Страница:
– Я не думаю, что от наших намерений многое зависит, – говорит Кэти. – Ведь в результате любое решение может причинить боль.
– Не знаю, что сказать тебе на это.
– Не говори ничего. Я сама должна принять решение в отношении Керри. Мне придется уйти из ее жизни, у меня нет другого выбора.
– Выбор есть всегда.
Она печально качает головой:
– Я совершенно точно знаю, что мое присутствие никогда не приносило ей ничего хорошего.
Она частенько наведывается к моему автобусу, приносит кофе, чай, какие-то сладости, все вроде бы случайно, проходя мимо. В ответ она просит только одного – рассказывать ей мои истории. Я полагаю, она уделяет мне слишком много внимания, относится ко мне как к лучшему другу и отцу одновременно, и иронии происходящего я не могу не заметить. Но менять что-то уже слишком поздно, и, по правде говоря, я не хочу ничего менять. Ее общество заменяет мне целый мир, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить ее счастье и безопасность. Это не имеет ничего общего с тем обещанием, которое взяла с меня Нетти; это просто любовь отца к своему ребенку.
Бог свидетель, как сильно я ценю время, проведенное вместе с Кэти. Не только из-за того, что ее общество мне приятно, просто я понимаю, что в один из дней все выяснится – кем была для меня ее мать и какая страшная участь ее постигла.
И тогда Кэти возненавидит меня навсегда.
Я не смогу ее упрекнуть. При одном воспоминании о судьбе Нетти я сам готов себя возненавидеть.
ГОРОД ВОРОН
1
2
– Не знаю, что сказать тебе на это.
– Не говори ничего. Я сама должна принять решение в отношении Керри. Мне придется уйти из ее жизни, у меня нет другого выбора.
– Выбор есть всегда.
Она печально качает головой:
– Я совершенно точно знаю, что мое присутствие никогда не приносило ей ничего хорошего.
Она частенько наведывается к моему автобусу, приносит кофе, чай, какие-то сладости, все вроде бы случайно, проходя мимо. В ответ она просит только одного – рассказывать ей мои истории. Я полагаю, она уделяет мне слишком много внимания, относится ко мне как к лучшему другу и отцу одновременно, и иронии происходящего я не могу не заметить. Но менять что-то уже слишком поздно, и, по правде говоря, я не хочу ничего менять. Ее общество заменяет мне целый мир, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить ее счастье и безопасность. Это не имеет ничего общего с тем обещанием, которое взяла с меня Нетти; это просто любовь отца к своему ребенку.
Бог свидетель, как сильно я ценю время, проведенное вместе с Кэти. Не только из-за того, что ее общество мне приятно, просто я понимаю, что в один из дней все выяснится – кем была для меня ее мать и какая страшная участь ее постигла.
И тогда Кэти возненавидит меня навсегда.
Я не смогу ее упрекнуть. При одном воспоминании о судьбе Нетти я сам готов себя возненавидеть.
ГОРОД ВОРОН
Воронья стая ждет убийства,
и собираются все вместе;
кто наблюдает, кто подходит ближе,
кто пищу отнимает у соседей.
Куда бы ты ни шел
и что б ни делал,
нигде не скрыться от вороньей стаи.
Джон Горка, из «Вороньей стаи»
1
Ньюфорд, вторник, 3 сентября
Устав от бесплодных поисков магического горшка Ворона, Энни приземлилась между двух горгулий над круглым окном собора Святого Павла. Это было ее постоянное место для размышлений, отбитое у голубей много лет тому назад. Энни освободилась от шкуры голубой сойки и устроилась на выступе, прислонившись спиной к каменной стене и свесив ноги вниз. Со своего наблюдательного поста она могла видеть широкую лестницу собора, крыши домов вдоль Баттерсфилд-роуд, противоположный берег реки и пологие, поросшие лесом холмы, окаймляющие город.
Вид открывался великолепный, но сегодня ее взгляд был обращен внутрь, в поисках воспоминаний и догадок.
Что-то во всем этом не так.
Дело не только в том, что магический горшок снова исчез. Всеобщие поиски происходили в их жизни настолько часто, что много лет назад Энни решила, будто горшок обладал способностью самостоятельно принимать решения, что его периодические исчезновения служат какой-то определенной цели, понятной только ему самому. Это мнение подтверждали таинственные изменения внешнего вида горшка, а поскольку лишь Энни была наделена особой чувствительностью, она больше других подозревала в последних событиях нечто неладное.
Так в чем же дело на этот раз?
Похоже, Хлоя склонялась к мысли, что подруга Рори – Лили – нечаянно завладела волшебной вещицей, и внезапный интерес кукушек, обладающих особыми способностями к розыску пропавших вещей, к девушке только подтверждал это предположение. Но какой в этом смысл? Какими бы возможностями ни обладал горшок Ворона, Лили ни в коей мере не могла ими воспользоваться. Подобное действо требовало большой чистоты древней крови, у Лили же была лишь незначительная часть грачиной крови. Так или иначе, при облете прошлой ночью района, в котором жила Лили, Энни не заметила никаких следов горшка.
Она пыталась поговорить на эту тему с девчонками-воронами, но они остались такими же скрытными, как и всегда. Это никого не могло удивить. В большинстве случаев они демонстрировали полнейшее безразличие ко всему на свете или же отделывались предложениями абсолютно невыполнимых идей, как накануне, когда они явились на собрание и сказали, что можно попробовать искать горшок по запаху, хотя всем известно, что волшебный талисман ничем не пахнет. У него имеется особая аура, но не запах.
По крайней мере, они хоть пытались внести свой вклад. Хлоя вообще не появилась на собрании, не намеревалась она принимать участие и в поисках. Она заявила, что не может оставить Люция, но Энни подозревала, что Хлоя все больше и больше поддавалась агорафобии. Еще несколько лет, и она отвернется от мира, как и Люций.
Без всякой причины Энни вспомнился Поль. Он был таким же общительным, как и девчонки-вороны, но более чувствительным. Энни охватила глубокая меланхолия. Случались дни, когда она непереносимо тосковала по этому юноше, что совсем неудивительно – они были очень близки последние годы. Иногда, закрыв глаза, Энни могла слушать его игру на рояле.
Вот и сейчас Энни смежила веки, но услышала только шелест крыльев. Подняв голову, она обнаружила, что с высоты к ней по спирали спускаются девчонки-вороны. Вот они уже расселись верхом на горгульях по обе стороны от нее и уставились на Энни с самым серьезным выражением на лицах.
