Они поблагодарили и удалились, взяв с собой в качестве презента свежий номер "El Tropucal".
– Что это еще за "Перла"? – спросил Малко у Фелипе, когда они вернулись в машину.
– Самый известный в Акапулько ресторан. Там можно поужинать, потанцевать при свете луны и еще там перед террасой каждый вечер прыгают в воду знаменитые ныряльщики Акапулько. Они бросаются с 40-метровой высоты в узкий каньон, куда достигает прилив. Это очень зрелищно.
– Хорошо. Я понял, куда мы едем ужинать сегодня вечером, – заключил Малко.
Вернувшись в отель, Малко решил с часок провести на пляже. Пришел Фелипе и принес ему какой-то загадочный маленький флакончик.
– Это из пальмового масла, – сказал он. – Не мажьтесь вашими американскими снадобьями, не то к вечеру с вас слезет вся кожа.
Малко повиновался, и полицейский с отцовской нежностью натер его бесцветной маслянистой жидкостью. У него самого была загоревшая, цвета старой меди, кожа.
На почти пустом пляже Фелипе затеял долгую беседу со смотрителем, который провел их под кокосовую пальму и развернул две подстилки.
– Здесь есть какая-то молодая американка. Она приехала два дня назад, одна и проводит здесь каждое утро, – объяснил Фелипе.
В самом деле, четверть часа спустя смотритель горделиво сопровождал высокую девушку с длинными темными волосами и красной, как у рака, кожей. Она, поморщившись от боли, растянулась от них метрах в десяти.
Чтобы не показаться навязчивыми, они решились пройтись метров сто по пляжу. Полицейский был слегка обеспокоен. Он находил, что Малко относится к своей работе чересчур легкомысленно. Малко объяснил, что в такого рода делах малейший неверный шаг может повлечь за собой катастрофу. За ними следили. Следовательно, чем больше их будут считать беспечными, тем будет лучше.
В одном можно было быть уверенным наверняка. Малко пытались убить. Это мог быть кто-то из людей Чамало, кубинцы или даже какой-нибудь воздыхатель прекрасной Кристины. Однако способ отмщения не походил на месть влюбленного.
Мечтательную задумчивость Малко прервал чей-то звонкий голос.
– Тебе нужны хорошенькие украшения для твоей невесты? – спрашивал на испанском детский голосок.
Малко поднял голову.
Рядом с ним стоял подросток лет десяти, одетый в рваные брюки по щиколотку и майку. В руке у него был целый мешок безделушек. Каждое утро он ходил взад-вперед по пляжу со своим хламом.
– У меня нет невесты, – улыбнулся Малко.
– Ты же красивый Hombre, – сказал подросток. – Ты можешь легко ее найти. Им нужно делать подарки…
– Спасибо.
Подросток присел рядом с ним на корточки и положил ему на руку свою крепкую загоревшую лапку.
– Тебе не нужны раковины? А кружева? А шейные платки?
Малко покачал головой.
– Тогда хочешь женщину?.. Я знаю самых красивых в Акапулько. Хочешь, я тебя отведу в квартал публичных домов? Хочешь нетронутую девочку, которая никогда не была с мужчиной?
Малко разглядывал его, немного удивленный: подросток выдержал его взгляд. Невзирая на нежный возраст, у него в глазах уже горели суровые огоньки, как у всех, кто вынужден рано сражаться за жизнь.
– Ты ходишь к девочкам в твои-то годы? – насмешливо спросил Малко.
– Черт возьми, что ты воображаешь! Мне двенадцать лет и я уже познал женщин. Да будет тебе известно, что я уже Macho! Хочешь, я тебя отведу? Мы пойдем вместе в самый лучший публичный дом в Акапулько. Выпьем текилы…
Малко был потрясен.
– Как тебя зовут, малыш?
– Пепе.
– Послушай, Пепе. Мне не нужно женщины, понимаешь? Я здесь для того, чтобы отдыхать.
Пепе подозрительно на него посмотрел.
– Ты что – "голубой"? А с виду ты, однако, не похож. Я сейчас отведу тебя к моему приятелю Густаву. Он знает многих молодых мальчиков, каких ты любишь.
Пепе смотрел на него снизу вверх, пересыпая между пальцев песок. За сто песо он предложил бы собственную сестру.
Малко строго на него посмотрел.
– Мне не нужны ни мальчики, ни девочки, Пепе. Если ты не отстанешь, я тебя отшлепаю. Тебе нужно ходить в школу.
Мальчонка встал и пожал плечами. Он понял, что лучше не настаивать.
– Может быть, ты вообще не мужчина, – саркастически произнес он. – Во всяком случае запомни: я знаю Акапулько лучше, чем любой из гидов… Если захочешь меня найти, спроси в "Cаntina Estrella" за отелем "Prado-Amerucano". Adios.
Он удалился, загребая маленькими загоревшими ступнями золотистый песок и небрежно помахивая своим мешком. Народу на пляже было еще мало. Паром был пуст, и на поверхности неподвижно болтался носом к отелю катер для водных лыж. Это навело Малко на одну мысль. Он поднялся и склонился перед молодой американкой.
– Я князь Малко Линге, – вкрадчиво сказал он по-английски. – Не доставите ли вы мне удовольствие разделить со мной прогулку на лодке? Это только бы облегчило ваши страдания от солнечных ожогов.
Он протянул ей руку и помог встать. Этот номер ему всегда удавался. Она машинально подала свою руку и почувствовала, как ее поднимает его сильная рука…
Три минуты спустя они уже обсуждали с лодочником плату за проезд. Дела этого типа шли прекрасно: все его передние зубы были из золота, что придавало ему очень забавный вид. Он искоса зыркал на спутницу Малко. Она была почти одного с ним роста с фигурой манекенщицы, очень красивой грудью, длинными волосами черного цвета и смешливыми голубыми глазами.
– Меня зовут Ариадна, – сказала она Малко. – И я совсем не принцесса. Всего-навсего публицист…
– Вы рождены, чтобы быть принцессой, – отвечал ей Малко.
Они поплыли до буя. Она плавала быстрей него, и он был этим немного уязвлен. Зато реабилитировал себя, исполняя замысловатые пируэты на водных лыжах. Полчаса спустя они уже поджаривались вдвоем на солнце в бухте Пуэрто-Маркес под скептическим взором лодочника. Солнце пекло так сильно, что приходилось окунаться в воду каждые пять минут.
Ариадна слегка коснулась пальцем плавок Малко.
– Что это такое?
"Это" было вышитой монограммой.
– Это мои гербы, – объяснил он. – Корона с семью зубцами.
– Вы в самом деле князь? – мечтательно проговорила девушка. – Я подумала, что это шутка… Князя я встречаю в первый раз. Вам повезло!
Малко вздохнул.
