Страница:
Именно сюда стремились те, кто мечтал иметь хотя бы маленький осколочек от этого чуда природы. Утлые лодчонки уплывали в пещеру, разбиваясь о выступы, внезапно выползавшие из темноты. Подводные машины петляли в извилистых коридорах, застревая там навечно. Железные корабли терпеливо продвигались вперед, пока не отступали перед мелями, где коварные камни норовили прорвать днище. Немногим удавалось достигнуть цели, когда вдалеке, во тьме, сопровождающей спутников все дни похода, засияют сполохи, становясь все ярче и ближе. И наконец, взору усталых путешественников откроется высокий грот, где сияет астекс, озаряя неприветливые стены. А в черных водах сверкает и переливается его отражение. Невозможно увезти камень целиком. И достигшие цели вознаграждают себя осколками, плавающими вокруг, или откалывают их сами. Чем больше осколок, тем больше число граней, тем величественнее его свет. От числа граней зависит и цена. Поэтому добравшиеся до камня норовят прихватить максимально возможный по размеру экземпляр.
Таков был трон королевы Лауры. От камня веяло холодом, но королева не знала такого понятия. Ледяное величие было естественным состоянием Лауры, когда она сидела на своем уникальном троне. Астекс доставили сюда много лет назад, во времена расцвета белых призраков. Тогда правила королева Беатрикс, ушедшая в ничто при соприкосновении с блуждающим миром, разрушившим оболочки чуть ли не половины ее подданных. После королевой стала Урсула, удалившаяся в неизвестность четыре тысячи лет тому назад. Ей на смену пришла Лаура. Теперь она царила над белыми призраками. Но голова ее была занята не государственными делами, а картинами мира, открывшегося ей несколько лет назад.
Слева от трона солидно восседал увенчанный короной спрут — главный министр при дворе. Справа крутился в воздухе сгусток, напоминающий устремленную вверх каплю с рваными краями. Должности он никакой не имел, зато постоянно сопровождал свою королеву.
— Послушай, Ыккщщер, — обратилась к нему Лаура, — как ты находишь мир после нашего трехсотлетнего отсутствия? Не правда ли, он очень изменился?
— Очень, очень, — изогнулся черный рот призрака, и огромная белая капля описала изящную дугу вокруг трона. Пронзительный голос Ыккщщера составлял разительный контраст с магическим тембром королевы.
— А твое мнение, Желвин? — королева повернулась к спруту. — Как ты думаешь, к лучшему или к худшему такие изменения?
— Трудно сказать, повелительница, — шелестящий голос белого чудища пробежал по залу. — Он, несомненно, стал интересней. Чего стоят только живые огни! Но нам следует прежде всего позаботиться о себе. Я не заметил там ни единого замка, пригодного для жилья.
— Какому числу удалось задержаться? — королева вскинула голову.
— Там осталось гораздо меньше твоих подданных, королева, чем мы рассчитывали, пробивая дорогу. Их число — семнадцать.
— Достаточно ли этого для исполнения миссии?
— Нет! — Желвин выдержал должную паузу и добавил. — Но они смогут подготовить первый плацдарм в положенное время. А второй мы построим с твоей помощью, повелительница.
— Что же, — улыбнулась королева и ее верхние клыки весело сверкнули, отражая свет астекса, — мы не зря побывали там.
Про себя королева добавила: «И я тоже». Закрыв глаза, она вновь увидела чужой мир, коробки домов, яркие, нечадящие огни, так не похожие на бледные лучи, порой пронизывающие их призрачный мир, и странные сооружения, которые Желвин назвал «живыми огнями». Они напоминали самодвижущиеся повозки, с тихим рычанием плавно ползущие по серым, плотно укатанным дорогам.
Лаура, побывавшая в тысячах иных миров, никогда не встречала подобных этому.
Да и мир людей триста лет тому назад выглядел совсем по-другому.
— И все же, куда исчезли замки? — недоумевал Желвин.
— Может, их еще просто не успели построить? — предположил Ыккщщер. Когда три сотни лет назад я объявился там, то не увидел ничего, кроме скопища деревьев.
Тогда мне пришлось быстренько ретироваться оттуда и прорываться на северо-западе.
— Да, — согласился с ним Желвин. — А какие там строили замки! Просто не представляю, за что сумели уцепиться наши семнадцать героев? Как можно жить в обычных каменных коробках?
— В сущности наш дворец — такая же коробка, — не согласилась с ним королева. — Если убрать украшения, подровнять стены, отбросить башни, выступы и главные ворота, то останется просто каменный прямоугольник. Больше меня заботят огни.
— Живые? — уточнил Желвин.
— Любые. Я никогда не видела ничего подобного. Это уже что-то новенькое.
— Все новое — просто хорошо забытое старое, — проверещал Ыккщщер.
— Действительно, — пробормотал Желвин. — Теперь я припоминаю, что во времена королевы Беатрикс существовали лаборатории, где алхимики, заманивая грозовые тучи, обрабатывали их и получали световые шары. Затем их сажали на выступы стен и три-четыре дня, а то и неделю освещали самые темные закоулки, не пользуясь ни фейерверком, ни световыми пирамидками, ни зеркалами.
— Почему же в нашем дворце нет таких шаров? — недовольно вскричала Лаура. — Я даже не знала, что такое возможно.
— Знание процветало, пока к нам не ворвался тот страшный, взрывающий мир, — объяснил Желвин. — Главная лаборатория погибла, а остальные объединили свои усилия, чтобы замкнуть наше пространство. Но летописи знаний погибли в огне пожаров. Уцелевшие алхимики стали вариться в собственном соку и вместо расширения знаний ограничились догмами, что привело к развалу. Последняя лаборатория исчезла при королеве Урсуле.
— Неужели теперь все потеряно? — вмешался Ыккщщер, появившийся на свет уже после прихода Лауры к власти. Поэтому он знал неизмеримо меньше, чем первый министр.
— Тех знаний пока не вернуть, но у нас остались метавременщики, чувствующие законы времени, мироподвижники, знающие пути движения миров, волшебники, прокалывающие расстояния и держащие связь с тайными силами. И наша надежда — кольцевики, ищущие связующие нити и стержни миров.
— Именно, надежда, — грустно кивнула Лаура. — Замкнутый мир неизбежно погибнет. В случае неудачи я буду вашей последней королевой.
— Не беспокойся, повелительница, — Ыккщщер принял величественную позу. Нам удастся связать миры в кольцо. Только какой из них станет третьим звеном?
Да, чтобы образовать кольцо, требовался еще один мир, лежащий рядом. Лаура хорошо знала это, ибо тысячи лет несчетное количество разговоров велось на тему кольца.
