прошу -- подумайте!
-- Зачем прокурора пригласили? -- выкрикнул кто-то из зала. Николай Николаевич
встал.
-- Дело в том, товарищи, -- сказал он, -- что возникли сомнения в законности
всей процедуры. Причем сомнения возникли у обеих сторон. Дирекция недовольна
вашим выбором. Вы недовольны тем, что дирекция отклоняет вашего кандидата. Я
здесь для того, чтобы следить за соблюдением закона, -- это мой долг. Впрочем,
если вы считаете, что я здесь не нужен...
-- Да ладно! Оставайтесь! -- зашумели в зале. -- Пускай и впрямь все по закону
будет!
-- Попрошу каждого из кандидатов, -- сказал директор, -- подробно изложить
программу своей работы в случае избрания.
-- Слыхали! Хватит! -- выкрикнул тот же голос. -- В темпе давайте!
-- Ничего, еще раз послушаем! И товарищ прокурор тоже пусть послушает, -- заявил
директор. -- Вы ответственней, товарищи! -- В его голосе неожиданно появились
просительные нотки. -- Вникните наконец!
Первым выступал более молодой претендент. Говорил он легко, без бумажки, и
сказал о том, что собирается провести в цехе реконструкцию, заменить старую
технику на новую, поднять производительность труда на... ( он назвал цифру,
которую я не запомнил), в общем, перечислил много всяких дел. Слушали его с
интересом.
-- Давно пора, в общем-то! -- заметил кто-то в зале по ходу
доклада.
-- Что и говорить! -- поддержали его сразу несколько человек. -- Салю собой,
ясно!
Проводили этого кандидата уважительными аплодисментами. Похоже, подумал я, что
первое впечатление меня не обмануло.
Еще больше утвердился я в своем мнении, выслушав вторую речь.
Речь эта состояла исключительно из выражений типа "Беречь и приумножать!..",
"Усилим и укрепим!..", "Еще выше поднимем!..", "Не пожалеем сил и времени!..".
Все это второй претендент, сильно запинаясь, прочитал по бумажке. Никто эту речь
не слушал, но тем не менее аплодировали в конце довольно дружно.
Выборы были открытыми. Абсолютным большинством голосов на должность начальника
цеха был избран второй кандидат.
Увидев лес рук, поднятых в поддержку малограмотного увальня, я не поверил своим
глазам. Что происходит? Неужели дирекция сумела так запугать рабочих, что они,
изменив прежнему решению, дружно голосуют за явно негодного человека?
-- Скажите, -- спросил я соседа, молодого парня в джинсовой куртке, -- а первые
два раза кого избирали?
-- А все его, его, голубчика, -- хмыкнул парень и, увидев на моем лице изумление,
пояснил: -- А зачем нам такой молодой да деловой? Начнет шерстить, зажимать, душу
мотать... А с этим тюхой...
-- Так ведь он производство развалит! -- не удержался я.
-- Ничего, -- обернулся ко мне пожилой мужчина, сидящий впереди. -- На наш век
хватит...
-- Товарищ директор, -- крикнули тем временем из зала. -- Утверждаете наше
решение? Или еще раз голосовать будем?
-- Пускай прокурор скажет, -- потребовал кто-то, -- законные выборы или нет?
-- Правильно, пускай подтвердит!
Я увидел, как директор завода, нагнувшись к Николаю Николаевичу, что-то умоляюще
зашептал, но прокурор поднялся, не дослушав.
-- Товарищи! -- сказал он. -- Как юрист, как прокурор района, заявляю: ваше
решение имеет абсолютно законный характер. У администрации нет оснований
отклонять выбранного вами кандидата.
-- Во! -- спокойно сказал кто-то. -- Так бы и давно!.. А то развели, понимаешь...
Демократия так демократия! Все, что ли?
Люди в зале начали подниматься с мест.
-- Подождите! -- сказал вдруг директор. -- Подождите! Он грузно поднялся, и я
увидел, что у него дрожат руки.
-- Товарищи! -- Директор взял было в руки микрофон, но тут же отложил его и
шагнул к самому краю сцены. -- Товарищи! Братцы... Что же вы делаете? Знаю я,
почему вы этого выбрали... Такой начальник... Он, если надо, и наряд липовый
подпишет, и прогул не заметит, и брак прикроет...
-- Это оскорбление! -- С неожиданной для него живостью новый начальник вдруг
подскочил на стуле. -- Товарищ прокурор! Я прошу защиты!..
-- Да ладно! -- Директор отмахнулся от него, как от мухи. -- Христом богом я вас
прошу, опомнитесь! Завалим мы план с таким руководителем! Добро бы еще... не
знаю... автобаза была, а то ведь сборочный! Неужели вам до такой степени на свою
работу наплевать?
-- Я попросил бы! -- снова подскочил новоиспеченный руководитель. -- Вы оказываете
давление на коллектив! Вы зажимаете демократию и гласность! Вы!..
-- Ты, начальник! -- вдруг резко сказал пожилой мужчина, сидящий впереди меня. --
Не больно ори! Выбрали -- и помалкивай!
Новый начальник съежился на своем стуле.
-- Вот вам гласность! -- глядя ему в глаза, насмешливо сказал директор и
повернулся к залу.
-- Эх вы, рабочий класс!.. -- проговорил он тихо и безнадежно, махнул рукой и
ушел за кулисы.
Люди расходились молча, не глядя друг на друга...
БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Автор. Как же так, Николай Николаевич? Почему это произошло?
Кириллов Н. Н. Вы, помнится, сейчас работаете над главой о Конституции?
Автор. Да.
Кириллов Н. Н. И конечно, знаете, что в нашем Основном Законе есть право на
труд, на отдых, на бесплатное лечение, на жилище, на пенсию?
Автор. Знаю. А какая тут связь?
Кириллов Н. Н. Вот какая... Иногда эти прекрасные, гуманные права начинают --
увы! -- работать в другую сторону! Есть еще люди, которые, к сожалению, из всей
нашей Конституции хорошо усвоили только одно: что бы они ни делали, они не
пропадут! Государство будет учить, лечить, давать жилье, устраивать на работу...
Вдумайтесь в то, что произошло на собрании рабочих! Люди из двух руководителей
сознательно выбрали заведомо худшего! А почему? А потому, что привыкли к тому,
что им все равно начислят зарплату, все равно оплатят больничный лист, дадут
отпускные, что у нас нет безработных!..
Автор. Так что же, безработицу устроить?
Кириллов Н. Н. Между прочим, некоторые весьма серьезные экономисты считают, что
это было бы полезным.
Автор. А вы как считаете?
Кириллов Н. Н. Я считаю, что бесплатное лечение, образование, право на труд, на
жилище -- это наши величайшие завоевания, и отказываться от них нельзя. Это
означало бы отказ от социализма.
Автор. Да, но что же делать, чтобы не было подобных собраний?
Кириллов Н. Н. Соблюдать Конституцию!
Автор. То есть?
Кириллов Н. Н. Наш главный принцип: "От каждого по способностям -- каждому по
труду". Это -- основа Конституции. А на данном предприятии об этом, видимо,
забыли!
Автор. Поясните, пожалуйста.
