С Колькиной матерью я разговаривала почти как с родственницей; знала, она поймет меня правильно. С Татьяной все обстояло иначе. Мы с ней почти не были знакомы, симпатии ко мне она не питала и потому должна была подумать невесть что.
   - Как нехорошо получилось. - смущено пробормотала я.
   - Не обращай внимания. Татьяна тебя плохо знает и потому решила, что ты на Мишку нападаешь. Вот и обиделась за него! Но ты особо не переживай, она одходчивая. Завтра все забудет. А я с ней сегодня поговорю, объясню что к чему. - попыталась успокоить меня соседка.
   - Вы теперь все время дома будете? - поинтересовалась я, стоя уже в дверях.
   - Нет, опять уеду. Надо же этих огольцов на парное молоко да на свежий воздух вывезти.
   3
   Я лежала в темноте, накрывшись с головой простыней, и плакала. Слезы атились из зажмуреных глаз, ручейками стекали по щекам и шее и тонули в подушке.
   - Ну, почему у меня все получается не так, как надо?
   Между прочим, рыдала я не оттого, что меня отчитала Татьяна. Дело было в другом: я остро, до спазм в горле, завидовала. Понимала, что жизнь у Татьяны далеко не легкая и простая, а все равно завидовала. Знала, что бесконечные хлопоты, дети, муж, работа отнимают много сил и по вечерам она, наверняка, валилась с ног от усталости. Все это я отлично знала и все равно завидовала. У неё был дом, где её ценили и ждали, были дети, которые каждый день её умиляли и радовали, был муж, который её любил и была, наконец, свекровь, которая её жалела. У меня же, не знаю почему, все это отсутствовало. Ощущение одиночества стало настолько острым, что захотелось завыть. Не желая распускаться и потакать собственным слабостям, сердито одернула себя:
   - Прекрати, все не так плохо. Кое-что есть и у тебя! И ты не должна об этом забывать.
   Окрик подействовал отрезвляюще и хотя плакать я продолжала, но уже без прежнего надрыва. А вот над мыслями была не властна и они помимо моей воли потекли назад, к нашей с Романом совместной жизни.
   После свадьбы мы, по настоятельному требованию Аделаиды, поселились у них. Недолгий опыт общения с будущей свекровью подсказывал, что ничего хорошего из этого не выйдет и я пыталась объяснить это мужу. С пеной у рта доказывала, что мы взрослые люди и должны жить отдельно, но он и слышать ничего не хотел. Твердил, что не может обидеть мать. И вообще, пока он заканчивает училище, я пишу диссертацию и денег у нас нет, проще переносить тяготы быта под крылом родителей.
   Весь год я с нетерпением ждала окончания мужем училища. А весной, незадолго до выпуска, свекровь завела вдруг разговор о том, что нужно срочно звонить Ивану Ивановичу и Никодиму Никифоровичу по поводу академии. Дело происходило за завтраком, в мою сторону она демонстративно не глядела и обращалась исключительно к мужу. Однако, высказав ему все, что думала по этому вопросу, повернулась ко мне и, чеканя слова, добавила, что теперь её сыну потребуется особое внимание и усиленное питание. У меня испортилось настроение. Все это означало, что ещё три года мне предстоит жить рядом с ней и терпеть неусыпный надзор и мелочные придирки.
   Все сложилось так, как хотела Аделаида. Благодаря стараниям папы-генерала, Роман, в отличии от большинства своих товарищей по оружию, после училища не поехал в гарнизон, а вопреки всем правилам в тот же год поступил в академию. Учеба в ней далась ему, нужно прямо сказать, легко. Зубрежкой супруг себя не обременял, на экзаменах вылазил исключительно на шпаргалках, но это не помешало ему по окончании остался в Москве.
   Когда Роман поступил в академию, мы с ним проговорили всю ночь. Муж искренне не понимал, почему я не рада и что именно меня не устраивает, а на все попытки объяснить беззаботно отвечал: "Мелочи жизни. Плюнь и забудь." Под утро, когда спорить уже не было сил, я согласилась ещё немного потерпеть, а Рома клятвенно пообещал, что потом мы начнем жить самостоятельно.
