Страница:
Без сомнения, пещера имела искусственное происхождение. В ней был проложен каменный желоб, на дне которого журчал ручей. Вода оказалась вполне пригодной для питья. Варварами были сделаны внушительные запасы сухого корма для лошадей, а также соленого мяса – пищи не слишком изысканной, особенно на вкус графини Норгус, но выбирать не приходилось…
До границы владений Песка было недалеко, и Кошачий Глаз решил устроить привал в пещере и дождаться здесь наступления ночи. Люгер не возражал – ему казалось крайне маловероятным, что патрули Пепла появятся в хранилище этим же вечером. Кроме того, местность хорошо просматривалась с вершины холма: варваров можно было обнаружить на большом расстоянии и успеть скрытно уйти.
Они несли стражу дотемна, сменяя друг друга через равные промежутки времени. Правда, им пришлось отказаться от услуг аббата, который не доставлял особых хлопот, но был явно не способен действовать самостоятельно. Когда настала очередь варвара занять место на сторожевом посту, Люгер воспользовался удобным случаем, чтобы обратиться к графине Норгус с нескромным предложением. Он ожидал некоторой холодности с ее стороны, но графиня вполне благосклонно приняла его в свои жаркие объятия…
Слишком давно он не спал с женщиной, и желание сделалось непреодолимым. Ее тело и губы казались изголодавшемуся Стервятнику средоточием немыслимых наслаждений. Впиваясь в ее атласную кожу – его жадные поцелуи были больше похожи на укусы, – он лишался разума, погружался в первозданную тьму, где плоть изнывала в бескровной пытке и неудержимо рвалась к слиянию, посылая зов, на который не откликнулся бы только мертвец, а уж графиня умело позаботилась о том, чтобы костер его сладострастия запылал еще ярче. Ей было не занимать опыта по этой части…
На несколько долгих минут Стервятник позабыл обо всем, даже о невыразимо нежных ласках Сегейлы. И только когда остывающая лава его извержения уже медленно текла по крутым склонам ее бедер, он вдруг заметил, что застывший взгляд Арголиды прикован к Звезде Ада, с которой он не расставался на протяжении всего пути. Ее зрачки были расширены, но вряд ли она видела хоть что-нибудь, кроме зловещего сияния. Не страсть ослепила эту женщину: она была заворожена, околдована талисманом, мерцавшим в сумраке пещеры, словно звериный зрачок. И кто знает, что нашептывал Арголиде невидимый демон, захвативший в плен ее душу?
Слот осознал, что вел себя непростительно глупо и проявил удивительную беспечность. Всецело предавшись похоти, он стал беззащитен, как жертвенный баран. И его едва не постигла та же участь. Женщина, умеющая обращаться с оружием, могла легко завладеть талисманом – а графиня Норгус умела… Между тем цель уже была близка, и Люгер решил впредь не давать Арголиде ни единого шанса вывести его из игры.
Внезапно ему пришло в голову, что графиня с присущим ей исключительным коварством возможно попытается соблазнить Кошачьего Глаза, дабы заключить с варваром тайный союз против Стервятника – союз, скрепленный не только выгодой, но и вожделением. Это было бы вполне в духе великосветских интриг.
Люгеру стало не по себе при мысли, что он мог и опоздать со своей догадкой. И еще он уяснил следующее: теперь ему вряд ли удастся расслабиться хотя бы на минуту…
Он отстранил Арголиду и на всякий случай отодвинулся подальше от любовницы, которая, похоже, на время потеряла интерес ко всему, кроме Звезды. Покорная и безвольная, она позволила бы сейчас сделать с собой что угодно. Слот склонялся к тому, чтобы бросить здесь эту восковую куклу. Но ее могли найти люди Пепла, и тогда в любой момент следовало ожидать удара в спину. Подумав, он развернул ее лицом к свету, проникавшему в пещеру через узкий вход.
Лишь спустя несколько минут взгляд Арголиды прояснился. Как только она пришла в себя, сразу же сделалась опасной. Поскольку графиня хорошо владела собой, Слот ничего не сумел прочесть на ее лице, кроме мимолетной растерянности. Она молча оделась и отправилась на пост сменить Кошачьего Глаза. Люгер лег и притворился спящим. Кинжал он держал наготове.
Варвар появился как привидение. Вошел, неслышно ступая, и сел, прислонившись к стене. Ни разу не пошевелившись, он просидел так до самой ночи. Люгер готов был поклясться, что Кошачий Глаз спит. В отличие от варвара Слот не сомкнул глаз, хотя нуждался в отдыхе после трудного перехода и бурной любви. Впрочем, самое тяжелое испытание еще ожидало его впереди.
С наступлением темноты Стервятник и его спутники пополнили свои запасы, вывели из пещеры лошадей и продолжили путь. Теперь проводник уводил отряд от вымершего города, и вскоре о существовании Кзарна напоминала только тускнеющая корона лучей, окрашивавших южную сторону неба в зеленый цвет.
Примерно через час всадники оказались во владениях клана Песка.
Глава сорок пятая
До границы владений Песка было недалеко, и Кошачий Глаз решил устроить привал в пещере и дождаться здесь наступления ночи. Люгер не возражал – ему казалось крайне маловероятным, что патрули Пепла появятся в хранилище этим же вечером. Кроме того, местность хорошо просматривалась с вершины холма: варваров можно было обнаружить на большом расстоянии и успеть скрытно уйти.
Они несли стражу дотемна, сменяя друг друга через равные промежутки времени. Правда, им пришлось отказаться от услуг аббата, который не доставлял особых хлопот, но был явно не способен действовать самостоятельно. Когда настала очередь варвара занять место на сторожевом посту, Люгер воспользовался удобным случаем, чтобы обратиться к графине Норгус с нескромным предложением. Он ожидал некоторой холодности с ее стороны, но графиня вполне благосклонно приняла его в свои жаркие объятия…
Слишком давно он не спал с женщиной, и желание сделалось непреодолимым. Ее тело и губы казались изголодавшемуся Стервятнику средоточием немыслимых наслаждений. Впиваясь в ее атласную кожу – его жадные поцелуи были больше похожи на укусы, – он лишался разума, погружался в первозданную тьму, где плоть изнывала в бескровной пытке и неудержимо рвалась к слиянию, посылая зов, на который не откликнулся бы только мертвец, а уж графиня умело позаботилась о том, чтобы костер его сладострастия запылал еще ярче. Ей было не занимать опыта по этой части…
На несколько долгих минут Стервятник позабыл обо всем, даже о невыразимо нежных ласках Сегейлы. И только когда остывающая лава его извержения уже медленно текла по крутым склонам ее бедер, он вдруг заметил, что застывший взгляд Арголиды прикован к Звезде Ада, с которой он не расставался на протяжении всего пути. Ее зрачки были расширены, но вряд ли она видела хоть что-нибудь, кроме зловещего сияния. Не страсть ослепила эту женщину: она была заворожена, околдована талисманом, мерцавшим в сумраке пещеры, словно звериный зрачок. И кто знает, что нашептывал Арголиде невидимый демон, захвативший в плен ее душу?