— Что говорят мироподвижники? — спросила она у Желвина.
— Они рекомендуют мир умерших, — ответил министр. — Из него легко можно проникнуть в мир людей. Два-три раза в столетие там происходят спонтанные проколы, забрасывая случайных прохожих то в один, то в другой мир, донельзя пугая обывателей с обеих сторон. Да и от нас туда ведет самая короткая дорога.
Я спасся только потому, что во время катастрофы находился не в свите королевы Беатрикс, а в мире умерших с дипломатическим визитом. Кроме того, предчувствуя наступление перемен, я приказал сделать у границ с ними тонкую перегородку.
— Пусть будет так, — согласилась королева. — Но кто знает, что произошло в том мире за сотню тысяч лет?
— Метавременщики утверждают, что время там течет гораздо медленнее, чем у нас.
Лучшего варианта и быть не может.
Лаура молча кивнула и задумалась. Теперь она видела перед собой не коробки домов, и даже не живые огни. Перед ее взором стояло лицо. Бледное лицо с испугом в глазах, встретившихся с ней взглядом. Оно глубоко запало в память.
Противоречивые чувства проснулись в королеве. Но выкинуть его из памяти Лаура почему-то не хотела. Более того, она вновь желала увидеть это лицо воочию и сказать его обладателю… Сказать? Что сказать? Лаура еще не знала. У нее пока не было слов, но они уже почти родились, готовились вспыхнуть в ее сознании.
Желвина более заботили живые огни. Поразмыслив, он представил себе четырехколесную колесницу, катящуюся под гору, и установил на нее четыре спицы со светящимися шарами — два обычных впереди и два красных позади. Вот только окраска шаров в красный цвет казалась уж слишком нереальным делом.
Лаура мысленно вздохнула. Больше всего ей сейчас хотелось поговорить о нем — незнакомце внутри коробки, отделенном от свободного неба прозрачной пластиной.
Она вопросительно взглянула на Ыккщщера:
— Угадай, что меня теперь занимает?
— Готов растаять в свете солнца, если ты, королева, не мечтаешь о человеке, которого мы видели тогда, — бойко ответил тот.
— Ты всегда понимал меня лучше всех, — улыбнулась королева. — Но где ты научился так угадывать?
— Ну, это совсем не трудно, повелительница, — снисходительно усмехнулся призрак. — После того визита у тебя взгляд не в себе. Мы с Желвином без задержки скользнули вдоль стены, а ты словно примерзла тогда к окну.
— Что значит «примерзла»?! — возмутилась королева.
— Ну, замерла в неподвижности, — пояснил Желвин. — Летописи надо читать, повелительница. Тогда бы ты точно знала, как действует беспредельный холод на призраков.
— Скучно их читать, — отмахнулась королева. — Всюду одно и то же.
— А признайся-ка, повелительница, ты не прочь бы сейчас вновь оказаться там? — Ыккщщер сделал полный круг, описав сложную фигуру около Желвина.
Лаура оглядела тронный зал в поисках посторонних и мечтательно сощурила глаза:
— Кинула бы сейчас все, и бегом в мир людей.
— Неужели он тебе так понравился? — рот Ыккщщера выгнулся вниз, изображая улыбку. Хитрый призрак намекал вовсе на не целый мир.
— Неописуемо, — вздохнула королева. — Вот только перепугала я его до смерти.
— Ну уж, до смерти, — Ыккщщер понимающе скривился. — Но он явно не влюбился в тебя с первого взгляда, а тебе хватило и одного.
— Что ты знаешь про любовь? — возмутилась Лаура.
— А что ты сама про нее знаешь? — отозвался Ыккщщер.
Лаура хотела сильно рассердиться, но вовремя остановилась. Не умей она сдерживать порывы, никогда не велись бы такие откровенные беседы с Ыккщщером.
— Может, хватило и взгляда, — королева напустила на себя загадочную проникновенность. Однако внутри ее зарождалась уверенность, что Ыккщщер, безусловно, прав.
— Вот это меня и заботит, — помрачнел Желвин. — Если бы ты была человеком, то я сказал бы, что это — любовь. Но ты — призрак, это раз. И ты — королева, что тоже немаловажно. Это два.
— На этот счет есть старая поговорка, — не унимался Ыккщщер. — Она гласит:
— Срок давности запретов давно вышел! — ехидно произнес Ыккщщер.
— Значит, снова надо запретить. Королеве не следует слушать подобные произведения.
— Но в стихах говорится о королеве, — воскликнула Лаура. — Может быть, предсказание имело в виду меня?
— Не надо примерять старые слова на себя, — резко сказал Желвин. — Кроме того, пора решать, кого мы пошлем в мир умерших.
— Триста лет сидели спокойно, а теперь все хотим сделать за одни сутки, Лаура просительно уставилась на своего министра; красное пламя в ее глазах потухло, и голубые зрачки живо смотрели в лицо Желвину. — Неужели нельзя подождать, а в этот день поговорить о чем-нибудь другом.
— Хотел бы напомнить тебе, королева, что триста лет назад мы потерпели неудачу именно из-за проволочек и задержек. Миры разошлись, и нам снова пришлось ждать.
— А сколько теперь продержится противостояние миров? — спросила Лаура.
— Ровно месяц, повелительница, и из этого срока мы уже потеряли четыре дня.
— Четыре дня! — королева вскочила, но тут же успокоилась. — Ах, не беда, потеряем еще один. Интересно, может он уже успел забыть меня за эти четыре дня.
— Время в том мире тоже не в силах догнать наше, — вставил Ыккщщер. — Там не прошло еще и суток. Он, наверное, все еще сидит и трясется от страха.
— Там уже утро. Скоро восход, — заметил Желвин.
— Да, там есть и солнце, — завистливо прошептала Лаура, — и звезды, и Луна.
Как бы мне хотелось в этот миг быть там.
— Во-первых, королева, солнце погубит тебя, и ты вольешься в ряды презренных черных призраков, — рассудительно объяснил министр. — А во-вторых, это попросту невозможно.
— Невозможно! — вскочив, Лаура грозно воздела руки над головой. — Для королевы нет невозможных вещей.
— Тогда остается комната! — проверещал летающий призрак.
— Комната! — глаза Лауры радостно вспыхнули.
— Эх, Ыккщщер, зачем ты напомнил о ней? — укоризненно прошелестел Желвин. — Опомнись, королева, комнатой можно воспользоваться только один раз.
Но Лаура уже не слушала его. Длинное белое платье мелькнуло у дверей зала и скрылось за ними.
