Страница:
Впрочем, и для меня это была не самая плохая поездка. Нам еще предстояло проехать мимо деревенского пейзажа улицы Борцов Революции, преодолеть километровый мост через реку и простоять нескончаемую паузу перед светофором, прежде чем автобус застынет у корпусов военного училища и выплюнет первую солидную порцию пассажиров…
… Солнце уже скрылось за силуэтами многоэтажных домов. Синь неба стала наливаться тьмой. Пока еще далекой. День уступал владения ночи, та не спешила брать их в свои руки. Лаура и я шагали по плитам мимо главных дверей Дворца культуры Профсоюзов. Пообедав (или поужинав) в «Спутнике» мы гуляли по городу, досушивая вымокшие насквозь одежды. Лаура, к моему удивлению, не избежала общей участи. А у нее даже не нашлось слов, она просто прижала мою ладонь к правому боку, чтобы и я почувствовал влажную ткань блузки. Струйки пота оставили следы на ее лице, хотя оно ничуть не порозовело. Я лишь развел руками, показывая возросшую степень очеловечивания королевы призраков.
После «Спутника» скудное содержимое моего кошелька заметно сократилось. Как ни крути, срочно требовалось продать что-то еще. Но Лауру наше бедственное положение никак не должно волновать. Это исключительно мои проблемы. Слава богу, хоть Ыккщщер ничего не требовал, а скромно жил в коридорном шкафу, исчезая по ночам на разведку.
С момента нашей встречи Лаура ни разу не пожаловалась на усталость, на скуку, на жару, на великоватые туфли и никогда ничего не просила. Удивительная скромность для королевы. Зато она умела получать радость от солнечного дня, от созерцания людей, идущих навстречу, деревьев, машин, от бесконечных путешествий по городу. Мне тоже нравилось без видимой цели шататься по окрестностям хоть целый день, лишь бы погода не портилась. Только я любил бродить по центральным улицам с их столпотворением и обилием магазинов, а Лаура подолгу задерживалась в тенистых переулках.
Наблюдая за счастливой королевой, что-то сдвинулось у меня внутри. Появились обрывки далеких воспоминаний. Последний снег, укрывшийся под кустами, когда тысячи людей расходятся с демонстрации в первый майский день. Яркие шары и флажки. Боевые революционные песни. Пахнущая лесом елка, украшенная блестящими игрушками. Мигающая гирлянда, отбрасывающая на стены и потолок причудливые тени, в которых вдруг угадывался громадный силуэт хрупкого шара или стеклянной сосульки. Мерцающие звезды в новогоднем небе. Луна, обведенная странным, пугающим кругом, предвещающим морозы. Ничего подобного рядом со мной сейчас, конечно же, не было, но оно словно пряталось где-то неподалеку, выказывая присутствие невидимыми волнами.
Я искоса разглядывал лицо Лауры. Его плавные изгибы. Глубокие впадины глаз, где призрачная бледность переходила в сумеречные тени. Яркие губы без всякой косметики. Ровную поверхность носа. Черные ниточки бровей. Пушистые ресницы.
Бирюзовые глаза, в которых плясали веселые блики отражающихся ламп и фонарей.
Чуть приоткрытый рот, в котором блеснул ровный ряд белоснежных зубов.
Роскошное облако волос скатывалось на спину и не мешало мне любоваться ее лицом. Теперь я уже находил его довольно симпатичным. Кроме того, и Синди Кроуфорд, и Линда Евангелиста, и Дерил Ханна все равно уже замужем. В любом случае и им, и миллионам других женщин никогда не было, нет и не будет дела до моей скромной персоны. Хоть умри я завтра, хоть вознесись на небо, похищенный летающей тарелкой, хоть провались сквозь землю: никому от этого не станет ни жарко, ни холодно. И только Лаура шла со мной рядом, только ей было интересно мое присутствие, мои чувства, которые я никак не мог выразить вслух, разве что когда меня прорывало. Я давно уже разучился делать себе праздники. Но благодаря Лауре моя жизнь вырвалась из колеи серой скуки. В мечтах я надеялся, что королева призраков явилась в мой мир из-за меня. Смешно, конечно, строить такие предположения относительно самой настоящей королевы, но так хочется иногда почувствовать себя хоть кому-то нужным.
Внезапно Лаура дернула меня за руку. Я резко обернулся. Лицо королевы посерело от ужаса. Беглым поворотом головы я окинул трамвайную остановку.
Приближающаяся сцепка вагонов, люди, готовящиеся к посадке, черная дворняга.
Все как обычно, ничего сверхестественного. Но ощущение праздника как волной смыло.
— Черные начинают вторжение, — быстро зашептала королева. — Сегодня ночью, — она покачала головой из стороны в сторону. — Если мы не найдем талисман прямо сейчас, то уже ничего не исправить. У меня слишком мало силы.
Глава пятнадцатая
Какая Василиса лучше: прекрасная или премудрая? Еще несколько лет назад, в пионерском прошлом, такой вопрос не вызывал бы ни малейших раздумий.
Однозначное предпочтение отдавалось второму варианту. Даже пионервожатых независимо от пола рисовали в очках и с большой книгой в руках. Но уже в юные годы в голове начинали копошиться не совсем правильные в идейном отношении мысли. Представьте-ка Марью-царевну в очках. Что-то не то. Не так ли? Я и сейчас отлично понимал, как важно встретить в жизни человека с великой душой.
Но почему так хотелось, чтобы у нее было еще и красивое лицо в придачу, стройная и вместе с тем пышная фигурка, и… дальнейший список можно не оглашать ввиду его исключительной нескончаемости, ибо предела желаниям не существует. В общем, складывалась крайне пренеприятнейшая (опять же в идейном смысле) ситуация. Она напоминала сюжет известного мультфильма, когда на вопрос кролика: «С чем тебе хлеб? С медом или сгущенкой?» Винни-Пух мудро отвечал: «И с тем, и с другим. А хлеба можно вообще не давать.» Ну ладно, ладно. Возьмем за аксиому (хотя и спорную), что идеала не существует. Кто же тогда остается на нашу незавидную долю?
Вариант первый. Сокращенно «Sex». Изумительно красивая женщина, в облике которой все совершенно до невозможности. Сексапильная, одним словом. По английски снова можно назвать короче — «Vamp». Идеальный вариант? Как бы не так! Для поддержания формы требуются все возрастающие расходы на бассейн, сауну, тренажерный зал, аэробику, шейпинг (кстати, кто знает, что это такое?).
