, товарищ капитан, -- вдруг сказал я неожиданно для себя. --
Вот вы товарища лейтенанта ругаете и все такое. А если бы вы видели, какой у нас
во дворе праздник вчера был, вы бы ему благодарность объявили!
-- Праздник? -- повторил Соколов. -- Весь двор радовался?
-- Весь! -- сказали мы с Лешкой. -- Ну буквально все "ура" кричали!
-- Я вот там не был, -- сказал капитан, -- а точно знаю, что не все радовались. У
этих олухов матери есть. Они тоже радовались? И "ура" кричали? Кстати, --
повернулся Соколов к лейтенанту, -- а кто у этих ребят родители? Что за семьи
там? Где они учатся?
Ивченко пожал плечами.
-- Вот тут, Володя, твоя главная ошибка и кроется, -- задумчиво произнес Соколов.
-- Ты бы вчера не кулаками размахивал, а поговорил бы с ними. Показал бы
удостоверение и спокойно поговорил... Может быть, они и поняли бы.
-- Бесполезно! -- махнул рукой лейтенант.
-- Трудно сказать, -- нахмурился капитан. -- Трудно сказать... Мы и таких
воспитывать обязаны. А ты решил, как легче! Ну ладно... Теперь-то что... А вы,
голубчики, -- повернулся он к нам с Лешкой, -- возьмите по листу бумаги и
подробно, со всеми деталями напишите про все, что вчера видели.
...Когда мы возвращались, Лешка горячился, размахивал руками. Давить их
надо, этих Шуриков! А капитан -- воспитывать... Меня и то уже бесполезно
воспитывать, сам чувствую. А этих!..
Я что-то отвечал Лешке, а сам думал: оказывается, все правда. И про
мушкетеров, и про Чапаева, и про Робина Гуда. Стоит только позвать: "На помощь,
друг!" -- и помощь придет. Так устроена жизнь. Так всегда было, есть и будет.
Хорошо!
24 АПРЕЛЯ
Прав Ивченко или нет?
С одной стороны, вроде бы нет. Ведь он, по сути дела, подбил ребят на драку!
Теперь их будут судить. Шурик, наверное, понесет суровое наказание: он бросился
на человека с ножом! А если бы лейтенант попытался как-то воздействовать на этих
парней -- они не стали бы преступниками!
С другой стороны, ребята, наверное, вежливо поговорили бы с лейтенантом -- узнав,
кто перед ними! -- покивали бы, посоглашались, дали бы обещание исправиться... А
буквально завтра могли пристать еще к кому-нибудь!
И что тогда -- снова уговаривать, упрашивать, воспитывать? А они опять за свое...
Или нет? А вдруг -- да?
Стоит ли рисковать, ожидая результатов "педагогического воздействия"? Наверное,
нет. Или -- стоит?
Как же все-таки относиться к поступку лейтенанта?
БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Автор. Николай Николаевич! Как же все-таки относиться к поступку лейтенанта?
Кириллов Н. Н. Вы знаете, Олег, я, может быть, выскажу сейчас точку зрения, для
юриста странную, но тем не менее... Мне поступок Ивченко нравится.
Автор. И мне.
Кириллов Н. Н. Справедливость должна торжествовать. Люди должны видеть,
чувствовать, что зло не останется безнаказанным!
Автор. Верно!
Кириллов Н. Н. А вообще, в этой истории есть подлинный, бесспорный виновник, и
этим человеком я лично займусь!
Автор. А кто это?
Кириллов Н. Н. Участковый уполномоченный. Просто слов нет! В его дворе людям
стекла бьют -- и как будто так и надо! Он, видите ли, свидетелей не нашел! А
между прочим, это он обязан был вовремя заметить, что ребята растут хулиганами!
Именно он должен был пойти в семьи, побеседовать с родителями, помочь
организовать досуг этой троицы! Есть у нас еще, к сожалению, сотрудники, которые
действуют по принципу "когда убьет, тогда придете!". А потом, конечно,
приходится принимать из ряда вон выходящие меры!
Автор. Николай Николаевич! У меня есть вопросы по юридической стороне дела.
Ивченко действовал в состоянии обороны -- защищал себя. А если бы он увидел, что
бьют кого-то другого, -- он имел бы право вмешаться?