– Если вам угодно!
Он подумал, что не будь титула, он скорее всего стал бы инженером или коммерсантом. Однако он всегда старался выделить себя, сохранить кое-что от бесстрашного индивидуализма, из которого была выкована длинная цепь его предков. Он чувствовал на себе кое-какую ответственность. Он никогда бы не смог стать барменом или официантом. В глубине души он был страшно консервативен.
Иногда ему казалось, что он живет в другом веке. Из его семьи в живых никого уже не осталось. Но он никогда не чувствовал себя одиноким. Достаточно было подумать о своем фамильном склепе, где покоилась целая череда Линге, чтобы прийти в себя. В гробу ему не будет одиноко. Иногда его охватывала тревога. Что, если пуля или "несчастный случай на работе" не оставят ему времени завести наследника? Тогда он станет последним из Линге. Это не будет иметь большого большого значения для всего мира. Но когда знаешь имя своего предка, жившего в XVI веке, чувствуешь себя немножко виноватым.
– О чем вы думаете? – спросила Ариадна.
Он поцеловал ее, чтобы избавиться от необходимости отвечать. Лодочник с золотыми зубами стыдливо отвел глаза.
Ариадна ответила на его поцелуй, и он почувствовал на губах вкус соли. Пора было возвращаться. На лыжах они больше не катались. На обратном пути лодочник показал им дом Кантенфласа – мексиканского комика.
– Это самый красивый дом в Акапулько, – сказал он. – Он стоит два миллиона песо.
Здание представляло собой причудливую смесь греко-испано-итало-американского стилей, и, похоже, было построено сошедшим с ума архитектором на самой верхушке холма, возвышавшегося над бухтой. Несчастному не удалось испортить пейзаж, но это было все, что он сумел сделать.
Рядом с Ариадной Малко забыл о своих треволнениях. Силуэт Фелипе, стоявшего на пляже и ожидавшего лодку, вернул его к действительности. Он подошел к полицейскому. Фелипе вежливо приветствовал его наклоном головы.
– У меня есть новости от вашего друга Сержа, – объявил он.
– Он здесь?
Фелипе улыбнулся.
– Нет, он… не может передвигаться.
Все было ясно. Малко повернулся к Ариадне.
– Сегодня вечером в восемь часов в холле?
И ушел, даже не оставив ей времени ответить. Фелипе шел следом. Как только они остались одни, полицейский заговорил.
– Обнаружили тело Сержа Ленца. По крайней мере, это должен быть он.
– Где?
– В джунглях. В 200 милях отсюда. Тревогу подняли грифы. Индейцы пошли посмотреть и притащили скелет в ближайший полицейский участок. Чтобы получить награду. Кости были вычищены добела. Но на нем еще оставалась цепочка от часов.
– Бедняга Ленц! Однако его автомобиль так и не нашли. Странно.
Фелипе покачал головой.
– Это ни о чем не говорит. Вполне возможно, он сейчас гниет на дне какого-нибудь болота. Это ведь не город. Природа быстро расставляет все по местам.
Они шли через гигантский, заледеневший от кондиционированного воздуха холл. Малко чихнул.
– Ваше здоровье, сеньор SAS, – вежливо сказал Фелипе. – Да хранит вас Господь!
Этот Фелипе – неисправимый ханжа! Он, наверное, окунает свои пули в святую воду.
– Мое здоровье, – сказал Малко, – зависит от того, нападем ли мы на след этого японца до того, как он нанесет слишком большой ущерб. Что еще находится в том районе, где нашли Ленца?
– Ничего. Только маленькие деревушки, затерянные в джунглях. Ничего, кроме земельных площадей, непригодных к использованию шесть месяцев в году. Не понимаю, что там мог делать Ленц. Там даже нет путей сообщения. Эти люди слишком бедны.
– Однако не попугай же его сожрал. Он что-то разнюхал, из-за этого его убили. Меня удивляет одно: его автомобиль исчез. В этих местах это ведь слишком заметно – автомобиль! Если Ленц обнаружил то, что искал, там должно быть частное владение либо ферма.
Фелипе пожал плечами.
– Нужно потратить полгода, чтобы его найти. В тех местах сотни ферм и столько же больших частных владений.
– Будем надеяться, что наш ныряльщик выведет нас туда, – сделал вывод Малко. – Пока есть время – идемте, приведем себя в порядок.
В его комнате стоял такой же холод, как и в холле. Малко пришлось выйти на балкон и вдохнуть глоток раскаленного воздуха. Немного левее на внешнем рейде порта неподвижно, словно нарисованный, стоял старый японский сухогруз. Его флаг поблескивал под лучами заходящего солнца.
Малко потратил больше часа, чтобы вымыть из кожи въевшуюся соль. Затем ему осталось только подобрать галстук. Он не любил тропическую безалаберность в одежде.
Одевшись, он бросил на себя взгляд в зеркало. На фоне загара еще более выделялись светлые волосы и золотистые глаза. Он осторожно дунул в платочек, как в бумажный пакетик, и сунул его в верхний кармашек рубашки. Этому фокусу научил его один англичанин, чтобы все платочки были восхитительно мягких очертаний и в искусственном беспорядке.
Он достал из чемодана сверхплоский пистолет и взвесил его на руке. "Единственное оружие, которое можно носить под смокингом". Это правда. Пистолет был не толще пачки сигарет и весил не больше четырехсот граммов. Его составные части были сделаны из титана, сверхлегкого металла. Оставив кобуру, он сунул пистолет за пояс слева и снова оглядел себя в зеркало. Даже при застегнутой рубашке не было видно ни малейшей складки.
Немного одеколона на непокорные волосы – и он уже спускался по лестнице с неизменными очками на носу. По крайней мере здесь у него была причина – солнце!
Феликс и Ариадна были уже внизу. На девушке было платье-джерси из шелка, которое подчеркивало все ее формы. Он нашел, что в платье она еще более привлекательна, чем в купальнике. Фелипе скромно опустил глаза.
– Вперед! Я проголодался, – сказал Малко.
На стоянке они сели в машину. На бедре Фелипе виднелась гигантская опухоль. Его артиллерию не так-то легко было спрятать.
Попетляв по старой части города, они приехали в "Перлу". Стало прохладнее, и люди повыходили на пороги своих домов.
Вход был сзади. Пройдя по лабиринту коридоров и лестниц, инкрустированных раковинами, они попали в ресторан. У того, кто оказывался здесь впервые, вырывался вздох восхищения. Столики полукругом располагались один за другим на гигантских уступах прибрежной отвесной скалы. Справа на открытом воздухе находилась площадка для танцев с оркестром. Напротив нее – четырехметровый каньон головокружительной глубины, на дне которого рокотал прибой. Дальше, насколько хватало глаз, раскинулся Тихий океан, освещенный лунным светом, как на почтовых открытках.
