Л.Давыдычев. Руки вверх! или Враг №1
Лев Иванович Давыдычев
Руки вверх! или враг №1
этокнигаотомкакшпионырешилиуничтожитьвсехмальчишекидевчонокпотомучтоненавидятихбольшевсегонасвете
автор
ПРОЛОГ
Шпионская организация «Тигры-выдры» терпит почти полный провал из-за третьеклассника Толика Прутикова
Краткое описание жизни и деятельности полковника Шито-Крыто и его сокровенной мечты
Начальник отдела грозный полковник Шито-Крыто, зелёный от злобы, вот уже тринадцать с половиной минут стучал правым кулаком по столу.
Когда правый кулак заболел, полковник Шито-Крыто побагровел от дикой злобы и заработал по столу левым кулаком.
На столе лежало
ДОНЕСЕНИЕ ПЕРВОЕ– Убью! – закричал полковник Шито-Крыто и в несусветной ярости затопал ногами. – Расстреляю всех из пушки! За левую ногу к потолку подвешу!.. А что такое кеяк? – Пяткам стало больно, и он замолотил по столу кулаками, обоими сразу. – Что такое кеяк?
СЕГОДНЯ АГЕНТОМ МАЛЕНЬКОГО РОСТА ТИПА ШКОЛЬНИКА ЗАДЕРЖАН ЫХ-000. ПОДОЗРЕВАЮ, ЧТО ЫХ-000 ПРЕДАТЕЛЬ. ТОГДА НАМ ВСЕМ КЕЯК.
Бугемот.
И тут на стол перед ним положили
ДОНЕСЕНИЕ ВТОРОЕДвадцать три часа восемь минут шестнадцать секунд кричал, стучал кулаками и топал ногами, бился о стену своей огромной, без единого волоска головой начальник Самого Центрального Отдела полковник Шито-Крыто, багровея, бледнея, синея, зеленея, коричневея от дикой злобы и несусветной ярости.
БОЮСЬ, ЧТО МЫ ПОГОРЕЛИ. НАДО БЫ УБЕЖАТЬ, НО Я БЕЖАТЬ НЕ МОГУ, ТАК КАК ИМЕЮ УЖАСНОЕ РАССТРОЙСТВО ЖЕЛУДКА НА НЕРВНОЙ ПОЧВЕ. ЫХ-000 КУДА-ТО ИСЧЕЗ. МЯУ МОЛЧИТ. А ВСЕМ НАМ КАКОЙ-ТО КЕЯК, КЕЮК ИЛИ КАЁК. ЖДУ СРОЧНЫХ УКАЗАНИЙ. ПОГИБАТЬ НЕОХОТА. ВЕДЬ Я ТАК ЕЩЁ МОЛОД.
Канареечка.
Сотрудники отдела застыли в гробовом молчании…
Полковник Шито-Крыто умолк и замер лишь тогда, когда на стол перед ним положили
ДОНЕСЕНИЕ ТРЕТЬЕПолковник Шито-Крыто оцепенел. Он сидел, выпучив глаза, потеряв дыхание, и его огромная, без единого волоска голова почернела от дикой злобы и необъятного горя. И вдруг он начал стучать этой головой по столу и кричать во всю глотку:
БУГЕМОТ И КАНАРЕЕЧКА АРЕСТОВАНЫ. ЫХ-000 ВЗЯТ АГЕНТОМ МАЛЕНЬКОГО РОСТА ТИПА ШКОЛЬНИКА. ВТОРЫЕ СУТКИ СИЖУ НА ДЕРЕВЕ В ПАРКЕ. ОЧЕНЬ ХОЧУ ЕСТЬ. НЕ ЗНАЮ, ЧТО И ДЕЛАТЬ. ВСЕМ НАМ КАКОЙ-ТО КЕЯК, КЕЮК ИЛИ КАЁК.
Мяу.
– Какой кеяк? Какой кеюк? Какой каёк? Всех подвешу к потолку за левую ногу! Расстреляю всех из пушки! Зарежу всех! Зажарю всех! Кеяк! Кеюк! Каёк! Сафронито ту балд! (Известное шпионское ругательство.)
И в это время на стол перед ним положили
ДОНЕСЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕНо, получив это ужасное известие, полковник Шито-Крыто не лопнул от дикой злобы. Он постучал по столу кулаками, потопал по полу ногами, три раза ударился с разбегу огромной, без единого волоска головой о стену и приказал:
САМОЕ ВАЖНОЕ
НАДОЕЛО ШПИОНИТЬ. ХВАТИТ. ПОЧТИ ДОБРОВОЛЬНО СДАЛСЯ ТРЕТЬЕКЛАССНИКУ ТОЛИКУ ПРУТИКОВУ. ВЫДАЛ Я ВСЕХ ПРИЯТЕЛЕЙ-ПРЕДАТЕЛЕЙ. ВЫДАЛ ВСЮ НАШУ ДИВЕРСИОННУЮ ГРУППУ «ФРУКТЫ-ОВОЩИ» И ОРГАНИЗАЦИЮ «ТИГРЫ-ВЫДРЫ». ЧТОБ ВСЕМ НАМ БЫЛ КАЮК. ЧТОБ ПОЛКОВНИК ШИТО-КРЫТО ЛОПНУЛ ОТ ДИКОЙ ЗЛОБЫ.
