Страница:
Как врач, как учёный, как родственник я начал догадываться, что Герман чем-то болен. Но чем?
Бесчисленные консилиумы, исследования и наблюдения долго не давали результатов, пока я наконец с группой коллег не доказал, что мой дальний родственник болен острейшей формой лени – lenia tunejadica (лениа тунеядика).
Увы, пока медицина не знает, как бороться с этим опаснейшим и очень распространённым среди детей заболеванием. Мы даже не знаем его происхождения. Есть неопровержимые доказательства заразности лени, хотя вируса её обнаружить ещё не удалось. Можно, предположим, установить, что заражение произошло от соседа по парте, но как это произошло? Неизвестно.
Может быть, лень наследственна? Вряд ли. Ленивые дети часто бывают как раз у очень трудолюбивых родителей. И не всегда у ленивых родителей обязательно вырастают дети-тунеядцы.
Единственное, на чём сходятся все специалисты, это утверждение, что ленью можно заболеть по собственному желанию, то есть совершенно самостоятельно, без посторонней помощи. Многие знаменитые лодыри в смысле овладения ленью – самоучки.
Где, в чём истоки заболевания ленью? Вот над этим кардинальным вопросом современности и бьются сейчас учёные, в том числе и ваш покорный слуга. Ответить на этот вопрос – значит победить лень и навсегда избавить человечество от вреда, который приносит тунеядничество.
Как многие опасные болезни, лень страшна не только сама по себе, но и своими осложнениями. Мне известны три случая, когда лодыри сходили с ума. Я уже не говорю о её обычных последствиях, как-то: потеря человеческого облика, почти полное снижение умственной и физической деятельности, потеря слуха и зрения, омертвение отдельных частей тела и так далее.
И прежде чем продолжить рассказ о невероятнейшем случае с моим дальним родственником Германом Беловым, позвольте сообщить вам следующее.
Буквально позавчера я ознакомился с книгой одного из крупнейших заграничных специалистов по изучению лени и её последствий. Называется книга «Лень в аспекте судьбы человечества». Автор делает страшный вывод. И если с ним, автором или выводом, согласиться, то надо всех лодырей немедленно изолировать от общества. Он предлагает ссылать их на необитаемые острова без права переписки и выезда обратно. Ибо автор считает лень единственным, повторяю, единственным источником всех, повторяю, всех несчастий человека и человечества. Автор приводит девять тысяч шестьсот сорок четыре примера отрицательного влияния лени на ход исторических событий.
Мы, конечно, должны учитывать, что имеем дело с трудом буржуазного учёного, но обязаны внимательно изучить все его доводы.
Он, например, утверждает, что в подавляющем большинстве дети появляются на свет уже ленивыми, а точнее, вполне сформировавшимися лодырями. И лишь благодаря непрерывным усилиям семьи и общества только какую-то часть детей удаётся спасти от разлагающего воздействия лени.
Более того! Автор утверждает, что заболевание тунеядством грозит человеку на протяжении всей его жизни. В книге описываются четыре случая, когда ленью начали страдать люди в возрасте старше восьмидесяти двух лет.
Я не считаю выводы и доводы автора бесспорными. Но даже если он прав хотя бы всего наполовину, человечество обязано серьёзно задуматься над тем, что же делать с лентяйством, особенно детским. Запомните: сегодня ребёнку лень вымыть руки, завтра – лень как следует приготовить уроки, а послезавтра – только вообразите! – ему станет лень быть честным человеком.
– Я с вами согласен, – сказал Юрий Анатольевич, пожав плечами. – Но я пришёл к вам по совершенно другому вопросу. Мой сын болен не ленью, а шпионизмом!
– Минуточку, минуточку, минуточку! – воскликнул психоневропатолог Моисей Григорьевич, строго нахмурив седые брови. – Во-первых, вы ещё не знаете, чем может быть болен ваш сын. Во-вторых, вы обратились ко мне за научной помощью. Понять душу современного ребёнка не так-то просто, как вам, родителям, кажется. И будьте любезны выслушать меня до конца. Ведь я нахожусь при исполнении научных обязанностей.
Продолжаю в высшей степени поучительный рассказ о загадочно возникшей болезни моего дальнего родственника Германа Белова.
Лень в нём развилась до того, что он почти перестал дышать. Ему было лень вдыхать и выдыхать воздух!
Врачи дни и ночи не отходили от его постели, поражённые не только опасным состоянием мальчика, но и самим протеканием невиданного заболевания.
Искусственное дыхание. Искусственное питание. И то, что бывает после питания, тоже искусственное.
А ведь всё началось, прошу учесть, с пустяка – однажды уснул в одном носке. Лень было снять. На следующий вечер не снял уже оба носка, и вот… лежал передо мной уже не мой дальний родственник, а почти труп моего дальнего родственника.
Искусственное дыхание. Искусственное питание. Всё искусственное. Но ведь это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно организм не выдержит, и Герман унесёт с собой в могилу нерешённую любопытнейшую медицинскую загадку.
Наконец консилиум опытнейших врачей и учёных единодушно пришёл к страшному выводу: случай с Германом – один из редчайших в истории медицины, когда заболевание ленью может окончиться смертельным исходом. Налицо наивысшая степень заболеваемости — лень жить.
Сам по себе случай этот, конечно, обогатит науку, послужит суровым уроком для всех тунеядцев всех возрастов и полов. Но как жаль мне моего дальнего родственника – третьеклассника Германа Белова!
И я решил рискнуть, решил пойти на эксперимент, сложный опыт, чтобы спасти лодыря.
Выход я нашёл совершенно неожиданно. Заметив, что Герман не худеет, а толстеет, я, естественно, предположил, что организм его приспособился к новым условиям существования. Значит, с некоторых пор мы не лечили Германа, а, можно сказать, губили, развивали в нём лень. Ему стало лень дышать – пожалуйста, искусственное дыхание. Ему стало лень есть – к его услугам искусственное питание.
И я перестал лечить моего дальнего родственника, вернее, стал лечить его по-новому. Я запретил поддерживать жизнь в организме Германа искусственными приёмами.
Он начал задыхаться. А у меня похолодели руки, учащённо забилось сердце, но я внушал себе: вот сейчас ему будет лень задыхаться!
Так оно и случилось. И вскоре Герман впервые за последнее время открыл один глаз – левый.
