Она слегка засмеялась.
– Не язвите. Мои "гориллы", как вы их назвали, честные ребята.
– Которые убивают из винтовки с оптическим прицелом или режут людей, как свиней.
На том конце провода возникла короткая пауза. Затем Кристина продолжила голосом, в котором Малко уловил оттенок усталости:
– Сеньор Малко, почему вы не хотите рассматривать меня исключительно как красивую женщину? Есть вещи, о которых я не могу вам рассказать. Не старайтесь узнать о них слишком много, я не могу постоянно вас защищать.
У него возникло желание спросить, не в курсе ли она дела с СХ-3 и существования Такаты. Или она сделала намек только на политические интриги? Она не дала ему времени задавать себе вопросы.
– Не хотите ли вы приехать ко мне на виллу пропустить по стаканчику? – предложила она. – Это в двух шагах от вашего отеля. Сегодня вечером в семь часов.
Малко подумал о своем рандеву. И предложил ей самой приехать в отель. В конце концов, они остановились на баре в "Хилтоне" в семь часов.
День пролетел очень быстро. Фелипе исчез, он прочесывал Акапулько в поисках сведений о Такате и Чамало. Малко прошелся немного вдоль бассейна и наткнулся на Ариадну в окружении целой бейсбольной команды, проводящей свой отпуск. Команда огорченно отстранилась, когда Ариадна бросилась ему на шею и поцеловала прямо в губы.
Растянувшись подле нее, Малко заказал два коктейля "коко-локо" на двоих, фирменного напитка отеля. Смесь белого рома и сока мороженых фруктов, который подавали в пустом кокосовом орехе. Это пойло, которое шло как вода, быстро окрасило мысли Малко в розовый цвет.
В конце дня появился Фелипе и скромно уселся за соседним столиком.
Ариадне очень хотелось появиться на людях вместе с Малко, но была еще Кристина. Он отделался под предлогом деловой встречи и пообещал позвонить ей из своего номера часам к десяти, если ее не похитят к тому времени бейсболисты.
Он поднялся к себе, чтобы переодеться. Под душем он простоял целых полчаса, с наслаждением подставляя свое тело струйкам теплой воды. Затем выбрал белую рубашку с неброской монограммой, пару туфель из крокодиловой кожи, легкой, как шелк, и почти черный костюм из альпаги. Он очень загорел, и светлые волосы лишь лишь подчеркивали этот контраст. Затем надел солнечные очки, чтобы не слишком привлекали внимание его глаза. Перед уходом он сунул справа под пиджак свой сверхплоский пистолет. Теперь он мог распахнуться, и сзади ничего не было видно, кроме незначительной выпуклости. С сожалением покинув убежище в своем прохладном номере, он прошел через раскаленный коридор и нажал кнопку лифта.
Кристина была уже на месте. Вместо того, чтобы присесть, она расхаживала по галерее с сумочкой в руках. На нее оборачивались все мужчины. Ее белый костюм – блузка и брюки, делал фигуру еще стройнее и выгодно оттенял медного цвета кожу. Она повернулась к Малко и протянула ему руку.
– Вы заставляете себя ждать, как хорошенькая женщина, – улыбаясь, сказала она.
Малко поцеловал ей руку и с трудом смог оторвать глаза от ее блузки. Она не застегивалась, а скреплялась довольно редко расставленными тесемками на узелках. Короче говоря, от шеи до пупка виднелась целая делянка кожи. Лифчика она не носила.
Они уселись в баре и заказали "коко-локо". Малко спрятал свои очки и с удовольствием отметил, что Кристина не осталась равнодушной к золоту его глаз. Кроме того, она покосилась на тонкой вышивки корону на его рубашке. Пора было переходить в наступление.
– В какую игру вы хотите сыграть со мной на этот раз? – спросил Малко.
– Как это, в какую?
– Да, в какую? В прошлый раз, когда вы назначили мне свидание в Мехико, вы жестоким образом позабавились над моими "издержками". Что вы намерены делать теперь? Какую еще ловушку вы мне приготовили?
Бар был почти пуст, и они могли разговаривать, не боясь, что их кто-нибудь услышит. Она замялась и погладила руку Малко.
– Я хотела дать вам урок. Терпеть не могу мужчин, которые слишком уверены в себе и воображают, что женщина готова уступить только потому, что назначила свидание.
Ее глаза сверкнули.
– Еще ни один мужчина не получил меня тогда, когда он хочет. Я выбираю сама. Всех и всегда.
– Если бы вы жили два века тому назад, вы бы бросали акулам своих чересчур красивых рабов, поскольку они бы хотели вас слишком часто.
– Не смейтесь надо мной, – сказала она более суровым тоном. – Я прошла через множество унижений. Теперь я красива, богата, а нравы изменились. Но моя прабабушка умерла под ударами палок после пыток.
– Почему?
– Чтобы прокормить себя, она продалась в рабство. Она была чистокровной индейской женщиной и имела несчастье быть красивой. Испанка, жена ее хозяина, была очень ревнивой. У мужчин часто случаются приключения с рабынями. И вот однажды хозяйка велела ее привязать, выбить все зубы, вырвать ногти, прижечь уши и обрезать кончики грудей.
Кристина выговорила последние слова как заклятие. С шипящим голосом и посуровевшим лицом она являла собой воплощение грубой мести.
– Прошу прощения, – прошептала она. И мгновенно расслабилась.
– И поэтому вы занимаетесь политикой? – спросил Малко.
Она вскочила.
– Я не занимаюсь политикой. Но ненавижу всех, кто снова хочет возродить рабство. Это гораздо коварнее! Американцы не такие жестокие, как испанцы или португальцы. Но в их глазах все, кому нечего есть и у кого темная кожа, являются дикарями.
Малко прикрыл глаза. Слушая низкий голос Кристины и то, что она говорила, ему с трудом верилось, что рядом с ним сидит элегантная молодая женщина, рафинированная до кончиков ногтей, что они – в современном отеле, а на дворе – 1965 год. Кристина словно угадала его мысли. Она продолжала гораздо более спокойно:
– В Мехико я приняла вас за простого повесу. Я хотела проучить вас. Теперь я знаю, что вас интересует не только мой шарм.
– Простите!
– Давайте не будем разыгрывать комедию! Я не знаю в точности, кто вы на самом деле. Но вы опасны и работаете на наших врагов.
– Почему тогда вы здесь? Чтобы следить за мной?
– Потому что я женщина, сеньор Малко. И вы меня интересуете как мужчина.
– Но вы подозреваете, что я работаю на тех, кого вы ненавидите.
В глазах Кристины промелькнула безмерная грусть.