Кириллов Н. Н. С первого января тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года
вступил в силу "Закон о государственном предприятии". Там прямо говорится --
предприятие должно само себя содержать! Заработали прибыль, -- пожалуйста,
платите премии, стройте санатории и жилые дома, хоть свои театры открывайте! Но
если предприятие убыточное, оно будет закрыто!
Автор. А рабочих куда?
Кириллов Н. Н. Уволят.
Автор. А как же право на труд?
Кириллов Н. Н. Без работы не останется никто. Но для плохих работников это
чревато неприятностями. Кто-то будет получать меньше, чем получал, придется
переучиваться, может быть, менять место жительства... Государство не может
терпеть нахлебников!
Автор. Подождите... Но ведь если предприятие плохо работает, в этом может быть
виновато руководство! Директор, главный экономист, главный инженер... При чем
тут рабочие?
Кириллов Н. Н. Скажите, пожалуйста, если бы рабочие твердо знали, что от
руководителя зависит их заработок, их премии, наконец, сам факт существования
предприятия, выбрали бы они того "тюфяка"? Или предпочли бы делового, грамотного
человека?
Автор. Конечно, делового и грамотного! Верно!
Кириллов Н. Н. Вот именно! А на предприятии, где мы с вами были, рабочие еще не
прочувствовали всего этого! Там продолжают мыслить по старинке -- лишь бы было
поспокойнее! Но очень скоро они на собственных заработках ощутят, что значит
иметь плохого начальника!
Автор. А как вы думаете, Николай Николаевич, можно будет использовать эту
историю в главе о Конституции?
Кириллов Н. Н. Безусловно! Ведь право на выборы, в том числе и командиров
производства, дается нам именно Конституцией. Но видите, как бывает: право-то
есть, а пользоваться им не умеем, а то и не хотим! В конце концов плохой
начальник цеха -- беда невеликая... А если люди к выборам руководителей
государства станут так относиться? Нет, случай этот поучительный... Вы его
запомните...
3 ДЕКАБРЯ
Встретился в очередной раз с ребятами из 6-го "в". Рассказал, что продолжаю
работать над темой "Наш Основной Закон".
-- А правда, -- спросил Игорь Бондаренко, -- что там записано про свободу слова?
Мол, каждый имеет право свое мнение высказывать, преследовать за критику нельзя,
все такое?
-- Правда, -- согласился я, чувствуя, однако, подвох.
-- Отец мне то же самое говорил... А по-моему, ерунда это все! -- заявил Игорь.
-- Такое только в книжках бывает!
-- Почему? -- я, признаться, опешил.
-- А вот вы с нашей Юлей поговорите! -- вмешался Андрей Киселев. -- Юлька! Иди
сюда! Тут товарищ писатель жизнь изучает, так ты ему расскажи про то, что с
твоей мамой случилось! Давай, давай, не стесняйся!..
РАССКАЗ УЧЕНИЦЫ 6-ГО "В" КЛАССА ЮЛИ ПЕТРОВОЙ
-- Мама у меня инженер, в конструкторском бюро работает... Как-то приходит она
домой, веселая-веселая, нас с Валеркой прямо у вешалки завертела-закружила, а
потом серьезная сделалась и говорит:
-- Вот, дети! Ваша мама -- борец за качество продукции! Гордитесь! Оказалось, что
у них было профсоюзное собрание. Естественно, зашел
разговор о работе. А они -- мама и раньше рассказывала -- делают один устаревший
агрегат. Все знают, что он устаревший, а все равно делают. И все молчат про это.
Не хотят с начальником связываться.
-- А я, -- говорит мама, -- подумала: "А почему в самом деле не выступить? Каждый
день по телевизору, в газетах призывают недостатки вскрывать, правду говорить, а
мы? Ведь металлолом выпускаем!" Встала и сказала. Страшно было. Думала, сейчас
начальник крик поднимет! А он - ничего. "Спасибо, -- говорит, -- Ирина Семеновна.
Вы, -- говорит, - во всем правы. Спасибо за откровенность! Подумаем!" А потом,
после собрания, ко мне товарищи подходить стали, молодец, говорят, Ирка, здорово
врезала! Так и надо! В духе времени!
И весь вечер мама веселая была и даже Валерку не ругала за то, что он в аквариум
ботинок опустил, чтобы рыбки в нем жили, как в домике .
А через неделю пришла сама не своя. Плачет, ничего не рассказывает, а только все
повторяет: "Дура я, дура! Так мне и надо!"
А потом, как Валерку спать уложила, успокоилась немного, стали мы с ней чай пить
на кухне. Тут и выяснилось, что начальник увольняет ее с работы. Вроде бы за
какие-то нарушения, а на самом деле дал ей понять, что за выступление...
Сотрудники ей сочувствуют, переживают за нее, говорят: "Не расстраивайся,
найдешь другую работу, мы тебе поможем, у всех знакомых будем спрашивать, где
место есть". А сами все этот несчастный агрегат делают и делают...
С тех пор уже больше месяца прошло, мама пока на работу ходит, но, говорит, три
недели до увольнения осталось. Она и новое место ищет, да все не то попадается.
Или от дома далеко, или платят мало...
БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ КБ ФИЛИМОНОВЫМ СЕРГЕЕМ ПРОКОФЬЕВИЧЕМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Филимонов С. П. Да, товарищ журналист, есть у нас такая Петрова Ирина Семеновна.
Прекрасный работник! Жаль, уходит от нас...
Автор. То есть как уходит?
Филимонов С. П. Да вот так. Решила уволиться.
Автор. Насколько я знаю, ее увольняете вы!
Филимонов С. П. Я?! С чего вы это взяли?
(Автор пересказывает С. П. Филимонову содержание разговора с Юлей.)
Филимонов С. П. Ну, дорогой мой! То, что простительно девочке-шестикласснице,
недопустимо для взрослого человека... Вы в это верите?
Автор. Приходится.
Филимонов С. П. И совершенно напрасно. Чтобы уволить человека с работы, нужны
основания. Например, ликвидация предприятия. Но наше КБ никто не собирается
закрывать. Или сокращение штатов. Но оно у нас не проводится. Прогулов Петрова
не совершала... В пьяном виде на работу -- да это просто смешно! Даже если бы я
захотел ее уволить -- предположим! -- как бы я это сделал?
Автор. Тогда почему она уходит?
Филимонов С. П. По собственному желанию. Да вот, извольте, ее заявление.
Автор (читает). "Прошу уволить меня по собственному желанию... в установленный
законом срок..." Подпись.
Филимонов С. П. Убедились?
Автор. Ничего не понимаю... Здесь что-то не так!..
Филимонов С. П. Вы правы... Я не хотел говорить, однако вижу, вы искренне
заинтересованы в судьбе Ирины Семеновны и не обратите ей во вред то, о чем я
сейчас скажу. Но это между нами, идет?
Автор. Посмотрим.
Филимонов С. П. Впрочем, решайте сами... Дело вот в чем. У Петровой были
серьезные нарушения дисциплины.
Автор. Неужели? Какие?
Филимонов С. П. Ознакомьтесь. Вот ее объяснительная записка.
Автор (читает). "Я, Петрова И. С., совершила опоздание на работу после
обеденного перерыва..." Число, подпись.
Филимонов С. П. Вот еще одна ее объяснительная.
Автор (читает). "Я, Петрова И. С., повторно опоздала на работу с обеденного
перерыва... уважительной причины для опоздания у меня нет..." Число, подпись.
