Страница:
Свои курчавые волосы женщины очень коротко обрезают. Им очень нравится, когда тело блестит от масла, которым они все мажутся. Одежду составляет короткая, до колен, юбка; она делается из кожи быка, выделанной до мягкости сукна. Когда женщина не занимается работой, то на ее плечи бывает наброшен мягкий кожаный плащ, но когда она работает, то сбрасывает с себя плащ и остается в одной юбке. Излюбленными их украшениями являются медные кольца толщиной в мизинец, которые они носят на ногах над лодыжками, и браслеты, сделанные из слоновой кости или меди; последние бывают часто шириной в дюйм [2,5 см]. Кольца бывают так тяжелы, что ноги растираются ими до волдырей. Но это – мода, и поэтому женщины носят тяжелые кольца с таким же воодушевлением, с каким наши дамы носят узкие корсеты и узкие туфли. На шее у женщин макололо обязательно висят бусы. Самые модные цвета бус – светло-зеленый и розовый, и за бусы этих цветов торговец получит здесь все, что ему угодно.
В качестве подарка я привез с собой улучшенные породы коз и кур и пару кошек. Для подарка лично Секелету мной был куплен превосходный бык, но мне пришлось бросить его, так как у него стерлись ноги. Макололо очень любят улучшать породы своего скота, и они остались довольны моим подбором. Я старался привести сюда быка, выполняя обещание, данное мной еще Себитуане. Восхищаясь теленком, который был тогда с нами, Себитуане предложил мне за него корову, стоившую по туземной расценке втрое дороже теленка. Я подарил ему тогда этого теленка и обещал привести другого, лучшего, чем этот, и Секелету был очень доволен моей попыткой сдержать слово, данное его отцу.
Глава X
Глава XI
В качестве подарка я привез с собой улучшенные породы коз и кур и пару кошек. Для подарка лично Секелету мной был куплен превосходный бык, но мне пришлось бросить его, так как у него стерлись ноги. Макололо очень любят улучшать породы своего скота, и они остались довольны моим подбором. Я старался привести сюда быка, выполняя обещание, данное мной еще Себитуане. Восхищаясь теленком, который был тогда с нами, Себитуане предложил мне за него корову, стоившую по туземной расценке втрое дороже теленка. Я подарил ему тогда этого теленка и обещал привести другого, лучшего, чем этот, и Секелету был очень доволен моей попыткой сдержать слово, данное его отцу.
Глава X
Лихорадка. – Ее симптомы. – Средства туземных лекарей. – Гостеприимство Секелету и его народа. – Один из доводов в пользу полигамии. – Они много занимаются земледелием. – Макалака или покоренные племена. – Политика Себитуане в отношении их. – Их привязанность к нему. – Продукты почвы. – Орудия обработки. – Дань. – Военная демонстрация. – Провокации Лечулатебе. – Макололо решают наказать его. – Бечуаны. – Значение слова. – Три подразделения великого семейства Южной Африки
В мае у меня в первый раз в жизни произошел приступ лихорадки. Мы приехали в Линьянти 23 мая, в начале холодного сезона, и когда я сразу перешел от обычной своей напряженной деятельности к сравнительному бездействию, то у меня произошла внезапная остановка всех секреций, близко напоминающая обыкновенную простуду. Теплая ванна и горячее питье доставили мне облегчение, и я счел, что моя болезнь была последствием простуды, схваченной мной однажды вечером, когда я вышел из своей теплой повозки на холод. Но повторившийся приступ болезни показал окружающим меня макололо, которые знали о моем заболевании, что эта болезнь была не чем иным, как лихорадкой. С этого времени я познакомился с ней более близко. В мае всегда дует холодный восточный ветер, и так как движущиеся массы воздуха проходят в указанное время над обширными равнинами, затопленными разливом р. Чобе, и над теми областями, где теперь высыхали болота, то воздух был, наверное, насыщен водяными испарениями и болотными миазмами, вызывающими малярию, вследствие чего в это время было много случаев лихорадки. В начале этого заболевания появляются обычные симптомы, вызываемые остановкой секреции, т. е. дрожь и озноб, хотя кожа на ощупь бывает горяча. Температура в подмышечной области была у меня 100° [37,7 °C], а на позвоночнике и под затылком 103° [38,8 °C]. Деятельность всех внутренних органов, кроме печени и почек, остановилась; печень, усиливаясь освободить кровь от вредных частиц, выделяет огромное количество желчи. Сильно ломило позвоночник, болела голова, главным образом лоб. Желая узнать, располагают ли туземцы какими-нибудь не известными нам лекарственными средствами, я обратился за помощью к одному из лекарей Секелету. Положив в горшок с водой какие-то корни и прокипятив их, он поставил мне этот горшок под одеяло. Никакого действия не последовало. Тогда он взял несколько кусков древесины от разных лекарственных деревьев и сжег их в черепке, и, когда зола от них продолжала еще дымиться, он положил под одеяло этот черепок. Тем и другим средством он хотел вызвать у меня пот. Моя надежда на то, что он располагает более сильными средствами, чем наша медицина, оказалась напрасной. После того как я пропотел в этой паровой ванне и пропитался дымом, как копченая селедка, получив облегчение вторичным путем (secundem artem), я пришел к выводу, что могу лечить лихорадку с большим успехом, чем они. Если мы прибавим к туземным способам влажную простыню и легкое слабительное в комбинации с хинином, то они окажут более существенную помощь при лечении лихорадки, потому что производят такое же стимулирующее действие на пищеварительный тракт, какое туземные средства производят на кожу. Слабительные средства, общие кровопускания и всякие сильные средства, конечно, вредны.
Поселение Линьянти
Фотография
Когда я уезжал в Кэп, то макололо посадили для меня кукурузу, для того чтобы мне было чем питаться по возвращении моем к ним. Женщины истолкли эту кукурузу в муку. Они толкут ее в больших ступках, точное изображение которых можно видеть на египетских памятниках. К большому запасу этой муки Секелету добавил еще двенадцать кувшинов меду, вмещавших по два галлона [более 9 л]. Всякий раз, когда облагаемые данью племена привозили ее в Линьянти, Секелету присылал нам много земляных орехов (Arachis hipo-goea); каждую неделю для нас резали быка. Кроме того, Секелету распорядился, чтобы для нас ежедневно доили двух специально выделенных коров. Это вполне соответствовало повсеместно принятому обычаю, согласно которому вождь должен обеспечить питанием и кровом в своем котла всех чужих, приезжающих к нему по какому-нибудь делу. За такое гостеприимство отплачивают обычно каким-нибудь подарком, но сами туземцы никогда не требуют себе ничего.