– Отсюда прыгают лучшие ныряльщики в Акапулько, – сказал Фелипе. – Прыжок на крыльях ангела с высоты 40 метров. Если они плохо рассчитывают свой полет, – разбиваются о скалы внизу, поскольку прилив приходит и уходит. Но это очень интересно.
– Они хорошо здесь зарабатывают? – спросила Ариадна.
Фелипе улыбнулся.
– За месяц им платят столько, сколько вы зарабатываете за неделю. Плюс в конце концов неизбежная смерть. Но такова жизнь. Так было угодно Богу.
Им отвели столик у обрыва. Немного наклонившись, можно было увидеть между скалами искрящуюся глубину моря. Фелипе позвал метрдотеля.
– Роландо будет работать сегодня вечером?
Тот наклонил голову:
– Непременно. Я сейчас его вам пришлю, сеньор.
Частенько случалось, что туристы просили ныряльщиков исполнить что-нибудь необычное, наподобие сальто-мортале или спуска с факелами за пять или десять долларов.
– Роландо – лучший из ныряльщиков, – объяснил Фелипе.
Несколько секунд спустя на верхних ступеньках лестницы появился Роландо. Он был одет в голубое трико. Ширина его плеч позволяла предположить, что, несмотря на то, что он был круглый, как бочонок, лишнего жира на нем не было. Он прошел между столиками и уселся напротив Малко.
– Добрый вечер, – сказал он. – Сеньор хотел со мной поговорить?
Его маленькие живые глазки, глубоко сидящие на толстом лице, то и дело поглядывали в сторону Ариадны. Волосы на светский манер были откинуты назад и прилизаны, как у танцовщика.
– Мы разыскиваем одного из ваших друзей, – сказал Фелипе на индейском диалекте.
Тот почти сомкнул веки.
– Кого?
– Чамало.
Роландо подозрительно оглядел обоих мужчин и чуть было не встал. Фелипе живо сунул ему в руку банкнот в сто песо.
– Он очень мне нужен. Для моего друга. У него есть девушка, понимаешь? Она не отсюда. Никого не знает.
– А ты сам кто? – все еще недоверчиво спросил Роландо.
Фелипе сочинил наугад:
– Друг Хосе Боланоса.
Тот сразу расслабился.
– Прекрасно. Почему ты сразу не сказал? Не знаю, где Чамало, но знаю кое-кого, кто может тебя привести к нему. Это мальчишка, маленький такой сорванец. Пока сезон, он приводит женщин, к которым Чамало может иметь свой интерес. Ему это не сложно, поскольку он шныряет повсюду. А теперь скажите мне, что я буду со всего этого иметь.
– Пять сотен песо. Как только мы увидим мальчишку. Девушка не может больше ждать.
– Прекрасно. Как только исполню прыжок, отправлюсь его искать. Пойду скажу патрону, что вы заказали прыжок с факелами.
Он встал и вразвалочку удалился. Его спина густо заросла волосами.
– Ну что? – спросил Малко.
– Он отведет нас к Чамало. Есть еще один мальчишка, который его знает, маленький чистильщик сапог.
– Что вы ему сказали?
Фелипе улыбнулся:
– Да простит меня Пресвятая Дева! Сказал, что сеньорита ждет ребенка от вас и ей необходимо сделать аборт.
Ариадна вслушивалась в разговор, ни слова не понимая по-испански.
– Кто этот неандерталец? – спросила она.
Малко взял ее руку и поцеловал.
– Мы попросили его исполнить для вас один исключительный прыжок, – объяснил он. – С факелами.
В знак благодарности она пожала ему руку. Она была тронута. Не часто встретишь атлетически сложенного дворянина на пляже в Акапулько.
Оркестр наигрывал "Как прекрасен Веракрус". Малко увлек Ариадну на танцевальную площадку, и она прижалась к нему своим податливым телом ровно настолько, насколько требовалось чувствительности, чтобы погрузить его в мечты.
– Чем вы занимаетесь в жизни, ваше сиятельство? – спросила она.
– У меня безобидная профессия. Мой приятель – крупный мексиканский скупщик. Мы собираемся осмотреть сахаро-рафинадный завод в Мазатлане. А до тех пор мы решили немного развлечься.
На этом разговор прервался. В ресторане погасли все огни, кроме свечей на столах. По громкоговорителю объявили, что ныряльщики готовы исполнить свои смертельные номера.
Малко и его спутница вернулись за свой столик. Им принесли заказанный бифштекс. Зажженные прожектора осветили весь каньон сверху донизу. Слева, на маленьком незанятом выступе скалы, столпились зеваки. Трое ныряльщиков гуськом спускались по козьей тропке на левом склоне каньона. Один за другим они погружались в пенную воду и взбирались на другой берег. Оркестр умолк, и все посетители не сводили глаз с трех силуэтов, которые медленно карабкались по обрывистой отвесной скале до каменистой платформы, служившей им трамплином.
Малко сразу же различил плотный силуэт Роландо, который взбирался с легкостью козочки. Его сопровождал луч прожектора: постановка была прекрасно подготовлена.
Роландо добрался до платформы. Он сделал жест рукой в сторону посетителей ресторана. В ответ раздались возгласы.
Он направился к маленькой нише в утесе и демонстративно встал на колени для молитвы. Толпа затаила дыхание. Луч прожектора подчеркнул крестное знамение, которым осенил себя ныряльщик. Краешком глаза Малко увидел, что Фелипе тоже осенил себя крестом.
Он был неисправим, этот Фелипе!
Роландо сделал несколько упражнений для разминки и подошел к краю платформы. Скалистая стена каньона слегка выдавалась вперед, поэтому создавалось впечатление, что его снесет наискосок вдоль этой стены. Двое помощников зажгли два больших смоляных факела.
Прожектора погасли.
В глубине каньона еще один помощник поджег кучу дров, облитых нефтью. Свет бросал отблески на пенный морской прибой.
Взяв факела, Роландо медленно приближался к пустоте. Мощным прыжком он оттолкнулся, безупречно исполнил сальто и понесся к морю, которое лежало под ним в сорока метрах. В каждой руке он крепко держал по факелу. Они смотрелись, как необычные падающие звезды.
Малко зачарованно наблюдал, как тело ныряльщика несется к пене прибоя. В нескольких метрах от поверхности Роландо будто вздрогнул и выпустил оба факела, которые зашипели и погасли в тот момент, когда ныряльщик погрузился в черную воду.
– Вот так! – сказал Фелипе, когда вновь зажглось освещение. – Он проделывал это каждый вечер вот уже двадцать лет и никогда ни малейшего происшествия…
– Взгляните, – сказал Малко.