Филимонов С. П. А вам известно, что такое "систематическое неисполнение своих
обязанностей"? Два опоздания в течение недели уже система! За это можно уволить.
Более того, как руководитель, я обязан был это сделать! Но Ирина Семеновна --
молодая женщина, у нее двое детей... Представляете, каково ей жить с записью в
Трудовой книжке: "Уволена по статье тридцать третьей пункт три КЗОТ РСФСР"? В
любом отделе кадров сразу поймут, что имеют дело с нарушителем дисциплины, и,
конечно, постараются ее на работу не брать! Я пошел Ирине Семеновне навстречу.
Мы с ней договорились, что она уволится по собственному желанию и, таким
образом, ее трудовая биография останется незапятнанной. Это все, что я мог для
нее сделать.
Автор. Понятно...
РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ
-- ...Юлька-то, Юлька, доченька моя! ...Переживает она, слезы мои видит. Я уж и
так стараюсь при ней сдерживаться, да не всегда удается. Хорошо, что вы меня
после работы встретили, а не домой пришли... Еще больше бы Юленька
расстроилась...
Опоздала я два раза с обеда, верно. Да только кто у нас не опаздывает? Столовая
маленькая, вечно очередь, а тут еще недавно буфет открылся, там всякие
полуфабрикаты продавать стали: фарш, или суповой набор, или еще что-нибудь... А
коллектив женский в основном, и все стоят, из всех отделов... И я стою -- чем
после работы-то мотаться! И всегда, уже звонок с обеда прозвенит, а мы еще минут
десять стоим. И никогда начальник слова никому не сказал про это, так, пошутит
иногда: "Опаздываете? Уволю!" -- и такое грозное лицо нарочно сделает...
Вот и первый раз в ту неделю опоздала я минут на десять, не больше. Он и сказал
обычное: "Опаздываете, Ирина Семеновна!" Я только удивилась, что громко очень,
на все бюро... Похихикали мы, тем и кончилось... А второй раз -- вообще на пять
минут, только-только звонок прозвенел... А он уже у дверей и опять:
"Опаздываете!" -- да серьезно так... Тут у меня сердце и екнуло. А он позвал меня
к себе в кабинет и говорит: "Пишите объяснительные! И за тот раз, и за сегодня!"
Я говорю: "Да что вы, да ведь все так!" А он: "Мне надоело это разгильдяйство!
Надо с кого-то начинать! А вы, -- говорит, -- не кивайте на других, а отвечайте за
себя! Если уж, -- говорит, -- выступаете с критикой, так будьте любезны сами
нарушений не совершать!" Пришлось писать объяснения...
Ну а потом он в благородство начал играть. По собственному желанию предложил...
Подала заявление. Теперь вот десять дней доработаю, а дальше не знаю, что и
делать... Нашла место, так час двадцать в один конец ехать... Валерку в восьмом
часу из садика забирать придется... И главное -- все по закону, не придерешься...
БЕСЕДА АВТОРА С Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Кириллов Н. Н. Олег! То, что вы рассказали, очень серьезно. У нас еще будет
время обсудить этот случай. А пока свяжитесь, пожалуйста, с Ириной Семеновной и
попросите ее ко мне зайти. Как можно скорее!
8 ДЕКАБРЯ
...Позавчера Юлина мама была у Николая Николаевича. Интересно, как прошла
встреча. Можно ли в этой ситуации что-то сделать?
РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ
-- Спасибо вам, Олег. Ну такое спасибо, прямо я и не знаю! И товарищу прокурору,
конечно, само собой! Такой он хороший человек!..
Вот как дальше дело было...
Вхожу я в кабинет и нашему "любимому" Сергею Прокофьевичу говорю: "Я
передумала!" Он не понял сначала. Я еще раз повторяю: "Передумала! Отдайте мое
заявление обратно!"
Он даже в лице изменился. "Шутки шутите? -- усмехнулся. -- А вы забыли?" -- И мои
объяснительные из стола достает.
Я говорю: "А какое сегодня число? Двадцатое? А когда мои объяснительные
написаны? Посмотрите, пятнадцатого прошлого месяца. Понятно?" -- спрашиваю.
Ну, он-то законы знает почти как Николай Николаевич. Если с того момента, когда
он узнал о нарушении, прошло больше месяца -- объявлять взыскание нельзя. А
увольнять с работы тем более! Так что теперь его угрозы просто ерунда!
В чем наш Сергей Прокофьевич молодец, так это в том, что держать себя умеет.
Моментально успокоился, улыбнулся. "Все к лучшему, дорогая Ирина Семеновна! --
говорит. -- Оставайтесь, спокойно работайте..." И заявление мое об уходе обратно
мне вручил. "На память!" -- говорит.
И теперь все в порядке. Почувствовал Филимонов, что у меня хороший советчик
появился, заступник. Улыбается теперь, о детях спрашивает... А я что? Работаю
себе. Но конечно, больше не опаздываю. Мало ли что... И насчет выступлений
хватит. Уж извините!..
14 ДЕКАБРЯ
Почему возможны такие случаи? Ведь в Конституции специально записано право на
свободу слова. Более того, там еще добавлено, что преследование за критику
запрещается, а тех, кто все-таки это делает, можно наказывать. И вот
пожалуйста!..
Хорошо, что вмешался Николай Николаевич. Он мне, кстати, потом объяснил, что
Ирину Семеновну нельзя было уволить за такие сравнительно мелкие, нарушения, что
Филимонов специально ее запугивал, чтобы вынудить уйти по собственному
желанию... Но, с другой стороны, он мог продолжать ее подлавливать, эти мелкие
нарушения накапливались бы -- придраться-то можно ко всему! -- и в итоге Филимонов
все-таки подвел бы Петрову под увольнение!
Неужели прокурор должен сидеть на каждом собрании или обсуждении, а потом
следить, что будет с теми сотрудниками, которые критикуют руководство? Но это
невозможно: сколько же тогда понадобится прокуроров?!
Может быть, законы плохие? Несовершенные? Но, с другой стороны, начальник должен
иметь право уволить плохого работника! И никакой закон не в состоянии учесть и
предусмотреть все до мелочей...
Значит, все-таки правы Игорь и Андрей: в Конституции -- одно, в жизни -- другое, и
ничего тут не поделаешь?
Надо все это обдумать. Такой вопрос нельзя оставить без ответа...
От автора. Вот что я тогда в итоге понял.
Никакая Конституция, никакие законы не могут действовать сами по себе. Все
зависит от конкретных людей -- от всех вместе и каждого в отдельности.
Почему стал возможен случай с Петровой? Да потому, что никто из сотрудников КБ
не заступился за нее! Никто не сказал: "Хватит, товарищ начальник! Прекратите
это безобразие! Мы, трудовой коллектив, не дадим Ирину Семеновну в обиду!"
Каждый решил: "Неохота связываться"...
Чтобы лучше осмыслить подобные явления, я написал рассказ, в котором опять
действовали Человек, Закон и Время.
...Человек сидел за столом, обхватив голову руками.
"Что за жизнь! Что со мной происходит? Ну, предположим, был бы я лентяем,
прогульщиком, тогда, как говорится, поделом мне! Но ведь я честно работаю,
нормально себя веду, делаю все, что от меня требуют! Может быть, мне просто не
везет? Да, наверное, я самый обыкновенный неудачник!.. Не зря жена меня так
называет".