Закрытая комната. Как она раньше о ней не подумала? В наиболее сложные моменты к услугам королевы всегда была маленькая комната в глубине замка. Она могла преобразовать все, что угодно, даже сам мир. На пути к ней погибла Беатрикс. А Урсула так и не воспользовалась чудесными возможностями таинственного помещения.
Комнату создали пришельцы, оказавшиеся в мире белых призраков на корабле, словно игла протыкавшем бесчисленные пространства, в те давние времена, когда строился дворец. Летопись гласила, что пришельцы соорудили ее в благодарность за помощь в ремонте их корабля. Однако, истинная цель перестройки маленькой кладовой так и осталась невыясненной. Тем более, что использовать комнату могла только правящая королева. Кроме нее никто не мог проникнуть туда, кроме волшебников, видевших там только стены из камня. К тому же, длительное пребывание в ней грозило распадом оболочки, что на себе ощутили несколько магов, изучавших свойства комнаты.
Перед остальными двери не желали открываться вообще. Даже королева могла войти в комнату не всегда. В особые моменты никакие силы не могли распахнуть створки. Попасть в комнату тогда можно было, разве что разрушив верхние этажи дворца.
Никогда не приходилось рассчитывать и на то, что комната правильно поймет желание королевы и выполнит все в точности. Чаще всего комната объединяла мысли, вспыхивающие в голове ее высочества, с подсознательными образами.
Результаты получались довольно неожиданные. Но шанс имелся.
Поэтому Лаура смело подлетела к двери и ухватилась за массивную перекладину ручки из железного дерева Ковэй, покоящуюся на изукрашенных золотых скобах.
Дверь даже не шелохнулась и, очевидно, не собиралась впускать взволнованную королеву. А из-за поворота вот-вот мог вывернуть Желвин. Не собираясь выслушивать его увещевания, королева прильнула к щели и прошептала:
Подоспевшему Желвину осталось довольствоваться созерцанием захлопнувшейся створки. Зайти внутрь министр не мог, так как не имел ни малейшего представления о сверхестественных волшебных знаниях.
Десять королев пользовались до Лауры комнатой, и каждой из них она виделась по-разному. Дверь крепко затворилась, впустив одиннадцатую королеву.
Лаура стояла в небольшой комнате с желтыми стенами. Помещение озарял свет, проникающий через квадратное двухстворчатое окно. Его наполовину закрывали темно-желтые завеси, крепившиеся на коричневой палке под потолком. В углу находилась стойка, представлявшая собой тонкий вертикальный столб чуть повыше Лауры с накинутой на него мантией. Одна сторона ее блестела нестерпимо-белым, другая сверкала ярко-алым.
Лаура могла оглядеть всю комнату целиком. Здесь никого не было. В то же время королеву не покидало чувство чьего-то присутствия рядом. Ей даже казалось, что стойка с мантией — живая.
Словно шум волн раздался в наступившей тишине. Сначала тихий, затем грозный, переходящий в шторм. Желтые стены исчезли, уступая место черной пустоте.
Комната не задавала вопросов. Вопросы сами вспыхивали в голове, и у королевы мгновенно появлялись ответы на них. Сотни образов пролетели мимо нее, выстраиваясь в неведомую систему.
Есть ли у нее желание стать повелительницей того мира, пусть и не всего сразу, а только ночных сил и призраков, подвластных любому ее слову? Что за вопрос?
Конечно, есть! Она не могла не мечтать о подобном счастье. Провести тысячу лет в мрачном, замкнутом на себя мире и стать после этого хозяйкой другого, прекрасного, звездного, где раньше удавалось задержаться лишь на считанные минуты. Не пустота окружала ее теперь, а огни, свет окон, фонарей, чудных самодвижущихся машин. Она парила надо всем этим, наслаждаясь удивительной свободой, пока чуть ли полнеба не заслонило лицо.
То самое единственное лицо, которое Лаура выхватила из мира людей! Но сейчас испуг исчез, и спокойствие лежало на нем. Словно из белого мрамора высеченное лицо стеной встало перед королевой, и она замедлила свой полет, а затем остановилась совсем.
Может быть, она желает увидеть его еще один раз? Да, желает, и не один, а много, много, много… И чтобы осуществить это, Лаура готова на все. Лицо сразу же исчезло, и пространство вокруг нее заполнила корона Желвина.
Громадные трещины раскололи ее. Обломки унеслись вниз. Но Лауре сейчас жизненно необходимо разыскать скрывшееся лицо, маленькую, но дорогую частичку чужого мира.
Словно вспышка разорвала небо. И Лаура уже стояла на земле. Ноги чудом держали ее, глаза смотрели по-особому. А вокруг высились коробки домов, на которые так удивительно смотреть снизу вверх.
Окна домов были пусты и темны.
Она не могла больше летать. Но почему? Ах, да! Она уже была не королевой, и даже не призраком. Но кем? Лаура никак не могла понять, чувствуя, что от прежней сущности у нее осталось только имя. Дул холодный ветер, который раньше беспрепятственно пронизывал Лауру, развевая своими волнами белое платье. Но теперь он сердился, злился и вызывал неприятное чувство. Так вот что такое «холод».
Пламя возникло перед ней, и ветер пропал. То было не белое и не черное, не синее и не фиолетовое пламя факела Ыккщщера, знакомое ей с незапамятных времен. Огонь имел желто-оранжевую окраску, и только в его сердцевине дрожал темнеющий красный оттенок. Языки пламени метались в стороны, как живые. Они яростно схватились с холодом ветра и прогнали его прочь. Тепло окутало Лауру.
Костер радостно потянулся к ней и исчез.
Теперь Лаура снова летала. Ее окружали дома. Не витиевато-прозрачные жилища призраков и не строгие коробки людей. Даже не серебряные дворцы, рисунки которых она видела в старинных летописях. Лаура и сама не смогла бы описать непостоянные, меняющие контуры силуэты, мимо которых пролегал ее путь. Но она твердо знала, что летит сейчас в своем мире. Внутри самой себя. И эта темная улица, на которой Лауре так одиноко — улица ее души.
Вновь сменилась картинка. Лаура снова стояла перед пустотой. Там должен вспыхнуть свет, скоро, сейчас. И это так же верно, как то, что с языка Лауры готовы были сорваться такие нужные, такие необходимые, но уж никак не подобающие королеве призраков слова. Но в эту минуту она не была королевой.
«Скажи, скажи, — зашуршали, зашелестели невидимые соглядатаи. — Скажи, и все будет так, как ты хочешь». Лаура и сама чувствовала, что появление вспышки тормозится ее молчанием, что свет не может вспыхнуть без ее слов.