Из всего перечисленного многообразия я мог предложить один, правда проверенный веками способ — голодание. «Жмот, скряга!» — негодующе скажете Вы. Извините, но с пустыми карманами, пополняемыми раз в месяц стипендией, трудно быть щедрым и расточительным. Зато в перерывах между стипендиями можно вволю наиграться в экономиста, стремящегося различными способами вывести свой желудок из долгого и продолжительного кризиса, успокаивая себя оптимистическими лозунгами типа «500 дней» или «Если к осени не станет лучше, я лягу на рельсы».
А я ведь еще не упомянул про рестораны — непременное место блистания секс-красоток. Все упиралось в деньги. Конечно, мне никто не мешал стать бизнесменом. Впрочем, с таким же успехом я мог попробовать свои силы в роли морского царя. Ладно, предположим, что «Vamp» будет блистать на работе. Тут ведь нужен глаз да глаз. И пока на свете не перевелись охотники за чужим счастьем с широкими жестами и наглыми глазами, не ведающими преград, намечался крайне неутешительный результат. Чтобы удержать такую женщину рядом с собой надо по крайней мере записаться в супермены. Не стану отрицать, я был им.
Правда всего два раза и весьма непродолжительное время. И особенно неприятно было просыпаться, выходя из образа. Оставалось признать, что Василиса Прекрасная не для меня.
Но и среди премудрых встречались очень привлекательные особы. Посмотрим, что ждало меня здесь. Второй вариант — хозяюшка. Все мысли такой женщины о доме, о порядке, о садовом участке и т. д. и т. п. Положительные стороны чистота.
Отрицательные стороны — опять же чистота. «Что ж плохого в чистоте?» недоуменно спросите Вы. Ну как бы покультурнее выразиться. Представьте, что вы несетесь сломя голову, домой через полгорода и, наконец врываетесь в уборную, ликуя про себя: «Успел!». Бывает в жизни такое, не спорьте. Но вот щелкает шпингалет, Вы покидаете единолично занятую территорию, оказываетесь в пределах коридора и видите спешащую к Вам навстречу жену со странным выражением лица.
Да, да, Вы правильно догадались. Вместо вопроса «Как дела, дорогой?» Вас ожидает грандиознейший скандал по поводу неснятых ботинок и грязных следов на полу. Но это еще не худший случай. Предположим, Вам достался вариант второй со звездочкой. Звездочка означает резко усиленную хозяйственную активность жены.
Следовательно, выходные Вы проводите на приусадебных шести сотках, горбатясь с утра до вечера весь летний отпуск там же. Осенью Вам предстоит заготовка грибов, ягод, овощей и фруктов, а так же посильная помощь в их консервации.
Зимой и весной осуществляется ремонт квартиры. И если вечером Вы участвуете лишь в ежедневной уборке и маленькой перестановке мебели, то на Вашем лице играет блаженная улыбка. А чтобы окончательно не превратиться в домашнего рабочего вола, Вы засиживаетесь на работе до позднего вечера, решая текущие дела в спокойном темпе и наслаждаясь тишиной и покоем.
Но, положим, работой увлечены не Вы, а жена. Это уже вариант третий деловая женщина. Женщина, делающая карьеру. Теперь Вы понимаете, что такое домашний труд целиком и полностью. Жена исчезает рано утром, появляется поздно вечером, а в воскресенье упорно изучает деловые бумаги. На Ваши плечи автоматически ложится стирка, готовка, мытье посуды, походы по магазинам и тысячи мелочей, незаметно отбирающих время до последней секунды. Где блаженное чтение газеты перед телевизором, на экране которого футбол, хоккей или профессиональный бокс? В мечтах Вы видите, как Добровольский изящно отправляет мяч за спину опешившему от неожиданности вратарю, а в действительности Ваши ноги несут Вас к очередному магазину. Плюсы — при головокружительной карьере жены в доме появляются посудомойка, суперсовременная стиральная машина, микроволновая печь, а гол Добровольского Вы наблюдаете на экране с диагональю больше метра.
Минусы — при продолжительных раздумьях Вы догадываетесь, что и сами могли бы это все приобрести, если бы не ленились в молодости и приложили бы должное старание к развитию собственных способностей.
И, наконец, печальный четвертый вариант — ждущая женщина. Она постоянно погружена в мечты и строит себе хрустальные замки. Нет, Вы не стоите в стороне, но, пытаясь помочь ей в строительстве первого из них, обнаруживаете, что это — поездка на Канары. Ну вот хочется ей на Канарские острова, и все тут. И Вам хочется? Понятное дело. Но Вы как-то миритесь с невозможностью данной поездки из-за вечной нехватки финансов, а она не умеет. И Вы даже сочувствуете ей, но что делать? Вам то ясно, что Канары вряд ли будут достижимы в будущем, а вот ей нет. Она погружена в мечты, она ждет, что придет день, и все изменится раз и навсегда. Но пока жена разочарована в текущей жизни и злится на нее и на Вас, что Вы не можете понять, как ей важна эта поездка. А Вы злитесь на жену и на себя за то, что ей плохо, а Вы не в силах помочь. Плюсы. Вы — истинный хозяин дома. Минусы: наблюдая за женой, можно догадаться, что она находится в ожидании не только поездки на Канарские острова, шикарного автомобиля и гардероба от Крдена, но и прекрасного принца, на которого Вы, мягко говоря, не тянете.
И тогда представительницы прекрасного пола… Что, они уже бросили бесполезное чтение, нарисовали пару злобных лозунгов и выстроились в демонстрацию феминисток. Остановитесь, прислушайтесь к моим словам, пока я еще могу докричаться. Настоящий мужчина не остановится ни на одном из предложенных вариантов, а сделает Вас единственной и неповторимой. На свете еще остались настоящие мужчины. Вот только как ни печально, но… Приходилось признать, что к ним я не имею никакого отношения. Да и все мои рассуждения исходили из полного незнания обсуждаемого предмета. Как бы Вы отнеслись к спору трех средневековых ученых о том, из чего же все таки сделано небо: из нефрита, из лазурита или из огромного сапфира.
Нет, книга все же захлопнулась, и маленькие ножки унесли их обладательницу из комнаты навстречу более важным делам. Ну вот, так всегда. Девушки исчезли.
