как у несовершеннолетних, семь часов. То есть до пятнадцати десяти. Хотите --
командуйте сгружать раствор. Но учтите: сорок минут работаем и уходим.
-- У тебя что, -- кричит мастер, -- дети дома плачут? Не можешь задержаться?
В принципе, конечно, могу. После смены оставаться приходилось, но...
-- Согласно трудовому законодательству, -- говорю я, -- привлекать
несовершеннолетних к сверхурочным работам запрещается.
-- Не останемся! -- заорали наши. -- Не имеете права!..
Мастер подошел к шоферу, что-то ему сказал, и самосвал уехал.
-- Ну, так! -- говорит нам мастер. -- Рабочий день вы, друзья дорогие, сорвали.
Подвели не себя, не меня -- все управление. Об этом я начальнику управления и
сообщу. И пускай он в училище звонит и разбирается, как вас там воспитывают и
где ваша рабочая совесть!
На следующее утро мы пришли на стройку опять. Раствора, конечно, нет. Сидим.
Вдруг подъезжает "Волга", и вылезает из нее очень солидный мужчина в очках и
мягкой шляпе -- начальник стройуправления Никаноров. Ну, чувствую, сейчас будет
разгон!
Видим, приехал Никаноров не один. Стоит на площадке, оглядывается вокруг - кто
бы вы думали? -- прокурор Кириллов.
(Это уж потом мы узнали, когда Никаноров директору училища звонил, чтобы на нас
пожаловаться, Николай Николаевич как раз в директорском кабинете сидел, они план
какой-то составляли. А как услышал прокурор об этом деле -- решил поучаствовать.
Все ведь как бы с его подачи произошло.)
-- Сейчас он тебе покажет законы! -- говорит мне Сашка Образцов.
Собрали нас на первом этаже. Мы на пол уселись, благо в комбинезонах, а
начальство перед нами стоит. Мастер про наши вчерашние подвиги доложил. В
основном про меня, конечно.
Начальник управления все это выслушал, головой покивал, мол, понятно, и говорит:
-- Не знаю, как у вас, товарищ мастер, а у меня к ребятам никаких претензий нет.
Как руководитель, я их ни в чем упрекнуть не могу!
Наши заулыбались, кто-то мне большой палец показывает -- молодец, мол! Ох, думаю,
рано радуетесь!
-- Но вот о чем я вспомнил, -- продолжает начальник управления. -- Вернее, не о
чем, а о ком! Вспомнил я, ребята, о Павке Корчагине. "Как закалялась сталь"
вы все, конечно, читали... Есть там такая глава: Павка и его друзья-комсомольцы
строят узкоколейку, чтобы по ней подвезти к городу дрова... Целый месяц с утра
до ночи, босые, голодные, они буквально надрывались, не щадя себя! И -- помните!
-- они ждали смену, смена не пришла, они остались еще на месяц... Только,
кажется, двое из всего отряда и уехали, а точнее, сбежали в город! Эти двое
покрыли себя позором, им пришлось положить на стол комсомольские билеты! А ведь
Павка Корчагин вполне мог отказаться от адской работы! Мог заявить: "Не имеете
права заставлять!" И, с точки зрения закона, был бы прав! Были правы, с этой
точки зрения, и те двое, решившие уехать! А теперь пусть каждый спросит себя: на
чьей он стороне? Вот ты, Витя, -- повернулся он ко мне, -- уехал бы или остался?
-- Остался бы, -- говорю я. И я бы действительно остался, это уже без вранья.
-- Не сомневаюсь! -- воскликнул начальник управления и взмахнул рукой с очками,
которые он зачем-то сорвал с переносицы. -- Но тогда, извини, я тебя не
понимаю! Мастер вам вчера объяснил -- ситуация с домом напряженная! Приходится
работать в сложнейших условиях, нас подводит растворный узел, отдел снабжения не
может выбить новую лебедку! Не хватает разнорабочих! А люди, живущие в
общежитиях некоторые с маленькими детьми, без надлежащих условий, -- как
огромного счастья ждут отдельной квартиры! От вас, комсомольцев, мы ожидали, что
вы последуете героическому примеру Корчагина, окажетесь достойными его славы,
его памяти! А вы!.. -- и он замолчал, скорбно покачав головой.
Честно скажу, сидели мы все, как побитые.
"Интересно, товарищ прокурор, -- подумал я, -- что вы на это скажете?"
-- Позвольте и мне несколько слов, -- вышел вперед Кириллов. -- Вы, товарищ
Никаноров, вспомнили Павку Корчагина. Вспомню его и я. Безусловно, Павка --
герой. Но скажите, пожалуйста, почему он должен был совершать свои героические
поступки на строительстве узкоколейки? Ну-ка, Витя, ответь!
-- Ясно, почему, -- сказал я. -- Голод был. Разруха. Ни техники, ничего.
Гражданская война шла! Да и без войны страна нищая после царя была.
-- Вот! -- воскликнул Николай Николаевич. -- Именно поэтому! То время -- время
рождения нового мира -- требовало работы в нечеловеческих условиях: без
оборудования, без техники безопасности, без отдыха! А давайте-ка подумаем:
почему вдруг в наше время потребовался "героизм"? Жизнь у нас мирная. Ни
разрухи, ни голода, слава богу, нет! Почему же надо надрываться, работать по
колено в грязи, оставаться на стройке чуть ли не до ночи? Кто мне ответит?
-- Раствора нет... -- сказал мастер.
-- А почему его нет? -- резко спросил Кириллов. -- Может быть, растворный узел
разбомбили? Или большинство рабочих ушли на фронт? Нет, не поэтому. А потому,
что два руководителя не в состоянии спланировать работу и наладить нормальные,
деловые отношения!
-- Простите! -- оскорбился начальник управления. -- Я чуть не каждый день ругаюсь
по телефону с этим Спиридоновым! Он непробиваем!
-- Ничего удивительного! -- иронически усмехнулся прокурор. -- Потому что надо не
ругаться, а действовать опять же по закону -- обратиться в арбитраж!
Я вспомнил, что арбитраж -- это вроде суда, но там разбирают споры между
предприятиями.
-- Что вы! -- замахал руками Никаноров. -- Это означает окончательно испортить
с ним отношения!
-- У него не частная лавочка, а государственное предприятие! -- возразил
Кириллов. -- А что с лебедкой?
-- Отдел снабжения не получил новые, -- мрачно сказал начальник управления.
-- Этого не может быть, -- опять возразил прокурор. -- Говорите честно:
забыли заключить договор о поставке лебедок? Я ведь проверю!
Никаноров кивнул.
-- Вы могли бы, -- проговорил он, -- сказать мне это с глазу на глаз! А не
подрывать мой авторитет при этих мальчишках и девчонках.
-- Свой авторитет вы сами подорвали, -- ответил Кириллов, -- плохой организацией
дела, за что и ответите!
Начальник управления оскорблено отвернулся.
-- У меня вопрос! -- говорю я.
-- Пожалуйста! -- повернулся ко мне прокурор.
-- Мы все поняли насчет организации и вообще... Но с другой стороны -- жильцы эти
будущие, которые дом ждут, они-то не виноваты, что тут такое творится. Может,
ради них все-таки надо было нам, ну... остаться и раствор на себе потаскать...
Хоть это и не по закону...
Наконец-то дошло! -- воскликнул мастер. -- О чем я вам вчера говорил!