Кириллов Н. Н. Безусловно. И не потому, что он работник милиции. Каждый человек
может защитить того, кто попал в опасность.
Автор. А если опасность мнимая? Показалось, что избивают, подошел, расшвырял, а
потом выяснилось, что просто друзья шутили.
Кириллов Н. Н. Был такой случай. Один парень, лет двадцати, пьяный, "вооружился"
игрушечным пистолетом, стал болтаться по улицам и в итоге ночью подошел к
одинокому прохожему на пустынной улице, направил на него пистолет и крикнул:
"Руки вверх! Кошелек или жизнь!" А прохожий оказался боксером, мастером спорта.
Ударил парня в висок и убил!
Автор. Так глупо погибнуть!..
Кириллов Н. Н. Состоялся суд. И этого боксера...
Автор. Посадили в тюрьму?
Кириллов Н. Н. Нет. Оправдали. Его действия были признаны правомочными. Несмотря
на то, что на самом деле никакой опасности не было -- пистолетик-то
пластмассовый! -- но суд учел обстановку. Ночь, никого нет, угроза... Прохожий
ведь не мог сказать: "Подожди, я посмотрю, какой у тебя пистолет, если
настоящий, тогда ударю, а если нет, вместе посмеемся!.." Конечно, трагедия. Но
виноват в ней сам этот парень! Вот ответ на ваш вопрос. Надо знать, где и как
шутить. Если люди просто возятся -- это одно, хотя тоже лучше не на улице. А если
изображают настоящую драку, пусть будут готовы к настоящим последствиям.
Автор. Спасибо, Николай Николаевич!
Кириллов Н. Н. Минуточку. -Есть еще один важный момент. Итак, каждый имеет право
защищаться или защищать другого -- разобрались. А вот должны ли мы это делать?
Автор. То есть?
Кириллов Н. Н. Предположим, кто-то тонет. Или оказывается накрытым проводами под
напряжением, или не может выбраться из горящего дома... Обязаны мы бросаться на
помощь?
Автор. Ах, вот вы о чем... Конечно, обязаны!
Кириллов Н. Н. По закону -- нет.
Автор. Но почему?
Кириллов Н. Н. Нельзя требовать, чтобы кто-то подвергал себя опасности. Ведь
если ввязаться в драку, можно и самому оказаться избитым. Бросившись спасать
утопающего -- самому захлебнуться в воде. И так далее...
Автор. Значит, что же -- стоять и смотреть?
Кириллов Н. Н. Закон предусматривает оказание помощи, если это связано с
выполнением профессионального долга. Милиционер обязан прекратить драку,
электромонтер -- ликвидировать аварию с проводами...
Автор. Пожарный -- потушить пожар, спасатель -- спасти утопающего... А остальные?
Кириллов Н. Н. А это уж дело совести каждого... Но вот на что я хотел обратить
ваше внимание. Слышали ли вы о статье сто двадцать седьмой Уголовного кодекса
РСФСР "Оставление в опасности"?
Автор. Признаться, нет.
Кириллов Н. Н. Она звучит следующим образом: "Неоказание лицу, находящемуся в
опасном для жизни состоянии, необходимой и явно не терпящей отлагательства
помощи, если она заведомо могла быть оказана виновным без серьезной опасности
для себя или других лиц..."
Автор. Простите, а вы бы не могли своими словами?
Кириллов Н. Н. Пожалуйста. Представим, хулиганы убежали, избитый человек остался
на земле. Тут уж каждый по закону обязан помочь. Например, вызвать врача,
позвонить в милицию... Если выяснится, что кто-то, ничем не рискуя, мог оказать
помощь и не сделал этого, такой человек будет наказан. Сто двадцать седьмая
статья Уголовного кодекса РСФСР предусматривает за это -- в некоторых случаях --
до двух лет лишения свободы!
Автор. Только за то, что прошел мимо?
Кириллов Н. Н. Да. И это каждый должен иметь в виду. Равнодушие -- это
преступление! И по закону, и по совести.
25 АПРЕЛЯ
И снова закон предлагает выбор!
Можно ввязаться в драку, можно не ввязываться. Можно спасать утопающего, можно
не спасать. Можно кинуться в горящий дом, можно не кинуться! И все -- по закону!