Никто не захотел остаться рядом со мной. Никто. Душа продолжала гнить, ржаветь и разрушаться. Мое самосознание замерло, законсервировавшись в стенах собственной квартиры, выстроило свой маленький мирок и прочно отгородилось от чужих бед и несчастий, научившись их не замечать. Я часто ловил себя на мысли, что встал бы в один ряд с героями любимых фильмов, протянул бы им руку помощи, выручил бы в трудную минуту при любых обстоятельствах. А вот послать десятку по газетному объявлению нуждающимся в помощи — это не я, это на почту надо тащиться, да и десятка нужна самому. Я ведь не миллионер какой-нибудь, пусть нуждающимся более богатые помогают. Поэтому чужие проблемы воспринимаются как досадные неудобства, помехи в создании собственного комфорта. А в скором будущем я, наверное, уже стану думать о чужих неудачах не иначе как с радостью, с облегчением, с чувством того, что на следующую ступеньку жизненной лестницы претендует уже меньшее количество конкурентов. Шла твердой поступью новая эра, эра равнения на запад, эра изворотливости и крепких локтей. Фильмы и книги 60-х с теплыми компаниями, с искренней дружбой, с чистой любовью воспринимались теперь незатейливыми сказками. «Это и были сказки!» — воскликнет кто-нибудь из экранных умников. И все-таки было что-то светлое, было, было… Но теперь растащилось по отдельным квартирам и лозунгам «мой дом — моя крепость». Из тех далеких времен вспоминались и стандартный набор серых ширпотребовских вещей, и очереди за продуктами. Но я никогда не забывал о полном отсутствии мата на улицах, решеток на окнах и массивных металических дверей необходимости нашей теперешней жизни. Я понимал, что дальше будет еще хуже, но знал — мне ничего изменить не дано. Время героев-одиночек еще не настало, а дружные компании превратились в сплоченные бригады, выбивающие деньги и жизни со всех сторон. Я не хотел в такие бригады, даже если бы и представилась возможность. Я не мог ударить кого-нибудь. Особенно тех, кто внутренне походил на меня. А именно им сейчас доставалось больше всего. В ином случае мне предлагалось заткнуться и затаиться, что я, впрочем, с успехом и делал до сего дня. А нужен ли такой успех? Серое существование уже начинало порядком надоедать. А ведь мне всего двадцать один год! Неужели оно будет продолжаться до самой смерти? Зачем тогда вообще жить? Я так хотел сделать кого-нибудь счастливым, но продолжал оставаться в исключительном одиночестве.
Неужели все проблемы упирались в отсутствие шикарного автомобиля и возможности прокатиться в каюте-люкс вокруг Европы? Неужели деньги действительно, главное? Но и без них никак нельзя! И так приходится экономить каждый рублик.
Сколько еще мне терпеть? Я подозревал, что всю оставшуюся жизнь. Срочно требовалось что-то менять. Я вообще-то собирался дотянуть только до тридцатника, еще такого далекого. Ведь должна же быть хоть какая-то осуществимая цель. Ну что же, к тридцати годам я или выбьюсь в верхи, или сопьюсь. Не могу же я тянуть бесцельное существование подобно лямке бурлака.
Спиться, конечно, легче, но и на водку требовались деньги. А прорваться в высшие слои общества представлялось и вовсе малореальным делом. Кто там меня ждет? Каким способом я завоюю место в их рядах? Но… Ты хочешь жениться? Нет, не так. Ты хочешь, чтобы рядом с тобой была самая прекрасная и умная девушка?
Странный вопрос. Да, хочу. Да! Да!!! А ты ее заслужил? С чего ты взял, что ей интересно будет рядом? Любой человек считает себя исключительным и неповторимым. Но исключительность надо постоянно доказывать. Причем самому.
Иначе нельзя. Никто не будет это за тебя делать. Хочешь осуществить мечту?
Работай! Старайся! Ну их, эти мысли. Прямо как страницы из учебника то ли обществоведения, то ли этики и психологии семейной жизни.
Трамвай трясло, и грустные размышления дергались вместе с ним, перетасовывались и исчезали. Где-то там, в сумерках наступившего вечера, прятался клуб Талькова. Но мне было явно не до него…
… Лаура молча смотрела в окно. Серые стены домов старались слиться с тьмой, обесцветиться, затеряться. Но тут и там вспыхивали яркие огни. Так странно и удивительно ехать в чужом транспорте чужого мира, наблюдать за чужими существами, занятыми невесть чем, а через несколько часов вступить в битву за все, что сейчас проносится перед взором Лауры. Голова королевы до краев переполнилась волнением. Такое волнение никогда не посещало Лауру ранее.
Сущность повелительницы тьмы всегда находилась в состоянии торжественного непоколебимого величия. Но оно осталось за границами вместе с гордым титулом.
Волнение приближало королеву к тем, кто ничего не подозревал о грядущей опасности, но предрекало и великие дела. А исход оставался неясен. Сумерки превращали знакомые уже места в таинственные закоулки, словно трамвай без посторонней помощи прогрохотал по рельсам в запределье. Но люди сонно продолжали коситься в окно, листать газеты и выходить на своих остановках, привычных до невозможности. Сегодняшняя ночь могла все повернуть в иной плоскости, а остановить черный треугольник предстояло королеве, утратившей и сущность, и силу, и владения.
Пока еще можно отказаться от боя. Могла ли Лаура отступить? Конечно, но не хотела. А еще она не хотела ни сражаться, ни видеть черных призраков, ни выходить из трамвая в неизвестность. Хотела ли королева отступить? Разумеется, но не могла.
Найдут ли они талисман? В любом случае схватка с черными призраками неизбежна.
Только без талисмана она обречена. Значит в небытие уйдет еще одна королева, возможно, последняя из белых владычиц. Лаура грустно улыбнулась. Когда-то и грусть была неведома повелительнице тьмы. Но появилось сердце, потянуло за собой чувства. Что придет следующим? Наверное, Желвин сумел бы ответить, но его уже ничем не вернешь. Чувства подарили королеве только боль одиночества.
Тягостную, неизлечимую. Где способ избавиться от нее? Не в толстых книгах и не в мрачных лабораториях. И все же мучительная боль чего-то несостоявшегося казалась лучше ледяного безразличия. Великие дела ждали королеву. Но она не стремилась к ним. Была бы ее воля, это путешествие в громыхающем трамвае ушло бы в бесконечность. Ничего не делать. Только ехать и ехать. Рядом с Ним. Так близко и так далеко.