Бывший агент ЫХ-000, а сейчас честный человек по имени Фонди-Монди-Дунди-Пэк.
– Всех шпионов ко мне! Срочно!
Ровно через одиннадцать с половиной секунд все шпионы стояли навытяжку в огромном кабинете своего грозного начальника, а грозный начальник орал:
– Мы оказались в дураках! Нас предали! Проклинаю агента ЫХ-три нуля! Найду его живого или мёртвого и подвешу к потолку за левую ногу! Проклинаю третьеклассника Толика Прутикова! Уничтожу его во что бы то ни стало! Погибла вся диверсионная группа «Фрукты-овощи»! Рыдайте, шпионы! У нас необъятное горе! Рвите на себе волосы! Беда тому, кто зарыдает негромко!
И каждый шпион зарыдал во весь свой шпионский голос. И каждый шпион вырвал из своей шпионской головы хотя бы один шпионский волосок.
– А теперь в память о погибших – раз, два! – взвыли!
Шпионы взвыли с таким отчаянием, словно каждому из них грозила немедленная гибель.
Сам грозный полковник Шито-Крыто выл громче всех, потому что был здесь самым главным, самым злобным, самым подлым, самым жестоким, самым хитрым.
– Приказываю, – сквозь зубы хрипло процедил он, – всем быть на своих местах и без моего особого распоряжения ни есть, ни пить, ни спать! Только думать! Думать так, чтобы я слышал, как скрипят у вас мозги! Учтите, что провалилась не только диверсионная группа «Фрукты-овощи», но и шпионская организация «Тигры-выдры» в целом! Это не только позор, но и ужас! Чтобы реабилитировать, то есть оправдать себя в глазах начальства и потомства, мы должны выработать план новой операции. Невиданной операции! Такой жестокой и подлой, чтобы мы сами сначала испугались своего собственного замысла! Мы должны натворить что-то такое несусветное, чего не вытворяла ни одна шпионская организация мира за всю историю всего человечества. Надо соорудить такую дичь и мерзость, чтобы люди падали в обмороки, услышав одно лишь название нашей организации. ЫХ-три нуля и Толик Прутиков будут уничтожены. Забудем о них. Никогда больше мы не увидим доблестных агентов Бугемота, Канареечку и Мяу. И тоже забудем о них. Итак, идите, садитесь и скрипите мозгами. Горе тому, за левую ногу того к потолку, скрип чьих мозгов я не услышу! Быстро по местам – вон! Стриптиро стрито! (Известное шпионское ругательство).
Шпионы быстро бросились вон по своим местам, чтобы вплоть до особого распоряжения ни есть, ни пить, ни спать, а громко скрипеть мозгами – придумывать операцию, какой не вытворяла ещё ни одна шпионская организация всего мира за всю историю всего человечества.
Громче всех скрипел мозгами сам полковник Шито-Крыто. Он думал и одновременно вспоминал свою трудную и подлую жизнь. А жизнь свою он вспоминал потому, что в ней наступал тот долгожданнейший момент, когда полковник Шито-Крыто получал реальнейшую возможность проскочить в генералы. А проскочить в генералы ему было необходимо, чтобы исполнить заветнейшую, многолетнейшую мечту всей своей жизни. Вот вам вкратце его жизнь и вот вам вкратце его мечта.
Были когда-то у грозного полковника Шито-Крыто и фамилия, и имя. Но прозвище Шито-Крыто он получил ещё в школе, и сейчас уже сам не помнил, какое же у него было имя и какая же была у него фамилия.
Ловкий, хитрый, жестокий и коварный, Шито-Крыто научился шпионить лет с пяти. Сначала он подглядывал за младшим братом, затем он подглядывал за старшей сестрой, потом – за бабушкой и дедушкой и наконец стал подглядывать за родителями. Вся семья боялась его и ненавидела.
А тут ещё он приспособился следить за соседями. Тогда его стали бояться и ненавидеть ещё и соседи.
Поэтому, когда Шито-Крыто пошёл в школу, им был уже накоплен порядочный опыт подслушивания, подглядывания, слежки, нашёптывания и всего вроде этого. Едва научившись писать, он принялся за доносы, которые полюбил на всю жизнь.