— Встреть меня, — тихо-тихо прошептала Лаура. — Не знаю почему, но я не смогу без тебя там, — голос ее несколько усилился. — Я — дочь мрака, где нет даже звезд, сияющих над тобой. Встреть меня и помоги остаться в твоем мире, — Лаура перевела дух и продолжила. — я не смогу без тебя и здесь. Тысячи лет я правила другим миром. Но сейчас я не королева, я хочу снова увидеть тебя. Встреть меня, и ты не пожалеешь, — голос Лауры набирал силу, звенел, невидимые стены впитывали все, произнесенное ей, а исчезнувшее лицо вновь стало вырисовываться из мрака. — Я верю, ты не испугаешься, ты поймешь меня, иначе не стоило жить все эти тысячи. Я предстану перед тобой. Ты отшатнешься, мечтая проснуться, разнося вдребезги ночные кошмары. Исчезнет все, но я стою к тебе лицом, останемся лишь мы двое. И поэтому я использую свой единственный шанс, чтобы осуществить мечту. Завтра, через день, через неделю я прорвусь к тебе. Но помни, шанс только один, и если мне не суждено быть принятой тобой, мы уже не встретимся никогда.
«Встреть меня и помоги мне», — ласково прошептали женские голоса из пустоты, когда на последних словах в тембре Лауры обозначился пронзительный надрыв.
И все. Тишина. Только отголоски эха гуляли в кромешной тьме. Лаура вдруг почувствовала свою ущербность и неполноценность перед своим избранником.
Перспектива оказаться в этот миг в незнакомом мире, существуя там только по ночам, а в дневное время прятаться от убийственных лучей солнца, наполнила ее ужасом. А что, если он оттолкнет ее? В конце концов, кто она такая? Может, повернуть обратно? Отступить? Никогда!
Лаура на один-единственный миг вновь ощутила себя королевой призраков. В этот момент дрожащие ворота возникли перед ней, и она бесстрашно влетела через них в удивительный, ни на что не похожий мир. То был внутренний мир Его!
Лес раскинулся перед ней. Но не деревья росли там, а мечты. Каждый росток представлял еще не сбывшееся желание, но вполне осуществимое или уж совсем безрассудное. Все это, отлично понятное любому человеку из любой страны мира, но неведомое призракам, Лаура видела впервые. Но она чувствовала если не предназначение, то хотя бы название каждого видения.
Видеодвойка «Шарп», отличная погода хотя бы на неделю, персональный компьютер, забитый игровыми программами, предстоящая поездка с группой на базу отдыха, Эйфелева башня и пламя в старинном камине, личный вертолет и побережье Италии, красочные мультфильмы Уолта Диснея и блоки новейших кассет.
Лаура знала, что чем богаче фантазия у человека, тем причудливее лес, где высятся его мечты. Это было еще только начало, только первые ряды, первые деревья. В ее душе имелась пока одна-единственная улица. Но ведь она призрак, а не человек. Не человек? А почему бы и нет? Что, если комната сделает ее вполне земной девушкой? Такое развитие событий показалось ей сперва заманчивым, а потом донельзя отвратительным. Стать девушкой. Реальной, смертной, приземленной, лишенной возможности править и проникать в чужие миры.
Но лицо вновь возникло перед ней, поникшее и печальное. Нет! Пусть смерть, пусть ничем не примечательная жизнь, но она не могла допустить, чтобы ему было грустно. Лаура метнулась дальше, продираясь через скопища невообразимых и совсем непонятных образов.
Автомобиль, постоянно менявший свое очертание (под влиянием очередной рекламы он превращался то в «Опель», то в «Мерседес», то в «Мицубиси»), гараж во дворе и дешевый бензин. Портативный летательный аппарат, чтобы стартовать прямо с балкона и не тратиться на общественный транспорт. Связка бананов «Chiquita».
Место в отряде капитана Пауэра, команде Чипа с Дейлом и системе бирж «Алиса».
Передачи «Super Channel» с синхронным переводом на русский. Пачки «Camel» и «Marlboro» (не курить, а в сервант для красоты поставить). Снежная и солнечная зима. Жаркое лето. Джинсы «Montana» (не вареные, а как до перестройки продавались). Бицепсы Шварценеггера. Богатство дядюшки Скруджа. Друзья во всех концах мира. Обаяние Алена Делона. Снова бесконечные блоки красочных кассет всевозможных фирм. И Новый год со свечами, подарками и цветными гирляндами.
Все увиденное не раскладывалось по полочкам сознания Лауры, не хотело называться ни одним из привычных ей определений. Королеве оставалось только прочувствовать, запомнить и следовать дальше.
Лаура свернула налево и, наконец, добралась до желаемого участка. Здесь царили исключительно девушки. Красотки, увиденные в фильмах, каталогах и просто на улице. Кого тут только не было. Зеленоглазые, карие, жгучие брюнетки с пышным бюстом, златовласки со спортивными фигурками, маленькие, высокие, полноватые, худенькие. Лаура воплотилась в голубоглазую блондинку, соответствующую ей по всем параметрам, кроме лица. Но она чувствовала, что привыкнет в нему, и уверенно взбила свои волосы, такие же пышные, как и раньше.
Прибавив себе уверенности, Лаура рванулась дальше в лес, глубже, впитывая новые и новые образы. И вдруг остановилась. То был центр этого странного леса.
Глубокий бездонный обрыв низвергался во тьму. На склонах не росли деревья и трава. Лишь буроватые камни виднелись у края обвала, и исчезали во мгле. Но не тишина и спокойствие царили в провале, не зеленая плесень заполонила стены.
Там, в темноте и одиночестве металось что-то неведомое. Оно безнадежно пыталось вырваться из мрачных глубин, хотя и прекрасно знало, что выхода не было, что выхода нет, что и не будет этого самого выхода отсюда наверх, к свету. Прекрасно замаскированная мечтами и густыми чащами видений черная яма навевала безысходность. А ведь выход имелся, и был очень простым. Отсюда, сверху, Лаура его отлично видела и в то же время понимала, что скрытое тьмой существо не сможет это выход обнаружить, несмотря на свои беспрестанные и безуспешные попытки. Холодные каменные ступени, видимые только Лауре, легко выводили из мрака прямо к высокой горе желаний. Но она пустовала, так как заполнить ее могло лишь то, что неистовствовало сейчас внизу. Совсем чуть-чуть не хватало ему, чтобы достичь лестницы, и некому было помочь совершить последний прыжок к заветной цели. Безысходность заполнила Лауру, увлекая вниз, и королева в ужасе отшатнулась назад, в заросли желаний, обычных желаний, заполнявших этот лес и многие другие такие же леса.