У пришельцев бывают часто свои знакомые среди князьков, и они пользуются у последних таким же гостеприимством, как и гости вождя. Обычай этот является настолько общепринятым, что он служит одним из наиболее убедительных аргументов в пользу многоженства. Имея только одну жену, знатный человек был бы не в состоянии принимать гостей так, как требует его положение. Такой аргумент имеет особенный вес там, где обработкой земли занимаются только женщины и где они вообще ведают продовольствием, как, например, на Колобенге. Путешественники-бедняки, которым негде бывает остановиться, часто страдают от голода, и сердечное отношение, проявляемое со стороны покойного Себитуане ко всем таким прохожим, было одной из причин его огромной популярности в этой стране.
Макололо обрабатывают обширные участки земли вокруг своих деревень. Те из них, которые принадлежат к племени базуто, ходят работать на поля вместе со своими женами, – положение вещей, никогда не виданное на Колобенге, среди бечуанов и кафров. Великий вождь базуто Мошеш каждый год сам брал в руки мотыгу, подавая пример своему народу, и когда необходимо было работать всем обществом, то он трудился вместе со всеми до поту. Его подданные, базуто, принадлежат к тому же семейству, что и макололо. Молодые макололо, привыкшие с детства чувствовать себя господами побежденных макалака, к несчастью, не имеют желания следовать земледельческим наклонностям своих отцов, уверенные в том, что их подданные выполнят для них всю физическую работу. Макололо являются в этой стране аристократами. Власть их над вассалами была некогда безграничной. Но их привилегии были значительно ограничены самим Себитуане.
Я уже говорил, что все племена, которые Себитуане покорил в этой большой стране, называются в целом макалака. Как сами макололо, так и эти негры Центральной Африки являются разноплеменными народами, основным ядром которого были базуто. Это племя пришло вместе с Себитуане из сравнительно холодной и гористой южной области. Когда Себитуане покорил бечуанские племена баквейнов, бангвакеце, бамангвато, батауна и другие, то он взял у них детей и включил этих детей в состав своего племени. Впоследствии, из-за лихорадки и вызванной ею смертности, численность его народа сильно уменьшилась, и он снова мудро использовал в широких размерах то же самое мероприятие, введя в свое племя детей макалака. Поэтому даже дети вождей бароце были сильно привязаны к нему, и они до сего дня говорят, что если бы их отец Себитуане умер не своей смертью, а от насилия, то каждый из них не пожалел бы своей жизни, защищая его. Одной из причин их крепкой привязанности к Себитуане была свобода, предоставленная им по его приказу. Приказ этот основывался на том, что все они являются детьми вождя.
Первое место среди выращиваемых племенами макалака культур принадлежит Holcus sorghum, или «дурра»; затем идут кукуруза, два сорта бобов, земляные орехи [Arachis hypogoea], тыквы, арбузы и огурцы. Урожай всецело зависит здесь от дождя. Те, кто живет в долине бароце, возделывают, кроме того, сахарный тростник, сладкий картофель и маниок (Jatropha manihot). Но там климат теплее, чем в Линьянти. Макалака повышают урожайность своих культур примитивными попытками искусственного орошения.
Орудием обработки земли повсеместно является только мотыга. Железо для изготовления мотыг племена батока и баньети добывают, подвергая плавлению железную руду. О количестве ежегодно переплавляемого ими железа можно судить по тому факту, что большая часть мотыг, которыми пользуются в Линьянти, поставляется туда кузнецами этих покоренных племен в качестве дани.
Основные типы африканских луков
Лук бангалов (коллекция Шютт. Берлинский музей народоведения). Лук бакубов с плетеными ротанговыми утолщениями (коллекция Висмана. Берлинский музей народоведения). Лук из внутренней страны Того (коллекция Циммерера. Мюнхенский этнографический музей). Лук из Уги (коллекция П. Рейхарда. Берлинский музей народоведения). Лук гариев, обвитый железной полосой (коллекция Пнаджии. Берлинский музей народоведения)
Секелету получает от множества подвластных ему племен дань просом (по-туземному – «дурра»), земляными орехами, мотыгами, копьями, медом, челнами, веслами, табаком, коноплей, или «мутоку-ане» (Cannabis sativa), всевозможными дикими плодами, выделанными шкурами и слоновой костью. Все это привозится в его котла, и Секелету принадлежит честь делить все это между бездельниками, проводящими свое время в праздности; все они собираются к этому времени в котла. В его личный запас поступает небольшая часть дани. Слоновая кость номинально принадлежит ему одному, но это только маневр, к которому прибегают для справедливого распределения прибыли. Продавать слоновую кость вождь может только с ведома и одобрения своих советников, и доход с нее должен распределяться на открытом собрании. Вождю принадлежит право выбирать себе все, что ему понравится, но если он берет себе больше, чем дает другим, то он теряет популярность. И здесь и в других местах мне известны случаи, когда лица, считающие себя обиженными и обойденными, убегали к другим вождям. Один из таких недовольных убежал к вождю Лечулатебе. Последний подговорил его отправиться на р. Чо (или Цо) в деревню Бапалленг, находившуюся во владениях Секелету, и отобрать у жителей деревни слоновую кость, которая предназначалась для дани Секелету. Этот поступок его привел в ярость всех макололо, потому что всему их обществу был причинен чувствительный ущерб. Когда после этого в Линьянти пришла от Лечулатебе партия его людей, то перед ними была специально произведена демонстрация: около пятисот вооруженных макололо изобразили перед ними сцену грозного нападения. Главные воины делали вид, будто они поражают невидимого врага ударами копьев, направляя их в ту сторону, где жил Лечулатебе. При каждом ударе все остальные люди громко кричали: «Гоо!» А каждый удар копьев в землю, означавший неминуемую гибель врага, вызывал единодушный крик: «Гезз!» Подобные демонстрации были сигналом, по которому все способные носить оружие, даже старики, должны были явиться в ряды войск.