– Как себя чувствуешь? – спросил я, забыв, что говорить ему ещё наверняка лень. – Над тобой висит смертельная опасность. Жизнь твоя в твоих руках. Ты болен острейшей формой лени. Если не перестанешь лодырничать, погибнешь, не окончив даже начальной школы.
По открытому левому глазу Германа было видно, что он, не глаз, конечно, а Герман, безумно хочет есть, но ему лень сказать об этом.
Через несколько дней наступила угроза голодной смерти. Но я был уверен, что скоро Герману будет лень быть голодным.
– Есть, – почти беззвучно, почти не шевеля губами, попросил он, – есть… много…
Короче говоря, Герман понемногу начал двигаться, есть, пить и всё остальное. Постепенно к нему вернулся рассудок, не полностью, конечно, а так, примерно чуть больше половины. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы мальчик мог смотреть и понимать, что показывают по телевидению.
И вот тут случилось чудо. Демонстрировался фильм о шпионах. Выстрелы, погони, драки, убийства. Герман ожил. Он кричал, визжал, хохотал, подпрыгивал.
Едва закончился кинофильм, Герман вскочил и завопил, как совершенно здоровый ребёнок:
– Руки вверх!
Конечно, все мы с удовольствием и одновременно в чисто медицинских целях выполнили его приказание. Сколько было радости! Ещё бы – ведь ему не лень играть!
Я не льщу себя уверенностью, что излечение полностью закончено, ведь в школу Германа пока вернуть не удалось. Однако в скором времени я добьюсь, чтобы Герману стало лень быть ленивым!
Это я сказал, как вы догадались, в порядке шутки. На самом деле предстоит борьба за мальчика. Для нас же с вами несомненно одно: дети не только имеют право, но и обязаны во что-нибудь играть. И мы, взрослые, должны помогать им и в учёбе и в игре.
Глава №7
Глава №8
Глава №9
Бесчисленные консилиумы, исследования и наблюдения долго не давали результатов, пока я наконец с группой коллег не доказал, что мой дальний родственник болен острейшей формой лени – lenia tunejadica (лениа тунеядика).
Увы, пока медицина не знает, как бороться с этим опаснейшим и очень распространённым среди детей заболеванием. Мы даже не знаем его происхождения. Есть неопровержимые доказательства заразности лени, хотя вируса её обнаружить ещё не удалось. Можно, предположим, установить, что заражение произошло от соседа по парте, но как это произошло? Неизвестно.
Может быть, лень наследственна? Вряд ли. Ленивые дети часто бывают как раз у очень трудолюбивых родителей. И не всегда у ленивых родителей обязательно вырастают дети-тунеядцы.
Единственное, на чём сходятся все специалисты, это утверждение, что ленью можно заболеть по собственному желанию, то есть совершенно самостоятельно, без посторонней помощи. Многие знаменитые лодыри в смысле овладения ленью – самоучки.
Где, в чём истоки заболевания ленью? Вот над этим кардинальным вопросом современности и бьются сейчас учёные, в том числе и ваш покорный слуга. Ответить на этот вопрос – значит победить лень и навсегда избавить человечество от вреда, который приносит тунеядничество.
Как многие опасные болезни, лень страшна не только сама по себе, но и своими осложнениями. Мне известны три случая, когда лодыри сходили с ума. Я уже не говорю о её обычных последствиях, как-то: потеря человеческого облика, почти полное снижение умственной и физической деятельности, потеря слуха и зрения, омертвение отдельных частей тела и так далее.
И прежде чем продолжить рассказ о невероятнейшем случае с моим дальним родственником Германом Беловым, позвольте сообщить вам следующее.
Буквально позавчера я ознакомился с книгой одного из крупнейших заграничных специалистов по изучению лени и её последствий. Называется книга «Лень в аспекте судьбы человечества». Автор делает страшный вывод. И если с ним, автором или выводом, согласиться, то надо всех лодырей немедленно изолировать от общества. Он предлагает ссылать их на необитаемые острова без права переписки и выезда обратно. Ибо автор считает лень единственным, повторяю, единственным источником всех, повторяю, всех несчастий человека и человечества. Автор приводит девять тысяч шестьсот сорок четыре примера отрицательного влияния лени на ход исторических событий.
Мы, конечно, должны учитывать, что имеем дело с трудом буржуазного учёного, но обязаны внимательно изучить все его доводы.
Он, например, утверждает, что в подавляющем большинстве дети появляются на свет уже ленивыми, а точнее, вполне сформировавшимися лодырями. И лишь благодаря непрерывным усилиям семьи и общества только какую-то часть детей удаётся спасти от разлагающего воздействия лени.
Более того! Автор утверждает, что заболевание тунеядством грозит человеку на протяжении всей его жизни. В книге описываются четыре случая, когда ленью начали страдать люди в возрасте старше восьмидесяти двух лет.
Я не считаю выводы и доводы автора бесспорными. Но даже если он прав хотя бы всего наполовину, человечество обязано серьёзно задуматься над тем, что же делать с лентяйством, особенно детским. Запомните: сегодня ребёнку лень вымыть руки, завтра – лень как следует приготовить уроки, а послезавтра – только вообразите! – ему станет лень быть честным человеком.
– Я с вами согласен, – сказал Юрий Анатольевич, пожав плечами. – Но я пришёл к вам по совершенно другому вопросу. Мой сын болен не ленью, а шпионизмом!
– Минуточку, минуточку, минуточку! – воскликнул психоневропатолог Моисей Григорьевич, строго нахмурив седые брови. – Во-первых, вы ещё не знаете, чем может быть болен ваш сын. Во-вторых, вы обратились ко мне за научной помощью. Понять душу современного ребёнка не так-то просто, как вам, родителям, кажется. И будьте любезны выслушать меня до конца. Ведь я нахожусь при исполнении научных обязанностей.
Продолжаю в высшей степени поучительный рассказ о загадочно возникшей болезни моего дальнего родственника Германа Белова.
Лень в нём развилась до того, что он почти перестал дышать. Ему было лень вдыхать и выдыхать воздух!
Врачи дни и ночи не отходили от его постели, поражённые не только опасным состоянием мальчика, но и самим протеканием невиданного заболевания.
Искусственное дыхание. Искусственное питание. И то, что бывает после питания, тоже искусственное.
А ведь всё началось, прошу учесть, с пустяка – однажды уснул в одном носке. Лень было снять. На следующий вечер не снял уже оба носка, и вот… лежал передо мной уже не мой дальний родственник, а почти труп моего дальнего родственника.