- Да!..-- посмотрел на него прокурор. -- Чувствую, придется для сотрудников
стройуправления лекцию прочесть о законности... И не одну... Вы поймите, ребята,
трудовое законодательство не просто так существует! Л, как и все другие законы,
для пользы дела! Вот предположим, вчера вы убирали бы территорию, сегодня
разгружали бы кирпичи, потом считали на складе рукавицы, вообще оказывались бы
на побегушках: а осваивать профессию вы когда будете? Вы же здесь на практике! А
в итоге выйдете из училища недоучками, без должных навыков! И для будущих
жильцов станете плохо строить, медленно, неумело!.. Теперь о ведрах с раствором.
А если бы кто-нибудь надорвался?
-- Ну да! -- зашумели мы. -- Подумаешь! Да мы эти ведра!..
-- В вашем возрасте, -- возразил Кириллов, -- организм еще не окреп. И, к
сожалению, бывали случаи, когда в результате такого вот "героизма" ребята
становились на всю жизнь инвалидами. Кому это выгодно? Вам? Государству? Жильцам
этого дома?
Опять он, получается, прав.
-- А почему после работы нельзя оставаться?
-- Объясню, -- сказал прокурор. -- Во-первых, опять же из соображений охраны
здоровья. Но дело не только в этом. Смотрите, что получается! Рабочий остался на
три часа, значит, он получит деньги за одиннадцать часов работы, причем за
последние три часа -- по повышенным расценкам. А работу он сделает ту, которую
должен был сделать за восемь часов! Ведь если бы вам раствор привезли вовремя,
оставаться не понадобилось бы! Выходит, государство переплачивает, тратит лишние
средства! Разбазариваются народные деньги! А жильцы вашего дома -- они тоже
народ! Выгодно им это?
-- Им -- нет, а рабочим -- выгодно! Рабочий человек побольше заработал -
нормально!
-- Нет, ненормально! -- покачал головой Кириллов. -- Потому что рабочий, если
разобраться, этих денег не заработал. Он после смены трудился, а днем сидел. Как
вы вчера!
-- Или сегодня, -- ехидно заметил я и торжествующе посмотрел на Никанорова.
-- Или сегодня, -- согласился прокурор. -- Безобразие! Никаноров что-то тихо
сказал мастеру, и тот как ошпаренный понесся в контору.
-- А зачем же тогда сверхурочные все-таки разрешают? И эти повышенные расценки
ввели?
-- Ну, представь себе, -- прокурор задумался, -- предположим... конвейер,
автомобили собирают. Работа идет в две смены. Первая смена кончилась, а на
вторую кто-то из рабочих не вышел. Например, внезапно заболел. Конвейер
останавливать нельзя. Вот тогда кто-нибудь остается, выручает товарищей, пока
его не заменят. Он работает с дополнительной нагрузкой, поэтому больше и платят.
-- Значит, в наше время героизм не нужен?
-- Нужен! -- сказал прокурор. -- Еще как!
-- Но зачем? -- удивился я. -- Если все должно быть по закону!.. Послышался шум
мотора -- во двор въезжал самосвал с раствором.
-- Во-первых, -- пояснил прокурор, -- бывают исключительные случаи. Но в основном
трудовой героизм проявляется не в этом. А в чем, надеюсь, вы поймете. А сейчас
за работу, друзья!
Он махнул нам на прощание рукой и пошел к машине. Никаноров поспешил за ним. А
мы разошлись по квартирам.
Взяли шпатели, залезли на козлы, каждый у своей стенки, работаем.
Вдруг я замечаю, чего-то мы все работаем, работаем... Лебедка не ломается,
раствор не кончается... Слышу -- еще один самосвал внизу урчит. Так часа полтора
прошло. Чувствую, у меня руки начинают потихоньку отниматься, а спина гудит.
Потому что раньше нам больше сорока минут подряд работать никогда не
приходилось.
-- Фу-фу!.. -- отдувается за моей спиной Сашка. -- Не могу больше! Давайте,
братцы, хоть десять минут передохнем! Слышь, Катька?
Только сели, ноги вытянули -- мастер, как нарочно, является.-- Согласно трудовому
законодательству, -- заявляет он, глядя на меня, -- перерывы в течение дня
для специальности "маляр-штукатур" не предусмотрены! Кроме обеденного! Делаю
вам замечание!
-- А для каких специальностей они предусмотрены? -- спрашиваю, чтобы время
протянуть.
-- Существует утвержденный перечень, -- говорит мастер. -- Например, те, кто
работает с виброинструментом, имеют право прерывать работу на десять минут в
час. А вас прошу продолжать!
Как мы до обеда дожили -- сам не понимаю. Спина у меня деревянная сделалась, а
руки -- чугунные. Сидим в столовке, чувствую, ложку до рта с трудом доношу. А
впереди еще полдня!
Когда с обеда возвращались, мастер нас встретил и заявил:
-- Обращаю ваше внимание на то, что, согласно трудовому распорядку, обеденный
перерыв -- сорок минут. А вы отсутствовали час! Если это повторится -- объявлю
вам выговор!
-- Подумаешь! -- говорю. -- Все равно ведь!..
-- Что все равно? -- вежливо спрашивает мастер.
А и вправду -- раствор есть, лебедка урчит. Валить не на что.
Когда кончилась наша смена -- рухнули мы на пол, кто куда. Я еще подумал, какие
там сверхурочные! Но появился мастер и заявил:
-- Плохо, друзья, работаете!
-- Как это -- плохо? -- возмутился я. -- Вон, еле живые сидим!
-- А норму не сделали!
Достал рулетку, площадь заштукатуренную обмерил -- точно. Недотянули мы,
причем довольно прилично. И валить опять же не на что.
...Не знаю, как уж начальник управления этого добился, но никаких срывов больше
не было. И вкалывали мы от звонка до звонка. Как положено.
Где-то к третьему дню полегче стало. В ритм, что ли, вошли? Руки вроде как сами
собой задвигались. Ну, нас ведь все-таки в училище обучили кой-чему. Не новички.
Однажды услышали мы на дворе скрежет. Выглянули. Оказывается, пришел бульдозер и
за какой-нибудь час сгреб весь мусор. Потом приехал колесный трактор с ковшом,
покидал мусор в самосвал -- и площадка стала как новенькая. Хоть цветочки сажай.
Норму мы, честно говоря, только к концу недели первый раз дали. И что интересно,
вроде и не особо замучились. Не то что в первый день.
Я все это время слова прокурора Кириллова вспоминал насчет трудового героизма. И
понял в итоге одну штуку. Оказывается, труднее всего -- это работать нормально.
Если все как следует организовано, и в шахматы не поиграешь, и в обед не
поболтаешься, а самое главное -- вот тут-то и становится ясно, на что ты годен,
что умеешь.
А дом этот мы вместо двух недель за восемь рабочих дней сделали. На два дня
раньше срока!
30 СЕНТЯБРЯ
Вот какой вывод можно сделать по поводу истории, рассказанной Витей Кругловым:
надо действовать по закону -- и твоя совесть будет чиста. Правильно? Правильно.
Да, но парень, отказавшийся уступить место пожилой женщине, тоже действовал по
закону!..
Нет, видимо, все не так просто...
5 ОКТЯБРЯ
Только что звонил Андрей Киселев. Сережа Иванов сбежал из дома! Его ищут второй
день и не могут найти!
10 ОКТЯБРЯ
Разговаривал по телефону с капитаном Соколовым -- хотел узнать про Сережу
Иванова. Капитан сказал, что Сережу нашли на третий день после побега в
маленьком городке Каменске. Но почему он оказался в этом Каменске и почему
вообще убежал из дома -- пока неясно.