Слот осознал, что вел себя непростительно глупо и проявил удивительную беспечность. Всецело предавшись похоти, он стал беззащитен, как жертвенный баран. И его едва не постигла та же участь. Женщина, умеющая обращаться с оружием, могла легко завладеть талисманом – а графиня Норгус умела… Между тем цель уже была близка, и Люгер решил впредь не давать Арголиде ни единого шанса вывести его из игры.
Внезапно ему пришло в голову, что графиня с присущим ей исключительным коварством возможно попытается соблазнить Кошачьего Глаза, дабы заключить с варваром тайный союз против Стервятника – союз, скрепленный не только выгодой, но и вожделением. Это было бы вполне в духе великосветских интриг.
Люгеру стало не по себе при мысли, что он мог и опоздать со своей догадкой. И еще он уяснил следующее: теперь ему вряд ли удастся расслабиться хотя бы на минуту…
Он отстранил Арголиду и на всякий случай отодвинулся подальше от любовницы, которая, похоже, на время потеряла интерес ко всему, кроме Звезды. Покорная и безвольная, она позволила бы сейчас сделать с собой что угодно. Слот склонялся к тому, чтобы бросить здесь эту восковую куклу. Но ее могли найти люди Пепла, и тогда в любой момент следовало ожидать удара в спину. Подумав, он развернул ее лицом к свету, проникавшему в пещеру через узкий вход.
Лишь спустя несколько минут взгляд Арголиды прояснился. Как только она пришла в себя, сразу же сделалась опасной. Поскольку графиня хорошо владела собой, Слот ничего не сумел прочесть на ее лице, кроме мимолетной растерянности. Она молча оделась и отправилась на пост сменить Кошачьего Глаза. Люгер лег и притворился спящим. Кинжал он держал наготове.
Варвар появился как привидение. Вошел, неслышно ступая, и сел, прислонившись к стене. Ни разу не пошевелившись, он просидел так до самой ночи. Люгер готов был поклясться, что Кошачий Глаз спит. В отличие от варвара Слот не сомкнул глаз, хотя нуждался в отдыхе после трудного перехода и бурной любви. Впрочем, самое тяжелое испытание еще ожидало его впереди.
С наступлением темноты Стервятник и его спутники пополнили свои запасы, вывели из пещеры лошадей и продолжили путь. Теперь проводник уводил отряд от вымершего города, и вскоре о существовании Кзарна напоминала только тускнеющая корона лучей, окрашивавших южную сторону неба в зеленый цвет.
Примерно через час всадники оказались во владениях клана Песка.
Глава сорок пятая
СМЕРТЬ СРЕДИ ПЕСКА
Они долго ехали по пустыне; людям с севера пришлось целиком довериться инстинкту варвара. В темноте человеческий глаз мог различить только силуэты и гигантские колеблющиеся тени. Единственным ориентиром было совсем уже слабое сияние Кзарна, который всадники, по совету Паука, оставили за спиной. Вскоре и оно исчезло. Наступил кромешный мрак; не было видно даже звезд.
Люгер снова убедился в том, что без Кошачьего Глаза он вряд ли добрался бы до цели. Как выяснилось вскоре, варвар захватил с собой карту, почти наверняка украденную у Паука, из чего следовало, что к походу в Долину Дракона он готовился заранее.
Поскольку в темноте от карты было мало толку, Люгер решил прибегнуть к магии, однако его попытки добыть холодный огонь оказались обескураживающими: он сумел высечь только слабые синие искры, которые проскакивали и гасли между ладонями. Что неудивительно – ведь он находился слишком далеко от родового гнезда и мест обитания духов…
Зато варвар без малейших усилий зажег «свечу Кзарна» – источник ровного и достаточно яркого света, имевшего зеленоватый оттенок. Люгер сразу смекнул, что этот небольшой продолговатый предмет со стеклянным окошком может стоить баснословно дорого – особенно на севере, где понятия не имели о реликтах, сохранившихся в опустошенном мире.
В узком луче «свечи» стала видна паутина линий, нанесенных на медный диск. До Стервятника начало доходить, что линии обозначают невидимые, но устойчивые потоки каких-то эманаций, которые воспринимаются только обитателями пустыни. Варвару оставалось найти поток подходящего направления, а затем двигаться в нем, будто плывя по течению реки.
Люгеру это вовсе не казалось чем-то сверхъестественным. Ему и раньше доводилось встречать бродячих монахов, которые на вопрос о том, каким образом они безошибочно находят нужное место независимо от погоды и времени суток, отвечали, что «ветер святых всегда дует в спину».
Однако способность улавливать эманации, по-видимому, приобрел и аббат Кравиус. Но когда? До или после того, как в него вселился Дзург?.. Люгер вдруг почувствовал себя слепым среди зрячих. Впрочем, в подобной ущербности была и положительная сторона: теперь он действовал с утроенной осторожностью, тщательно обдумывая каждый шаг и каждое слово.
Кроме того, Слоту стало чуть понятнее, что имел в виду Паук, когда самодовольно разглагольствовал о «дорогах истины», недоступных чужеземцам. Обнаружить их действительно было нелегко, а для Стервятника, который был далеко не святым и не искал истины, – попросту невозможно. А ведь существовали еще и некие «узлы», где эманации разрушали единую реальность.