– Это правда. Если вы что-нибудь предпримете, я забуду, что находилась в ваших объятиях. Я убью вас собственными руками. А еще я надеюсь всем сердцем, что вы согласитесь потерпеть в этом деле поражение единственный раз в своей жизни.
Она протягивала Малко спасительную соломинку. Была ли Кристина в курсе прожектов японца или думала, что Малко намерен всего лишь разгромить кастристскую организацию?
– Вы думаете только о том, чтобы убивать, – осторожно сказал он. – Я нахожусь здесь только потому что хочу помешать многим людям погибнуть.
– Кровь за кровь, – мрачно сказала она. – Мы задолжали слишком много. Одна индейская пословица гласит: "Одного поцелуя недостаточно, чтобы загладить пощечину".
От выпитого глаза прекрасной метиски сверкали. Малко подумал, не удастся ли ее разговорить, раздразнив побольше. Она наверняка знала, где скрывается японец. Он поднял руку, чтобы заказать что-нибудь. В тот же миг какой-то босоногий мальчишка в парусиновых штанах и разорванной рубашке появился у входа в бар. В руке у него был ящик с принадлежностями для чистки обуви.
На него налетел служитель и схватил за руку. Бар "Хилтона" – не место для уличных чистильщиков. Должен же быть где-то островок роскоши, где перед глазами не мелькают картины нищеты, а именно – этот дворец с номерами по сорок долларов в сутки.
Мальчишка вырывался и рассматривал в полумраке бара клиентов. Малко, произведя насилие над своим хорошим воспитанием, щелкнул пальцами.
Служитель подбежал к нему.
– Позовите этого чистильщика, – приказал Малко. – Я желаю, чтобы он начистил мне ботинки.
Служитель смущенно закрутился.
– Сеньор, эти мальчишки не имеют права заходить сюда. Если вам угодно, может быть, в холле… Существуют предписания.
– Мне наплевать на предписания, – сказал Малко с чувством собственного превосходства. – Идите позовите этого чистильщика, или я устрою скандал.
Кристина удивленно поглядывала на него краешком глаза.
– Что на вас нашло? – спросила она. – Это "коко-локо" так на вас подействовал?
– Нет. Но я прихожу в ужас при виде того, как эти лакеи обращаются с бедным мальчишкой. Это послужит им уроком, а мои ботинки будут блестеть.
Он бы дорого дал за то, чтобы остаться одному. Только бы сорванец не оказался слишком разговорчивым, если это еще он! Нет никакой возможности выбежать следом за ним, это бы еще больше насторожило Кристину.
Надутый служитель проводил чистильщика до самого столика Малко. Бар заполнялся народом, и американцы в шортах неодобрительно поглядывали на оборванца, который ступал босыми ногами по прекрасному паркету.
– Вот он, сеньор, – сказал служитель.
Подросток тотчас принялся на работу. Малко видел только взлохмаченные нечесаные волосы темного цвета и время от времени блеск его белых зубов. Это был метис с крупными, но приятными чертами лица. Ему на вид было около шестнадцати лет.
Поплевав на черную крокодиловую кожу, он принялся яростно ее начищать.
– Он протрет до дыр ваши прекрасные туфли, – заметила Кристина. – Тем более, что крокодиловую кожу не чистят, а натирают жиром.
Подозревала она что-нибудь или насмехалась над Малко?
– Что за беда, – сказал Малко. – Лишь бы блестели.
Он склонился к мальчишке.
– Как тебя зовут?
– Эухенио, сеньор, к вашим услугам.
Он посмотрел ему прямо в лицо и Малко показалось, что тот хочет дать ему что-то понять.
Но не мог же Малко ему сказать: "Это я тебе назначил встречу". Хорошо еще, что он говорит по-испански…
– Ты часто приходишь сюда? – спросил он.
– Редко, сеньор. Они не хотят. Но сегодня я не очень хорошо заработал. И решил попытать счастья. У меня жена и малыш, сеньор.
Малко удивленно на него посмотрел.
– Сколько же тебе лет?
– Восемнадцать. Я женат уже два года.
Он снова принялся тереть. Малко склонился к Кристине.
– Сколько ему нужно дать?
– Десять песо и он будет доволен, как король.
Малко вытащил банкнот и сложил его вчетверо. Затем сунул мексиканцу в карман рубашки.
– Если ты придешь сюда завтра утром, до завтрака, – сказал он. – Я прикажу тебе начистить все мои ботинки.
Эухенио горячо поблагодарил и сложил свои принадлежности. Малко надеялся, что он все понял.
– Я приду завтра, сеньор, – сказал он. – Вы так добры. Да хранит вас Господь!
Слышал бы это Фелипе!
Когда мальчишка уходил, Фелипе как раз зашел в бар. Он сразу же понял ситуацию, встретившись с умоляющим взглядом Малко. Оглядев зал, словно ища кого-то, он пропустил чистильщика, затем вышел за ним следом.
Малко вздохнул. Может быть, Фелипе удастся разыскать жилище Эухенио.
Сбросив напряжение, он предложил Кристине:
– Не хотите ли поужинать?
Она улыбнулась.
– Наш ужин нас уже ждет!
– Где?
– У меня.
Малко сделал от удивления неуловимое движение.
– Вы боитесь, сеньор Малко?
Он рассмеялся:
– Я не хотел бы, чтобы ваши друзья разрезали меня на ремни под тем предлогом, что моя кожа недостаточно темного цвета.
– Вам нечего бояться. Сегодня вечером мы будем одни. В любом случае никто не коснется и волоска на вашей голове, если вы будете со мной.
– Но что меня будет ожидать в случае, если я отвечу на это заманчивое приглашение?
Она как-то странно посмотрела на него:
– Может быть, стакан рома для приговоренного к смерти, сеньор Малко.
Он встал, приготовившись уходить. Фелипе еще не было. Если Малко исчезнет, никто не будет знать, где он, поскольку он сам не знал, куда его увлекала Кристина. Оставалось только молиться, чтобы там не оказалось ловушки. Расплатившись по счету, Малко догнал свою даму на автомобильной стоянке. Она уже сидела за рулем белого "линкольна" без верха.
Он уселся рядом с ней, и машина неслышно тронулась с места в сторону от Акапулько. Малко откинулся на подголовник, подставляя лицо ласковому свежему воздуху ночи. Бухта сверкала всеми огнями. Эта великолепная женщина, этот шикарный автомобиль, тропическая растительность, Акапулько!… Одна только немного мешавшая выпуклость в том месте, где был пистолет, напоминала о том, что он не на каникулах.
На противоположном конце авеню Ариман Эухенио Кастильянос торопился домой. Тяжелый ящик оттягивал ему плечо. Он понял, что сеньор иностранец не хочет говорить при своей спутнице. Он еще завтра вернется. К счастью, у него было сто песо, так как дорога была долгой.