По всем законам белого мира королева должна сейчас отключиться, уйти в себя и, отрешившись от мелочей, накапливать энергию, выкачивая ее из любых доступных источников. Лаура и так ушла в себя, но видимо не в ту сторону. Неужели ничего нельзя изменить? Неужели она никогда не сумеет войти в Его душу, чтобы превратить черную дыру… Во что? Черная дыра ждала не Лауру. Пустота желала заполниться кем-то другим. Обидно, когда, несмотря на все старания, ты так и не сумела приблизиться и стать… Кем? Решение проблем было известно королеве, но Он хотел избавиться от них без участия той, кто сидела рядом. Где сейчас гуляли его мечты? Кого звали его глаза? Единственное, что оставалось совершенно ясно и неизменно: они не хотели замечать Лауру. Она не могла заставить Его смотреть в ее сторону. Значит, и для королевы есть невозможные вещи.
Капельки невостребованной энергии парили над трамваем, соединяясь с вылетавшими электрическими искрами, чтобы прожить короткие, но яркие мгновения.
Глава шестнадцатая
Невысокий, чуть сутуловатый мужчина в очках и с намечающейся лысиной устало смотрел на нас. Серо-коричневые клетчатые брюки из отличной ткани выглядели немного измятыми, из кармана песочной жилетки торчал белоснежный уголок платка. Пиджак небрежно висел на стуле, по спинке которого постукивали пальцы в такт далекой музыке. До нас доносились отрывочные аккорды, но это был не Тальков.
Мы с Лаурой стояли в подвальном помещении с низкими потолками. Бетонные плиты грозно нависали над нашими головами, напоминая о громоздящихся сверху пяти этажах. От ощущения сдавленности, да от отсутствия окон, за исключением наглухо заваренного металлическим листом вентиляционного отверстия, становилось немного не по себе. Прибавьте сюда еще необычность вечернего визита, да волнения по поводу предстоящего нашествия черных призраков, и Вы почувствуете, какие иголочки покалывали мои нервные окончания в те минуты.
Возможно, раньше здесь держали мастерскую для ЖЭКа. Потрепанные каменные ступени вели отсюда в сырой полумрак тесного коридорчика. За тяжелой железной дверью уже начиналась улица. На гладкой, старательно выкрашенной зеленой краской в несколько слоев поверхности белел весьма обширный прямоугольник с розовой надписью, которую я прочитал пять минут назад: «Клуб имени Игоря Талькова». И чуть пониже и помельче «Магазин». Даже по вычурной рамке из зеленых с золотыми прожилками лавровых листьев чувствовалось, что за оформительские работы заплатили немало.
Несмотря на более мелкий шрифт в подвальном помещении главенствовала вторая часть вывески. Роль прилавка выполняли витрины, заполненные импортными продуктами. Веером лежала шоколадная мозаика «Марсов», «Сникерсов», «Милки Уэй», только-только достигших наших необъятных просторов. Волна неведомых лакомств в блестящих обертках мгновенно захлестнула всю страну и, похоже, обосновалась у нас надолго. Здесь же находилась датская ветчина в жестяных банках, немецкое печенье, итальянские пакетики с макаронами и финские конфеты, в застойные годы изредка мелькавшие в московских магазинах. Теперь и я мог увидеть эти чудеса западной пищевой промышленности. Бывали даже такие дни, когда я выкраивал из своих скромных сбережений денежку на «Марс». Но не сейчас. В данный момент сжимаемые в руках рублевый и долларовый неприкосновенные запасы сохранялись для королевы. Отведя взгляд от заморских деликатесов я подобрался к следующей витрине. Здесь вперемешку лежали товары легкой промышленности. Таиландские варенки уже потихоньку вытеснялись китайскими представителями «Levi's» и «Wrangler». Встретилась и польская «Montana», похожая на настоящую пуговицами, нашивками и ценой. Азиатские футболки с вышитыми названиями известных западных фирм также исчезали, уступая место более качественному товару за более значительные деньги. Затем я оглядел полки с магнитофонами неизвестного производства и такого же уровня звучания.
Мой взгляд ласково погладил фирменный дизайн западной видеотехники и замер, намертво уперевшись в стопку аудиокассет.
Надо же! В условиях тотального дефицита приличных кассет, когда «Maxell UR» или «Fuji DR-I» в звукозаписях стоили пятьсот рубликов, что было уж совсем запредельно, а на рынке корейские «HyonStar» и «SKC» доходили до четырехсот…
Нет, глаза просто отказывались верить. «TDK-A», «DENON DX1», «SONY EF», «Maxell LN», равнозначный по качеству вышеуказанному «UR», и всего за 240 рубликов. А превосходная хромная «SNC SoundBreeze» вообще за сто восемьдесят, тогда как в «Спорттоварах» точно такая же лежала за шестьсот! Правда, кассеты были с записью, но какая, к черту, разница. Своим многоопытным взглядом я не увидел царапинок ни на корпусах, ни на прозрачных футлярах. Мечта! Сбывалась!
Да это же просто настоящий клад! Невозможно было не купить все эти сокровища.
Рука автоматически потянулась кошельку, но остановилась на полпути. Деньги были уже в руках, но и за талисман тоже требовалось платить.
Я стоял, раздираемый на части желанием и чувством долга. Больше всего мне хотелось, чтобы талисмана совсем не существовало. Или пусть он находится за тысячи километров отсюда. Да и зачем он вообще нужен? Разве нет другого способа справиться с проклятыми черными призраками. К черту призраков! Какие могут быть призраки, когда вот тут, рядом, кассеты по «ну очень смешным ценам». В ту секунду предстоящее вторжение казалось мне нереальным как никогда. Зато кассеты никуда не исчезали, и радужные блики пробегали по гладким стенкам фирменных футляров. Я уже считал их своими. Кассеты! Кассеты!
Ну ведь кассеты же!!!
С трудом оторвавшись от будущих экземпляров коллекции, я перевел горящий взгляд на Лауру. Губы ее плотно сжались, глаза устремились в невидимую мне точку. Она словно заметила знакомую-презнакомую вещь и в то же время будто бы видела ее впервые. Сей неведомый предмет находился в дальней части магазина.
Собственно там и располагался клуб имени Игоря Талькова. Единственная витрина стояла в небольшой комнатке, отгороженной от общей залы двумя выступами в стенах. Взгляд Лауры пропадал в сумраке витрины, над которой висел большого формата черно-белый, но очень качественный фотопортрет певца. Сверху на красном полотнище желтые буквы несли призыв: «Игоря Талькова в президенты России (посмертно)». Внизу черный шрифт на белом квадрате с траурной рамкой взывал к скорби: «От руки красного террора погиб князь русской песни».