Одним из них оказалось Место Пересечения – ему соответствовала звездообразная воронка на карте. В нем пересекалось множество потоков, и, по выражению Паука, «там смешались миры и больше никто не узнавал себя в разбитых зеркалах». Люгер счел это весьма невнятным и приблизительным объяснением тех опасных для рассудка искажений, которым подвергались время, материя и пространство.
Тем не менее Стервятник узнал достаточно, чтобы отыскать на карте
Кзарн – неправильной формы пятно, на котором вообще не было линий. Конечно, это могло оказаться простой случайностью, но, с другой стороны, служило подтверждением того, что для рожденных в пустыне «дороги истины» действительно заканчивались в Кзарне.
При более благоприятных обстоятельствах магическая карта, безусловно, заинтересовала бы Люгера – он даже знал, где можно выручить за нее хорошие деньги, – но сейчас его первейшей целью было выжить.
Кошачий Глаз выбрал линию, проведя вдоль нее грязным ногтем. Люгер понял его без слов. Чтобы найти подходящий поток, всадникам необходимо было придерживаться восточного направления и углубиться на территорию клана Песка. Стервятнику оставалось либо положиться на хорошо вооруженного проводника, либо идти в обход, что казалось менее опасным, но зато заняло бы несколько суток. У него появилась возможность выиграть время, и он решил рискнуть.
Это стоило жизни одному из его спутников.
Люгера одолевали видения, которые Алфиос когда-то не без иронии называл религиозными снами безбожника. Стервятнику пригрезилась истерзанная плоть Спасителя – вся в кровавых рубцах, но опутанная прозрачным мерцающим коконом паутины, – красивая игрушка потусторонних сил. И окоченевший, отвергнутый бог казался щепкой, брошенной в гигантский губительный водоворот.
Люгер будто смотрел на это из невообразимой дали. Его дух черным сгустком несся сквозь осиротевшую ледяную Вселенную. Голубой шар приближался, плыл ему навстречу, и Слот почему-то чувствовал себя преступником, тайком пробравшимся на чужой корабль в порту вымершего от чумы острова и везущим с собой нечто в высшей степени опасное, разрушительное, запретное – магический артефакт, который следовало бы похоронить в самой глубокой впадине моря…
Примерно час спустя впереди показались древние, вылизанные ветром развалины, похожие на скалистый архипелаг посреди застывшего моря. Здесь решено было сделать привал. Люгер хотел как можно скорее пересечь вражескую территорию, но понимал: отдых совершенно необходим – ведь он ввязался в рискованнейшую авантюру, даже не догадываясь, на что способен Неприкасаемый Песка. Возможно, тот уже знал о вторжении чужих – и тогда засада неминуема.
Кажется, Кошачий Глаз разделял эти опасения, во всяком случае, он без лишних слов вручил Люгеру одну из своих смертоносных игрушек, что вызвало нескрываемое недовольство Арголиды. Слоту понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к совершенно новому для него виду оружия. Обращению с ним он научился быстро, обнаружив известный талант и сноровку, и вскоре уже стрелял немногим хуже варвара.
Конечно, оба рисковали привлечь внимание патрулей, однако Стервятнику важно было обрести уверенность в том, что он сможет оказать сопротивление, когда схватка станет неизбежной. Легко освоив оружие, Люгер тем не менее не представлял себе его устройства. Дальность стрельбы была намного выше, чем у лучших арбалетов и луков, не говоря об убойной силе, а при помощи прицельного приспособления даже неопытный стрелок мог достичь сносной точности попадания на различных расстояниях. Чтобы выстрелить, требовалось только нажать на короткий стальной рычаг. Количество зарядов измерялось десятками, кроме того, Кошачий Глаз показал Слоту, как менять обойму. При определенном навыке на это уходило всего несколько секунд.
Когда Люгер опробовал оружие, он впервые почувствовал, что такое отдача. От грохота выстрелов заложило уши. Но все это были незначительные мелочи по сравнению с открывающимися возможностями. У Стервятника дух захватывало при мысли о том, что сулило бы ему обладание подобным оружием в Валидии. Полное превосходство над соперниками. Неограниченную власть… Арголида понимала это не хуже Люгера и внимательно следила за каждым движением своего союзника.
В конце концов Кошачий Глаз убедился, что в случае нападения воинов Песка ему не придется сражаться в одиночестве, и отряд двинулся дальше.
Около полудня варвар первым заметил вражеский патруль, и всадники успели скрыться в глубоком овраге, который почти наверняка был руслом высохшей реки. Затем они вернулись на «дорогу истины», однако им противостояла не слепая природа, а сознательная сила Неприкасаемого, и не было никакой уверенности в том, что где-нибудь впереди их не поджидает засада. Слишком далеко простирались владения Песка, слишком много людей принадлежали клану. И в следующий раз странникам не удалось избежать встречи с ними.
Если Стервятник не ошибался в своих весьма приблизительных расчетах, значит, где-то поблизости находилось северное поселение. По свидетельству Паука, Неприкасаемого Песка там не было, и все же вскоре появились признаки того, что чужеземцы обнаружены. С некоторых пор всадников сопровождало темное облако, которое в точности повторяло путь отряда, но в отличие от настоящих облаков оно двигалось против ветра. Возможно, это было нечто вроде роя или тени, которую Стервятник уже видел однажды над морем. Впрочем, облако не принимало узнаваемых форм.
Люгер приготовился к худшему. Очередной каприз судьбы напоминал издевательскую шутку: еще недавно Слот собирался избавиться от Кравиуса, а теперь, когда аббат превратился в безропотную жертву, все шло к тому, что Стервятнику придется защищать его от варваров.
Так и случилось. Воины Песка устроили засаду на склоне холма, спускавшемся к единственному узкому проходу между скалистыми гребнями. На этом участке дорога хорошо простреливалась с обеих сторон. Варвары открыли огонь по всадникам, когда те уже преодолели примерно половину расстояния до вершины. Кошачий Глаз не растерялся и не повернул назад. Остановиться и пытаться спрятаться среди камней было равнозначно гибели – нападавшим ничего не стоило окружить жалкую кучку чужеземцев. Для последних единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы прорвать заслон, а затем еще и уйти от погони – лишь бы хватило сил у лошадей.