...Неужели на Сережу так тяжело подействовал случай у киоска? Но, судя по
рассказам ребят, не похож он на эдакую нервную, впечатлительную натуру... И
время прошло... Да и чего, собственно, переживать? Добро бы и в самом деле на
воровстве попался, еще понятно. А получается-то наоборот. Он - невинная жертва
напрасных подозрений! Знай ходи себе с оскорбленным видом, как живой укор!.. А
он -- бежать!..
11 ОКТЯБРЯ
Разговаривал с ребятами из 6-го "в". Никто ничего не понимает, и объяснить
поступок Сережи не может...
4.
Какие бывают ЗАКОНЫ.
17 ОКТЯБРЯ
Эту тему тоже подсказал Николай Николаевич.
Как же к ней подступиться? Перечислять основные разделы законодательства?
Скучно... Не перечислять? А что тогда делать?
18 ОКТЯБРЯ
Встречался с ребятами из 6-го "в".
-- Хорошо, что вы такую книгу пишите, -- заявил толстый Леша Волков. -- Законы
надо знать! А то как же? Имеешь на что-нибудь право -- и не знаешь! А тут раз,
и потребовал! Мол, если положено -- будьте любезны!
-- И вовсе не для этого законы существуют! -- возразил Андрей Киселев. -- Закон --
это для того, чтобы от нас требовать! Начнешь ты, к примеру, чего-нибудь
вытворять, а тебе говорят: нельзя! В тюрьму посадим! И мигом успокоишься!
А действительно, что же такое -- Закон? Что можно или чего нельзя? Кто прав --
Андрей или Леша? А может быть, они правы оба?
А может быть, законы потому и разные, что они должны запрещать и разрешать,
требовать и награждать, наказывать и советовать?
Это мысль.
19 ОКТЯБРЯ
Про что в этой главе писать, кажется, понятно. Теперь вопрос -- как? Наверное,
опять имеет смысл использовать знакомых героев. Пусть о законах расскажут
Простой Человек, Закон и Время.
Стоп. Почему -- ПРОСТОЙ Человек? Ведь речь пойдет о нашей стране. Там, где есть
аристократы, миллионеры, диктаторы, такое выражение оправдано. А у нас? Если
кого-то назвать "простым человеком" -- кто же тогда "непростые люди"? Чушь какая-
то... Значит, не ПРОСТОЙ человек, а просто -- ЧЕЛОВЕК!
Однажды субботним утром Человек надел пальто, кепку, обмотал шею шарфом и вышел
на улицу. Светило ласковое солнышко. Дул теплый ветерок. И настроение у Человека
было хорошее.
-- Приветствую тебя! -- раздался вдруг уверенный голос. -- Как поживаешь?
-- Это ты, Закон? -- воскликнул Человек. -- Рад слышать тебя! Ты пришел помогать
мне? Да?
-- Постараюсь! -- улыбнулся Закон.
-- Прекрасно! -- обрадовался Человек. -- Слушай! Я иду покупать магнитофон.
Пойдем со мной, а? Вдруг пригодишься?
-- Пойдем' -- согласился Закон.
-- Для начала, -- мечтал Человек вслух, -- Высоцкого, Пугачеву и Майкла
Джексона... А потом!..
На переходе им преградил путь красный свет светофора, но Человек не обратил на
это внимания -- улица была пуста.
-- Неплохо бы, конечно, Моцарта, -- размышлял Человек опять, -- или Бетховена... В
хорошем исполнении...
Раздался свисток.
-- С вас за неправильный переход улицы штраф! -- сказал, козырнув, усатый
милиционер. -- Платите три рубля!
-- Чего? -- возмутился Человек. -- А ну-ка, Закон, защищай меня немедленно!
-- Не могу! -- ответил Закон. -- Сержант прав! Он выполняет мое Требование!
Негодующе фыркнув, Человек заплатил штраф, и они пошли дальше.
-- Давай проедем пару остановок, -- предложил Человек, успокоившись. -- Все
быстрее!
В автобусе Человек развалился на переднем сиденье и вытянул ноги в проход.
-- Нет, прежде всего, конечно, Леонтьева! -- заявил он. -- Здорово поет! "...А я
бегу, бегу, бегу, бегу, бегу!.."
-- Во-первых, не кричи на весь автобус, -- строго сказал Закон. -- Ты нарушаешь
общественный порядок! А во-вторых, пересядь на заднее сиденье!
-- Это еще почему? -- удивился Человек.
-- Первые шесть мест предназначены для пассажиров с детьми и инвалидов. А ты не
тот и не другой. А в-третьих, пробей талон!
-- Да брось ты! -- отмахнулся Человек. -- Две остановки всего-то!
-- Пробей! А не то еще раз оштрафуют!
Выйдя из автобуса, Человек скомкал билет и швырнул на тротуар.
-- И это называется, ты мне помогаешь! -- громко возмутился он. -- Шагу не
ступить, чтобы ты...
-- Подними талон! -- потребовал Закон. -- И брось его в урну!
-- Ну, знаешь! -- Человек остановился и топнул ногой. -- Что я тебе, дворник?
-- Смотри! -- предупредил Закон.
Человек поднял талон и, держа его в вытянутой руке, торжественно промаршировал к
урне.
-- Доволен? -- зло спросил он. -- Придираешься ко всякой ерунде!.. Целый квартал
они прошли молча. Человек, надувшись от обиды, даже
не смотрел в сторону Закона.
И вдруг он остановился как вкопанный.
-- Минуточку! -- быстро сказал он. -- А это что такое?
Прямо на тротуаре лежал новенький коричневый бумажник, чем-то плотно набитый.
-- Так, так!.. -- Человек открыл бумажник и стал в нем рыться. -- Паспорт чей-
то... водительские права... ух ты!.. -- И он вытащил из бокового кармана толстую
пачку денег.
-- Десять, двадцать... -- нетерпеливо считал он, -- тридцать... двести пятьдесят
рублей! Вот это повезло! Ур-ра!
-- Повезло, -- согласился Закон. -- Тому, кто потерял бумажник. По
паспорту и водительскому удостоверению этого недотепу быстро разыщут!
-- Кто же это, интересно, будет его искать? -- усмехнулся Человек. -- Уж не я ли?
-- Милиция!
-- А как милиция про это узнает?
-- Смотри! -- Закон показал Человеку на дом напротив. Около одной Из парадных
висела стеклянная доска с надписью "Стол находок".
-- Сейчас ты пойдешь туда и отдашь то, что нашел.
-- Вообще-то да, -- согласился Человек. -- Зачем мне чужой пас-Порт? И
водительские права? Надо помочь бедняге...
-- Правильно! -- раздалось сразу несколько голосов. Оказывается, собрались люди,
которые на все лады обсуждали необычное происшествие.
Вот так и сделаем! -- сказал Человек. Он вынул деньги, сунул себе Я карман и
защелкнул бумажник на кнопку. -- Иду в "Стол находок"!
Погодите! -- воскликнул старичок с дедморозовской бородой и усами. -- А деньги?
А деньги стали моими! -- уверенно сказал Человек. -- Ведь это я их нашел!
Вы обязаны их тоже сдать! -- заявил толстый дяденька с портфелем, из которого
торчал батон. -- Деньги заработаны не вами!
А не надо было терять! -- нахально заявил Человек. -- Теперь не отдам!