Девушка из племени зулу
Рисунок с натуры
Тяжесть преступления, совершенного Лечулатебе, увеличивалась его повторением, и особенно после того, как в его городе пели сопровождавшуюся пляской песню, в словах которой выражалась радость по поводу смерти Себитуане. Себитуане в свое время советовал своему народу всегда жить в мире с племенами, живущими около озера, и Секелету был склонен следовать его совету, но в настоящее время Лечулатебе владел огнестрельным оружием и считал себя сильнее макололо. В свое время Себитуане лишил отца Лечулатебе всего скота, и последний теперь считал себя вправе возвратить себе все, что он мог. Так как я пользовался большим влиянием на макололо, то я убеждал их, что если они хотят спокойной жизни, то прежде всего должны сохранять мирные отношения с другими, и что они никогда не достигнут этого, если не позабудут о старых распрях. Им очень трудно внушить, что пролитие человеческой крови есть великое преступление. Конечно, они не могут не знать, что это – великое зло, но, привыкнув с детства проливать кровь, не чувствуют всей чудовищности убийства.
В то же самое время я послал Лечулатебе письмо, советуя ему отказаться от принятого им образа действий и особенно от их песни, потому что хотя Себитуане и умер, но войска, которые он сам водил в бой, еще существовали и были огромной силой.
Секелету, желая следовать завещанию отца и укреплять мирные отношения со всеми племенами, послал Лечулатебе десять коров для обмена на овец; в тех местностях, где кустарника много, как, например, в окрестностях озера, овцы хорошо откармливаются, но к северу от р. Чобе, на степных равнинах, раскинувшихся среди сети рек, овцы почти не водятся. Люди, которые повели коров, взяли с собой несколько мотыг, чтобы обменять их на коз лично для себя. Лечулатебе взял коров и послал Секелету десять овец, а согласно относительной стоимости овец и коров в этой местности, он должен был послать шестьдесят или восемьдесят овец.
Один из людей, у которых были с собой мотыги, пытался без формального разрешения Лечулатебе купить себе на них в одной деревне овец. Узнав об этом, Лечулатебе наказал его, заставив просидеть несколько часов на раскаленном песке, температура которого была по меньшей мере 130° (48,9 °C). Этот поступок вконец разрушил дружеские отношения между обоими племенами. Таким образом, это очень маленькое племя, руководимое слабым и неразумным вождем, располагавшее огнестрельным оружием, чувствовало себя в состоянии бороться с многочисленным и воинственным народом. Но очень редко случается, чтобы два племени, оба владеющие ружьями, вступали между собой в войну. Так как почти все взаимные распри между племенами, – по крайней мере на юге, – происходят всегда из-за обладания скотом, то самый риск, связанный со стрельбой на большом расстоянии, препятствует набегам.
Во время моего пребывания у макололо мне удалось уговорить их сохранять мир с Лечулатебе, но легко можно было заметить, что общественное мнение было против мира с бечуанами, к которым макололо относились с самым высокомерным презрением. Молодые люди, бывало, говорили: «Лечулатебе теперь пасет наших коров для нас; пойдемте, сбавим цену на его овец».
Так как макололо являются самым северным из всех бечуанских племен, то, прежде чем мы перейдем к той ветви семейства негров, которой макололо дали название «макалака», мы можем бросить взгляд на это семейство африканцев. Название «бечуана» происходит, по-видимому, от слова «чу-ана» – «похожий» или «одинаковый», соединенного с приставкой «ба», которая является личным местоимением «они». Все слово означает «товарищи» или «равные». Некоторые предполагают, что название это возникло от ошибки одного путешественника, который, расспрашивая бечуанов о племенах, живущих дальше них, получил в ответ: «бачуана», «они одинаковые», т. е. «они такие же, как и мы», и что будто бы этот безыменный путешественник, никогда не написавший о бечуанах ни единого слова, сумел ошибочно понятое им слово сделать родовым именем народности, населяющей все пространство от р. Оранжевой до 18° ю. ш. Так как это название уже употреблялось теми, кто никогда не имел общения с европейцами, то мы должны думать, что неизвестный путешественник знал туземный язык настолько хорошо, чтобы задать такой вопрос, но не настолько хорошо, чтобы понять ответ. Нужно добавить, что смысл, в котором они сами употребляют это слово, не допускает, по-видимому, фантастических толкований. Когда к ним обращаются с выражением презрения, то они отвечают: «Мы – бачуана», т. е. «равные, мы ничуть не ниже всех других среди нашей нации», совершенно в том же смысле, в каком при подобных обстоятельствах ответили бы ирландцы или шотландцы: «мы – британцы» или «мы – англичане».
Большинство других племен, как кафры, готтентоты или бушмены, известны под названиями, применяемыми к ним только иностранцами. Одни только бечуаны сами называют себя бечуанами, употребляя это название в качестве родового для всего народа. Они сумели дать также выразительное название белым, именно «макоа», хотя и не могут объяснить происхождение этого слова. Судя по тому, что они употребляют это слово, когда хотят сказать о красоте, оно означает, по-видимому, «красивый», но существует также слово, очень похожее на это, которое значит «немощный» или «слабый», и поэтому догадка Берчелла, вероятно, более правильна. «Различные племена готтентотов, – говорит он, – были известны под названиями, оканчивающимися на «куа»; слово «куа» означает «человек», и бечуаны просто присоединили к этому слову приставку «ма», являющуюся обозначением нации; сами они первоначально были известны как «брикуа», или «люди-козлы». Язык бечуанов называется ими «сичуана», а язык белых (или макоа) называется «секоа».
Макололо, или базуто, далеко распространили свою объединяющую власть, благодаря чему определились три подразделения этого великого семейства южных африканцев: 1) матабеле (матебеле), или маконкобе, – семейство кафров, живущее в восточной части страны; 2) бакони, или базуто, и 3) бакалахари, или бечуана, живущие в центральных областях; сюда же входят племена, живущие в пустыне Калахари и прилегающих к ней местностях.