За то короткое время, пока всадники находились на вершине холма, Кошачий Глаз успел верно оценить шансы и поскакал прямо в ущелье. Люгер тоже не заставил себя ждать. Подгонять лошадь было совершенно излишне – казалось, той мгновенно передались его страх и стремление выжить во что бы то ни стало. В такой безудержной скачке Стервятнику давно не приходилось участвовать. Несмотря на тяжелую ношу, лошадь Кравиуса не отставала и неслась следом за лошадью Арголиды.
Вскоре у всадников уже не было места для маневра – с обеих сторон выросли почти отвесные скалы. Не разгадай Стервятник замысел Кошачьего Глаза, он подумал бы, что варвар завлекает своих спутников в ловушку. Звуки стрельбы слились в непрерывный оглушительный грохот; раскаленный металл взметал фонтаны пыли; от разрывов содрогалась земля; моментами дымная завеса выглядела как разбитая стеклянная стена – и невидимые осколки царапали, ранили, вспарывали кожу…
Никогда еще Стервятник не чувствовал себя таким уязвимым – даже во время боя на пиратском корабле «Ягненок», а ведь в тот солнечный день на палубе было скользко от крови и темно от стрел. Нечто особенное заключало в себе ожидание смерти, которую несли с собой летящие снаряды – незримо, но с леденящим гипнотическим свистом.
Впереди был короткий туннель с низким сводом. Здесь гулкое эхо зазвенело еще громче. Пользуясь удобным случаем, Люгер пригнулся и достал оружие. Внизу мелькали копыта бешено мчавшейся лошади. Каким-то чудом ее пока не задело… Через несколько секунд Слот снова оказался под открытым небом. Подняв голову, он увидел, что Кошачий Глаз уже отстреливается на скаку, причем небезуспешно – один из варваров, раненный метким выстрелом, рухнул со скалы, едва не задев Стервятника.
Проход становился шире, и Люгер решил, что им удалось проскочить самое опасное место, как вдруг Кошачий Глаз нелепо дернулся, ткнулся головой в гриву лошади, но тем не менее удержался в седле. Еще немного – и Слот догнал бы проводника. Варвар повернул к нему перекошенное от боли лицо и что-то прокричал, однако Люгер не разобрал ни слова.
Сзади раздался короткий женский вопль. Стервятник обернулся как раз в тот момент, когда Арголида, вылетевшая из седла, упала в нескольких шагах перед мордой своей убитой лошади. После такого удара графине вряд ли удалось сохранить целыми все кости. Лошадь аббата шарахнулась в сторону, и лишь благодаря этому Арголида избежала смерти под копытами. Но, похоже, судьба хранила ее для более мучительного испытания – Люгер ясно видел темные пятна крови на камнях.
Стервятник даже не подозревал в себе склонности к самопожертвованию, тем не менее развернулся и поскакал обратно. Справедливости ради следует сказать, что в эту минуту он не думал ни о Звезде Ада, ни о Небесном Драконе, ни о Сегейле, спавшей в подземелье оборотней. Его поиски превратились в смертельно опасную и бесконечно азартную игру, в которой он не надеялся выиграть, но без нее жизнь была бы пресной и чертовски скучной. Он не устоял перед искушением намного раньше и сделал наибольшую ставку из всех возможных. Теперь он, кажется, потерял одну из тех, кто играл на его стороне…
Темные фигуры, затянутые в кожу, спускались со скал. Стрельба поутихла. Судя по всему, у варваров появилось намерение взять незваных гостей живыми.
У Слота не осталось времени, чтобы определить, насколько серьезно ранена Арголида. Она была без сознания. Люгер спрыгнул на землю в двух шагах от нее, сунул за пояс оружие и взвалил бесчувственное тело графини на спину лошади. Затем он снова забрался в седло, и в этот момент последовал сильнейший удар в левое плечо.
Каким-то невероятным образом он сумел сохранить равновесие. Лошадь рванулась вперед, невзирая на двойную тяжесть. Скачка продолжалась. Черные кольца плыли у Стервятника перед глазами; шумело в голове; отвратительный визг ржавыми иглами вонзался в уши; огонь сжигал левую сторону груди и плечо, зато рука потеряла чувствительность от локтя до кончиков пальцев…
Навстречу ему выскочил варвар, лицо которого было скрыто под маской, изображавшей оскаленную собачью морду. И хотя Люгер был ранен, на этот раз его спасла закалка старого дуэлянта. К своему счастью, он даже не пытался воспользоваться варварским оружием, что неизбежно привело бы к потере драгоценных мгновений, а скорее всего и жизни. Вместо этого он выхватил из ножен меч. Любое движение причиняло адскую боль, однако удар он провел как надо, неотразимо и точно, зарубив варвара на полном скаку. Последнее, что тот видел, был быстрый, словно молния, проблеск клинка…
Сквозь красно-черную пелену Люгер различил впереди темные силуэты двух всадников, уже вырвавшихся из ущелья на открытое место. Слот понял, что спасение близко, но иногда не хватает всего лишь одного шага… Кровь хлестала из раны и пропитывала одежду; казалось, омерзительно теплая и скользкая тварь обвивает его своими растущими щупальцами. Ясно было одно: если Стервятник и выживет, то в ближайшие несколько недель не сумеет прибегнуть к Превращениям.
Тем временем кровь Арголиды смешалась с его кровью. Он сунул меч в ножны и повернул женщину лицом к себе. Оно оказалось изуродованным после падения на камни и напоминало багровую маску, на которой белели фрагменты раздробленных костей. Руки сломаны; живот разворочен – вероятно, графиня получила эту рану, когда еще находилась в седле. Люгер повидал достаточно мертвецов и умирающих, чтобы убедиться: Арголида безнадежна.
Что-то мешало ему бросить ее здесь – может быть, запоздалое раскаяние. Эта женщина ничего не значила для него, и все же… Тень прошлого набежала, затмила разум; Стервятник почувствовал себя мерзавцем… и должником. Для графини день расплаты уже наступил, у Люгера все еще было впереди. Его долги висели на нем тяжким грузом, придавливали, душили, тянули под землю…
Он предпринял последний отчаянный рывок, рискуя загнать лошадь. Вскоре ему удалось оставить позади совершенно безразличного Кравиуса (аббат снова не получил ни единой царапины – либо случайность, либо Дзург сделал его неуязвимым!) и вплотную приблизиться к варвару. Тот придержал лошадь и на скаку перетягивал кожаным ремнем бедро, залитое кровью. Рана была довольно серьезной. Стальная пластина доспеха стала похожа на пробитую топором миску.