Таков был трон королевы Лауры. От камня веяло холодом, но королева не знала такого понятия. Ледяное величие было естественным состоянием Лауры, когда она сидела на своем уникальном троне. Астекс доставили сюда много лет назад, во времена расцвета белых призраков. Тогда правила королева Беатрикс, ушедшая в ничто при соприкосновении с блуждающим миром, разрушившим оболочки чуть ли не половины ее подданных. После королевой стала Урсула, удалившаяся в неизвестность четыре тысячи лет тому назад. Ей на смену пришла Лаура. Теперь она царила над белыми призраками. Но голова ее была занята не государственными делами, а картинами мира, открывшегося ей несколько лет назад.
Слева от трона солидно восседал увенчанный короной спрут — главный министр при дворе. Справа крутился в воздухе сгусток, напоминающий устремленную вверх каплю с рваными краями. Должности он никакой не имел, зато постоянно сопровождал свою королеву.
— Послушай, Ыккщщер, — обратилась к нему Лаура, — как ты находишь мир после нашего трехсотлетнего отсутствия? Не правда ли, он очень изменился?
— Очень, очень, — изогнулся черный рот призрака, и огромная белая капля описала изящную дугу вокруг трона. Пронзительный голос Ыккщщера составлял разительный контраст с магическим тембром королевы.
— А твое мнение, Желвин? — королева повернулась к спруту. — Как ты думаешь, к лучшему или к худшему такие изменения?
— Трудно сказать, повелительница, — шелестящий голос белого чудища пробежал по залу. — Он, несомненно, стал интересней. Чего стоят только живые огни! Но нам следует прежде всего позаботиться о себе. Я не заметил там ни единого замка, пригодного для жилья.
— Какому числу удалось задержаться? — королева вскинула голову.
— Там осталось гораздо меньше твоих подданных, королева, чем мы рассчитывали, пробивая дорогу. Их число — семнадцать.
— Достаточно ли этого для исполнения миссии?
— Нет! — Желвин выдержал должную паузу и добавил. — Но они смогут подготовить первый плацдарм в положенное время. А второй мы построим с твоей помощью, повелительница.
— Что же, — улыбнулась королева и ее верхние клыки весело сверкнули, отражая свет астекса, — мы не зря побывали там.
Про себя королева добавила: «И я тоже». Закрыв глаза, она вновь увидела чужой мир, коробки домов, яркие, нечадящие огни, так не похожие на бледные лучи, порой пронизывающие их призрачный мир, и странные сооружения, которые Желвин назвал «живыми огнями». Они напоминали самодвижущиеся повозки, с тихим рычанием плавно ползущие по серым, плотно укатанным дорогам.
Лаура, побывавшая в тысячах иных миров, никогда не встречала подобных этому.
Да и мир людей триста лет тому назад выглядел совсем по-другому.
— И все же, куда исчезли замки? — недоумевал Желвин.
— Может, их еще просто не успели построить? — предположил Ыккщщер. Когда три сотни лет назад я объявился там, то не увидел ничего, кроме скопища деревьев.
Тогда мне пришлось быстренько ретироваться оттуда и прорываться на северо-западе.
— Да, — согласился с ним Желвин. — А какие там строили замки! Просто не представляю, за что сумели уцепиться наши семнадцать героев? Как можно жить в обычных каменных коробках?
— В сущности наш дворец — такая же коробка, — не согласилась с ним королева. — Если убрать украшения, подровнять стены, отбросить башни, выступы и главные ворота, то останется просто каменный прямоугольник. Больше меня заботят огни.
— Живые? — уточнил Желвин.
— Любые. Я никогда не видела ничего подобного. Это уже что-то новенькое.
— Все новое — просто хорошо забытое старое, — проверещал Ыккщщер.
— Действительно, — пробормотал Желвин. — Теперь я припоминаю, что во времена королевы Беатрикс существовали лаборатории, где алхимики, заманивая грозовые тучи, обрабатывали их и получали световые шары. Затем их сажали на выступы стен и три-четыре дня, а то и неделю освещали самые темные закоулки, не пользуясь ни фейерверком, ни световыми пирамидками, ни зеркалами.
— Почему же в нашем дворце нет таких шаров? — недовольно вскричала Лаура. — Я даже не знала, что такое возможно.
— Знание процветало, пока к нам не ворвался тот страшный, взрывающий мир, — объяснил Желвин. — Главная лаборатория погибла, а остальные объединили свои усилия, чтобы замкнуть наше пространство. Но летописи знаний погибли в огне пожаров. Уцелевшие алхимики стали вариться в собственном соку и вместо расширения знаний ограничились догмами, что привело к развалу. Последняя лаборатория исчезла при королеве Урсуле.
— Неужели теперь все потеряно? — вмешался Ыккщщер, появившийся на свет уже после прихода Лауры к власти. Поэтому он знал неизмеримо меньше, чем первый министр.
— Тех знаний пока не вернуть, но у нас остались метавременщики, чувствующие законы времени, мироподвижники, знающие пути движения миров, волшебники, прокалывающие расстояния и держащие связь с тайными силами. И наша надежда — кольцевики, ищущие связующие нити и стержни миров.
— Именно, надежда, — грустно кивнула Лаура. — Замкнутый мир неизбежно погибнет. В случае неудачи я буду вашей последней королевой.
— Не беспокойся, повелительница, — Ыккщщер принял величественную позу. Нам удастся связать миры в кольцо. Только какой из них станет третьим звеном?
Да, чтобы образовать кольцо, требовался еще один мир, лежащий рядом. Лаура хорошо знала это, ибо тысячи лет несчетное количество разговоров велось на тему кольца.
— Что говорят мироподвижники? — спросила она у Желвина.
— Они рекомендуют мир умерших, — ответил министр. — Из него легко можно проникнуть в мир людей. Два-три раза в столетие там происходят спонтанные проколы, забрасывая случайных прохожих то в один, то в другой мир, донельзя пугая обывателей с обеих сторон. Да и от нас туда ведет самая короткая дорога.
Я спасся только потому, что во время катастрофы находился не в свите королевы Беатрикс, а в мире умерших с дипломатическим визитом. Кроме того, предчувствуя наступление перемен, я приказал сделать у границ с ними тонкую перегородку.
— Пусть будет так, — согласилась королева. — Но кто знает, что произошло в том мире за сотню тысяч лет?
— Метавременщики утверждают, что время там течет гораздо медленнее, чем у нас.
Лучшего варианта и быть не может.