Внизу каньона бегали какие-то люди с факелами и лампами в руках. Они указывали на нечто черное, болтавшееся в морской пене… Роландо не поднялся на поверхность.
– На этот раз у него случилось происшествие, – пробормотал Малко.
– Клянусь кровью Христа, – сказал Фелипе. – Он разбился о скалы!
Они с Малко одновременно вскочили и бросились к тропке, которая спускалась по левой стороне каньона. Они летели по узенькой дорожке, как сумасшедшие, расталкивая зевак, которые уже поднимались наверх. Никто не понял, что произошел несчастный случай. Наверху снова заиграл оркестр марьячис.
Фелипе и Малко спустились вниз как раз в тот самый момент, когда из воды вытаскивали тело ныряльщика. Неподвижный, он казался еще больше. Его тащили, как большую рыбу. Свет факелов придавал этой сцене нечто фантастическое, никто не обращал внимания на Малко и Фелипе.
Тело Роландо с предосторожностями перевернули лицом вверх. Около глаза у него была жуткая рана, полученная, скорее всего, от удара о камни. Глаза были открыты.
На левой стороне огромного тела тоже виднелось отверстие небольшого размера, из которого еще вытекала тоненькая струйка крови. На правом боку была рваная рана размером с блюдце. Когда Роландо коснулся поверхности моря, он был уже мертв.
– Его застрелили из винтовки, – толкнул Фелипе Малко. – При свете факелов это было очень просто для хорошего стрелка.
Весь правый берег каньона был усеян домами. При наличии винтовки с оптическим прицелом это было детской игрой. Шум моря перекрыл звук выстрела.
Роландо уже нечем было помочь. Пуля попала ему прямо в сердце.
Фелипе и Малко медленно поднимались по тропке. Малко был в ярости. Над ними насмехались. Уже два раза, когда они нападали на след, добыча ускользала из-под носа.
– Нам крайне необходимо разыскать этого мальчика, – сказал Малко. – Или они с ним сделают то же самое. Теперь можно не сомневаться, что Чамало замешан в этом деле. Ленц, Боланос, Роландо – список продолжается. Не считая того, что я должен был лежать в морге Мехико в результате сердечного приступа.
– Сеньор SAS, – сказал Фелипе. – Может быть, они не знают, что сказал нам Роландо…
– Нет, за нами следят. У нас есть тому доказательства! Они не теряли даром времени.
Перед его глазами всплыло бесстрастное лицо одного из братьев Майо в аэропорту. Может быть, именно он нажал на спусковой крючок винтовки.
Посетители ресторана с аппетитом ужинали. Дирекция замолчала инцидент. Богатые люди боятся смерти.
Малко уже сел за столик, когда кто-то позвал его по имени.
– Малко!
Он выпрямился и медленно повернулся. Фелипе уже засунул руку под пиджак.
В трех столиках от него широко улыбалась Кристина. Она была ослепительна в платье из белой парчи. Рядом с ней сидели двое братьев Майо и незнакомый Малко человек. Она сделала Малко знак подойти.
– Что вы делаете в Акапулько, сеньор Малко? – спросила она игриво.
Малко склонился, чтобы поцеловать ей руку.
– Разыскиваю вас, моя дорогая, – улыбаясь сказал он. – Чтобы похитить вас у всех этих людей, которые не воздают должное вашей красоте.
Малко подумал, что братья Майо сейчас же вцепятся ему в горло. Фелипе, держа рукоятку пистолета, ожидал окончания разговора спокойный, как стадо слонов.
Кристина удивленно заморгала. Ей было невдомек, куда клонит Малко. Тот продолжал:
– Почему бы вам не пересесть за наш столик? Эти господа прекрасно проведут время одни.
На этот раз один из братьев Майо поднялся и опрокинул свой стул. Кристина вцепилась в его руку красными ногтями, и он сел на место.
– Я убью вас, – буркнул он.
– Как Хосе Боланоса, – сказал Малко.
В его голосе слышался холод. Кристина нахмурила брови и поднялась.
– Идемте танцевать, – сказала она Малко. – Мне нужно с вами поговорить.
Она повела Малко за собой, сопровождаемая взглядами трех мужчин, убивающими наповал. Коктейль стал Ариадне поперек горла при виде этой великолепной брюнетки, увлекающей Малко за руку на танцплощадку.
– Вы сошли с ума, – сказала Кристина, как только они задвигались в танце. – Серхио страшно ревнив. Он убийца. Почему вы так поступаете? Вы тоже ревнивы?
Малко устремил взгляд своих золотистых глаз в глаза метиски.
– Кристина, вы или идиотка, или несносная девчонка.
Она встрепенулась от оскорбления. Но Малко продолжал:
– Поскольку я знаю, что вы не идиотка…
– Сеньор Малко, вы меня разочаровываете, – прошипела Кристина. – Нельзя оскорблять женщин.
– С тех пор, как мы познакомились, произошло много странных вещей, – бросил в ответ Малко. – Меня пытались убить. Нужные мне люди загадочным образом погибли. У вас довольно странные знакомства. Вы сами сказали мне, что ваши братья Майо – убийцы.
Она слегка прижалась к нему и тихо сказала:
– Почему бы вам не воспользоваться солнцем Акапулько вместо того, чтобы терять понапрасну время? Приезжайте завтра ко мне. У меня есть корабль, мы отправимся загорать на просторе, туда, где плавают акулы…
– Чтобы вы меня к ним столкнули?
Она резко отстранилась от него.
– Ты хочешь, чтобы я приказала своим друзьям разорвать тебя на куски и вырвать тебе глаза? Со мной никто никогда так не разговаривал.
В гневе она перешла с ним на "ты".
– Дорогая, – сказал Малко, – я иностранец, а в Мексике есть полиция. Они рискуют нарваться на неприятности.
Она пожала великолепными обнаженными плечами.
– Никто никогда не посмеет ко мне прикоснуться. Кроме полиции существуют деньги. А денег у меня предостаточно. Вы забываете, что я ношу имя Ариман.
Затем, смягчившись, она продолжала:
– Приходите ко мне завтра. Мы помиримся. Adios.
Она проскользнула между парами и вернулась за свой столик. Малко присоединился к Фелипе с Ариадной. Слишком много совпадений для одного дня. Выходит, Кристина тоже была в "Перле" в тот момент, когда убили ныряльщика!..
– Поехали домой, – сказал он.
Ариадна, немного удивленная, последовала за ним. Было около одиннадцати часов. Она удивилась еще больше, когда Малко поцеловал в холле "Хилтона" ей руку и сказал:
– Я немного устал. Увидимся завтра на пляже.
Однако он выглядел свеженьким, как огурчик, в своем элегантном костюме из черной альпаги…
Оторопевшая Ариадна позволила проводить себя к лифту. Она, приготовившаяся пойти навстречу соблазнам всамделишного аристократа!..