Искусственное дыхание. Искусственное питание. Всё искусственное. Но ведь это не могло продолжаться до бесконечности. Рано или поздно организм не выдержит, и Герман унесёт с собой в могилу нерешённую любопытнейшую медицинскую загадку.
Наконец консилиум опытнейших врачей и учёных единодушно пришёл к страшному выводу: случай с Германом – один из редчайших в истории медицины, когда заболевание ленью может окончиться смертельным исходом. Налицо наивысшая степень заболеваемости — лень жить.
Сам по себе случай этот, конечно, обогатит науку, послужит суровым уроком для всех тунеядцев всех возрастов и полов. Но как жаль мне моего дальнего родственника – третьеклассника Германа Белова!
И я решил рискнуть, решил пойти на эксперимент, сложный опыт, чтобы спасти лодыря.
Выход я нашёл совершенно неожиданно. Заметив, что Герман не худеет, а толстеет, я, естественно, предположил, что организм его приспособился к новым условиям существования. Значит, с некоторых пор мы не лечили Германа, а, можно сказать, губили, развивали в нём лень. Ему стало лень дышать – пожалуйста, искусственное дыхание. Ему стало лень есть – к его услугам искусственное питание.
И я перестал лечить моего дальнего родственника, вернее, стал лечить его по-новому. Я запретил поддерживать жизнь в организме Германа искусственными приёмами.
Он начал задыхаться. А у меня похолодели руки, учащённо забилось сердце, но я внушал себе: вот сейчас ему будет лень задыхаться!
Так оно и случилось. И вскоре Герман впервые за последнее время открыл один глаз – левый.
– Как себя чувствуешь? – спросил я, забыв, что говорить ему ещё наверняка лень. – Над тобой висит смертельная опасность. Жизнь твоя в твоих руках. Ты болен острейшей формой лени. Если не перестанешь лодырничать, погибнешь, не окончив даже начальной школы.
По открытому левому глазу Германа было видно, что он, не глаз, конечно, а Герман, безумно хочет есть, но ему лень сказать об этом.
Через несколько дней наступила угроза голодной смерти. Но я был уверен, что скоро Герману будет лень быть голодным.
– Есть, – почти беззвучно, почти не шевеля губами, попросил он, – есть… много…
Короче говоря, Герман понемногу начал двигаться, есть, пить и всё остальное. Постепенно к нему вернулся рассудок, не полностью, конечно, а так, примерно чуть больше половины. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы мальчик мог смотреть и понимать, что показывают по телевидению.
И вот тут случилось чудо. Демонстрировался фильм о шпионах. Выстрелы, погони, драки, убийства. Герман ожил. Он кричал, визжал, хохотал, подпрыгивал.
Едва закончился кинофильм, Герман вскочил и завопил, как совершенно здоровый ребёнок:
– Руки вверх!
Конечно, все мы с удовольствием и одновременно в чисто медицинских целях выполнили его приказание. Сколько было радости! Ещё бы – ведь ему не лень играть!
Я не льщу себя уверенностью, что излечение полностью закончено, ведь в школу Германа пока вернуть не удалось. Однако в скором времени я добьюсь, чтобы Герману стало лень быть ленивым!
Это я сказал, как вы догадались, в порядке шутки. На самом деле предстоит борьба за мальчика. Для нас же с вами несомненно одно: дети не только имеют право, но и обязаны во что-нибудь играть. И мы, взрослые, должны помогать им и в учёбе и в игре.
Глава №7
Организм Толика Прутикова способен на очень серьёзное заболевание
– Странно всё-таки получается, – пробормотал Юрий Анатольевич. – Какая же это игра, если у него из-за неё с головой не в порядке?! – рассердился он. – Я убеждён, что мой ребёнок психически ненормален!
– Спокойнее, спокойнее, объективнее, уравновешеннее! – строго сказал Моисей Григорьевич. – Учтите и ещё раз учтите, что внутренний мир современного ребёнка необычайно сложен, а местами противоречив и запутан. К примеру, от чрезмерной учёбы тоже возможны нарушения психической и умственной деятельности, вплоть до временного отупения. И помните, что по природе своей ребёнок не может не делать определённого количества глупостей. Так пусть он их делает в игре. А наша задача – проследить, чтобы учёба более или менее разумно сочеталась с игрой.
– Но если он кричит ночами, это же ненормально! Это, в конце концов, неудобно для окружающих! К тому же он ни о чём не думает, кроме как о своих шпионах! Это, по-вашему, по-научному, нормально? – горячился Юрий Анатольевич. – И я совершенно не понимаю смысла этой так называемой игры!
– Хорошо. Прекрасно. Замечательно, – спокойно проговорил Моисей Григорьевич. – Но вы рассуждаете поверхностно. А я веду вас к научной мысли. Будьте терпеливы. Если мальчик болен, я это обнаружу. Мальчик, почему тебе нравится играть в шпионов?
– Я не играю, – ответил Толик. – Я тренируюсь. А они считают, что я играю. Я должен поймать иностранного агента. Это моя мечта. Я хочу доказать, что мальчишки такие же люди, как все, только ростом поменьше. И нисколько мы других не хуже. А некоторые даже лучше некоторых.
– Вот видите! – торжествующе воскликнул Юрий Анатольевич. – Он же заговаривается! Он же несёт белиберду! Чепуху! Ерунду! Абракадабру! А вы – патологопсихонерловог…
– Психоневропатолог.
– Всё равно мне сейчас уже не выговорить. Я слишком взволнован. Поставьте ему хоть какой-нибудь укол хоть куда-нибудь!
– Успеется. Продолжай, мальчик.
– Я мечтаю поймать нескольких агентов иностранных разведок, – ответил Толик. – Вот и всё.
– А как ты учишься?
– Учусь я… не очень… Но что, по-вашему, важнее – пятёрки получать или врага обезвредить?
– Так вопрос ставить нельзя, – возразил психоневропатолог. – А почему бы тебе не совмещать полезное с приятным – пятёрки получать и врагов обезвреживать?