В ста метрах за ним следом шел Фелипе, прячась в тени домов. Он не захотел взять машину, чтобы не привлекать внимания чистильщика, и проклинал себя за это. Фелипе терпеть не мог ходить пешком.
Немного дальше, позади Фелипе, тихо двигалась какая-то тень. Этот человек, одетый во все темное, долго сидел в засаде напротив "Хилтона". У него на ногах были холщовые туфли на веревочной подошве, ступавшие совершенно бесшумно. За поясом была засунута бритва, которую он каждое утро натачивал. Так он был гораздо более опасен, чем с револьвером. Его звали Оливеро Майо.
10
– Не язвите. Мои "гориллы", как вы их назвали, честные ребята.
– Которые убивают из винтовки с оптическим прицелом или режут людей, как свиней.
На том конце провода возникла короткая пауза. Затем Кристина продолжила голосом, в котором Малко уловил оттенок усталости:
– Сеньор Малко, почему вы не хотите рассматривать меня исключительно как красивую женщину? Есть вещи, о которых я не могу вам рассказать. Не старайтесь узнать о них слишком много, я не могу постоянно вас защищать.
У него возникло желание спросить, не в курсе ли она дела с СХ-3 и существования Такаты. Или она сделала намек только на политические интриги? Она не дала ему времени задавать себе вопросы.
– Не хотите ли вы приехать ко мне на виллу пропустить по стаканчику? – предложила она. – Это в двух шагах от вашего отеля. Сегодня вечером в семь часов.
Малко подумал о своем рандеву. И предложил ей самой приехать в отель. В конце концов, они остановились на баре в "Хилтоне" в семь часов.
День пролетел очень быстро. Фелипе исчез, он прочесывал Акапулько в поисках сведений о Такате и Чамало. Малко прошелся немного вдоль бассейна и наткнулся на Ариадну в окружении целой бейсбольной команды, проводящей свой отпуск. Команда огорченно отстранилась, когда Ариадна бросилась ему на шею и поцеловала прямо в губы.
Растянувшись подле нее, Малко заказал два коктейля "коко-локо" на двоих, фирменного напитка отеля. Смесь белого рома и сока мороженых фруктов, который подавали в пустом кокосовом орехе. Это пойло, которое шло как вода, быстро окрасило мысли Малко в розовый цвет.
В конце дня появился Фелипе и скромно уселся за соседним столиком.
Ариадне очень хотелось появиться на людях вместе с Малко, но была еще Кристина. Он отделался под предлогом деловой встречи и пообещал позвонить ей из своего номера часам к десяти, если ее не похитят к тому времени бейсболисты.
Он поднялся к себе, чтобы переодеться. Под душем он простоял целых полчаса, с наслаждением подставляя свое тело струйкам теплой воды. Затем выбрал белую рубашку с неброской монограммой, пару туфель из крокодиловой кожи, легкой, как шелк, и почти черный костюм из альпаги. Он очень загорел, и светлые волосы лишь лишь подчеркивали этот контраст. Затем надел солнечные очки, чтобы не слишком привлекали внимание его глаза. Перед уходом он сунул справа под пиджак свой сверхплоский пистолет. Теперь он мог распахнуться, и сзади ничего не было видно, кроме незначительной выпуклости. С сожалением покинув убежище в своем прохладном номере, он прошел через раскаленный коридор и нажал кнопку лифта.
Кристина была уже на месте. Вместо того, чтобы присесть, она расхаживала по галерее с сумочкой в руках. На нее оборачивались все мужчины. Ее белый костюм – блузка и брюки, делал фигуру еще стройнее и выгодно оттенял медного цвета кожу. Она повернулась к Малко и протянула ему руку.
– Вы заставляете себя ждать, как хорошенькая женщина, – улыбаясь, сказала она.
Малко поцеловал ей руку и с трудом смог оторвать глаза от ее блузки. Она не застегивалась, а скреплялась довольно редко расставленными тесемками на узелках. Короче говоря, от шеи до пупка виднелась целая делянка кожи. Лифчика она не носила.
Они уселись в баре и заказали "коко-локо". Малко спрятал свои очки и с удовольствием отметил, что Кристина не осталась равнодушной к золоту его глаз. Кроме того, она покосилась на тонкой вышивки корону на его рубашке. Пора было переходить в наступление.
– В какую игру вы хотите сыграть со мной на этот раз? – спросил Малко.
– Как это, в какую?
– Да, в какую? В прошлый раз, когда вы назначили мне свидание в Мехико, вы жестоким образом позабавились над моими "издержками". Что вы намерены делать теперь? Какую еще ловушку вы мне приготовили?
Бар был почти пуст, и они могли разговаривать, не боясь, что их кто-нибудь услышит. Она замялась и погладила руку Малко.
– Я хотела дать вам урок. Терпеть не могу мужчин, которые слишком уверены в себе и воображают, что женщина готова уступить только потому, что назначила свидание.
Ее глаза сверкнули.
– Еще ни один мужчина не получил меня тогда, когда он хочет. Я выбираю сама. Всех и всегда.
– Если бы вы жили два века тому назад, вы бы бросали акулам своих чересчур красивых рабов, поскольку они бы хотели вас слишком часто.
– Не смейтесь надо мной, – сказала она более суровым тоном. – Я прошла через множество унижений. Теперь я красива, богата, а нравы изменились. Но моя прабабушка умерла под ударами палок после пыток.
– Почему?
– Чтобы прокормить себя, она продалась в рабство. Она была чистокровной индейской женщиной и имела несчастье быть красивой. Испанка, жена ее хозяина, была очень ревнивой. У мужчин часто случаются приключения с рабынями. И вот однажды хозяйка велела ее привязать, выбить все зубы, вырвать ногти, прижечь уши и обрезать кончики грудей.
Кристина выговорила последние слова как заклятие. С шипящим голосом и посуровевшим лицом она являла собой воплощение грубой мести.
– Прошу прощения, – прошептала она. И мгновенно расслабилась.
– И поэтому вы занимаетесь политикой? – спросил Малко.
Она вскочила.
– Я не занимаюсь политикой. Но ненавижу всех, кто снова хочет возродить рабство. Это гораздо коварнее! Американцы не такие жестокие, как испанцы или португальцы. Но в их глазах все, кому нечего есть и у кого темная кожа, являются дикарями.
Малко прикрыл глаза. Слушая низкий голос Кристины и то, что она говорила, ему с трудом верилось, что рядом с ним сидит элегантная молодая женщина, рафинированная до кончиков ногтей, что они – в современном отеле, а на дворе – 1965 год. Кристина словно угадала его мысли. Она продолжала гораздо более спокойно:
– В Мехико я приняла вас за простого повесу. Я хотела проучить вас. Теперь я знаю, что вас интересует не только мой шарм.