Лаура молча кивнула и задумалась. Теперь она видела перед собой не коробки домов, и даже не живые огни. Перед ее взором стояло лицо. Бледное лицо с испугом в глазах, встретившихся с ней взглядом. Оно глубоко запало в память.
Противоречивые чувства проснулись в королеве. Но выкинуть его из памяти Лаура почему-то не хотела. Более того, она вновь желала увидеть это лицо воочию и сказать его обладателю… Сказать? Что сказать? Лаура еще не знала. У нее пока не было слов, но они уже почти родились, готовились вспыхнуть в ее сознании.
Желвина более заботили живые огни. Поразмыслив, он представил себе четырехколесную колесницу, катящуюся под гору, и установил на нее четыре спицы со светящимися шарами — два обычных впереди и два красных позади. Вот только окраска шаров в красный цвет казалась уж слишком нереальным делом.
Лаура мысленно вздохнула. Больше всего ей сейчас хотелось поговорить о нем — незнакомце внутри коробки, отделенном от свободного неба прозрачной пластиной.
Она вопросительно взглянула на Ыккщщера:
— Угадай, что меня теперь занимает?
— Готов растаять в свете солнца, если ты, королева, не мечтаешь о человеке, которого мы видели тогда, — бойко ответил тот.
— Ты всегда понимал меня лучше всех, — улыбнулась королева. — Но где ты научился так угадывать?
— Ну, это совсем не трудно, повелительница, — снисходительно усмехнулся призрак. — После того визита у тебя взгляд не в себе. Мы с Желвином без задержки скользнули вдоль стены, а ты словно примерзла тогда к окну.
— Что значит «примерзла»?! — возмутилась королева.
— Ну, замерла в неподвижности, — пояснил Желвин. — Летописи надо читать, повелительница. Тогда бы ты точно знала, как действует беспредельный холод на призраков.
— Скучно их читать, — отмахнулась королева. — Всюду одно и то же.
— А признайся-ка, повелительница, ты не прочь бы сейчас вновь оказаться там? — Ыккщщер сделал полный круг, описав сложную фигуру около Желвина.
Лаура оглядела тронный зал в поисках посторонних и мечтательно сощурила глаза:
— Кинула бы сейчас все, и бегом в мир людей.
— Неужели он тебе так понравился? — рот Ыккщщера выгнулся вниз, изображая улыбку. Хитрый призрак намекал вовсе на не целый мир.
— Неописуемо, — вздохнула королева. — Вот только перепугала я его до смерти.
— Ну уж, до смерти, — Ыккщщер понимающе скривился. — Но он явно не влюбился в тебя с первого взгляда, а тебе хватило и одного.
— Что ты знаешь про любовь? — возмутилась Лаура.
— А что ты сама про нее знаешь? — отозвался Ыккщщер.
Лаура хотела сильно рассердиться, но вовремя остановилась. Не умей она сдерживать порывы, никогда не велись бы такие откровенные беседы с Ыккщщером.
— Может, хватило и взгляда, — королева напустила на себя загадочную проникновенность. Однако внутри ее зарождалась уверенность, что Ыккщщер, безусловно, прав.
— Вот это меня и заботит, — помрачнел Желвин. — Если бы ты была человеком, то я сказал бы, что это — любовь. Но ты — призрак, это раз. И ты — королева, что тоже немаловажно. Это два.
— На этот счет есть старая поговорка, — не унимался Ыккщщер. — Она гласит:
— Запрещенные стихи читаем, — выделяя каждое слово, заметил Желвин.
Коль вспыхнет вдруг во тьме искра,
И рухнут меж миров преграды,
И крикнут две души: «Пора!»,
Особой требуя награды.
Давно сокрыты звезды мглой.
Избранников имен мы не узнаем.
Кто будет им — колдун, герой?
Иль королеву повстречаем?
С чьей помощью там перекинутся мосты,
Прорвав иных миров пределы?
Кто — демон, человек, а может призрак ты,
Кровавый, черный или белый?
— Срок давности запретов давно вышел! — ехидно произнес Ыккщщер.
— Значит, снова надо запретить. Королеве не следует слушать подобные произведения.
— Но в стихах говорится о королеве, — воскликнула Лаура. — Может быть, предсказание имело в виду меня?
— Не надо примерять старые слова на себя, — резко сказал Желвин. — Кроме того, пора решать, кого мы пошлем в мир умерших.
— Триста лет сидели спокойно, а теперь все хотим сделать за одни сутки, Лаура просительно уставилась на своего министра; красное пламя в ее глазах потухло, и голубые зрачки живо смотрели в лицо Желвину. — Неужели нельзя подождать, а в этот день поговорить о чем-нибудь другом.
— Хотел бы напомнить тебе, королева, что триста лет назад мы потерпели неудачу именно из-за проволочек и задержек. Миры разошлись, и нам снова пришлось ждать.
— А сколько теперь продержится противостояние миров? — спросила Лаура.
— Ровно месяц, повелительница, и из этого срока мы уже потеряли четыре дня.
— Четыре дня! — королева вскочила, но тут же успокоилась. — Ах, не беда, потеряем еще один. Интересно, может он уже успел забыть меня за эти четыре дня.
— Время в том мире тоже не в силах догнать наше, — вставил Ыккщщер. — Там не прошло еще и суток. Он, наверное, все еще сидит и трясется от страха.
— Там уже утро. Скоро восход, — заметил Желвин.
— Да, там есть и солнце, — завистливо прошептала Лаура, — и звезды, и Луна.
Как бы мне хотелось в этот миг быть там.
— Во-первых, королева, солнце погубит тебя, и ты вольешься в ряды презренных черных призраков, — рассудительно объяснил министр. — А во-вторых, это попросту невозможно.
— Невозможно! — вскочив, Лаура грозно воздела руки над головой. — Для королевы нет невозможных вещей.
— Тогда остается комната! — проверещал летающий призрак.
— Комната! — глаза Лауры радостно вспыхнули.
— Эх, Ыккщщер, зачем ты напомнил о ней? — укоризненно прошелестел Желвин. — Опомнись, королева, комнатой можно воспользоваться только один раз.
Но Лаура уже не слушала его. Длинное белое платье мелькнуло у дверей зала и скрылось за ними.
Закрытая комната. Как она раньше о ней не подумала? В наиболее сложные моменты к услугам королевы всегда была маленькая комната в глубине замка. Она могла преобразовать все, что угодно, даже сам мир. На пути к ней погибла Беатрикс. А Урсула так и не воспользовалась чудесными возможностями таинственного помещения.