В классе, где учился Шито-Крыто, все боялись друг друга, ябедничали, клеветали, сплетничали, писали доносы, пакостили самыми разнообразными способами, и никто не мог догадаться, кто же их довёл до жизни такой.
У Шито-Крыто всё всегда было шито-крыто!
И если через месяц-полтора после начала учебного года класс, где он учился, не распускали, то к середине учебного года приходилось расформировывать всю школу.
С тринадцати лет Шито-Крыто уже подрабатывал на службе в полиции, и его ставили в пример взрослым сыщикам.
Больше всего любил Шито-Крыто предавать. У него на это был редкий, особый талант. Вступал он, например, в шайку воров, спокойненько воровал вместе с ними, спокойненько складывал денежки в карман, очень спокойненько выдавал воров полиции, очень спокойненько получал за это денежки и, сами понимаете, совершенно спокойно складывал эти денежки в тот же карман.
Справедливости ради следует отметить, что предавал он не только из-за денег, а принципиально. Он по зову сердца работал предателем.
Со временем Шито-Крыто сообразил, что нет смысла рисковать, связываясь с преступниками, и стал предавать просто честных людей. Это оказалось легко, безопасно и очень выгодно.
Подлости Шито-Крыто поражались самые подлые подлецы. Он до того наловчился и привык выслеживать и доносить, что однажды донёс на свою родную маму.
Вот тут-то его и вызвали в шпионскую организацию «Тигры-выдры».
Начальник Самого Центрального Отдела полковник Батон сказал:
– Такого негодяя, как вы, мне ещё не приходилось видеть! – Он крепко пожал ему руку. – По-моему, вы один из самых подлых людей на всём земном шаре.
– Стараюсь, шеф, – скромно ответил Шито-Крыто.
– Предать свою родную маму! Это же замечательно!
– Это для меня ерунда, господин полковник. Просто, как говорится, под рукой никого, кроме мамаши, не было. Повторяю: предать свою родную маму – для меня пустяк. Я мечтаю предать всех матерей! Всех отцов! Всех детей! Всех людей – предать! Вот мечта моей жизни.
Полковник Батон так и сел, так и сказал:
– О’кейно! Впервые я встретился с воистину великим подлецом! Предать всех! Вот это мечта! Но – подождите! Значит, вы можете предать и меня?
– При первом удобном случае, шеф.
Полковник Батон схватился за пистолет, очень тяжело задышал, схватил пресс-папье, промокнул им на лбу очень крупные капли очень холодного пота и пробормотал:
– Вы далеко пойдёте. А как вам удалось стать таким выдающимся подлецом? – с завистью спросил он.
– Очень просто. Во-первых, немного наследственности, – начал неторопливо и с достоинством объяснять Шито-Крыто. – В своё время мой папаша, ныне царство ему небесное, проворовался. Грех небольшой, с кем не бывает, не стоило бы о такой мелочи и вспоминать. Но мой папаша заявил куда следует, что наш сосед, которого он, кстати, и обокрал, не человек, а верблюд. И соседу пришлось в шестидесяти восьми комиссиях и комитетах доказывать, что он человек, а не верблюд. Доказать ему этого не удалось, посадили его в зоопарке в клетку и прибили табличку «Новый тип верблюда». А папаша на ворованные, так сказать верблюжьи, деньги купил автомобиль. Этот случай произвёл на меня неизгладимое впечатление.
– Продолжайте! Продолжайте! – в большом волнении заторопил полковник Батон.
– Во-вторых, я сам с четырёх лет понял, – всё так же неторопливо, с достоинством и скромно продолжал Шито-Крыто, – понял, что украсть вообще легче, чем заработать честно. С пятилетнего возраста, подсматривая за взрослыми, я сам понял, что говорить правду иногда очень опасно, зато ври – сколько душе угодно. В шесть с половиной лет мне стало абсолютно ясно, что самое приятное, самое безопасное и самое выгодное на свете дело – подводить честных людей. Причём чем честнее человек, тем приятнее, выгоднее и безопаснее его подводить. А с десяти лет я начал читать газеты и не отрывался от телевизора. Немного надо было ума, чтобы понять: в нашем, так называемом западном, мире одна верная, прямая дорога – в подлецы. Что я и сделал.
– Я в принципе с вами согласен, – глубокомысленно проговорил полковник Батон. – У вас недюжинный ум, большое знание, я бы сказал, глубочайшее знание человеческой психологии. У вас блестящее будущее. Но вы избрали слишком трудный путь. А почему бы вам не стать бандитом высокой квалификации, крупным политическим деятелем или просто оборотистым дельцом?