– Пятёрки многие получать могут, особенно девчонки, – сказал Толик и вздохнул. – Пятёрками не прославишься. Подумаешь, на доску Почёта повесят! А я хочу героем быть, чтобы обо мне все знали. А отличников всяких круглых и без меня хватает. Можно всю жизнь отличником быть, а тебя никто и знать не будет. А когда я шпиона поймаю, то буду считаться выдающимся человеком. Меня в открытой машине через весь город провезут, а на центральной площади митинг в честь меня организуют. По телевизору меня будут показывать.
– И – последний вопрос! – Моисей Григорьевич предельно внимательно вгляделся в мальчика. – Что для тебя важнее: поймать шпиона или считаться выдающимся человеком?
– То и другое! – воскликнул Толик. – Разве плохо мечтать о том, чтобы стать героем наших дней?
Психоневропатолог Моисей Григорьевич в заметном волнении прошёлся по кабинету, остановился перед Толиком, сказал:
– Выйди, пожалуйста.
Когда Толик закрыл за собой дверь, Юрий Анатольевич торопливо спросил:
– В чём дело, доктор?
– Вы оказались правы, – угрюмо ответил Моисей Григорьевич. – Организм мальчика способен на очень опасную болезнь.
– Какую, доктор?
– Ему грозит мания величия. Причём в очень острой форме. Распространённое заболевание среди современных детей. Внук одного моего знакомого возомнил себя котом Васькой. Ночами пытался ловить мышей, лазал по крышам, лакал из блюдечка на полу и прочее. Ему, видите ли, казалось, что кошачья жизнь необыкновенно легка. В частности, не надо ходить в школу.
– Я не предполагал… не подозревал…
– В том-то и наша беда, – со вздохом сказал Моисей Григорьевич, – что мы и не предполагаем, и не подозреваем. Для ребёнка враг номер один – это лень. А может быть, это и единственный враг ребёнка. Вот ваш мальчик. Ведь ему хочется ловить шпионов только потому, что это дело представляется ему необыкновенно лёгким. А прославиться ему хочется лишь для того, чтобы ничего не делать. Он у вас очень избалован. Скорее всего бабушкой.
– Что же делать? – еле слышно спросил Юрий Анатольевич. – Есть какой-нибудь выход?
– Найдём, – убеждённо произнёс Моисей Григорьевич. – Самое страшное произойдёт в том случае, если мальчик действительно поймает шпиона. Тогда ему, мальчику, несдобровать.
– Неужели всё так серьёзно? Что же делать?
– Оградите мальчика от бабушки. Это первое. Он ведь не играет в шпионов, он мечтает поймать настоящего агента, прославиться этим лёгким способом. К сожалению, вы даже представить себе не можете, в какой степени это серьёзно. Избалованным детям грозят такие заболевания, перед которыми мы, врачи, лишь разводим руками. Вынужден вам сказать: до скорой встречи.
Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз увидел, как переменился в лице папа Юрий Анатольевич, как пошатнулся, прижав ладони к вискам…
В кабинет вбежал Толик. Он обнял папу и сказал:
– Идём отсюда. Я совершенно здоров.
Моисей Григорьевич смотрел на них с глубоким сожалением.
– Спокойнее, спокойнее, объективнее, уравновешеннее! – строго сказал Моисей Григорьевич. – Учтите и ещё раз учтите, что внутренний мир современного ребёнка необычайно сложен, а местами противоречив и запутан. К примеру, от чрезмерной учёбы тоже возможны нарушения психической и умственной деятельности, вплоть до временного отупения. И помните, что по природе своей ребёнок не может не делать определённого количества глупостей. Так пусть он их делает в игре. А наша задача – проследить, чтобы учёба более или менее разумно сочеталась с игрой.
– Но если он кричит ночами, это же ненормально! Это, в конце концов, неудобно для окружающих! К тому же он ни о чём не думает, кроме как о своих шпионах! Это, по-вашему, по-научному, нормально? – горячился Юрий Анатольевич. – И я совершенно не понимаю смысла этой так называемой игры!
– Хорошо. Прекрасно. Замечательно, – спокойно проговорил Моисей Григорьевич. – Но вы рассуждаете поверхностно. А я веду вас к научной мысли. Будьте терпеливы. Если мальчик болен, я это обнаружу. Мальчик, почему тебе нравится играть в шпионов?
– Я не играю, – ответил Толик. – Я тренируюсь. А они считают, что я играю. Я должен поймать иностранного агента. Это моя мечта. Я хочу доказать, что мальчишки такие же люди, как все, только ростом поменьше. И нисколько мы других не хуже. А некоторые даже лучше некоторых.
– Вот видите! – торжествующе воскликнул Юрий Анатольевич. – Он же заговаривается! Он же несёт белиберду! Чепуху! Ерунду! Абракадабру! А вы – патологопсихонерловог…
– Психоневропатолог.
– Всё равно мне сейчас уже не выговорить. Я слишком взволнован. Поставьте ему хоть какой-нибудь укол хоть куда-нибудь!
– Успеется. Продолжай, мальчик.
– Я мечтаю поймать нескольких агентов иностранных разведок, – ответил Толик. – Вот и всё.
– А как ты учишься?
– Учусь я… не очень… Но что, по-вашему, важнее – пятёрки получать или врага обезвредить?
– Так вопрос ставить нельзя, – возразил психоневропатолог. – А почему бы тебе не совмещать полезное с приятным – пятёрки получать и врагов обезвреживать?
– Пятёрки многие получать могут, особенно девчонки, – сказал Толик и вздохнул. – Пятёрками не прославишься. Подумаешь, на доску Почёта повесят! А я хочу героем быть, чтобы обо мне все знали. А отличников всяких круглых и без меня хватает. Можно всю жизнь отличником быть, а тебя никто и знать не будет. А когда я шпиона поймаю, то буду считаться выдающимся человеком. Меня в открытой машине через весь город провезут, а на центральной площади митинг в честь меня организуют. По телевизору меня будут показывать.
– И – последний вопрос! – Моисей Григорьевич предельно внимательно вгляделся в мальчика. – Что для тебя важнее: поймать шпиона или считаться выдающимся человеком?
– То и другое! – воскликнул Толик. – Разве плохо мечтать о том, чтобы стать героем наших дней?
Психоневропатолог Моисей Григорьевич в заметном волнении прошёлся по кабинету, остановился перед Толиком, сказал:
– Выйди, пожалуйста.
Когда Толик закрыл за собой дверь, Юрий Анатольевич торопливо спросил:
– В чём дело, доктор?
– Вы оказались правы, – угрюмо ответил Моисей Григорьевич. – Организм мальчика способен на очень опасную болезнь.