Комнату создали пришельцы, оказавшиеся в мире белых призраков на корабле, словно игла протыкавшем бесчисленные пространства, в те давние времена, когда строился дворец. Летопись гласила, что пришельцы соорудили ее в благодарность за помощь в ремонте их корабля. Однако, истинная цель перестройки маленькой кладовой так и осталась невыясненной. Тем более, что использовать комнату могла только правящая королева. Кроме нее никто не мог проникнуть туда, кроме волшебников, видевших там только стены из камня. К тому же, длительное пребывание в ней грозило распадом оболочки, что на себе ощутили несколько магов, изучавших свойства комнаты.
Перед остальными двери не желали открываться вообще. Даже королева могла войти в комнату не всегда. В особые моменты никакие силы не могли распахнуть створки. Попасть в комнату тогда можно было, разве что разрушив верхние этажи дворца.
Никогда не приходилось рассчитывать и на то, что комната правильно поймет желание королевы и выполнит все в точности. Чаще всего комната объединяла мысли, вспыхивающие в голове ее высочества, с подсознательными образами.
Результаты получались довольно неожиданные. Но шанс имелся.
Поэтому Лаура смело подлетела к двери и ухватилась за массивную перекладину ручки из железного дерева Ковэй, покоящуюся на изукрашенных золотых скобах.
Дверь даже не шелохнулась и, очевидно, не собиралась впускать взволнованную королеву. А из-за поворота вот-вот мог вывернуть Желвин. Не собираясь выслушивать его увещевания, королева прильнула к щели и прошептала:
Из щели ощутимо засквозило. Что-то прошуршало там, внутри. И дверь стала медленно открываться. Лаура шагнула из темного коридора навстречу свету.
Коль вспыхнет вдруг во тьме искра,
И рухнут меж миров преграды.
И крикнут две души: «Пора!»,
Особой требуя награды.
Подоспевшему Желвину осталось довольствоваться созерцанием захлопнувшейся створки. Зайти внутрь министр не мог, так как не имел ни малейшего представления о сверхестественных волшебных знаниях.
Десять королев пользовались до Лауры комнатой, и каждой из них она виделась по-разному. Дверь крепко затворилась, впустив одиннадцатую королеву.
Лаура стояла в небольшой комнате с желтыми стенами. Помещение озарял свет, проникающий через квадратное двухстворчатое окно. Его наполовину закрывали темно-желтые завеси, крепившиеся на коричневой палке под потолком. В углу находилась стойка, представлявшая собой тонкий вертикальный столб чуть повыше Лауры с накинутой на него мантией. Одна сторона ее блестела нестерпимо-белым, другая сверкала ярко-алым.
Лаура могла оглядеть всю комнату целиком. Здесь никого не было. В то же время королеву не покидало чувство чьего-то присутствия рядом. Ей даже казалось, что стойка с мантией — живая.
Словно шум волн раздался в наступившей тишине. Сначала тихий, затем грозный, переходящий в шторм. Желтые стены исчезли, уступая место черной пустоте.
Комната не задавала вопросов. Вопросы сами вспыхивали в голове, и у королевы мгновенно появлялись ответы на них. Сотни образов пролетели мимо нее, выстраиваясь в неведомую систему.
Есть ли у нее желание стать повелительницей того мира, пусть и не всего сразу, а только ночных сил и призраков, подвластных любому ее слову? Что за вопрос?
Конечно, есть! Она не могла не мечтать о подобном счастье. Провести тысячу лет в мрачном, замкнутом на себя мире и стать после этого хозяйкой другого, прекрасного, звездного, где раньше удавалось задержаться лишь на считанные минуты. Не пустота окружала ее теперь, а огни, свет окон, фонарей, чудных самодвижущихся машин. Она парила надо всем этим, наслаждаясь удивительной свободой, пока чуть ли полнеба не заслонило лицо.
То самое единственное лицо, которое Лаура выхватила из мира людей! Но сейчас испуг исчез, и спокойствие лежало на нем. Словно из белого мрамора высеченное лицо стеной встало перед королевой, и она замедлила свой полет, а затем остановилась совсем.
Может быть, она желает увидеть его еще один раз? Да, желает, и не один, а много, много, много… И чтобы осуществить это, Лаура готова на все. Лицо сразу же исчезло, и пространство вокруг нее заполнила корона Желвина.
Громадные трещины раскололи ее. Обломки унеслись вниз. Но Лауре сейчас жизненно необходимо разыскать скрывшееся лицо, маленькую, но дорогую частичку чужого мира.
Словно вспышка разорвала небо. И Лаура уже стояла на земле. Ноги чудом держали ее, глаза смотрели по-особому. А вокруг высились коробки домов, на которые так удивительно смотреть снизу вверх.
Окна домов были пусты и темны.
Она не могла больше летать. Но почему? Ах, да! Она уже была не королевой, и даже не призраком. Но кем? Лаура никак не могла понять, чувствуя, что от прежней сущности у нее осталось только имя. Дул холодный ветер, который раньше беспрепятственно пронизывал Лауру, развевая своими волнами белое платье. Но теперь он сердился, злился и вызывал неприятное чувство. Так вот что такое «холод».
Пламя возникло перед ней, и ветер пропал. То было не белое и не черное, не синее и не фиолетовое пламя факела Ыккщщера, знакомое ей с незапамятных времен. Огонь имел желто-оранжевую окраску, и только в его сердцевине дрожал темнеющий красный оттенок. Языки пламени метались в стороны, как живые. Они яростно схватились с холодом ветра и прогнали его прочь. Тепло окутало Лауру.
Костер радостно потянулся к ней и исчез.
Теперь Лаура снова летала. Ее окружали дома. Не витиевато-прозрачные жилища призраков и не строгие коробки людей. Даже не серебряные дворцы, рисунки которых она видела в старинных летописях. Лаура и сама не смогла бы описать непостоянные, меняющие контуры силуэты, мимо которых пролегал ее путь. Но она твердо знала, что летит сейчас в своем мире. Внутри самой себя. И эта темная улица, на которой Лауре так одиноко — улица ее души.
Вновь сменилась картинка. Лаура снова стояла перед пустотой. Там должен вспыхнуть свет, скоро, сейчас. И это так же верно, как то, что с языка Лауры готовы были сорваться такие нужные, такие необходимые, но уж никак не подобающие королеве призраков слова. Но в эту минуту она не была королевой.
«Скажи, скажи, — зашуршали, зашелестели невидимые соглядатаи. — Скажи, и все будет так, как ты хочешь». Лаура и сама чувствовала, что появление вспышки тормозится ее молчанием, что свет не может вспыхнуть без ее слов.