-- Привет тебе, Человек! -- раздался уверенный голос, и перед расстроенным
Человеком появился его старый знакомый -- Закон.
-- Что случилось? -- спросил он. -- Почему ты такой грустный? Может быть, я помогу
тебе?
Человек махнул рукой и тяжело вздохнул.
-- Не первый раз мы с тобой разговариваем, -- сказал он. -- И ты меня извини, но я
начинаю сомневаться в твоих силах. Все у тебя на словах получается хорошо,
справедливо, а на деле!..
-- Говори конкретно! -- потребовал Закон. -- Что случилось?
-- Я -- врач, -- стал рассказывать Человек, -- работаю в клинике. Я уже десять
лет работаю, и опыт у меня накопился, и умение. Да и способности есть, чего
скромничать. А что получилось? Наш главный врач ушел три года назад на пенсию.
Назначили другого. У него опыта нет, с людьми он ужиться не может, и тем не
менее он -- главный! А я за время работы придумал очень интересный метод лечения:
голодание плюс иглоукалывание... А главный врач узнал и категорически запретил
мне этим заниматься. "Вы с ума сошли! -- закричал. -- Что за самодеятельность,
еще, не дай бог, что-нибудь случится!" И статью в медицинский журнал запретил
писать: мол, прочтут другие врачи, к нам за опытом поедут, а у нас эта методика
не применяется, а применять ее не надо, еще, не дай бог... -- и все в таком роде.
Разве это справедливо?
-- Нет, несправедливо! -- согласился Закон. -- Это все?
Во дворе раздался шум мотора. Новенькие, сверкающие хромом и лаком "Жигули"
остановились у подъезда. Из машины вышел плотный, краснолицый тип в кожаном
пиджаке с пакетом в руках.
-- Вот! -- заявил Человек. -- Полюбуйся! Сосед!.
-- А кто он? -- поинтересовался Закон. -- Где работает?
-- А вот представь себе -- не знаю! -- зло сказал Человек. -- Хотя знаком с ним
очень хорошо. Судя по всему, нигде не работает, а у него машина, две дубленки,
золотой перстень на пальце... Скажешь, справедливо?
-- Нет! -- снова согласился с Человеком Закон.
-- А еще у меня есть Друг, -- сказал Человек. -- Живет в однокомнатной квартире с
женой и двумя детьми. Месяц назад в нашем доме освободилась двухкомнатная
квартира: люди, которые там жили, уехали на Дальний Восток. Все мы были уверены,
что квартиру эту дадут моему Другу с семьей, ведь он имеет на это право! И что
ты думаешь?
-- Не дали? -- удивился Закон.
-- Нет! Дали вот этому... с машиной. Одному человеку -- двухкомнатную!
Справедливо?
Нет! -- в третий раз согласился с Человеком Закон. -- Конечно нет
-- Вот то-то и оно! -- печально сказал Человек. -- А теперь вспомни что ты мне
говорил раньше? "Законы действуют в интересах трудящихся" Ты обещал помогать
мне, меня поддерживать. А получается, что в жизни совсем по-другому!..
-- Ты прав в одном, -- заметил Закон, -- я обещал помогать тебе. И я это сделаю.
Вместе со своим старым товарищем -- Временем! Эй, Время. Где ты?
-- Я здесь! -- раздался голос Времени. -- Я всегда рядом! Что тебе нужно, Закон?
-- Мы с тобой должны помочь Человеку, -- сказал Закон. -- Поэтому вот что! Вернись
немного назад! Что для тебя каких-то полгода!
-- Хорошо, -- ответило Время. -- Я вернусь. Действуйте, Человек и Закон!
...В конференц-зале клиники сидели врачи в белых халатах и шапочках, среди них
Человек. Рядом с ним, незаметно для остальных, стоял Закон.
-- Товарищи! -- на трибуне появился толстенький, добродушный глав врач. -- За ту
неделю, что я проработал, возглавляя клинику, я изучил темы некоторых
разработок. В частности, вашу! -- он вежливо кивнул в сторону Человека. -- Вы
предлагаете применять... э-э-э... иглоголодание... то есть, виноват...
голодоукалывание... в общем, короче говоря, мне ваш метод показался
бесперспективным. Однако, -- продолжал он, -- я бы не хотел решать этот вопрос
единолично и готов выслушать и ваше мнение и мнение коллег. Прошу выступать!
Все врачи посмотрели на Человека -- ведь речь шла о его методе!
-- Давай! -- тихо сказал Закон. -- Встань и скажи то, что считаешь нужным!
Человек встал.
-- Мне казалось... -- запинаясь, проговорил он, -- что метод нужный... И
анализы показывают... И из других больниц интересовались, торопили даже... Но
если вы, товарищ главный врач, считаете, что работу нужно прекратить, то
действительно... вам видней. Я возражать не буду...
-- Молодец! -- удовлетворенно сказал главврач. -- Надо уметь признавать свои
ошибки! Продолжим, товарищи!..
- Что же ты, Человек? -- спросил Закон. -- Ведь ты не согласен с ним? Почему
ты прямо не сказал ему об этом? Твои коллеги тебя бы поддержали. За новое всегда
нужно бороться! Человек усмехнулся:
-- Ты что, Закон? Хочешь, чтобы я поссорился с главным? Что я, по-твоему,
ненормальный? Мы с женой и с сыном собираемся в августе к морю, а он возьмет и
передвинет мне отпуск на ноябрь!
-- Не имеет права! -- заявил Закон.
-- Не имеет! -- согласился Человек. -- А если я начну возражать да спорить, мне
вообще житья не будет. Лучше жить потише... Так спокойнее.
...В отделе учета и распределения жилой площади было людно и шумно.
Человек сидел у стола инспектора -- пожилой усталой женщины -- и громко
возмущался. Рядом с ним, незаметно для окружающих, стоял Закон.
-- Да... -- кивала головой женщина-инспектор. -- Да... Безобразие...
Возмутительно... Решение вашего кооператива надо было отменить...
Безусловно, ваш Друг с женой и детьми имеет все права! А почему он сам не
пришел?
Он говорит, неловко ему самому! -- объяснил Человек. -- Так в чем дело?
-- Видите ли... -- женщина понизила голос, -- по поводу этой квартиры был звонок.
Нас очень просили... И мы пошли навстречу.
-- А кто звонил? -- хмуро поинтересовался Человек.
-- Не знаю, -- замялась женщина, -- я не разобрала.
-- Так может быть, -- воскликнул Человек, -- этот жулик вас обманул? Взял и сам
позвонил?
-- Не исключено, -- задумалась женщина. -- Но, с другой стороны... Кто знает... А
вдруг?.. Впрочем, вас этот звонок не касается. Если вы обратитесь в горсовет, в
газету, наконец, в суд! -- права вашего Друга будут восстановлены.
-- Действуй, Человек! -- сказал Закон. -- Я тебе обещаю, ты добьешься
своего! Я на твоей стороне!
-- Ага! -- опять усмехнулся Человек. -- Тебе легко! А разве в горсовете нет
телефона?
-- Есть, конечно! -- удивился Закон. -- А при чем тут телефон?