… Солнце уже скрылось за силуэтами многоэтажных домов. Синь неба стала наливаться тьмой. Пока еще далекой. День уступал владения ночи, та не спешила брать их в свои руки. Лаура и я шагали по плитам мимо главных дверей Дворца культуры Профсоюзов. Пообедав (или поужинав) в «Спутнике» мы гуляли по городу, досушивая вымокшие насквозь одежды. Лаура, к моему удивлению, не избежала общей участи. А у нее даже не нашлось слов, она просто прижала мою ладонь к правому боку, чтобы и я почувствовал влажную ткань блузки. Струйки пота оставили следы на ее лице, хотя оно ничуть не порозовело. Я лишь развел руками, показывая возросшую степень очеловечивания королевы призраков.
После «Спутника» скудное содержимое моего кошелька заметно сократилось. Как ни крути, срочно требовалось продать что-то еще. Но Лауру наше бедственное положение никак не должно волновать. Это исключительно мои проблемы. Слава богу, хоть Ыккщщер ничего не требовал, а скромно жил в коридорном шкафу, исчезая по ночам на разведку.
С момента нашей встречи Лаура ни разу не пожаловалась на усталость, на скуку, на жару, на великоватые туфли и никогда ничего не просила. Удивительная скромность для королевы. Зато она умела получать радость от солнечного дня, от созерцания людей, идущих навстречу, деревьев, машин, от бесконечных путешествий по городу. Мне тоже нравилось без видимой цели шататься по окрестностям хоть целый день, лишь бы погода не портилась. Только я любил бродить по центральным улицам с их столпотворением и обилием магазинов, а Лаура подолгу задерживалась в тенистых переулках.
Наблюдая за счастливой королевой, что-то сдвинулось у меня внутри. Появились обрывки далеких воспоминаний. Последний снег, укрывшийся под кустами, когда тысячи людей расходятся с демонстрации в первый майский день. Яркие шары и флажки. Боевые революционные песни. Пахнущая лесом елка, украшенная блестящими игрушками. Мигающая гирлянда, отбрасывающая на стены и потолок причудливые тени, в которых вдруг угадывался громадный силуэт хрупкого шара или стеклянной сосульки. Мерцающие звезды в новогоднем небе. Луна, обведенная странным, пугающим кругом, предвещающим морозы. Ничего подобного рядом со мной сейчас, конечно же, не было, но оно словно пряталось где-то неподалеку, выказывая присутствие невидимыми волнами.
Я искоса разглядывал лицо Лауры. Его плавные изгибы. Глубокие впадины глаз, где призрачная бледность переходила в сумеречные тени. Яркие губы без всякой косметики. Ровную поверхность носа. Черные ниточки бровей. Пушистые ресницы.
Бирюзовые глаза, в которых плясали веселые блики отражающихся ламп и фонарей.
Чуть приоткрытый рот, в котором блеснул ровный ряд белоснежных зубов.
Роскошное облако волос скатывалось на спину и не мешало мне любоваться ее лицом. Теперь я уже находил его довольно симпатичным. Кроме того, и Синди Кроуфорд, и Линда Евангелиста, и Дерил Ханна все равно уже замужем. В любом случае и им, и миллионам других женщин никогда не было, нет и не будет дела до моей скромной персоны. Хоть умри я завтра, хоть вознесись на небо, похищенный летающей тарелкой, хоть провались сквозь землю: никому от этого не станет ни жарко, ни холодно. И только Лаура шла со мной рядом, только ей было интересно мое присутствие, мои чувства, которые я никак не мог выразить вслух, разве что когда меня прорывало. Я давно уже разучился делать себе праздники. Но благодаря Лауре моя жизнь вырвалась из колеи серой скуки. В мечтах я надеялся, что королева призраков явилась в мой мир из-за меня. Смешно, конечно, строить такие предположения относительно самой настоящей королевы, но так хочется иногда почувствовать себя хоть кому-то нужным.
Внезапно Лаура дернула меня за руку. Я резко обернулся. Лицо королевы посерело от ужаса. Беглым поворотом головы я окинул трамвайную остановку.
Приближающаяся сцепка вагонов, люди, готовящиеся к посадке, черная дворняга.
Все как обычно, ничего сверхестественного. Но ощущение праздника как волной смыло.
— Черные начинают вторжение, — быстро зашептала королева. — Сегодня ночью, — она покачала головой из стороны в сторону. — Если мы не найдем талисман прямо сейчас, то уже ничего не исправить. У меня слишком мало силы.
Глава пятнадцатая
Breaking Out (1.)
She breathes a sigh, watching as her life goes by
Caught in the trap of a workin'-day world
Tired of just being somebody's girl
She's feelin' her frustration buildin' up inside
But tonight, she's gonna give it up
Break the chains and let it out
Tonight, she'll say «I've had enough» I'm never going back
Какая Василиса лучше: прекрасная или премудрая? Еще несколько лет назад, в пионерском прошлом, такой вопрос не вызывал бы ни малейших раздумий.
Однозначное предпочтение отдавалось второму варианту. Даже пионервожатых независимо от пола рисовали в очках и с большой книгой в руках. Но уже в юные годы в голове начинали копошиться не совсем правильные в идейном отношении мысли. Представьте-ка Марью-царевну в очках. Что-то не то. Не так ли? Я и сейчас отлично понимал, как важно встретить в жизни человека с великой душой.
Но почему так хотелось, чтобы у нее было еще и красивое лицо в придачу, стройная и вместе с тем пышная фигурка, и… дальнейший список можно не оглашать ввиду его исключительной нескончаемости, ибо предела желаниям не существует. В общем, складывалась крайне пренеприятнейшая (опять же в идейном смысле) ситуация. Она напоминала сюжет известного мультфильма, когда на вопрос кролика: «С чем тебе хлеб? С медом или сгущенкой?» Винни-Пух мудро отвечал: «И с тем, и с другим. А хлеба можно вообще не давать.» Ну ладно, ладно. Возьмем за аксиому (хотя и спорную), что идеала не существует. Кто же тогда остается на нашу незавидную долю?
Вариант первый. Сокращенно «Sex». Изумительно красивая женщина, в облике которой все совершенно до невозможности. Сексапильная, одним словом. По английски снова можно назвать короче — «Vamp». Идеальный вариант? Как бы не так! Для поддержания формы требуются все возрастающие расходы на бассейн, сауну, тренажерный зал, аэробику, шейпинг (кстати, кто знает, что это такое?).
