Страница:
Он не мог вымолвить ни слова, только молча смотрел в ее глаза. Джон был потрясен таким ужасным предательством.
— Джон, это ты? — спросила Изабель.
— Как ты могла?! — воскликнул он охрипшим от разочарования голосом.
Джон стал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты, но Изабель схватила его за руку и попыталась остановить. Он грубо вырвался, но Изабель снова сжала его локоть.
— Нет, — сказала она. — На этот раз мы доведем разговор до конца, и никто из нас не уйдет.
Джон не мог удержаться от резкого замечания:
— Я никогда не покидал тебя по собственному желанию, — бросил он.
— Нет. Но ведь ты и не остался со мной, не так ли?
— Ты не хотела меня видеть.
— Мы оба знаем, что это неправда, — покачала головой Изабель. — Не мне тебе рассказывать, сколько ночей я провела без сна, желая, чтобы ты вернулся, чтобы всё снова было так, как до нашего разговора в парке.
— Да, но...
— Ты ведь сам говорил, что всегда чувствуешь мое желание встретиться с тобой, значит, ты не приходил только потому, что не хотел. Может, я тебя и прогнала, но именно ты предпочел не возвращаться.
— Ты скучала не по мне, — возразил Джон. — Ты хотела вернуться к прошлому, к тому, что было до того вечера в парке.
— Разве я только что не сказала то же самое? — Джон вздохнул и попытался снова:
— Ты вообразила, что я обязан тебе своим появлением на свет. Что без тебя меня бы не было.
— Нет. Но я чувствую свою ответственность за твою судьбу в этом мире.
— Ты создала эти врата, но не меня. Ты не создавала никого из нас. Мы все существовали в прошлом.
Изабель кивнула:
— Я написала картины, но решение о переходе принимали вы. Я знаю об этом.
— Так что ты пытаешься мне доказать?
— Я... — Изабель замялась. — Это не просто объяснить.
— Тогда, может, сначала объяснишь вот это? — спросил Джон, показывая на начатую картину на мольберте.
На полотне явно проступали контуры рыжеволосого ангела мщения. Поскольку у Изабель не было времени ждать, пока краски просохнут, она избегала мелких деталей. Огромные крылья, готовые развернуться за спиной фигуры, были еще едва обозначены, да и сам ангел казался несколько расплывчатым, но меч правосудия, вознесенный над головой, был тщательно выписан, и в выражении лица уже явственно проглядывала суровая неумолимость.
— Ангел призван, чтобы покончить с Рашкиным, — сказала Изабель.
— Каким образом?
— Как только ангел появится, он будет защищать всех нас. Если Рашкин снова попытается нанести удар, ангел уничтожит его.
— Это не поможет.
В глазах Изабель мелькнуло разочарование.
— Почему?
— Мы не можем бороться с ним, — объяснил Джон. — Никто из тех, кого ты вызвала. Он создатель, и мы не можем причинить ему зло. Я не знаю почему, но это так.
— Но когда его ньюмены пришли в «Joli Cceur»...
— Они никогда не осуществили бы своих угроз. — Джон закончил фразу вместо нее: — Потому что ты — тоже создатель. Никто из нас на это не способен.
Изабель недоверчиво покачала головой:
— Не может быть. Тот, что называл себя Биттервидом, совсем не притворялся, когда схватил меня за горло. Если бы я не пошла с ним, он бы меня убил.
— Он мог убить меня или кого-то из твоих друзей, — сказал Джон. — Но угрозы по отношению к тебе были просто хорошей актерской игрой.
Решимость Изабель таяла на глазах.
— Ты не могла этого знать, — произнес Джон, пытаясь ее утешить.
— Я должна была послушаться тебя несколько лет тому назад, — сказала Изабель. — Надо было перестать вызывать кого бы то ни было, как только ты мне всё рассказал.
Джон промолчал, хотя и придерживался такого же мнения.
— Я говорил, чтобы ты относилась к этому более ответственно, — сказала он спустя некоторое время. — Тебе следовало тщательнее оберегать картины.
— Но пока Рашкин живет на земле, они всегда будут подвергаться опасности. Лучше было бы никогда не вызывать никого из вас, чем позволить вам умирать. Но я опоздала. — Изабель повернулась к мольберту. Она обхватила себя руками и смотрела на незаконченное изображение ангела. — Такова история моей жизни. Я всегда опаздываю.
— Для тех из нас, кто остался в живых, еще не поздно, — возразил Джон.
Изабель снова повернулась в его сторону:
— Что это значит?
— Источник опасности — в Рашкине.
— Я знаю это.
— Так что, по-твоему, нужно сделать, чтобы устранить угрозу?
— Ты хочешь сказать, что я должна убить его?
Джон кивнул.
— Не думаю, что я смогу. — Лицо Изабель исказилось от душевной боли. — Я знаю, что он чудовище. Я... я, вероятно, всегда это знала. И всё же я не способна хладнокровно убить человеческое существо.
— Если он не умрет, погибнем все мы, — сказал Джон.
— Он отправился убивать Рашкина, — ответила Козетта. В тот же миг она ошеломленно обвела взглядом своих собеседников и зажала рот рукой. — Ой, — пропищала она сквозь пальцы. — Я не должна была этого говорить.
— Рашкина? — переспросила Роланда.
Она явно испытывала сильное замешательство.
— Речь идет о Винсенте Рашкине, художнике, — пояснил Алан. — Он был наставником Изабель, еще когда все мы учились в университете.
— Но какое он имеет отношение ко всему этому? — удивилась Мариса.
Алан снова обратился к Козетте:
— Я думаю, именно это ты и должна нам объяснить.
Но Козетта покачала головой:
— Я не собираюсь ничего объяснять. Просто забудьте о моих словах.
Она повернулась, чтобы уйти, но Алан удержал ее за руку:
— Козетта, нам нужны ответы на некоторые вопросы.
Ее взгляд задержался на лице Алана, и он против воли поразился удивительному цвету ее глаз — странное соединение серого и розового. Невозможное сочетание. Но и вся ситуация в целом была такой же нереальной. Хотя он вполне явственно ощущал руку Козетты в своей и не было ничего сверхъестественного в том, что все они стояли рядом на тротуаре.
— Почему я должна вам что-то объяснять? — наконец спросила Козетта.
— Мы хотим помочь.
— Но почему? Какое вам до нас дело?
— Хотя бы потому, — заговорила Роланда, пытаясь сохранять спокойствие, — что мы не хотим, чтобы ты была замешана в убийстве.