Для чего я, собственно говоря, собираюсь сочинять книгу? Наверное, для того,
чтобы каждый человек с юных лет понял: законы надо знать и строго соблюдать.
Правильно? Правильно.
Еще совсем недавно мне казалось: стоит изучить необходимые юридические правила и
положения, и можно спокойно и уверенно пускаться в плавание по житейскому морю.
Делать то, что можно, не делать того, чего нельзя, и порядок!
Но какой же тут порядок, если на твоих глазах тонет ребенок, а ты спокойно
смотришь на это?
Безусловно, я должен не просто описать различные положения законодательства, не
просто рассказать несколько занимательных историй, я должен прийти к какому-то
главному выводу. Дать читателям, что называется, жизненную установку. Но в чем
она заключается?
13.
ЗАКОН и беззаконие.
26 АПРЕЛЯ
В повседневной, а вернее, ежедневной суматохе я совсем забыл о том, что очень
сильно меня интересовало, да и продолжает интересовать: о деле Сережи Иванова.
Странная анонимка, которую мне показал капитан Соколов, да и вообще все тут
непонятно... Уже сколько времени прошло с того злополучного сентябрьского дня --
восемь с лишним месяцев! -- а ничего я толком не узнал и не понял.
Сегодня днем встречался с ребятами из 6-го "в", спрашивал их про Сережу, а в
ответ: "нормально", "нет проблем", "порядок"...
Что все это значит?
...Только что мне звонил Кириллов. Пригласил зайти к нему, сказал, что есть
интересный материал. Бегу!
26 АПРЕЛЯ (ВЕЧЕР)
Разговаривал с Николаем Николаевичем. К сожалению, почти сразу кончилась пленка,
а запасную кассету я забыл. Надо срочно все восстановить по памяти.
Прокурор начал с того, что он, видимо, меня разочарует. Дело, о котором он хочет
мне рассказать, еще не закончено. Идет следствие. Значит, ни фамилии
подозреваемого, ни каких бы то ни было подробностей он сообщить не может.
В то же время дожидаться приговора суда неразумно: это сильно задержит работу
над книгой.
Поэтому Николай Николаевич предложил: он расскажет самую суть происходящего, так
называемую фабулу, а потом мы с ним порассуждаем.
Дело состояло в следующем.
Один человек -- прокурор предложил называть его Степанов -- дал взятку другому...
В этом месте разговора возникла странная заминка. Без всяких задних мыслей я
сказал:
-- Пусть фамилия другого будет Иванов. Просто, чтобы удобнее было обсуждать
историю!
Но прокурор вдруг замолчал и странно посмотрел на меня.
-- Почему -- Иванов? -- быстро спросил он.
-- Не знаю, -- растерялся я, -- а какая разница? Ну, пускай Петров. Сидоров.
Перепетуйкин!.. Не все ли равно?
Николай Николаевич испытующе взглянул мне в глаза и неожиданно рассмеялся.
-- Да нет, разницы, конечно, никакой, -- согласился он. -- Пускай будет Иванов.
Так я и не понял, что его насторожило. Может быть, фамилия этого типа
действительно Иванов? И я таким образом случайно проник в тайну следствия? Но я
же понятия не имею, кто он такой, где работает, как его имя-отчество... При всем
желании я не смогу использовать эту информацию, даже если бы, предположим,
захотел. Мало ли на свете Ивановых? Вон Сережа из 6-го "в" -- тоже Иванов...
Итак, Степанов дал Иванову взятку. Я, конечно, тут же спросил:
-- За какие заслуги? Почему?
Выяснилось, что Степанов работал директором завода. Заводик был маленький, а
главное -- имел крайне устаревшее оборудование. Поэтому план систематически не
выполнялся, рабочие и служащие не получали премии, на расчетном счете в банке не
было денег. При этом общежитие практически разваливалось, клуб уже шестой год не
могли достроить, ни базы отдыха у завода не было, ни своей поликлиники -- ничего!
Конечно, люди мало-мальски квалифицированные, трудолюбивые при первой
возможности уходили на другие предприятия. Оставались те, кто привык работать
шаляй-валяй, для кого главное -- спокойная, тихая жизнь. И завод все больше и
больше увязал в долгах. Выход был один -- реконструкция, то есть замена старых
станков на новые.