– Какую, доктор?
– Ему грозит мания величия. Причём в очень острой форме. Распространённое заболевание среди современных детей. Внук одного моего знакомого возомнил себя котом Васькой. Ночами пытался ловить мышей, лазал по крышам, лакал из блюдечка на полу и прочее. Ему, видите ли, казалось, что кошачья жизнь необыкновенно легка. В частности, не надо ходить в школу.
– Я не предполагал… не подозревал…
– В том-то и наша беда, – со вздохом сказал Моисей Григорьевич, – что мы и не предполагаем, и не подозреваем. Для ребёнка враг номер один – это лень. А может быть, это и единственный враг ребёнка. Вот ваш мальчик. Ведь ему хочется ловить шпионов только потому, что это дело представляется ему необыкновенно лёгким. А прославиться ему хочется лишь для того, чтобы ничего не делать. Он у вас очень избалован. Скорее всего бабушкой.
– Что же делать? – еле слышно спросил Юрий Анатольевич. – Есть какой-нибудь выход?
– Найдём, – убеждённо произнёс Моисей Григорьевич. – Самое страшное произойдёт в том случае, если мальчик действительно поймает шпиона. Тогда ему, мальчику, несдобровать.
– Неужели всё так серьёзно? Что же делать?
– Оградите мальчика от бабушки. Это первое. Он ведь не играет в шпионов, он мечтает поймать настоящего агента, прославиться этим лёгким способом. К сожалению, вы даже представить себе не можете, в какой степени это серьёзно. Избалованным детям грозят такие заболевания, перед которыми мы, врачи, лишь разводим руками. Вынужден вам сказать: до скорой встречи.
Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз увидел, как переменился в лице папа Юрий Анатольевич, как пошатнулся, прижав ладони к вискам…
В кабинет вбежал Толик. Он обнял папу и сказал:
– Идём отсюда. Я совершенно здоров.
Моисей Григорьевич смотрел на них с глубоким сожалением.
Глава №8
«А чем сосиски лучше сарделек?»
Есть такая поговорка: всяк мерит на свой аршин. Это означает примерно следующее: дурак всех полагает дураками, подлец всех считает способными на подлость, жулик думает, что все вокруг него тоже жулики.
Вот и агенту ЫХ-000 казалось, что все люди вокруг него вроде него – такие же, а значит, и жалеть их нечего.
И вдруг Фонди-Монди-Дунди-Пэк неожиданно для себя обнаружил, что люди бывают очень разными: и честными, и добрыми, и бескорыстными, и просто хорошими. Вот это было открытие! ЫХ-000 до того растерялся, что целых шестнадцать минут испытывал желание стать или честным, или добрым, или бескорыстным, или просто хорошим.
Однако шпиону нельзя быть хорошим человеком больше шестнадцати минут. Зато этих шестнадцати минут оказалось вполне достаточно для того, чтобы ЫХ-000 задумался над своей жизнью. Раздумывание же над своей жизнью кончилось тем, что Фонди-Монди-Дунди-Пэка охватил безумный страх, а вслед за ним появилось желание сдаться врагу.
Страх ещё больше усилился, когда ЫХ-000 узнал, что полковник Шито-Крыто заподозрил его в предательстве. Это означало, что рано или поздно начальник Самого Центрального Отдела «Тигров-выдров» прикажет уничтожить его, ЫХ-000!
Фонди-Монди-Дунди-Пэк не ел уже несколько суток, так как не выходил из дому, и у него от голода стала кружиться голова. Это ведь очень опасно – не есть несколько суток и думать. Всё в голове у него так перепуталось, что он и не заметил, как вышел на улицу, добрёл до городского сквера и устало, почти без сил опустился на первую попавшуюся на дороге скамейку.
Тут же к нему подсел низенький, широченный в плечах, толстый гражданин с утиным носом и маленькими, глубоко спрятавшимися глазками, спросил вкрадчиво:
– Вы, случайно, не знаете, когда играет «Спартак» с «Динамо»?
По спине Фонди-Монди-Дунди-Пэка пробежал озноб: он (не озноб, конечно, а ЫХ-000) понял, что сел на скамейку – условленное место встречи с агентами из диверсионной группы «Фрукты-овощи»! Он должен был ответить: «Я спортом не интересуюсь, я больше люблю сардельки».
Но Фонди-Монди-Дунди-Пэк ответил так:
– Я спорт не люблю, а больше интересуюсь сосисками.
А сам подумал:
«Кто же это? Мяу? Бугемот? Или Канареечка?»
Гражданин снял соломенную шляпу, обмахнул ею вспотевшее лицо и ещё более вкрадчиво спросил:
– Может быть, случайно вы всё-таки спортом не интересуетесь, а больше любите сардельки?
ЫХ-000 дрожащей рукой нащупал в кармане пистолет и ответил:
– Нет, я интересуюсь сосисками с картофельным пюре.
Тут толстый гражданин с утиным носом тоже сунул руку в карман пиджака и спросил мрачно:
– А чем сосиски лучше сарделек?
– В них витаминов больше, – ответил Фонди-Монди-Дунди-Пэк и быстро пошёл прочь, не оглядываясь.
Он направился в магазин, купил два килограмма сосисок, вернулся домой, включил рацию и начал глотать сырые сосиски. И пока не сглотал все, не мог остановиться.
А в эфире ругались, жаловались, обзывались три штуки агентов.
Первым высказался Бугемот:
– Был на условленной скамейке. Уверен, что разговаривал с ЫХ-три нуля. Но он не ответил на пароль. Подозрения шефа оправдываются. Чувствовал я себя во время разговора, как кусок мяса в тупой мясорубке. Ваши соображения?
В ответ ему Канареечка:
– Все мы дураки во главе с начальством. Надо было сразу сматываться обратно. Бугемот и есть бугемот, всё испортил с помощью своей пустой головы.
Мяу сказал так:
– Если ты сам дурак, на начальство не сваливай. А если ещё будешь критиковать начальство…
Тут в эфир полетели такие словечки, что Фонди-Монди-Дунди-Пэк отключил рацию. Хорошо, что Бугемот не слишком умён и не пошёл за ним следом!
Настроение чуть-чуть улучшилось. ЫХ-000 вспомнил, какое глупое лицо было у Бугемота, когда он услышал, что в сосисках витаминов больше, чем в сардельках!