Убийство. Это слово громко отдалось в мозгу Алана и напомнило ему об утренней встрече с полицейскими и о подозрениях, что он имеет отношение к смерти матери Кэти.
— Скажи, это Джон убил Маргарет Малли? — спросил он.
Козетта ответила ему непонимающим взглядом.
— Маргарет была матерью Кэти, — объяснил Алан. — Она пыталась помешать нам издать новый сборник сказок Кэти.
— Так вот с чего всё началось, — воскликнула Козетта, вырываясь из рук Алана. — Если бы ты не уговорил Изабель снова вызывать нас в этот мир, клянусь, Рашкин никогда бы здесь не появился. Ничего бы не произошло.
— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес Алан.
— И это еще мягко сказано, — пробормотала Мариса из-за его спины.
— Вы не можете удержать меня силой, — сказала Козетта. — Стоит мне закрыть глаза и сосредоточиться, и в то же мгновение я окажусь перед моей картиной.
Алан удивился еще больше.
— Это одна из наших особенностей, — продолжала Козетта. — Мы в любой момент одним усилием мысли можем вернуться к своей картине-переходу. — Козетта подергала за край своего свитера. — И еще я могу всегда принять тот вид, в котором была изображена на картине. Стоит лишь захотеть.
С этими словами она закрыла глаза и нахмурилась. В следующую секунду Козетта оказалась одетой лишь в белую мужскую рубашку, которую видел на ней Алан при первой встрече. Ворот был всё так же расстегнут почти до талии. Вся остальная одежда кучкой лежала у ног Козетты.
— О Господи, — только и смог произнести Алан.
Козетта непринужденно подобрала джинсы и натянула их на себя. Рубашку она оставила навыпуск, но всё же застегнула ее. Надев сверху свитер, она уселась на поребрик и стала обуваться.
— Зачем ты всё это нам рассказала? — спросила Роланда.
— Потому что так захотела.
Девочка подняла вверх ладонь — ту самую, которую порезала ножом в кабинете Детского фонда — и Роланда вздрогнула. Алан осторожно присел на корточки рядом с Козеттой, пока она возилась со шнурками.
— Я не понимаю, что всё это значит, — заговорил он, — но уверен, что Изабель попала в беду. Я это чувствую и хочу ей помочь.
— Ты ее любишь? — спросила Козетта.
Алан смутился и, прежде чем ответить, взглянул на Марису. Потом он снова обернулся к Козетте, и его ответ поразил самого Алана.
— Я любил ее. То есть я и сейчас люблю ее, но не так, как когда-то. Это очень сложно. Наверно, я люблю ее как сестру или как друга.
— А ты сможешь так же полюбить и меня?
— Не знаю, — ответил Алан. — Сначала я должен поближе с тобой познакомиться.
— Чудесный ответ, — неожиданно улыбнулась Козетта. — Даже Розалинда не могла бы сказать лучше. Я никогда не научусь обращаться со словами так же хорошо, как она.
— А она?..
— Ты сможешь представить ее себе, если вспомнишь женщину с книгой. — Козетта многозначительно взглянула на Роланду. — Ты ее знаешь.
Алан увидел, как Роланда кивнула, и понял, что разговор идет еще об одной картине Изабель из Детского фонда.
— Мы тоже любим друг друга, — сказала Козетта. — Как ты и Изабель.
— Так Изабель в беде? — спросил Алан. Козетта серьезно кивнула:
— Но ты можешь ее спасти.
— Как?
— Убив Рашкина.
— Но ты же сказала, что Джон отправился...
— Алан, это заходит слишком далеко, — вмешалась в разговор Роланда. Она даже дотронулась до его плеча, чтобы обратить на себя внимание. — Я стараюсь понять, что происходит, но я не собираюсь становиться ни свидетелем, ни соучастником преступления. Я не больше, чем ты, разобралась в этой ситуации, но если приятель Козетты действительно намерен кого-то убить, пора заканчивать игру в детективов и вызывать полицию.
— Да, Алан, это уже слишком, — присоединилась Мариса.
— Если вы не поможете, — заговорила Козетта, — мы погибнем — Розалинда, Пэддиджек, Джон, — все мы. Рашкин готов поглотить каждого.
Алан обернулся к своим спутницам:
— Давайте сначала выслушаем ее, хорошо?
И Роланда, и Мариса испытывали явное замешательство, но после недолгого обсуждения согласились с ним. Тогда Алан снова обратился к Козетте.
— Тебе придется рассказать нам всё с самого начала, — сказал он.
Козетта пристально посмотрела ему в лицо и сосредоточенно кивнула.
— Что вы хотите узнать? — спросила она.
— Пожалуй, тебе стоит начать с Рашкина и его угроз. Из-за чего вы хотите его убить?
Козетта по очереди посмотрела на каждого из присутствующих, а когда убедилась, что все они готовы ее выслушать, рассказала об отношениях между Изабель и Рашкиным, о том, чему она научилась у него, как использовала свой дар и что из этого вышло.
— Всё это было заранее подстроено, — сказала она. — Рашкин раскрыл ей секрет только ради того, чтобы Изабель вызывала как можно больше существ в этот мир, а он ими питался.
— Как же он вами питается? — спросила Роланда.
— Я не знаю, — дрогнувшим голосом ответила Козетта. — То есть не знаю точно. Но всё начинается с уничтожения картины, через которую мы пришли.
Алан и Роланда обменялись взглядами, одновременно вспомнив об ужасном пожаре, уничтожившем все работы Изабель. Но затем Козетта продолжила рассказ и поведала, как ньюмены Рашкина похитили Изабель.
— Мы должны пойти с ней, — сказал Алан. — Надо помочь Изабель.
— Я не уверена, — сомневалась Мариса. — Это так невероятно...
— Я считаю, что лучше обратиться в полицию, — заметила Роланда.
— И что мы им расскажем? — воскликнул Алан. — Неужели вы допускаете, что нам поверят?
— Может, не всему, — сказала Роланда. — Но похищение людей — это серьезное преступление.
Алан покачал головой:
— Скорее они упрячут меня за решетку. Или направят всех нас к психиатру. И что тогда будет с Изабель?
— Он прав, — поддержала его Мариса. — Надо сначала выручить Изабель. А со всем остальным можно будет разобраться позже.
— Я не стану принимать участие в этом мероприятии, — сказала Роланда. — Мне очень жаль. Но я не могу мириться с насилием, в каком бы виде оно ни проявлялось. Это не решение проблемы.
Алан вздохнул:
— Всё в порядке, я понимаю. Но дело касается моего близкого друга, и я не могу допустить, чтобы Изабель пострадала только из-за того, что я отказался вступить в борьбу.