   И я, дуреха, поверила пустым обещаниям. Хотя нет, не поверила, просто не нашла в себе сил расстаться с мужем. Понимала, что он человек слабый и мне не опора, но продолжала любить.
   Глава 14
   Утром я встала с постели с опухшим лицом и головной болью. Шлепая голыми ногами по полу, вяло подумала, что жара в это лето стоит необычайная. Действительно, было раннее утро, а на небе не наблюдалось ни облачка и солнце палило так, будто нечаянно спутало нашу среднюю полосу с Африкой. После бессонной ночи в душной комнате чувствовала себя раздраженной и усталой. Идти на работу настроения совершенно не было, хотелось улечься на раскладушке в тени деревьев, лениво наблюдать за игрой солнечных бликов на листьях и не думать ни о чем серьезном...особенно об убийствах и преступлениях. К сожалению, теперь я была одинокой дамой, выбравшей независимость и потому обязанной полагаться только на себя. А если принять во внимание, что впереди маячила зима, когда трат станет больше, то манкировать службой и валяться в саду было для меня непозволительной роскошью.
   Бросив последний критический взгляд в зеркало, пришла к выводу, что выгляжу отвратительно и тут же сердито нахмурилась.
   - В настоящий момент данный факт не имеет ровно никакого значения и не это должно тебя заботить. - сурово напомнила я собственному отображению и для пущей убедительности строго свела брови к переносице.
   В результет стала похожа на учительницу начальных классов, прошедшую суровую школу жизни и готовую бесстрашно войти в класс с сорока разбушевавшимися сорванцами. Чтобы закрепить этот образ убрала со лба челку и повязала голову белым с голубым узором шарфом. Еще раз посмотрела на свое отражение и пришла к выводу, что сделала это совершенно зря. Теперь стала походить на бледного худосочного подростка с огромными глазами в поллица.
   - Ну и пусть, зато голову не напечет. - разраженно пробормотала я и, чтоб больше не мучаться, быстренько выскочила на улицу.
   Вертясь перед зеркалом, сама не заметила, как потратила потратила массу времени, поэтому на работу явилась запыхавшаяся и позже обычного. Прихватив у охранника газеты, вихрем ворвалась в приемную и только тут вспомнила, что Николая не будет весь день. Он ещё накануне предупреждал, что поедет на объекты и на работе не появится. Я с облегчением опустилась на стул и выпустила воздух через плотно стиснутые зубы. Не то чтобы боялась получить нахлобучку за опоздание. Чего бояться, если своего начальника иначе, как друга детства, не воспринимала? Тут дело было в другом. С ранних лет я отличалась дисциплинированностью, а годы педагогической деятельности развили во мне эту черту ещё больше, можно сказать, довели её почти до абсурда. Пунктуальность стала особенностью моего характера. Я терпеть не могу опаздывать, от этого у меня на весь день портится настроение, причем никакого значения не имеет, опоздала ли я на работу или просто на встречу с подругой.
   Я успела напечатать несколько писем, позвонить в редакцию местной газеты и договориться о размещении нашей рекламы на продажу квартир в новом доме, когда в здании началась суета и хождение. До этого я никогда не работала в подобных конторах и представления не имела о царящих в них порядках. Меня удивляло с какой скоростью сотрудники узнавали о том, что начальство отсутствует. Стоило Николаю уехать, как весть об этом моментально разносилась по кабинетам и тихие до того коридоры вдруг наполнялись людьми. Мужчины толпились на крыльце и курили, женщины суетливо сновали из комнаты в комнату и ни один человек не работал. Вот и теперь в приемную заглянула разбитного вида девица, которую я уже мельком встречала на втором этаже, и бойко поинтересовалась, не найдется ли у меня сигареты. Получив отрицательный ответ, скрылась так же внезапно, как и появилась.