Банк дал ссуду. Министерство помогло получить современное,
высокопроизводительное оборудование. Дело упиралось только в стройматериалы:
цемент, доски, гвозди, двери... Но без всего этого проводить реконструкцию было
невозможно.
-- Из-за такой ерунды задержка? -- удивился я. -- Подумаешь... Ну, написали бы
письмо куда-нибудь, попросили бы...
-- Это не ерунда, -- заметил Николай Николаевич. -- Все, что связано со
строительством, вечный дефицит! Конечно, Степанов слал письмо за
письмом. А ответ один: "Выделение вам дополнительных фондов не представляется
возможным"... Обещали им все необходимое не раньше, чем через два года!
"Безобразие! -- подумал я. -- Но при чем тут взятка?" Один из сотрудников отдела
снабжения дал Степанову "совет" обратиться в управление материально-технического
снабжения города, к некоему Иванову (фамилию-то я сам предложил, не забыть бы об
этом!), и вышеозначенный Иванов, конечно, за соответствующую "благодарность",
выделит из резерва все, что нужно.
-- Кстати, -- добавил Кириллов, -- против сотрудника, который познакомил Иванова и
Степанова, возбуждено уголовное дело за посредничество во взяточничестве. Есть и
такая статья...
Итак, встреча состоялась. Степанов вручил Иванову пятьсот рублей, и через неделю
завод получил все, что требовалось. Цех введен точно в срок и уже дает
продукцию.
Тут я, грешным делом, подумал, что запутался в нами же выдуманных фамилиях.
-- Подождите, Николай Николаевич, -- попросил я. -- Степанов -- это у нас
директор?
-- Директор, -- подтвердил прокурор.
-- Он дал взятку или получил?
-- Он дал.
-- А сидит Иванов? Его будут судить?
-- Нет. Степанова. Директора.
-- А Иванова не будут?
-- Будут, разумеется. Но его пока не трогают, чтобы не спугнуть тех, с кем он
связан.
-- А Степанов уже сидит?
-- Пока в предварительном заключении.
-- А потом, на суде, он срок получит?
-- Я не любитель прогнозов в подобных случаях, но думаю, что оправдан Степанов
не будет.
-- Скажите, Николай Николаевич, а вот эти пятьсот рублей -- откуда Степанов их
взял? Может быть, украл или каким-то способом "изъял" у государства?
Ответ прокурора прозвучал для меня как гром среди ясного неба.
-- Это его деньги, -- спокойно сказал Кириллов. -- Триста рублей с книжки снял,
двести одолжил у приятеля. На допросе он даже просил жене не сообщать. Как будто
на суде все это не выяснится! Ну вот, суть дела мы с вами выяснили. По-
моему, картина ясная. Теперь давайте обсудим?
Я, честно говоря, давно уже еле сдерживался от возмущения. Но когда я услышал
про то, как "преступник" отдал свои собственные деньги!..
-- Что же у вас творится, Николай Николаевич! -- закричал я. -- Степанов невиновен!
Его надо срочно спасать!
-- Вы так думаете? -- спокойно спросил прокурор.
-- Уверен! Сами посудите: Степанов действовал исключительно в интересах
производства. Или я ошибаюсь? -- Тут мне пришла в голову новая мысль. -- Скажите:
если бы он не построил цех в срок, не выпустил бы продукцию, он был бы наказан?
Может быть, он этого боялся?
-- Нет, -- покачал головой Кириллов, -- Степанов всегда мог оправдаться тем, что
ему не дали дефицитные стройматериалы. Он ведь не забыл их попросить -- писал
письма, посылал заявки... Нет, его бы не наказали.
-- Вот! -- воскликнул я. -- Человек действовал в интересах государства: ускорил
ввод цеха, выпустил продукцию, дал прибыль, заплатил за это свои же собственные
деньги -- а его в тюрьму посадили! Судить будут! Да что же это такое?
-- Все дело в том, -- резко возразил прокурор, -- как он действовал. Вот об этом
вы почему-то забываете!
-- Ну, Николай Николаевич... -- тут я просто развел руками. -- Конечно, взятка --
преступление. Но нельзя же так! Это уже бюрократизм какой-то! Извините...
Надо же в каждом отдельном случае разбираться!