-- А при том, что и в горсовете может раздаться звонок... И в редакции. И в
-- Зачем прокурора пригласили? -- выкрикнул кто-то из зала. Николай Николаевич
встал.
-- Дело в том, товарищи, -- сказал он, -- что возникли сомнения в законности
всей процедуры. Причем сомнения возникли у обеих сторон. Дирекция недовольна
вашим выбором. Вы недовольны тем, что дирекция отклоняет вашего кандидата. Я
здесь для того, чтобы следить за соблюдением закона, -- это мой долг. Впрочем,
если вы считаете, что я здесь не нужен...
-- Да ладно! Оставайтесь! -- зашумели в зале. -- Пускай и впрямь все по закону
будет!
-- Попрошу каждого из кандидатов, -- сказал директор, -- подробно изложить
программу своей работы в случае избрания.
-- Слыхали! Хватит! -- выкрикнул тот же голос. -- В темпе давайте!
-- Ничего, еще раз послушаем! И товарищ прокурор тоже пусть послушает, -- заявил
директор. -- Вы ответственней, товарищи! -- В его голосе неожиданно появились
просительные нотки. -- Вникните наконец!
Первым выступал более молодой претендент. Говорил он легко, без бумажки, и
сказал о том, что собирается провести в цехе реконструкцию, заменить старую
технику на новую, поднять производительность труда на... ( он назвал цифру,
которую я не запомнил), в общем, перечислил много всяких дел. Слушали его с
интересом.
-- Давно пора, в общем-то! -- заметил кто-то в зале по ходу
доклада.
-- Что и говорить! -- поддержали его сразу несколько человек. -- Салю собой,
ясно!
Проводили этого кандидата уважительными аплодисментами. Похоже, подумал я, что
первое впечатление меня не обмануло.
Еще больше утвердился я в своем мнении, выслушав вторую речь.
Речь эта состояла исключительно из выражений типа "Беречь и приумножать!..",
"Усилим и укрепим!..", "Еще выше поднимем!..", "Не пожалеем сил и времени!..".
Все это второй претендент, сильно запинаясь, прочитал по бумажке. Никто эту речь
не слушал, но тем не менее аплодировали в конце довольно дружно.
Выборы были открытыми. Абсолютным большинством голосов на должность начальника
цеха был избран второй кандидат.
Увидев лес рук, поднятых в поддержку малограмотного увальня, я не поверил своим
глазам. Что происходит? Неужели дирекция сумела так запугать рабочих, что они,
изменив прежнему решению, дружно голосуют за явно негодного человека?
-- Скажите, -- спросил я соседа, молодого парня в джинсовой куртке, -- а первые
два раза кого избирали?
-- А все его, его, голубчика, -- хмыкнул парень и, увидев на моем лице изумление,
пояснил: -- А зачем нам такой молодой да деловой? Начнет шерстить, зажимать, душу
мотать... А с этим тюхой...
-- Так ведь он производство развалит! -- не удержался я.
-- Ничего, -- обернулся ко мне пожилой мужчина, сидящий впереди. -- На наш век
хватит...
-- Товарищ директор, -- крикнули тем временем из зала. -- Утверждаете наше
решение? Или еще раз голосовать будем?
-- Пускай прокурор скажет, -- потребовал кто-то, -- законные выборы или нет?
-- Правильно, пускай подтвердит!
Я увидел, как директор завода, нагнувшись к Николаю Николаевичу, что-то умоляюще
зашептал, но прокурор поднялся, не дослушав.
-- Товарищи! -- сказал он. -- Как юрист, как прокурор района, заявляю: ваше
решение имеет абсолютно законный характер. У администрации нет оснований
отклонять выбранного вами кандидата.
-- Во! -- спокойно сказал кто-то. -- Так бы и давно!.. А то развели, понимаешь...
Демократия так демократия! Все, что ли?
Люди в зале начали подниматься с мест.
-- Подождите! -- сказал вдруг директор. -- Подождите! Он грузно поднялся, и я
увидел, что у него дрожат руки.
-- Товарищи! -- Директор взял было в руки микрофон, но тут же отложил его и
шагнул к самому краю сцены. -- Товарищи! Братцы... Что же вы делаете? Знаю я,
почему вы этого выбрали... Такой начальник... Он, если надо, и наряд липовый
подпишет, и прогул не заметит, и брак прикроет...
-- Это оскорбление! -- С неожиданной для него живостью новый начальник вдруг
подскочил на стуле. -- Товарищ прокурор! Я прошу защиты!..
-- Да ладно! -- Директор отмахнулся от него, как от мухи. -- Христом богом я вас
прошу, опомнитесь! Завалим мы план с таким руководителем! Добро бы еще... не
знаю... автобаза была, а то ведь сборочный! Неужели вам до такой степени на свою
работу наплевать?
-- Я попросил бы! -- снова подскочил новоиспеченный руководитель. -- Вы оказываете
давление на коллектив! Вы зажимаете демократию и гласность! Вы!..
-- Ты, начальник! -- вдруг резко сказал пожилой мужчина, сидящий впереди меня. --
Не больно ори! Выбрали -- и помалкивай!
Новый начальник съежился на своем стуле.
-- Вот вам гласность! -- глядя ему в глаза, насмешливо сказал директор и
повернулся к залу.
-- Эх вы, рабочий класс!.. -- проговорил он тихо и безнадежно, махнул рукой и
ушел за кулисы.
Люди расходились молча, не глядя друг на друга...
БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Автор. Как же так, Николай Николаевич? Почему это произошло?
Кириллов Н. Н. Вы, помнится, сейчас работаете над главой о Конституции?
Автор. Да.
Кириллов Н. Н. И конечно, знаете, что в нашем Основном Законе есть право на
труд, на отдых, на бесплатное лечение, на жилище, на пенсию?
Автор. Знаю. А какая тут связь?
Кириллов Н. Н. Вот какая... Иногда эти прекрасные, гуманные права начинают --
увы! -- работать в другую сторону! Есть еще люди, которые, к сожалению, из всей
нашей Конституции хорошо усвоили только одно: что бы они ни делали, они не
пропадут! Государство будет учить, лечить, давать жилье, устраивать на работу...
Вдумайтесь в то, что произошло на собрании рабочих! Люди из двух руководителей
сознательно выбрали заведомо худшего! А почему? А потому, что привыкли к тому,
что им все равно начислят зарплату, все равно оплатят больничный лист, дадут
отпускные, что у нас нет безработных!..
Автор. Так что же, безработицу устроить?
Кириллов Н. Н. Между прочим, некоторые весьма серьезные экономисты считают, что
это было бы полезным.
Автор. А вы как считаете?
Кириллов Н. Н. Я считаю, что бесплатное лечение, образование, право на труд, на
жилище -- это наши величайшие завоевания, и отказываться от них нельзя. Это
означало бы отказ от социализма.
Автор. Да, но что же делать, чтобы не было подобных собраний?
Кириллов Н. Н. Соблюдать Конституцию!
Автор. То есть?
Кириллов Н. Н. Наш главный принцип: "От каждого по способностям -- каждому по
труду". Это -- основа Конституции. А на данном предприятии об этом, видимо,
забыли!
Автор. Поясните, пожалуйста.
Кириллов Н. Н. С первого января тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года
вступил в силу "Закон о государственном предприятии". Там прямо говорится --
предприятие должно само себя содержать! Заработали прибыль, -- пожалуйста,
платите премии, стройте санатории и жилые дома, хоть свои театры открывайте! Но
если предприятие убыточное, оно будет закрыто!