– Что это еще за "Перла"? – спросил Малко у Фелипе, когда они вернулись в машину.
– Самый известный в Акапулько ресторан. Там можно поужинать, потанцевать при свете луны и еще там перед террасой каждый вечер прыгают в воду знаменитые ныряльщики Акапулько. Они бросаются с 40-метровой высоты в узкий каньон, куда достигает прилив. Это очень зрелищно.
– Хорошо. Я понял, куда мы едем ужинать сегодня вечером, – заключил Малко.
Вернувшись в отель, Малко решил с часок провести на пляже. Пришел Фелипе и принес ему какой-то загадочный маленький флакончик.
– Это из пальмового масла, – сказал он. – Не мажьтесь вашими американскими снадобьями, не то к вечеру с вас слезет вся кожа.
Малко повиновался, и полицейский с отцовской нежностью натер его бесцветной маслянистой жидкостью. У него самого была загоревшая, цвета старой меди, кожа.
На почти пустом пляже Фелипе затеял долгую беседу со смотрителем, который провел их под кокосовую пальму и развернул две подстилки.
– Здесь есть какая-то молодая американка. Она приехала два дня назад, одна и проводит здесь каждое утро, – объяснил Фелипе.
В самом деле, четверть часа спустя смотритель горделиво сопровождал высокую девушку с длинными темными волосами и красной, как у рака, кожей. Она, поморщившись от боли, растянулась от них метрах в десяти.
Чтобы не показаться навязчивыми, они решились пройтись метров сто по пляжу. Полицейский был слегка обеспокоен. Он находил, что Малко относится к своей работе чересчур легкомысленно. Малко объяснил, что в такого рода делах малейший неверный шаг может повлечь за собой катастрофу. За ними следили. Следовательно, чем больше их будут считать беспечными, тем будет лучше.
В одном можно было быть уверенным наверняка. Малко пытались убить. Это мог быть кто-то из людей Чамало, кубинцы или даже какой-нибудь воздыхатель прекрасной Кристины. Однако способ отмщения не походил на месть влюбленного.
Мечтательную задумчивость Малко прервал чей-то звонкий голос.
– Тебе нужны хорошенькие украшения для твоей невесты? – спрашивал на испанском детский голосок.
Малко поднял голову.
Рядом с ним стоял подросток лет десяти, одетый в рваные брюки по щиколотку и майку. В руке у него был целый мешок безделушек. Каждое утро он ходил взад-вперед по пляжу со своим хламом.
– У меня нет невесты, – улыбнулся Малко.
– Ты же красивый Hombre, – сказал подросток. – Ты можешь легко ее найти. Им нужно делать подарки…
– Спасибо.
Подросток присел рядом с ним на корточки и положил ему на руку свою крепкую загоревшую лапку.
– Тебе не нужны раковины? А кружева? А шейные платки?
Малко покачал головой.
– Тогда хочешь женщину?.. Я знаю самых красивых в Акапулько. Хочешь, я тебя отведу в квартал публичных домов? Хочешь нетронутую девочку, которая никогда не была с мужчиной?
Малко разглядывал его, немного удивленный: подросток выдержал его взгляд. Невзирая на нежный возраст, у него в глазах уже горели суровые огоньки, как у всех, кто вынужден рано сражаться за жизнь.
– Ты ходишь к девочкам в твои-то годы? – насмешливо спросил Малко.
– Черт возьми, что ты воображаешь! Мне двенадцать лет и я уже познал женщин. Да будет тебе известно, что я уже Macho! Хочешь, я тебя отведу? Мы пойдем вместе в самый лучший публичный дом в Акапулько. Выпьем текилы…
Малко был потрясен.
– Как тебя зовут, малыш?
– Пепе.
– Послушай, Пепе. Мне не нужно женщины, понимаешь? Я здесь для того, чтобы отдыхать.
Пепе подозрительно на него посмотрел.
– Ты что – "голубой"? А с виду ты, однако, не похож. Я сейчас отведу тебя к моему приятелю Густаву. Он знает многих молодых мальчиков, каких ты любишь.
Пепе смотрел на него снизу вверх, пересыпая между пальцев песок. За сто песо он предложил бы собственную сестру.
Малко строго на него посмотрел.
– Мне не нужны ни мальчики, ни девочки, Пепе. Если ты не отстанешь, я тебя отшлепаю. Тебе нужно ходить в школу.
Мальчонка встал и пожал плечами. Он понял, что лучше не настаивать.
– Может быть, ты вообще не мужчина, – саркастически произнес он. – Во всяком случае запомни: я знаю Акапулько лучше, чем любой из гидов… Если захочешь меня найти, спроси в "Cаntina Estrella" за отелем "Prado-Amerucano". Adios.
Он удалился, загребая маленькими загоревшими ступнями золотистый песок и небрежно помахивая своим мешком. Народу на пляже было еще мало. Паром был пуст, и на поверхности неподвижно болтался носом к отелю катер для водных лыж. Это навело Малко на одну мысль. Он поднялся и склонился перед молодой американкой.
– Я князь Малко Линге, – вкрадчиво сказал он по-английски. – Не доставите ли вы мне удовольствие разделить со мной прогулку на лодке? Это только бы облегчило ваши страдания от солнечных ожогов.
Он протянул ей руку и помог встать. Этот номер ему всегда удавался. Она машинально подала свою руку и почувствовала, как ее поднимает его сильная рука…
Три минуты спустя они уже обсуждали с лодочником плату за проезд. Дела этого типа шли прекрасно: все его передние зубы были из золота, что придавало ему очень забавный вид. Он искоса зыркал на спутницу Малко. Она была почти одного с ним роста с фигурой манекенщицы, очень красивой грудью, длинными волосами черного цвета и смешливыми голубыми глазами.
– Меня зовут Ариадна, – сказала она Малко. – И я совсем не принцесса. Всего-навсего публицист…
– Вы рождены, чтобы быть принцессой, – отвечал ей Малко.
Они поплыли до буя. Она плавала быстрей него, и он был этим немного уязвлен. Зато реабилитировал себя, исполняя замысловатые пируэты на водных лыжах. Полчаса спустя они уже поджаривались вдвоем на солнце в бухте Пуэрто-Маркес под скептическим взором лодочника. Солнце пекло так сильно, что приходилось окунаться в воду каждые пять минут.
Ариадна слегка коснулась пальцем плавок Малко.
– Что это такое?
"Это" было вышитой монограммой.
– Это мои гербы, – объяснил он. – Корона с семью зубцами.
– Вы в самом деле князь? – мечтательно проговорила девушка. – Я подумала, что это шутка… Князя я встречаю в первый раз. Вам повезло!
Малко вздохнул.
– Если вам угодно!