– Для меня всё это мелко, – Шито-Крыто брезгливо поморщился. – Что может сделать бандит? Ну, убить несколько человек, ограбить несколько банков. И всё. Политика – дело тёмное, скользкое, нудное. А быть просто оборотистым дельцом для меня просто неинтересно. Зато сердце сжимается от счастья и гордости, когда я вспоминаю о своей великой мечте – предать всех. Ради этого стоит жить и работать.
– Но как вы это осуществите?
– Пока не знаю, шеф. Но ведь я почти не сплю, очень мало времени трачу на принятие пищи. Я не переставая думаю, размышляю, рассчитываю, прикидываю, взвешиваю, изучаю, сравниваю, делаю выводы… И когда-нибудь обязательно найду способ, при помощи которого мне удастся предать всех матерей, всех отцов, всех детей, всех людей – предать!
– Зачисляю вас в штат доблестной организации «Тигры-выдры», – сказал полковник Батон. – Здесь у вас будут почти все условия, чтобы постараться осуществить свою великую мечту.
Вскоре Шито-Крыто стал одним из ведущих агентов «Тигров-выдров». Ему поручали самые опасные и самые подлые задания. Соперничать с ним мог только агент ЫХ-000, известнейший шпион Фонди-Монди-Дунди-Пэк. Надо ли говорить о том, что они были закадычными врагами?
Но если ЫХ-000 был просто шпионом, то Шито-Крыто ещё и при каждом удобном случае продвигался вверх по служебной лестнице, дослужился до звания полковника, стал начальником Самого Центрального Отдела и командовал Фонди-Монди-Дунди-Пэком.
И вот закадычный враг, опытнейший шпион ЫХ-000 незадолго до выхода в отставку вдруг предал родную шпионскую организацию.
…Полковник Шито-Крыто перестал скрипеть мозгами, перестал вспоминать свою жизнь и заскрипел зубами. Ничего, ничего, он отомстит и ЫХ-000, и Толику Прутикову! Он сполна отомстит им за гибель диверсионной группы «Фрукты-овощи»! Кока-кука! (Очень распространённое шпионское ругательство.)
Он прислушался к доносящемуся со всех сторон скрипу мозгов и зло рявкнул: в скрипе шпионских мозгов явственно слышался скрип стула! Кто же это пытается обмануть начальника Самого Центрального Отдела? Кому это лень скрипеть мозгами, и он скрипит стулом?! Лайер-майер! (Мало распространённое шпионское ругательство.) Узнаем, узнаем!
Главное, что наступает, наступает тот долгожданнейший момент, когда полковник Шито-Крыто может очень даже и ловко проскочить в генералы, столкнуть с пути ленивого генерала Батона и вплотную приступить к осуществлению мечты всей своей жизни.
Он радостно крякнул, топнул левой ногой, ударил правой рукой по столу, вызвал к себе шпионов и ехидно спросил:
– Ну, что интересного придумали ваши умные головы?
Ничего интересного, а тем более умного, шпионские головы не придумали.
– Иного я от вас и не ожидал, – удовлетворённо сказал полковник Шито-Крыто. – А кто из вас, голубчиков, вместо мозгов скрипел стулом?
– Я, шеф, – признался офицер Лахит. – Как я мог позволить себе соревноваться моим мозгам с вашими?! Вы же умнее меня – я недавно подсчитал – в шестнадцать тысяч раз!
Полковник Шито-Крыто довольно хмыкнул, почти хрюкнул, и сказал:
– Ты неглуп, хитёр и нагл. Скоро вы, безобразники вы этакие, узнаете о том, что придумала моя огромная, без единого волоска голова. Вы вздрогнете от страха и удовольствия! А теперь вон – отдыхать!
Ни разу не видели шпионы своего грозного начальника таким весёлым и добрым. К чему бы? Почему бы? Отчего бы? Операция «Фрукты-овощи» провалилась, его за милую душу могут выставить на все четыре стороны, а у него прекрасное настроение!
«Поживём – увидим», – решили шпионы и отправились вон – отдыхать.
А полковник Шито-Крыто сел и стал думать, размышлять, рассчитывать, прикидывать, взвешивать, изучать, сравнивать, делать выводы…
КОНЕЦ ПРОЛОГА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
под названием
«У КАЖДОГО СВОЯ ПЕЧАЛЬ, У КАЖДОГО СВОЯ МЕЧТА»
Глава №1
Ночные крики Толика Прутикова и их причина
Была у Толика Прутикова мечта. Эх, какая это была мечта! Пальчики оближешь! Волосы дыбом встанут! Мороз по коже! Вот какая мечта! Не то что у некоторых!
Проснётся ночью Толик, весь трясётся от радости, кричит на всю квартиру:
– Поймал, поймал! Честное слово, поймал!
– Ну и хорошо, – сквозь сон отвечает бабушка Александра Петровна. – Ну и молодец. Раз поймал, значит, можно дальше баиньки.