– В подземелье! – бросил Кошачий Глаз, показывая куда-то на юго-восток. Люгер был согласен отправиться хоть прямиком в преисподнюю, лишь бы получить недолгую передышку. Он смутно помнил, что на карте это место рядом с потоком, в котором они прежде двигались, было обозначено рисунком, похожим на пчелиные соты. А вообще к тому моменту он уже мало что помнил.
У него темнело в глазах; серая метель заволакивала поле зрения, по краям которого пульсировали черные звезды… Между тем впереди был длинный пологий спуск, ведущий к многочисленным, геометрически правильным входам в стальные пещеры. То, что издали выглядело как разветвленные овраги, прорезавшие всю эту местность, словно трещины – иссушенную землю, на самом деле оказалось творением человеческих рук: глубокие рвы со стенами, облицованными металлическими плитами и полированным камнем, уходили под арочные своды подземелья.
Кошачий Глаз направлялся к одному из таких входов. Трое странников действительно имели шанс скрыться от погони… но затем еще надо было суметь выбраться из подземного лабиринта. И сейчас даже ближайшее будущее представлялось Стервятнику чем-то вроде взятки в карточной игре со смертью.
Вслед за Кошачьим Глазом он погрузился в туннель; лошадь Кравиуса отстала всего на несколько корпусов. Очень скоро их поглотила тьма. Здесь была слышна возня потревоженных крыс – это наводило на неприятную мысль о том, что тварям есть чем питаться. Варвар зажег одну из «свечей Кзарна», и уцелевшие всадники еще какое-то время петляли в гулких коридорах подземелья, пока не оторвались от погони.
Они оказались в странном месте, в котором витал дух запустения. Оно было покинуто своими создателями много лет назад. Не таившее в себе опасности на каждом шагу, как, например, Кзарн, оно тем не менее могло стать отличным склепом для заблудившихся, а умирать от голода и жажды им пришлось бы мучительно и долго.
Повсюду толстым слоем лежала пыль. Ее покровы превращали мертвые механизмы в мохнатых чудовищ. Помимо всего прочего, это означало, что рано или поздно воины Песка обнаружат беглецов по следам. Передышка, в которой так нуждался Стервятник, да и варвар, получилась очень короткой.
Все же они остановились, чтобы восполнить силы и оценить положение дел, выбрав для этого узкое помещение с единственной дверью, которую удобно было держать под прицелом. Люгер и Кошачий Глаз опустили на пол залитое кровью тело Арголиды и осмотрели его. Оба понимали, что скоро она умрет и смерть ее неминуема.
Оставшейся воды едва хватило, чтобы утолить жажду; Люгер не рискнул промыть ею рану, которая все еще кровоточила. Варвар туго перетянул ему плечо кожаным ремнем; к счастью, кость не была задета. Сам Кошачий Глаз волочил ногу: рваная рана на бедре оказалась неглубокой, но болезненной. Кроме того, он с трудом мог взобраться в седло, а езда верхом и вовсе превращалась в пытку.
Все это время Люгеру было не до Кравиуса, который так и не слез со своей лошади. Свеча стояла на полу, источая слабеющий свет, и выше пояса фигура аббата была погружена в глубокую тень.
Словно почуяв неладное, варвар взял свечу и поднес ее поближе к неподвижному всаднику. В холодном ровном сиянии, делавшем лица похожими на маски, стало видно, что голова Кравиуса прострелена насквозь. Аккуратное черное отверстие зияло во лбу, но затылок был обезображен: в огромной дыре запеклось тошнотворное месиво. Единственный глаз аббата, не мигая, уставился в открывшуюся перед ним тьму вечности. Одно было странно: то, что Кравиус держался в седле как привязанный.
– Мертв… – равнодушно бросил Кошачий Глаз.
Люгеру это казалось бесспорным. Но, в отличие от варвара, он ощущал приближение чего-то зловещего: его разум захлестнула темная волна, порожденная предсказанием Паука. И если тот не ошибался, значит, все оказалось тщетным. Дзург был освобожден.
– Мы теряем время, – произнес вдруг аббат Кравиус.
И ухмыльнулся.
С другой стороны, разве Стервятнику не все равно, с чем он имеет дело? Некромантия, одержимость демоном – какая, в сущности, разница? Это было страшновато, но не страшнее многого пережитого и оставшегося в прошлом. За исключением двух-трех случаев, аббат пока не причинял особых неудобств.
Люгер снова убедился в том, что без Кошачьего Глаза он вряд ли добрался бы до цели. Как выяснилось вскоре, варвар захватил с собой карту, почти наверняка украденную у Паука, из чего следовало, что к походу в Долину Дракона он готовился заранее.
Поскольку в темноте от карты было мало толку, Люгер решил прибегнуть к магии, однако его попытки добыть холодный огонь оказались обескураживающими: он сумел высечь только слабые синие искры, которые проскакивали и гасли между ладонями. Что неудивительно – ведь он находился слишком далеко от родового гнезда и мест обитания духов…
Зато варвар без малейших усилий зажег «свечу Кзарна» – источник ровного и достаточно яркого света, имевшего зеленоватый оттенок. Люгер сразу смекнул, что этот небольшой продолговатый предмет со стеклянным окошком может стоить баснословно дорого – особенно на севере, где понятия не имели о реликтах, сохранившихся в опустошенном мире.
В узком луче «свечи» стала видна паутина линий, нанесенных на медный диск. До Стервятника начало доходить, что линии обозначают невидимые, но устойчивые потоки каких-то эманаций, которые воспринимаются только обитателями пустыни. Варвару оставалось найти поток подходящего направления, а затем двигаться в нем, будто плывя по течению реки.
Люгеру это вовсе не казалось чем-то сверхъестественным. Ему и раньше доводилось встречать бродячих монахов, которые на вопрос о том, каким образом они безошибочно находят нужное место независимо от погоды и времени суток, отвечали, что «ветер святых всегда дует в спину».