Из всего перечисленного многообразия я мог предложить один, правда проверенный веками способ — голодание. «Жмот, скряга!» — негодующе скажете Вы. Извините, но с пустыми карманами, пополняемыми раз в месяц стипендией, трудно быть щедрым и расточительным. Зато в перерывах между стипендиями можно вволю наиграться в экономиста, стремящегося различными способами вывести свой желудок из долгого и продолжительного кризиса, успокаивая себя оптимистическими лозунгами типа «500 дней» или «Если к осени не станет лучше, я лягу на рельсы».
А я ведь еще не упомянул про рестораны — непременное место блистания секс-красоток. Все упиралось в деньги. Конечно, мне никто не мешал стать бизнесменом. Впрочем, с таким же успехом я мог попробовать свои силы в роли морского царя. Ладно, предположим, что «Vamp» будет блистать на работе. Тут ведь нужен глаз да глаз. И пока на свете не перевелись охотники за чужим счастьем с широкими жестами и наглыми глазами, не ведающими преград, намечался крайне неутешительный результат. Чтобы удержать такую женщину рядом с собой надо по крайней мере записаться в супермены. Не стану отрицать, я был им.
Правда всего два раза и весьма непродолжительное время. И особенно неприятно было просыпаться, выходя из образа. Оставалось признать, что Василиса Прекрасная не для меня.
Но и среди премудрых встречались очень привлекательные особы. Посмотрим, что ждало меня здесь. Второй вариант — хозяюшка. Все мысли такой женщины о доме, о порядке, о садовом участке и т. д. и т. п. Положительные стороны чистота.
Отрицательные стороны — опять же чистота. «Что ж плохого в чистоте?» недоуменно спросите Вы. Ну как бы покультурнее выразиться. Представьте, что вы несетесь сломя голову, домой через полгорода и, наконец врываетесь в уборную, ликуя про себя: «Успел!». Бывает в жизни такое, не спорьте. Но вот щелкает шпингалет, Вы покидаете единолично занятую территорию, оказываетесь в пределах коридора и видите спешащую к Вам навстречу жену со странным выражением лица.
Да, да, Вы правильно догадались. Вместо вопроса «Как дела, дорогой?» Вас ожидает грандиознейший скандал по поводу неснятых ботинок и грязных следов на полу. Но это еще не худший случай. Предположим, Вам достался вариант второй со звездочкой. Звездочка означает резко усиленную хозяйственную активность жены.
Следовательно, выходные Вы проводите на приусадебных шести сотках, горбатясь с утра до вечера весь летний отпуск там же. Осенью Вам предстоит заготовка грибов, ягод, овощей и фруктов, а так же посильная помощь в их консервации.
Зимой и весной осуществляется ремонт квартиры. И если вечером Вы участвуете лишь в ежедневной уборке и маленькой перестановке мебели, то на Вашем лице играет блаженная улыбка. А чтобы окончательно не превратиться в домашнего рабочего вола, Вы засиживаетесь на работе до позднего вечера, решая текущие дела в спокойном темпе и наслаждаясь тишиной и покоем.
Но, положим, работой увлечены не Вы, а жена. Это уже вариант третий деловая женщина. Женщина, делающая карьеру. Теперь Вы понимаете, что такое домашний труд целиком и полностью. Жена исчезает рано утром, появляется поздно вечером, а в воскресенье упорно изучает деловые бумаги. На Ваши плечи автоматически ложится стирка, готовка, мытье посуды, походы по магазинам и тысячи мелочей, незаметно отбирающих время до последней секунды. Где блаженное чтение газеты перед телевизором, на экране которого футбол, хоккей или профессиональный бокс? В мечтах Вы видите, как Добровольский изящно отправляет мяч за спину опешившему от неожиданности вратарю, а в действительности Ваши ноги несут Вас к очередному магазину. Плюсы — при головокружительной карьере жены в доме появляются посудомойка, суперсовременная стиральная машина, микроволновая печь, а гол Добровольского Вы наблюдаете на экране с диагональю больше метра.
Минусы — при продолжительных раздумьях Вы догадываетесь, что и сами могли бы это все приобрести, если бы не ленились в молодости и приложили бы должное старание к развитию собственных способностей.
И, наконец, печальный четвертый вариант — ждущая женщина. Она постоянно погружена в мечты и строит себе хрустальные замки. Нет, Вы не стоите в стороне, но, пытаясь помочь ей в строительстве первого из них, обнаруживаете, что это — поездка на Канары. Ну вот хочется ей на Канарские острова, и все тут. И Вам хочется? Понятное дело. Но Вы как-то миритесь с невозможностью данной поездки из-за вечной нехватки финансов, а она не умеет. И Вы даже сочувствуете ей, но что делать? Вам то ясно, что Канары вряд ли будут достижимы в будущем, а вот ей нет. Она погружена в мечты, она ждет, что придет день, и все изменится раз и навсегда. Но пока жена разочарована в текущей жизни и злится на нее и на Вас, что Вы не можете понять, как ей важна эта поездка. А Вы злитесь на жену и на себя за то, что ей плохо, а Вы не в силах помочь. Плюсы. Вы — истинный хозяин дома. Минусы: наблюдая за женой, можно догадаться, что она находится в ожидании не только поездки на Канарские острова, шикарного автомобиля и гардероба от Крдена, но и прекрасного принца, на которого Вы, мягко говоря, не тянете.
И тогда представительницы прекрасного пола… Что, они уже бросили бесполезное чтение, нарисовали пару злобных лозунгов и выстроились в демонстрацию феминисток. Остановитесь, прислушайтесь к моим словам, пока я еще могу докричаться. Настоящий мужчина не остановится ни на одном из предложенных вариантов, а сделает Вас единственной и неповторимой. На свете еще остались настоящие мужчины. Вот только как ни печально, но… Приходилось признать, что к ним я не имею никакого отношения. Да и все мои рассуждения исходили из полного незнания обсуждаемого предмета. Как бы Вы отнеслись к спору трех средневековых ученых о том, из чего же все таки сделано небо: из нефрита, из лазурита или из огромного сапфира.
Нет, книга все же захлопнулась, и маленькие ножки унесли их обладательницу из комнаты навстречу более важным делам. Ну вот, так всегда. Девушки исчезли.