Он подумал, что не будь титула, он скорее всего стал бы инженером или коммерсантом. Однако он всегда старался выделить себя, сохранить кое-что от бесстрашного индивидуализма, из которого была выкована длинная цепь его предков. Он чувствовал на себе кое-какую ответственность. Он никогда бы не смог стать барменом или официантом. В глубине души он был страшно консервативен.
Иногда ему казалось, что он живет в другом веке. Из его семьи в живых никого уже не осталось. Но он никогда не чувствовал себя одиноким. Достаточно было подумать о своем фамильном склепе, где покоилась целая череда Линге, чтобы прийти в себя. В гробу ему не будет одиноко. Иногда его охватывала тревога. Что, если пуля или "несчастный случай на работе" не оставят ему времени завести наследника? Тогда он станет последним из Линге. Это не будет иметь большого большого значения для всего мира. Но когда знаешь имя своего предка, жившего в XVI веке, чувствуешь себя немножко виноватым.
– О чем вы думаете? – спросила Ариадна.
Он поцеловал ее, чтобы избавиться от необходимости отвечать. Лодочник с золотыми зубами стыдливо отвел глаза.
Ариадна ответила на его поцелуй, и он почувствовал на губах вкус соли. Пора было возвращаться. На лыжах они больше не катались. На обратном пути лодочник показал им дом Кантенфласа – мексиканского комика.
– Это самый красивый дом в Акапулько, – сказал он. – Он стоит два миллиона песо.
Здание представляло собой причудливую смесь греко-испано-итало-американского стилей, и, похоже, было построено сошедшим с ума архитектором на самой верхушке холма, возвышавшегося над бухтой. Несчастному не удалось испортить пейзаж, но это было все, что он сумел сделать.
Рядом с Ариадной Малко забыл о своих треволнениях. Силуэт Фелипе, стоявшего на пляже и ожидавшего лодку, вернул его к действительности. Он подошел к полицейскому. Фелипе вежливо приветствовал его наклоном головы.
– У меня есть новости от вашего друга Сержа, – объявил он.
– Он здесь?
Фелипе улыбнулся.
– Нет, он… не может передвигаться.
Все было ясно. Малко повернулся к Ариадне.
– Сегодня вечером в восемь часов в холле?
И ушел, даже не оставив ей времени ответить. Фелипе шел следом. Как только они остались одни, полицейский заговорил.
– Обнаружили тело Сержа Ленца. По крайней мере, это должен быть он.
– Где?
– В джунглях. В 200 милях отсюда. Тревогу подняли грифы. Индейцы пошли посмотреть и притащили скелет в ближайший полицейский участок. Чтобы получить награду. Кости были вычищены добела. Но на нем еще оставалась цепочка от часов.
– Бедняга Ленц! Однако его автомобиль так и не нашли. Странно.
Фелипе покачал головой.
– Это ни о чем не говорит. Вполне возможно, он сейчас гниет на дне какого-нибудь болота. Это ведь не город. Природа быстро расставляет все по местам.
Они шли через гигантский, заледеневший от кондиционированного воздуха холл. Малко чихнул.
– Ваше здоровье, сеньор SAS, – вежливо сказал Фелипе. – Да хранит вас Господь!
Этот Фелипе – неисправимый ханжа! Он, наверное, окунает свои пули в святую воду.
– Мое здоровье, – сказал Малко, – зависит от того, нападем ли мы на след этого японца до того, как он нанесет слишком большой ущерб. Что еще находится в том районе, где нашли Ленца?
– Ничего. Только маленькие деревушки, затерянные в джунглях. Ничего, кроме земельных площадей, непригодных к использованию шесть месяцев в году. Не понимаю, что там мог делать Ленц. Там даже нет путей сообщения. Эти люди слишком бедны.
– Однако не попугай же его сожрал. Он что-то разнюхал, из-за этого его убили. Меня удивляет одно: его автомобиль исчез. В этих местах это ведь слишком заметно – автомобиль! Если Ленц обнаружил то, что искал, там должно быть частное владение либо ферма.
Фелипе пожал плечами.
– Нужно потратить полгода, чтобы его найти. В тех местах сотни ферм и столько же больших частных владений.
– Будем надеяться, что наш ныряльщик выведет нас туда, – сделал вывод Малко. – Пока есть время – идемте, приведем себя в порядок.
В его комнате стоял такой же холод, как и в холле. Малко пришлось выйти на балкон и вдохнуть глоток раскаленного воздуха. Немного левее на внешнем рейде порта неподвижно, словно нарисованный, стоял старый японский сухогруз. Его флаг поблескивал под лучами заходящего солнца.
Малко потратил больше часа, чтобы вымыть из кожи въевшуюся соль. Затем ему осталось только подобрать галстук. Он не любил тропическую безалаберность в одежде.
Одевшись, он бросил на себя взгляд в зеркало. На фоне загара еще более выделялись светлые волосы и золотистые глаза. Он осторожно дунул в платочек, как в бумажный пакетик, и сунул его в верхний кармашек рубашки. Этому фокусу научил его один англичанин, чтобы все платочки были восхитительно мягких очертаний и в искусственном беспорядке.
Он достал из чемодана сверхплоский пистолет и взвесил его на руке. "Единственное оружие, которое можно носить под смокингом". Это правда. Пистолет был не толще пачки сигарет и весил не больше четырехсот граммов. Его составные части были сделаны из титана, сверхлегкого металла. Оставив кобуру, он сунул пистолет за пояс слева и снова оглядел себя в зеркало. Даже при застегнутой рубашке не было видно ни малейшей складки.
Немного одеколона на непокорные волосы – и он уже спускался по лестнице с неизменными очками на носу. По крайней мере здесь у него была причина – солнце!
Феликс и Ариадна были уже внизу. На девушке было платье-джерси из шелка, которое подчеркивало все ее формы. Он нашел, что в платье она еще более привлекательна, чем в купальнике. Фелипе скромно опустил глаза.
– Вперед! Я проголодался, – сказал Малко.
На стоянке они сели в машину. На бедре Фелипе виднелась гигантская опухоль. Его артиллерию не так-то легко было спрятать.
Попетляв по старой части города, они приехали в "Перлу". Стало прохладнее, и люди повыходили на пороги своих домов.
Вход был сзади. Пройдя по лабиринту коридоров и лестниц, инкрустированных раковинами, они попали в ресторан. У того, кто оказывался здесь впервые, вырывался вздох восхищения. Столики полукругом располагались один за другим на гигантских уступах прибрежной отвесной скалы. Справа на открытом воздухе находилась площадка для танцев с оркестром. Напротив нее – четырехметровый каньон головокружительной глубины, на дне которого рокотал прибой. Дальше, насколько хватало глаз, раскинулся Тихий океан, освещенный лунным светом, как на почтовых открытках.