– Простите!
– Давайте не будем разыгрывать комедию! Я не знаю в точности, кто вы на самом деле. Но вы опасны и работаете на наших врагов.
– Почему тогда вы здесь? Чтобы следить за мной?
– Потому что я женщина, сеньор Малко. И вы меня интересуете как мужчина.
– Но вы подозреваете, что я работаю на тех, кого вы ненавидите.
В глазах Кристины промелькнула безмерная грусть.
– Это правда. Если вы что-нибудь предпримете, я забуду, что находилась в ваших объятиях. Я убью вас собственными руками. А еще я надеюсь всем сердцем, что вы согласитесь потерпеть в этом деле поражение единственный раз в своей жизни.
Она протягивала Малко спасительную соломинку. Была ли Кристина в курсе прожектов японца или думала, что Малко намерен всего лишь разгромить кастристскую организацию?
– Вы думаете только о том, чтобы убивать, – осторожно сказал он. – Я нахожусь здесь только потому что хочу помешать многим людям погибнуть.
– Кровь за кровь, – мрачно сказала она. – Мы задолжали слишком много. Одна индейская пословица гласит: "Одного поцелуя недостаточно, чтобы загладить пощечину".
От выпитого глаза прекрасной метиски сверкали. Малко подумал, не удастся ли ее разговорить, раздразнив побольше. Она наверняка знала, где скрывается японец. Он поднял руку, чтобы заказать что-нибудь. В тот же миг какой-то босоногий мальчишка в парусиновых штанах и разорванной рубашке появился у входа в бар. В руке у него был ящик с принадлежностями для чистки обуви.
На него налетел служитель и схватил за руку. Бар "Хилтона" – не место для уличных чистильщиков. Должен же быть где-то островок роскоши, где перед глазами не мелькают картины нищеты, а именно – этот дворец с номерами по сорок долларов в сутки.
Мальчишка вырывался и рассматривал в полумраке бара клиентов. Малко, произведя насилие над своим хорошим воспитанием, щелкнул пальцами.
Служитель подбежал к нему.
– Позовите этого чистильщика, – приказал Малко. – Я желаю, чтобы он начистил мне ботинки.
Служитель смущенно закрутился.
– Сеньор, эти мальчишки не имеют права заходить сюда. Если вам угодно, может быть, в холле… Существуют предписания.
– Мне наплевать на предписания, – сказал Малко с чувством собственного превосходства. – Идите позовите этого чистильщика, или я устрою скандал.
Кристина удивленно поглядывала на него краешком глаза.
– Что на вас нашло? – спросила она. – Это "коко-локо" так на вас подействовал?
– Нет. Но я прихожу в ужас при виде того, как эти лакеи обращаются с бедным мальчишкой. Это послужит им уроком, а мои ботинки будут блестеть.
Он бы дорого дал за то, чтобы остаться одному. Только бы сорванец не оказался слишком разговорчивым, если это еще он! Нет никакой возможности выбежать следом за ним, это бы еще больше насторожило Кристину.
Надутый служитель проводил чистильщика до самого столика Малко. Бар заполнялся народом, и американцы в шортах неодобрительно поглядывали на оборванца, который ступал босыми ногами по прекрасному паркету.
– Вот он, сеньор, – сказал служитель.
Подросток тотчас принялся на работу. Малко видел только взлохмаченные нечесаные волосы темного цвета и время от времени блеск его белых зубов. Это был метис с крупными, но приятными чертами лица. Ему на вид было около шестнадцати лет.
Поплевав на черную крокодиловую кожу, он принялся яростно ее начищать.
– Он протрет до дыр ваши прекрасные туфли, – заметила Кристина. – Тем более, что крокодиловую кожу не чистят, а натирают жиром.
Подозревала она что-нибудь или насмехалась над Малко?
– Что за беда, – сказал Малко. – Лишь бы блестели.
Он склонился к мальчишке.
– Как тебя зовут?
– Эухенио, сеньор, к вашим услугам.
Он посмотрел ему прямо в лицо и Малко показалось, что тот хочет дать ему что-то понять.
Но не мог же Малко ему сказать: "Это я тебе назначил встречу". Хорошо еще, что он говорит по-испански…
– Ты часто приходишь сюда? – спросил он.
– Редко, сеньор. Они не хотят. Но сегодня я не очень хорошо заработал. И решил попытать счастья. У меня жена и малыш, сеньор.
Малко удивленно на него посмотрел.
– Сколько же тебе лет?
– Восемнадцать. Я женат уже два года.
Он снова принялся тереть. Малко склонился к Кристине.
– Сколько ему нужно дать?
– Десять песо и он будет доволен, как король.
Малко вытащил банкнот и сложил его вчетверо. Затем сунул мексиканцу в карман рубашки.
– Если ты придешь сюда завтра утром, до завтрака, – сказал он. – Я прикажу тебе начистить все мои ботинки.
Эухенио горячо поблагодарил и сложил свои принадлежности. Малко надеялся, что он все понял.
– Я приду завтра, сеньор, – сказал он. – Вы так добры. Да хранит вас Господь!
Слышал бы это Фелипе!
Когда мальчишка уходил, Фелипе как раз зашел в бар. Он сразу же понял ситуацию, встретившись с умоляющим взглядом Малко. Оглядев зал, словно ища кого-то, он пропустил чистильщика, затем вышел за ним следом.
Малко вздохнул. Может быть, Фелипе удастся разыскать жилище Эухенио.
Сбросив напряжение, он предложил Кристине:
– Не хотите ли поужинать?
Она улыбнулась.
– Наш ужин нас уже ждет!
– Где?
– У меня.
Малко сделал от удивления неуловимое движение.
– Вы боитесь, сеньор Малко?
Он рассмеялся:
– Я не хотел бы, чтобы ваши друзья разрезали меня на ремни под тем предлогом, что моя кожа недостаточно темного цвета.
– Вам нечего бояться. Сегодня вечером мы будем одни. В любом случае никто не коснется и волоска на вашей голове, если вы будете со мной.
– Но что меня будет ожидать в случае, если я отвечу на это заманчивое приглашение?
Она как-то странно посмотрела на него:
– Может быть, стакан рома для приговоренного к смерти, сеньор Малко.
Он встал, приготовившись уходить. Фелипе еще не было. Если Малко исчезнет, никто не будет знать, где он, поскольку он сам не знал, куда его увлекала Кристина. Оставалось только молиться, чтобы там не оказалось ловушки. Расплатившись по счету, Малко догнал свою даму на автомобильной стоянке. Она уже сидела за рулем белого "линкольна" без верха.