Танец воинов зулу
Старинная гравюра
1) Кафры сами делятся на несколько мелких подразделений, как амакоса, амапанда и др. Слово «кафр» считается ими оскорбительным.
К тому же семейству принадлежат и зулусы Наталя; они славятся своей честностью в такой же степени, в какой их братья, живущие около границы нашей колонии, пользуются славой угонщиков скота. Главный судья Наталя заявил, что в истории не было еще другого примера, когда люди пользовались бы такой безопасностью жизни и сохранностью своего имущества, какой пользовались во все время английской оккупации десять тысяч колонистов среди сотен тысяч зулусов.
К этому же семейству принадлежат еще матабеле, живущие несколько к югу от Замбези и управляемые вождем Мосиликаце, и другие племена, живущие южнее Тете и Сенны. Севернее Замбези они неизвестны. Замбези являлась границей продвижения бечуанов на север до тех пор, пока Себитуане не продвинул свои завоевания дальше нее.
2) В подразделение бакони, или базуто, входят все те племена, которые признают своим верховным вождем Мошеша;
среди них мы находим батау, бапути, маколокуе и некоторых горцев, обитателей горного хребта Малути, которые, по мнению вполне объективных и добросовестных исследователей, были одно время виновны в людоедстве. Это вызывало сомнения, но песни, которые они распевают по сей день, подтверждают это. Прекращение ими отвратительной охоты на людей приписывалось тому факту, что вождь Мо-шеш дал им скот. Остальные базуто (макатла, баманакана, матлапатлапа и т. д.) называют этих горцев «маримо» или «маябазу», т. е. людоедами.
К семейству бакони, живущему севернее базуто, относится еще целый ряд племен; существованию всех этих племен благоприятствуют обильные дожди, и они, имея склонность к земледелию, выращивают очень много культур. Пользуясь плодами их трудолюбия, буры бражничают, бездельничают, совершают набеги, уводят в рабство людей и отнимают скот. Базуто, подвластные вождю Мошешу, тоже любят земледелие. Основная работа по разрыхлению почвы, отпугиванию птиц, жатва и веяние зерна ложится на плечи женщин.
3) Бакалахари являются западной частью этого семейства, состоящего из множества мелких племен.
В мае у меня в первый раз в жизни произошел приступ лихорадки. Мы приехали в Линьянти 23 мая, в начале холодного сезона, и когда я сразу перешел от обычной своей напряженной деятельности к сравнительному бездействию, то у меня произошла внезапная остановка всех секреций, близко напоминающая обыкновенную простуду. Теплая ванна и горячее питье доставили мне облегчение, и я счел, что моя болезнь была последствием простуды, схваченной мной однажды вечером, когда я вышел из своей теплой повозки на холод. Но повторившийся приступ болезни показал окружающим меня макололо, которые знали о моем заболевании, что эта болезнь была не чем иным, как лихорадкой. С этого времени я познакомился с ней более близко. В мае всегда дует холодный восточный ветер, и так как движущиеся массы воздуха проходят в указанное время над обширными равнинами, затопленными разливом р. Чобе, и над теми областями, где теперь высыхали болота, то воздух был, наверное, насыщен водяными испарениями и болотными миазмами, вызывающими малярию, вследствие чего в это время было много случаев лихорадки. В начале этого заболевания появляются обычные симптомы, вызываемые остановкой секреции, т. е. дрожь и озноб, хотя кожа на ощупь бывает горяча. Температура в подмышечной области была у меня 100° [37,7 °C], а на позвоночнике и под затылком 103° [38,8 °C]. Деятельность всех внутренних органов, кроме печени и почек, остановилась; печень, усиливаясь освободить кровь от вредных частиц, выделяет огромное количество желчи. Сильно ломило позвоночник, болела голова, главным образом лоб. Желая узнать, располагают ли туземцы какими-нибудь не известными нам лекарственными средствами, я обратился за помощью к одному из лекарей Секелету. Положив в горшок с водой какие-то корни и прокипятив их, он поставил мне этот горшок под одеяло. Никакого действия не последовало. Тогда он взял несколько кусков древесины от разных лекарственных деревьев и сжег их в черепке, и, когда зола от них продолжала еще дымиться, он положил под одеяло этот черепок. Тем и другим средством он хотел вызвать у меня пот. Моя надежда на то, что он располагает более сильными средствами, чем наша медицина, оказалась напрасной. После того как я пропотел в этой паровой ванне и пропитался дымом, как копченая селедка, получив облегчение вторичным путем (secundem artem), я пришел к выводу, что могу лечить лихорадку с большим успехом, чем они. Если мы прибавим к туземным способам влажную простыню и легкое слабительное в комбинации с хинином, то они окажут более существенную помощь при лечении лихорадки, потому что производят такое же стимулирующее действие на пищеварительный тракт, какое туземные средства производят на кожу. Слабительные средства, общие кровопускания и всякие сильные средства, конечно, вредны.
Фотография
Когда я уезжал в Кэп, то макололо посадили для меня кукурузу, для того чтобы мне было чем питаться по возвращении моем к ним. Женщины истолкли эту кукурузу в муку. Они толкут ее в больших ступках, точное изображение которых можно видеть на египетских памятниках. К большому запасу этой муки Секелету добавил еще двенадцать кувшинов меду, вмещавших по два галлона [более 9 л]. Всякий раз, когда облагаемые данью племена привозили ее в Линьянти, Секелету присылал нам много земляных орехов (Arachis hipo-goea); каждую неделю для нас резали быка. Кроме того, Секелету распорядился, чтобы для нас ежедневно доили двух специально выделенных коров. Это вполне соответствовало повсеместно принятому обычаю, согласно которому вождь должен обеспечить питанием и кровом в своем котла всех чужих, приезжающих к нему по какому-нибудь делу. За такое гостеприимство отплачивают обычно каким-нибудь подарком, но сами туземцы никогда не требуют себе ничего.