Никто не захотел остаться рядом со мной. Никто. Душа продолжала гнить, ржаветь и разрушаться. Мое самосознание замерло, законсервировавшись в стенах собственной квартиры, выстроило свой маленький мирок и прочно отгородилось от чужих бед и несчастий, научившись их не замечать. Я часто ловил себя на мысли, что встал бы в один ряд с героями любимых фильмов, протянул бы им руку помощи, выручил бы в трудную минуту при любых обстоятельствах. А вот послать десятку по газетному объявлению нуждающимся в помощи — это не я, это на почту надо тащиться, да и десятка нужна самому. Я ведь не миллионер какой-нибудь, пусть нуждающимся более богатые помогают. Поэтому чужие проблемы воспринимаются как досадные неудобства, помехи в создании собственного комфорта. А в скором будущем я, наверное, уже стану думать о чужих неудачах не иначе как с радостью, с облегчением, с чувством того, что на следующую ступеньку жизненной лестницы претендует уже меньшее количество конкурентов. Шла твердой поступью новая эра, эра равнения на запад, эра изворотливости и крепких локтей. Фильмы и книги 60-х с теплыми компаниями, с искренней дружбой, с чистой любовью воспринимались теперь незатейливыми сказками. «Это и были сказки!» — воскликнет кто-нибудь из экранных умников. И все-таки было что-то светлое, было, было… Но теперь растащилось по отдельным квартирам и лозунгам «мой дом — моя крепость». Из тех далеких времен вспоминались и стандартный набор серых ширпотребовских вещей, и очереди за продуктами. Но я никогда не забывал о полном отсутствии мата на улицах, решеток на окнах и массивных металических дверей необходимости нашей теперешней жизни. Я понимал, что дальше будет еще хуже, но знал — мне ничего изменить не дано. Время героев-одиночек еще не настало, а дружные компании превратились в сплоченные бригады, выбивающие деньги и жизни со всех сторон. Я не хотел в такие бригады, даже если бы и представилась возможность. Я не мог ударить кого-нибудь. Особенно тех, кто внутренне походил на меня. А именно им сейчас доставалось больше всего. В ином случае мне предлагалось заткнуться и затаиться, что я, впрочем, с успехом и делал до сего дня. А нужен ли такой успех? Серое существование уже начинало порядком надоедать. А ведь мне всего двадцать один год! Неужели оно будет продолжаться до самой смерти? Зачем тогда вообще жить? Я так хотел сделать кого-нибудь счастливым, но продолжал оставаться в исключительном одиночестве.
Неужели все проблемы упирались в отсутствие шикарного автомобиля и возможности прокатиться в каюте-люкс вокруг Европы? Неужели деньги действительно, главное? Но и без них никак нельзя! И так приходится экономить каждый рублик.
Сколько еще мне терпеть? Я подозревал, что всю оставшуюся жизнь. Срочно требовалось что-то менять. Я вообще-то собирался дотянуть только до тридцатника, еще такого далекого. Ведь должна же быть хоть какая-то осуществимая цель. Ну что же, к тридцати годам я или выбьюсь в верхи, или сопьюсь. Не могу же я тянуть бесцельное существование подобно лямке бурлака.
Спиться, конечно, легче, но и на водку требовались деньги. А прорваться в высшие слои общества представлялось и вовсе малореальным делом. Кто там меня ждет? Каким способом я завоюю место в их рядах? Но… Ты хочешь жениться? Нет, не так. Ты хочешь, чтобы рядом с тобой была самая прекрасная и умная девушка?
Странный вопрос. Да, хочу. Да! Да!!! А ты ее заслужил? С чего ты взял, что ей интересно будет рядом? Любой человек считает себя исключительным и неповторимым. Но исключительность надо постоянно доказывать. Причем самому.
Иначе нельзя. Никто не будет это за тебя делать. Хочешь осуществить мечту?
Работай! Старайся! Ну их, эти мысли. Прямо как страницы из учебника то ли обществоведения, то ли этики и психологии семейной жизни.
Трамвай трясло, и грустные размышления дергались вместе с ним, перетасовывались и исчезали. Где-то там, в сумерках наступившего вечера, прятался клуб Талькова. Но мне было явно не до него…
… Лаура молча смотрела в окно. Серые стены домов старались слиться с тьмой, обесцветиться, затеряться. Но тут и там вспыхивали яркие огни. Так странно и удивительно ехать в чужом транспорте чужого мира, наблюдать за чужими существами, занятыми невесть чем, а через несколько часов вступить в битву за все, что сейчас проносится перед взором Лауры. Голова королевы до краев переполнилась волнением. Такое волнение никогда не посещало Лауру ранее.
Сущность повелительницы тьмы всегда находилась в состоянии торжественного непоколебимого величия. Но оно осталось за границами вместе с гордым титулом.
Волнение приближало королеву к тем, кто ничего не подозревал о грядущей опасности, но предрекало и великие дела. А исход оставался неясен. Сумерки превращали знакомые уже места в таинственные закоулки, словно трамвай без посторонней помощи прогрохотал по рельсам в запределье. Но люди сонно продолжали коситься в окно, листать газеты и выходить на своих остановках, привычных до невозможности. Сегодняшняя ночь могла все повернуть в иной плоскости, а остановить черный треугольник предстояло королеве, утратившей и сущность, и силу, и владения.
Пока еще можно отказаться от боя. Могла ли Лаура отступить? Конечно, но не хотела. А еще она не хотела ни сражаться, ни видеть черных призраков, ни выходить из трамвая в неизвестность. Хотела ли королева отступить? Разумеется, но не могла.
Найдут ли они талисман? В любом случае схватка с черными призраками неизбежна.
Только без талисмана она обречена. Значит в небытие уйдет еще одна королева, возможно, последняя из белых владычиц. Лаура грустно улыбнулась. Когда-то и грусть была неведома повелительнице тьмы. Но появилось сердце, потянуло за собой чувства. Что придет следующим? Наверное, Желвин сумел бы ответить, но его уже ничем не вернешь. Чувства подарили королеве только боль одиночества.
Тягостную, неизлечимую. Где способ избавиться от нее? Не в толстых книгах и не в мрачных лабораториях. И все же мучительная боль чего-то несостоявшегося казалась лучше ледяного безразличия. Великие дела ждали королеву. Но она не стремилась к ним. Была бы ее воля, это путешествие в громыхающем трамвае ушло бы в бесконечность. Ничего не делать. Только ехать и ехать. Рядом с Ним. Так близко и так далеко.
По всем законам белого мира королева должна сейчас отключиться, уйти в себя и, отрешившись от мелочей, накапливать энергию, выкачивая ее из любых доступных источников. Лаура и так ушла в себя, но видимо не в ту сторону. Неужели ничего нельзя изменить? Неужели она никогда не сумеет войти в Его душу, чтобы превратить черную дыру… Во что? Черная дыра ждала не Лауру. Пустота желала заполниться кем-то другим. Обидно, когда, несмотря на все старания, ты так и не сумела приблизиться и стать… Кем? Решение проблем было известно королеве, но Он хотел избавиться от них без участия той, кто сидела рядом. Где сейчас гуляли его мечты? Кого звали его глаза? Единственное, что оставалось совершенно ясно и неизменно: они не хотели замечать Лауру. Она не могла заставить Его смотреть в ее сторону. Значит, и для королевы есть невозможные вещи.