Он уселся рядом с ней, и машина неслышно тронулась с места в сторону от Акапулько. Малко откинулся на подголовник, подставляя лицо ласковому свежему воздуху ночи. Бухта сверкала всеми огнями. Эта великолепная женщина, этот шикарный автомобиль, тропическая растительность, Акапулько!… Одна только немного мешавшая выпуклость в том месте, где был пистолет, напоминала о том, что он не на каникулах.
На противоположном конце авеню Ариман Эухенио Кастильянос торопился домой. Тяжелый ящик оттягивал ему плечо. Он понял, что сеньор иностранец не хочет говорить при своей спутнице. Он еще завтра вернется. К счастью, у него было сто песо, так как дорога была долгой.
В ста метрах за ним следом шел Фелипе, прячась в тени домов. Он не захотел взять машину, чтобы не привлекать внимания чистильщика, и проклинал себя за это. Фелипе терпеть не мог ходить пешком.
Немного дальше, позади Фелипе, тихо двигалась какая-то тень. Этот человек, одетый во все темное, долго сидел в засаде напротив "Хилтона". У него на ногах были холщовые туфли на веревочной подошве, ступавшие совершенно бесшумно. За поясом была засунута бритва, которую он каждое утро натачивал. Так он был гораздо более опасен, чем с револьвером. Его звали Оливеро Майо.
10
Автомобиль минут десять катил по пустынной темной дороге, на которой не было никакого жилья. Временами Малко, оборачиваясь, видел огни Акапулько. Кристина вела машину по ухабистой дороге быстро и хорошо. Они взобрались на холмы, окружавшие море. Впервые в жизни Малко пожалел, что последовал за женщиной. Если Кристина имела дурные намерения, тело неосторожного Малко, объеденное муравьями и стервятниками, нашли бы только через несколько недель или месяцев.
– О чем вы думаете? – спросила метиска.
– О вас.
Он осторожно передвинул свой пистолет вперед.
– Должно быть, вы находите меня довольно смелой, раз я приглашаю к себе едва знакомого мужчину, – продолжала Кристина. – Вот мы и приехали.
Автомобиль проехал мимо белой ограды, окаймленной аллеей фламбуайанов, и остановился во дворике, ярко освещенном прожекторами. Кристина заглушила мотор. В тропической ночи было слышно только жужжание бесчисленных насекомых. Перед ними стоял большой, без огней, дом.
– Идемте, – сказала Кристина.
Малко с сожалением вышел из автомашины. Это пустынное место не предвещало ничего хорошего. Кристина взяла его за кончики пальцев и повела за собой.
Они обошли вокруг дома по песчаной дорожке и внезапно очутились в неземном мире. Позади располагался огромный бассейн, окруженный рощицами, тоже подсвеченными прожекторами. Перед бассейном было устроено нечто наподобие террасы с мозаичным полом, где стоял большой, уставленный яствами, стол, кресла и обширное, очень низкое канапе, отделанное белой кожей. Бассейн располагался на высоком мысе, и вся бухта Акапулько расстилалась у подножия дома.
– Какой волшебный уголок! – вздохнул Малко.
– На сегодняшний вечер он весь наш.
Кристина подошла к нему. Она слегка коснулась губами его виска и прошептала:
– Прошу прощения, за то, что все блюда остыли. На этот вечер я отпустила всю прислугу… Мы совершенно одни: вы и я. Если вы сомневаетесь, зайдите в дом. Все открыто.
– Вы не боитесь воров? – спросил Малко.
Кристина расхохоталась.
– Кто осмелится войти в дом без моего разрешения, не выйдет оттуда живым.
– Вы сказали, что мы одни.
– Я сказала, что нет прислуги. Не двигайтесь.
Она тихо засвистела.
Возле бассейна послышался звук раздвигаемой листвы. Какая-то тень скользнула по мозаичному полу, и губы Малко пересохли. Из полумрака вышел зверь, похожий на пантеру, и засеменил к ним.
Зверь обошел Малко кругом и потерся у ног Кристины, как большая кошка.
Девушка почесала ему за ухом и сказала несколько слов, которые Малко не понял. Животное оставило Кристину, и Малко с ужасом ощутил тепло его пасти на своих штанинах.
– Позвольте, он вас обнюхает, – сказала Кристина. – Это Пакито, мой самый верный друг. Это оцелот. Обычно этот дикий зверь не поддается приручению. Но я кормила его соской целыми неделями, и он это помнит. Он повинуется мне, как собака, и принимает пищу только из моих рук. По одному моему знаку он превратит вас в клочья. Правда, Пакито?..
Пакито зарычал и вспрыгнул на канапе.
– Не волнуйтесь, – сказала Кристина. – Он мирный, как ягненок. Приласкайте его. Он это обожает.
Поколебавшись Малко протянул руку и прикоснулся к жесткому меху. Пакито издал звук, который можно было расценить, как мурлыканье.
Кристина взяла со стола огромный кусок жареного мяса и протянула ему. Оцелот осторожно схватил его двумя рядами впечатляющих клыков и удалился в заросли.
– Вот так. Таким образом у него тоже будет сиеста, – сказала Кристина. – И он не будет больше мешать. Он любит мясо. А теперь расслабьтесь.
Подойдя к стене, она откинула небольшую панель управления и нажала на несколько кнопок.
Свет стал более приглушенным. Из динамиков, спрятанных в зарослях, раздалась музыка. Дно бассейна осветил идущий снизу свет.
Здесь было гораздо прохладнее, чем в Акапулько. Просто райская температура.
– Хотите немножко поплавать? – предложила Кристина.
Ответа она не стала ждать. И быстро сбросила тунику, открыв взору Малко великолепную грудь. Девушка расстегнула застежку-молнию на своих брюках и вышла из полутьмы абсолютно нагая. Не говоря ни слова, она подбежала к краю бассейна и безукоризненно прыгнула в воду.
Малко никак не мог прийти в себя: такое и этот оцелот. Это было слишком. Если это и была ловушка, то хорошенько устеленная бархатом.
– Идемте же!
Веселый голос Кристины вывел его из оцепенения. Он сделал несколько шагов к воде. Одежда ему мешала. С другой стороны, не мог же он нырять с пистолетом в зубах. В приличном обществе так не делается.
Плюс еще это гнусное животное, которое наверняка уже расправилось со своим куском, и сейчас где-то метрах в двадцати отсюда!..
Наконец он решился. Заботливо сложив свои вещи на кресло, он спрятал пистолет между подушками канапе рукояткой вверх. Затем, обнаженный, как и Кристина, спикировал головой в бассейн.
Она ждала в том месте, где он вынырнул и игриво обвила руки вокруг его шеи.
– Добрый вечер, querido 14.