– Вы что-нибудь нашли? – спросила она.
Но девчонок-ворон совершенно не интересовали поиски магического сосуда.
– Ты выглядишь очень-очень печальной, – промолвила Мэйда.
Зия наклонилась вперед, так что уперлась подбородком в лоб горгульи, на которой сидела верхом.
– Очень-очень, – подтвердила она.
– Я вспоминала о Поле, – пояснила Энни.
– Поль нам нравился, – заметила Мэйда.
– Он всегда был так добр с нами.
– И очень хорошо играл.
Энни вздохнула:
– Я помню. Я даже частенько оставляла открытой дверь своей комнаты, чтобы послушать, как он занимается. Мы иногда мечтали записать что-нибудь совместно, но тогда мы так и не нашли времени, а теперь слишком поздно.
– Слишком поздно, – эхом повторила Зия.
– Это два самых печальных слова в мире, – сказала Мэйда.
– Когда они звучат вместе.
– И в таком порядке, – согласилась Мэйда.
Энни не могла с ними спорить. Как много неосуществленных возможностей вспоминалось при этих словах!
– А что с горшком? – спросила она, переводя разговор на менее угнетающую тему, хотя охоту за талисманом Ворона ни в коей мере нельзя было назвать развлечением. – Вы слышали что-нибудь новенькое?
– Ничего интересного, – ответила Зия.
– А ты оказалась в этих местах в надежде унюхать его? – в свою очередь спросила Мэйда.
– Я пыталась искать, – сказала Энни. – Он ничем не пахнет, и вы это знаете.
– А мне идея Рэя показалась замечательной, – заметила Мэйда.
– Так это была его идея?
Обе девчонки-вороны одновременно кивнули.
– Я с трудом в это верю, – удивилась Энни. – Еще вчера вы обе готовы были воткнуть в него ножи, а теперь ведете с ним дружеские беседы?
– О, он очень изменился, – сказала Мэйда.
– М-м-м, – поддакнула Зия. – Он стал похож на ворону и так чудесно выглядит. – Она прикрыла рот ладонью и быстро взглянула на Мэйду. – Или это был наш секрет?
– Я так не думаю.
– Зачем ему прикидываться вороной? – спросила Энни.
– Ну, – протянула Мэйда, – может, мы его заинтересовали и он захотел стать одним из нас?
– Скорее всего он хочет быть поближе к Керри и надеется, что так мы его не заметим.
– Но мы сразу его узнали.
– Потому что очень наблюдательные.
– Из всего воронова племени мы самые наблюдательные.
Энни не удержалась от смеха:
– Но даже вы не можете сказать, где находится горшок.
– Нет, – признала Зия. – Но мы не очень-то торопимся его отыскать.
– Почему?
– Потому что он сразу же потеряется снова, – пожала плечами Зия. – Тебе не кажется, что искать его с каждым разом становится все скучнее?
– Не совсем так, – возразила Мэйда, не дожидаясь ответа Энни. – Каждый раз, когда его встряхивают, мир меняется.
– Правда, – многозначительно кивнула Зия. – Наверно, стоит постараться найти его.
– Хлоя считает, что его взяла Лили, – заметила Энни, надеясь посмотреть на их реакцию.
Но ее слова увлекли девчонок-ворон совершенно в другом направлении.
– Лили такая интересная, – тут же сказала Мэйда.
Зия кивнула.
– И у нее новый дружок.
– Очень интересный парень – весь из себя сердитый, но симпатичный.
– Он добрый.
– Да-да, – согласилась Зия. – Очень-очень добрый.
– А еще у нее появились новые враги.
– И новые друзья тоже.
– Например, вы двое? – спросила Энни.
Мэйда покачала головой:
– Мы с ней почти незнакомы. Мы только раз виделись.
– Но знаешь, она повстречалась с Маргарет, – сказала Зия.
– И они очень понравились друг другу.
– Мы знали, что так и будет.
– Вот поэтому и попросили Маргарет присмотреть за Лили в пустыне.
Иногда Энни казалось, что она сойдет с ума, стараясь уследить за всеми поворотами разговора с этой парочкой.
– В какой еще пустыне? – спросила она.
– Да ты знаешь, – сказала Зия, словно их замыслы были общеизвестны. – Она там работала.
Мэйда изобразила процесс фотографирования воображаемой камерой. Но при этом потеряла равновесие, и Энни едва успела схватить ее за воротник, чтобы помочь удержаться на горгулье.
– Я умею летать, – сказала на это Мэйда.
– Я знаю.
– Не ворчи, – упрекнула Мэйду Зия. – Она оказала тебе любезность.
– А я и не ворчала.
– Нет, ворчала.
– Ну, может быть, самую капельку, – широко улыбнулась Мэйда. – Спасибо, что поймала меня, – обратилась она к Энни.
– А как вы считаете, Лили действительно взяла горшок? – спросила Энни.
– Тебе надо было сказать: «Не за что», – заметила Мэйда.
– Что?
– Если бы ты была вежливой, то после моего «спасибо» должна была сказать: «Ну что ты, не за что», и тогда я могла бы сказать: «Я очень тебе благодарна», и тогда бы мы стали кивать и улыбаться друг другу, а не задавать вопросы.
– Не за что, – со вздохом произнесла Энни. – Ну а теперь вы можете хоть на минутку стать серьезными?
Девчонки-вороны обменялись короткими взглядами, значения которых Энни не поняла.
– Горшок находится там, где ему положено быть, – сказала Зия. – Так всегда получается.
– Там, где ему положено быть, – повторила Энни.
Мэйда кивнула:
– Так что нет никакого смысла его искать, разве что ты собираешься написать о нем книгу и стараешься узнать все, что с ним происходит. Ну, например, где он бывает, кто держит его в руках и всякое такое.
– Но ведь вы же собирались его искать, – сказала Энни.
– Только потому, что нас об этом попросили, – ответила Мэйда.
– И мы не очень-то и старались, – добавила Зия.
Энни хотела что-то сказать, но Мэйда наклонилась и приложила палец к ее губам, едва не лишившись равновесия в очередной раз.
– Ворон все понимает, – сказала Зия, как только Мэйда уселась покрепче. – Поэтому его уход от мира и не играет никакой роли.
– Так, значит, все будет в порядке? – спросила Энни. – И никто не пострадает?
Обе девчонки мгновенно нахмурились.
– Вот это нам неизвестно, – сказала Мэйда.
Зия неторопливо кивнула:
– Об этом знает только сам горшок.
– А я-то считала, что мне единственной пришла в голову мысль о том, что горшок обладает собственным разумом, – сказала Энни.
– Не уверена, что это можно назвать разумом, – усомнилась Мэйда. – Это скорее идея. Как, например, ветер или пейзаж – одновременно и понятия и идеи.
– Мне кажется, идею лучше сравнить с бурей. Ее невозможно удержать, но и нельзя сделать вид, что ее не существует.
– И выводов из нее можно получить не больше, чем из бури.
– Да, – кивнула Мэйда. – В ней нет никакого смысла.
– Но…
– Единственный способ не навредить, когда встряхиваешь горшок, – сказала Зия, – это совершенно точно понимать, что представляет собой горшок и как он действует, но для этого надо отказаться от какой-то частицы себя.
– То же самое относится и к попытке его разбить, – добавила Мэйда.
– А вот если ты понимаешь, – подхватила Зия, – из горшка можно вытряхнуть все, что пожелаешь.
– Я что-то запуталась, – призналась Энни.
– Ничего, это многим из нас трудно осознать.
– Вот почему так произошло с Полем, – пояснила Мэйда.
Энни пристально взглянула на девчонку-ворону. Поль умер во сне, хотя сама Энни всегда подозревала, что его отравили кукушки в отместку за попытки изгнать их из города. Поль всегда старался больше остальных и препятствовал кукушкам подбрасывать свои яйца в гнезда Ньюфорда.
– Что произошло с Полем? – спросила Энни.
– Он размешал в горшке свою мечту, но потерял себя и не смог вернуться.
Энни вздрогнула всем телом:
– Откуда вернуться?
– Из Зачарованных Земель.
– Но это… невозможно, ведь правда? Зачарованные Земли остались в Далеком Прошлом. Они существуют только в наших воспоминаниях.
– Вот поэтому оттуда невозможно вернуться.
– Я всегда считала, что в его смерти виноваты кукушки, – сказала Энни. – Что это они отравили Поля.
– Нет, это не так, – покачала головой Мэйда.
Зия печально кивнула:
– Мы всегда успеваем убить кукушек, если они пытаются напасть на тех, кто нам дорог.
– А почему… Почему вы никогда не говорили мне о смерти Поля? – спросила Энни.
– Ты никогда не спрашивала.
Энни переводила взгляд с Мэйды на Зию, но лица девчонок-ворон были абсолютно серьезны и печальны.
– Верно, – прошептала она. – Я не спрашивала.
Устав от бесплодных поисков магического горшка Ворона, Энни приземлилась между двух горгулий над круглым окном собора Святого Павла. Это было ее постоянное место для размышлений, отбитое у голубей много лет тому назад. Энни освободилась от шкуры голубой сойки и устроилась на выступе, прислонившись спиной к каменной стене и свесив ноги вниз. Со своего наблюдательного поста она могла видеть широкую лестницу собора, крыши домов вдоль Баттерсфилд-роуд, противоположный берег реки и пологие, поросшие лесом холмы, окаймляющие город.
Вид открывался великолепный, но сегодня ее взгляд был обращен внутрь, в поисках воспоминаний и догадок.
Что-то во всем этом не так.
Дело не только в том, что магический горшок снова исчез. Всеобщие поиски происходили в их жизни настолько часто, что много лет назад Энни решила, будто горшок обладал способностью самостоятельно принимать решения, что его периодические исчезновения служат какой-то определенной цели, понятной только ему самому. Это мнение подтверждали таинственные изменения внешнего вида горшка, а поскольку лишь Энни была наделена особой чувствительностью, она больше других подозревала в последних событиях нечто неладное.
Так в чем же дело на этот раз?
Похоже, Хлоя склонялась к мысли, что подруга Рори – Лили – нечаянно завладела волшебной вещицей, и внезапный интерес кукушек, обладающих особыми способностями к розыску пропавших вещей, к девушке только подтверждал это предположение. Но какой в этом смысл? Какими бы возможностями ни обладал горшок Ворона, Лили ни в коей мере не могла ими воспользоваться. Подобное действо требовало большой чистоты древней крови, у Лили же была лишь незначительная часть грачиной крови. Так или иначе, при облете прошлой ночью района, в котором жила Лили, Энни не заметила никаких следов горшка.
Она пыталась поговорить на эту тему с девчонками-воронами, но они остались такими же скрытными, как и всегда. Это никого не могло удивить. В большинстве случаев они демонстрировали полнейшее безразличие ко всему на свете или же отделывались предложениями абсолютно невыполнимых идей, как накануне, когда они явились на собрание и сказали, что можно попробовать искать горшок по запаху, хотя всем известно, что волшебный талисман ничем не пахнет. У него имеется особая аура, но не запах.
По крайней мере, они хоть пытались внести свой вклад. Хлоя вообще не появилась на собрании, не намеревалась она принимать участие и в поисках. Она заявила, что не может оставить Люция, но Энни подозревала, что Хлоя все больше и больше поддавалась агорафобии. Еще несколько лет, и она отвернется от мира, как и Люций.
Без всякой причины Энни вспомнился Поль. Он был таким же общительным, как и девчонки-вороны, но более чувствительным. Энни охватила глубокая меланхолия. Случались дни, когда она непереносимо тосковала по этому юноше, что совсем неудивительно – они были очень близки последние годы. Иногда, закрыв глаза, Энни могла слушать его игру на рояле.
Вот и сейчас Энни смежила веки, но услышала только шелест крыльев. Подняв голову, она обнаружила, что с высоты к ней по спирали спускаются девчонки-вороны. Вот они уже расселись верхом на горгульях по обе стороны от нее и уставились на Энни с самым серьезным выражением на лицах.
– Вы что-нибудь нашли? – спросила она.
Но девчонок-ворон совершенно не интересовали поиски магического сосуда.
– Ты выглядишь очень-очень печальной, – промолвила Мэйда.
Зия наклонилась вперед, так что уперлась подбородком в лоб горгульи, на которой сидела верхом.
– Очень-очень, – подтвердила она.
– Я вспоминала о Поле, – пояснила Энни.
– Поль нам нравился, – заметила Мэйда.
– Он всегда был так добр с нами.
– И очень хорошо играл.
Энни вздохнула:
– Я помню. Я даже частенько оставляла открытой дверь своей комнаты, чтобы послушать, как он занимается. Мы иногда мечтали записать что-нибудь совместно, но тогда мы так и не нашли времени, а теперь слишком поздно.
– Слишком поздно, – эхом повторила Зия.
– Это два самых печальных слова в мире, – сказала Мэйда.