— Я и не жду от вас этого, — заверила его Роланда. — Просто сама я не могу вам помочь.
— Вы дадите нам какое-то время, прежде чем обратитесь в полицию?
Роланда кивнула:
— Но если я не получу от вас никаких известий через несколько часов, я просто обязана буду рассказать им всё, даже если меня сочтут безумной.
— Тогда нам не стоит терять времени, — сказал Алан, поднимаясь на ноги. — Мариса?
На этот раз она не колебалась ни секунды.
— Я с тобой, — ответила она. Козетта тоже вскочила с тротуара:
— Вы действительно собираетесь нам помочь? — Увидев, что Алан и Мариса кивнули, она захлопала в ладоши.
— Жаль, что Джон этого не слышит, — сказала она. — Он считал, что вы не придадите этому значения.
— Запомните, я буду ждать несколько часов, — крикнула им вслед Роланда.
Алан оглянулся и помахал ей рукой. Он знал, что Роланда отчасти права. Это дело полиции. Но законы логики не действовали в этом странном мире, который выглядел как обычный, но подчинялся другим правилам. В этом мире следовало доверять только собственной интуиции, а интуиция подсказывала, что времени у них совсем немного.
— Это далеко? — спросил он у Козетты. Дикарка помотала головой и ускорила шаги. Алан взял Марису за руку, стараясь не отставать.
— Спасибо, — сказал он. — За то, что пошла со мной, и за всё остальное.
— Я была бы сильно разочарована, если бы ты не оставался преданным своим друзьям.
Алан не был уверен в своей преданности Изабель. Та девушка, которую он встретил на острове, была скорее незнакомкой, чем давней подругой. Его преданность предназначалась той Изабель, которую он знал когда-то давно. И еще призракам из воспоминаний, от которых невозможно было избавиться.
Если он не умрет, погибнем все мы.
Закрытые тюбики выстроились в аккуратный ряд, Изабель подошла к мольберту, подняла брошенную на пол кисть. Незаконченная картина приковывала ее внимание, словно ангел мщения требовал продолжения работы. Но это решение оказалось неверным. Нельзя ожидать, что кто-то другой исправит твои ошибки после того, как ты притворилась, словно проблемы не существует.
Всё дело в том, что она слишком хорошо научилась отрицать очевидное.
Изабель взяла жестянку с растворителем, сняла крышку, плеснула немного жидкости в стеклянную банку, опустила туда кисть; потом сделала несколько круговых движений и сосредоточенно следила за разводами остатков краски. Казалось, это занятие полностью поглотило всё ее внимание.
— Изабель, — негромко окликнул ее Джон.
Она всё еще не могла взглянуть ему в глаза. Мягкое сочувствие в его голосе угнетало сильнее, чем гнев. Если бы он кричал на нее, ей было бы легче. Сострадание казалось непереносимым.
Изабель перевела взгляд на ангела. Изображение ангела мщения останется незаконченным. Его миссию ей придется взять на себя.
— Я совсем запуталась, — заговорила она. — Что из речей Рашкина правда, а что — ложь? Он сказал, что ты ненастоящий. — Она наконец повернулась к Джону. — Он говорил, что я могу это исправить, если отдам тебе частицу себя.
Джон некоторое время молча обдумывал ее слова.
— Вероятно, мы все и всегда были настоящими, поскольку еще во время работы над картинами ты подарила нам свою любовь. Те существа, которые пришли через полотна Рашкина, были лишены любви, возможно, этим объясняется их злоба и нетерпеливость. Они жаждут того, что Рашкин не в силах им дать, того, что ты подарила нам, даже не подозревая об этом.
— А те, остальные, которым удалось выжить, они думают так же? — спросила Изабель. — Никто из них никогда не заговаривал со мной на эту тему, а в последние годы они меня избегали, даже те, кого я считала своими друзьями.
Джон неопределенно пожал плечами:
— Козетта жаждет получить красную птицу. Она считает, что только тогда станет настоящей.
— Красную птицу?
— Кровь и способность видеть сны.
— Разве это необходимо, чтобы считать себя настоящим? — спросила Изабель. — Это ведь не имеет никакого значения.
— Только делает нас немного другими, — согласился Джон.
— И всё же я вряд ли смогу убить Рашкина, — со вздохом произнесла Изабель. — Если бы он напал на меня или хотя бы угрожал... Прости меня, Джон. Этого мне не дано.
— Тогда хотя бы покинь это место, — попросил Джон. — Сделай это ради меня, и тогда ты сможешь принять решение в другой обстановке, где на тебя не будет давить присутствие Рашкина.
Изабель взглянула на открытую дверь:
— Ты хочешь сказать, что мы можем просто уйти отсюда?
— Рашкин утверждает, что ты не выйдешь из комнаты, но не потому, что дверь заперта, а потому, что он этого не хочет. Он уверен, что ты будешь продолжать вызывать нас из прошлого ради удовлетворения его потребностей. Ты отказалась, но... — Джон взглядом указал на незаконченное полотно на мольберте, — минуту назад он уверял меня, что всегда побеждает.
Изабель покачала головой:
— Только не в данном случае. — Она подошла к мольберту и сняла с него холст. — На этот раз я не подчинюсь.
— И что ты собираешься делать? — раздался знакомый голос из-за спины Джона. — Каким будет твой бунт?
Изабель и Джон резко повернулись и в холле за дверью увидели прислонившегося к стене Рашкина. В одной руке он держал картину, выполненную совершенным дилетантом, — полотну не хватало ни глубины композиции, ни насыщенности цветовой гаммы. В другой руке у него был нож, направленный острием в холст. Изабель посмотрела на Джона и увидела, что его лицо стало пепельно-серым. Рашкин тоже заметил его реакцию и улыбнулся.
— Мне совершенно необходимо восстановить силы, — обратился он к Джону. — Но я могу еще немного потерпеть, если ты убедишь ее завершить начатую работу.
— Что происходит? — взволнованно спросила Изабель.
— Он держит в руках мою картину, — упавшим голосом произнес Джон.
— Ты с ума сошел? В ней нет ничего общего с твоим портретом!
Джон покачал головой:
— Задолго до пожара я забрал оригинал из твоего дома на острове и попросил Барбару написать что-нибудь поверх твоей работы. Потом картина хранилась в кладовке среди ее ранних произведений.
— Не самое оригинальное решение, — усмехнулся Рашкин. — Неужели ты считал, что ты первый, кто до этого додумался?
— Как ты узнал, что картина хранится у Барбары? — спросил Джон.
— Я этого не знал, — ответил Рашкин. — Просто помог счастливый случай.
— И она так легко отдала ее тебе?
— Нет. Она отдала ее Биттервиду.
Она приняла двойника-оборотня за Джона, догадалась Изабель.
— Я тогда запасся терпением и хранил полотно для особого случая, такого, как этот.
На лице Джона мелькнула ледяная усмешка.
— Ты напрасно так долго ждал. Я с радостью покину этот мир, поскольку не хочу делить его с тобой.
— Нет, Джон, — воскликнула Изабель. — Мы не можем...
Джон обернулся, и слова замерли у нее на губах. Выражение его лица напомнило Изабель о той снежной ночи несколько лет тому назад, когда Джон посмотрел ей в глаза перед тем, как увести Пэддиджека. В его взгляде были холод и непримиримость.
— Ты не можешь настаивать, чтобы вместо меня погиб кто-то другой, — сказал Джон.
— Ах-ах, — вмешался Рашкин. — Я думаю, выбор за Изабель.
Джон повернулся к старому художнику.
— Попробуй меня остановить, — негромко произнес он.
Джон рванулся навстречу Рашкину, но тот оказался проворнее. Лезвие ножа проткнуло холст. Прежде чем Джон смог дотронуться до картины, Рашкин разрезал полотно. Джон растворился в воздухе на полпути между Изабель и Рашкиным.
— Нет! — закричала Изабель.
Она выронила из рук свое незаконченное полотно и рванулась вперед, готовая убить Рашкина собственными руками. Но он мгновенно преобразился. Жизненная сила, заключавшаяся в картине, выпрямила его спину и расправила плечи. Теперь его движения приобрели уверенность и твердость. Рашкин отшвырнул обрывки холста и направил нож в грудь Изабель, заставив ее остановиться.
— Мои создания не способны тебя уничтожить, — произнес он. — Но на меня это не распространяется.
Слезы ослепили Изабель, но она успела заметить на полу обрывки уничтоженной картины. Рашкин одним движением втолкнул ее назад в комнату.
— Закончи эту картину, — произнес он, указывая на лежащее у ее ног полотно. — Или в следующий раз умрет один из твоих друзей из плоти и крови. Ничто не помешает моим помощникам уничтожить их.
Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Изабель снова осталась наедине со своей болью и чувством вины за еще одну смерть. Она встала на колени, подобрала обрывки портрета и прижала к груди.
Джон. Джон погиб у нее на глазах. Она уже дважды оплакивала его; в первый раз после расставания в парке, во второй — после пожара, когда была уверена, что его портрет сгорел в пламени. На этот раз он ушел безвозвратно. Изабель стояла на коленях с обрывками холста в руках. Слезы лились ручьем, лишая ее способности двигаться. Немало времени прошло, прежде чем острая боль постепенно превратилась в щемящую пустоту. Не выпуская из рук поврежденную картину, она поднялась с пола, подошла к столу и осторожно разложила на нем обрывки портрета Джона. Пальцы Изабель коснулись шероховатой поверхности работы Барбары Николс, а потом ей пришлось отвернуться, чтобы не разрыдаться вновь. Она вытерла нос неиспользованным куском ветоши и безнадежным взглядом окинула свою тюрьму, потом остановилась на незаконченном изображении ангела мщения.
Убив Джона в надежде запугать Изабель, Рашкин достиг прямо противоположного результата. Теперь Изабель не испытывала страха. Она жаждала отомстить, но для этого не требовалось вызывать нового ньюмена. Как можно продолжать работу, зная об уготованной ему судьбе? Но необходимо было что-то сделать. Страшная угроза Рашкина звенела в голове, эхом отдаваясь в пустоте, вызванной гибелью Джона.
В следующий раз умрет один из твоих друзей из плоти и крови.
Против кого он направит своих ньюменов? Против Джилли? Или Алана?
Изабель медленно взяла полотно и вернулась к мольберту. Теперь смелость ей ни к чему. Рашкин просто не оставил ей выбора. Изабель тяжело вздохнула. Неправда. Есть еще один путь, есть выход, которого Рашкин не мог предусмотреть. Она может пойти по стопам Кэти.
Но никто и не ожидал от нее участия в этом, напомнила она себе. Чувство вины, должно быть, было самообманом. Никто из троих не сказал ни слова, она всё придумала сама.
По дороге в Детский фонд Роланда решила, что лучше всего будет выбросить всё это из головы. Она никогда не считала себя пессимисткой и решала проблемы по мере их поступления. Она начнет беспокоиться об Алане и его спутницах вечером, когда либо не получит от них известия, либо будет вынуждена обратиться в полицию. А сейчас надо сосредоточиться на текущих делах. Придется наверстывать упущенное утром время, к тому же, пока она отсутствовала, наверняка появились новые дела.
За дверью фонда ее встретила странная суматоха. Сначала послышался необычно раздраженный голос Шауны. Не успела Роланда удивиться состоянию своей коллеги, как ей навстречу устремились двое людей. Первым появился приятель Козетты Джон. Рядом с ним спешила девушка-подросток со странно бледным лицом и в черной кожаной одежде современных панков. Каждый из них держал в руках по картине из приемной фонда. Джон немного отстал, пытаясь свободной рукой оттолкнуть догнавшую его Шауну.
Нет, это был не Джон, хотя он и выглядел его точной копией. Козетта упоминала о нем, как об обратной стороне медали. Они были творениями Рашкина.
Едва ли осознавая, что делает, Роланда метнула вперед сумочку. Удар пришелся прямо в живот девчонки и заставил ее согнуться пополам. Роланда выхватила из ее рук картину, а подоспевшая Шауна в тот же момент вцепилась в парня, двойника Джона. Они оба упали на пол прямо на девчонку, но та вывернулась и вскочила на ноги; в ее руке сверкнуло лезвие ножа. Роланда не раздумывая ударила носком кроссовок по запястью девчонки и выбила нож.
— Вызывайте 911! — крикнула Роланда появившимся в дверях сотрудникам.
— Уже вызвали, — откликнулся Дэви.
Он рванулся вперед и бросился на спину парню, уже успевшему сбросить с себя Шауну. Роланда обернулась к девчонке в черной коже. Та, казалось, была готова возобновить драку, но под взглядом Роланды замерла.
— Джон, это ты? — спросила Изабель.
— Как ты могла?! — воскликнул он охрипшим от разочарования голосом.
Джон стал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты, но Изабель схватила его за руку и попыталась остановить. Он грубо вырвался, но Изабель снова сжала его локоть.