-- Давайте разберемся, -- согласился прокурор Кириллов. -- Степанов
столкнулся с бюрократизмом и волокитой -- это все так. Но надо было попытаться
что-то изменить...
-- А как?
-- Обратиться в министерство, в газету, в Центральный Комитет партии, наконец!..
А он, вместо того чтобы разоблачить взяточника, дал ему возможность развернуться
еще шире!
-- Это, пожалуй, верно... -- вынужден был согласиться я. -- Но с другой стороны:
неужели надо было сидеть и ждать изменений? А завод? А план? Ведь люди нуждались
в продукции-нового цеха? Степанов дал взятку, но зато принес большой доход
государству!
-- То, что так думаете вы, полбеды, -- вздохнул прокурор. -- Вы ведь постигаете
азы юриспруденции. Но поразительно то, что подобные идеи высказывают даже
некоторые юристы, причем научные работники, ученые!..
-- Вот видите! -- не удержался я.
-- Что "видите"! -- воскликнул Кириллов. -- Взятка наносит такой вред, с
которым не сравнится ни прибыль обновленного завода, ни прибыли вообще всех
предприятий страны! Что же получится: вместо планирующих органов, вместо
правительства, вместо, наконец, народа распоряжаться социалистической
собственностью будет взяточник Иванов? Исходя из интересов того, кто ему больше
даст! О каком социализме может тогда вообще идти речь? Иванов -- государственный
служащий! Как люди станут
относиться к государству, сталкиваясь с такими его представителями? Сможет ли
рабочий, колхозник, инженер трудиться с полной отдачей, если увидит, что
результатами его труда распоряжается преступник, причем делает это от имени
советской власти?
-- Ну что же, -- сказал я, -- спасибо за беседу, Николай Николаевич. Вдруг я
неожиданно для себя вскочил со стула.
-- Николай Николаевич! Конечно, с точки зрения законодательства вы правы! Но
ведь этот Степанов... Может быть, это ненаучно, юридически неграмотно так
говорить... но ведь он -- хороший человек! Как же можно допускать, чтобы хороший
человек сидел в тюрьме?
-- Надо сказать, -- прокурор опять завертел в пальцах авторучку, -- что случай со
Степановым не единичный. Слишком долго жили мы под грузом бесчисленных
инструкций, распоряжений, рекомендаций... Они по рукам и ногам связывали
инициативу, не давали людям делать свое дело... И некоторые руководители,
буквально доведенные до отчаяния, начинали действовать в обход этих
инструкций... И тем не менее у каждого человека, а тем более облеченного
властью, должно быть четкое понимание одной простой истины: закон обязателен для
всех! Вы, наверное, знаете, что существовал такой церковный орден -- иезуиты. У
них был девиз: "Цель оправдывает средства". Так вот именно представители этого
ордена "славились" хитростью, коварством, не брезговали подкупом, обманом, даже
убийством, чтобы добиться своего. Это не наш подход к Закону. Ведь еще юристы
Древнего Рима говорили: "Ad verbis legis non est recedentum" ("От слов Закона
не должно отступать!") Надо и нам всегда помнить об этом...
28 АПРЕЛЯ
В моем отношении к Закону появилась новая грань. До сих пор я как-то забывал о
том, что законы устанавливаются людьми. А ведь это, естественно, так. А если это
так -- закон может оказаться и устаревшим, и просто неправильным!
Зачем же такой закон соблюдать?
Есть известное понятие -- "профессиональная близорукость". Это когда врачу везде
мерещатся больные, учителю -- хулиганы и двоечники, милиционеру -- воры и
бандиты... Не происходит ли нечто подобное с уважаемым Николаем Николаевичем?
Нет, насчет взяток он, конечно, прав... Но -- в общем!.. Если закон явно плох,
обойти его можно и нужно! Хотя Кириллов, как прокурор, конечно, представить себе
этого не может!
Профессиональная близорукость!
От автора. Это называется по-другому-- юридическая безграмотность. И не
Кириллова, конечно, а моя -- в то время. Слава богу, мне удалось, подумав, понять
свою ошибку!