А Толик сидит на кровати, весь трясётся и ничегошеньки не соображает. Сидит Толик, сидит, трясётся Толик, трясётся и понемножку начинает соображать.
Соображает он, соображает, да и баиньки, сначала сидя баиньки, а потом – лежа.
Пройдёт какое-то время – и снова на всю квартиру радостные вопли:
– Поймал! Поймал! Честное слово, опять поймал!
И опять сквозь сон бабушка Александра Петровна говорит:
– Ну и хорошо. Ну и молодец. Раз поймал, значит, можно дальше баиньки.
А Толик сидит на кровати, весь трясётся от радости и ничегошеньки не соображает. Такое у него впечатление, что будто бы он крепко-накрепко спал, а кто-то вдруг заорал на всю квартиру, и он от этого крика проснулся.
Сидит Толик, сидит, трясётся Толик, трясётся и понемножку начинает соображать. Начинает он понимать, что кричал это он сам. И лишь поймёт, сразу уснёт – сначала сидя, а потом – лежа.
И вот так каждую ночь по нескольку раз. Бабушка всё это терпела, как бабушке и положено. А родители не выдержали и однажды ночью вызвали «скорую помощь».
Врач по фамилии Аборкин выслушал рассказ о странном поведении Толика с видимым состраданием, скорбно покачал головой и проговорил горестно:
– К сожалению, в данном случае медицина бессильна. Нет у нас ещё аппарата для промывания мозгов.
– А обязательно это надо? – обеспокоенно и недоверчиво спросила бабушка Александра Петровна. – Может, укол какой сделать или ещё лучше – порошочек бы или таблеточку…
– Не реагируют они на лекарства, – ответил врач Аборкин, – не реагируют, когда в шпионов играют. В это время они невменяемы, то есть совершенно ничего не соображают. Наблюдаются даже нарушения психики.
– Почему же медицина вплотную не займётся этим важным вопросом? – недоумённо спросил папа Юрий Анатольевич. – Если требуется промывание мозгов, значит, они не в порядке? Значит, их надо лечить немедленно! И мозги, и детей!
– Мозги-то у них, может, и в порядке, – всё так же горестно ответил врач Аборкин. – Но они, как и у вашего сына, за-би-ты.
– Чем за-би-ты? – возмущённо и испуганно спросила бабушка.
– Ерундой. Шпионами. Вы даже представить себе не можете, до чего ребёнка этот самый шпионизм довести может… Вот послушайте. – И врач Аборкин рассказал в высшей степени поучительную и грустную историю, которая излагается ниже.
Проснётся ночью Толик, весь трясётся от радости, кричит на всю квартиру:
– Поймал, поймал! Честное слово, поймал!
– Ну и хорошо, – сквозь сон отвечает бабушка Александра Петровна. – Ну и молодец. Раз поймал, значит, можно дальше баиньки.
А Толик сидит на кровати, весь трясётся и ничегошеньки не соображает. Сидит Толик, сидит, трясётся Толик, трясётся и понемножку начинает соображать.
Соображает он, соображает, да и баиньки, сначала сидя баиньки, а потом – лежа.
Пройдёт какое-то время – и снова на всю квартиру радостные вопли:
– Поймал! Поймал! Честное слово, опять поймал!
И опять сквозь сон бабушка Александра Петровна говорит:
– Ну и хорошо. Ну и молодец. Раз поймал, значит, можно дальше баиньки.
А Толик сидит на кровати, весь трясётся от радости и ничегошеньки не соображает. Такое у него впечатление, что будто бы он крепко-накрепко спал, а кто-то вдруг заорал на всю квартиру, и он от этого крика проснулся.
Сидит Толик, сидит, трясётся Толик, трясётся и понемножку начинает соображать. Начинает он понимать, что кричал это он сам. И лишь поймёт, сразу уснёт – сначала сидя, а потом – лежа.
И вот так каждую ночь по нескольку раз. Бабушка всё это терпела, как бабушке и положено. А родители не выдержали и однажды ночью вызвали «скорую помощь».
Врач по фамилии Аборкин выслушал рассказ о странном поведении Толика с видимым состраданием, скорбно покачал головой и проговорил горестно:
– К сожалению, в данном случае медицина бессильна. Нет у нас ещё аппарата для промывания мозгов.
– А обязательно это надо? – обеспокоенно и недоверчиво спросила бабушка Александра Петровна. – Может, укол какой сделать или ещё лучше – порошочек бы или таблеточку…
– Не реагируют они на лекарства, – ответил врач Аборкин, – не реагируют, когда в шпионов играют. В это время они невменяемы, то есть совершенно ничего не соображают. Наблюдаются даже нарушения психики.