У пришельцев бывают часто свои знакомые среди князьков, и они пользуются у последних таким же гостеприимством, как и гости вождя. Обычай этот является настолько общепринятым, что он служит одним из наиболее убедительных аргументов в пользу многоженства. Имея только одну жену, знатный человек был бы не в состоянии принимать гостей так, как требует его положение. Такой аргумент имеет особенный вес там, где обработкой земли занимаются только женщины и где они вообще ведают продовольствием, как, например, на Колобенге. Путешественники-бедняки, которым негде бывает остановиться, часто страдают от голода, и сердечное отношение, проявляемое со стороны покойного Себитуане ко всем таким прохожим, было одной из причин его огромной популярности в этой стране.
Макололо обрабатывают обширные участки земли вокруг своих деревень. Те из них, которые принадлежат к племени базуто, ходят работать на поля вместе со своими женами, – положение вещей, никогда не виданное на Колобенге, среди бечуанов и кафров. Великий вождь базуто Мошеш каждый год сам брал в руки мотыгу, подавая пример своему народу, и когда необходимо было работать всем обществом, то он трудился вместе со всеми до поту. Его подданные, базуто, принадлежат к тому же семейству, что и макололо. Молодые макололо, привыкшие с детства чувствовать себя господами побежденных макалака, к несчастью, не имеют желания следовать земледельческим наклонностям своих отцов, уверенные в том, что их подданные выполнят для них всю физическую работу. Макололо являются в этой стране аристократами. Власть их над вассалами была некогда безграничной. Но их привилегии были значительно ограничены самим Себитуане.
Я уже говорил, что все племена, которые Себитуане покорил в этой большой стране, называются в целом макалака. Как сами макололо, так и эти негры Центральной Африки являются разноплеменными народами, основным ядром которого были базуто. Это племя пришло вместе с Себитуане из сравнительно холодной и гористой южной области. Когда Себитуане покорил бечуанские племена баквейнов, бангвакеце, бамангвато, батауна и другие, то он взял у них детей и включил этих детей в состав своего племени. Впоследствии, из-за лихорадки и вызванной ею смертности, численность его народа сильно уменьшилась, и он снова мудро использовал в широких размерах то же самое мероприятие, введя в свое племя детей макалака. Поэтому даже дети вождей бароце были сильно привязаны к нему, и они до сего дня говорят, что если бы их отец Себитуане умер не своей смертью, а от насилия, то каждый из них не пожалел бы своей жизни, защищая его. Одной из причин их крепкой привязанности к Себитуане была свобода, предоставленная им по его приказу. Приказ этот основывался на том, что все они являются детьми вождя.
Первое место среди выращиваемых племенами макалака культур принадлежит Holcus sorghum, или «дурра»; затем идут кукуруза, два сорта бобов, земляные орехи [Arachis hypogoea], тыквы, арбузы и огурцы. Урожай всецело зависит здесь от дождя. Те, кто живет в долине бароце, возделывают, кроме того, сахарный тростник, сладкий картофель и маниок (Jatropha manihot). Но там климат теплее, чем в Линьянти. Макалака повышают урожайность своих культур примитивными попытками искусственного орошения.
Орудием обработки земли повсеместно является только мотыга. Железо для изготовления мотыг племена батока и баньети добывают, подвергая плавлению железную руду. О количестве ежегодно переплавляемого ими железа можно судить по тому факту, что большая часть мотыг, которыми пользуются в Линьянти, поставляется туда кузнецами этих покоренных племен в качестве дани.
Лук бангалов (коллекция Шютт. Берлинский музей народоведения). Лук бакубов с плетеными ротанговыми утолщениями (коллекция Висмана. Берлинский музей народоведения). Лук из внутренней страны Того (коллекция Циммерера. Мюнхенский этнографический музей). Лук из Уги (коллекция П. Рейхарда. Берлинский музей народоведения). Лук гариев, обвитый железной полосой (коллекция Пнаджии. Берлинский музей народоведения)
Секелету получает от множества подвластных ему племен дань просом (по-туземному – «дурра»), земляными орехами, мотыгами, копьями, медом, челнами, веслами, табаком, коноплей, или «мутоку-ане» (Cannabis sativa), всевозможными дикими плодами, выделанными шкурами и слоновой костью. Все это привозится в его котла, и Секелету принадлежит честь делить все это между бездельниками, проводящими свое время в праздности; все они собираются к этому времени в котла. В его личный запас поступает небольшая часть дани. Слоновая кость номинально принадлежит ему одному, но это только маневр, к которому прибегают для справедливого распределения прибыли. Продавать слоновую кость вождь может только с ведома и одобрения своих советников, и доход с нее должен распределяться на открытом собрании. Вождю принадлежит право выбирать себе все, что ему понравится, но если он берет себе больше, чем дает другим, то он теряет популярность. И здесь и в других местах мне известны случаи, когда лица, считающие себя обиженными и обойденными, убегали к другим вождям. Один из таких недовольных убежал к вождю Лечулатебе. Последний подговорил его отправиться на р. Чо (или Цо) в деревню Бапалленг, находившуюся во владениях Секелету, и отобрать у жителей деревни слоновую кость, которая предназначалась для дани Секелету. Этот поступок его привел в ярость всех макололо, потому что всему их обществу был причинен чувствительный ущерб. Когда после этого в Линьянти пришла от Лечулатебе партия его людей, то перед ними была специально произведена демонстрация: около пятисот вооруженных макололо изобразили перед ними сцену грозного нападения. Главные воины делали вид, будто они поражают невидимого врага ударами копьев, направляя их в ту сторону, где жил Лечулатебе. При каждом ударе все остальные люди громко кричали: «Гоо!» А каждый удар копьев в землю, означавший неминуемую гибель врага, вызывал единодушный крик: «Гезз!» Подобные демонстрации были сигналом, по которому все способные носить оружие, даже старики, должны были явиться в ряды войск.