— Нет, — сказала она. — На этот раз мы доведем разговор до конца, и никто из нас не уйдет.
Джон не мог удержаться от резкого замечания:
— Я никогда не покидал тебя по собственному желанию, — бросил он.
— Нет. Но ведь ты и не остался со мной, не так ли?
— Ты не хотела меня видеть.
— Мы оба знаем, что это неправда, — покачала головой Изабель. — Не мне тебе рассказывать, сколько ночей я провела без сна, желая, чтобы ты вернулся, чтобы всё снова было так, как до нашего разговора в парке.
— Да, но...
— Ты ведь сам говорил, что всегда чувствуешь мое желание встретиться с тобой, значит, ты не приходил только потому, что не хотел. Может, я тебя и прогнала, но именно ты предпочел не возвращаться.
— Ты скучала не по мне, — возразил Джон. — Ты хотела вернуться к прошлому, к тому, что было до того вечера в парке.
— Разве я только что не сказала то же самое? — Джон вздохнул и попытался снова:
— Ты вообразила, что я обязан тебе своим появлением на свет. Что без тебя меня бы не было.
— Нет. Но я чувствую свою ответственность за твою судьбу в этом мире.
— Ты создала эти врата, но не меня. Ты не создавала никого из нас. Мы все существовали в прошлом.
Изабель кивнула:
— Я написала картины, но решение о переходе принимали вы. Я знаю об этом.
— Так что ты пытаешься мне доказать?
— Я... — Изабель замялась. — Это не просто объяснить.
— Тогда, может, сначала объяснишь вот это? — спросил Джон, показывая на начатую картину на мольберте.
На полотне явно проступали контуры рыжеволосого ангела мщения. Поскольку у Изабель не было времени ждать, пока краски просохнут, она избегала мелких деталей. Огромные крылья, готовые развернуться за спиной фигуры, были еще едва обозначены, да и сам ангел казался несколько расплывчатым, но меч правосудия, вознесенный над головой, был тщательно выписан, и в выражении лица уже явственно проглядывала суровая неумолимость.
— Ангел призван, чтобы покончить с Рашкиным, — сказала Изабель.
— Каким образом?
— Как только ангел появится, он будет защищать всех нас. Если Рашкин снова попытается нанести удар, ангел уничтожит его.
— Это не поможет.
В глазах Изабель мелькнуло разочарование.
— Почему?
— Мы не можем бороться с ним, — объяснил Джон. — Никто из тех, кого ты вызвала. Он создатель, и мы не можем причинить ему зло. Я не знаю почему, но это так.
— Но когда его ньюмены пришли в «Joli Cceur»...
— Они никогда не осуществили бы своих угроз. — Джон закончил фразу вместо нее: — Потому что ты — тоже создатель. Никто из нас на это не способен.
Изабель недоверчиво покачала головой:
— Не может быть. Тот, что называл себя Биттервидом, совсем не притворялся, когда схватил меня за горло. Если бы я не пошла с ним, он бы меня убил.
— Он мог убить меня или кого-то из твоих друзей, — сказал Джон. — Но угрозы по отношению к тебе были просто хорошей актерской игрой.
Решимость Изабель таяла на глазах.
— Ты не могла этого знать, — произнес Джон, пытаясь ее утешить.
— Я должна была послушаться тебя несколько лет тому назад, — сказала Изабель. — Надо было перестать вызывать кого бы то ни было, как только ты мне всё рассказал.
Джон промолчал, хотя и придерживался такого же мнения.
— Я говорил, чтобы ты относилась к этому более ответственно, — сказала он спустя некоторое время. — Тебе следовало тщательнее оберегать картины.
— Но пока Рашкин живет на земле, они всегда будут подвергаться опасности. Лучше было бы никогда не вызывать никого из вас, чем позволить вам умирать. Но я опоздала. — Изабель повернулась к мольберту. Она обхватила себя руками и смотрела на незаконченное изображение ангела. — Такова история моей жизни. Я всегда опаздываю.
— Для тех из нас, кто остался в живых, еще не поздно, — возразил Джон.
Изабель снова повернулась в его сторону:
— Что это значит?
— Источник опасности — в Рашкине.
— Я знаю это.
— Так что, по-твоему, нужно сделать, чтобы устранить угрозу?
— Ты хочешь сказать, что я должна убить его?
Джон кивнул.
— Не думаю, что я смогу. — Лицо Изабель исказилось от душевной боли. — Я знаю, что он чудовище. Я... я, вероятно, всегда это знала. И всё же я не способна хладнокровно убить человеческое существо.
— Если он не умрет, погибнем все мы, — сказал Джон.
ІІІ
— А где Джон? — спросил Алан, как только он и его спутницы добрались до Козетты.— Он отправился убивать Рашкина, — ответила Козетта. В тот же миг она ошеломленно обвела взглядом своих собеседников и зажала рот рукой. — Ой, — пропищала она сквозь пальцы. — Я не должна была этого говорить.
— Рашкина? — переспросила Роланда.
Она явно испытывала сильное замешательство.
— Речь идет о Винсенте Рашкине, художнике, — пояснил Алан. — Он был наставником Изабель, еще когда все мы учились в университете.
— Но какое он имеет отношение ко всему этому? — удивилась Мариса.
Алан снова обратился к Козетте:
— Я думаю, именно это ты и должна нам объяснить.
Но Козетта покачала головой:
— Я не собираюсь ничего объяснять. Просто забудьте о моих словах.
Она повернулась, чтобы уйти, но Алан удержал ее за руку:
— Козетта, нам нужны ответы на некоторые вопросы.
Ее взгляд задержался на лице Алана, и он против воли поразился удивительному цвету ее глаз — странное соединение серого и розового. Невозможное сочетание. Но и вся ситуация в целом была такой же нереальной. Хотя он вполне явственно ощущал руку Козетты в своей и не было ничего сверхъестественного в том, что все они стояли рядом на тротуаре.
— Почему я должна вам что-то объяснять? — наконец спросила Козетта.
— Мы хотим помочь.
— Но почему? Какое вам до нас дело?
— Хотя бы потому, — заговорила Роланда, пытаясь сохранять спокойствие, — что мы не хотим, чтобы ты была замешана в убийстве.
Убийство. Это слово громко отдалось в мозгу Алана и напомнило ему об утренней встрече с полицейскими и о подозрениях, что он имеет отношение к смерти матери Кэти.
— Скажи, это Джон убил Маргарет Малли? — спросил он.
Козетта ответила ему непонимающим взглядом.