Капельки невостребованной энергии парили над трамваем, соединяясь с вылетавшими электрическими искрами, чтобы прожить короткие, но яркие мгновения.
Глава шестнадцатая
Талисман
В магазине есть вода,
Топай, топай,
Сорок градусов она,
Кверху…
(Советская народная песня)
Вот так! Вот так!
Живут Америка с Европой.
Вот так! Вот так!
Ну а у нас все кверху…
(И. Тальков «Господа демократы»)
Невысокий, чуть сутуловатый мужчина в очках и с намечающейся лысиной устало смотрел на нас. Серо-коричневые клетчатые брюки из отличной ткани выглядели немного измятыми, из кармана песочной жилетки торчал белоснежный уголок платка. Пиджак небрежно висел на стуле, по спинке которого постукивали пальцы в такт далекой музыке. До нас доносились отрывочные аккорды, но это был не Тальков.
Мы с Лаурой стояли в подвальном помещении с низкими потолками. Бетонные плиты грозно нависали над нашими головами, напоминая о громоздящихся сверху пяти этажах. От ощущения сдавленности, да от отсутствия окон, за исключением наглухо заваренного металлическим листом вентиляционного отверстия, становилось немного не по себе. Прибавьте сюда еще необычность вечернего визита, да волнения по поводу предстоящего нашествия черных призраков, и Вы почувствуете, какие иголочки покалывали мои нервные окончания в те минуты.
Возможно, раньше здесь держали мастерскую для ЖЭКа. Потрепанные каменные ступени вели отсюда в сырой полумрак тесного коридорчика. За тяжелой железной дверью уже начиналась улица. На гладкой, старательно выкрашенной зеленой краской в несколько слоев поверхности белел весьма обширный прямоугольник с розовой надписью, которую я прочитал пять минут назад: «Клуб имени Игоря Талькова». И чуть пониже и помельче «Магазин». Даже по вычурной рамке из зеленых с золотыми прожилками лавровых листьев чувствовалось, что за оформительские работы заплатили немало.
Несмотря на более мелкий шрифт в подвальном помещении главенствовала вторая часть вывески. Роль прилавка выполняли витрины, заполненные импортными продуктами. Веером лежала шоколадная мозаика «Марсов», «Сникерсов», «Милки Уэй», только-только достигших наших необъятных просторов. Волна неведомых лакомств в блестящих обертках мгновенно захлестнула всю страну и, похоже, обосновалась у нас надолго. Здесь же находилась датская ветчина в жестяных банках, немецкое печенье, итальянские пакетики с макаронами и финские конфеты, в застойные годы изредка мелькавшие в московских магазинах. Теперь и я мог увидеть эти чудеса западной пищевой промышленности. Бывали даже такие дни, когда я выкраивал из своих скромных сбережений денежку на «Марс». Но не сейчас. В данный момент сжимаемые в руках рублевый и долларовый неприкосновенные запасы сохранялись для королевы. Отведя взгляд от заморских деликатесов я подобрался к следующей витрине. Здесь вперемешку лежали товары легкой промышленности. Таиландские варенки уже потихоньку вытеснялись китайскими представителями «Levi's» и «Wrangler». Встретилась и польская «Montana», похожая на настоящую пуговицами, нашивками и ценой. Азиатские футболки с вышитыми названиями известных западных фирм также исчезали, уступая место более качественному товару за более значительные деньги. Затем я оглядел полки с магнитофонами неизвестного производства и такого же уровня звучания.
Мой взгляд ласково погладил фирменный дизайн западной видеотехники и замер, намертво уперевшись в стопку аудиокассет.
Надо же! В условиях тотального дефицита приличных кассет, когда «Maxell UR» или «Fuji DR-I» в звукозаписях стоили пятьсот рубликов, что было уж совсем запредельно, а на рынке корейские «HyonStar» и «SKC» доходили до четырехсот…
Нет, глаза просто отказывались верить. «TDK-A», «DENON DX1», «SONY EF», «Maxell LN», равнозначный по качеству вышеуказанному «UR», и всего за 240 рубликов. А превосходная хромная «SNC SoundBreeze» вообще за сто восемьдесят, тогда как в «Спорттоварах» точно такая же лежала за шестьсот! Правда, кассеты были с записью, но какая, к черту, разница. Своим многоопытным взглядом я не увидел царапинок ни на корпусах, ни на прозрачных футлярах. Мечта! Сбывалась!
Да это же просто настоящий клад! Невозможно было не купить все эти сокровища.
Рука автоматически потянулась кошельку, но остановилась на полпути. Деньги были уже в руках, но и за талисман тоже требовалось платить.
Я стоял, раздираемый на части желанием и чувством долга. Больше всего мне хотелось, чтобы талисмана совсем не существовало. Или пусть он находится за тысячи километров отсюда. Да и зачем он вообще нужен? Разве нет другого способа справиться с проклятыми черными призраками. К черту призраков! Какие могут быть призраки, когда вот тут, рядом, кассеты по «ну очень смешным ценам». В ту секунду предстоящее вторжение казалось мне нереальным как никогда. Зато кассеты никуда не исчезали, и радужные блики пробегали по гладким стенкам фирменных футляров. Я уже считал их своими. Кассеты! Кассеты!
Ну ведь кассеты же!!!
С трудом оторвавшись от будущих экземпляров коллекции, я перевел горящий взгляд на Лауру. Губы ее плотно сжались, глаза устремились в невидимую мне точку. Она словно заметила знакомую-презнакомую вещь и в то же время будто бы видела ее впервые. Сей неведомый предмет находился в дальней части магазина.
Собственно там и располагался клуб имени Игоря Талькова. Единственная витрина стояла в небольшой комнатке, отгороженной от общей залы двумя выступами в стенах. Взгляд Лауры пропадал в сумраке витрины, над которой висел большого формата черно-белый, но очень качественный фотопортрет певца. Сверху на красном полотнище желтые буквы несли призыв: «Игоря Талькова в президенты России (посмертно)». Внизу черный шрифт на белом квадрате с траурной рамкой взывал к скорби: «От руки красного террора погиб князь русской песни».