Рисунок с натуры
Тяжесть преступления, совершенного Лечулатебе, увеличивалась его повторением, и особенно после того, как в его городе пели сопровождавшуюся пляской песню, в словах которой выражалась радость по поводу смерти Себитуане. Себитуане в свое время советовал своему народу всегда жить в мире с племенами, живущими около озера, и Секелету был склонен следовать его совету, но в настоящее время Лечулатебе владел огнестрельным оружием и считал себя сильнее макололо. В свое время Себитуане лишил отца Лечулатебе всего скота, и последний теперь считал себя вправе возвратить себе все, что он мог. Так как я пользовался большим влиянием на макололо, то я убеждал их, что если они хотят спокойной жизни, то прежде всего должны сохранять мирные отношения с другими, и что они никогда не достигнут этого, если не позабудут о старых распрях. Им очень трудно внушить, что пролитие человеческой крови есть великое преступление. Конечно, они не могут не знать, что это – великое зло, но, привыкнув с детства проливать кровь, не чувствуют всей чудовищности убийства.
В то же самое время я послал Лечулатебе письмо, советуя ему отказаться от принятого им образа действий и особенно от их песни, потому что хотя Себитуане и умер, но войска, которые он сам водил в бой, еще существовали и были огромной силой.
Секелету, желая следовать завещанию отца и укреплять мирные отношения со всеми племенами, послал Лечулатебе десять коров для обмена на овец; в тех местностях, где кустарника много, как, например, в окрестностях озера, овцы хорошо откармливаются, но к северу от р. Чобе, на степных равнинах, раскинувшихся среди сети рек, овцы почти не водятся. Люди, которые повели коров, взяли с собой несколько мотыг, чтобы обменять их на коз лично для себя. Лечулатебе взял коров и послал Секелету десять овец, а согласно относительной стоимости овец и коров в этой местности, он должен был послать шестьдесят или восемьдесят овец.
Один из людей, у которых были с собой мотыги, пытался без формального разрешения Лечулатебе купить себе на них в одной деревне овец. Узнав об этом, Лечулатебе наказал его, заставив просидеть несколько часов на раскаленном песке, температура которого была по меньшей мере 130° (48,9 °C). Этот поступок вконец разрушил дружеские отношения между обоими племенами. Таким образом, это очень маленькое племя, руководимое слабым и неразумным вождем, располагавшее огнестрельным оружием, чувствовало себя в состоянии бороться с многочисленным и воинственным народом. Но очень редко случается, чтобы два племени, оба владеющие ружьями, вступали между собой в войну. Так как почти все взаимные распри между племенами, – по крайней мере на юге, – происходят всегда из-за обладания скотом, то самый риск, связанный со стрельбой на большом расстоянии, препятствует набегам.
Во время моего пребывания у макололо мне удалось уговорить их сохранять мир с Лечулатебе, но легко можно было заметить, что общественное мнение было против мира с бечуанами, к которым макололо относились с самым высокомерным презрением. Молодые люди, бывало, говорили: «Лечулатебе теперь пасет наших коров для нас; пойдемте, сбавим цену на его овец».
Так как макололо являются самым северным из всех бечуанских племен, то, прежде чем мы перейдем к той ветви семейства негров, которой макололо дали название «макалака», мы можем бросить взгляд на это семейство африканцев. Название «бечуана» происходит, по-видимому, от слова «чу-ана» – «похожий» или «одинаковый», соединенного с приставкой «ба», которая является личным местоимением «они». Все слово означает «товарищи» или «равные». Некоторые предполагают, что название это возникло от ошибки одного путешественника, который, расспрашивая бечуанов о племенах, живущих дальше них, получил в ответ: «бачуана», «они одинаковые», т. е. «они такие же, как и мы», и что будто бы этот безыменный путешественник, никогда не написавший о бечуанах ни единого слова, сумел ошибочно понятое им слово сделать родовым именем народности, населяющей все пространство от р. Оранжевой до 18° ю. ш. Так как это название уже употреблялось теми, кто никогда не имел общения с европейцами, то мы должны думать, что неизвестный путешественник знал туземный язык настолько хорошо, чтобы задать такой вопрос, но не настолько хорошо, чтобы понять ответ. Нужно добавить, что смысл, в котором они сами употребляют это слово, не допускает, по-видимому, фантастических толкований. Когда к ним обращаются с выражением презрения, то они отвечают: «Мы – бачуана», т. е. «равные, мы ничуть не ниже всех других среди нашей нации», совершенно в том же смысле, в каком при подобных обстоятельствах ответили бы ирландцы или шотландцы: «мы – британцы» или «мы – англичане».
Большинство других племен, как кафры, готтентоты или бушмены, известны под названиями, применяемыми к ним только иностранцами. Одни только бечуаны сами называют себя бечуанами, употребляя это название в качестве родового для всего народа. Они сумели дать также выразительное название белым, именно «макоа», хотя и не могут объяснить происхождение этого слова. Судя по тому, что они употребляют это слово, когда хотят сказать о красоте, оно означает, по-видимому, «красивый», но существует также слово, очень похожее на это, которое значит «немощный» или «слабый», и поэтому догадка Берчелла, вероятно, более правильна. «Различные племена готтентотов, – говорит он, – были известны под названиями, оканчивающимися на «куа»; слово «куа» означает «человек», и бечуаны просто присоединили к этому слову приставку «ма», являющуюся обозначением нации; сами они первоначально были известны как «брикуа», или «люди-козлы». Язык бечуанов называется ими «сичуана», а язык белых (или макоа) называется «секоа».
Макололо, или базуто, далеко распространили свою объединяющую власть, благодаря чему определились три подразделения этого великого семейства южных африканцев: 1) матабеле (матебеле), или маконкобе, – семейство кафров, живущее в восточной части страны; 2) бакони, или базуто, и 3) бакалахари, или бечуана, живущие в центральных областях; сюда же входят племена, живущие в пустыне Калахари и прилегающих к ней местностях.
Старинная гравюра
1) Кафры сами делятся на несколько мелких подразделений, как амакоса, амапанда и др. Слово «кафр» считается ими оскорбительным.
К тому же семейству принадлежат и зулусы Наталя; они славятся своей честностью в такой же степени, в какой их братья, живущие около границы нашей колонии, пользуются славой угонщиков скота. Главный судья Наталя заявил, что в истории не было еще другого примера, когда люди пользовались бы такой безопасностью жизни и сохранностью своего имущества, какой пользовались во все время английской оккупации десять тысяч колонистов среди сотен тысяч зулусов.