– Почему же медицина вплотную не займётся этим важным вопросом? – недоумённо спросил папа Юрий Анатольевич. – Если требуется промывание мозгов, значит, они не в порядке? Значит, их надо лечить немедленно! И мозги, и детей!
– Мозги-то у них, может, и в порядке, – всё так же горестно ответил врач Аборкин. – Но они, как и у вашего сына, за-би-ты.
– Чем за-би-ты? – возмущённо и испуганно спросила бабушка.
– Ерундой. Шпионами. Вы даже представить себе не можете, до чего ребёнка этот самый шпионизм довести может… Вот послушайте. – И врач Аборкин рассказал в высшей степени поучительную и грустную историю, которая излагается ниже.
Глава №2
Разительные метаморфозы (превращения) ребёнка-эталона Власа Аборкина и известного двоечника Петра Пузырькова
– Есть у меня сын Влас. Тоже третьеклассник. Ребёнок был чудо. Образно выражаясь, эталон ребёнка, образец или, коротко, ребёнок-эталон. Учился только на пятёрки. Собирал металлолом, макулатуру. Развивал мускулатуру, то есть занимался спортом. Помогал маме и бабушке по домашнему хозяйству, предварительно выполнив домашние задания. Мыл посуду, полы. Сам себе гладил рубашки и с особенным удовольствием – брюки. Любил я любоваться своим ребёнком.
Приду в школу на родительское собрание, сижу и слушаю следующее:
«Ах, какой у вас замечательный Влас!»
Или:
«Ах, какой у нас показательный Влас!»
Иногда утверждалось и такое:
«Ах, если бы все дети у нас были, как Влас!»
Но однажды на одном из собраний встаёт без разрешения и приглашения один товарищ родитель, отец известного двоечника Петра Пузырькова, и говорит:
– Я лично в вашего Власа не верю, не верил и верить не собираюсь. Таких детей не бывает и быть не может. Получается, что ваш Влас лучше всех наших детей?
Тут встал я и тоже заговорил:
– Как же так – нашего Власа быть не может? Он уже есть. Он ест, спит, живёт, одним словом, существует. Учится только на пятёрки. Собирает металлолом, макулатуру, развивает мускулатуру. Помогает маме и бабушке…
– Это мы слышали! – перебивает моё выступление гражданин родитель, отец известного двоечника Петра Пузырькова. – Это мы слышали одну тысячу раз, какой у вас замечательный Влас. Но мы вам не верим.
– Хорошо, – говорю я, хотя в этот момент мне было очень плохо. – Мне вы не верите. А учительнице? Нашей глубокоуважаемой Зинаиде Петровне? Тоже не верите?
И этот гражданин родитель ответил:
– Тоже не верю. Даже очень.
Тут была вынуждена заговорить учительница, наша глубокоуважаемая Зинаида Петровна. Заговорила она следующим образом:
– Гражданин родитель Пузырьков, если ваш сын растёт ленивым тунеядцем, то это никак не даёт вам морального права полагать – даже в порядке теоретического предположения, – что дети других родителей – хотя бы тоже в порядке теоретического предположения – не могут расти замечательными. Правда, – подчёркиваю, – такое бывает крайне редко, в исключительных случаях, но – бывает! Великолепный пример у нас – Аборкин Влас. Обратите внимание на вот этот плакат, так любовно выполненный первоклассниками.
И все посмотрели на огромный красочный плакат, висевший под портретом Власа:
– Не верю! И плакату не верю! Сочинили вы Власа! Придумали! Из головы выдумали! Очки вы своим Власом втираете! Людей вы своим Власом пугаете!
Наступила тишина.
Такая тишина наступила, что слышно было, как текли слёзы обиды и возмущения по щекам нашей глубокоуважаемой учительницы Зинаиды Петровны.
А мы, родители, все, кроме отца Петра Пузырькова, сидели неподвижно, скорбно опустив головы, в которых было много тяжёлых мыслей.
– Вы просто завидуете мне, – вынужден был я сказать правду прямо в глаза этому родителю известного двоечника. – Но теперь всем, по крайней мере, стало ясно, почему у вас растёт такой сын.
– Какой это такой?
– Ленивый тунеядец.
– Согласен. С этим мы боремся. По мере сил, конечно. Но предупреждаю от всей моей души: подведёт вас Влас. Опозорит. Скандал устроит. Осрамит вас Влас показательный.
Тут зашумели все родители, да так шумно зашумели, как будто бы всем школьникам объявили, что все каникулы навсегда отменены.
Мы гневно спросили гражданина отца Петра Пузырькова:
– На каком таком основании вы обидели учительницу наших детей, нашу глубокоуважаемую Зинаиду Петровну? Раз. На каком таком основании вы не просто обидели, а даже оскорбили Власа и его родителей? Два. Как вы смеете не верить плакату, одному из средств наглядной агитации? Три. И четвёртое: что вы конкретно намерены предпринять, чтобы из вашего ленивого тунеядца-двоечника сделать хотя бы нормального троечника?