   Закончив подшивать бумаги в папку "Входящие", я поставила её в шкаф, с шумом захлопнула дверцы и вышла в коридор. Дневной охранник сидел на своем месте у входа и явно скучал. Газета, которую он держал перед собой, судя по всему его не особо интересовала и читал он её только оттого, что больше заняться было нечем.
   - Если не ошибаюсь, именно Вы дежурили в день убийства. - сказала я, останавливаясь против него.
   Охранник опустил газету на колени и в полных сонной лени глазах промелькнула искра интереса.
   - Точно. В тот день моя очередь была. - охотно откликнулся он.
   - А вечер, когда все произошло, хорошо помните?
   - Еще бы! Никогда такого не ожидал. Солидная фирма, приличные люди и вдруг-убийство!
   - Не скажете, где Вы находились, когда все гости Николая Яковлевича собрались в столовой?
   Он пожал плечами:
   - Здесь и был. Татьяна вынесла мне поесть, я сидел и ужинал.
   - Значит, видели, как из зала выбежала Инна?
   - В как же? Конечно! Еще удивился, что это могло её так расстроить. Вообще-то, она девушка впечатлительная и часто ходит грустная. Бывали у неё и глаза заплаканные.... но это давно, весной еще. Но такой никогда её не видел. Вылетела, слезами захлебывается, заскочила в туалет и там закрылась.
   - Марина Ивановна тоже туда пошла?
   - Нет, бухгалтерша вышла на крыльцо, постояла немного и вернулась в зал. Она не видела, куда дочка делась, а я говорить не стал. Чего лезть, когда не спрашивают? Тем более, Марина женщина резкая, можно ненароком и на грубость нарваться.
   - Когда Инна покинула туалет, куда пошла?
   Он пожал плечами:
   - Вот этого не знаю. Я уже поел и вышел на улицу покурить. Оказалось, у меня сигареты кончились, прошел до углового магазина, купил пачку. А когда вернулся, поднялась суматоха с убийством, тут я вообщее про Инну забыл.
   - Ясно. Спасибо за информацию. - кивнула я, а он вдруг спохватился:
   - А в чем дело? Зачем спрашивали?
   - Да так! Кое-что выяснить хотела. - бросила я на ходу и, стараясь избежать дальнейших вопросов, устремилась к приемной.
   2
   Ближе к обеду, когда я совсем извелась от одиночества, приемную вплыла красная, распаренная Марина Ивановна и с ходу начала жаловаться на жару. Сообщив, что такого зноя не помнит с дней своей молодости, она перешла к собственному самочувствию. По её словам, раньше жару переносила легко, теперь же годы не те и здоровье дает себя знать, поэтому предпочитает прохладу. Тут Марина Ивановна остановилась перевести дух и, наконец, вспомнила зачем пришла:
   - Николай Яковлевич на месте?
   - Сегодня его не будет. - покачала я головой.
   Бухгалтерша тряхнула пачкой бумаг:
   - Жалость какая. А я хотела платежки подписать.
   - Ничего не получится. Уехал на весь день на объекты.
   - Ладно, сама вместо него чиркну. Не впервой бумаги вместо него подписывать. Ты только печать поставь.
   Потом заговорищицки понизила голос и, любопытно сверкая заплывшими жиром глазками, прошептала:
   - Чего не расказываешь, как вчера у Сипягиных гостевала? Сейчас встретила Татьяну в коридоре, так она злющая, как фурия. О тебе говорить не может, вся так и трясется. Случилось между вами чего? Повздорили?
   - Ничего не произошло. Посидели немного, почаевничали да и разощлись.
   - Скрытничаешь. - обиделась Марина Ивановна.
   - Вы мне тоже не все рассказываете. - заметила я.
   - Ты это о чем? - насторожилась собеседница.
   - О том! - в тон ей откликнулась я. - Вы мне на все лады расхваливали Щапова. Рассказывали, какой он душевный да отзывчивый, а о том, что Степан жил с вашей дочерью, а потом её бросил, ни словом не обмолвились.
   Мой выпад ни капли не смутил старую сплетницу, она просто отмахнулась от меня:
   - Что об этом говорить? Дело молодое, зеленое. Сначала жили, потом разбежались. Да и давно это было, все уж забылось.
   - Ну, не так давно и уж совсем не мирно. - возразила я. - Насколько мне известно, Инна преследовала его, плакала, просила вернуться.
   - Если даже и так, что с того? В жизни всякое бывает!
   - А то, что так тяжело переживая разрыв, Инна могла с горяча что-нибудь и сделать. Тем более, что Степан оскорбил её при всех. Нервы у нее, сами говорили, не в порядке.
   - Ты на что это намекаешь? - вскинулась Марина Ивановна и воинственно подбоченилась.
   - На то самое! Никто не знает, что делала Ваша дочь после того, как убежала из столовой.
   - Ничего она не делала! Пошла домой и спать легла. Мы живем тут рядом. - презрительно фыркнула бухгалтерша.
   В ответ я покладисто кивнула:
   - Может и так! А может поплакала, вышла из туалета, увидела через окно Щапова, да и пальнула в него сгоряча. В вестибюле в этот момент никого не было её никто не видел. А уж потом, конечно, пошла домой и легла спать.
   - Чушь городишь! Из чего бы она в Степана стреляла? Откуда у неё оружие?
   Я пожала плечами:
   - А я знаю? Может она давно собиралась расправиться с неверным возлюбленным и носила оружие с собой. Мне говорили, Инн здорово кричала у него в кабинете, грозила расправой. Думаю, Ваша дочь вполне могла сначала задумать убийство, а потом и осуществить его. Тем более, что с она оружием хорошо знакома, занималась пятиборьем и результаты по стрельбе у неё были отличные. Я узнавала.
   Тут Марина Ивановна совсем потеряла над собой контроль и закричала:
   - Что ты несешь? Что придумываешь? Инна весь вечер дома провела.
   - И кто это может подтвердить? Свидетели есть?
   Бухгалтерша ничего не ответила, промолчала, а я продолжала фантазировать:
   - А если все это рассказать милиции? Вот они обрадуются! До сих пор им мало что удалось узнать, сотрудники предпочитают хранить молчание и свои маленькие секреты не раскрывать. А тут вдруг такая подозреваемая...
   - Подожди. - прервала меня Марина Ивановна и с необыкновенной для её тучной фигуры шустростью выскочила из приемной.
   Вернулась она очень скоро, причем не одна, а с Инной. Та была сердита, смотрела из-под лобья и явно противилась визиту ко мне.
   - Расскажи ей все, иначе она такого напридумывет, что завтра ты окажешься в камере предварительного заключения-приказала мать дочери.
   Та ещё больше набычилась и продолжала угрюмо молчать.
   Но Марина Ивановна умела обращаться с упрямой дочерью. Схватив за плечо, с силой тряхнула и потребовала:
   - Немедленно все расскажи! Ну, где ты была в тот вечер, когда убийство случилось?
   - На квартире у Степана. - процедила Инна.
   Услышав такое, я не смогла скрыть удивления:
   - Что ты там делала?
   Инна смотрела в сторону и упрямо молчала. Тогда не выдержала Марина Ивановна:
   - Квартиру громила.
   Тут и Инна заговорила, причем с большим жаром:
   - Хотела ему отомстить. Мало того, что Степан меня бросил и ещё насмехался, когда я просила его вернуться. Так, зачем-то оскорбил при всех, шлюхой выставил! Что я ему плохого сделала? Зачем он так?
   Она смахнула ладонью слезы со щек и тихо закончила:
   - Поехала к нему и все переломала. Знала, как он своей берлогой гордится, вот и приготовила ему сюрприз.
   - А в квартиру как попала?
   - У меня есть ключ. Остался с того времени, когда со Степаном встречалась. Он мне его сам дал.
   Инна умоляюще глянула сначала на меня, потом на мать:
   - Я не соображала, что делала. Была словно в тумане, в себя пришла, только когда соседка стала в дверь колотить.
   - Она тебя видела? - быстро спросила я.
   Инна молча кивнула.
   - И что?
   - Ничего! Я выскочила из квартиры, оттолкнула её с дороги и убежала.
   Я молчала, не зная, что и думать. Марина Ивановна не выдержала и нарушила тишину:
   - Инна тебе правду сказала. Все так и было, как она говорит.
   Я продолжала молчать и тогда она взмолилась:
   - Не вмешивай сюда милицию. Ее же по допросам затаскают, а неё здоровье слабое!
   - Да я и не собиралась. Все мои расспросы не больше, чем простое любопытство. - пробормотала я.
   Услышав такое, Марина Ивановна пошла красными пятнами, послала мне испепеляющий взгляд, развернулась и величественно выплыла из комнаты. Инна же задержалась и гневно выпалила:
   - Если вы такая любительница копаться в чужом белье, обратите внимание на Михаила. Когда я уходила из офиса, он стоял в дверях комнаты, что против туалета. Если у кого и были причины застрелить Степана, так только у него. Они со Щаповым всегда друг друга терпеть не могли, вечно собачились. А после того, как Степан застал его у себя в кабинете и ославил перед всеми, вообще заклятыми врагами стали.
   С этими словами она вышла из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь и оставив меня с ощущением неловкости и досады на саму себя.
   2
   - Привет, Настасья! Как вчера прошла встреча? - бодро звучал в трубке голос Алексея.
   - Прекрасно! Меня чуть не завербовали в осведомители, едва отбилась. Спасибо тебе! - сердито отозвалась я.
   - Какие осведомители? Ты неправильно поняла! - хохотнул школьный товарищ.
   - Все правильно я поняла! Тебя попросили о помощи, а ты сунул меня в пасть этому волкодаву.
   - Ну, парня можно понять. - продолжал веселиться Алексей. - Ему убийство раскрывать надо, а к Сипягину не подступишься. Он ведь скользкий, как уж. Вроде на все вопросы отвечает охотно, только в результате ты имеешь дырку от бублика. Его сотрудники ничуть не лучше хозяина: словно воды в рот набрали, лишнего слова не скажут. Конечно, если б не Колькины связи, надавили бы на них и они бы все разом запели, а так приходится миндальничать, ходить вокруг и собирать информацию по крохам. А время , между прочим, идет и начальство каждый день результатами интересуется. Как же, видного бизнесмена убили! Дело на контроле в мэрии! Скажи, как в такой обстановке работать? А тут такая удача! Ты вдруг объявилась, интересуешься убийством, а сама у Сипягина секретарем служишь. Ну, я и подумал, что грех не воспользоваться представившимся шансом и не привлечь тебя в помощь. Согласись, тебе легче разузнать, что эти бизнесмены скрывают, ведь крутишься среди них день деньской.
   - Умник! - фыркнула я.
   Он не остался в долгу и раздраженно спросил:
   - Чего ты злишься? Работаешь там недавно, ничем с этими людьми не связана, ни перед кем обязательств не имеешь.
   - Шпионить-подло!
   - А стрелять в спину не подло? Не забывай, один из них-убийца! Честно говоря, не понимаю я тебя.
   - И не поймешь! - в сердцах бросила я, кляня свою недальновидность.
   - Ладно, не злись. Я тебе интересную историю расскажу. Слушай внимательно. Увольнению Щапова предшествовал скандал. Он с напарником арестовал барыгу за распространение наркотиков. Дело благополучно довели до суда и по статье 228 на десять лет определили на нары. Случай рядовой и никто не обратил бы на него внимание, если бы сестра подсудимого не набросилась с кулаками на Щапова. На следующий день Степан подал рапорт об увольнении.
   - Его заставили уйти?
   - Нет, конечно! С чего бы это? Сам ушел.
   И что в этом интересного?
   - А то, что фамилия барыги была Чертков и он приходился сыном Виталию Черткову. Заметь, отец трудится у Кольки и, что ещё интереснее, присутствовал на том злополучном дне рождения.
   - Думаешь, это он Степана.. - ахнула я.
   - У него алиби. - охладил мой пыл Алеша. - Жена Сипягина утверждает, что весь вечер Чертков просидел рядом с ней и никуда не отлучался.
   - Остальные что говорят?
   - Ссылаются на то, что в суете особо не обращали внимания, кто где находится, но, кажется, так оно и было.
   - И что ты хочешь от меня?
   - Узнай, правду говорит Сипягина или врет, как все они там.
   - Ты опять за свое? - грозно спросила я.
   - Настя, ты сама мне позвонила и сказала, что хочешь разобраться в убийстве. Вот и разбирайся!
   - Я не так говорила.
   - Неважно, какие слова ты произнесла. Суть от этого не меняется. Ты интересуешься данным преступлением, вот и разузнай о Черткове. Честно говоря, нам это алиби кажется липовым.
   Мне хотелось послать Алексея куда подальше, но его рассказ уже затронул мое воображение. С космической скоростью в голове стали рождаться разнообразные идеи, причем, одна бредовее другой. Я поняла, если не ради Лешки, то для собственного спокойствия, займусь Чертковым. Выдержав из вредности приличную паузу, неохотно процедила:
   - Ладно, постараюсь что-нибудь разузнать.
   Но тут же решила, раз уж наша доблестная милиция собирается использовать меня, то и я имею право кое-что от неё получить, поэтому поинтересовалась:
   - А ты слышал, что квартира Щарова была разгромлена?
   - Да, я в курсе. Представляешь, там все разнесли на лоскуты. В ночь убийства кто-то проник внутрь и все, что только можно было, переломал. Даже диван и постель распотрошил.
   - А соседи?
   - У него одна соседка. Говорит, ничего не слышала. Врет, конечно. Там такой грохот должен был стоять, что не услышать мог только глухой. Думаю, просто ввязываться не хочет.
   На этой фразе он замолк и недоуменно спросил:
   - А ты откуда знаешь? Насколько мне известно, эта информация широко не афишировалось.
   Ответа он не дождался. Я злорадно усмехнулась и аккуратно положила трубку.
   3
   Утверждение Маргариты меня озадачило. Я не помнила, был ли Чертков в столовой, когда мы с Николаем уходили в кабинет, но в том, что, он отсутствовал, когда я вернулась, была твердо уверена. Почему же Рита заявляет, что они весь вечер просидели вместе?
   Не долго думая, нашла в служебной записной книжке, что хранилась в верхнем ящике стола, домашний телефон Сипягиных и решительно набрала номер. Рита откликнулась сразу и голос её был полон радостного ожидания. Однако, стоило мне назвать себя, как из трубки повеяло прямо-таки арктическим холодом. Уж не знаю почему, но Колькина жена не питала ко мне добрых чувств. Это было странно, ведь раньше мы с ней никогда не сталкивались и причин для такой неприязни, на мой взгляд, не существовало. Но факт оставался фактом и я, не тратя время на пустые разговоры о погоде и самочувствии, сразу перешла к делу:
   - Маргарита, почему Вы сказали милиции, что весь вечер провел с Чертковым? Отлично помню, когда началась суматоха, его в столовой не было.
   На другом конце провода наступила тишина. Длилась она долго, а когда Рита заговорила, температура её голоса понизилась ещё на несколько градусов:
   - В чем, собственно, дело? Почему Вы задаете мне подобные вопросы?
   Отчитываться я не собиралась и ограничилась полуправдой:
   - Меня сегодня допрашивал следователь и дотошно расспрашивал о Черткове. Из вопросов я поняла, что Виталий у них под подозрением. Вы обеспечили ему алиби и теперь они стараются его проверить. Честно говоря, я очень удивилась Вашему заявлению.
   Рита моментально растеряла свою холодность и торопливо спросила:
   - Что Вы им сказали?
   Теперь наступила моя очередь демонстрировать характер и я такой возможности не упустила.
   Ничего. Пока. Решила сначала с Вами переговорить и все выяснить. Но если не получу внятных разъяснений, то, конечно, скажу, что Вы соврали. спокойно ответила я и голос мой звучал не менее холодно, чем Ритин несколько секунд назад.
   Поступила я так из мимолетного и мелочного желания поквитаться за беспричинную неприязнь к себе, но как только услышала неподдельный ужас в голосе Риты, тут же пожалела об этом. Я не собиралась в глупой игре амбиций заходить так далеко и причинять боль собеседнице.
   - Не делайте этого! - выкрикнула Рита.
   - Почему? - растерялась я. - А если он убийца?
   - Виталий - не убийца. Он просто несчастный человек. Ему не везет, одна беда сыпется за другой, а Вы своими необдуманными словами очень серьезно осложните ему жизнь. - со страстью выпалила Маргарита и даже на моем конце провода было слышно, насколько она взвинчена.
   - Но таким образом мы вводим следствие в заблуждение и затрудняем поимку преступника. А убийство, согласитесь, не шутка. - возразила я.
   Услыхав такое, она даже застонала:
   - Ну, что Вы лезете? Какое Вам до всего этого дело?
   Колькина жена была на грани истерики, чем здорово меня удивила. Вот уж не думала, что она так близко к сердцу принимает дела служащих своего мужа.
   - Ох, навязалась на нашу голову. Откуда ты только взялась! продолжала причитать Рита, забыв, что совсем недавно мы с ней были на вы. Вдруг она торопливо предложила:
   - Послушай, давай встретимся в половине седьмого и я тебе все объясню. Идет?
   - Хорошо.
   - Отлично! Ты поймешь, как сильно заблуждаешься насчет Виталия.
   Мы договорились встретиться на главной аллее городского парка против памятника Ленину.
   Положив трубку, я снова отправилась в холл к охраннику. Завидев меня, он с готовностью отложил в сторону газету и добродушно улыбнулся. Видно, мучался от тоски и одиночества, а мои визиты вносили в его монотонное дежурство интересное разнообразие.
   - Это снова я! - известила я стража порядка.
   - Слушаю внимательно. - усмехнулся тот.
   - Вот Вы говорили, что видели Инну. А Михаила в то же время тут в холле не заметили?
   - Когда ужинал, его здесь точно не было. А вот когда возвращался из магазина с сигаретами, видел, как он поднимался на крыльцо. Помню, мельком подумал, что Миша перебрал чуток и вышел в сквер освежиться.
   - А откуда он возвращался, не приметили? Ну, хоть примерно?
   - Говорю ж, он уже на ступеньках был. - пожал плечами охранник.
   - А потом что делал? Поднялся на крыльцо и куда пошел?
   Охранник махнул в сторону входной двери:
   - Там остался . Стоял и курил.
   Глава 15
   Едва дождавшись окончания рабочего дня, бегом кинулась к парку. Располагался он в центре и идти до него быстрым шагом было от силы пятнадцать минут, так что на встречу я явилась вовремя.
   Риту заметила ещё от ворот. Гуляющих было мало, большинство скамеек пустовало и она в своем ярком летнем платье издалека бросалась в глаза. Рядом с ней сидела худенькая девушка в майке и джинсовых шортиках. Сначала я подумала, что это случайная знакомая, с которой Рита, томясь ожиданием, разговорилась от скуки. Но, когда подошла ближе, увидела, что девушка по-свойски держит Маргариту за руку и в чем-то горячо её убеждает. При моем появлении Рита вздрогнула и напряглась, её соседка обернулась, но руку собеседницы не выпустила. Обе они выжидательно смотрели в мою сторону и в их взглядах, нужно честно признать, не было ни грамма теплоты. Маргарита первая пришла в себя, кивнула на девушку и сухо проронила: