Страница:
Наемники негромко разговаривали — было уже слишком темно, чтобы играть в карты.
Некоторые вытащили фляги, отпраздновать нахождение изгнанников, как они сказали.
Долговязый Норт насвистывал что-то печальное.
— Эй, милая, — один из наемников придвинулся к Велене, — а ты-то как среди этих бродяг оказалась?
— Я из Форпоста, — ответила она, закутываясь в плащ.
— Да? Вот мерзкая деревенька! Правильно сделала, что ушла оттуда. Что ж такой девушке делать в таком захолустье?! Да и… разве там встретишь настоящего мужчину, который умеет обращаться с такой…
Он попытался обнять Велену, но Оскер злобно зыркнул на наемника через костер:
— Не трогай ее! Вернон же говорил…
Наемник пожал плечами и пересел.
— Послушай, — Велена устало взглянула на Оскера. — Ваш… начальник… Вернон… он забрал мальчика из Форпоста. Ему был нужен проводник, наверное…
— А, да. Хороший такой мальчишка, шустрый.
— Где он сейчас?
— Вместе с Верноном, конечно. В озерном храме, — Оскер посмотрел на девушку и добавил мягко: — С ним все хорошо.
— Так все замечательно, даже подозрительно, — проворчал Кронт.
— Что подозрительно? — Оскер говорил спокойно, но руку положил на рукоять меча.
— Э, ничего… Может, лучше выпьем? Вижу, вы захватили кой-чего у Хэнка?
Оскер медленно убрал руку, улыбнулся:
— Ну, пожалуй, повод у нас есть.
Фляжку с самогоном пустили по кругу, скоро у всех разгорелись глаза, кто-то даже попытался затянуть песню. Оскер не спускал глаз с Кронта, но тот веселился, ничем не выдавая недоверия или подозрительности.
— Оскер, Оскер, — Кронт подошел к нему, несколько нетвердо держась на ногах. — Бдительный какой… Все следишь, чтоб мы не убежали? А куда?
Оскер промолчал.
— Да, некуда нам деться… Как бедняге Рори — это только кажется, что выход есть, на самом деле нет его…
— Ты видел Рори? — заржал один из наемников. — И как он там, песик наш?..
— Он… он умер… А с каких это пор он ваш песик?
— С тех самых, как Вернон его на цепь посадил!
— Так это Вернон! Я так и знал…
Оскер поспешно вмешался в разговор:
— Рори сам виноват. У своих красть… Ему еще повезло, что просто цепью приковали. Бывало, таких задницей на тупой кол сажали и ждали, пока сам себя вспорет, ерзая…
— Да ладно тебе… что там мог украсть несчастный старик?
— Старик? Да этот ублюдок только на пару лет меня старше!
— Ну, когда я его видел, он выглядел, как древний старец… как дерьмовый старикашка под сотню лет…
— В этой проклятой долине всякое бывает. Может, и время тут идет по-другому…
— Я, вроде, не замечал, что старею. Не хотелось бы мне… Терпеть не могу старикашек. Моя мать работала в приюте для этих проклятых стариков… Платили жалкие гроши, а работы было много — поэтому она брала меня с собой. Они там гнили заживо. Да… А по выходным мы ходили к старой графине, в шикарный дом на проспекте. Это было еще хуже. Громадные комнаты, пропахшие смертью до последней пылинки. Куча кошек, которые бродили, где им вздумается и жрали паштет с фарфоровых блюдцев. Графиня, надо сказать, была довольно милая… Она все время курила, и я разжигал ей трубку. Я ей нравился… Она говорила со мной о дальних странах, об искусстве, о поэзии. А потом делала под себя и не могла это убрать…
— Да-а, — протянул Оскер. — Ладно, давайте спать, завтра вставать рано — впереди опасный кусок пути. Мы называем его скотопрогон. Побыстрее бы проскочить…
Они выехали ранним утром, когда еще было темно. Тракт петлял между холмами, ветер колыхал черные стебли жухлой травы. Оскер остановился на миг, послюнил палец, удовлетворенно кивнул:
— С севера дует. Скоро похолодает.
Ральф подумал о снеге, белом, пушистом. «Да, не хватает его здешним равнинам — кругом серо, пусто, не за что глазу зацепиться…» На черную гриву его скакуна упало что-то светлое, запуталось в жестких волосах. Ральф вздрогнул: «снег»! Но, приглядевшись, он увидел, что это белый лепесток цветка — длинный и узкий.
— Стоять! — крикнул Оскер. — Вот и добрались. Всем спешиться и идти за мной!
След в след! Не останавливаться, по сторонам не глазеть!
— А что, собственно… — начал Ральф, но предводитель наемников лишь отмахнулся.
Все взяли коней под узцы и гуськом пошли по тракту. За поворотом открылся длинный кусок прямого пути, стрелой пролегавший через поля.
— Скотопрогон, — ухмыльнулся Кронт.
Оскер кивнул:
— Да, на вид. Но гнать по нему нельзя. Пытался один из наших… когда тут первый раз шли, еще с Верноном. Вон он лежит.
Посредине тракта виднелся холмик — скелеты наемника и лошади, кое-как прикрытые драным плащом.
— Ну что, вперед?
Оскер повел своего коня по тракту, остальные пошли следом.
На обочинах росли невысокие, ощетинившиеся короткими колючками, кусты — листья с них давно облетели, но на ветках еще росли снежно-белые звездчатые цветки. Ветер поземкой гнал лепестки, швырял под ноги.
Ральф осторожно обогнул труп незадачливого наемника и снова зашагал по центру тракта, как и остальные. Его вороной изредка испуганно всхрапывал, косился большим карим глазом — приходилось успокаивать. Одолев четверть скотопрогона, конь остановился, мелко дрожа всем телом.
— Ну что, что такое? — ласково прошептал Ральф. — Уже недалеко…
Он проследил за взглядом коня и вздрогнул: впереди кружился черный вихрь. Скоро он распался, и на землю упали трупики насекомых. Осы, шершни, серые ночные бабочки — ветер нес их по дороге, оставляя на неровностях почвы шерстинки, клочки зеркальных крылышек и осыпавшуюся пыльцу.
— Иди, не останавливайся, — хмуро сказал наемник сзади. — Не смотри.
Вороной осторожно ступал по тракту, нюхая воздух. Мертвые осы хрустели под его копытами. Ральф вперился взглядом в землю, на которой отпечатались следы копыт и сапогов. Хотелось поднять голову и осмотреться, но он знал, что нельзя.
Втоптанные в грязь белые лепестки, раздавленные бабочки. «Ничего, ничего, скоро выйдем», — успокаивал сам себя Ральф. Краем глаза он видел серые стены ущелья и острые скалы, но тут же одергивал себя: «не может быть, поля кругом, это только воображение…» В конце концов, стало совсем невмоготу — и он решил взглянуть, далеко ли еще идти.
Скотопрогон был длиннее, чем казалось на первый взгляд: они не прошли и половины.
Ральф выдохнул. Он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере, сразу выяснилось, что никаких скал и в помине нет. Одни темные поля. Полоски кустарника вдоль дороги. Невысокие пологие холмы — на самом ближнем руины.
Ральф смотрел на выпирающие из травы камни, и пахнущий горечью ветер ерошил ему волосы. Белое, затянутое осенними облаками небо было особенно высоким. Ральф дышал полынью, запах которой становился сильнее с каждым вдохом. Курган казался все более близким, серые, грубо обтесанные камни молчаливо звали. Ральф видел каждую трещинку, каждую травинку. Он видел темный вход, охраняемый двумя столбами, сверху донизу испещренными знаками мертвого языка. Воздух загустел — еще чуть-чуть, и его можно будет пить. Ральф глубоко вдохнул, пропуская горький ветер между зубами.
— Эй! Не смотри! Так и свихнуться можно!
Голос наемника заставил Ральфа вздрогнуть. Он едва удержался, чтобы не заорать в ответ, проклиная, но тут же испугался собственной ярости — она была слишком странной и неестественной. «Как тогда, под деревом», — подумал Ральф и почувствовал, как по спине течет холодный пот. «Проклятая долина! Скорей бы уж выбраться отсюда!» Он шел, монотонно отсчитывая шаги, и старался не замечать каменных стен.
Чудилось, что тракт углубляется все глубже в гору, становится тоннелем. Ральф знал — стоит поднять глаза и станет ясно, что это не так, но упорно разглядывал темную землю. Порывы ветра носили лепестки и мертвых насекомых, но даже вороной привык к этому и не пугался.
Ральф плелся, пока не налетел на наемника, остановившегося посреди тракта.
— Все, дошли уже. Проклятый скотопрогон, все силы высосал…
Прямой отрезок пути, и правда, закончился. Ральф оглянулся — на краткий миг ему показалось, что видит скалы и черно-белые вихри, но стоило сморгнуть и перед ним лежала обычная дорога среди полей. Ветер кинул в лицо пригоршню лепестков, но Ральф только засмеялся — так легко стало сейчас, когда он понял, что скотопрогон позади.
Наемники быстро сели на лошадей и заторопились отъехать от странного места.
Ральф выпрямился в седле:
— Вот видишь, все хорошо, — сказал он вороному.
Конь жалобно заржал, будто не соглашаясь.
— Правда!
Вороной потрусил вперед. Подковы зацокали по камням, и Ральф с интересом взглянул вниз. Небольшой участок тракта был выложен белыми плитами. В зарослях кустарника виднелись обломки стен и барельефов.
— Часовня? — Ральф подъехал к Оскеру. — Здесь была часовня?
— Ага. Но она разрушена давным-давно.
Оскер махнул рукой — чуть в стороне валялась статуя. Перевернутая голова смотрела на путников. На мраморном лице застыла жестокость, что шло вразрез со всеми канонами изображения святых. «Фенгар, Фенгар, зачем же ты Иеронима таким злобным сделал?» — подумал Ральф. «Или это просто так кажется?» Он уже не доверял собственным глазам, да так было и легче. Съехав по склону холма, Ральф уже полностью уверился в том, что садистское выражение на лице святого воина ему просто привиделось.
Крошечные снежинки таяли, едва соприкоснувшись с землей. Наемники торопливо перекусывали холодным мясом. Оскер решил не разводить костра — ему не терпелось побыстрее добраться до озера.
— Вернон нас, небось, заждался. Ничего, еще денек-другой скачки, и будем на месте, — говорил он, запивая мясо хэнковым зельем.
— А чем он там вообще занимается? — спросил Ральф. — Он с самого начала хотел попасть в храм, так?
Оскер задумался, видимо, решая, стоит ли говорить чужаку, потом нехотя пробормотал:
— Да, мы сюда ради дерьмового храма и поперлись. Что-то он про это место вычитал в родовых книгах. Он-то из аристократов, типа тебя.
— И что же он, благородный рыцарь, тут ищет?
Оскер рассмеялся:
— Благородный, ну да… Не знаю я, чего он ищет. Мне главное, что платит вовремя. Еще в Авендане задаток каждому отсыпал. После Дароса деньжат у него куры не клевали… Я б на его месте старый дворец отстроил, заказал бы себе вин из-за моря, любовниц бы завел, по свету бы поездил, по городам да ярмаркам. А он будто взбесился — подавай ему эту дерьмовую долину и все.
Наемник махнул рукой, отхлебнул из фляжки и, передав ее Ральфу, кинулся собирать людей. Все садились на коней без особой охоты — скотопрогон, даром что не слишком длинный, вымотал донельзя. Ральф глотал обжигающую горло жидкость и смотрел, как Оскер руганью и угрозами заставляет наемников сесть на лошадей и продолжать путь. «Вот уж действительно странно, зачем понадобилось ему в долину…
Да и этому сброду, наверное, немало заплатить пришлось.» Они ехали, пока совсем не стемнело. Оскер позволил остановиться, лишь когда тракт стало невозможно рассмотреть.
— Хорошо хоть луны нет, — проворчал один из наемников. — Не то заставил бы нас всю проклятую ночь скакать.
— Не заставил бы, — спокойно сказал Оскер. — Лошадям нужен отдых, я не собираюсь их загнать.
— Ну, ихних-то коняг не загонишь, — наемник кивнул в сторону изгнанников.
— Заткнись и иди спать, — прошипел Оскер.
Кронт вкрадчиво сказал — Ральф готов был поклясться, что тот улыбается, хотя в темноте этого не было видно:
— О да, у нас особые лошади. Не сомневаюсь, что вы их узнали.
— Да, да, хватит болтать…
— Ну почему же? Ведь интересно узнать, что с вашими приятелями случилось… И еще… В один прекрасный день возле тракта мы человек шесть наемников видели.
Мертвых наемников. Убитых таким красивым кинжальчиком… спереди.
Оскер поспешно перебил его:
— Об этом у Вернона спросишь. А сейчас — спать!
— А ты ничего не знаешь? Совсем-совсем ничего?
Оскер рванул меч из ножен:
— Я сказал, спросишь у Вернона! А будешь рыпаться — свяжем. Понял?
— Да, да… Зачем же сразу за оружие хвататься?..
Кронт отошел и стал устраивать себе постель из одеял и плаща. Ральф подумал, что им не мешало бы перекинуться парой слов, но Оскер зорко следил за изгнанниками.
Даже ночью наемник сидел у потухшего костра и внимательно наблюдал за всеми.
Утром он, злой и невыспавшийся, разбудил остальных, заставил наскоро позавтракать, оседлать лошадей и снова рысцой трястись по тракту.
Глава 17
Некоторые вытащили фляги, отпраздновать нахождение изгнанников, как они сказали.
Долговязый Норт насвистывал что-то печальное.
— Эй, милая, — один из наемников придвинулся к Велене, — а ты-то как среди этих бродяг оказалась?
— Я из Форпоста, — ответила она, закутываясь в плащ.
— Да? Вот мерзкая деревенька! Правильно сделала, что ушла оттуда. Что ж такой девушке делать в таком захолустье?! Да и… разве там встретишь настоящего мужчину, который умеет обращаться с такой…
Он попытался обнять Велену, но Оскер злобно зыркнул на наемника через костер:
— Не трогай ее! Вернон же говорил…
Наемник пожал плечами и пересел.
— Послушай, — Велена устало взглянула на Оскера. — Ваш… начальник… Вернон… он забрал мальчика из Форпоста. Ему был нужен проводник, наверное…
— А, да. Хороший такой мальчишка, шустрый.
— Где он сейчас?
— Вместе с Верноном, конечно. В озерном храме, — Оскер посмотрел на девушку и добавил мягко: — С ним все хорошо.
— Так все замечательно, даже подозрительно, — проворчал Кронт.
— Что подозрительно? — Оскер говорил спокойно, но руку положил на рукоять меча.
— Э, ничего… Может, лучше выпьем? Вижу, вы захватили кой-чего у Хэнка?
Оскер медленно убрал руку, улыбнулся:
— Ну, пожалуй, повод у нас есть.
Фляжку с самогоном пустили по кругу, скоро у всех разгорелись глаза, кто-то даже попытался затянуть песню. Оскер не спускал глаз с Кронта, но тот веселился, ничем не выдавая недоверия или подозрительности.
— Оскер, Оскер, — Кронт подошел к нему, несколько нетвердо держась на ногах. — Бдительный какой… Все следишь, чтоб мы не убежали? А куда?
Оскер промолчал.
— Да, некуда нам деться… Как бедняге Рори — это только кажется, что выход есть, на самом деле нет его…
— Ты видел Рори? — заржал один из наемников. — И как он там, песик наш?..
— Он… он умер… А с каких это пор он ваш песик?
— С тех самых, как Вернон его на цепь посадил!
— Так это Вернон! Я так и знал…
Оскер поспешно вмешался в разговор:
— Рори сам виноват. У своих красть… Ему еще повезло, что просто цепью приковали. Бывало, таких задницей на тупой кол сажали и ждали, пока сам себя вспорет, ерзая…
— Да ладно тебе… что там мог украсть несчастный старик?
— Старик? Да этот ублюдок только на пару лет меня старше!
— Ну, когда я его видел, он выглядел, как древний старец… как дерьмовый старикашка под сотню лет…
— В этой проклятой долине всякое бывает. Может, и время тут идет по-другому…
— Я, вроде, не замечал, что старею. Не хотелось бы мне… Терпеть не могу старикашек. Моя мать работала в приюте для этих проклятых стариков… Платили жалкие гроши, а работы было много — поэтому она брала меня с собой. Они там гнили заживо. Да… А по выходным мы ходили к старой графине, в шикарный дом на проспекте. Это было еще хуже. Громадные комнаты, пропахшие смертью до последней пылинки. Куча кошек, которые бродили, где им вздумается и жрали паштет с фарфоровых блюдцев. Графиня, надо сказать, была довольно милая… Она все время курила, и я разжигал ей трубку. Я ей нравился… Она говорила со мной о дальних странах, об искусстве, о поэзии. А потом делала под себя и не могла это убрать…
— Да-а, — протянул Оскер. — Ладно, давайте спать, завтра вставать рано — впереди опасный кусок пути. Мы называем его скотопрогон. Побыстрее бы проскочить…
Они выехали ранним утром, когда еще было темно. Тракт петлял между холмами, ветер колыхал черные стебли жухлой травы. Оскер остановился на миг, послюнил палец, удовлетворенно кивнул:
— С севера дует. Скоро похолодает.
Ральф подумал о снеге, белом, пушистом. «Да, не хватает его здешним равнинам — кругом серо, пусто, не за что глазу зацепиться…» На черную гриву его скакуна упало что-то светлое, запуталось в жестких волосах. Ральф вздрогнул: «снег»! Но, приглядевшись, он увидел, что это белый лепесток цветка — длинный и узкий.
— Стоять! — крикнул Оскер. — Вот и добрались. Всем спешиться и идти за мной!
След в след! Не останавливаться, по сторонам не глазеть!
— А что, собственно… — начал Ральф, но предводитель наемников лишь отмахнулся.
Все взяли коней под узцы и гуськом пошли по тракту. За поворотом открылся длинный кусок прямого пути, стрелой пролегавший через поля.
— Скотопрогон, — ухмыльнулся Кронт.
Оскер кивнул:
— Да, на вид. Но гнать по нему нельзя. Пытался один из наших… когда тут первый раз шли, еще с Верноном. Вон он лежит.
Посредине тракта виднелся холмик — скелеты наемника и лошади, кое-как прикрытые драным плащом.
— Ну что, вперед?
Оскер повел своего коня по тракту, остальные пошли следом.
На обочинах росли невысокие, ощетинившиеся короткими колючками, кусты — листья с них давно облетели, но на ветках еще росли снежно-белые звездчатые цветки. Ветер поземкой гнал лепестки, швырял под ноги.
Ральф осторожно обогнул труп незадачливого наемника и снова зашагал по центру тракта, как и остальные. Его вороной изредка испуганно всхрапывал, косился большим карим глазом — приходилось успокаивать. Одолев четверть скотопрогона, конь остановился, мелко дрожа всем телом.
— Ну что, что такое? — ласково прошептал Ральф. — Уже недалеко…
Он проследил за взглядом коня и вздрогнул: впереди кружился черный вихрь. Скоро он распался, и на землю упали трупики насекомых. Осы, шершни, серые ночные бабочки — ветер нес их по дороге, оставляя на неровностях почвы шерстинки, клочки зеркальных крылышек и осыпавшуюся пыльцу.
— Иди, не останавливайся, — хмуро сказал наемник сзади. — Не смотри.
Вороной осторожно ступал по тракту, нюхая воздух. Мертвые осы хрустели под его копытами. Ральф вперился взглядом в землю, на которой отпечатались следы копыт и сапогов. Хотелось поднять голову и осмотреться, но он знал, что нельзя.
Втоптанные в грязь белые лепестки, раздавленные бабочки. «Ничего, ничего, скоро выйдем», — успокаивал сам себя Ральф. Краем глаза он видел серые стены ущелья и острые скалы, но тут же одергивал себя: «не может быть, поля кругом, это только воображение…» В конце концов, стало совсем невмоготу — и он решил взглянуть, далеко ли еще идти.
Скотопрогон был длиннее, чем казалось на первый взгляд: они не прошли и половины.
Ральф выдохнул. Он почувствовал себя немного лучше, по крайней мере, сразу выяснилось, что никаких скал и в помине нет. Одни темные поля. Полоски кустарника вдоль дороги. Невысокие пологие холмы — на самом ближнем руины.
Ральф смотрел на выпирающие из травы камни, и пахнущий горечью ветер ерошил ему волосы. Белое, затянутое осенними облаками небо было особенно высоким. Ральф дышал полынью, запах которой становился сильнее с каждым вдохом. Курган казался все более близким, серые, грубо обтесанные камни молчаливо звали. Ральф видел каждую трещинку, каждую травинку. Он видел темный вход, охраняемый двумя столбами, сверху донизу испещренными знаками мертвого языка. Воздух загустел — еще чуть-чуть, и его можно будет пить. Ральф глубоко вдохнул, пропуская горький ветер между зубами.
— Эй! Не смотри! Так и свихнуться можно!
Голос наемника заставил Ральфа вздрогнуть. Он едва удержался, чтобы не заорать в ответ, проклиная, но тут же испугался собственной ярости — она была слишком странной и неестественной. «Как тогда, под деревом», — подумал Ральф и почувствовал, как по спине течет холодный пот. «Проклятая долина! Скорей бы уж выбраться отсюда!» Он шел, монотонно отсчитывая шаги, и старался не замечать каменных стен.
Чудилось, что тракт углубляется все глубже в гору, становится тоннелем. Ральф знал — стоит поднять глаза и станет ясно, что это не так, но упорно разглядывал темную землю. Порывы ветра носили лепестки и мертвых насекомых, но даже вороной привык к этому и не пугался.
Ральф плелся, пока не налетел на наемника, остановившегося посреди тракта.
— Все, дошли уже. Проклятый скотопрогон, все силы высосал…
Прямой отрезок пути, и правда, закончился. Ральф оглянулся — на краткий миг ему показалось, что видит скалы и черно-белые вихри, но стоило сморгнуть и перед ним лежала обычная дорога среди полей. Ветер кинул в лицо пригоршню лепестков, но Ральф только засмеялся — так легко стало сейчас, когда он понял, что скотопрогон позади.
Наемники быстро сели на лошадей и заторопились отъехать от странного места.
Ральф выпрямился в седле:
— Вот видишь, все хорошо, — сказал он вороному.
Конь жалобно заржал, будто не соглашаясь.
— Правда!
Вороной потрусил вперед. Подковы зацокали по камням, и Ральф с интересом взглянул вниз. Небольшой участок тракта был выложен белыми плитами. В зарослях кустарника виднелись обломки стен и барельефов.
— Часовня? — Ральф подъехал к Оскеру. — Здесь была часовня?
— Ага. Но она разрушена давным-давно.
Оскер махнул рукой — чуть в стороне валялась статуя. Перевернутая голова смотрела на путников. На мраморном лице застыла жестокость, что шло вразрез со всеми канонами изображения святых. «Фенгар, Фенгар, зачем же ты Иеронима таким злобным сделал?» — подумал Ральф. «Или это просто так кажется?» Он уже не доверял собственным глазам, да так было и легче. Съехав по склону холма, Ральф уже полностью уверился в том, что садистское выражение на лице святого воина ему просто привиделось.
Крошечные снежинки таяли, едва соприкоснувшись с землей. Наемники торопливо перекусывали холодным мясом. Оскер решил не разводить костра — ему не терпелось побыстрее добраться до озера.
— Вернон нас, небось, заждался. Ничего, еще денек-другой скачки, и будем на месте, — говорил он, запивая мясо хэнковым зельем.
— А чем он там вообще занимается? — спросил Ральф. — Он с самого начала хотел попасть в храм, так?
Оскер задумался, видимо, решая, стоит ли говорить чужаку, потом нехотя пробормотал:
— Да, мы сюда ради дерьмового храма и поперлись. Что-то он про это место вычитал в родовых книгах. Он-то из аристократов, типа тебя.
— И что же он, благородный рыцарь, тут ищет?
Оскер рассмеялся:
— Благородный, ну да… Не знаю я, чего он ищет. Мне главное, что платит вовремя. Еще в Авендане задаток каждому отсыпал. После Дароса деньжат у него куры не клевали… Я б на его месте старый дворец отстроил, заказал бы себе вин из-за моря, любовниц бы завел, по свету бы поездил, по городам да ярмаркам. А он будто взбесился — подавай ему эту дерьмовую долину и все.
Наемник махнул рукой, отхлебнул из фляжки и, передав ее Ральфу, кинулся собирать людей. Все садились на коней без особой охоты — скотопрогон, даром что не слишком длинный, вымотал донельзя. Ральф глотал обжигающую горло жидкость и смотрел, как Оскер руганью и угрозами заставляет наемников сесть на лошадей и продолжать путь. «Вот уж действительно странно, зачем понадобилось ему в долину…
Да и этому сброду, наверное, немало заплатить пришлось.» Они ехали, пока совсем не стемнело. Оскер позволил остановиться, лишь когда тракт стало невозможно рассмотреть.
— Хорошо хоть луны нет, — проворчал один из наемников. — Не то заставил бы нас всю проклятую ночь скакать.
— Не заставил бы, — спокойно сказал Оскер. — Лошадям нужен отдых, я не собираюсь их загнать.
— Ну, ихних-то коняг не загонишь, — наемник кивнул в сторону изгнанников.
— Заткнись и иди спать, — прошипел Оскер.
Кронт вкрадчиво сказал — Ральф готов был поклясться, что тот улыбается, хотя в темноте этого не было видно:
— О да, у нас особые лошади. Не сомневаюсь, что вы их узнали.
— Да, да, хватит болтать…
— Ну почему же? Ведь интересно узнать, что с вашими приятелями случилось… И еще… В один прекрасный день возле тракта мы человек шесть наемников видели.
Мертвых наемников. Убитых таким красивым кинжальчиком… спереди.
Оскер поспешно перебил его:
— Об этом у Вернона спросишь. А сейчас — спать!
— А ты ничего не знаешь? Совсем-совсем ничего?
Оскер рванул меч из ножен:
— Я сказал, спросишь у Вернона! А будешь рыпаться — свяжем. Понял?
— Да, да… Зачем же сразу за оружие хвататься?..
Кронт отошел и стал устраивать себе постель из одеял и плаща. Ральф подумал, что им не мешало бы перекинуться парой слов, но Оскер зорко следил за изгнанниками.
Даже ночью наемник сидел у потухшего костра и внимательно наблюдал за всеми.
Утром он, злой и невыспавшийся, разбудил остальных, заставил наскоро позавтракать, оседлать лошадей и снова рысцой трястись по тракту.
Глава 17
Встреча с Верноном Покрытая утренним инеем трава проминалась под копытами лошадей. Редкие лужицы на тракте затянуло ледком. «Вот и зима», — подумал Ральф. Его, Кронта и Велену заставили ехать в центре наемничьего отряда, Оскер внимательно следил за каждым их движением. Не было никакой возможности переговорить, не говоря уж о побеге.
Ральф предавался самым мрачным мыслям, понуро уставясь на черную спутанную гриву своего скакуна.
— Э, высокородный, что загрустил? Боишься, Вернон тебе кишки выпустит? — к нему подъехал Кронт.
— А ты рассчитываешь, что тебя он с оркестром примет? — огрызнулся Ральф.
— Ну, я просто слышал, он не слишком высокородных любит. Даром, что сам из них.
А, Оскер? Так оно?
— Хватит болтать. Приедем — все узнаешь, — отрезал Оскер.
Кронт весело ухмыльнулся и небрежно махнул левой рукой — Ральф успел заметить холодный блеск кинжала в рукаве кожаной куртки. На его недоуменный взгляд Кронт чуть заметно кивнул.
«Он хотел предупредить меня… Чтобы и я спрятал оружие…» Ральф безотчетно теребил поводья. «Но что толку от ножичка?» Тем не менее, он с нетерпением ждал привала, когда можно будет выполнить совет. Охотничий нож, прощальный подарок изгнанникам из Авендана, висел справа на поясе — подумав, Ральф решил спрятать его в голенище сапога.
В полдень они остановились на обед у подножия холма, выбрав спокойное безветренное местечко. Долговязый Норт стал возиться с костром, остальные по обыкновению наблюдали за ним, глотая слюни.
Ральф, спрятавшись от посторонних взглядов за боком вороного, отстегнул нож и быстро спрятал его в сапог. Огляделся и присел у огня рядом с остальными, как ни в чем ни бывало.
— Поторопись, ты! — раздраженно крикнул Оскер повару. — По-быстрому пожрем и — вперед. Может, еще к ужину у Вернона будем.
— Что ты так торопишься?
— За гостей наших волнуюсь…
Кронт подошел к костру:
— Зря… мы сами ждем не дождемся встречи.
— Так я и поверил, — Оскер хмуро взял кусок мяса и стал жевать.
— Сто копий тебе в задницу! Если б мы не хотели с вами повстречаться, мы б вообще сюда не полезли! Сидели б у Хэнка в тепле, пили крепкое и с девочками веселились.
Оскер пожал плечами:
— Может и так. Но насчет вас Вернону решать, не мне. Так что спорить со мной бесполезно. Меньше болтай, быстрее жуй…
— Угу…
Все сосредоточенно поглощали вчерашнее жаркое и пили теплый чай. На миг оторвавшись от своей порции, Кронт поймал взгляд Ральфа — тот выразительно похлопал по сапогу. Обменявшись понимающими улыбками, оба вновь принялись за еду.
Наемники старательно растягивали обед: никому не хотелось снова трястись в седле.
Оскер нервно посматривал на них, но они делали вид, что не замечают.
— А что тут с тенями? — вдруг спросила Велена, тихо сидевшая рядом с Ральфом. — Какие-то они странные…
Тени и правда были необычными. Бледные, едва заметные, они падали то на север, то на юг — стоило лишь пошевелиться.
— Не обращай внимания, — ответил Норт. — У центра долины они всегда такими становятся. Свихиваются в конец!
— Плевать на проклятые тени, — не выдержал Оскер. — Давайте уж быстрее!
— Что, не терпится перед Верноном похвастаться?
— Заткнись и жри!
Норт пожал плечами, доедая свою порцию.
Снялись в большой спешке и сутолоке. Ральф даже хотел переговорить с Кронтом, пока наемники суетятся, но решил все-таки не рисковать. В конце концов Оскер заставил своих людей двигаться — и тут он отыгрался за затянутый обед и долгие сборы. Отряд растянулся длинной цепочкой, те, у кого лошади были похуже, отстали, а изгнанники оказались в авангарде. Оскер вклинился между Веленой и Кронтом, умудряясь одновременно и присматривать за «гостями», и подгонять наемников.
Ральф, к собственному удивлению, вымотался за этот день больше, чем тогда, когда они часами шли пешком через лес. Слишком устал он все время ожидать злого окрика в спину, устал гадать о том, какой же прием им приготовил Вернон. Он ехал, ссутулившись в седле, изредка поднимал голову, чтобы осмотреться — но вокруг были все те же поля да холмы.
— Все, уже почти на месте, — осипшим от постоянной ругани голосом крикнул Оскер, вглядываясь вдаль с очередной вершины.
— О, а я уж подумал, что мы всю дерьмовую ночь пылиться будем… — проворчал Кронт.
— Не, — Оскер предпочел не заметить насмешки, — Вон последняя часовня на холме, дальше — лесок и озеро. Через пару часов Вернон из тебя жилы тянуть будет.
Он свистнул, пришпорил коня, и тот понесся галопом вниз по змеистой ленте тракта.
Ральф попытался рассмотреть часовню, но она была слишком далеко, почти скрытая сумерками. Когда они подъехали ближе, стало видно, что она довольно большая и почти не разрушена. Изящные тонкие колонны поддерживали крышу, барельеф над входной аркой изображал обвитую цветами руну входа.
— Эй, не останавливаемся! Вперед, ленивые задницы! — заорал Оскер.
В тот момент у него вдруг лопнула подпруга и он, под хохот наемников, свалился на грязно-белые камни дворика.
— Что ржете, свиньи?
«Свиньи» стали спешиваться — пока все будет улажено, они успеют хотя бы поразмять ноги.
Ральф тоже слез на землю, походил вокруг часовни, любуясь мастерской работой.
Безусловно, эта часовня была самой красивой из всех им виденных — пожалуй, с ней не могла сравниться даже императорская молельня под Коэном, отделанная золотом и малахитом.
Норт зажег факел, чтобы посветить Оскеру, возящемуся с ремешками, и в глубине часовни что-то взблестнуло, отразив пламя. Ральф вошел внутрь. Там было слишком темно, но он смог увидеть статуи у алтаря, одна из них стояла позади жаровни — ее глаза и сверкали в темноте. Верования язычников заставляли жрецов в диких странах мастерить истуканов, чудовищно похожих на живых существ, в Империи же это издавна почиталось за ересь. Ральф застыл на пороге. Статуя заставляла смотреть в глаза, в ее сверкающие богохульные глаза. На лбу выступил холодный пот, Ральф еще никогда в жизни не испытывал такого ужаса. Он, конечно, знал, что это всего лишь обсидиан и кварц, настолько дешевые камни, что даже мародеры-наемники на них не польстились.
— Эй, ты что, любуешься? — окликнул его Норт. — Да там ж темно. Счас посвечу!
Он быстро, пока не начал возмущаться Оскер, подскочил к часовне и сунул факел в дверной проем. Тени будто шарахнулись прочь, розовые и оранжевые блики заиграли на белом мраморе. Изысканные барельефы, затейливые линии старых фресок… И фигуры, ничуть не похожие на святых. Вдоль стен стояли статуи мужчин и женщин, каждый завиток волос, каждый мускул был исполнен с особой тщательностью. Их позы наводили скорее на мысли об оргии, чем о богослужении. Полуоткрытые полные губы, драпировки, небрежно валяющиеся у ног. Лица статуй были прекрасны, несмотря на то, что кто-то вырвал им глаза. Они похотливо смотрели друг на друга пустыми впадинами глазниц, и только святой воин у алтаря взирал на вошедших зрачками из черного обсидиана. Он казался самым живым из них, но вся его фигура говорила о звериной ярости и злости. Длинный меч, сжатый в мраморных пальцах, готов был обрушиться на головы врагов. Над головой Измаила, на сводчатом потолке, талантливый художник нарисовал вход в Девятилунную — нагие девы с крыльями из огня зазывали путника в страну смерти.
— Красиво, а? — Норт шагнул внутрь. — Мне особенно эта нравиться, — он обнял статую женщины, погладил ее бедра, — жаль, глаза кто-то выколол бедняжке…
— Будь она с глазами, и знаться с тобой бы не стала! Ты свою харю хоть разок в зеркале видел? — весело засмеялся Кронт, тоже с интересом осматривавший часовню.
— Она не такая! Она знает, что не на рожу надо смотреть, а ниже…
— Ну-ну…
— Я говорю! Она меня ждет, это точняк… — Норт понизил голос. — Почему ты думаешь, у этого болвана ремешок как раз тут лопнул, а? Все она, моя милая…
— Могу поспорить, что когда тебя нет, эта милашка тебе рога наставляет! Вот с этим мраморным бугаем слева!
Норт, прищурившись, посмотрел на «бугая» и, ухмыльнувшись, сказал:
— Ну, раз так, я ему счас кое-что поотбиваю… сам виноват…
Он стал искать на полу подходящий камень, остальные наемники радостно давали советы, кое-кто даже придумал садануть «соперника» мечом. Оскер, злой как демон, растолкал зрителей, отобрал у Норта факел и приказал двигаться дальше.
Спустившись с холма, всадники оказались в лесу — он был не такой мрачный и дремучий, как у Форпоста, но столь же древний. Между стволами деревьев сероватой дымкой завис вечерний туман. Скоро стемнело, глубокие тени скрыли тракт, и Оскеру пришлось ехать впереди с факелом, освещая дорогу. Ветер раздувал мечущееся пламя, в сполохах огня были заметны отметины по краям тракта: веховые столбы, с выжженными раскаленным железом рунами.
Воздух становился все влажнее, Ральф чувствовал болотные запахи. Он и обрадовался, и огорчился, увидев впереди россыпь лагерных огней. Утомительный путь, наконец, закончился, впереди ждал разговор с Верноном.
— На месте! Эй! Эгей! — заорал Оскер, влетая на вытоптанную людьми и лошадьми поляну.
Наемники столпились рядом с прибывшими, бесцеремонно разглядывая изгнанников.
Ральф, стараясь выглядеть абсолютно спокойным и невозмутимым, слез с коня.
Толпа расступилась перед закутанным в широкое шерстяное одеяло мужчиной. Он, видимо, только что проснулся — темно-русые волосы были встрепаны, глаза моргали на свету.
— Вот. Доставил, как вы и просили, мой господин, — засуетился Оскер.
— Хорошо. Проведите их ко мне.
Вернон развернулся и пошел к палатке в центре лагеря. Изгнанников заставили идти следом.
«А он неплохо устроился», — подумал Ральф, увидев устланную медвежьими шкурами постель, серебряный подсвечник на грубо сколоченном столе, аккуратно сложенные в углу доспехи.
Вернон зажег свечу и кивком предложил изгнанникам присаживаться к столу.
— Вы устали, я вижу… Ничего, скоро вам приготовят ужин и постель. А пока я хотел бы узнать кое-что.
Он взял со стола кожаную флягу и отпил глоток.
— Во-первых, кто вы такие?
— Ральф Коэн. Я ехал в столицу, и в Авендане из-за нелепого случая оказался обвинен в святотатстве…
— Да, они трепетно относятся к своим богам, — Вернон презрительно сплюнул на землю.
— Я — Кронт, Лишер Хорнкронт мое полное имя…
— Одно из имен. Не так ли?
— Человек моей профессии часто вынужден иметь пару дюжен имен, на всякий случай, — осклабился Кронт.
Вернон задумчиво кивнул:
— Ты убиваешь за деньги. И устраиваешь пожары…
— В последнее время я переключился на простые грабежи.
— Понятно. А ты? — Вернон повернулся к Велене. — Ты из Форпоста. Зачем ты пошла сюда?
— Я ищу Лорна. Мальчика, которого ты украл.
— Он на острове, вместе с моими людьми. Не беспокойся за него. Так… Откуда вы узнали обо мне?
— Кто ж в Авендане не слышал о Верноне? Высокородном победителе при Даросе?
— Меня чаще называли высокородным ублюдком, — бесстрастно заметил Вернон. — Ладно, этих ответов я от вас и ожидал. Осталось обговорить самое главное: могу ли я принять вас в отряд. Места здесь опасные, люди мне нужны — но только те, которым я могу доверять. Доверять полностью.
Он смотрел на Ральфа, будто пытаясь прочитать его мысли.
— Я тебя не предам, — сказал Ральф, облизнув пересохшие губы.
— Откуда я могу знать? Наемники мои, пока я им плачу, а ты… Высокородный из клана Коэн… Мне было бы спокойней, если б ты встретил утро на дне озера.
— Я клянусь…
Вернон расхохотался:
— Я бы не поверил и своей клятве, как мне верить твоей? Разве что… — он задумчиво прищурился. — Разве что ты принесешь мне вассальную присягу.
— Что?
— О, и ты сразу вспомнил о своей гордости. Я не настаиваю. Поступай как знаешь.
Ральф сжал кулаки. Ему хотелось закричать, что он никогда не будет слугой Вернона, но он сдержался.
— Так ты со мной, Кронт? — Вернон повернулся к Кронту.
— Конечно. Особенно, если мне заплатят.
— Это будет зависеть от твоего… рвения. А вы, дорогая Велена? Я не заставлю вас стрелять из лука, сами понимаете. И не беспокойтесь, танцевать голой перед моими солдатами вам тоже не придется.
— Только перед тобой?
— Я вижу, мы понимаем друг друга с полуслова, — улыбнулся Вернон.
— Хорошо, — решительно сказала Велена. — Но ты должен пообещать, что отпустишь мальчика.
Вернон кивнул.
— И сначала я должна убедиться, что с ним все в порядке.
Вернон медлил, задумчиво глядя на нее, потом сказал:
Ральф предавался самым мрачным мыслям, понуро уставясь на черную спутанную гриву своего скакуна.
— Э, высокородный, что загрустил? Боишься, Вернон тебе кишки выпустит? — к нему подъехал Кронт.
— А ты рассчитываешь, что тебя он с оркестром примет? — огрызнулся Ральф.
— Ну, я просто слышал, он не слишком высокородных любит. Даром, что сам из них.
А, Оскер? Так оно?
— Хватит болтать. Приедем — все узнаешь, — отрезал Оскер.
Кронт весело ухмыльнулся и небрежно махнул левой рукой — Ральф успел заметить холодный блеск кинжала в рукаве кожаной куртки. На его недоуменный взгляд Кронт чуть заметно кивнул.
«Он хотел предупредить меня… Чтобы и я спрятал оружие…» Ральф безотчетно теребил поводья. «Но что толку от ножичка?» Тем не менее, он с нетерпением ждал привала, когда можно будет выполнить совет. Охотничий нож, прощальный подарок изгнанникам из Авендана, висел справа на поясе — подумав, Ральф решил спрятать его в голенище сапога.
В полдень они остановились на обед у подножия холма, выбрав спокойное безветренное местечко. Долговязый Норт стал возиться с костром, остальные по обыкновению наблюдали за ним, глотая слюни.
Ральф, спрятавшись от посторонних взглядов за боком вороного, отстегнул нож и быстро спрятал его в сапог. Огляделся и присел у огня рядом с остальными, как ни в чем ни бывало.
— Поторопись, ты! — раздраженно крикнул Оскер повару. — По-быстрому пожрем и — вперед. Может, еще к ужину у Вернона будем.
— Что ты так торопишься?
— За гостей наших волнуюсь…
Кронт подошел к костру:
— Зря… мы сами ждем не дождемся встречи.
— Так я и поверил, — Оскер хмуро взял кусок мяса и стал жевать.
— Сто копий тебе в задницу! Если б мы не хотели с вами повстречаться, мы б вообще сюда не полезли! Сидели б у Хэнка в тепле, пили крепкое и с девочками веселились.
Оскер пожал плечами:
— Может и так. Но насчет вас Вернону решать, не мне. Так что спорить со мной бесполезно. Меньше болтай, быстрее жуй…
— Угу…
Все сосредоточенно поглощали вчерашнее жаркое и пили теплый чай. На миг оторвавшись от своей порции, Кронт поймал взгляд Ральфа — тот выразительно похлопал по сапогу. Обменявшись понимающими улыбками, оба вновь принялись за еду.
Наемники старательно растягивали обед: никому не хотелось снова трястись в седле.
Оскер нервно посматривал на них, но они делали вид, что не замечают.
— А что тут с тенями? — вдруг спросила Велена, тихо сидевшая рядом с Ральфом. — Какие-то они странные…
Тени и правда были необычными. Бледные, едва заметные, они падали то на север, то на юг — стоило лишь пошевелиться.
— Не обращай внимания, — ответил Норт. — У центра долины они всегда такими становятся. Свихиваются в конец!
— Плевать на проклятые тени, — не выдержал Оскер. — Давайте уж быстрее!
— Что, не терпится перед Верноном похвастаться?
— Заткнись и жри!
Норт пожал плечами, доедая свою порцию.
Снялись в большой спешке и сутолоке. Ральф даже хотел переговорить с Кронтом, пока наемники суетятся, но решил все-таки не рисковать. В конце концов Оскер заставил своих людей двигаться — и тут он отыгрался за затянутый обед и долгие сборы. Отряд растянулся длинной цепочкой, те, у кого лошади были похуже, отстали, а изгнанники оказались в авангарде. Оскер вклинился между Веленой и Кронтом, умудряясь одновременно и присматривать за «гостями», и подгонять наемников.
Ральф, к собственному удивлению, вымотался за этот день больше, чем тогда, когда они часами шли пешком через лес. Слишком устал он все время ожидать злого окрика в спину, устал гадать о том, какой же прием им приготовил Вернон. Он ехал, ссутулившись в седле, изредка поднимал голову, чтобы осмотреться — но вокруг были все те же поля да холмы.
— Все, уже почти на месте, — осипшим от постоянной ругани голосом крикнул Оскер, вглядываясь вдаль с очередной вершины.
— О, а я уж подумал, что мы всю дерьмовую ночь пылиться будем… — проворчал Кронт.
— Не, — Оскер предпочел не заметить насмешки, — Вон последняя часовня на холме, дальше — лесок и озеро. Через пару часов Вернон из тебя жилы тянуть будет.
Он свистнул, пришпорил коня, и тот понесся галопом вниз по змеистой ленте тракта.
Ральф попытался рассмотреть часовню, но она была слишком далеко, почти скрытая сумерками. Когда они подъехали ближе, стало видно, что она довольно большая и почти не разрушена. Изящные тонкие колонны поддерживали крышу, барельеф над входной аркой изображал обвитую цветами руну входа.
— Эй, не останавливаемся! Вперед, ленивые задницы! — заорал Оскер.
В тот момент у него вдруг лопнула подпруга и он, под хохот наемников, свалился на грязно-белые камни дворика.
— Что ржете, свиньи?
«Свиньи» стали спешиваться — пока все будет улажено, они успеют хотя бы поразмять ноги.
Ральф тоже слез на землю, походил вокруг часовни, любуясь мастерской работой.
Безусловно, эта часовня была самой красивой из всех им виденных — пожалуй, с ней не могла сравниться даже императорская молельня под Коэном, отделанная золотом и малахитом.
Норт зажег факел, чтобы посветить Оскеру, возящемуся с ремешками, и в глубине часовни что-то взблестнуло, отразив пламя. Ральф вошел внутрь. Там было слишком темно, но он смог увидеть статуи у алтаря, одна из них стояла позади жаровни — ее глаза и сверкали в темноте. Верования язычников заставляли жрецов в диких странах мастерить истуканов, чудовищно похожих на живых существ, в Империи же это издавна почиталось за ересь. Ральф застыл на пороге. Статуя заставляла смотреть в глаза, в ее сверкающие богохульные глаза. На лбу выступил холодный пот, Ральф еще никогда в жизни не испытывал такого ужаса. Он, конечно, знал, что это всего лишь обсидиан и кварц, настолько дешевые камни, что даже мародеры-наемники на них не польстились.
— Эй, ты что, любуешься? — окликнул его Норт. — Да там ж темно. Счас посвечу!