У нее были свежие губы и тело даже в воде источало легкий аромат духов. Малко поцеловал ее. Она прижалась к нему. В бассейне было около трех метров глубины, но Малко и Кристина держались на плаву, слегка шевеля ногами.
Он подтянул ее к краю и прижал к мозаичному узору. Их нежно ласкала теплая вода. Малко провел рукой по ее телу.
Она, глядя в небо, улыбнулась.
– Теперь входи, – сказала она тихо.
Он заключил ее в объятия, и они занялись любовью, очень нежно, почти не двигаясь. Откинув голову, Кристина тихо стонала.
Затем она с дикой страстью укусила Малко в плечо и отплыла, змеясь, словно длинная водоросль, своими распущенными волосами. Вернувшись к Малко, она принялась покорно, словно маленький зверек, зализывать то место, которое она укусила.
– Ты не знал, что у индейцев в любви есть такой обычай? – шепнула она. – Идем, теперь будем есть.
Она быстро подплыла к краешку бассейна и одним рывком взобралась наверх. Мускулы на ее спине играли в свете луны, словно длинные листья.
Все еще обнаженная, она подбежала к столу, что-то схватила и улеглась на другом конце террасы. Она взмахнула рукой и в ночи взметнулось трехметровое пламя. Горел заранее приготовленный, и, вероятно, сбрызнутый нефтью костер из веток. Кристина погасила прожектора. Теперь оставалось только пламя костра и варварская музыка, доносящаяся из динамиков.
Кристина кружилась вокруг костра, чтобы высушить капли воды, стекавшие по ее телу. Малко присоединился к ней и взял ее на руки.
Затем они вернулись и улеглись на белом диване лицом к костру.
– Бедняга Пакито! – сказала Кристина. – Он боится огня. А ведь это так красиво.
Часы пролетали очень быстро. Они пили, ели, смотрели на костер и занимались любовью. Они не разговаривали. Они заключили молчаливое перемирие и не хотели разрушать шарм.
В четыре часа утра Кристина предложила Малко:
– Давай я отвезу тебя в отель. Я не хочу, чтобы тебя застали здесь.
Она быстро оделась. За ее спиной Малко еле успел вытащить свой пистолет. За весь обратный путь они не обменялись ни словом. Когда дорога шла прямо, Кристина клала свою узкую ладонь на бедро Малко. Показались огни "Хилтона", и у него легонько защемило сердце. Кристина заглушила мотор и повернулась к нему.
– Малко, – сказала она, – обними меня.
Он прижал ее к себе.
– Поклянись, что ты всегда будешь хотеть вот так меня обнимать, – прошептала она. – Что бы ни случилось.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Почему, что бы не случилось?
– Клянись.
– Я думаю, что тебе понадобится причинить мне кошмарное количество неприятностей, чтобы я тебя возненавидел, – мягко сказал Малко. – Но скажи, почему ты со мной такая?
– Я же сказала тебе, что я женщина. В тебе есть что-то сильное и нежное, что притягивает меня. И мне нравятся твои светлые волосы. Adios.
Он посмотрел вслед исчезающим огонькам "Линкольна". Какая странная вечеринка. Он медленно вошел в холл и взял ключ. Еще там была записка от Фелипе, который просил позвонить ему в любое время. Что Малко и сделал, как только оказался у себя в номере.
– Боже мой, – сказал мексиканец, – я уже думал, что вы мертвы! В отеле мне сказали, что вы уехали с этой дьяволицей, и я до смерти переволновался. Во что еще она вас втянула?
– Ни во что. У нее был приступ женственности.
Фелипе засмеялся:
– El Macho SAS! Браво! Я теперь, кстати, знаю, где живет мальчишка: дом 24 по Калле Канделариа. Это на холме. Он меня не видел.
– Великолепно, – сказал Малко. – Завтра утром мы туда поедем вместе.
– Отдохните хорошенько, – с легкой насмешкой сказал Фелипе. – Я тоже не выспался, ожидая вас. Спокойной ночи.
Малко все еще чувствовал себя оглушенным. Как все люди, ведущие полную опасностей жизнь, он был способен до конца использовать все возможности насладиться развлечениями или удовольствиями, которые дарила ему судьба. Он называл это "промывкой мозгов".
Солнце было уже высоко, когда они оба покинули отель.
Однако часы Малко показывали только восемь часов. Они оставили машину на Церковной площади и устремились в лабиринт земляных улочек. Улица Канделариа была настоящей козьей тропкой, извивающейся между лачугами из дерева и самана.
Номер двадцать четыре, хижина из досок без окон находилась в глубине двора, где какая-то пожилая женщина чистила маниоку в окружении собак и кур. В открытую дверь виднелся глинобитный пол и кое-какая грубая мебель. Фелипе, широко улыбаясь, подошел к старухе:
– А где сеньор Эухенио?
Она недоверчиво глянула на него.
– Зачем он вам?
– Скажите ему, что его хочет видеть сеньор из отеля "Хилтон".
Эухенио, должно быть, оставил ей инструкции, поскольку старуха выпрямилась и позвала:
– Эухенио! Иди сюда!
Внутри послышалась какая-то возня, и во двор вышел по пояс голый Эухенио. Узнав Малко, он улыбнулся. Затем вернулся в дом и тотчас вышел в рубашке и парусиновых сандалиях на веревочной подошве. Малко представил Фелипе и тот пригласил их в кафе пропустить по стаканчику.
Эухенио был очень робок. Только во втором кафе он немного растаял. Фелипе объяснил, что ему крайне необходимо отыскать Чамало, поскольку это дело чести.
Мальчишка колебался. Он был напуган. Вероятно, Чамало доставлял много неудобств. Он наверняка уже слышал о гибели ныряльщика.
Малко настаивал:
– Обещаю, что Чамало тебе ничего плохого не сделает. Слово кабальеро. К тому же, ты получишь пять тысяч песо.
Эухенио еще колебался.
– Это очень далеко, – сказал он. – Я не могу вам объяснить. Это на севере, в джунглях. Там не очень хорошая дорога. Чтобы туда добраться, нужно потратить целый день.
– Я заплачу втрое больше того, что ты бы заработал, за все то время, пока ты будешь с нами, – предложил Малко. – А сверху ты получишь кое-что еще.
– Хорошо, – согласился Эухенио. – Только мне, прежде чем уехать, нужно предупредить Синдикат. Иначе они меня оштрафуют. После завтрака я разыщу вас в отеле. Вернее, напротив него. Там есть маленький ресторанчик. Я вас там буду ждать.
Они расстались. Фелипе был слегка обеспокоен.
– Вы не находите, что это не очень осторожно, – отправиться туда только вдвоем? – сказал он Малко. – Я знаю эти затерянные в джунглях частные владения. Там нет полиции. Чамало может сделать, что захочет, если он намерен вас убить.
– У нас нет времени снаряжать экспедицию, – ответил Малко. – С нашей одной машиной мы привлечем меньше внимания. Нас могут принять за туристов.
Мексиканец сдался. Они вернулись в отель. Малко обнаружил записку от Ариадны. Она уехала в Нью-Йорк и оставила свой адрес. Она была незлопамятна!
Малко направил в американское посольство в Мехико длинную шифрованную телеграмму и растянулся на постели, чтобы немного отдохнуть. Через три часа его разбудил Фелипе, забарабанив в дверь. Была половина второго. Малко положил в чемодан пару рубашек, документы и свой пистолет. Фелипе взял свой парусиновый вещмешок, набитый амуницией. Они продлили в отеле свои номера – так было практичнее и меньше привлекало внимания.
– О чем вы думаете? – спросила метиска.
– О вас.
Он осторожно передвинул свой пистолет вперед.
– Должно быть, вы находите меня довольно смелой, раз я приглашаю к себе едва знакомого мужчину, – продолжала Кристина. – Вот мы и приехали.
Автомобиль проехал мимо белой ограды, окаймленной аллеей фламбуайанов, и остановился во дворике, ярко освещенном прожекторами. Кристина заглушила мотор. В тропической ночи было слышно только жужжание бесчисленных насекомых. Перед ними стоял большой, без огней, дом.
– Идемте, – сказала Кристина.
Малко с сожалением вышел из автомашины. Это пустынное место не предвещало ничего хорошего. Кристина взяла его за кончики пальцев и повела за собой.
Они обошли вокруг дома по песчаной дорожке и внезапно очутились в неземном мире. Позади располагался огромный бассейн, окруженный рощицами, тоже подсвеченными прожекторами. Перед бассейном было устроено нечто наподобие террасы с мозаичным полом, где стоял большой, уставленный яствами, стол, кресла и обширное, очень низкое канапе, отделанное белой кожей. Бассейн располагался на высоком мысе, и вся бухта Акапулько расстилалась у подножия дома.
– Какой волшебный уголок! – вздохнул Малко.
– На сегодняшний вечер он весь наш.
Кристина подошла к нему. Она слегка коснулась губами его виска и прошептала:
– Прошу прощения, за то, что все блюда остыли. На этот вечер я отпустила всю прислугу… Мы совершенно одни: вы и я. Если вы сомневаетесь, зайдите в дом. Все открыто.
– Вы не боитесь воров? – спросил Малко.
Кристина расхохоталась.
– Кто осмелится войти в дом без моего разрешения, не выйдет оттуда живым.
– Вы сказали, что мы одни.
– Я сказала, что нет прислуги. Не двигайтесь.
Она тихо засвистела.
Возле бассейна послышался звук раздвигаемой листвы. Какая-то тень скользнула по мозаичному полу, и губы Малко пересохли. Из полумрака вышел зверь, похожий на пантеру, и засеменил к ним.
Зверь обошел Малко кругом и потерся у ног Кристины, как большая кошка.
Девушка почесала ему за ухом и сказала несколько слов, которые Малко не понял. Животное оставило Кристину, и Малко с ужасом ощутил тепло его пасти на своих штанинах.
– Позвольте, он вас обнюхает, – сказала Кристина. – Это Пакито, мой самый верный друг. Это оцелот. Обычно этот дикий зверь не поддается приручению. Но я кормила его соской целыми неделями, и он это помнит. Он повинуется мне, как собака, и принимает пищу только из моих рук. По одному моему знаку он превратит вас в клочья. Правда, Пакито?..
Пакито зарычал и вспрыгнул на канапе.
– Не волнуйтесь, – сказала Кристина. – Он мирный, как ягненок. Приласкайте его. Он это обожает.
Поколебавшись Малко протянул руку и прикоснулся к жесткому меху. Пакито издал звук, который можно было расценить, как мурлыканье.
Кристина взяла со стола огромный кусок жареного мяса и протянула ему. Оцелот осторожно схватил его двумя рядами впечатляющих клыков и удалился в заросли.
– Вот так. Таким образом у него тоже будет сиеста, – сказала Кристина. – И он не будет больше мешать. Он любит мясо. А теперь расслабьтесь.
Подойдя к стене, она откинула небольшую панель управления и нажала на несколько кнопок.
Свет стал более приглушенным. Из динамиков, спрятанных в зарослях, раздалась музыка. Дно бассейна осветил идущий снизу свет.
Здесь было гораздо прохладнее, чем в Акапулько. Просто райская температура.
– Хотите немножко поплавать? – предложила Кристина.
Ответа она не стала ждать. И быстро сбросила тунику, открыв взору Малко великолепную грудь. Девушка расстегнула застежку-молнию на своих брюках и вышла из полутьмы абсолютно нагая. Не говоря ни слова, она подбежала к краю бассейна и безукоризненно прыгнула в воду.
Малко никак не мог прийти в себя: такое и этот оцелот. Это было слишком. Если это и была ловушка, то хорошенько устеленная бархатом.
– Идемте же!
Веселый голос Кристины вывел его из оцепенения. Он сделал несколько шагов к воде. Одежда ему мешала. С другой стороны, не мог же он нырять с пистолетом в зубах. В приличном обществе так не делается.
Плюс еще это гнусное животное, которое наверняка уже расправилось со своим куском, и сейчас где-то метрах в двадцати отсюда!..
Наконец он решился. Заботливо сложив свои вещи на кресло, он спрятал пистолет между подушками канапе рукояткой вверх. Затем, обнаженный, как и Кристина, спикировал головой в бассейн.
Она ждала в том месте, где он вынырнул и игриво обвила руки вокруг его шеи.
– Добрый вечер, querido 14.
У нее были свежие губы и тело даже в воде источало легкий аромат духов. Малко поцеловал ее. Она прижалась к нему. В бассейне было около трех метров глубины, но Малко и Кристина держались на плаву, слегка шевеля ногами.
Он подтянул ее к краю и прижал к мозаичному узору. Их нежно ласкала теплая вода. Малко провел рукой по ее телу.
Она, глядя в небо, улыбнулась.
– Теперь входи, – сказала она тихо.
Он заключил ее в объятия, и они занялись любовью, очень нежно, почти не двигаясь. Откинув голову, Кристина тихо стонала.
Затем она с дикой страстью укусила Малко в плечо и отплыла, змеясь, словно длинная водоросль, своими распущенными волосами. Вернувшись к Малко, она принялась покорно, словно маленький зверек, зализывать то место, которое она укусила.
– Ты не знал, что у индейцев в любви есть такой обычай? – шепнула она. – Идем, теперь будем есть.