Однако способность улавливать эманации, по-видимому, приобрел и аббат Кравиус. Но когда? До или после того, как в него вселился Дзург?.. Люгер вдруг почувствовал себя слепым среди зрячих. Впрочем, в подобной ущербности была и положительная сторона: теперь он действовал с утроенной осторожностью, тщательно обдумывая каждый шаг и каждое слово.
Кроме того, Слоту стало чуть понятнее, что имел в виду Паук, когда самодовольно разглагольствовал о «дорогах истины», недоступных чужеземцам. Обнаружить их действительно было нелегко, а для Стервятника, который был далеко не святым и не искал истины, – попросту невозможно. А ведь существовали еще и некие «узлы», где эманации разрушали единую реальность.
Одним из них оказалось Место Пересечения – ему соответствовала звездообразная воронка на карте. В нем пересекалось множество потоков, и, по выражению Паука, «там смешались миры и больше никто не узнавал себя в разбитых зеркалах». Люгер счел это весьма невнятным и приблизительным объяснением тех опасных для рассудка искажений, которым подвергались время, материя и пространство.
Тем не менее Стервятник узнал достаточно, чтобы отыскать на карте
Кзарн – неправильной формы пятно, на котором вообще не было линий. Конечно, это могло оказаться простой случайностью, но, с другой стороны, служило подтверждением того, что для рожденных в пустыне «дороги истины» действительно заканчивались в Кзарне.
При более благоприятных обстоятельствах магическая карта, безусловно, заинтересовала бы Люгера – он даже знал, где можно выручить за нее хорошие деньги, – но сейчас его первейшей целью было выжить.
Кошачий Глаз выбрал линию, проведя вдоль нее грязным ногтем. Люгер понял его без слов. Чтобы найти подходящий поток, всадникам необходимо было придерживаться восточного направления и углубиться на территорию клана Песка. Стервятнику оставалось либо положиться на хорошо вооруженного проводника, либо идти в обход, что казалось менее опасным, но зато заняло бы несколько суток. У него появилась возможность выиграть время, и он решил рискнуть.
Это стоило жизни одному из его спутников.
* * *
…Такой глубокий беззвездный мрак существовал, наверное, еще до сотворения мира. Варвар вел чужеземцев по незримой тропе, проложенной демонами. Рядом роились тени отживших, а также тех, кому предстояло родиться и умереть…Люгера одолевали видения, которые Алфиос когда-то не без иронии называл религиозными снами безбожника. Стервятнику пригрезилась истерзанная плоть Спасителя – вся в кровавых рубцах, но опутанная прозрачным мерцающим коконом паутины, – красивая игрушка потусторонних сил. И окоченевший, отвергнутый бог казался щепкой, брошенной в гигантский губительный водоворот.
Люгер будто смотрел на это из невообразимой дали. Его дух черным сгустком несся сквозь осиротевшую ледяную Вселенную. Голубой шар приближался, плыл ему навстречу, и Слот почему-то чувствовал себя преступником, тайком пробравшимся на чужой корабль в порту вымершего от чумы острова и везущим с собой нечто в высшей степени опасное, разрушительное, запретное – магический артефакт, который следовало бы похоронить в самой глубокой впадине моря…
* * *
Как только Кошачьему Глазу наконец удалось обнаружить поток, он будто обрел мистическое зрение, позволявшее избежать ловушек и преград на пути к цели. Теперь, несмотря на темноту, отряд двигался гораздо быстрее, и странники встретили новый рассвет в седлах.Примерно час спустя впереди показались древние, вылизанные ветром развалины, похожие на скалистый архипелаг посреди застывшего моря. Здесь решено было сделать привал. Люгер хотел как можно скорее пересечь вражескую территорию, но понимал: отдых совершенно необходим – ведь он ввязался в рискованнейшую авантюру, даже не догадываясь, на что способен Неприкасаемый Песка. Возможно, тот уже знал о вторжении чужих – и тогда засада неминуема.
Кажется, Кошачий Глаз разделял эти опасения, во всяком случае, он без лишних слов вручил Люгеру одну из своих смертоносных игрушек, что вызвало нескрываемое недовольство Арголиды. Слоту понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к совершенно новому для него виду оружия. Обращению с ним он научился быстро, обнаружив известный талант и сноровку, и вскоре уже стрелял немногим хуже варвара.
Конечно, оба рисковали привлечь внимание патрулей, однако Стервятнику важно было обрести уверенность в том, что он сможет оказать сопротивление, когда схватка станет неизбежной. Легко освоив оружие, Люгер тем не менее не представлял себе его устройства. Дальность стрельбы была намного выше, чем у лучших арбалетов и луков, не говоря об убойной силе, а при помощи прицельного приспособления даже неопытный стрелок мог достичь сносной точности попадания на различных расстояниях. Чтобы выстрелить, требовалось только нажать на короткий стальной рычаг. Количество зарядов измерялось десятками, кроме того, Кошачий Глаз показал Слоту, как менять обойму. При определенном навыке на это уходило всего несколько секунд.
Когда Люгер опробовал оружие, он впервые почувствовал, что такое отдача. От грохота выстрелов заложило уши. Но все это были незначительные мелочи по сравнению с открывающимися возможностями. У Стервятника дух захватывало при мысли о том, что сулило бы ему обладание подобным оружием в Валидии. Полное превосходство над соперниками. Неограниченную власть… Арголида понимала это не хуже Люгера и внимательно следила за каждым движением своего союзника.
В конце концов Кошачий Глаз убедился, что в случае нападения воинов Песка ему не придется сражаться в одиночестве, и отряд двинулся дальше.
Около полудня варвар первым заметил вражеский патруль, и всадники успели скрыться в глубоком овраге, который почти наверняка был руслом высохшей реки. Затем они вернулись на «дорогу истины», однако им противостояла не слепая природа, а сознательная сила Неприкасаемого, и не было никакой уверенности в том, что где-нибудь впереди их не поджидает засада. Слишком далеко простирались владения Песка, слишком много людей принадлежали клану. И в следующий раз странникам не удалось избежать встречи с ними.
Если Стервятник не ошибался в своих весьма приблизительных расчетах, значит, где-то поблизости находилось северное поселение. По свидетельству Паука, Неприкасаемого Песка там не было, и все же вскоре появились признаки того, что чужеземцы обнаружены. С некоторых пор всадников сопровождало темное облако, которое в точности повторяло путь отряда, но в отличие от настоящих облаков оно двигалось против ветра. Возможно, это было нечто вроде роя или тени, которую Стервятник уже видел однажды над морем. Впрочем, облако не принимало узнаваемых форм.