— Маргарет была матерью Кэти, — объяснил Алан. — Она пыталась помешать нам издать новый сборник сказок Кэти.
— Так вот с чего всё началось, — воскликнула Козетта, вырываясь из рук Алана. — Если бы ты не уговорил Изабель снова вызывать нас в этот мир, клянусь, Рашкин никогда бы здесь не появился. Ничего бы не произошло.
— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес Алан.
— И это еще мягко сказано, — пробормотала Мариса из-за его спины.
— Вы не можете удержать меня силой, — сказала Козетта. — Стоит мне закрыть глаза и сосредоточиться, и в то же мгновение я окажусь перед моей картиной.
Алан удивился еще больше.
— Это одна из наших особенностей, — продолжала Козетта. — Мы в любой момент одним усилием мысли можем вернуться к своей картине-переходу. — Козетта подергала за край своего свитера. — И еще я могу всегда принять тот вид, в котором была изображена на картине. Стоит лишь захотеть.
С этими словами она закрыла глаза и нахмурилась. В следующую секунду Козетта оказалась одетой лишь в белую мужскую рубашку, которую видел на ней Алан при первой встрече. Ворот был всё так же расстегнут почти до талии. Вся остальная одежда кучкой лежала у ног Козетты.
— О Господи, — только и смог произнести Алан.
Козетта непринужденно подобрала джинсы и натянула их на себя. Рубашку она оставила навыпуск, но всё же застегнула ее. Надев сверху свитер, она уселась на поребрик и стала обуваться.
— Зачем ты всё это нам рассказала? — спросила Роланда.
— Потому что так захотела.
Девочка подняла вверх ладонь — ту самую, которую порезала ножом в кабинете Детского фонда — и Роланда вздрогнула. Алан осторожно присел на корточки рядом с Козеттой, пока она возилась со шнурками.
— Я не понимаю, что всё это значит, — заговорил он, — но уверен, что Изабель попала в беду. Я это чувствую и хочу ей помочь.
— Ты ее любишь? — спросила Козетта.
Алан смутился и, прежде чем ответить, взглянул на Марису. Потом он снова обернулся к Козетте, и его ответ поразил самого Алана.
— Я любил ее. То есть я и сейчас люблю ее, но не так, как когда-то. Это очень сложно. Наверно, я люблю ее как сестру или как друга.
— А ты сможешь так же полюбить и меня?
— Не знаю, — ответил Алан. — Сначала я должен поближе с тобой познакомиться.
— Чудесный ответ, — неожиданно улыбнулась Козетта. — Даже Розалинда не могла бы сказать лучше. Я никогда не научусь обращаться со словами так же хорошо, как она.
— А она?..
— Ты сможешь представить ее себе, если вспомнишь женщину с книгой. — Козетта многозначительно взглянула на Роланду. — Ты ее знаешь.
Алан увидел, как Роланда кивнула, и понял, что разговор идет еще об одной картине Изабель из Детского фонда.
— Мы тоже любим друг друга, — сказала Козетта. — Как ты и Изабель.
— Так Изабель в беде? — спросил Алан. Козетта серьезно кивнула:
— Но ты можешь ее спасти.
— Как?
— Убив Рашкина.
— Но ты же сказала, что Джон отправился...
— Алан, это заходит слишком далеко, — вмешалась в разговор Роланда. Она даже дотронулась до его плеча, чтобы обратить на себя внимание. — Я стараюсь понять, что происходит, но я не собираюсь становиться ни свидетелем, ни соучастником преступления. Я не больше, чем ты, разобралась в этой ситуации, но если приятель Козетты действительно намерен кого-то убить, пора заканчивать игру в детективов и вызывать полицию.
— Да, Алан, это уже слишком, — присоединилась Мариса.
— Если вы не поможете, — заговорила Козетта, — мы погибнем — Розалинда, Пэддиджек, Джон, — все мы. Рашкин готов поглотить каждого.
Алан обернулся к своим спутницам:
— Давайте сначала выслушаем ее, хорошо?
И Роланда, и Мариса испытывали явное замешательство, но после недолгого обсуждения согласились с ним. Тогда Алан снова обратился к Козетте.
— Тебе придется рассказать нам всё с самого начала, — сказал он.
Козетта пристально посмотрела ему в лицо и сосредоточенно кивнула.
— Что вы хотите узнать? — спросила она.
— Пожалуй, тебе стоит начать с Рашкина и его угроз. Из-за чего вы хотите его убить?
Козетта по очереди посмотрела на каждого из присутствующих, а когда убедилась, что все они готовы ее выслушать, рассказала об отношениях между Изабель и Рашкиным, о том, чему она научилась у него, как использовала свой дар и что из этого вышло.
— Всё это было заранее подстроено, — сказала она. — Рашкин раскрыл ей секрет только ради того, чтобы Изабель вызывала как можно больше существ в этот мир, а он ими питался.
— Как же он вами питается? — спросила Роланда.
— Я не знаю, — дрогнувшим голосом ответила Козетта. — То есть не знаю точно. Но всё начинается с уничтожения картины, через которую мы пришли.
Алан и Роланда обменялись взглядами, одновременно вспомнив об ужасном пожаре, уничтожившем все работы Изабель. Но затем Козетта продолжила рассказ и поведала, как ньюмены Рашкина похитили Изабель.
— Мы должны пойти с ней, — сказал Алан. — Надо помочь Изабель.
— Я не уверена, — сомневалась Мариса. — Это так невероятно...
— Я считаю, что лучше обратиться в полицию, — заметила Роланда.
— И что мы им расскажем? — воскликнул Алан. — Неужели вы допускаете, что нам поверят?
— Может, не всему, — сказала Роланда. — Но похищение людей — это серьезное преступление.
Алан покачал головой:
— Скорее они упрячут меня за решетку. Или направят всех нас к психиатру. И что тогда будет с Изабель?
— Он прав, — поддержала его Мариса. — Надо сначала выручить Изабель. А со всем остальным можно будет разобраться позже.
— Я не стану принимать участие в этом мероприятии, — сказала Роланда. — Мне очень жаль. Но я не могу мириться с насилием, в каком бы виде оно ни проявлялось. Это не решение проблемы.
Алан вздохнул:
— Всё в порядке, я понимаю. Но дело касается моего близкого друга, и я не могу допустить, чтобы Изабель пострадала только из-за того, что я отказался вступить в борьбу.
— Я и не жду от вас этого, — заверила его Роланда. — Просто сама я не могу вам помочь.
— Вы дадите нам какое-то время, прежде чем обратитесь в полицию?