– Когда они звучат вместе.
– И в таком порядке, – согласилась Мэйда.
Энни не могла с ними спорить. Как много неосуществленных возможностей вспоминалось при этих словах!
– А что с горшком? – спросила она, переводя разговор на менее угнетающую тему, хотя охоту за талисманом Ворона ни в коей мере нельзя было назвать развлечением. – Вы слышали что-нибудь новенькое?
– Ничего интересного, – ответила Зия.
– А ты оказалась в этих местах в надежде унюхать его? – в свою очередь спросила Мэйда.
– Я пыталась искать, – сказала Энни. – Он ничем не пахнет, и вы это знаете.
– А мне идея Рэя показалась замечательной, – заметила Мэйда.
– Так это была его идея?
Обе девчонки-вороны одновременно кивнули.
– Я с трудом в это верю, – удивилась Энни. – Еще вчера вы обе готовы были воткнуть в него ножи, а теперь ведете с ним дружеские беседы?
– О, он очень изменился, – сказала Мэйда.
– М-м-м, – поддакнула Зия. – Он стал похож на ворону и так чудесно выглядит. – Она прикрыла рот ладонью и быстро взглянула на Мэйду. – Или это был наш секрет?
– Я так не думаю.
– Зачем ему прикидываться вороной? – спросила Энни.
– Ну, – протянула Мэйда, – может, мы его заинтересовали и он захотел стать одним из нас?
– Скорее всего он хочет быть поближе к Керри и надеется, что так мы его не заметим.
– Но мы сразу его узнали.
– Потому что очень наблюдательные.
– Из всего воронова племени мы самые наблюдательные.
Энни не удержалась от смеха:
– Но даже вы не можете сказать, где находится горшок.
– Нет, – признала Зия. – Но мы не очень-то торопимся его отыскать.
– Почему?
– Потому что он сразу же потеряется снова, – пожала плечами Зия. – Тебе не кажется, что искать его с каждым разом становится все скучнее?
– Не совсем так, – возразила Мэйда, не дожидаясь ответа Энни. – Каждый раз, когда его встряхивают, мир меняется.
– Правда, – многозначительно кивнула Зия. – Наверно, стоит постараться найти его.
– Хлоя считает, что его взяла Лили, – заметила Энни, надеясь посмотреть на их реакцию.
Но ее слова увлекли девчонок-ворон совершенно в другом направлении.
– Лили такая интересная, – тут же сказала Мэйда.
Зия кивнула.
– И у нее новый дружок.
– Очень интересный парень – весь из себя сердитый, но симпатичный.
– Он добрый.
– Да-да, – согласилась Зия. – Очень-очень добрый.
– А еще у нее появились новые враги.
– И новые друзья тоже.
– Например, вы двое? – спросила Энни.
Мэйда покачала головой:
– Мы с ней почти незнакомы. Мы только раз виделись.
– Но знаешь, она повстречалась с Маргарет, – сказала Зия.
– И они очень понравились друг другу.
– Мы знали, что так и будет.
– Вот поэтому и попросили Маргарет присмотреть за Лили в пустыне.
Иногда Энни казалось, что она сойдет с ума, стараясь уследить за всеми поворотами разговора с этой парочкой.
– В какой еще пустыне? – спросила она.
– Да ты знаешь, – сказала Зия, словно их замыслы были общеизвестны. – Она там работала.
Мэйда изобразила процесс фотографирования воображаемой камерой. Но при этом потеряла равновесие, и Энни едва успела схватить ее за воротник, чтобы помочь удержаться на горгулье.
– Я умею летать, – сказала на это Мэйда.
– Я знаю.
– Не ворчи, – упрекнула Мэйду Зия. – Она оказала тебе любезность.
– А я и не ворчала.
– Нет, ворчала.
– Ну, может быть, самую капельку, – широко улыбнулась Мэйда. – Спасибо, что поймала меня, – обратилась она к Энни.
– А как вы считаете, Лили действительно взяла горшок? – спросила Энни.
– Тебе надо было сказать: «Не за что», – заметила Мэйда.
– Что?
– Если бы ты была вежливой, то после моего «спасибо» должна была сказать: «Ну что ты, не за что», и тогда я могла бы сказать: «Я очень тебе благодарна», и тогда бы мы стали кивать и улыбаться друг другу, а не задавать вопросы.
– Не за что, – со вздохом произнесла Энни. – Ну а теперь вы можете хоть на минутку стать серьезными?
Девчонки-вороны обменялись короткими взглядами, значения которых Энни не поняла.
– Горшок находится там, где ему положено быть, – сказала Зия. – Так всегда получается.
– Там, где ему положено быть, – повторила Энни.
Мэйда кивнула:
– Так что нет никакого смысла его искать, разве что ты собираешься написать о нем книгу и стараешься узнать все, что с ним происходит. Ну, например, где он бывает, кто держит его в руках и всякое такое.
– Но ведь вы же собирались его искать, – сказала Энни.
– Только потому, что нас об этом попросили, – ответила Мэйда.
– И мы не очень-то и старались, – добавила Зия.
Энни хотела что-то сказать, но Мэйда наклонилась и приложила палец к ее губам, едва не лишившись равновесия в очередной раз.
– Ворон все понимает, – сказала Зия, как только Мэйда уселась покрепче. – Поэтому его уход от мира и не играет никакой роли.
– Так, значит, все будет в порядке? – спросила Энни. – И никто не пострадает?
Обе девчонки мгновенно нахмурились.
– Вот это нам неизвестно, – сказала Мэйда.
Зия неторопливо кивнула:
– Об этом знает только сам горшок.
– А я-то считала, что мне единственной пришла в голову мысль о том, что горшок обладает собственным разумом, – сказала Энни.
– Не уверена, что это можно назвать разумом, – усомнилась Мэйда. – Это скорее идея. Как, например, ветер или пейзаж – одновременно и понятия и идеи.
– Мне кажется, идею лучше сравнить с бурей. Ее невозможно удержать, но и нельзя сделать вид, что ее не существует.
– И выводов из нее можно получить не больше, чем из бури.
– Да, – кивнула Мэйда. – В ней нет никакого смысла.
– Но…
– Единственный способ не навредить, когда встряхиваешь горшок, – сказала Зия, – это совершенно точно понимать, что представляет собой горшок и как он действует, но для этого надо отказаться от какой-то частицы себя.
– То же самое относится и к попытке его разбить, – добавила Мэйда.
– А вот если ты понимаешь, – подхватила Зия, – из горшка можно вытряхнуть все, что пожелаешь.
– Я что-то запуталась, – призналась Энни.
– Ничего, это многим из нас трудно осознать.
– Вот почему так произошло с Полем, – пояснила Мэйда.
Энни пристально взглянула на девчонку-ворону. Поль умер во сне, хотя сама Энни всегда подозревала, что его отравили кукушки в отместку за попытки изгнать их из города. Поль всегда старался больше остальных и препятствовал кукушкам подбрасывать свои яйца в гнезда Ньюфорда.
– Что произошло с Полем? – спросила Энни.
– Он размешал в горшке свою мечту, но потерял себя и не смог вернуться.
Энни вздрогнула всем телом:
– Откуда вернуться?
– Из Зачарованных Земель.
– Но это… невозможно, ведь правда? Зачарованные Земли остались в Далеком Прошлом. Они существуют только в наших воспоминаниях.
– Вот поэтому оттуда невозможно вернуться.
– Я всегда считала, что в его смерти виноваты кукушки, – сказала Энни. – Что это они отравили Поля.
– Нет, это не так, – покачала головой Мэйда.
Зия печально кивнула:
– Мы всегда успеваем убить кукушек, если они пытаются напасть на тех, кто нам дорог.
– А почему… Почему вы никогда не говорили мне о смерти Поля? – спросила Энни.
– Ты никогда не спрашивала.
Энни переводила взгляд с Мэйды на Зию, но лица девчонок-ворон были абсолютно серьезны и печальны.
– Верно, – прошептала она. – Я не спрашивала.
2
Чуть ли не в сотый раз за это утро, с тех пор как заполучила его, Доминика Куто опять взяла в руки магический горшок. В лучах солнца, льющихся сквозь окно гостиничного номера, она снова и снова разглядывала сияющие грани сосуда и летавшую на дне женскую фигурку. Но так ни на шаг и не приблизилась к разгадке волшебной тайны, как и в первый момент обладания.
Среди кукушек мало кто знал о способности горшка менять внешний вид, а о его содержании никто ничего не слышал и вовсе. Это бесконечно раздражало Доминику, поскольку она была вынуждена обратиться за помощью к Коди, а его участие на данном этапе казалось Доминике совершенно лишним. Старый койот был нужен только для розыска волшебного талисмана, но даже в этом вопросе не оказал ожидаемого содействия, а только запутывал и осложнял поиски, вовлекая в них посторонних людей. Кукушки рассчитывали, что вороново племя не будет знать об их присутствии в городе, но Коди разрушил и эти планы. Неудивительно, что его проекты никогда не претворялись в жизнь. Коди был воплощением некомпетентности.
Но, надо признать, весьма деятельным и бесстрашным. В этом Доминика не могла ему отказать. Коди ничуть не сомневался в своей правоте и лелеял грандиозные замыслы. И уже только поэтому был достоин такой находки, как магический горшок. Доминика не сомневалась, что талисман обладает грандиозной силой, но кто бы мог подумать, что при этом он еще и настолько красив? Но вот скорчившаяся на дне фигурка…
Доминика наклонила сосуд, как проделывала уже не раз, но фигурка даже не шелохнулась. Не подействовало и опрокидывание сосуда над пушистым ковром, и попытка дотронуться до девушки концом вешалки. Доминика не рискнула сунуть в горшок собственную руку, чтобы попытаться достать непонятное тело. Горшок Ворона таил в себе слишком много тайн, чтобы осмелиться на такое. Во всех относящихся к нему историях горшок приводился в действие размешиванием его содержимого, но не ложкой или каким-то другим предметом, а именно рукой или лапой.
Услышав стук в дверь, Доминика решила, что вернется к разгадке тайны пленницы горшка позже.
Она поставила сосуд на столик вишневого дерева, пересекла комнату и распахнула дверь. На пороге стоял ее сын Арманд.
– Что случилось? – спросила она, смягчая резкость тона ласковым прикосновением к его щеке.
– Извините, что пришлось побеспокоить вас, Maman , – сказал он, – но Джерард позвонил снизу и сказал, что в вестибюле появился Коди.
– Ах, Коди, – вздохнула Доминика.
– Можно, мы сами с ним разберемся?
– К сожалению, еще рано, – ответила Доминика. – Похоже, мы все еще нуждаемся в его услугах.
На лице Арманда явно проявилось разочарование.
– Не стоит так огорчаться, mon cher , – утешила его Доминика. – Очень скоро ты сможешь с ним позабавиться.
Арманд кивнул и нажал кнопку внутренней связи на телефонном аппарате.
– Пропустите его, – сказал он в микрофон, а затем снова обернулся к мамаше. – Должен ли я остаться с вами в номере, Maman ? – спросил он.
– Нет. Пусть думает, что мы по-прежнему ему доверяем. Я не стала запирать дверь между нашими комнатами. И, Арманд… – добавила она, когда сын повернулся к выходу.
– Oui, Maman ?
– Что слышно о вороновом племени?
– Пока ничего.
– Bon .
Доминика давным-давно убедилась, что в борьбе за лидерство необходимо держаться уверенно и все контролировать. Поэтому она и не показывала своей тревоги относительно ворон. В городе так много ее родичей – когда это было, чтобы вороново племя спускало кукушкам с рук подобные выходки? Что они замышляют на этот раз? Доминика была достаточно умна, чтобы не рассчитывать на бездействие черных птиц.
Она вернулась к своему креслу и снова погрузила взор в хрустальный сосуд.
А может, вороново племя слишком озабочено поисками своего драгоценного талисмана, похищенного кукушками из-под самых клювов ворон?
– Открыто, – ответила она на очередной стук в дверь.
Коди вошел в номер, и его привлекательность, как и всегда, осветила помещение. Непросто было не попасть под его чары всего лишь после приветственной улыбки или доброго слова, но Доминика уже научилась игнорировать незаурядную внешность.
– Где ваша хваленая предусмотрительность? – спросил он, закрывая за собой дверь на замок. – Это вам не Новый Орлеан, дорогая. Вы находитесь в вороньем городе, и здесь ни у кого нет причин относиться к твоим сыновьям с любовью. Я бы на вашем месте всегда держал двери на замке.
Коди, высокий и стройный, в ковбойских сапогах и с усмешкой койота на губах, полускрытой широкими полями шляпы, небрежно прислонился спиной к запертой двери.
– Я не так уж беззащитна, – прохладно заметила Доминика.