Люгер приготовился к худшему. Очередной каприз судьбы напоминал издевательскую шутку: еще недавно Слот собирался избавиться от Кравиуса, а теперь, когда аббат превратился в безропотную жертву, все шло к тому, что Стервятнику придется защищать его от варваров.
Так и случилось. Воины Песка устроили засаду на склоне холма, спускавшемся к единственному узкому проходу между скалистыми гребнями. На этом участке дорога хорошо простреливалась с обеих сторон. Варвары открыли огонь по всадникам, когда те уже преодолели примерно половину расстояния до вершины. Кошачий Глаз не растерялся и не повернул назад. Остановиться и пытаться спрятаться среди камней было равнозначно гибели – нападавшим ничего не стоило окружить жалкую кучку чужеземцев. Для последних единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы прорвать заслон, а затем еще и уйти от погони – лишь бы хватило сил у лошадей.
За то короткое время, пока всадники находились на вершине холма, Кошачий Глаз успел верно оценить шансы и поскакал прямо в ущелье. Люгер тоже не заставил себя ждать. Подгонять лошадь было совершенно излишне – казалось, той мгновенно передались его страх и стремление выжить во что бы то ни стало. В такой безудержной скачке Стервятнику давно не приходилось участвовать. Несмотря на тяжелую ношу, лошадь Кравиуса не отставала и неслась следом за лошадью Арголиды.
Вскоре у всадников уже не было места для маневра – с обеих сторон выросли почти отвесные скалы. Не разгадай Стервятник замысел Кошачьего Глаза, он подумал бы, что варвар завлекает своих спутников в ловушку. Звуки стрельбы слились в непрерывный оглушительный грохот; раскаленный металл взметал фонтаны пыли; от разрывов содрогалась земля; моментами дымная завеса выглядела как разбитая стеклянная стена – и невидимые осколки царапали, ранили, вспарывали кожу…
Никогда еще Стервятник не чувствовал себя таким уязвимым – даже во время боя на пиратском корабле «Ягненок», а ведь в тот солнечный день на палубе было скользко от крови и темно от стрел. Нечто особенное заключало в себе ожидание смерти, которую несли с собой летящие снаряды – незримо, но с леденящим гипнотическим свистом.
Впереди был короткий туннель с низким сводом. Здесь гулкое эхо зазвенело еще громче. Пользуясь удобным случаем, Люгер пригнулся и достал оружие. Внизу мелькали копыта бешено мчавшейся лошади. Каким-то чудом ее пока не задело… Через несколько секунд Слот снова оказался под открытым небом. Подняв голову, он увидел, что Кошачий Глаз уже отстреливается на скаку, причем небезуспешно – один из варваров, раненный метким выстрелом, рухнул со скалы, едва не задев Стервятника.
Проход становился шире, и Люгер решил, что им удалось проскочить самое опасное место, как вдруг Кошачий Глаз нелепо дернулся, ткнулся головой в гриву лошади, но тем не менее удержался в седле. Еще немного – и Слот догнал бы проводника. Варвар повернул к нему перекошенное от боли лицо и что-то прокричал, однако Люгер не разобрал ни слова.
Сзади раздался короткий женский вопль. Стервятник обернулся как раз в тот момент, когда Арголида, вылетевшая из седла, упала в нескольких шагах перед мордой своей убитой лошади. После такого удара графине вряд ли удалось сохранить целыми все кости. Лошадь аббата шарахнулась в сторону, и лишь благодаря этому Арголида избежала смерти под копытами. Но, похоже, судьба хранила ее для более мучительного испытания – Люгер ясно видел темные пятна крови на камнях.
Стервятник даже не подозревал в себе склонности к самопожертвованию, тем не менее развернулся и поскакал обратно. Справедливости ради следует сказать, что в эту минуту он не думал ни о Звезде Ада, ни о Небесном Драконе, ни о Сегейле, спавшей в подземелье оборотней. Его поиски превратились в смертельно опасную и бесконечно азартную игру, в которой он не надеялся выиграть, но без нее жизнь была бы пресной и чертовски скучной. Он не устоял перед искушением намного раньше и сделал наибольшую ставку из всех возможных. Теперь он, кажется, потерял одну из тех, кто играл на его стороне…
Темные фигуры, затянутые в кожу, спускались со скал. Стрельба поутихла. Судя по всему, у варваров появилось намерение взять незваных гостей живыми.
У Слота не осталось времени, чтобы определить, насколько серьезно ранена Арголида. Она была без сознания. Люгер спрыгнул на землю в двух шагах от нее, сунул за пояс оружие и взвалил бесчувственное тело графини на спину лошади. Затем он снова забрался в седло, и в этот момент последовал сильнейший удар в левое плечо.
Каким-то невероятным образом он сумел сохранить равновесие. Лошадь рванулась вперед, невзирая на двойную тяжесть. Скачка продолжалась. Черные кольца плыли у Стервятника перед глазами; шумело в голове; отвратительный визг ржавыми иглами вонзался в уши; огонь сжигал левую сторону груди и плечо, зато рука потеряла чувствительность от локтя до кончиков пальцев…
Навстречу ему выскочил варвар, лицо которого было скрыто под маской, изображавшей оскаленную собачью морду. И хотя Люгер был ранен, на этот раз его спасла закалка старого дуэлянта. К своему счастью, он даже не пытался воспользоваться варварским оружием, что неизбежно привело бы к потере драгоценных мгновений, а скорее всего и жизни. Вместо этого он выхватил из ножен меч. Любое движение причиняло адскую боль, однако удар он провел как надо, неотразимо и точно, зарубив варвара на полном скаку. Последнее, что тот видел, был быстрый, словно молния, проблеск клинка…
Сквозь красно-черную пелену Люгер различил впереди темные силуэты двух всадников, уже вырвавшихся из ущелья на открытое место. Слот понял, что спасение близко, но иногда не хватает всего лишь одного шага… Кровь хлестала из раны и пропитывала одежду; казалось, омерзительно теплая и скользкая тварь обвивает его своими растущими щупальцами. Ясно было одно: если Стервятник и выживет, то в ближайшие несколько недель не сумеет прибегнуть к Превращениям.