Она быстро подплыла к краешку бассейна и одним рывком взобралась наверх. Мускулы на ее спине играли в свете луны, словно длинные листья.
Все еще обнаженная, она подбежала к столу, что-то схватила и улеглась на другом конце террасы. Она взмахнула рукой и в ночи взметнулось трехметровое пламя. Горел заранее приготовленный, и, вероятно, сбрызнутый нефтью костер из веток. Кристина погасила прожектора. Теперь оставалось только пламя костра и варварская музыка, доносящаяся из динамиков.
Кристина кружилась вокруг костра, чтобы высушить капли воды, стекавшие по ее телу. Малко присоединился к ней и взял ее на руки.
Затем они вернулись и улеглись на белом диване лицом к костру.
– Бедняга Пакито! – сказала Кристина. – Он боится огня. А ведь это так красиво.
Часы пролетали очень быстро. Они пили, ели, смотрели на костер и занимались любовью. Они не разговаривали. Они заключили молчаливое перемирие и не хотели разрушать шарм.
В четыре часа утра Кристина предложила Малко:
– Давай я отвезу тебя в отель. Я не хочу, чтобы тебя застали здесь.
Она быстро оделась. За ее спиной Малко еле успел вытащить свой пистолет. За весь обратный путь они не обменялись ни словом. Когда дорога шла прямо, Кристина клала свою узкую ладонь на бедро Малко. Показались огни "Хилтона", и у него легонько защемило сердце. Кристина заглушила мотор и повернулась к нему.
– Малко, – сказала она, – обними меня.
Он прижал ее к себе.
– Поклянись, что ты всегда будешь хотеть вот так меня обнимать, – прошептала она. – Что бы ни случилось.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Почему, что бы не случилось?
– Клянись.
– Я думаю, что тебе понадобится причинить мне кошмарное количество неприятностей, чтобы я тебя возненавидел, – мягко сказал Малко. – Но скажи, почему ты со мной такая?
– Я же сказала тебе, что я женщина. В тебе есть что-то сильное и нежное, что притягивает меня. И мне нравятся твои светлые волосы. Adios.
Он посмотрел вслед исчезающим огонькам "Линкольна". Какая странная вечеринка. Он медленно вошел в холл и взял ключ. Еще там была записка от Фелипе, который просил позвонить ему в любое время. Что Малко и сделал, как только оказался у себя в номере.
– Боже мой, – сказал мексиканец, – я уже думал, что вы мертвы! В отеле мне сказали, что вы уехали с этой дьяволицей, и я до смерти переволновался. Во что еще она вас втянула?
– Ни во что. У нее был приступ женственности.
Фелипе засмеялся:
– El Macho SAS! Браво! Я теперь, кстати, знаю, где живет мальчишка: дом 24 по Калле Канделариа. Это на холме. Он меня не видел.
– Великолепно, – сказал Малко. – Завтра утром мы туда поедем вместе.
– Отдохните хорошенько, – с легкой насмешкой сказал Фелипе. – Я тоже не выспался, ожидая вас. Спокойной ночи.
Малко все еще чувствовал себя оглушенным. Как все люди, ведущие полную опасностей жизнь, он был способен до конца использовать все возможности насладиться развлечениями или удовольствиями, которые дарила ему судьба. Он называл это "промывкой мозгов".
Солнце было уже высоко, когда они оба покинули отель.
Однако часы Малко показывали только восемь часов. Они оставили машину на Церковной площади и устремились в лабиринт земляных улочек. Улица Канделариа была настоящей козьей тропкой, извивающейся между лачугами из дерева и самана.
Номер двадцать четыре, хижина из досок без окон находилась в глубине двора, где какая-то пожилая женщина чистила маниоку в окружении собак и кур. В открытую дверь виднелся глинобитный пол и кое-какая грубая мебель. Фелипе, широко улыбаясь, подошел к старухе:
– А где сеньор Эухенио?
Она недоверчиво глянула на него.
– Зачем он вам?
– Скажите ему, что его хочет видеть сеньор из отеля "Хилтон".
Эухенио, должно быть, оставил ей инструкции, поскольку старуха выпрямилась и позвала:
– Эухенио! Иди сюда!
Внутри послышалась какая-то возня, и во двор вышел по пояс голый Эухенио. Узнав Малко, он улыбнулся. Затем вернулся в дом и тотчас вышел в рубашке и парусиновых сандалиях на веревочной подошве. Малко представил Фелипе и тот пригласил их в кафе пропустить по стаканчику.
Эухенио был очень робок. Только во втором кафе он немного растаял. Фелипе объяснил, что ему крайне необходимо отыскать Чамало, поскольку это дело чести.
Мальчишка колебался. Он был напуган. Вероятно, Чамало доставлял много неудобств. Он наверняка уже слышал о гибели ныряльщика.
Малко настаивал:
– Обещаю, что Чамало тебе ничего плохого не сделает. Слово кабальеро. К тому же, ты получишь пять тысяч песо.
Эухенио еще колебался.
– Это очень далеко, – сказал он. – Я не могу вам объяснить. Это на севере, в джунглях. Там не очень хорошая дорога. Чтобы туда добраться, нужно потратить целый день.
– Я заплачу втрое больше того, что ты бы заработал, за все то время, пока ты будешь с нами, – предложил Малко. – А сверху ты получишь кое-что еще.
– Хорошо, – согласился Эухенио. – Только мне, прежде чем уехать, нужно предупредить Синдикат. Иначе они меня оштрафуют. После завтрака я разыщу вас в отеле. Вернее, напротив него. Там есть маленький ресторанчик. Я вас там буду ждать.
Они расстались. Фелипе был слегка обеспокоен.
– Вы не находите, что это не очень осторожно, – отправиться туда только вдвоем? – сказал он Малко. – Я знаю эти затерянные в джунглях частные владения. Там нет полиции. Чамало может сделать, что захочет, если он намерен вас убить.
– У нас нет времени снаряжать экспедицию, – ответил Малко. – С нашей одной машиной мы привлечем меньше внимания. Нас могут принять за туристов.
Мексиканец сдался. Они вернулись в отель. Малко обнаружил записку от Ариадны. Она уехала в Нью-Йорк и оставила свой адрес. Она была незлопамятна!
Малко направил в американское посольство в Мехико длинную шифрованную телеграмму и растянулся на постели, чтобы немного отдохнуть. Через три часа его разбудил Фелипе, забарабанив в дверь. Была половина второго. Малко положил в чемодан пару рубашек, документы и свой пистолет. Фелипе взял свой парусиновый вещмешок, набитый амуницией. Они продлили в отеле свои номера – так было практичнее и меньше привлекало внимания.