Прежде чем она успела подумать, ее взгляд скользнул по двери, ведущей в соседний номер, где поселились ее сыновья. Когда Доминика снова посмотрела на Коди, его зубы сверкнули в широкой улыбке.
– Так вот в чем заключается твоя уверенность в безопасности, – промолвил он.
Значит, ему все известно. Лицо Доминики сохранило свое бесстрастное выражение. Возможно, Коди с самого начала догадывался, что от него постараются избавиться. Прекрасно. У нее хватит терпения на последний тур игры. Она будет притворяться, что доверяет ему, до тех пор, пока в его защите не появится брешь.
Доминика улыбнулась Коди, словно говоря: «Я знаю, что мне надо считать тебя врагом, а союзником ты стал только потому, что пока мы нуждаемся друг в друге. Но твое очарование непреодолимо действует даже на меня».
– У нас есть что отметить, – вслух произнесла Доминика.
– Это чудесно. А что именно?
Доминика постаралась скрыть нетерпение и жестом указала на хрустальный кубок:
– Он у нас в руках.
Реакция Коди была совершенно неожиданной. Доминика могла ожидать чего угодно – скорее всего гнева, поскольку Коди с самого начала предупреждал, что к горшку не должен никто прикасаться, кроме него самого. Тогда он говорил, что это слишком опасно и только ему, Коди, удастся без вреда взять в руки магический горшок Ворона.
Вместо этого Коди всего лишь сдвинул вверх свою шляпу кончиком указательного пальца и прошел к тому месту, где сидела Доминика. Он взял стул, развернул его и уселся верхом, скрестив руки на высокой спинке. Долгое время он молча рассматривал сосуд, затем перевел свое внимание на Доминику.
– И что, по-твоему, попало тебе в руки? – спросил он.
– Только не начинай!
– Почему бы тебе, дорогая, не объяснить мне все по порядку, как горшок попал к вам?
– Горшок все время находился в сумке у женщины-фотографа, – пояснила Доминика. – Забрать сосуд у нее было минутным делом.
– Да, – кивнул Коди. – Могу представить, как неприятно… Похоже, это вовсе не горшок Ворона.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, знаешь, – с усмешкой протянул Коди. – Он ведь был черным, чугунным, таким пузатым и очень тяжелым. А у тебя хрустальный кубок, хотя и очень красивый.
– Ты прекрасно знаешь, что горшок часто меняет свой вид.
– Может, и так, – пожал плечами Коди. – Но никогда внутри горшка ничего не лежало. А что ты умудрилась туда засунуть?
Коди немного наклонился вперед, потом протяжно свистнул и выпрямился.
– Ну что еще? – спросила Доминика.
Коди тяжело вздохнул и поднял голову:
– Ты поймала в горшок рыжеволосую дочку Джека, дорогая. Как тебе это удалось?
– Она уже была там, когда горшок попал ко мне в руки.
– Угу.
– Это правда.
– Ну, для Джека это не имеет особого значения. Как я слышал, он усердно разыскивает свою дочку, а если найдет у тебя, да еще в таком виде… Тебе лучше упаковать свои чемоданы, дорогая, и бежать отсюда побыстрее и подальше.
– О чем ты толкуешь? Неужели ты думаешь…
– Как, ты все еще не понимаешь? В Далеком Прошлом я был одним из первых, кто очнулся ото сна, и, как ты думаешь, кто пялился на меня с деревьев? Вороново племя, дорогая. Не грачи, не сойки или сороки, нет, это были большие черные вороны. Сам Ворон, девчонки-вороны и старина Джек.
– И что?
– Неужели кукушки не поумнели после того, что произошло в горах неподалеку от Хазарда? Они не просто живут вечно, дорогая. Они не могут умереть. Не так, как мы. Можешь всадить хоть дюжину пуль в его голову, и все равно он встанет, чтобы отплатить тебе.
Доминика покачала головой:
– Каждый может умереть.
– Тогда почему все эти Морганы полегли, а Джек все еще ходит по свету? Как я слышал, среди твоих родителей, Морганов, были неплохие стрелки, но все они мертвы, и не надо меня убеждать, что Джек застал их врасплох и перебил спящих.
– Нет, но…
– Так вот дело в том, что тебе не стоит доводить его до бешенства, дорогая.
– А ведь ты побаиваешься его, не так ли? – спросила Доминика.
По ее мнению, на Коди это было совершенно не похоже. Весь его бравый внешний вид говорил об обратном. Но старый койот удивил Доминику.
– Слишком прямолинейно сказано, – ответил он. – Но хочу еще раз напомнить, что предпочитаю не ссориться с Джеком. Никогда не искал с ним драки, и впредь не собираюсь.
Коди поднялся со стула и посмотрел сверху вниз.
– На твоем месте, – произнес он, – я бы не раз подумал, прежде чем что-то предпринимать в этом городе.
– Что бы это значило?
– Дорогая, ты можешь назвать меня наивным, но я всегда считал, что мы работаем на равных. Мы собирались добыть горшок, а потом я должен был размешать его содержимое и вернуться в те времена, когда я впервые совершил ошибку. Но сейчас мне вдруг стало ясно, что у тебя на уме только кровная месть воронову племени, а я не хочу принимать в этом участия.
– Ты ненавидишь их также сильно, как и мы.
– Ты ошибаешься. Мы не всегда соглашаемся – этого я не могу отрицать, но я никогда не испытывал к ним ненависти. Это все равно что ненавидеть луну или звезды. Они существуют вне зависимости от наших действий, воли и чувств.
– Но ты хотел…
– Я тебя не обманывал, дорогая, – признал Коди. – Я действительно хотел покончить с этим миром.
– Но вороново племя…
– Они не имеют никакого отношения к моей неудачной попытке. Как ты не понимаешь этого?
– Но ты никогда ничего не объяснял! – сказала Доминика.
– Но и ты не была заинтересована узнать обо мне побольше. Все дело в том, что я устал. Устал от боли, которую постоянно вижу, слышу и ощущаю. Устал вечно странствовать и не иметь рядом с собой никого, кого можно было бы назвать другом. Устал от людей, враждующих друг с другом. Они как пустые бутылки в моей голове – все время бьются друг о друга и звенят. Я постоянно чувствую усталость. Устал от неудачных попыток исправить ошибки. Устал от тоскливых ночей. Но больше всего я устал от боли и страданий. Они льются бесконечным потоком, который я не могу остановить. Мне тяжело даже просто наблюдать за всем этим.
Таким Доминика никогда не видела Коди и теперь отказывалась его понять.
– Вот почему я хотел положить конец этому миру, – продолжал он. – Я хотел вернуться в те времена, когда все было прекрасно. И думал, что ты тоже этого хочешь. Я думал, ты хочешь, чтобы твои родичи прекратили свои смертельные гонки и обрели то достоинство, которым обладали в Далеком Прошлом. Но понимаешь, когда я мысленно обращаюсь к тем временам, я вижу там вороново племя. По правде говоря, я не уверен, что наш мир сохранится, если ты уничтожишь перворожденных.
Губы Доминики презрительно скривились.
– Ты впадаешь в патетику.
– Дорогая, ты не первая, кто говорит мне об этом. Но из твоих уст эти слова звучат как комплимент.
– Я не позволю тебе помешать нам.
– Не стану даже и пытаться. Это дело твое и Ворона. Что до меня, так я отправляюсь в горы, там сейчас стоит прекрасная осень. Авось еще увидимся, но, боюсь, от вашего народа останется совсем немного, когда вороново племя разберется, у кого горшок и зачем он вам.
Среди кукушек мало кто знал о способности горшка менять внешний вид, а о его содержании никто ничего не слышал и вовсе. Это бесконечно раздражало Доминику, поскольку она была вынуждена обратиться за помощью к Коди, а его участие на данном этапе казалось Доминике совершенно лишним. Старый койот был нужен только для розыска волшебного талисмана, но даже в этом вопросе не оказал ожидаемого содействия, а только запутывал и осложнял поиски, вовлекая в них посторонних людей. Кукушки рассчитывали, что вороново племя не будет знать об их присутствии в городе, но Коди разрушил и эти планы. Неудивительно, что его проекты никогда не претворялись в жизнь. Коди был воплощением некомпетентности.
Но, надо признать, весьма деятельным и бесстрашным. В этом Доминика не могла ему отказать. Коди ничуть не сомневался в своей правоте и лелеял грандиозные замыслы. И уже только поэтому был достоин такой находки, как магический горшок. Доминика не сомневалась, что талисман обладает грандиозной силой, но кто бы мог подумать, что при этом он еще и настолько красив? Но вот скорчившаяся на дне фигурка…
Доминика наклонила сосуд, как проделывала уже не раз, но фигурка даже не шелохнулась. Не подействовало и опрокидывание сосуда над пушистым ковром, и попытка дотронуться до девушки концом вешалки. Доминика не рискнула сунуть в горшок собственную руку, чтобы попытаться достать непонятное тело. Горшок Ворона таил в себе слишком много тайн, чтобы осмелиться на такое. Во всех относящихся к нему историях горшок приводился в действие размешиванием его содержимого, но не ложкой или каким-то другим предметом, а именно рукой или лапой.
Услышав стук в дверь, Доминика решила, что вернется к разгадке тайны пленницы горшка позже.
Она поставила сосуд на столик вишневого дерева, пересекла комнату и распахнула дверь. На пороге стоял ее сын Арманд.
– Что случилось? – спросила она, смягчая резкость тона ласковым прикосновением к его щеке.
– Извините, что пришлось побеспокоить вас, Maman , – сказал он, – но Джерард позвонил снизу и сказал, что в вестибюле появился Коди.
– Ах, Коди, – вздохнула Доминика.
– Можно, мы сами с ним разберемся?
– К сожалению, еще рано, – ответила Доминика. – Похоже, мы все еще нуждаемся в его услугах.
На лице Арманда явно проявилось разочарование.
– Не стоит так огорчаться, mon cher , – утешила его Доминика. – Очень скоро ты сможешь с ним позабавиться.
Арманд кивнул и нажал кнопку внутренней связи на телефонном аппарате.
– Пропустите его, – сказал он в микрофон, а затем снова обернулся к мамаше. – Должен ли я остаться с вами в номере, Maman ? – спросил он.
– Нет. Пусть думает, что мы по-прежнему ему доверяем. Я не стала запирать дверь между нашими комнатами. И, Арманд… – добавила она, когда сын повернулся к выходу.
– Oui, Maman ?
– Что слышно о вороновом племени?
– Пока ничего.
– Bon .
Доминика давным-давно убедилась, что в борьбе за лидерство необходимо держаться уверенно и все контролировать. Поэтому она и не показывала своей тревоги относительно ворон. В городе так много ее родичей – когда это было, чтобы вороново племя спускало кукушкам с рук подобные выходки? Что они замышляют на этот раз? Доминика была достаточно умна, чтобы не рассчитывать на бездействие черных птиц.
Она вернулась к своему креслу и снова погрузила взор в хрустальный сосуд.
А может, вороново племя слишком озабочено поисками своего драгоценного талисмана, похищенного кукушками из-под самых клювов ворон?
– Открыто, – ответила она на очередной стук в дверь.
Коди вошел в номер, и его привлекательность, как и всегда, осветила помещение. Непросто было не попасть под его чары всего лишь после приветственной улыбки или доброго слова, но Доминика уже научилась игнорировать незаурядную внешность.
– Где ваша хваленая предусмотрительность? – спросил он, закрывая за собой дверь на замок. – Это вам не Новый Орлеан, дорогая. Вы находитесь в вороньем городе, и здесь ни у кого нет причин относиться к твоим сыновьям с любовью. Я бы на вашем месте всегда держал двери на замке.
Коди, высокий и стройный, в ковбойских сапогах и с усмешкой койота на губах, полускрытой широкими полями шляпы, небрежно прислонился спиной к запертой двери.
– Я не так уж беззащитна, – прохладно заметила Доминика.
Прежде чем она успела подумать, ее взгляд скользнул по двери, ведущей в соседний номер, где поселились ее сыновья. Когда Доминика снова посмотрела на Коди, его зубы сверкнули в широкой улыбке.
– Так вот в чем заключается твоя уверенность в безопасности, – промолвил он.
Значит, ему все известно. Лицо Доминики сохранило свое бесстрастное выражение. Возможно, Коди с самого начала догадывался, что от него постараются избавиться. Прекрасно. У нее хватит терпения на последний тур игры. Она будет притворяться, что доверяет ему, до тех пор, пока в его защите не появится брешь.
Доминика улыбнулась Коди, словно говоря: «Я знаю, что мне надо считать тебя врагом, а союзником ты стал только потому, что пока мы нуждаемся друг в друге. Но твое очарование непреодолимо действует даже на меня».
– У нас есть что отметить, – вслух произнесла Доминика.
– Это чудесно. А что именно?
Доминика постаралась скрыть нетерпение и жестом указала на хрустальный кубок:
– Он у нас в руках.
Реакция Коди была совершенно неожиданной. Доминика могла ожидать чего угодно – скорее всего гнева, поскольку Коди с самого начала предупреждал, что к горшку не должен никто прикасаться, кроме него самого. Тогда он говорил, что это слишком опасно и только ему, Коди, удастся без вреда взять в руки магический горшок Ворона.
Вместо этого Коди всего лишь сдвинул вверх свою шляпу кончиком указательного пальца и прошел к тому месту, где сидела Доминика. Он взял стул, развернул его и уселся верхом, скрестив руки на высокой спинке. Долгое время он молча рассматривал сосуд, затем перевел свое внимание на Доминику.
– И что, по-твоему, попало тебе в руки? – спросил он.
– Только не начинай!
– Почему бы тебе, дорогая, не объяснить мне все по порядку, как горшок попал к вам?
– Горшок все время находился в сумке у женщины-фотографа, – пояснила Доминика. – Забрать сосуд у нее было минутным делом.
– Да, – кивнул Коди. – Могу представить, как неприятно… Похоже, это вовсе не горшок Ворона.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, знаешь, – с усмешкой протянул Коди. – Он ведь был черным, чугунным, таким пузатым и очень тяжелым. А у тебя хрустальный кубок, хотя и очень красивый.
– Ты прекрасно знаешь, что горшок часто меняет свой вид.
– Может, и так, – пожал плечами Коди. – Но никогда внутри горшка ничего не лежало. А что ты умудрилась туда засунуть?
Коди немного наклонился вперед, потом протяжно свистнул и выпрямился.
– Ну что еще? – спросила Доминика.
Коди тяжело вздохнул и поднял голову:
– Ты поймала в горшок рыжеволосую дочку Джека, дорогая. Как тебе это удалось?
– Она уже была там, когда горшок попал ко мне в руки.
– Угу.
– Это правда.
– Ну, для Джека это не имеет особого значения. Как я слышал, он усердно разыскивает свою дочку, а если найдет у тебя, да еще в таком виде… Тебе лучше упаковать свои чемоданы, дорогая, и бежать отсюда побыстрее и подальше.
– О чем ты толкуешь? Неужели ты думаешь…
– Как, ты все еще не понимаешь? В Далеком Прошлом я был одним из первых, кто очнулся ото сна, и, как ты думаешь, кто пялился на меня с деревьев? Вороново племя, дорогая. Не грачи, не сойки или сороки, нет, это были большие черные вороны. Сам Ворон, девчонки-вороны и старина Джек.
– И что?
– Неужели кукушки не поумнели после того, что произошло в горах неподалеку от Хазарда? Они не просто живут вечно, дорогая. Они не могут умереть. Не так, как мы. Можешь всадить хоть дюжину пуль в его голову, и все равно он встанет, чтобы отплатить тебе.
Доминика покачала головой:
– Каждый может умереть.
– Тогда почему все эти Морганы полегли, а Джек все еще ходит по свету? Как я слышал, среди твоих родителей, Морганов, были неплохие стрелки, но все они мертвы, и не надо меня убеждать, что Джек застал их врасплох и перебил спящих.
– Нет, но…
– Так вот дело в том, что тебе не стоит доводить его до бешенства, дорогая.
– А ведь ты побаиваешься его, не так ли? – спросила Доминика.
По ее мнению, на Коди это было совершенно не похоже. Весь его бравый внешний вид говорил об обратном. Но старый койот удивил Доминику.
– Слишком прямолинейно сказано, – ответил он. – Но хочу еще раз напомнить, что предпочитаю не ссориться с Джеком. Никогда не искал с ним драки, и впредь не собираюсь.
Коди поднялся со стула и посмотрел сверху вниз.
– На твоем месте, – произнес он, – я бы не раз подумал, прежде чем что-то предпринимать в этом городе.
– Что бы это значило?
– Дорогая, ты можешь назвать меня наивным, но я всегда считал, что мы работаем на равных. Мы собирались добыть горшок, а потом я должен был размешать его содержимое и вернуться в те времена, когда я впервые совершил ошибку. Но сейчас мне вдруг стало ясно, что у тебя на уме только кровная месть воронову племени, а я не хочу принимать в этом участия.
– Ты ненавидишь их также сильно, как и мы.
– Ты ошибаешься. Мы не всегда соглашаемся – этого я не могу отрицать, но я никогда не испытывал к ним ненависти. Это все равно что ненавидеть луну или звезды. Они существуют вне зависимости от наших действий, воли и чувств.
– Но ты хотел…
– Я тебя не обманывал, дорогая, – признал Коди. – Я действительно хотел покончить с этим миром.
– Но вороново племя…
– Они не имеют никакого отношения к моей неудачной попытке. Как ты не понимаешь этого?
– Но ты никогда ничего не объяснял! – сказала Доминика.
– Но и ты не была заинтересована узнать обо мне побольше. Все дело в том, что я устал. Устал от боли, которую постоянно вижу, слышу и ощущаю. Устал вечно странствовать и не иметь рядом с собой никого, кого можно было бы назвать другом. Устал от людей, враждующих друг с другом. Они как пустые бутылки в моей голове – все время бьются друг о друга и звенят. Я постоянно чувствую усталость. Устал от неудачных попыток исправить ошибки. Устал от тоскливых ночей. Но больше всего я устал от боли и страданий. Они льются бесконечным потоком, который я не могу остановить. Мне тяжело даже просто наблюдать за всем этим.
Таким Доминика никогда не видела Коди и теперь отказывалась его понять.
– Вот почему я хотел положить конец этому миру, – продолжал он. – Я хотел вернуться в те времена, когда все было прекрасно. И думал, что ты тоже этого хочешь. Я думал, ты хочешь, чтобы твои родичи прекратили свои смертельные гонки и обрели то достоинство, которым обладали в Далеком Прошлом. Но понимаешь, когда я мысленно обращаюсь к тем временам, я вижу там вороново племя. По правде говоря, я не уверен, что наш мир сохранится, если ты уничтожишь перворожденных.
Губы Доминики презрительно скривились.
– Ты впадаешь в патетику.
– Дорогая, ты не первая, кто говорит мне об этом. Но из твоих уст эти слова звучат как комплимент.
– Я не позволю тебе помешать нам.
– Не стану даже и пытаться. Это дело твое и Ворона. Что до меня, так я отправляюсь в горы, там сейчас стоит прекрасная осень. Авось еще увидимся, но, боюсь, от вашего народа останется совсем немного, когда вороново племя разберется, у кого горшок и зачем он вам.