Но в сердце опять прокрался страх, и хорошее настроение моментально улетучилось. ЫХ-000 трясущимися руками включил рацию и сразу услышал:
– Группе «Фрукты-овощи». Приказ шефа. Если в течение двадцати четырёх часов ноль семи минут не будет налажена связь с ЫХ-три нуля, Канареечка я Мяу возвращаются. Бугемот остаётся для особо специального задания.
«Ага! Ага! – пронеслось в дёргающейся голове Фонди-Монди-Дунди-Пэка. – Особо специальное задание – это я! Моя смерть это!»
И он быстрёхонько передал в эфир:
– Говорит ЫХ-три нуля. Удивляюсь вашей беспомощности. За мной следят. Прячусь глубоко под землёй. Была возможность связаться с Бугемотом, но он затеял с посторонним человеком глупейший спор о спорте, сосисках и сардельках с картофельным пюре. Этак он провалит нас всех. В ближайшее время встретимся. Приветик. Гуд бом!
Он отключил рацию, тяжко вздохнул семь раз: агентов-то он напугал и запутал, а что же ему самому теперь делать?
Предположим, он сдастся и выдаст всю диверсионную группу «Фрукты-овощи». Предположим, ему за добровольное раскаяние сохранят жизнь. Но, скажите, кому интересно провести остаток жизни за тюремной решёткой?
Задание он выполнять не будет – это решено бесповоротно. Но если он будет сидеть вот так, сложа трясущиеся руки, то Бугемот рано или поздно с ним разделается!
И ЫХ-000 с досадой подумал:
«Надо было съесть не два килограмма сосисок, а четыре с половиной, и обязательно с картофельным пюре. Тогда бы голова работала лучше».
Теперь же голова работала плохо, дёргалась, ничего не могла сообразить… А опасность всё приближалась и приближалась.
ЫХ-000 вытащил пистолет и спрятался под кровать.
Вот и агенту ЫХ-000 казалось, что все люди вокруг него вроде него – такие же, а значит, и жалеть их нечего.
И вдруг Фонди-Монди-Дунди-Пэк неожиданно для себя обнаружил, что люди бывают очень разными: и честными, и добрыми, и бескорыстными, и просто хорошими. Вот это было открытие! ЫХ-000 до того растерялся, что целых шестнадцать минут испытывал желание стать или честным, или добрым, или бескорыстным, или просто хорошим.
Однако шпиону нельзя быть хорошим человеком больше шестнадцати минут. Зато этих шестнадцати минут оказалось вполне достаточно для того, чтобы ЫХ-000 задумался над своей жизнью. Раздумывание же над своей жизнью кончилось тем, что Фонди-Монди-Дунди-Пэка охватил безумный страх, а вслед за ним появилось желание сдаться врагу.
Страх ещё больше усилился, когда ЫХ-000 узнал, что полковник Шито-Крыто заподозрил его в предательстве. Это означало, что рано или поздно начальник Самого Центрального Отдела «Тигров-выдров» прикажет уничтожить его, ЫХ-000!
Фонди-Монди-Дунди-Пэк не ел уже несколько суток, так как не выходил из дому, и у него от голода стала кружиться голова. Это ведь очень опасно – не есть несколько суток и думать. Всё в голове у него так перепуталось, что он и не заметил, как вышел на улицу, добрёл до городского сквера и устало, почти без сил опустился на первую попавшуюся на дороге скамейку.
– Вы, случайно, не знаете, когда играет «Спартак» с «Динамо»?
По спине Фонди-Монди-Дунди-Пэка пробежал озноб: он (не озноб, конечно, а ЫХ-000) понял, что сел на скамейку – условленное место встречи с агентами из диверсионной группы «Фрукты-овощи»! Он должен был ответить: «Я спортом не интересуюсь, я больше люблю сардельки».
Но Фонди-Монди-Дунди-Пэк ответил так:
– Я спорт не люблю, а больше интересуюсь сосисками.
А сам подумал:
«Кто же это? Мяу? Бугемот? Или Канареечка?»
Гражданин снял соломенную шляпу, обмахнул ею вспотевшее лицо и ещё более вкрадчиво спросил:
– Может быть, случайно вы всё-таки спортом не интересуетесь, а больше любите сардельки?
ЫХ-000 дрожащей рукой нащупал в кармане пистолет и ответил:
– Нет, я интересуюсь сосисками с картофельным пюре.
Тут толстый гражданин с утиным носом тоже сунул руку в карман пиджака и спросил мрачно:
– А чем сосиски лучше сарделек?
– В них витаминов больше, – ответил Фонди-Монди-Дунди-Пэк и быстро пошёл прочь, не оглядываясь.
Он направился в магазин, купил два килограмма сосисок, вернулся домой, включил рацию и начал глотать сырые сосиски. И пока не сглотал все, не мог остановиться.
А в эфире ругались, жаловались, обзывались три штуки агентов.
Первым высказался Бугемот:
– Был на условленной скамейке. Уверен, что разговаривал с ЫХ-три нуля. Но он не ответил на пароль. Подозрения шефа оправдываются. Чувствовал я себя во время разговора, как кусок мяса в тупой мясорубке. Ваши соображения?
В ответ ему Канареечка:
– Все мы дураки во главе с начальством. Надо было сразу сматываться обратно. Бугемот и есть бугемот, всё испортил с помощью своей пустой головы.
Мяу сказал так:
– Если ты сам дурак, на начальство не сваливай. А если ещё будешь критиковать начальство…
Тут в эфир полетели такие словечки, что Фонди-Монди-Дунди-Пэк отключил рацию. Хорошо, что Бугемот не слишком умён и не пошёл за ним следом!
Настроение чуть-чуть улучшилось. ЫХ-000 вспомнил, какое глупое лицо было у Бугемота, когда он услышал, что в сосисках витаминов больше, чем в сардельках!
Но в сердце опять прокрался страх, и хорошее настроение моментально улетучилось. ЫХ-000 трясущимися руками включил рацию и сразу услышал:
– Группе «Фрукты-овощи». Приказ шефа. Если в течение двадцати четырёх часов ноль семи минут не будет налажена связь с ЫХ-три нуля, Канареечка я Мяу возвращаются. Бугемот остаётся для особо специального задания.
«Ага! Ага! – пронеслось в дёргающейся голове Фонди-Монди-Дунди-Пэка. – Особо специальное задание – это я! Моя смерть это!»