– Отсюда прыгают лучшие ныряльщики в Акапулько, – сказал Фелипе. – Прыжок на крыльях ангела с высоты 40 метров. Если они плохо рассчитывают свой полет, – разбиваются о скалы внизу, поскольку прилив приходит и уходит. Но это очень интересно.
– Они хорошо здесь зарабатывают? – спросила Ариадна.
Фелипе улыбнулся.
– За месяц им платят столько, сколько вы зарабатываете за неделю. Плюс в конце концов неизбежная смерть. Но такова жизнь. Так было угодно Богу.
Им отвели столик у обрыва. Немного наклонившись, можно было увидеть между скалами искрящуюся глубину моря. Фелипе позвал метрдотеля.
– Роландо будет работать сегодня вечером?
Тот наклонил голову:
– Непременно. Я сейчас его вам пришлю, сеньор.
Частенько случалось, что туристы просили ныряльщиков исполнить что-нибудь необычное, наподобие сальто-мортале или спуска с факелами за пять или десять долларов.
– Роландо – лучший из ныряльщиков, – объяснил Фелипе.
Несколько секунд спустя на верхних ступеньках лестницы появился Роландо. Он был одет в голубое трико. Ширина его плеч позволяла предположить, что, несмотря на то, что он был круглый, как бочонок, лишнего жира на нем не было. Он прошел между столиками и уселся напротив Малко.
– Добрый вечер, – сказал он. – Сеньор хотел со мной поговорить?
Его маленькие живые глазки, глубоко сидящие на толстом лице, то и дело поглядывали в сторону Ариадны. Волосы на светский манер были откинуты назад и прилизаны, как у танцовщика.
– Мы разыскиваем одного из ваших друзей, – сказал Фелипе на индейском диалекте.
Тот почти сомкнул веки.
– Кого?
– Чамало.
Роландо подозрительно оглядел обоих мужчин и чуть было не встал. Фелипе живо сунул ему в руку банкнот в сто песо.
– Он очень мне нужен. Для моего друга. У него есть девушка, понимаешь? Она не отсюда. Никого не знает.
– А ты сам кто? – все еще недоверчиво спросил Роландо.
Фелипе сочинил наугад:
– Друг Хосе Боланоса.
Тот сразу расслабился.
– Прекрасно. Почему ты сразу не сказал? Не знаю, где Чамало, но знаю кое-кого, кто может тебя привести к нему. Это мальчишка, маленький такой сорванец. Пока сезон, он приводит женщин, к которым Чамало может иметь свой интерес. Ему это не сложно, поскольку он шныряет повсюду. А теперь скажите мне, что я буду со всего этого иметь.
– Пять сотен песо. Как только мы увидим мальчишку. Девушка не может больше ждать.
– Прекрасно. Как только исполню прыжок, отправлюсь его искать. Пойду скажу патрону, что вы заказали прыжок с факелами.
Он встал и вразвалочку удалился. Его спина густо заросла волосами.
– Ну что? – спросил Малко.
– Он отведет нас к Чамало. Есть еще один мальчишка, который его знает, маленький чистильщик сапог.
– Что вы ему сказали?
Фелипе улыбнулся:
– Да простит меня Пресвятая Дева! Сказал, что сеньорита ждет ребенка от вас и ей необходимо сделать аборт.
Ариадна вслушивалась в разговор, ни слова не понимая по-испански.
– Кто этот неандерталец? – спросила она.
Малко взял ее руку и поцеловал.
– Мы попросили его исполнить для вас один исключительный прыжок, – объяснил он. – С факелами.
В знак благодарности она пожала ему руку. Она была тронута. Не часто встретишь атлетически сложенного дворянина на пляже в Акапулько.
Оркестр наигрывал "Как прекрасен Веракрус". Малко увлек Ариадну на танцевальную площадку, и она прижалась к нему своим податливым телом ровно настолько, насколько требовалось чувствительности, чтобы погрузить его в мечты.
– Чем вы занимаетесь в жизни, ваше сиятельство? – спросила она.
– У меня безобидная профессия. Мой приятель – крупный мексиканский скупщик. Мы собираемся осмотреть сахаро-рафинадный завод в Мазатлане. А до тех пор мы решили немного развлечься.
На этом разговор прервался. В ресторане погасли все огни, кроме свечей на столах. По громкоговорителю объявили, что ныряльщики готовы исполнить свои смертельные номера.
Малко и его спутница вернулись за свой столик. Им принесли заказанный бифштекс. Зажженные прожектора осветили весь каньон сверху донизу. Слева, на маленьком незанятом выступе скалы, столпились зеваки. Трое ныряльщиков гуськом спускались по козьей тропке на левом склоне каньона. Один за другим они погружались в пенную воду и взбирались на другой берег. Оркестр умолк, и все посетители не сводили глаз с трех силуэтов, которые медленно карабкались по обрывистой отвесной скале до каменистой платформы, служившей им трамплином.
Малко сразу же различил плотный силуэт Роландо, который взбирался с легкостью козочки. Его сопровождал луч прожектора: постановка была прекрасно подготовлена.
Роландо добрался до платформы. Он сделал жест рукой в сторону посетителей ресторана. В ответ раздались возгласы.
Он направился к маленькой нише в утесе и демонстративно встал на колени для молитвы. Толпа затаила дыхание. Луч прожектора подчеркнул крестное знамение, которым осенил себя ныряльщик. Краешком глаза Малко увидел, что Фелипе тоже осенил себя крестом.
Он был неисправим, этот Фелипе!
Роландо сделал несколько упражнений для разминки и подошел к краю платформы. Скалистая стена каньона слегка выдавалась вперед, поэтому создавалось впечатление, что его снесет наискосок вдоль этой стены. Двое помощников зажгли два больших смоляных факела.
Прожектора погасли.
В глубине каньона еще один помощник поджег кучу дров, облитых нефтью. Свет бросал отблески на пенный морской прибой.
Взяв факела, Роландо медленно приближался к пустоте. Мощным прыжком он оттолкнулся, безупречно исполнил сальто и понесся к морю, которое лежало под ним в сорока метрах. В каждой руке он крепко держал по факелу. Они смотрелись, как необычные падающие звезды.
Малко зачарованно наблюдал, как тело ныряльщика несется к пене прибоя. В нескольких метрах от поверхности Роландо будто вздрогнул и выпустил оба факела, которые зашипели и погасли в тот момент, когда ныряльщик погрузился в черную воду.
– Вот так! – сказал Фелипе, когда вновь зажглось освещение. – Он проделывал это каждый вечер вот уже двадцать лет и никогда ни малейшего происшествия…
– Взгляните, – сказал Малко.
Внизу каньона бегали какие-то люди с факелами и лампами в руках. Они указывали на нечто черное, болтавшееся в морской пене… Роландо не поднялся на поверхность.