Автор. А рабочих куда?
Кириллов Н. Н. Уволят.
Автор. А как же право на труд?
Кириллов Н. Н. Без работы не останется никто. Но для плохих работников это
чревато неприятностями. Кто-то будет получать меньше, чем получал, придется
переучиваться, может быть, менять место жительства... Государство не может
терпеть нахлебников!
Автор. Подождите... Но ведь если предприятие плохо работает, в этом может быть
виновато руководство! Директор, главный экономист, главный инженер... При чем
тут рабочие?
Кириллов Н. Н. Скажите, пожалуйста, если бы рабочие твердо знали, что от
руководителя зависит их заработок, их премии, наконец, сам факт существования
предприятия, выбрали бы они того "тюфяка"? Или предпочли бы делового, грамотного
человека?
Автор. Конечно, делового и грамотного! Верно!
Кириллов Н. Н. Вот именно! А на предприятии, где мы с вами были, рабочие еще не
прочувствовали всего этого! Там продолжают мыслить по старинке -- лишь бы было
поспокойнее! Но очень скоро они на собственных заработках ощутят, что значит
иметь плохого начальника!
Автор. А как вы думаете, Николай Николаевич, можно будет использовать эту
историю в главе о Конституции?
Кириллов Н. Н. Безусловно! Ведь право на выборы, в том числе и командиров
производства, дается нам именно Конституцией. Но видите, как бывает: право-то
есть, а пользоваться им не умеем, а то и не хотим! В конце концов плохой
начальник цеха -- беда невеликая... А если люди к выборам руководителей
государства станут так относиться? Нет, случай этот поучительный... Вы его
запомните...
3 ДЕКАБРЯ
Встретился в очередной раз с ребятами из 6-го "в". Рассказал, что продолжаю
работать над темой "Наш Основной Закон".
-- А правда, -- спросил Игорь Бондаренко, -- что там записано про свободу слова?
Мол, каждый имеет право свое мнение высказывать, преследовать за критику нельзя,
все такое?
-- Правда, -- согласился я, чувствуя, однако, подвох.
-- Отец мне то же самое говорил... А по-моему, ерунда это все! -- заявил Игорь.
-- Такое только в книжках бывает!
-- Почему? -- я, признаться, опешил.
-- А вот вы с нашей Юлей поговорите! -- вмешался Андрей Киселев. -- Юлька! Иди
сюда! Тут товарищ писатель жизнь изучает, так ты ему расскажи про то, что с
твоей мамой случилось! Давай, давай, не стесняйся!..
РАССКАЗ УЧЕНИЦЫ 6-ГО "В" КЛАССА ЮЛИ ПЕТРОВОЙ
-- Мама у меня инженер, в конструкторском бюро работает... Как-то приходит она
домой, веселая-веселая, нас с Валеркой прямо у вешалки завертела-закружила, а
потом серьезная сделалась и говорит:
-- Вот, дети! Ваша мама -- борец за качество продукции! Гордитесь! Оказалось, что
у них было профсоюзное собрание. Естественно, зашел
разговор о работе. А они -- мама и раньше рассказывала -- делают один устаревший
агрегат. Все знают, что он устаревший, а все равно делают. И все молчат про это.
Не хотят с начальником связываться.
-- А я, -- говорит мама, -- подумала: "А почему в самом деле не выступить? Каждый
день по телевизору, в газетах призывают недостатки вскрывать, правду говорить, а
мы? Ведь металлолом выпускаем!" Встала и сказала. Страшно было. Думала, сейчас
начальник крик поднимет! А он - ничего. "Спасибо, -- говорит, -- Ирина Семеновна.
Вы, -- говорит, - во всем правы. Спасибо за откровенность! Подумаем!" А потом,
после собрания, ко мне товарищи подходить стали, молодец, говорят, Ирка, здорово
врезала! Так и надо! В духе времени!
И весь вечер мама веселая была и даже Валерку не ругала за то, что он в аквариум
ботинок опустил, чтобы рыбки в нем жили, как в домике .
А через неделю пришла сама не своя. Плачет, ничего не рассказывает, а только все
повторяет: "Дура я, дура! Так мне и надо!"
А потом, как Валерку спать уложила, успокоилась немного, стали мы с ней чай пить
на кухне. Тут и выяснилось, что начальник увольняет ее с работы. Вроде бы за
какие-то нарушения, а на самом деле дал ей понять, что за выступление...
Сотрудники ей сочувствуют, переживают за нее, говорят: "Не расстраивайся,
найдешь другую работу, мы тебе поможем, у всех знакомых будем спрашивать, где
место есть". А сами все этот несчастный агрегат делают и делают...
С тех пор уже больше месяца прошло, мама пока на работу ходит, но, говорит, три
недели до увольнения осталось. Она и новое место ищет, да все не то попадается.
Или от дома далеко, или платят мало...
БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ КБ ФИЛИМОНОВЫМ СЕРГЕЕМ ПРОКОФЬЕВИЧЕМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Филимонов С. П. Да, товарищ журналист, есть у нас такая Петрова Ирина Семеновна.
Прекрасный работник! Жаль, уходит от нас...
Автор. То есть как уходит?
Филимонов С. П. Да вот так. Решила уволиться.
Автор. Насколько я знаю, ее увольняете вы!
Филимонов С. П. Я?! С чего вы это взяли?
(Автор пересказывает С. П. Филимонову содержание разговора с Юлей.)
Филимонов С. П. Ну, дорогой мой! То, что простительно девочке-шестикласснице,
недопустимо для взрослого человека... Вы в это верите?
Автор. Приходится.
Филимонов С. П. И совершенно напрасно. Чтобы уволить человека с работы, нужны
основания. Например, ликвидация предприятия. Но наше КБ никто не собирается
закрывать. Или сокращение штатов. Но оно у нас не проводится. Прогулов Петрова
не совершала... В пьяном виде на работу -- да это просто смешно! Даже если бы я
захотел ее уволить -- предположим! -- как бы я это сделал?
Автор. Тогда почему она уходит?
Филимонов С. П. По собственному желанию. Да вот, извольте, ее заявление.
Автор (читает). "Прошу уволить меня по собственному желанию... в установленный
законом срок..." Подпись.
Филимонов С. П. Убедились?
Автор. Ничего не понимаю... Здесь что-то не так!..
Филимонов С. П. Вы правы... Я не хотел говорить, однако вижу, вы искренне
заинтересованы в судьбе Ирины Семеновны и не обратите ей во вред то, о чем я
сейчас скажу. Но это между нами, идет?
Автор. Посмотрим.
Филимонов С. П. Впрочем, решайте сами... Дело вот в чем. У Петровой были
серьезные нарушения дисциплины.
Автор. Неужели? Какие?
Филимонов С. П. Ознакомьтесь. Вот ее объяснительная записка.
Автор (читает). "Я, Петрова И. С., совершила опоздание на работу после
обеденного перерыва..." Число, подпись.
Филимонов С. П. Вот еще одна ее объяснительная.
Автор (читает). "Я, Петрова И. С., повторно опоздала на работу с обеденного
перерыва... уважительной причины для опоздания у меня нет..." Число, подпись.