К этому же семейству принадлежат еще матабеле, живущие несколько к югу от Замбези и управляемые вождем Мосиликаце, и другие племена, живущие южнее Тете и Сенны. Севернее Замбези они неизвестны. Замбези являлась границей продвижения бечуанов на север до тех пор, пока Себитуане не продвинул свои завоевания дальше нее.
2) В подразделение бакони, или базуто, входят все те племена, которые признают своим верховным вождем Мошеша;
среди них мы находим батау, бапути, маколокуе и некоторых горцев, обитателей горного хребта Малути, которые, по мнению вполне объективных и добросовестных исследователей, были одно время виновны в людоедстве. Это вызывало сомнения, но песни, которые они распевают по сей день, подтверждают это. Прекращение ими отвратительной охоты на людей приписывалось тому факту, что вождь Мо-шеш дал им скот. Остальные базуто (макатла, баманакана, матлапатлапа и т. д.) называют этих горцев «маримо» или «маябазу», т. е. людоедами.
К семейству бакони, живущему севернее базуто, относится еще целый ряд племен; существованию всех этих племен благоприятствуют обильные дожди, и они, имея склонность к земледелию, выращивают очень много культур. Пользуясь плодами их трудолюбия, буры бражничают, бездельничают, совершают набеги, уводят в рабство людей и отнимают скот. Базуто, подвластные вождю Мошешу, тоже любят земледелие. Основная работа по разрыхлению почвы, отпугиванию птиц, жатва и веяние зерна ложится на плечи женщин.
3) Бакалахари являются западной частью этого семейства, состоящего из множества мелких племен.
Глава XI
Отъезд из Линьянти в Сешеке. – Ровный характер поверхности. – Термитники. – Дикие финиковые деревья. – Вид процессии наших слуг в пути. – Личная охрана вождя. – Они пытаются ездить верхом на быках. – Обширные стада новых видов антилоп, лече и на-конгов. – Как туземцы охотятся на них. – Прием в деревнях. – Пиво и молоко в качестве подарков. – Едят рукой. – Артельность в еде. – Сахарный тростник. – Новый способ определять характер по Секелету. – Чистота хижин у макололо. – Их конструкция и вид. – Постели. – Переправа через Лиамбье. – Вид этой части страны. – Маленькая антилопа тианьяне, неизвестная на юге. – Охота пешком. – Южноафриканская антилопа
Пробыв месяц в Линьянти (18°17 20» ю. ш., 23°50 09» в. д.), мы снова отправились в путь, намереваясь подняться от Сешеке (17°31 38» ю. ш., 25°13 в. д.) вверх по реке. Я ехал в обществе Секелету и ста шестидесяти его спутников. Наш путь лежал в страну бароце, главным городом которой был Нарьеле, или Нальеле (15°24 17 ю. ш., 23°05 54 в. д.). Спутниками нашими были большей частью молодые люди и кроме них много князьков. Поверхность страны между Линьянти и Сешеке совершенно ровная, за исключением некоторых участков, приподнятых на несколько футов над окружающей равниной. На равнине имеется много пологих холмов, на которых находятся гигантские термитники. Сами холмы являются, очевидно, тоже результатом работы термитов. Тот, кто никогда не видел гигантских сооружений термитов, не может иметь представления о чрезвычайном трудолюбии этих маленьких работников. Они, по-видимому, делают плодородной ту землю, которая прошла через их рот, поэтому макололо считают термитники лучшими местами для выращивания ранних сортов кукурузы, табака и всех излюбленных ими культур. В тех местах, где мы ехали, эти холмы обросли дикими финиковыми деревьями; ягоды на этих деревьях очень небольшие. Финиковым деревьям не дают расти долго; макололо, у которых много всякой пищи, не имеют обыкновения беречь дикие фруктовые деревья; как только ягоды созреют, то они скорее срубят дерево, чем дадут себе труд лезть на него. На других, более возвышенных местах страны имеется верблюжий терновник (Acacia giraffae), мимоза с белыми шипами (Acacia horrida) и баобабы. В песчаных местах встречаются пальмиры, сходные с индийскими, но с более мелкими плодами. Повсюду на этой равнине почва состоит из жирного, вязкого, темного суглинка, известного в Индии под названием «ватной земли»; она покрыта густым ковром жесткой травы, встречающейся обыкновенно во всех местах этой страны, богатых влагой. Вправо от нас была р. Чобе с ее тростниками, тянущимися на десятки миль вплоть до самого горизонта. Едучи дорогой, приятно было оглядываться на длинную, растянувшуюся далеко позади линию идущих один за другим наших спутников, когда она извивалась змеей по тропе, поднималась на холмы или выходила из-за них. Страусовые перья, украшавшие головы людей, трепетали от ветра; некоторые люди, подобно нашим гусарам, носили на голове белые концы бычачьих хвостов, а другие – пучки черных страусовых перьев или шлемы, сделанные из львиной гривы. На некоторых были надеты красивые солдатские мундиры или куски разноцветного ситца, купленного вождем у Флеминга. Простые люди несли поклажу; знатные люди шли с дубинками, сделанными из рогов носорога, а слуги несли за каждым из них его щит. Так называемые «мачака», или воины, шли с топорами и другим оружием. Последних иногда посылали за сотни миль с каким-нибудь поручением, и тогда они обязаны были всю дорогу бежать.