И он быстрёхонько передал в эфир:
– Говорит ЫХ-три нуля. Удивляюсь вашей беспомощности. За мной следят. Прячусь глубоко под землёй. Была возможность связаться с Бугемотом, но он затеял с посторонним человеком глупейший спор о спорте, сосисках и сардельках с картофельным пюре. Этак он провалит нас всех. В ближайшее время встретимся. Приветик. Гуд бом!
Он отключил рацию, тяжко вздохнул семь раз: агентов-то он напугал и запутал, а что же ему самому теперь делать?
Предположим, он сдастся и выдаст всю диверсионную группу «Фрукты-овощи». Предположим, ему за добровольное раскаяние сохранят жизнь. Но, скажите, кому интересно провести остаток жизни за тюремной решёткой?
Задание он выполнять не будет – это решено бесповоротно. Но если он будет сидеть вот так, сложа трясущиеся руки, то Бугемот рано или поздно с ним разделается!
И ЫХ-000 с досадой подумал:
«Надо было съесть не два килограмма сосисок, а четыре с половиной, и обязательно с картофельным пюре. Тогда бы голова работала лучше».
Теперь же голова работала плохо, дёргалась, ничего не могла сообразить… А опасность всё приближалась и приближалась.
ЫХ-000 вытащил пистолет и спрятался под кровать.
Глава №9
Агент Мяу теряет пистолет
Положение трёх штук агентов было незавидным. ЫХ-000 должен был приготовить для них жильё, где они могли бы, по крайней мере, ночевать. А они вот уже несколько дней слонялись по городу, спали где придётся, а часто и вообще не спали.
Собираться вместе без приказа руководителя диверсионной группы они не имели права. В лицо они друг друга не знали, связь поддерживали только по радио.
Первым не выдержал Бугемот, предложил:
– Надо собраться и разобраться. ЫХ-три нуля тянет резину. Может, он давно уже переметнулся к врагу. Давайте соберёмся вместе, обсудим наше незавидное положение. Ум – хорошо, а три – совсем неплохо.
Мяу возразил:
– Приказ шефа – ждать двадцать четыре часа ноль семь минут.
Канареечка сказал:
– Приказ приказом. Шеф шефом. А нам надо встретиться. У меня поджилки трясутся. Кругом одни человеческие лица. Хочу хоть одну шпионскую физиономию увидеть. Услышать хоть один шпионский голос.
Решено было встретиться в парке за городом. Для опознавания Бугемот придумал пароль. Но, поражённый тем, что однажды он уже запутался с паролем, Бугемот не смог придумать ничего более лучшего, чем опять:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки? И такой вот отзыв:
– Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски.
Бугемот явился на свидание первым и ждал у дороги в парк, невдалеке от автобусной остановки.
Подходит к нему гражданин в тёмных очках, спрашивает:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки?
– Сардельки здесь не продают, – радостно ответил Бугемот, – но есть замечательные сосиски с картофельным пюре!
А ведь пароль и отзыв должны произноситься точно из слова в слово!
И агенту Мяу (а это был он) ничего не оставалось делать, как сказать:
– Спасибо, но я сосисок с картофельным пюре не ем.
Мяу направился обратно к автобусной остановке. Навстречу ему торопливо шёл длинный гражданин в зелёном берете.
Оба враз остановились.
Гражданин в зелёном берете спросил:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки?
Мяу облегчённо вздохнул и ответил:
– Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски с картофельным пюре.
Как это «картофельное пюре» сорвалось у него с языка, он и сам не понимал, а гражданин в зелёном берете пробормотал растерянно:
– Спасибо, но я картофельное пюре не перевариваю.
И он прошёл мимо: рисковать нельзя – можно погибнуть из-за двух слов, если даже эти слова означают всего-навсего обыкновенное картофельное пюре!
Канареечка (а это был он) приблизился к изнывавшему в ожидании Бугемоту и спросил безнадёжным тоном:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки?
Бугемот сжал кулаки, набрал в грудь побольше воздуха, напряг весь свой разум и отчётливо, почти по слогам, выговорил:
– Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски.
И оба агента так громко и так облегчённо вздохнули, что стоявший вдалеке Мяу услышал и оглянулся на них.
– А кто это? – кивнув в его сторону, спросил Канареечка. – У него сосиски, но с картофельным пюре.
– Я виноват, – объяснил Бугемот. – У меня с языка «пюре» сорвалось, и у него потом. Иди договорись.
Вскоре они втроём сидели на укромной полянке.
– Мы влипли в историю, – мрачно заговорил Бугемот. – ЫХ-три нуля специально нас запутал. Голову даю на отсечение, что я разговаривал с ним и пароль я сказал правильно, а он не захотел отвечать. За нами наверняка уже следят.
– Через двадцать один час семнадцать минут я могу сматываться домой, – пропищал Канареечка. – Надоело мотаться без дела.
– Я тоже уверен, что мы попались, – промямлил Мяу. – Я вот нисколько не удивлюсь, если сейчас услышу: «Руки вверх!»
И раздался голос:
– Руки вверх!
Бугемот мгновенно исчез в куче хвороста. Канареечка белкой взлетел по стволу дерева. Мяу нырнул в кусты. На полянку выскочил мальчик, крикнул:
– Руки вверх! С места не двигаться! Стреляю без предупреждения и без промаха!
И пробежал дальше.
Не скоро отдышались насмерть перепуганные шпионы. «Руки вверх!» – да ещё прозвучавшие совершенно неожиданно, самые страшные для шпиона слова. Потому-то агенты и не обратили внимания на то, что голос был детский.
Мяу вернулся весь белый, еле слышно промямлил:
– Вот… это… пистолет… ведь… потерял… эх…
Шпионы схватились за головы – каждый за свою.
– Да, действительно пюре получается, – мрачно сказал Бугемот. – Ты бы лучше башку потерял! Вместе с головным убором! Ха-ха…
– А какой дурак придумал спрашивать о сосисках и сардельках в лесу? – разозлился Мяу. – Нарвись мы на догадливого человека – и перехватали бы нас, как кроликов!
– Надо искать пистолет, – жалобно пропищал Канареечка. – И что у вас за привычка вечно лаяться? И как тебя угораздило потерять оружие? Чему тебя только учили! Агент ещё называется!