Филимонов С. П. А вам известно, что такое "систематическое неисполнение своих
обязанностей"? Два опоздания в течение недели уже система! За это можно уволить.
Более того, как руководитель, я обязан был это сделать! Но Ирина Семеновна --
молодая женщина, у нее двое детей... Представляете, каково ей жить с записью в
Трудовой книжке: "Уволена по статье тридцать третьей пункт три КЗОТ РСФСР"? В
любом отделе кадров сразу поймут, что имеют дело с нарушителем дисциплины, и,
конечно, постараются ее на работу не брать! Я пошел Ирине Семеновне навстречу.
Мы с ней договорились, что она уволится по собственному желанию и, таким
образом, ее трудовая биография останется незапятнанной. Это все, что я мог для
нее сделать.
Автор. Понятно...
РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ
-- ...Юлька-то, Юлька, доченька моя! ...Переживает она, слезы мои видит. Я уж и
так стараюсь при ней сдерживаться, да не всегда удается. Хорошо, что вы меня
после работы встретили, а не домой пришли... Еще больше бы Юленька
расстроилась...
Опоздала я два раза с обеда, верно. Да только кто у нас не опаздывает? Столовая
маленькая, вечно очередь, а тут еще недавно буфет открылся, там всякие
полуфабрикаты продавать стали: фарш, или суповой набор, или еще что-нибудь... А
коллектив женский в основном, и все стоят, из всех отделов... И я стою -- чем
после работы-то мотаться! И всегда, уже звонок с обеда прозвенит, а мы еще минут
десять стоим. И никогда начальник слова никому не сказал про это, так, пошутит
иногда: "Опаздываете? Уволю!" -- и такое грозное лицо нарочно сделает...
Вот и первый раз в ту неделю опоздала я минут на десять, не больше. Он и сказал
обычное: "Опаздываете, Ирина Семеновна!" Я только удивилась, что громко очень,
на все бюро... Похихикали мы, тем и кончилось... А второй раз -- вообще на пять
минут, только-только звонок прозвенел... А он уже у дверей и опять:
"Опаздываете!" -- да серьезно так... Тут у меня сердце и екнуло. А он позвал меня
к себе в кабинет и говорит: "Пишите объяснительные! И за тот раз, и за сегодня!"
Я говорю: "Да что вы, да ведь все так!" А он: "Мне надоело это разгильдяйство!
Надо с кого-то начинать! А вы, -- говорит, -- не кивайте на других, а отвечайте за
себя! Если уж, -- говорит, -- выступаете с критикой, так будьте любезны сами
нарушений не совершать!" Пришлось писать объяснения...
Ну а потом он в благородство начал играть. По собственному желанию предложил...
Подала заявление. Теперь вот десять дней доработаю, а дальше не знаю, что и
делать... Нашла место, так час двадцать в один конец ехать... Валерку в восьмом
часу из садика забирать придется... И главное -- все по закону, не придерешься...
БЕСЕДА АВТОРА С Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ
(расшифровка магнитофонной записи)
Кириллов Н. Н. Олег! То, что вы рассказали, очень серьезно. У нас еще будет
время обсудить этот случай. А пока свяжитесь, пожалуйста, с Ириной Семеновной и
попросите ее ко мне зайти. Как можно скорее!
8 ДЕКАБРЯ
...Позавчера Юлина мама была у Николая Николаевича. Интересно, как прошла
встреча. Можно ли в этой ситуации что-то сделать?
РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ
-- Спасибо вам, Олег. Ну такое спасибо, прямо я и не знаю! И товарищу прокурору,
конечно, само собой! Такой он хороший человек!..
Вот как дальше дело было...
Вхожу я в кабинет и нашему "любимому" Сергею Прокофьевичу говорю: "Я
передумала!" Он не понял сначала. Я еще раз повторяю: "Передумала! Отдайте мое
заявление обратно!"
Он даже в лице изменился. "Шутки шутите? -- усмехнулся. -- А вы забыли?" -- И мои
объяснительные из стола достает.
Я говорю: "А какое сегодня число? Двадцатое? А когда мои объяснительные
написаны? Посмотрите, пятнадцатого прошлого месяца. Понятно?" -- спрашиваю.
Ну, он-то законы знает почти как Николай Николаевич. Если с того момента, когда
он узнал о нарушении, прошло больше месяца -- объявлять взыскание нельзя. А
увольнять с работы тем более! Так что теперь его угрозы просто ерунда!
В чем наш Сергей Прокофьевич молодец, так это в том, что держать себя умеет.
Моментально успокоился, улыбнулся. "Все к лучшему, дорогая Ирина Семеновна! --
говорит. -- Оставайтесь, спокойно работайте..." И заявление мое об уходе обратно
мне вручил. "На память!" -- говорит.
И теперь все в порядке. Почувствовал Филимонов, что у меня хороший советчик
появился, заступник. Улыбается теперь, о детях спрашивает... А я что? Работаю
себе. Но конечно, больше не опаздываю. Мало ли что... И насчет выступлений
хватит. Уж извините!..
14 ДЕКАБРЯ
Почему возможны такие случаи? Ведь в Конституции специально записано право на
свободу слова. Более того, там еще добавлено, что преследование за критику
запрещается, а тех, кто все-таки это делает, можно наказывать. И вот
пожалуйста!..
Хорошо, что вмешался Николай Николаевич. Он мне, кстати, потом объяснил, что
Ирину Семеновну нельзя было уволить за такие сравнительно мелкие, нарушения, что
Филимонов специально ее запугивал, чтобы вынудить уйти по собственному
желанию... Но, с другой стороны, он мог продолжать ее подлавливать, эти мелкие
нарушения накапливались бы -- придраться-то можно ко всему! -- и в итоге Филимонов
все-таки подвел бы Петрову под увольнение!
Неужели прокурор должен сидеть на каждом собрании или обсуждении, а потом
следить, что будет с теми сотрудниками, которые критикуют руководство? Но это
невозможно: сколько же тогда понадобится прокуроров?!
Может быть, законы плохие? Несовершенные? Но, с другой стороны, начальник должен
иметь право уволить плохого работника! И никакой закон не в состоянии учесть и
предусмотреть все до мелочей...
Значит, все-таки правы Игорь и Андрей: в Конституции -- одно, в жизни -- другое, и
ничего тут не поделаешь?
Надо все это обдумать. Такой вопрос нельзя оставить без ответа...
От автора. Вот что я тогда в итоге понял.
Никакая Конституция, никакие законы не могут действовать сами по себе. Все
зависит от конкретных людей -- от всех вместе и каждого в отдельности.
Почему стал возможен случай с Петровой? Да потому, что никто из сотрудников КБ
не заступился за нее! Никто не сказал: "Хватит, товарищ начальник! Прекратите
это безобразие! Мы, трудовой коллектив, не дадим Ирину Семеновну в обиду!"
Каждый решил: "Неохота связываться"...
Чтобы лучше осмыслить подобные явления, я написал рассказ, в котором опять
действовали Человек, Закон и Время.
...Человек сидел за столом, обхватив голову руками.
"Что за жизнь! Что со мной происходит? Ну, предположим, был бы я лентяем,
прогульщиком, тогда, как говорится, поделом мне! Но ведь я честно работаю,
нормально себя веду, делаю все, что от меня требуют! Может быть, мне просто не
везет? Да, наверное, я самый обыкновенный неудачник!.. Не зря жена меня так
называет".