— Встреть меня, — тихо-тихо прошептала Лаура. — Не знаю почему, но я не смогу без тебя там, — голос ее несколько усилился. — Я — дочь мрака, где нет даже звезд, сияющих над тобой. Встреть меня и помоги остаться в твоем мире, — Лаура перевела дух и продолжила. — я не смогу без тебя и здесь. Тысячи лет я правила другим миром. Но сейчас я не королева, я хочу снова увидеть тебя. Встреть меня, и ты не пожалеешь, — голос Лауры набирал силу, звенел, невидимые стены впитывали все, произнесенное ей, а исчезнувшее лицо вновь стало вырисовываться из мрака. — Я верю, ты не испугаешься, ты поймешь меня, иначе не стоило жить все эти тысячи. Я предстану перед тобой. Ты отшатнешься, мечтая проснуться, разнося вдребезги ночные кошмары. Исчезнет все, но я стою к тебе лицом, останемся лишь мы двое. И поэтому я использую свой единственный шанс, чтобы осуществить мечту. Завтра, через день, через неделю я прорвусь к тебе. Но помни, шанс только один, и если мне не суждено быть принятой тобой, мы уже не встретимся никогда.
«Встреть меня и помоги мне», — ласково прошептали женские голоса из пустоты, когда на последних словах в тембре Лауры обозначился пронзительный надрыв.
И все. Тишина. Только отголоски эха гуляли в кромешной тьме. Лаура вдруг почувствовала свою ущербность и неполноценность перед своим избранником.
Перспектива оказаться в этот миг в незнакомом мире, существуя там только по ночам, а в дневное время прятаться от убийственных лучей солнца, наполнила ее ужасом. А что, если он оттолкнет ее? В конце концов, кто она такая? Может, повернуть обратно? Отступить? Никогда!
Лаура на один-единственный миг вновь ощутила себя королевой призраков. В этот момент дрожащие ворота возникли перед ней, и она бесстрашно влетела через них в удивительный, ни на что не похожий мир. То был внутренний мир Его!
Лес раскинулся перед ней. Но не деревья росли там, а мечты. Каждый росток представлял еще не сбывшееся желание, но вполне осуществимое или уж совсем безрассудное. Все это, отлично понятное любому человеку из любой страны мира, но неведомое призракам, Лаура видела впервые. Но она чувствовала если не предназначение, то хотя бы название каждого видения.
Видеодвойка «Шарп», отличная погода хотя бы на неделю, персональный компьютер, забитый игровыми программами, предстоящая поездка с группой на базу отдыха, Эйфелева башня и пламя в старинном камине, личный вертолет и побережье Италии, красочные мультфильмы Уолта Диснея и блоки новейших кассет.
Лаура знала, что чем богаче фантазия у человека, тем причудливее лес, где высятся его мечты. Это было еще только начало, только первые ряды, первые деревья. В ее душе имелась пока одна-единственная улица. Но ведь она призрак, а не человек. Не человек? А почему бы и нет? Что, если комната сделает ее вполне земной девушкой? Такое развитие событий показалось ей сперва заманчивым, а потом донельзя отвратительным. Стать девушкой. Реальной, смертной, приземленной, лишенной возможности править и проникать в чужие миры.
Но лицо вновь возникло перед ней, поникшее и печальное. Нет! Пусть смерть, пусть ничем не примечательная жизнь, но она не могла допустить, чтобы ему было грустно. Лаура метнулась дальше, продираясь через скопища невообразимых и совсем непонятных образов.
Автомобиль, постоянно менявший свое очертание (под влиянием очередной рекламы он превращался то в «Опель», то в «Мерседес», то в «Мицубиси»), гараж во дворе и дешевый бензин. Портативный летательный аппарат, чтобы стартовать прямо с балкона и не тратиться на общественный транспорт. Связка бананов «Chiquita».
Место в отряде капитана Пауэра, команде Чипа с Дейлом и системе бирж «Алиса».
Передачи «Super Channel» с синхронным переводом на русский. Пачки «Camel» и «Marlboro» (не курить, а в сервант для красоты поставить). Снежная и солнечная зима. Жаркое лето. Джинсы «Montana» (не вареные, а как до перестройки продавались). Бицепсы Шварценеггера. Богатство дядюшки Скруджа. Друзья во всех концах мира. Обаяние Алена Делона. Снова бесконечные блоки красочных кассет всевозможных фирм. И Новый год со свечами, подарками и цветными гирляндами.
Все увиденное не раскладывалось по полочкам сознания Лауры, не хотело называться ни одним из привычных ей определений. Королеве оставалось только прочувствовать, запомнить и следовать дальше.
Лаура свернула налево и, наконец, добралась до желаемого участка. Здесь царили исключительно девушки. Красотки, увиденные в фильмах, каталогах и просто на улице. Кого тут только не было. Зеленоглазые, карие, жгучие брюнетки с пышным бюстом, златовласки со спортивными фигурками, маленькие, высокие, полноватые, худенькие. Лаура воплотилась в голубоглазую блондинку, соответствующую ей по всем параметрам, кроме лица. Но она чувствовала, что привыкнет в нему, и уверенно взбила свои волосы, такие же пышные, как и раньше.
Прибавив себе уверенности, Лаура рванулась дальше в лес, глубже, впитывая новые и новые образы. И вдруг остановилась. То был центр этого странного леса.
Глубокий бездонный обрыв низвергался во тьму. На склонах не росли деревья и трава. Лишь буроватые камни виднелись у края обвала, и исчезали во мгле. Но не тишина и спокойствие царили в провале, не зеленая плесень заполонила стены.
Там, в темноте и одиночестве металось что-то неведомое. Оно безнадежно пыталось вырваться из мрачных глубин, хотя и прекрасно знало, что выхода не было, что выхода нет, что и не будет этого самого выхода отсюда наверх, к свету. Прекрасно замаскированная мечтами и густыми чащами видений черная яма навевала безысходность. А ведь выход имелся, и был очень простым. Отсюда, сверху, Лаура его отлично видела и в то же время понимала, что скрытое тьмой существо не сможет это выход обнаружить, несмотря на свои беспрестанные и безуспешные попытки. Холодные каменные ступени, видимые только Лауре, легко выводили из мрака прямо к высокой горе желаний. Но она пустовала, так как заполнить ее могло лишь то, что неистовствовало сейчас внизу. Совсем чуть-чуть не хватало ему, чтобы достичь лестницы, и некому было помочь совершить последний прыжок к заветной цели. Безысходность заполнила Лауру, увлекая вниз, и королева в ужасе отшатнулась назад, в заросли желаний, обычных желаний, заполнявших этот лес и многие другие такие же леса.