Роланда кивнула:
— Но если я не получу от вас никаких известий через несколько часов, я просто обязана буду рассказать им всё, даже если меня сочтут безумной.
— Тогда нам не стоит терять времени, — сказал Алан, поднимаясь на ноги. — Мариса?
На этот раз она не колебалась ни секунды.
— Я с тобой, — ответила она. Козетта тоже вскочила с тротуара:
— Вы действительно собираетесь нам помочь? — Увидев, что Алан и Мариса кивнули, она захлопала в ладоши.
— Жаль, что Джон этого не слышит, — сказала она. — Он считал, что вы не придадите этому значения.
— Запомните, я буду ждать несколько часов, — крикнула им вслед Роланда.
Алан оглянулся и помахал ей рукой. Он знал, что Роланда отчасти права. Это дело полиции. Но законы логики не действовали в этом странном мире, который выглядел как обычный, но подчинялся другим правилам. В этом мире следовало доверять только собственной интуиции, а интуиция подсказывала, что времени у них совсем немного.
— Это далеко? — спросил он у Козетты. Дикарка помотала головой и ускорила шаги. Алан взял Марису за руку, стараясь не отставать.
— Спасибо, — сказал он. — За то, что пошла со мной, и за всё остальное.
— Я была бы сильно разочарована, если бы ты не оставался преданным своим друзьям.
Алан не был уверен в своей преданности Изабель. Та девушка, которую он встретил на острове, была скорее незнакомкой, чем давней подругой. Его преданность предназначалась той Изабель, которую он знал когда-то давно. И еще призракам из воспоминаний, от которых невозможно было избавиться.
IV
Изабель не могла поднять глаза на Джона. Она подошла к рабочему столу и стала завинчивать колпачки на тюбиках с краской. Важность его вопроса тяжелым грузом легла на ее плечи. Да, Рашкин чудовище, но всё же...Если он не умрет, погибнем все мы.
Закрытые тюбики выстроились в аккуратный ряд, Изабель подошла к мольберту, подняла брошенную на пол кисть. Незаконченная картина приковывала ее внимание, словно ангел мщения требовал продолжения работы. Но это решение оказалось неверным. Нельзя ожидать, что кто-то другой исправит твои ошибки после того, как ты притворилась, словно проблемы не существует.
Всё дело в том, что она слишком хорошо научилась отрицать очевидное.
Изабель взяла жестянку с растворителем, сняла крышку, плеснула немного жидкости в стеклянную банку, опустила туда кисть; потом сделала несколько круговых движений и сосредоточенно следила за разводами остатков краски. Казалось, это занятие полностью поглотило всё ее внимание.
— Изабель, — негромко окликнул ее Джон.
Она всё еще не могла взглянуть ему в глаза. Мягкое сочувствие в его голосе угнетало сильнее, чем гнев. Если бы он кричал на нее, ей было бы легче. Сострадание казалось непереносимым.
Изабель перевела взгляд на ангела. Изображение ангела мщения останется незаконченным. Его миссию ей придется взять на себя.
— Я совсем запуталась, — заговорила она. — Что из речей Рашкина правда, а что — ложь? Он сказал, что ты ненастоящий. — Она наконец повернулась к Джону. — Он говорил, что я могу это исправить, если отдам тебе частицу себя.
Джон некоторое время молча обдумывал ее слова.
— Вероятно, мы все и всегда были настоящими, поскольку еще во время работы над картинами ты подарила нам свою любовь. Те существа, которые пришли через полотна Рашкина, были лишены любви, возможно, этим объясняется их злоба и нетерпеливость. Они жаждут того, что Рашкин не в силах им дать, того, что ты подарила нам, даже не подозревая об этом.
— А те, остальные, которым удалось выжить, они думают так же? — спросила Изабель. — Никто из них никогда не заговаривал со мной на эту тему, а в последние годы они меня избегали, даже те, кого я считала своими друзьями.
Джон неопределенно пожал плечами:
— Козетта жаждет получить красную птицу. Она считает, что только тогда станет настоящей.
— Красную птицу?
— Кровь и способность видеть сны.
— Разве это необходимо, чтобы считать себя настоящим? — спросила Изабель. — Это ведь не имеет никакого значения.
— Только делает нас немного другими, — согласился Джон.
— И всё же я вряд ли смогу убить Рашкина, — со вздохом произнесла Изабель. — Если бы он напал на меня или хотя бы угрожал... Прости меня, Джон. Этого мне не дано.
— Тогда хотя бы покинь это место, — попросил Джон. — Сделай это ради меня, и тогда ты сможешь принять решение в другой обстановке, где на тебя не будет давить присутствие Рашкина.
Изабель взглянула на открытую дверь:
— Ты хочешь сказать, что мы можем просто уйти отсюда?
— Рашкин утверждает, что ты не выйдешь из комнаты, но не потому, что дверь заперта, а потому, что он этого не хочет. Он уверен, что ты будешь продолжать вызывать нас из прошлого ради удовлетворения его потребностей. Ты отказалась, но... — Джон взглядом указал на незаконченное полотно на мольберте, — минуту назад он уверял меня, что всегда побеждает.
Изабель покачала головой:
— Только не в данном случае. — Она подошла к мольберту и сняла с него холст. — На этот раз я не подчинюсь.
— И что ты собираешься делать? — раздался знакомый голос из-за спины Джона. — Каким будет твой бунт?
Изабель и Джон резко повернулись и в холле за дверью увидели прислонившегося к стене Рашкина. В одной руке он держал картину, выполненную совершенным дилетантом, — полотну не хватало ни глубины композиции, ни насыщенности цветовой гаммы. В другой руке у него был нож, направленный острием в холст. Изабель посмотрела на Джона и увидела, что его лицо стало пепельно-серым. Рашкин тоже заметил его реакцию и улыбнулся.
— Мне совершенно необходимо восстановить силы, — обратился он к Джону. — Но я могу еще немного потерпеть, если ты убедишь ее завершить начатую работу.
— Что происходит? — взволнованно спросила Изабель.
— Он держит в руках мою картину, — упавшим голосом произнес Джон.
— Ты с ума сошел? В ней нет ничего общего с твоим портретом!
Джон покачал головой:
— Задолго до пожара я забрал оригинал из твоего дома на острове и попросил Барбару написать что-нибудь поверх твоей работы. Потом картина хранилась в кладовке среди ее ранних произведений.
— Не самое оригинальное решение, — усмехнулся Рашкин. — Неужели ты считал, что ты первый, кто до этого додумался?
— Как ты узнал, что картина хранится у Барбары? — спросил Джон.
— Я этого не знал, — ответил Рашкин. — Просто помог счастливый случай.
— И она так легко отдала ее тебе?
— Нет. Она отдала ее Биттервиду.
Она приняла двойника-оборотня за Джона, догадалась Изабель.
— Я тогда запасся терпением и хранил полотно для особого случая, такого, как этот.
На лице Джона мелькнула ледяная усмешка.
— Ты напрасно так долго ждал. Я с радостью покину этот мир, поскольку не хочу делить его с тобой.
— Нет, Джон, — воскликнула Изабель. — Мы не можем...
Джон обернулся, и слова замерли у нее на губах. Выражение его лица напомнило Изабель о той снежной ночи несколько лет тому назад, когда Джон посмотрел ей в глаза перед тем, как увести Пэддиджека. В его взгляде были холод и непримиримость.
— Ты не можешь настаивать, чтобы вместо меня погиб кто-то другой, — сказал Джон.
— Ах-ах, — вмешался Рашкин. — Я думаю, выбор за Изабель.
Джон повернулся к старому художнику.
— Попробуй меня остановить, — негромко произнес он.
Джон рванулся навстречу Рашкину, но тот оказался проворнее. Лезвие ножа проткнуло холст. Прежде чем Джон смог дотронуться до картины, Рашкин разрезал полотно. Джон растворился в воздухе на полпути между Изабель и Рашкиным.
— Нет! — закричала Изабель.
Она выронила из рук свое незаконченное полотно и рванулась вперед, готовая убить Рашкина собственными руками. Но он мгновенно преобразился. Жизненная сила, заключавшаяся в картине, выпрямила его спину и расправила плечи. Теперь его движения приобрели уверенность и твердость. Рашкин отшвырнул обрывки холста и направил нож в грудь Изабель, заставив ее остановиться.
— Мои создания не способны тебя уничтожить, — произнес он. — Но на меня это не распространяется.
Слезы ослепили Изабель, но она успела заметить на полу обрывки уничтоженной картины. Рашкин одним движением втолкнул ее назад в комнату.
— Закончи эту картину, — произнес он, указывая на лежащее у ее ног полотно. — Или в следующий раз умрет один из твоих друзей из плоти и крови. Ничто не помешает моим помощникам уничтожить их.
Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Изабель снова осталась наедине со своей болью и чувством вины за еще одну смерть. Она встала на колени, подобрала обрывки портрета и прижала к груди.
Джон. Джон погиб у нее на глазах. Она уже дважды оплакивала его; в первый раз после расставания в парке, во второй — после пожара, когда была уверена, что его портрет сгорел в пламени. На этот раз он ушел безвозвратно. Изабель стояла на коленях с обрывками холста в руках. Слезы лились ручьем, лишая ее способности двигаться. Немало времени прошло, прежде чем острая боль постепенно превратилась в щемящую пустоту. Не выпуская из рук поврежденную картину, она поднялась с пола, подошла к столу и осторожно разложила на нем обрывки портрета Джона. Пальцы Изабель коснулись шероховатой поверхности работы Барбары Николс, а потом ей пришлось отвернуться, чтобы не разрыдаться вновь. Она вытерла нос неиспользованным куском ветоши и безнадежным взглядом окинула свою тюрьму, потом остановилась на незаконченном изображении ангела мщения.
Убив Джона в надежде запугать Изабель, Рашкин достиг прямо противоположного результата. Теперь Изабель не испытывала страха. Она жаждала отомстить, но для этого не требовалось вызывать нового ньюмена. Как можно продолжать работу, зная об уготованной ему судьбе? Но необходимо было что-то сделать. Страшная угроза Рашкина звенела в голове, эхом отдаваясь в пустоте, вызванной гибелью Джона.
В следующий раз умрет один из твоих друзей из плоти и крови.
Против кого он направит своих ньюменов? Против Джилли? Или Алана?
Изабель медленно взяла полотно и вернулась к мольберту. Теперь смелость ей ни к чему. Рашкин просто не оставил ей выбора. Изабель тяжело вздохнула. Неправда. Есть еще один путь, есть выход, которого Рашкин не мог предусмотреть. Она может пойти по стопам Кэти.
V
Роланда пошла против мнения троих своих спутников и теперь не могла отделаться от ощущения, что предала их — особенно Козетту. Странно, ведь для чувства вины нет никакой причины. Она поступила правильно. Роланда всю жизнь старалась не ввязываться ни в какие криминальные дела, а насколько ей было известно, убийство — самое страшное из них.Но никто и не ожидал от нее участия в этом, напомнила она себе. Чувство вины, должно быть, было самообманом. Никто из троих не сказал ни слова, она всё придумала сама.
По дороге в Детский фонд Роланда решила, что лучше всего будет выбросить всё это из головы. Она никогда не считала себя пессимисткой и решала проблемы по мере их поступления. Она начнет беспокоиться об Алане и его спутницах вечером, когда либо не получит от них известия, либо будет вынуждена обратиться в полицию. А сейчас надо сосредоточиться на текущих делах. Придется наверстывать упущенное утром время, к тому же, пока она отсутствовала, наверняка появились новые дела.
За дверью фонда ее встретила странная суматоха. Сначала послышался необычно раздраженный голос Шауны. Не успела Роланда удивиться состоянию своей коллеги, как ей навстречу устремились двое людей. Первым появился приятель Козетты Джон. Рядом с ним спешила девушка-подросток со странно бледным лицом и в черной кожаной одежде современных панков. Каждый из них держал в руках по картине из приемной фонда. Джон немного отстал, пытаясь свободной рукой оттолкнуть догнавшую его Шауну.
Нет, это был не Джон, хотя он и выглядел его точной копией. Козетта упоминала о нем, как об обратной стороне медали. Они были творениями Рашкина.
Едва ли осознавая, что делает, Роланда метнула вперед сумочку. Удар пришелся прямо в живот девчонки и заставил ее согнуться пополам. Роланда выхватила из ее рук картину, а подоспевшая Шауна в тот же момент вцепилась в парня, двойника Джона. Они оба упали на пол прямо на девчонку, но та вывернулась и вскочила на ноги; в ее руке сверкнуло лезвие ножа. Роланда не раздумывая ударила носком кроссовок по запястью девчонки и выбила нож.
— Вызывайте 911! — крикнула Роланда появившимся в дверях сотрудникам.
— Уже вызвали, — откликнулся Дэви.
Он рванулся вперед и бросился на спину парню, уже успевшему сбросить с себя Шауну. Роланда обернулась к девчонке в черной коже. Та, казалось, была готова возобновить драку, но под взглядом Роланды замерла.