– Я споткнулся, – объяснил Мяу, – взлетел в воздух, перевернулся несколько раз, встал на голову, опрокинулся на спину, потом побежал… сунул руку в карман… тю-тю!
– Нам нужно выбрать главного, – очень мрачно предложил Бугемот. – Иначе никакого порядка не будет. Будет одно сплошное пюре.
– Главный у нас есть, – возразил Канареечка. – ЫХ-три нуля. Никто его пока ещё не отстранил. Он может объявиться в любой момент. А нам никто не давал права командовать.
– А где же этот знаменитейший, сверхопытнейший, самый заслуженный ЫХ-три нуля? – совсем мрачно спросил Бугемот. – Он трус и предатель, я уверен. Шеф всё равно прикажет убрать его.
– Помогите мне найти пистолет! – взмолился Мяу. – Вдруг его кто-нибудь найдёт?!
Собираться вместе без приказа руководителя диверсионной группы они не имели права. В лицо они друг друга не знали, связь поддерживали только по радио.
Первым не выдержал Бугемот, предложил:
– Надо собраться и разобраться. ЫХ-три нуля тянет резину. Может, он давно уже переметнулся к врагу. Давайте соберёмся вместе, обсудим наше незавидное положение. Ум – хорошо, а три – совсем неплохо.
Мяу возразил:
– Приказ шефа – ждать двадцать четыре часа ноль семь минут.
Канареечка сказал:
– Приказ приказом. Шеф шефом. А нам надо встретиться. У меня поджилки трясутся. Кругом одни человеческие лица. Хочу хоть одну шпионскую физиономию увидеть. Услышать хоть один шпионский голос.
Решено было встретиться в парке за городом. Для опознавания Бугемот придумал пароль. Но, поражённый тем, что однажды он уже запутался с паролем, Бугемот не смог придумать ничего более лучшего, чем опять:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки? И такой вот отзыв:
– Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски.
Бугемот явился на свидание первым и ждал у дороги в парк, невдалеке от автобусной остановки.
Подходит к нему гражданин в тёмных очках, спрашивает:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки?
– Сардельки здесь не продают, – радостно ответил Бугемот, – но есть замечательные сосиски с картофельным пюре!
А ведь пароль и отзыв должны произноситься точно из слова в слово!
И агенту Мяу (а это был он) ничего не оставалось делать, как сказать:
– Спасибо, но я сосисок с картофельным пюре не ем.
Мяу направился обратно к автобусной остановке. Навстречу ему торопливо шёл длинный гражданин в зелёном берете.
Оба враз остановились.
Гражданин в зелёном берете спросил:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки?
Мяу облегчённо вздохнул и ответил:
– Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски с картофельным пюре.
Как это «картофельное пюре» сорвалось у него с языка, он и сам не понимал, а гражданин в зелёном берете пробормотал растерянно:
– Спасибо, но я картофельное пюре не перевариваю.
И он прошёл мимо: рисковать нельзя – можно погибнуть из-за двух слов, если даже эти слова означают всего-навсего обыкновенное картофельное пюре!
Канареечка (а это был он) приблизился к изнывавшему в ожидании Бугемоту и спросил безнадёжным тоном:
– Скажите, где здесь можно купить сардельки?
Бугемот сжал кулаки, набрал в грудь побольше воздуха, напряг весь свой разум и отчётливо, почти по слогам, выговорил:
– Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски.
И оба агента так громко и так облегчённо вздохнули, что стоявший вдалеке Мяу услышал и оглянулся на них.
– А кто это? – кивнув в его сторону, спросил Канареечка. – У него сосиски, но с картофельным пюре.
– Я виноват, – объяснил Бугемот. – У меня с языка «пюре» сорвалось, и у него потом. Иди договорись.
Вскоре они втроём сидели на укромной полянке.
– Мы влипли в историю, – мрачно заговорил Бугемот. – ЫХ-три нуля специально нас запутал. Голову даю на отсечение, что я разговаривал с ним и пароль я сказал правильно, а он не захотел отвечать. За нами наверняка уже следят.
– Через двадцать один час семнадцать минут я могу сматываться домой, – пропищал Канареечка. – Надоело мотаться без дела.
– Я тоже уверен, что мы попались, – промямлил Мяу. – Я вот нисколько не удивлюсь, если сейчас услышу: «Руки вверх!»
И раздался голос:
– Руки вверх!
Бугемот мгновенно исчез в куче хвороста. Канареечка белкой взлетел по стволу дерева. Мяу нырнул в кусты. На полянку выскочил мальчик, крикнул:
– Руки вверх! С места не двигаться! Стреляю без предупреждения и без промаха!
И пробежал дальше.
Не скоро отдышались насмерть перепуганные шпионы. «Руки вверх!» – да ещё прозвучавшие совершенно неожиданно, самые страшные для шпиона слова. Потому-то агенты и не обратили внимания на то, что голос был детский.
Мяу вернулся весь белый, еле слышно промямлил:
– Вот… это… пистолет… ведь… потерял… эх…
Шпионы схватились за головы – каждый за свою.
– Да, действительно пюре получается, – мрачно сказал Бугемот. – Ты бы лучше башку потерял! Вместе с головным убором! Ха-ха…
– А какой дурак придумал спрашивать о сосисках и сардельках в лесу? – разозлился Мяу. – Нарвись мы на догадливого человека – и перехватали бы нас, как кроликов!
– Надо искать пистолет, – жалобно пропищал Канареечка. – И что у вас за привычка вечно лаяться? И как тебя угораздило потерять оружие? Чему тебя только учили! Агент ещё называется!
– Я споткнулся, – объяснил Мяу, – взлетел в воздух, перевернулся несколько раз, встал на голову, опрокинулся на спину, потом побежал… сунул руку в карман… тю-тю!
– Нам нужно выбрать главного, – очень мрачно предложил Бугемот. – Иначе никакого порядка не будет. Будет одно сплошное пюре.
– Главный у нас есть, – возразил Канареечка. – ЫХ-три нуля. Никто его пока ещё не отстранил. Он может объявиться в любой момент. А нам никто не давал права командовать.
– А где же этот знаменитейший, сверхопытнейший, самый заслуженный ЫХ-три нуля? – совсем мрачно спросил Бугемот. – Он трус и предатель, я уверен. Шеф всё равно прикажет убрать его.
– Помогите мне найти пистолет! – взмолился Мяу. – Вдруг его кто-нибудь найдёт?!