Родитель долго молчал, видимо, думал и ответил:
– Троечника мы из него когда-нибудь соорудим. Мы на него рационом кормления воздействуем. Он у нас без солёных огурцов жить не может. Так вот, даю собранию слово, что Пётр ни одного солёного огурца не получит, пока в нормального, как тут правильно заметили, троечника не превратится. Перед вами и глубокоуважаемой Зинаидой Петровной я извиняюсь, если требуется. С плакатом я оплошку дал. Плакат – дело серьёзное, а я как-то не подумал. Теперь опять о Власе. От всей моей души сочувствую его несчастным родителям и даже родственникам. Как они, бедные, не могут понять, что не способен ребёнок длительное время быть замечательным? Сил у него на это не хватит. Надорвётся. Здоровье не позволит. Нервы сдадут. Вот увидите! Ведь растет у них не ребёнок, а попка. То есть попугай. Или мартышка. Делает только то, что ему взрослые и плакаты советуют. А где же самостоятельность? Инициативность где, в конце концов? Вот мой Пётр вчера что отчебучил? Компот вилкой ел! Надо же было самостоятельно до такого додуматься! Всей семьёй хохотали. А вашему Власу скоро надоест попкой быть или мартышкой жить. Попадёт он обязательно под дурное влияние. И не узнаете вы своего Власа. Станет он хуже моего лоботряса.
– И, представьте себе, товарищи Прутиковы, – взволнованно продолжал врач Аборкин, – именно так и случилось. Произошла с Власом метаморфоза, то есть превращение. Увлёкся он этим самым шпионизмом. Вместо школы – кино про шпионов. Вместо домашних заданий – книжки про шпионов. Вместо сбора металлолома, макулатуры и развития мускулатуры – сплошное бегание с выпученными глазами. Рычит. Разговаривает на непонятных языках. И совершенно невозможно определить: то ли он кого-то ловит, то ли его кто-то ловит. Среди ночи, как ваш, вскакивает – и на бабушку с пистолетом. Правда, с деревянным.
Пётр же Пузырьков за это время тоже пережил метаморфозу: в троечники выдвинулся. А мой в двоечники скатился. Это Влас-то! Кошмар плюс скандал с ужасом!
Явлюсь в школу на родительское собрание, сижу и слушаю следующее:
«Ах, какой у вас отвратительный Влас!»
Или:
«Ах, какой у нас отрицательный Влас!»
Иногда утверждалось и такое:
«Ах, как хорошо, что дети у нас не такие, как Влас!»
Плакат и портрет со стены сняли и на склад сдали.
Приду в школу на родительское собрание, сижу и слушаю следующее:
«Ах, какой у вас замечательный Влас!»
Или:
«Ах, какой у нас показательный Влас!»
Иногда утверждалось и такое:
«Ах, если бы все дети у нас были, как Влас!»
Но однажды на одном из собраний встаёт без разрешения и приглашения один товарищ родитель, отец известного двоечника Петра Пузырькова, и говорит:
– Я лично в вашего Власа не верю, не верил и верить не собираюсь. Таких детей не бывает и быть не может. Получается, что ваш Влас лучше всех наших детей?
Тут встал я и тоже заговорил:
– Как же так – нашего Власа быть не может? Он уже есть. Он ест, спит, живёт, одним словом, существует. Учится только на пятёрки. Собирает металлолом, макулатуру, развивает мускулатуру. Помогает маме и бабушке…
– Это мы слышали! – перебивает моё выступление гражданин родитель, отец известного двоечника Петра Пузырькова. – Это мы слышали одну тысячу раз, какой у вас замечательный Влас. Но мы вам не верим.
– Хорошо, – говорю я, хотя в этот момент мне было очень плохо. – Мне вы не верите. А учительнице? Нашей глубокоуважаемой Зинаиде Петровне? Тоже не верите?
И этот гражданин родитель ответил:
– Тоже не верю. Даже очень.
Тут была вынуждена заговорить учительница, наша глубокоуважаемая Зинаида Петровна. Заговорила она следующим образом:
– Гражданин родитель Пузырьков, если ваш сын растёт ленивым тунеядцем, то это никак не даёт вам морального права полагать – даже в порядке теоретического предположения, – что дети других родителей – хотя бы тоже в порядке теоретического предположения – не могут расти замечательными. Правда, – подчёркиваю, – такое бывает крайне редко, в исключительных случаях, но – бывает! Великолепный пример у нас – Аборкин Влас. Обратите внимание на вот этот плакат, так любовно выполненный первоклассниками.