-- Привет тебе, Человек! -- раздался уверенный голос, и перед расстроенным
Человеком появился его старый знакомый -- Закон.
-- Что случилось? -- спросил он. -- Почему ты такой грустный? Может быть, я помогу
тебе?
Человек махнул рукой и тяжело вздохнул.
-- Не первый раз мы с тобой разговариваем, -- сказал он. -- И ты меня извини, но я
начинаю сомневаться в твоих силах. Все у тебя на словах получается хорошо,
справедливо, а на деле!..
-- Говори конкретно! -- потребовал Закон. -- Что случилось?
-- Я -- врач, -- стал рассказывать Человек, -- работаю в клинике. Я уже десять
лет работаю, и опыт у меня накопился, и умение. Да и способности есть, чего
скромничать. А что получилось? Наш главный врач ушел три года назад на пенсию.
Назначили другого. У него опыта нет, с людьми он ужиться не может, и тем не
менее он -- главный! А я за время работы придумал очень интересный метод лечения:
голодание плюс иглоукалывание... А главный врач узнал и категорически запретил
мне этим заниматься. "Вы с ума сошли! -- закричал. -- Что за самодеятельность,
еще, не дай бог, что-нибудь случится!" И статью в медицинский журнал запретил
писать: мол, прочтут другие врачи, к нам за опытом поедут, а у нас эта методика
не применяется, а применять ее не надо, еще, не дай бог... -- и все в таком роде.
Разве это справедливо?
-- Нет, несправедливо! -- согласился Закон. -- Это все?
Во дворе раздался шум мотора. Новенькие, сверкающие хромом и лаком "Жигули"
остановились у подъезда. Из машины вышел плотный, краснолицый тип в кожаном
пиджаке с пакетом в руках.
-- Вот! -- заявил Человек. -- Полюбуйся! Сосед!.
-- А кто он? -- поинтересовался Закон. -- Где работает?
-- А вот представь себе -- не знаю! -- зло сказал Человек. -- Хотя знаком с ним
очень хорошо. Судя по всему, нигде не работает, а у него машина, две дубленки,
золотой перстень на пальце... Скажешь, справедливо?
-- Нет! -- снова согласился с Человеком Закон.
-- А еще у меня есть Друг, -- сказал Человек. -- Живет в однокомнатной квартире с
женой и двумя детьми. Месяц назад в нашем доме освободилась двухкомнатная
квартира: люди, которые там жили, уехали на Дальний Восток. Все мы были уверены,
что квартиру эту дадут моему Другу с семьей, ведь он имеет на это право! И что
ты думаешь?
-- Не дали? -- удивился Закон.
-- Нет! Дали вот этому... с машиной. Одному человеку -- двухкомнатную!
Справедливо?
Нет! -- в третий раз согласился с Человеком Закон. -- Конечно нет
-- Вот то-то и оно! -- печально сказал Человек. -- А теперь вспомни что ты мне
говорил раньше? "Законы действуют в интересах трудящихся" Ты обещал помогать
мне, меня поддерживать. А получается, что в жизни совсем по-другому!..
-- Ты прав в одном, -- заметил Закон, -- я обещал помогать тебе. И я это сделаю.
Вместе со своим старым товарищем -- Временем! Эй, Время. Где ты?
-- Я здесь! -- раздался голос Времени. -- Я всегда рядом! Что тебе нужно, Закон?
-- Мы с тобой должны помочь Человеку, -- сказал Закон. -- Поэтому вот что! Вернись
немного назад! Что для тебя каких-то полгода!
-- Хорошо, -- ответило Время. -- Я вернусь. Действуйте, Человек и Закон!
...В конференц-зале клиники сидели врачи в белых халатах и шапочках, среди них
Человек. Рядом с ним, незаметно для остальных, стоял Закон.
-- Товарищи! -- на трибуне появился толстенький, добродушный глав врач. -- За ту
неделю, что я проработал, возглавляя клинику, я изучил темы некоторых
разработок. В частности, вашу! -- он вежливо кивнул в сторону Человека. -- Вы
предлагаете применять... э-э-э... иглоголодание... то есть, виноват...
голодоукалывание... в общем, короче говоря, мне ваш метод показался
бесперспективным. Однако, -- продолжал он, -- я бы не хотел решать этот вопрос
единолично и готов выслушать и ваше мнение и мнение коллег. Прошу выступать!
Все врачи посмотрели на Человека -- ведь речь шла о его методе!
-- Давай! -- тихо сказал Закон. -- Встань и скажи то, что считаешь нужным!
Человек встал.
-- Мне казалось... -- запинаясь, проговорил он, -- что метод нужный... И
анализы показывают... И из других больниц интересовались, торопили даже... Но
если вы, товарищ главный врач, считаете, что работу нужно прекратить, то
действительно... вам видней. Я возражать не буду...
-- Молодец! -- удовлетворенно сказал главврач. -- Надо уметь признавать свои
ошибки! Продолжим, товарищи!..
- Что же ты, Человек? -- спросил Закон. -- Ведь ты не согласен с ним? Почему
ты прямо не сказал ему об этом? Твои коллеги тебя бы поддержали. За новое всегда
нужно бороться! Человек усмехнулся:
-- Ты что, Закон? Хочешь, чтобы я поссорился с главным? Что я, по-твоему,
ненормальный? Мы с женой и с сыном собираемся в августе к морю, а он возьмет и
передвинет мне отпуск на ноябрь!
-- Не имеет права! -- заявил Закон.
-- Не имеет! -- согласился Человек. -- А если я начну возражать да спорить, мне
вообще житья не будет. Лучше жить потише... Так спокойнее.
...В отделе учета и распределения жилой площади было людно и шумно.
Человек сидел у стола инспектора -- пожилой усталой женщины -- и громко
возмущался. Рядом с ним, незаметно для окружающих, стоял Закон.
-- Да... -- кивала головой женщина-инспектор. -- Да... Безобразие...
Возмутительно... Решение вашего кооператива надо было отменить...
Безусловно, ваш Друг с женой и детьми имеет все права! А почему он сам не
пришел?
Он говорит, неловко ему самому! -- объяснил Человек. -- Так в чем дело?
-- Видите ли... -- женщина понизила голос, -- по поводу этой квартиры был звонок.
Нас очень просили... И мы пошли навстречу.
-- А кто звонил? -- хмуро поинтересовался Человек.
-- Не знаю, -- замялась женщина, -- я не разобрала.
-- Так может быть, -- воскликнул Человек, -- этот жулик вас обманул? Взял и сам
позвонил?
-- Не исключено, -- задумалась женщина. -- Но, с другой стороны... Кто знает... А
вдруг?.. Впрочем, вас этот звонок не касается. Если вы обратитесь в горсовет, в
газету, наконец, в суд! -- права вашего Друга будут восстановлены.
-- Действуй, Человек! -- сказал Закон. -- Я тебе обещаю, ты добьешься
своего! Я на твоей стороне!
-- Ага! -- опять усмехнулся Человек. -- Тебе легко! А разве в горсовете нет
телефона?
-- Есть, конечно! -- удивился Закон. -- А при чем тут телефон?
-- А при том, что и в горсовете может раздаться звонок... И в редакции. И в