-- Нет отдадите! -- строго сказал старичок. -- Вот мы сейчас милицию
позовем!Товарищи, товарищи! -- раздался взволнованный голос, и сквозь протиснулся
молодой парень в кожаном пальто. -- Вы случайно...
ну, мало ли... бумажник не находили? Такой коричневый... Там еще паспорт. И
права... Васильев моя фамилия, Степан Захарович!..
Смотря куда-то в сторону, Человек молча протянул парню бумажник и деньги.
- Ой! радостно выдохнул парень. -- Вот удача так удача! Я, понимаете, жениться
собираюсь, так вот как раз сегодня мы пошли кольца покупать! Стал у кассы
расплачиваться, а бумажника-то и нет! Три месяца деньги откладывали! Лидочка
говорит: "Кто же теперь вернет!.." А вот есть, оказывается, честные люди!
И он крепко пожал Человеку руку.
-- ...Слушай, Закон, -- медленно проговорил Человек, когда они остались вдвоем. --
Чего это старичок на милицию ссылался? Опять твои штучки?
-- Да, -- ответил Закон. -- Гражданин Васильев мог бы обратиться в суд. И суд,
основываясь на показаниях свидетелей, обязал бы тебя вернуть деньги.
-- Ну вот что! -- помолчав, сказал Человек. -- Ясно одно: ничего хорошего от тебя
не дождешься! Вместо того чтобы мне помогать, ты какие-то пакости устраиваешь!
Из-за тебя и штраф платить пришлось, и деньги возвращать! Сюда не садись, туда
не иди, там не пой, здесь не стой! Всего-навсего полчаса я с тобой провел -- и
уже сколько неприятностей! А если ты ко мне домой проникнешь? Или на работу?
Страшно даже представить, что это будет! Короче, все! Я тебя больше знать не
хочу! И прекрасно обойдусь без тебя!
И Человек решительно зашагал прочь. А Закон, грустно улыбнувшись, посмотрел ему
вслед.
-- Эх, Человек, Человек!.. -- вздохнул он. -- Ты хочешь обойтись без меня? Ну, что
же... попробуй! Время! Где ты?
-- Я здесь! -- раздался тихий голос Времени.
-- Помоги мне, -- попросил Закон. -- Ведь мы с тобой старые друзья.
-- У меня нет времени, -- пожаловалось Время. -- Я ни на мгновение не могу
остановиться!.. А что тебе нужно?
-- Ты можешь быть таким разным, -- подольстился Закон. -- Наше Время, Прошедшее
Время, Будущее Время! Все это ты!..
-- Да, -- согласилось Время. -- И не только это. Удачное Время, Потерянное Время,
Свободное Время, Смутное Время, Золотое Время -- это тоже я! Ладно... Говори, что
надо делать?
-- Слушай! -- сказал Закон. -- Пусть этот Человек попадет во ВРЕМЯ, КОГДА ЗАКОН
ВДРУГ ИСЧЕЗ!
...Человек надел пальто, обмотал шею шарфом и вышел на улицу.
"Для начала, -- мечтал он на ходу, -- Высоцкого, Пугачеву и Майкла Джексона... А
потом..."
Раздался пронзительный визг тормозов, и буквально в сантиметре от Человека
остановился фиолетовый "Москвич".
- Ты что, ослеп! -- завопил высунувшийся из кабины водитель. -- Не видишь, что я
еду?
- Вам -- красный свет! -- возмутился Человек и показал на светофор. -- Смотрите!
-- Ишь ты, -- удивленно сказал водитель. -- Какие огонечки! Красный... желтый...
зеленый... Наверное, от Нового года остались. А больше никакого не будет?
Я-то фиолетовый цвет люблю... А ты осторожнее!
"Чудак какой-то", -- пожал плечами Человек, но улицу стал переходить,
вертя головой во все стороны.
"Неплохо бы, конечно, Моцарта... -- размышлял он, -- или Бетховена... В хорошем
исполнении..."
-- Папа! Папа! -- услышал вдруг Человек детский голосок.
Совсем маленький мальчик с большим желтым портфелем догнал высокого мужчину в
вязаной шапочке с лыжами на плече.
-- Вова? Что случилось? -- встревожено спросил мужчина. -- Почему ты не в школе?
-- Папа! -- сквозь слезы проговорил малыш. -- Я двойку получил. Меня из класса
выгнали.
-- На каком уроке? -- строго спросил отец.
-- На чтении... Мария Сергеевна велела прочитать вслух кусочек из букваря, а я
не смог...
-- Безобразие! -- еще строже сказал отец. -- Возмутительный факт! Мария Сергеевна
-- учительница, человек с высшим образованием!.. Что же она, неграмотная? Сама
прочесть не может?
-- Я ей так и сказал, -- обрадовался мальчик, -- а она... Значит ты меня не
будешь ругать?
-- Зачем же я буду ругать собственного сына? -- улыбнулся отец. -- Не хочешь
учиться -- не учись!
-- И уроки можно не делать?-- Мне некогда, сынок, -- сказал отец, взглянув на
часы. -- Опаздываю. Мы с друзьями на лыжную прогулку едем... Делай, что хочешь,
-- Ура! -- воскликнул маленький мальчик и зашвырнул портфель в сугроб.
"Что же это такое?! -- подумал Человек. -- Когда я в первом классе был, так мой
папа и уроки проверял, и объяснял, если я что не понимаю, а если надо, и
наказывал. Зато я и читать научился, и писать, и таблицу умножения знаю. А
этот... Кем же он вырастет?"
...До радиомагазина было несколько кварталов, и Человек решил сесть в автобус.
Но только он успел пробить талон, как автобус остановился. Шофер выскочил из
кабины.
-- Коля! -- воскликнул он и раскрыл объятия.
-- Гриша! -- воскликнул в ответ усатый дядька в тулупе и тоже раскрыл объятия.
-- Друг! Сколько лет!
-- Сколько зим!
-- А помнишь...
-- А ты помнишь?
-- А я не помню...
-- Вспомнишь! Ох! -- опомнился водитель. -- У меня же полный автобус народу.
Он снова влез в кабину и схватил микрофон:
-- Граждане пассажиры! -- прозвучал металлический голос-- Автобус дальше не
пойдет. Прошу освободить салон.
-- Безобразие! -- зашумели пассажиры. -- Нам ехать надо! Мы талоны пробили!
-- Нехорошо, Гриша! -- сказал с тротуара усатый Коля. -- У людей билеты. Что им
теперь делать?
-- И правда, - задумался водитель. -- Дело серьезное. Товарищи, -- объявил он,
- использованные талоны вы можете выбросить в специальный ящик у передней двери.
Желающие могут взять их с собой.
"...Что происходит? -- думал Человек, шагая к магазину пешком. -- Странно как-то
все сегодня..."
Послышалось сильное шипение, и тут же пальто Человека оказалось забрызганным
коричневой краской. Это маляр, который красил фасад дома, направил пульверизатор
не в ту сторону.
-- Понимаешь, -- виновато заговорил маляр, -- я вообще-то не маляр. Я дворник. А
начальник говорит: "Иди и крась". А как с этой штукой управляться, бог ее
знает...
-- Зачем же вы согласились? -- рассердился Человек. -- Из-за вас теперь пальто
хоть выбрасывай!
-- Начальство... -- вздохнул маляр-дворник. -- Ему видней. Может, так и
положено...
-- Вот пусть ваш начальник и покупает мне новое пальто!
-- Правильно! -- охотно согласился дворник. -- Пускай, такой-разэтакий, идет,
понимаешь, в универмаг и выбирает тебе пальто. Смотри, чтобы велико не было!