И все посмотрели на огромный красочный плакат, висевший под портретом Власа:
ВЛАС АБОРКИНЗинаида Петровна вслух и с выражением прочитала текст плаката, а отец Петра Пузырькова не постеснялся стукнуть, извините, кулаком по ученической парте и крикнул:
гордость нашей школы
Он самый круглый отличник!
Влас у нас вот такой:
а) трудолюбивый
б) вежливый
в) дисциплинированный
г) всегда опрятный
д) уважающий старших
е) не обижающий младших
ж) уступающий место пожилым
в трамвае
автобусе
троллейбусе
Все возьмём пример с Власа!
БУДЕМ ГОРДОСТЬЮ ШКОЛЫ И КЛАССА!
– Не верю! И плакату не верю! Сочинили вы Власа! Придумали! Из головы выдумали! Очки вы своим Власом втираете! Людей вы своим Власом пугаете!
Наступила тишина.
Такая тишина наступила, что слышно было, как текли слёзы обиды и возмущения по щекам нашей глубокоуважаемой учительницы Зинаиды Петровны.
А мы, родители, все, кроме отца Петра Пузырькова, сидели неподвижно, скорбно опустив головы, в которых было много тяжёлых мыслей.
– Вы просто завидуете мне, – вынужден был я сказать правду прямо в глаза этому родителю известного двоечника. – Но теперь всем, по крайней мере, стало ясно, почему у вас растёт такой сын.
– Какой это такой?
– Ленивый тунеядец.
– Согласен. С этим мы боремся. По мере сил, конечно. Но предупреждаю от всей моей души: подведёт вас Влас. Опозорит. Скандал устроит. Осрамит вас Влас показательный.
Тут зашумели все родители, да так шумно зашумели, как будто бы всем школьникам объявили, что все каникулы навсегда отменены.
Мы гневно спросили гражданина отца Петра Пузырькова:
– На каком таком основании вы обидели учительницу наших детей, нашу глубокоуважаемую Зинаиду Петровну? Раз. На каком таком основании вы не просто обидели, а даже оскорбили Власа и его родителей? Два. Как вы смеете не верить плакату, одному из средств наглядной агитации? Три. И четвёртое: что вы конкретно намерены предпринять, чтобы из вашего ленивого тунеядца-двоечника сделать хотя бы нормального троечника?
Родитель долго молчал, видимо, думал и ответил:
– Троечника мы из него когда-нибудь соорудим. Мы на него рационом кормления воздействуем. Он у нас без солёных огурцов жить не может. Так вот, даю собранию слово, что Пётр ни одного солёного огурца не получит, пока в нормального, как тут правильно заметили, троечника не превратится. Перед вами и глубокоуважаемой Зинаидой Петровной я извиняюсь, если требуется. С плакатом я оплошку дал. Плакат – дело серьёзное, а я как-то не подумал. Теперь опять о Власе. От всей моей души сочувствую его несчастным родителям и даже родственникам. Как они, бедные, не могут понять, что не способен ребёнок длительное время быть замечательным? Сил у него на это не хватит. Надорвётся. Здоровье не позволит. Нервы сдадут. Вот увидите! Ведь растет у них не ребёнок, а попка. То есть попугай. Или мартышка. Делает только то, что ему взрослые и плакаты советуют. А где же самостоятельность? Инициативность где, в конце концов? Вот мой Пётр вчера что отчебучил? Компот вилкой ел! Надо же было самостоятельно до такого додуматься! Всей семьёй хохотали. А вашему Власу скоро надоест попкой быть или мартышкой жить. Попадёт он обязательно под дурное влияние. И не узнаете вы своего Власа. Станет он хуже моего лоботряса.
– И, представьте себе, товарищи Прутиковы, – взволнованно продолжал врач Аборкин, – именно так и случилось. Произошла с Власом метаморфоза, то есть превращение. Увлёкся он этим самым шпионизмом. Вместо школы – кино про шпионов. Вместо домашних заданий – книжки про шпионов. Вместо сбора металлолома, макулатуры и развития мускулатуры – сплошное бегание с выпученными глазами. Рычит. Разговаривает на непонятных языках. И совершенно невозможно определить: то ли он кого-то ловит, то ли его кто-то ловит. Среди ночи, как ваш, вскакивает – и на бабушку с пистолетом. Правда, с деревянным.
Пётр же Пузырьков за это время тоже пережил метаморфозу: в троечники выдвинулся. А мой в двоечники скатился. Это Влас-то! Кошмар плюс скандал с ужасом!
Явлюсь в школу на родительское собрание, сижу и слушаю следующее:
«Ах, какой у вас отвратительный Влас!»
Или:
«Ах, какой у нас отрицательный Влас!»
Иногда утверждалось и такое:
«Ах, как хорошо, что дети у нас не такие, как Влас!»
Плакат и портрет со стены сняли и на склад сдали.