Тем временем кровь Арголиды смешалась с его кровью. Он сунул меч в ножны и повернул женщину лицом к себе. Оно оказалось изуродованным после падения на камни и напоминало багровую маску, на которой белели фрагменты раздробленных костей. Руки сломаны; живот разворочен – вероятно, графиня получила эту рану, когда еще находилась в седле. Люгер повидал достаточно мертвецов и умирающих, чтобы убедиться: Арголида безнадежна.
Что-то мешало ему бросить ее здесь – может быть, запоздалое раскаяние. Эта женщина ничего не значила для него, и все же… Тень прошлого набежала, затмила разум; Стервятник почувствовал себя мерзавцем… и должником. Для графини день расплаты уже наступил, у Люгера все еще было впереди. Его долги висели на нем тяжким грузом, придавливали, душили, тянули под землю…
Он предпринял последний отчаянный рывок, рискуя загнать лошадь. Вскоре ему удалось оставить позади совершенно безразличного Кравиуса (аббат снова не получил ни единой царапины – либо случайность, либо Дзург сделал его неуязвимым!) и вплотную приблизиться к варвару. Тот придержал лошадь и на скаку перетягивал кожаным ремнем бедро, залитое кровью. Рана была довольно серьезной. Стальная пластина доспеха стала похожа на пробитую топором миску.
– В подземелье! – бросил Кошачий Глаз, показывая куда-то на юго-восток. Люгер был согласен отправиться хоть прямиком в преисподнюю, лишь бы получить недолгую передышку. Он смутно помнил, что на карте это место рядом с потоком, в котором они прежде двигались, было обозначено рисунком, похожим на пчелиные соты. А вообще к тому моменту он уже мало что помнил.
У него темнело в глазах; серая метель заволакивала поле зрения, по краям которого пульсировали черные звезды… Между тем впереди был длинный пологий спуск, ведущий к многочисленным, геометрически правильным входам в стальные пещеры. То, что издали выглядело как разветвленные овраги, прорезавшие всю эту местность, словно трещины – иссушенную землю, на самом деле оказалось творением человеческих рук: глубокие рвы со стенами, облицованными металлическими плитами и полированным камнем, уходили под арочные своды подземелья.
Кошачий Глаз направлялся к одному из таких входов. Трое странников действительно имели шанс скрыться от погони… но затем еще надо было суметь выбраться из подземного лабиринта. И сейчас даже ближайшее будущее представлялось Стервятнику чем-то вроде взятки в карточной игре со смертью.
Вслед за Кошачьим Глазом он погрузился в туннель; лошадь Кравиуса отстала всего на несколько корпусов. Очень скоро их поглотила тьма. Здесь была слышна возня потревоженных крыс – это наводило на неприятную мысль о том, что тварям есть чем питаться. Варвар зажег одну из «свечей Кзарна», и уцелевшие всадники еще какое-то время петляли в гулких коридорах подземелья, пока не оторвались от погони.
Они оказались в странном месте, в котором витал дух запустения. Оно было покинуто своими создателями много лет назад. Не таившее в себе опасности на каждом шагу, как, например, Кзарн, оно тем не менее могло стать отличным склепом для заблудившихся, а умирать от голода и жажды им пришлось бы мучительно и долго.
Повсюду толстым слоем лежала пыль. Ее покровы превращали мертвые механизмы в мохнатых чудовищ. Помимо всего прочего, это означало, что рано или поздно воины Песка обнаружат беглецов по следам. Передышка, в которой так нуждался Стервятник, да и варвар, получилась очень короткой.
Все же они остановились, чтобы восполнить силы и оценить положение дел, выбрав для этого узкое помещение с единственной дверью, которую удобно было держать под прицелом. Люгер и Кошачий Глаз опустили на пол залитое кровью тело Арголиды и осмотрели его. Оба понимали, что скоро она умрет и смерть ее неминуема.
Оставшейся воды едва хватило, чтобы утолить жажду; Люгер не рискнул промыть ею рану, которая все еще кровоточила. Варвар туго перетянул ему плечо кожаным ремнем; к счастью, кость не была задета. Сам Кошачий Глаз волочил ногу: рваная рана на бедре оказалась неглубокой, но болезненной. Кроме того, он с трудом мог взобраться в седло, а езда верхом и вовсе превращалась в пытку.
Все это время Люгеру было не до Кравиуса, который так и не слез со своей лошади. Свеча стояла на полу, источая слабеющий свет, и выше пояса фигура аббата была погружена в глубокую тень.
Словно почуяв неладное, варвар взял свечу и поднес ее поближе к неподвижному всаднику. В холодном ровном сиянии, делавшем лица похожими на маски, стало видно, что голова Кравиуса прострелена насквозь. Аккуратное черное отверстие зияло во лбу, но затылок был обезображен: в огромной дыре запеклось тошнотворное месиво. Единственный глаз аббата, не мигая, уставился в открывшуюся перед ним тьму вечности. Одно было странно: то, что Кравиус держался в седле как привязанный.
– Мертв… – равнодушно бросил Кошачий Глаз.
Люгеру это казалось бесспорным. Но, в отличие от варвара, он ощущал приближение чего-то зловещего: его разум захлестнула темная волна, порожденная предсказанием Паука. И если тот не ошибался, значит, все оказалось тщетным. Дзург был освобожден.
– Мы теряем время, – произнес вдруг аббат Кравиус.
И ухмыльнулся.
* * *
Говорящий мертвец. Это сразу же наводило на мысль о муляже. Свободной рукой Кошачий Глаз схватился за оружие. Люгер жестом остановил его – редкий случай, когда Стервятник со своим более изощренным и гибким умом получил некоторое превосходство. Он довольно быстро преодолел растерянность и подавил суеверный страх. Ему пришлось напомнить самому себе, что аббат уже не человек. Но сколько еще часов, дней или лет Дзург будет таскать эту мертвую плоть?С другой стороны, разве Стервятнику не все равно, с чем он имеет дело? Некромантия, одержимость демоном – какая, в сущности, разница? Это было страшновато, но не страшнее многого пережитого и оставшегося в прошлом. За исключением двух-трех случаев, аббат пока не причинял особых неудобств.