Секелету всегда сопровождает его собственный «мопато», большой отряд молодых людей его возраста. Когда он садится, они толпятся вокруг него. Те, кто стоит ближе всех к нему, едят с ним из одного блюда. Вожди макололо гордятся тем, что они едят вместе со своими людьми. Поев немного сам, вождь кивком головы приглашает соседей принять участие. Когда они окончат, тогда он также кивком подзывает к себе кого-нибудь из тех, кто стоит в отдалении; тот стремглав бросается к нему, хватает горшок и уносит к товарищам. Секелету ехал верхом на моей старой лошади; желая подражать ему, его товарищи вскакивали на спину быков, когда те бежали, но, не имея ни седла, ни узды, постоянно падали с них на потеху другим. Показались стада лече, или, как их называют, «лечве», которые беспечно щипали траву на этой равнине. Они живут здесь большими стадами, хотя их ежегодно убивают очень много. И лече, и другое животное – «наконг» являются разновидностями антилопы; и та, и другая живут всегда поблизости к воде, а когда земли, по которым мы ехали, затопляются разливом рек, то эти антилопы уходят на холмы, о которых я говорил выше. Макалака, умеющие хорошо управлять своими маленькими тонкими, узкими челноками, тихо подплывают в это время к ним; несмотря на то, что ширина челнока не превышает 15 или 18 дюймов [38–47 см], а в длину он имеет около 15 футов [4,5 м], люди стоят в них во весь рост. Их весла в 10 футов [около 3 м] длиной, сделанные из дерева «молом-пи», очень легки и по своей эластичности напоминают весла, сделанные из ясеня. Макалака или отталкиваются ими от дна, или гребут, в зависимости от глубины. Когда, приближаясь к холму, они замечают, что антилопы начинают метаться, они увеличивают скорость и преследуют животных с замечательной быстротой; от бортов челнока летят только брызги; хотя лече при бегстве делает огромные прыжки, едва касаясь земли своими копытами, макалака ухитряются убивать копьем большое количество их.
Пробыв месяц в Линьянти (18°17 20» ю. ш., 23°50 09» в. д.), мы снова отправились в путь, намереваясь подняться от Сешеке (17°31 38» ю. ш., 25°13 в. д.) вверх по реке. Я ехал в обществе Секелету и ста шестидесяти его спутников. Наш путь лежал в страну бароце, главным городом которой был Нарьеле, или Нальеле (15°24 17 ю. ш., 23°05 54 в. д.). Спутниками нашими были большей частью молодые люди и кроме них много князьков. Поверхность страны между Линьянти и Сешеке совершенно ровная, за исключением некоторых участков, приподнятых на несколько футов над окружающей равниной. На равнине имеется много пологих холмов, на которых находятся гигантские термитники. Сами холмы являются, очевидно, тоже результатом работы термитов. Тот, кто никогда не видел гигантских сооружений термитов, не может иметь представления о чрезвычайном трудолюбии этих маленьких работников. Они, по-видимому, делают плодородной ту землю, которая прошла через их рот, поэтому макололо считают термитники лучшими местами для выращивания ранних сортов кукурузы, табака и всех излюбленных ими культур. В тех местах, где мы ехали, эти холмы обросли дикими финиковыми деревьями; ягоды на этих деревьях очень небольшие. Финиковым деревьям не дают расти долго; макололо, у которых много всякой пищи, не имеют обыкновения беречь дикие фруктовые деревья; как только ягоды созреют, то они скорее срубят дерево, чем дадут себе труд лезть на него. На других, более возвышенных местах страны имеется верблюжий терновник (Acacia giraffae), мимоза с белыми шипами (Acacia horrida) и баобабы. В песчаных местах встречаются пальмиры, сходные с индийскими, но с более мелкими плодами. Повсюду на этой равнине почва состоит из жирного, вязкого, темного суглинка, известного в Индии под названием «ватной земли»; она покрыта густым ковром жесткой травы, встречающейся обыкновенно во всех местах этой страны, богатых влагой. Вправо от нас была р. Чобе с ее тростниками, тянущимися на десятки миль вплоть до самого горизонта. Едучи дорогой, приятно было оглядываться на длинную, растянувшуюся далеко позади линию идущих один за другим наших спутников, когда она извивалась змеей по тропе, поднималась на холмы или выходила из-за них. Страусовые перья, украшавшие головы людей, трепетали от ветра; некоторые люди, подобно нашим гусарам, носили на голове белые концы бычачьих хвостов, а другие – пучки черных страусовых перьев или шлемы, сделанные из львиной гривы. На некоторых были надеты красивые солдатские мундиры или куски разноцветного ситца, купленного вождем у Флеминга. Простые люди несли поклажу; знатные люди шли с дубинками, сделанными из рогов носорога, а слуги несли за каждым из них его щит. Так называемые «мачака», или воины, шли с топорами и другим оружием. Последних иногда посылали за сотни миль с каким-нибудь поручением, и тогда они обязаны были всю дорогу бежать.
Секелету всегда сопровождает его собственный «мопато», большой отряд молодых людей его возраста. Когда он садится, они толпятся вокруг него. Те, кто стоит ближе всех к нему, едят с ним из одного блюда. Вожди макололо гордятся тем, что они едят вместе со своими людьми. Поев немного сам, вождь кивком головы приглашает соседей принять участие. Когда они окончат, тогда он также кивком подзывает к себе кого-нибудь из тех, кто стоит в отдалении; тот стремглав бросается к нему, хватает горшок и уносит к товарищам. Секелету ехал верхом на моей старой лошади; желая подражать ему, его товарищи вскакивали на спину быков, когда те бежали, но, не имея ни седла, ни узды, постоянно падали с них на потеху другим. Показались стада лече, или, как их называют, «лечве», которые беспечно щипали траву на этой равнине. Они живут здесь большими стадами, хотя их ежегодно убивают очень много. И лече, и другое животное – «наконг» являются разновидностями антилопы; и та, и другая живут всегда поблизости к воде, а когда земли, по которым мы ехали, затопляются разливом рек, то эти антилопы уходят на холмы, о которых я говорил выше. Макалака, умеющие хорошо управлять своими маленькими тонкими, узкими челноками, тихо подплывают в это время к ним; несмотря на то, что ширина челнока не превышает 15 или 18 дюймов [38–47 см], а в длину он имеет около 15 футов [4,5 м], люди стоят в них во весь рост. Их весла в 10 футов [около 3 м] длиной, сделанные из дерева «молом-пи», очень легки и по своей эластичности напоминают весла, сделанные из ясеня. Макалака или отталкиваются ими от дна, или гребут, в зависимости от глубины. Когда, приближаясь к холму, они замечают, что антилопы начинают метаться, они увеличивают скорость и преследуют животных с замечательной быстротой; от бортов челнока летят только брызги; хотя лече при бегстве делает огромные прыжки, едва касаясь земли своими копытами, макалака ухитряются убивать копьем большое количество их.