Примеряй как следует!
командуйте сгружать раствор. Но учтите: сорок минут работаем и уходим.
-- У тебя что, -- кричит мастер, -- дети дома плачут? Не можешь задержаться?
В принципе, конечно, могу. После смены оставаться приходилось, но...
-- Согласно трудовому законодательству, -- говорю я, -- привлекать
несовершеннолетних к сверхурочным работам запрещается.
-- Не останемся! -- заорали наши. -- Не имеете права!..
Мастер подошел к шоферу, что-то ему сказал, и самосвал уехал.
-- Ну, так! -- говорит нам мастер. -- Рабочий день вы, друзья дорогие, сорвали.
Подвели не себя, не меня -- все управление. Об этом я начальнику управления и
сообщу. И пускай он в училище звонит и разбирается, как вас там воспитывают и
где ваша рабочая совесть!
На следующее утро мы пришли на стройку опять. Раствора, конечно, нет. Сидим.
Вдруг подъезжает "Волга", и вылезает из нее очень солидный мужчина в очках и
мягкой шляпе -- начальник стройуправления Никаноров. Ну, чувствую, сейчас будет
разгон!
Видим, приехал Никаноров не один. Стоит на площадке, оглядывается вокруг - кто
бы вы думали? -- прокурор Кириллов.
(Это уж потом мы узнали, когда Никаноров директору училища звонил, чтобы на нас
пожаловаться, Николай Николаевич как раз в директорском кабинете сидел, они план
какой-то составляли. А как услышал прокурор об этом деле -- решил поучаствовать.
Все ведь как бы с его подачи произошло.)
-- Сейчас он тебе покажет законы! -- говорит мне Сашка Образцов.
Собрали нас на первом этаже. Мы на пол уселись, благо в комбинезонах, а
начальство перед нами стоит. Мастер про наши вчерашние подвиги доложил. В
основном про меня, конечно.
Начальник управления все это выслушал, головой покивал, мол, понятно, и говорит:
-- Не знаю, как у вас, товарищ мастер, а у меня к ребятам никаких претензий нет.
Как руководитель, я их ни в чем упрекнуть не могу!
Наши заулыбались, кто-то мне большой палец показывает -- молодец, мол! Ох, думаю,
рано радуетесь!
-- Но вот о чем я вспомнил, -- продолжает начальник управления. -- Вернее, не о
чем, а о ком! Вспомнил я, ребята, о Павке Корчагине. "Как закалялась сталь"
вы все, конечно, читали... Есть там такая глава: Павка и его друзья-комсомольцы
строят узкоколейку, чтобы по ней подвезти к городу дрова... Целый месяц с утра
до ночи, босые, голодные, они буквально надрывались, не щадя себя! И -- помните!
-- они ждали смену, смена не пришла, они остались еще на месяц... Только,
кажется, двое из всего отряда и уехали, а точнее, сбежали в город! Эти двое
покрыли себя позором, им пришлось положить на стол комсомольские билеты! А ведь
Павка Корчагин вполне мог отказаться от адской работы! Мог заявить: "Не имеете
права заставлять!" И, с точки зрения закона, был бы прав! Были правы, с этой
точки зрения, и те двое, решившие уехать! А теперь пусть каждый спросит себя: на
чьей он стороне? Вот ты, Витя, -- повернулся он ко мне, -- уехал бы или остался?
-- Остался бы, -- говорю я. И я бы действительно остался, это уже без вранья.
-- Не сомневаюсь! -- воскликнул начальник управления и взмахнул рукой с очками,
которые он зачем-то сорвал с переносицы. -- Но тогда, извини, я тебя не
понимаю! Мастер вам вчера объяснил -- ситуация с домом напряженная! Приходится
работать в сложнейших условиях, нас подводит растворный узел, отдел снабжения не
может выбить новую лебедку! Не хватает разнорабочих! А люди, живущие в
общежитиях некоторые с маленькими детьми, без надлежащих условий, -- как
огромного счастья ждут отдельной квартиры! От вас, комсомольцев, мы ожидали, что
вы последуете героическому примеру Корчагина, окажетесь достойными его славы,
его памяти! А вы!.. -- и он замолчал, скорбно покачав головой.
Честно скажу, сидели мы все, как побитые.
"Интересно, товарищ прокурор, -- подумал я, -- что вы на это скажете?"
-- Позвольте и мне несколько слов, -- вышел вперед Кириллов. -- Вы, товарищ
Никаноров, вспомнили Павку Корчагина. Вспомню его и я. Безусловно, Павка --
герой. Но скажите, пожалуйста, почему он должен был совершать свои героические
поступки на строительстве узкоколейки? Ну-ка, Витя, ответь!
-- Ясно, почему, -- сказал я. -- Голод был. Разруха. Ни техники, ничего.
Гражданская война шла! Да и без войны страна нищая после царя была.
-- Вот! -- воскликнул Николай Николаевич. -- Именно поэтому! То время -- время
рождения нового мира -- требовало работы в нечеловеческих условиях: без
оборудования, без техники безопасности, без отдыха! А давайте-ка подумаем:
почему вдруг в наше время потребовался "героизм"? Жизнь у нас мирная. Ни
разрухи, ни голода, слава богу, нет! Почему же надо надрываться, работать по
колено в грязи, оставаться на стройке чуть ли не до ночи? Кто мне ответит?
-- Раствора нет... -- сказал мастер.
-- А почему его нет? -- резко спросил Кириллов. -- Может быть, растворный узел
разбомбили? Или большинство рабочих ушли на фронт? Нет, не поэтому. А потому,
что два руководителя не в состоянии спланировать работу и наладить нормальные,
деловые отношения!
-- Простите! -- оскорбился начальник управления. -- Я чуть не каждый день ругаюсь
по телефону с этим Спиридоновым! Он непробиваем!
-- Ничего удивительного! -- иронически усмехнулся прокурор. -- Потому что надо не
ругаться, а действовать опять же по закону -- обратиться в арбитраж!
Я вспомнил, что арбитраж -- это вроде суда, но там разбирают споры между
предприятиями.
-- Что вы! -- замахал руками Никаноров. -- Это означает окончательно испортить
с ним отношения!
-- У него не частная лавочка, а государственное предприятие! -- возразил
Кириллов. -- А что с лебедкой?
-- Отдел снабжения не получил новые, -- мрачно сказал начальник управления.
-- Этого не может быть, -- опять возразил прокурор. -- Говорите честно:
забыли заключить договор о поставке лебедок? Я ведь проверю!
Никаноров кивнул.
-- Вы могли бы, -- проговорил он, -- сказать мне это с глазу на глаз! А не
подрывать мой авторитет при этих мальчишках и девчонках.
-- Свой авторитет вы сами подорвали, -- ответил Кириллов, -- плохой организацией
дела, за что и ответите!
Начальник управления оскорблено отвернулся.
-- У меня вопрос! -- говорю я.
-- Пожалуйста! -- повернулся ко мне прокурор.
-- Мы все поняли насчет организации и вообще... Но с другой стороны -- жильцы эти
будущие, которые дом ждут, они-то не виноваты, что тут такое творится. Может,
ради них все-таки надо было нам, ну... остаться и раствор на себе потаскать...
Хоть это и не по закону...
Наконец-то дошло! -- воскликнул мастер. -- О чем я вам вчера говорил!
- Да!..-- посмотрел на него прокурор. -- Чувствую, придется для сотрудников
стройуправления лекцию прочесть о законности... И не одну... Вы поймите, ребята,
трудовое законодательство не просто так существует! Л, как и все другие законы,
для пользы дела! Вот предположим, вчера вы убирали бы территорию, сегодня
разгружали бы кирпичи, потом считали на складе рукавицы, вообще оказывались бы
на побегушках: а осваивать профессию вы когда будете? Вы же здесь на практике! А
в итоге выйдете из училища недоучками, без должных навыков! И для будущих
жильцов станете плохо строить, медленно, неумело!.. Теперь о ведрах с раствором.
А если бы кто-нибудь надорвался?
-- Ну да! -- зашумели мы. -- Подумаешь! Да мы эти ведра!..
-- В вашем возрасте, -- возразил Кириллов, -- организм еще не окреп. И, к
сожалению, бывали случаи, когда в результате такого вот "героизма" ребята
становились на всю жизнь инвалидами. Кому это выгодно? Вам? Государству? Жильцам
этого дома?
Опять он, получается, прав.
-- А почему после работы нельзя оставаться?
-- Объясню, -- сказал прокурор. -- Во-первых, опять же из соображений охраны
здоровья. Но дело не только в этом. Смотрите, что получается! Рабочий остался на
три часа, значит, он получит деньги за одиннадцать часов работы, причем за
последние три часа -- по повышенным расценкам. А работу он сделает ту, которую
должен был сделать за восемь часов! Ведь если бы вам раствор привезли вовремя,
оставаться не понадобилось бы! Выходит, государство переплачивает, тратит лишние
средства! Разбазариваются народные деньги! А жильцы вашего дома -- они тоже
народ! Выгодно им это?
-- Им -- нет, а рабочим -- выгодно! Рабочий человек побольше заработал -
нормально!
-- Нет, ненормально! -- покачал головой Кириллов. -- Потому что рабочий, если
разобраться, этих денег не заработал. Он после смены трудился, а днем сидел. Как
вы вчера!
-- Или сегодня, -- ехидно заметил я и торжествующе посмотрел на Никанорова.
-- Или сегодня, -- согласился прокурор. -- Безобразие! Никаноров что-то тихо
сказал мастеру, и тот как ошпаренный понесся в контору.
-- А зачем же тогда сверхурочные все-таки разрешают? И эти повышенные расценки
ввели?
-- Ну, представь себе, -- прокурор задумался, -- предположим... конвейер,
автомобили собирают. Работа идет в две смены. Первая смена кончилась, а на
вторую кто-то из рабочих не вышел. Например, внезапно заболел. Конвейер
останавливать нельзя. Вот тогда кто-нибудь остается, выручает товарищей, пока
его не заменят. Он работает с дополнительной нагрузкой, поэтому больше и платят.
-- Значит, в наше время героизм не нужен?
-- Нужен! -- сказал прокурор. -- Еще как!
-- Но зачем? -- удивился я. -- Если все должно быть по закону!.. Послышался шум
мотора -- во двор въезжал самосвал с раствором.
-- Во-первых, -- пояснил прокурор, -- бывают исключительные случаи. Но в основном
трудовой героизм проявляется не в этом. А в чем, надеюсь, вы поймете. А сейчас
за работу, друзья!
Он махнул нам на прощание рукой и пошел к машине. Никаноров поспешил за ним. А
мы разошлись по квартирам.
Взяли шпатели, залезли на козлы, каждый у своей стенки, работаем.
Вдруг я замечаю, чего-то мы все работаем, работаем... Лебедка не ломается,
раствор не кончается... Слышу -- еще один самосвал внизу урчит. Так часа полтора
прошло. Чувствую, у меня руки начинают потихоньку отниматься, а спина гудит.
Потому что раньше нам больше сорока минут подряд работать никогда не
приходилось.
-- Фу-фу!.. -- отдувается за моей спиной Сашка. -- Не могу больше! Давайте,
братцы, хоть десять минут передохнем! Слышь, Катька?
Только сели, ноги вытянули -- мастер, как нарочно, является.-- Согласно трудовому
законодательству, -- заявляет он, глядя на меня, -- перерывы в течение дня
для специальности "маляр-штукатур" не предусмотрены! Кроме обеденного! Делаю
вам замечание!
-- А для каких специальностей они предусмотрены? -- спрашиваю, чтобы время
протянуть.
-- Существует утвержденный перечень, -- говорит мастер. -- Например, те, кто
работает с виброинструментом, имеют право прерывать работу на десять минут в
час. А вас прошу продолжать!
Как мы до обеда дожили -- сам не понимаю. Спина у меня деревянная сделалась, а
руки -- чугунные. Сидим в столовке, чувствую, ложку до рта с трудом доношу. А
впереди еще полдня!
Когда с обеда возвращались, мастер нас встретил и заявил:
-- Обращаю ваше внимание на то, что, согласно трудовому распорядку, обеденный
перерыв -- сорок минут. А вы отсутствовали час! Если это повторится -- объявлю
вам выговор!
-- Подумаешь! -- говорю. -- Все равно ведь!..
-- Что все равно? -- вежливо спрашивает мастер.
А и вправду -- раствор есть, лебедка урчит. Валить не на что.
Когда кончилась наша смена -- рухнули мы на пол, кто куда. Я еще подумал, какие
там сверхурочные! Но появился мастер и заявил:
-- Плохо, друзья, работаете!
-- Как это -- плохо? -- возмутился я. -- Вон, еле живые сидим!
-- А норму не сделали!
Достал рулетку, площадь заштукатуренную обмерил -- точно. Недотянули мы,
причем довольно прилично. И валить опять же не на что.
...Не знаю, как уж начальник управления этого добился, но никаких срывов больше
не было. И вкалывали мы от звонка до звонка. Как положено.
Где-то к третьему дню полегче стало. В ритм, что ли, вошли? Руки вроде как сами
собой задвигались. Ну, нас ведь все-таки в училище обучили кой-чему. Не новички.
Однажды услышали мы на дворе скрежет. Выглянули. Оказывается, пришел бульдозер и
за какой-нибудь час сгреб весь мусор. Потом приехал колесный трактор с ковшом,
покидал мусор в самосвал -- и площадка стала как новенькая. Хоть цветочки сажай.
Норму мы, честно говоря, только к концу недели первый раз дали. И что интересно,
вроде и не особо замучились. Не то что в первый день.
Я все это время слова прокурора Кириллова вспоминал насчет трудового героизма. И
понял в итоге одну штуку. Оказывается, труднее всего -- это работать нормально.
Если все как следует организовано, и в шахматы не поиграешь, и в обед не
поболтаешься, а самое главное -- вот тут-то и становится ясно, на что ты годен,
что умеешь.
А дом этот мы вместо двух недель за восемь рабочих дней сделали. На два дня
раньше срока!
30 СЕНТЯБРЯ
Вот какой вывод можно сделать по поводу истории, рассказанной Витей Кругловым:
надо действовать по закону -- и твоя совесть будет чиста. Правильно? Правильно.
Да, но парень, отказавшийся уступить место пожилой женщине, тоже действовал по
закону!..
Нет, видимо, все не так просто...
5 ОКТЯБРЯ
Только что звонил Андрей Киселев. Сережа Иванов сбежал из дома! Его ищут второй
день и не могут найти!
10 ОКТЯБРЯ
Разговаривал по телефону с капитаном Соколовым -- хотел узнать про Сережу
Иванова. Капитан сказал, что Сережу нашли на третий день после побега в
маленьком городке Каменске. Но почему он оказался в этом Каменске и почему
вообще убежал из дома -- пока неясно.
...Неужели на Сережу так тяжело подействовал случай у киоска? Но, судя по
рассказам ребят, не похож он на эдакую нервную, впечатлительную натуру... И
время прошло... Да и чего, собственно, переживать? Добро бы и в самом деле на
воровстве попался, еще понятно. А получается-то наоборот. Он - невинная жертва
напрасных подозрений! Знай ходи себе с оскорбленным видом, как живой укор!.. А
он -- бежать!..
11 ОКТЯБРЯ
Разговаривал с ребятами из 6-го "в". Никто ничего не понимает, и объяснить
поступок Сережи не может...
4.
Какие бывают ЗАКОНЫ.
17 ОКТЯБРЯ
Эту тему тоже подсказал Николай Николаевич.
Как же к ней подступиться? Перечислять основные разделы законодательства?
Скучно... Не перечислять? А что тогда делать?
18 ОКТЯБРЯ
Встречался с ребятами из 6-го "в".
-- Хорошо, что вы такую книгу пишите, -- заявил толстый Леша Волков. -- Законы
надо знать! А то как же? Имеешь на что-нибудь право -- и не знаешь! А тут раз,
и потребовал! Мол, если положено -- будьте любезны!
-- И вовсе не для этого законы существуют! -- возразил Андрей Киселев. -- Закон --
это для того, чтобы от нас требовать! Начнешь ты, к примеру, чего-нибудь
вытворять, а тебе говорят: нельзя! В тюрьму посадим! И мигом успокоишься!
А действительно, что же такое -- Закон? Что можно или чего нельзя? Кто прав --
Андрей или Леша? А может быть, они правы оба?
А может быть, законы потому и разные, что они должны запрещать и разрешать,
требовать и награждать, наказывать и советовать?
Это мысль.
19 ОКТЯБРЯ
Про что в этой главе писать, кажется, понятно. Теперь вопрос -- как? Наверное,
опять имеет смысл использовать знакомых героев. Пусть о законах расскажут
Простой Человек, Закон и Время.
Стоп. Почему -- ПРОСТОЙ Человек? Ведь речь пойдет о нашей стране. Там, где есть
аристократы, миллионеры, диктаторы, такое выражение оправдано. А у нас? Если
кого-то назвать "простым человеком" -- кто же тогда "непростые люди"? Чушь какая-
то... Значит, не ПРОСТОЙ человек, а просто -- ЧЕЛОВЕК!
Однажды субботним утром Человек надел пальто, кепку, обмотал шею шарфом и вышел
на улицу. Светило ласковое солнышко. Дул теплый ветерок. И настроение у Человека
было хорошее.
-- Приветствую тебя! -- раздался вдруг уверенный голос. -- Как поживаешь?
-- Это ты, Закон? -- воскликнул Человек. -- Рад слышать тебя! Ты пришел помогать
мне? Да?
-- Постараюсь! -- улыбнулся Закон.
-- Прекрасно! -- обрадовался Человек. -- Слушай! Я иду покупать магнитофон.
Пойдем со мной, а? Вдруг пригодишься?
-- Пойдем' -- согласился Закон.
-- Для начала, -- мечтал Человек вслух, -- Высоцкого, Пугачеву и Майкла
Джексона... А потом!..
На переходе им преградил путь красный свет светофора, но Человек не обратил на
это внимания -- улица была пуста.
-- Неплохо бы, конечно, Моцарта, -- размышлял Человек опять, -- или Бетховена... В
хорошем исполнении...
Раздался свисток.
-- С вас за неправильный переход улицы штраф! -- сказал, козырнув, усатый
милиционер. -- Платите три рубля!
-- Чего? -- возмутился Человек. -- А ну-ка, Закон, защищай меня немедленно!
-- Не могу! -- ответил Закон. -- Сержант прав! Он выполняет мое Требование!
Негодующе фыркнув, Человек заплатил штраф, и они пошли дальше.
-- Давай проедем пару остановок, -- предложил Человек, успокоившись. -- Все
быстрее!
В автобусе Человек развалился на переднем сиденье и вытянул ноги в проход.
-- Нет, прежде всего, конечно, Леонтьева! -- заявил он. -- Здорово поет! "...А я
бегу, бегу, бегу, бегу, бегу!.."
-- Во-первых, не кричи на весь автобус, -- строго сказал Закон. -- Ты нарушаешь
общественный порядок! А во-вторых, пересядь на заднее сиденье!
-- Это еще почему? -- удивился Человек.
-- Первые шесть мест предназначены для пассажиров с детьми и инвалидов. А ты не
тот и не другой. А в-третьих, пробей талон!
-- Да брось ты! -- отмахнулся Человек. -- Две остановки всего-то!
-- Пробей! А не то еще раз оштрафуют!
Выйдя из автобуса, Человек скомкал билет и швырнул на тротуар.
-- И это называется, ты мне помогаешь! -- громко возмутился он. -- Шагу не
ступить, чтобы ты...
-- Подними талон! -- потребовал Закон. -- И брось его в урну!
-- Ну, знаешь! -- Человек остановился и топнул ногой. -- Что я тебе, дворник?
-- Смотри! -- предупредил Закон.
Человек поднял талон и, держа его в вытянутой руке, торжественно промаршировал к
урне.
-- Доволен? -- зло спросил он. -- Придираешься ко всякой ерунде!.. Целый квартал
они прошли молча. Человек, надувшись от обиды, даже
не смотрел в сторону Закона.
И вдруг он остановился как вкопанный.
-- Минуточку! -- быстро сказал он. -- А это что такое?
Прямо на тротуаре лежал новенький коричневый бумажник, чем-то плотно набитый.
-- Так, так!.. -- Человек открыл бумажник и стал в нем рыться. -- Паспорт чей-
то... водительские права... ух ты!.. -- И он вытащил из бокового кармана толстую
пачку денег.
-- Десять, двадцать... -- нетерпеливо считал он, -- тридцать... двести пятьдесят
рублей! Вот это повезло! Ур-ра!
-- Повезло, -- согласился Закон. -- Тому, кто потерял бумажник. По
паспорту и водительскому удостоверению этого недотепу быстро разыщут!
-- Кто же это, интересно, будет его искать? -- усмехнулся Человек. -- Уж не я ли?
-- Милиция!
-- А как милиция про это узнает?
-- Смотри! -- Закон показал Человеку на дом напротив. Около одной Из парадных
висела стеклянная доска с надписью "Стол находок".
-- Сейчас ты пойдешь туда и отдашь то, что нашел.
-- Вообще-то да, -- согласился Человек. -- Зачем мне чужой пас-Порт? И
водительские права? Надо помочь бедняге...
-- Правильно! -- раздалось сразу несколько голосов. Оказывается, собрались люди,
которые на все лады обсуждали необычное происшествие.
Вот так и сделаем! -- сказал Человек. Он вынул деньги, сунул себе Я карман и
защелкнул бумажник на кнопку. -- Иду в "Стол находок"!
Погодите! -- воскликнул старичок с дедморозовской бородой и усами. -- А деньги?
А деньги стали моими! -- уверенно сказал Человек. -- Ведь это я их нашел!
Вы обязаны их тоже сдать! -- заявил толстый дяденька с портфелем, из которого
торчал батон. -- Деньги заработаны не вами!
А не надо было терять! -- нахально заявил Человек. -- Теперь не отдам!
-- Нет отдадите! -- строго сказал старичок. -- Вот мы сейчас милицию
позовем!Товарищи, товарищи! -- раздался взволнованный голос, и сквозь протиснулся
молодой парень в кожаном пальто. -- Вы случайно...
ну, мало ли... бумажник не находили? Такой коричневый... Там еще паспорт. И
права... Васильев моя фамилия, Степан Захарович!..
Смотря куда-то в сторону, Человек молча протянул парню бумажник и деньги.
- Ой! радостно выдохнул парень. -- Вот удача так удача! Я, понимаете, жениться
собираюсь, так вот как раз сегодня мы пошли кольца покупать! Стал у кассы
расплачиваться, а бумажника-то и нет! Три месяца деньги откладывали! Лидочка
говорит: "Кто же теперь вернет!.." А вот есть, оказывается, честные люди!
И он крепко пожал Человеку руку.
-- ...Слушай, Закон, -- медленно проговорил Человек, когда они остались вдвоем. --
Чего это старичок на милицию ссылался? Опять твои штучки?
-- Да, -- ответил Закон. -- Гражданин Васильев мог бы обратиться в суд. И суд,
основываясь на показаниях свидетелей, обязал бы тебя вернуть деньги.
-- Ну вот что! -- помолчав, сказал Человек. -- Ясно одно: ничего хорошего от тебя
не дождешься! Вместо того чтобы мне помогать, ты какие-то пакости устраиваешь!
Из-за тебя и штраф платить пришлось, и деньги возвращать! Сюда не садись, туда
не иди, там не пой, здесь не стой! Всего-навсего полчаса я с тобой провел -- и
уже сколько неприятностей! А если ты ко мне домой проникнешь? Или на работу?
Страшно даже представить, что это будет! Короче, все! Я тебя больше знать не
хочу! И прекрасно обойдусь без тебя!
И Человек решительно зашагал прочь. А Закон, грустно улыбнувшись, посмотрел ему
вслед.
-- Эх, Человек, Человек!.. -- вздохнул он. -- Ты хочешь обойтись без меня? Ну, что
же... попробуй! Время! Где ты?
-- Я здесь! -- раздался тихий голос Времени.
-- Помоги мне, -- попросил Закон. -- Ведь мы с тобой старые друзья.
-- У меня нет времени, -- пожаловалось Время. -- Я ни на мгновение не могу
остановиться!.. А что тебе нужно?
-- Ты можешь быть таким разным, -- подольстился Закон. -- Наше Время, Прошедшее
Время, Будущее Время! Все это ты!..
-- Да, -- согласилось Время. -- И не только это. Удачное Время, Потерянное Время,
Свободное Время, Смутное Время, Золотое Время -- это тоже я! Ладно... Говори, что
надо делать?
-- Слушай! -- сказал Закон. -- Пусть этот Человек попадет во ВРЕМЯ, КОГДА ЗАКОН
ВДРУГ ИСЧЕЗ!
...Человек надел пальто, обмотал шею шарфом и вышел на улицу.
"Для начала, -- мечтал он на ходу, -- Высоцкого, Пугачеву и Майкла Джексона... А
потом..."
Раздался пронзительный визг тормозов, и буквально в сантиметре от Человека
остановился фиолетовый "Москвич".
- Ты что, ослеп! -- завопил высунувшийся из кабины водитель. -- Не видишь, что я
еду?
- Вам -- красный свет! -- возмутился Человек и показал на светофор. -- Смотрите!
-- Ишь ты, -- удивленно сказал водитель. -- Какие огонечки! Красный... желтый...
зеленый... Наверное, от Нового года остались. А больше никакого не будет?
Я-то фиолетовый цвет люблю... А ты осторожнее!
"Чудак какой-то", -- пожал плечами Человек, но улицу стал переходить,
вертя головой во все стороны.
"Неплохо бы, конечно, Моцарта... -- размышлял он, -- или Бетховена... В хорошем
исполнении..."
-- Папа! Папа! -- услышал вдруг Человек детский голосок.
Совсем маленький мальчик с большим желтым портфелем догнал высокого мужчину в
вязаной шапочке с лыжами на плече.
-- Вова? Что случилось? -- встревожено спросил мужчина. -- Почему ты не в школе?
-- Папа! -- сквозь слезы проговорил малыш. -- Я двойку получил. Меня из класса
выгнали.
-- На каком уроке? -- строго спросил отец.
-- На чтении... Мария Сергеевна велела прочитать вслух кусочек из букваря, а я
не смог...
-- Безобразие! -- еще строже сказал отец. -- Возмутительный факт! Мария Сергеевна
-- учительница, человек с высшим образованием!.. Что же она, неграмотная? Сама
прочесть не может?
-- Я ей так и сказал, -- обрадовался мальчик, -- а она... Значит ты меня не
будешь ругать?
-- Зачем же я буду ругать собственного сына? -- улыбнулся отец. -- Не хочешь
учиться -- не учись!
-- И уроки можно не делать?-- Мне некогда, сынок, -- сказал отец, взглянув на
часы. -- Опаздываю. Мы с друзьями на лыжную прогулку едем... Делай, что хочешь,
-- Ура! -- воскликнул маленький мальчик и зашвырнул портфель в сугроб.
"Что же это такое?! -- подумал Человек. -- Когда я в первом классе был, так мой
папа и уроки проверял, и объяснял, если я что не понимаю, а если надо, и
наказывал. Зато я и читать научился, и писать, и таблицу умножения знаю. А
этот... Кем же он вырастет?"
...До радиомагазина было несколько кварталов, и Человек решил сесть в автобус.
Но только он успел пробить талон, как автобус остановился. Шофер выскочил из
кабины.
-- Коля! -- воскликнул он и раскрыл объятия.
-- Гриша! -- воскликнул в ответ усатый дядька в тулупе и тоже раскрыл объятия.
-- Друг! Сколько лет!
-- Сколько зим!
-- А помнишь...
-- А ты помнишь?
-- А я не помню...
-- Вспомнишь! Ох! -- опомнился водитель. -- У меня же полный автобус народу.
Он снова влез в кабину и схватил микрофон:
-- Граждане пассажиры! -- прозвучал металлический голос-- Автобус дальше не
пойдет. Прошу освободить салон.
-- Безобразие! -- зашумели пассажиры. -- Нам ехать надо! Мы талоны пробили!
-- Нехорошо, Гриша! -- сказал с тротуара усатый Коля. -- У людей билеты. Что им
теперь делать?
-- И правда, - задумался водитель. -- Дело серьезное. Товарищи, -- объявил он,
- использованные талоны вы можете выбросить в специальный ящик у передней двери.
Желающие могут взять их с собой.
"...Что происходит? -- думал Человек, шагая к магазину пешком. -- Странно как-то
все сегодня..."
Послышалось сильное шипение, и тут же пальто Человека оказалось забрызганным
коричневой краской. Это маляр, который красил фасад дома, направил пульверизатор
не в ту сторону.
-- Понимаешь, -- виновато заговорил маляр, -- я вообще-то не маляр. Я дворник. А
начальник говорит: "Иди и крась". А как с этой штукой управляться, бог ее
знает...
-- Зачем же вы согласились? -- рассердился Человек. -- Из-за вас теперь пальто
хоть выбрасывай!
-- Начальство... -- вздохнул маляр-дворник. -- Ему видней. Может, так и
положено...
-- Вот пусть ваш начальник и покупает мне новое пальто!
-- Правильно! -- охотно согласился дворник. -- Пускай, такой-разэтакий, идет,
понимаешь, в универмаг и выбирает тебе пальто. Смотри, чтобы велико не было!
Примеряй как следует!