В самом деле. Предположим, я считаю, что данный закон плохой. А кто-то считает,
что другой закон -- устаревший и несправедливый. А еще кто-то то же самое, но по
поводу уже третьего закона. А пресловутый Стриженый убежден, что устарела 144-я
статья УК РСФСР -- кража, по которой его неоднократно судили. Значит, я нарушаю
одну норму права, кто-то -- другую, кто-то -- третью, а Стриженый, без зазрения
совести, свою любимую 144-ю статью. Что же начнется в стране?
Ответ прост -- беззаконие. То есть неразбериха, беспорядок, а то и прямые
злоупотребления. Поэтому вывод может быть только один: лучше
плохой закон, чем никакого! А бороться с плохими законами надо опять же законным
порядком -- добиваясь их отмены. Другого пути нет.
От автора. Сложное это дело -- принимать новые законы!
Смотрю по телевизору заседание сессии Верховного Совета, и хочется иногда
крикнуть депутатам: "Ну что вы, ей-богу, препираетесь!" То слово не такое, то
название, то еще какая-нибудь мелочь! А потом понимаю -- нет в законе мелочей!
Стоит хоть что-то упустить -- и появляется лазейка для таких вот Ивановых,
позволяющая извлекать из закона свою выгоду.
А такие вот Степановы вынуждены будут ради дела идти в обход юридических норм,
рискуя свободой и честью! Так что правильно депутаты препираются.
Кстати, что касается снабжения: теперь уже предприятие не должно все, что ему
нужно, выпрашивать "наверху". Можно просто взять и купить.
Очень хорошо.
14.
Как наука помогает ЗАКОНУ.
3 МАЯ
Отшумел Первомай. Мы всем факультетом ходили на демонстрацию. Нина Александрова
явилась под ручку со своим лейтенантом. Да!.. В голову не придет, что такой
худенький паренек может завязать узлом троих здоровенных громил!..
А на Нину я обиделся. Да! Мне так хотелось с Ивченко поговорить, порасспросить
его, ведь как-никак сотрудник угрозыска. Наверняка участвовал в операциях,
расследованиях, может быть, даже в погонях и перестрелках! Вот было бы здорово
все это вставить в книгу!
Кроме того, я вспомнил одну историю, а именно: как Ивченко задержал уголовника
Стриженого. Это было тогда, когда капитан Соколов послал лейтенанта узнать про
якобы ограбленный Сережей Ивановым киоск "Союзпечать". Потом Ивченко ездил в
Красноярск... нет, во Владивосток, где тоже выяснились любопытные факты. Чуть ли
не целая шайка там орудовала! Чем кончилось дело?
Я подошел, представился, только собрался начать разговор, а Нина сразу: "Мы с
Володей считаем!.. Нам с Володей некогда!.. Мы пришли отдохнуть, а ты!.." -- и
все в таком роде. И куда-то лейтенанта потащила.
Ивченко мне, оглянувшись, подмигнул, руками развел: извини, мол, в другой раз...
5 МАЯ
Совершенно упустил из вида одну интереснейшую тему! Хорошо, что ребята
напомнили!
Прихожу сегодня после уроков в 6-й "в". Заглянул в класс. Смотрю -- скандалят.
-- Да не списывал я! -- кричит Игорь Бондаренко. -- И не думал даже!
-- Неправда! -- возражает математичка Марина Константиновна, -- Ты взял у Оли
Кругловой тетрадку, дождавшись, когда она решила всю контрольную!..
-- Не брал он! -- говорит Оля, правда, довольно неуверенно.
-- Но я же видела! -- утверждает математичка. -- Своими глазами!
-- А вы докажите! -- это Леша Волков потребовал. -- Мало ли кто что видел!..
Давайте мы Олину тетрадку отнесем в милицию, у меня там все знакомые! Если они
Игорехины отпечатки пальцев на кругловской тетрадке обнаружат -- все! А если нет,
значит, нет!
И тут меня осенило -- криминалистика! Научные методы раскрытия преступлений! Как
же я забыл!
5 МАЯ (ВЕЧЕР)
Вспомнил про уголовника Стриженого, которого в свое время задержал лейтенант
Ивченко. Интересно, что стало со Стриженым? Был ли суд, чем закончился?
Надо будет спросить у капитана...
БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ УГОЛОВНОГО
РОЗЫСКА КАПИТАНОМ В. И. СОКОЛОВЫМ