– На этот раз у него случилось происшествие, – пробормотал Малко.
– Клянусь кровью Христа, – сказал Фелипе. – Он разбился о скалы!
Они с Малко одновременно вскочили и бросились к тропке, которая спускалась по левой стороне каньона. Они летели по узенькой дорожке, как сумасшедшие, расталкивая зевак, которые уже поднимались наверх. Никто не понял, что произошел несчастный случай. Наверху снова заиграл оркестр марьячис.
Фелипе и Малко спустились вниз как раз в тот самый момент, когда из воды вытаскивали тело ныряльщика. Неподвижный, он казался еще больше. Его тащили, как большую рыбу. Свет факелов придавал этой сцене нечто фантастическое, никто не обращал внимания на Малко и Фелипе.
Тело Роландо с предосторожностями перевернули лицом вверх. Около глаза у него была жуткая рана, полученная, скорее всего, от удара о камни. Глаза были открыты.
На левой стороне огромного тела тоже виднелось отверстие небольшого размера, из которого еще вытекала тоненькая струйка крови. На правом боку была рваная рана размером с блюдце. Когда Роландо коснулся поверхности моря, он был уже мертв.
– Его застрелили из винтовки, – толкнул Фелипе Малко. – При свете факелов это было очень просто для хорошего стрелка.
Весь правый берег каньона был усеян домами. При наличии винтовки с оптическим прицелом это было детской игрой. Шум моря перекрыл звук выстрела.
Роландо уже нечем было помочь. Пуля попала ему прямо в сердце.
Фелипе и Малко медленно поднимались по тропке. Малко был в ярости. Над ними насмехались. Уже два раза, когда они нападали на след, добыча ускользала из-под носа.
– Нам крайне необходимо разыскать этого мальчика, – сказал Малко. – Или они с ним сделают то же самое. Теперь можно не сомневаться, что Чамало замешан в этом деле. Ленц, Боланос, Роландо – список продолжается. Не считая того, что я должен был лежать в морге Мехико в результате сердечного приступа.
– Сеньор SAS, – сказал Фелипе. – Может быть, они не знают, что сказал нам Роландо…
– Нет, за нами следят. У нас есть тому доказательства! Они не теряли даром времени.
Перед его глазами всплыло бесстрастное лицо одного из братьев Майо в аэропорту. Может быть, именно он нажал на спусковой крючок винтовки.
Посетители ресторана с аппетитом ужинали. Дирекция замолчала инцидент. Богатые люди боятся смерти.
Малко уже сел за столик, когда кто-то позвал его по имени.
– Малко!
Он выпрямился и медленно повернулся. Фелипе уже засунул руку под пиджак.
В трех столиках от него широко улыбалась Кристина. Она была ослепительна в платье из белой парчи. Рядом с ней сидели двое братьев Майо и незнакомый Малко человек. Она сделала Малко знак подойти.
– Что вы делаете в Акапулько, сеньор Малко? – спросила она игриво.
Малко склонился, чтобы поцеловать ей руку.
– Разыскиваю вас, моя дорогая, – улыбаясь сказал он. – Чтобы похитить вас у всех этих людей, которые не воздают должное вашей красоте.
Малко подумал, что братья Майо сейчас же вцепятся ему в горло. Фелипе, держа рукоятку пистолета, ожидал окончания разговора спокойный, как стадо слонов.
Кристина удивленно заморгала. Ей было невдомек, куда клонит Малко. Тот продолжал:
– Почему бы вам не пересесть за наш столик? Эти господа прекрасно проведут время одни.
На этот раз один из братьев Майо поднялся и опрокинул свой стул. Кристина вцепилась в его руку красными ногтями, и он сел на место.
– Я убью вас, – буркнул он.
– Как Хосе Боланоса, – сказал Малко.
В его голосе слышался холод. Кристина нахмурила брови и поднялась.
– Идемте танцевать, – сказала она Малко. – Мне нужно с вами поговорить.
Она повела Малко за собой, сопровождаемая взглядами трех мужчин, убивающими наповал. Коктейль стал Ариадне поперек горла при виде этой великолепной брюнетки, увлекающей Малко за руку на танцплощадку.
– Вы сошли с ума, – сказала Кристина, как только они задвигались в танце. – Серхио страшно ревнив. Он убийца. Почему вы так поступаете? Вы тоже ревнивы?
Малко устремил взгляд своих золотистых глаз в глаза метиски.
– Кристина, вы или идиотка, или несносная девчонка.
Она встрепенулась от оскорбления. Но Малко продолжал:
– Поскольку я знаю, что вы не идиотка…
– Сеньор Малко, вы меня разочаровываете, – прошипела Кристина. – Нельзя оскорблять женщин.
– С тех пор, как мы познакомились, произошло много странных вещей, – бросил в ответ Малко. – Меня пытались убить. Нужные мне люди загадочным образом погибли. У вас довольно странные знакомства. Вы сами сказали мне, что ваши братья Майо – убийцы.
Она слегка прижалась к нему и тихо сказала:
– Почему бы вам не воспользоваться солнцем Акапулько вместо того, чтобы терять понапрасну время? Приезжайте завтра ко мне. У меня есть корабль, мы отправимся загорать на просторе, туда, где плавают акулы…
– Чтобы вы меня к ним столкнули?
Она резко отстранилась от него.
– Ты хочешь, чтобы я приказала своим друзьям разорвать тебя на куски и вырвать тебе глаза? Со мной никто никогда так не разговаривал.
В гневе она перешла с ним на "ты".
– Дорогая, – сказал Малко, – я иностранец, а в Мексике есть полиция. Они рискуют нарваться на неприятности.
Она пожала великолепными обнаженными плечами.
– Никто никогда не посмеет ко мне прикоснуться. Кроме полиции существуют деньги. А денег у меня предостаточно. Вы забываете, что я ношу имя Ариман.
Затем, смягчившись, она продолжала:
– Приходите ко мне завтра. Мы помиримся. Adios.
Она проскользнула между парами и вернулась за свой столик. Малко присоединился к Фелипе с Ариадной. Слишком много совпадений для одного дня. Выходит, Кристина тоже была в "Перле" в тот момент, когда убили ныряльщика!..
– Поехали домой, – сказал он.
Ариадна, немного удивленная, последовала за ним. Было около одиннадцати часов. Она удивилась еще больше, когда Малко поцеловал в холле "Хилтона" ей руку и сказал:
– Я немного устал. Увидимся завтра на пляже.
Однако он выглядел свеженьким, как огурчик, в своем элегантном костюме из черной альпаги…
Оторопевшая Ариадна позволила проводить себя к лифту. Она, приготовившаяся пойти навстречу соблазнам всамделишного аристократа!..