Он быстро, пока не начал возмущаться Оскер, подскочил к часовне и сунул факел в дверной проем. Тени будто шарахнулись прочь, розовые и оранжевые блики заиграли на белом мраморе. Изысканные барельефы, затейливые линии старых фресок… И фигуры, ничуть не похожие на святых. Вдоль стен стояли статуи мужчин и женщин, каждый завиток волос, каждый мускул был исполнен с особой тщательностью. Их позы наводили скорее на мысли об оргии, чем о богослужении. Полуоткрытые полные губы, драпировки, небрежно валяющиеся у ног. Лица статуй были прекрасны, несмотря на то, что кто-то вырвал им глаза. Они похотливо смотрели друг на друга пустыми впадинами глазниц, и только святой воин у алтаря взирал на вошедших зрачками из черного обсидиана. Он казался самым живым из них, но вся его фигура говорила о звериной ярости и злости. Длинный меч, сжатый в мраморных пальцах, готов был обрушиться на головы врагов. Над головой Измаила, на сводчатом потолке, талантливый художник нарисовал вход в Девятилунную — нагие девы с крыльями из огня зазывали путника в страну смерти.
— Красиво, а? — Норт шагнул внутрь. — Мне особенно эта нравиться, — он обнял статую женщины, погладил ее бедра, — жаль, глаза кто-то выколол бедняжке…
— Будь она с глазами, и знаться с тобой бы не стала! Ты свою харю хоть разок в зеркале видел? — весело засмеялся Кронт, тоже с интересом осматривавший часовню.
— Она не такая! Она знает, что не на рожу надо смотреть, а ниже…
— Ну-ну…
— Я говорю! Она меня ждет, это точняк… — Норт понизил голос. — Почему ты думаешь, у этого болвана ремешок как раз тут лопнул, а? Все она, моя милая…
— Могу поспорить, что когда тебя нет, эта милашка тебе рога наставляет! Вот с этим мраморным бугаем слева!
Норт, прищурившись, посмотрел на «бугая» и, ухмыльнувшись, сказал:
— Ну, раз так, я ему счас кое-что поотбиваю… сам виноват…
Он стал искать на полу подходящий камень, остальные наемники радостно давали советы, кое-кто даже придумал садануть «соперника» мечом. Оскер, злой как демон, растолкал зрителей, отобрал у Норта факел и приказал двигаться дальше.
Спустившись с холма, всадники оказались в лесу — он был не такой мрачный и дремучий, как у Форпоста, но столь же древний. Между стволами деревьев сероватой дымкой завис вечерний туман. Скоро стемнело, глубокие тени скрыли тракт, и Оскеру пришлось ехать впереди с факелом, освещая дорогу. Ветер раздувал мечущееся пламя, в сполохах огня были заметны отметины по краям тракта: веховые столбы, с выжженными раскаленным железом рунами.
Воздух становился все влажнее, Ральф чувствовал болотные запахи. Он и обрадовался, и огорчился, увидев впереди россыпь лагерных огней. Утомительный путь, наконец, закончился, впереди ждал разговор с Верноном.
— На месте! Эй! Эгей! — заорал Оскер, влетая на вытоптанную людьми и лошадьми поляну.
Наемники столпились рядом с прибывшими, бесцеремонно разглядывая изгнанников.
Ральф, стараясь выглядеть абсолютно спокойным и невозмутимым, слез с коня.
Толпа расступилась перед закутанным в широкое шерстяное одеяло мужчиной. Он, видимо, только что проснулся — темно-русые волосы были встрепаны, глаза моргали на свету.
— Вот. Доставил, как вы и просили, мой господин, — засуетился Оскер.
— Хорошо. Проведите их ко мне.
Вернон развернулся и пошел к палатке в центре лагеря. Изгнанников заставили идти следом.
«А он неплохо устроился», — подумал Ральф, увидев устланную медвежьими шкурами постель, серебряный подсвечник на грубо сколоченном столе, аккуратно сложенные в углу доспехи.
Вернон зажег свечу и кивком предложил изгнанникам присаживаться к столу.
— Вы устали, я вижу… Ничего, скоро вам приготовят ужин и постель. А пока я хотел бы узнать кое-что.
Он взял со стола кожаную флягу и отпил глоток.
— Во-первых, кто вы такие?
— Ральф Коэн. Я ехал в столицу, и в Авендане из-за нелепого случая оказался обвинен в святотатстве…
— Да, они трепетно относятся к своим богам, — Вернон презрительно сплюнул на землю.
— Я — Кронт, Лишер Хорнкронт мое полное имя…
— Одно из имен. Не так ли?
— Человек моей профессии часто вынужден иметь пару дюжен имен, на всякий случай, — осклабился Кронт.
Вернон задумчиво кивнул:
— Ты убиваешь за деньги. И устраиваешь пожары…
— В последнее время я переключился на простые грабежи.
— Понятно. А ты? — Вернон повернулся к Велене. — Ты из Форпоста. Зачем ты пошла сюда?
— Я ищу Лорна. Мальчика, которого ты украл.
— Он на острове, вместе с моими людьми. Не беспокойся за него. Так… Откуда вы узнали обо мне?
— Кто ж в Авендане не слышал о Верноне? Высокородном победителе при Даросе?
— Меня чаще называли высокородным ублюдком, — бесстрастно заметил Вернон. — Ладно, этих ответов я от вас и ожидал. Осталось обговорить самое главное: могу ли я принять вас в отряд. Места здесь опасные, люди мне нужны — но только те, которым я могу доверять. Доверять полностью.
Он смотрел на Ральфа, будто пытаясь прочитать его мысли.
— Я тебя не предам, — сказал Ральф, облизнув пересохшие губы.
— Откуда я могу знать? Наемники мои, пока я им плачу, а ты… Высокородный из клана Коэн… Мне было бы спокойней, если б ты встретил утро на дне озера.
— Я клянусь…
Вернон расхохотался:
— Я бы не поверил и своей клятве, как мне верить твоей? Разве что… — он задумчиво прищурился. — Разве что ты принесешь мне вассальную присягу.
— Что?
— О, и ты сразу вспомнил о своей гордости. Я не настаиваю. Поступай как знаешь.
Ральф сжал кулаки. Ему хотелось закричать, что он никогда не будет слугой Вернона, но он сдержался.
— Так ты со мной, Кронт? — Вернон повернулся к Кронту.
— Конечно. Особенно, если мне заплатят.
— Это будет зависеть от твоего… рвения. А вы, дорогая Велена? Я не заставлю вас стрелять из лука, сами понимаете. И не беспокойтесь, танцевать голой перед моими солдатами вам тоже не придется.
— Только перед тобой?
— Я вижу, мы понимаем друг друга с полуслова, — улыбнулся Вернон.
— Хорошо, — решительно сказала Велена. — Но ты должен пообещать, что отпустишь мальчика.
Вернон кивнул.
— И сначала я должна убедиться, что с ним все в порядке.
Вернон медлил, задумчиво глядя на нее, потом сказал: