Страница:
– Мы не можем это сделать, – прошептала она, лишившись от испуга голоса.
– Почему? – Бен тоже перешел на вкрадчивый шепот.
Чувствуя приближение паники, Джоан нервно провела по губам языком. Она почти уже не владела собой. Бен привел ее в такое состояние, когда она стала мягче воска и из нее можно было лепить, что захочешь. Момент, когда она еще в силах была встать и уйти, был безвозвратно потерян.
– Так нельзя, это... неправильно.
– Почему?
Джоан и сама понимала, что несет какую-то чушь. Сейчас не говорить нужно было, а действовать: или окончательно поддаться острому желанию близости, или все-таки подняться с этого предательски удобного дивана и покинуть гостиную.
– Ну почему, Джоан? Почему?
Хриплый шепот Бена ласкал ее слух, по телу пробегали волны трепета.
– Ведь тебе приятны мои прикосновения, верно? – продолжал тем временем Бен. – Не отвечай, мне и так все ясно. Ты изнемогаешь от желания – так было всегда, когда мы оставались наедине. В этом смысле ничего не изменилось, правда? И я уверен, что тебе тоже хочется прикоснуться ко мне.
При этих словах Джоан едва заметно пошевелилась, потому что Бен попал в самую точку: у нее даже ладони покалывало от желания дотронуться до него.
Неужели я настолько прозрачна? – с ужасом подумала она. Или просто Бен так хорошо помнит наши прежние постельные забавы?
– Ведь хочется? – улыбнулся он.
Она заставила себя отвернуться.
– Достаточно и того, что ты прикасаешься ко мне. Кстати, я запретила тебе это делать, но ты продолжаешь.
– Да, дорогая. Потому что не испытываю необходимости хитрить с самим собой.
– Я тоже не испытываю, – произнесла Джоан. Скорее пролепетала, потому что язык плохо слушался ее.
Бен вновь негромко рассмеялся.
– Послушала бы ты себя со стороны!
– Нечего мне слушать, – чуть более твердо ответила она. – И вообще, засиделась я с тобой. Разговора у нас не получается, так что пора расходиться по спальням. Впрочем, можешь сидеть здесь сколько хочешь, а я пойду.
Тут бы ей встать и двинуться к выходу, но... Джоан сама не понимала, что с ней происходит, но только осталась сидеть.
Глаза Бена хитро вспыхнули, однако он тут же пригасил блеск и протянул, будто размышляя:
– Ну, одному мне сидеть неинтересно – пожалуй, я тоже пойду наверх. Кстати, может, еще разок заглянешь в мою спальню?
Намек явно был направлен на инцидент в ванной. Разумеется. Джоан поняла это и вспыхнула.
– Нет, благодарю.
– Что ж, тогда, может, пригласишь меня к себе?
Джоан посмотрела на него. В полумраке гостиной его лицо казалось очень смуглым, а взгляд таинственным и... многообещающим. Увидев его, Джоан поняла, что если в самом деле позовет Бена к себе, то ее ожидает долгая сладостная ночь. Но одновременно это означало бы полную потерю лица.
Как ни трудно было, Джоан заставила себя отвести глаза.
– Нет, Бен, я...
– Джоан!
Она вновь посмотрела на Бена, слегка удивленная интонациями его голоса. И как только их взгляды встретились вновь, он медленно наклонился к ее лицу.
О, у Джоан было предостаточно времени для того, чтобы отстраниться, но... она этого не сделала. Почему? В ту минуту она ни за что не дала бы ответа, просто была не в состоянии – к ее губам приближались губы Бена.
Еще через мгновение начался поцелуй. Влажный, горячий, требовательный и одновременно изысканный, нежный.
Джоан словно погрузилась в огненное озеро. Только еще неизвестно, где было жарче – в пламенном водоеме или внутри нее самой, где бушевала страсть.
Но спустя минуты две, не успев опомниться, она ощутила прикосновение ладони Бена к своей гуди – на этот раз к обнаженной, потому что он скользнул рукой под вырез платья и край лифчика.
В горле Джоан зародился стон, сдавленный, потому что ее губами владел Бен. Она чувствовала, что еще немного – и не выдержит, поддастся его напору. И тогда с чувством собственного достоинства можно будет распрощаться.
Возникший вскоре недостаток воздуха помог Джоан оттолкнуть Бена.
– Все! Довольно...
– Все? – Его глаза выглядели странно: казались почти черными, как самый глубокий провал, и одновременно горящими, потому что в них мерцала страсть.
Сердце Джоан сжалось. Пожалуй, за всю их супружескую жизнь Бен ни разу так не смотрел на нее!
– Да. – Чего стоило Джоан это подтверждение, одним небесам известно! В ее жилах бурлило желание, сердце, на миг застыв, вновь пустилось вскачь, в висках будто молоточки стучали, а уши наполнились плотным нескончаемым шорохом.
Одновременно со всем этим безумием плоти в душе Джоан тоже происходило определенное движение. Словно какой-то прекрасный цветок распускался в неких таинственных глубинах. И это ощущение ошеломляло. Ведь столько лет прошло с тех пор, когда Джоан испытывала к Бену подобные чувства! Вместо них в ее душе поселилось разочарование.
Бен смотрел на нее во все глаза, будто не веря тому, что только что услышал. И вновь спросил:
– Все?
– Да! – крикнула Джоан, чувствуя, что у нее может начаться истерика. Ее раздирали противоречивые эмоции.
– Да нет же! Не может быть...
Бен схватил ее за плечи, тряхнул легонько, потом отпустил, взял лицо в ладони и снова припал к раскрасневшимся после первого поцелуя губам. В следующее мгновение его язык проник в рот Джоан...
И вместо того чтобы оттолкнуть Бена, она обвила его шею руками!
На несколько минут они словно слились воедино. Такие сладостные объятия бывали у них лишь на заре любви, так бесславно закончившейся.
Прильнув к Бену, насколько позволяло положение, Джоан всецело отдалась поцелую. Она ощущала его ускоренное сердцебиение, жар его тела, нетерпение, и ей было безумно приятно, что он так сильно желает ее.
Продолжалось это долго – Джоан показалось, что с того момента, как начался поцелуй, прошло невесть сколько времени. Но в конце концов обоим потребовалось вздохнуть и они поневоле разомкнули губы.
Как давно у меня не было такого... такого...
Разнеженное состояние помешало Джоан додумать мысль до конца. Оно же заставило ее глубоко вздохнуть и поднять на Бена сияющий и одновременно словно приглашающий взгляд. Предвкушение нового поцелуя занимало сейчас все ее воображение. Она едва заметно потянулась навстречу Бену, который тоже успел набрать в легкие воздух и вот-вот должен был наклониться к ней.
Собственно, уже начал наклоняться.
Джоан приоткрыла губы.
Кто бы мог подумать, что меня до такой степени взволнуют поцелуи бывшего супруга! – промелькнуло в ее мозгу, и она внутренне улыбнулась этой, не лишенной игривости мысли.
В следующую минуту глаза Джоан сами собой закрылись, как всегда бывало перед поцелуем. Бен уже приблизился к ее лицу, еще мгновение – и их губы соприкоснутся вновь.
Сейчас...
Секунда-другая и... ничего не произошло.
Подождав еще немножко, Джоан открыла глаза.
Бен никуда не исчез, он по-прежнему находился рядом, но уже не так близко, как минуту назад, хотя все так же смотрел на Джоан.
В следующий момент та осознала, что Бен не просто смотрит, он наблюдает за ней!
Что-то произошло. За те короткие мгновения, пока, пребывая в расслабленном состоянии, Джоан предвкушала новый поцелуй, с Беном что-то случилось.
Что?
Может, я что-то не так сделала? – с беспокойством подумала она. Или у него внезапно пропало желание? Но тогда почему он так прерывисто дышит? И так разгорячен?
Долго ломать голову над произошедшей с Беном странной переменой ей не пришлось. Он перевел дыхание – которое с головой выдавало его взбудораженное состояние – и произнес:
– Кажется, я злоупотребляю твоим гостеприимством. Если бы не я, ты давно ушла бы к себе и сейчас, наверное, отдыхала бы. Я же напрасно отнимаю у тебя время.
– Нет-нет, наоборот, ты... – Едва начав, Джоан осеклась: ей показалось, что во взгляде Бена промелькнуло лукавое выражение. Что такое? – тотчас вспыхнуло в ее голове. Он насмехается надо мной?!
– Прости меня, пожалуйста, – добавил Бен все с тем же странным выражением в глазах. – Я повел себя слишком эгоистично. Целовать женщину против ее воли... даже если в прошлом она была твоей женой, как-то нехорошо. Наверное, ты с самого начала была права: мы не можем это делать.
– Почему? – мрачно и сухо спросила Джоан. Ей хотелось услышать хоть какое-то объяснение происходящему.
– Потому что так нельзя. Это неправильно.
У Джоан упало сердце. Она узнала эти фразы: они принадлежали ей самой и были произнесены не далее как полчаса назад, когда Бен добивался от нее ответа, почему они не могут заняться любовью на этом диване!
Иными словами, сейчас происходил точно такой же диалог, только они поменялись ролями.
Выходит, он нарочно все подстроил, хмуро подумала Джоан. Насмехается надо мной. А я расслабилась, распалилась, все принимаю за чистую монету! Два поцелуя – и растаяла, лепи из меня, что хочешь, как из пластилина. Никакого чувства самоуважения.
К ее глазам подступили слезы обиды. Хуже всего было то, что Бен находился рядом и пристально наблюдал за ней. Скрыть от него свое состояние было очень трудно. Сколько ни отводи взгляд, все равно досада написана на лице.
Стиснув зубы, Джоан поднялась с дивана – наконец-то после стольких попыток она осуществила это простое действие!
– Ты прав, мы поступаем глупо и безрассудно. Взрослым людям не подобает так себя вести, поэтому я отправляюсь спать. Спокойной ночи. – Не дожидаясь ответа, она повернулась и зашагала к выходу. У нее не было сомнения, что Бен наблюдает за ней: его взгляд жег спину и даже сейчас – после всего! – будоражил. Закрыв за собой дверь, Джоан испытала облегчение. По крайней мере, больше не нужно изображать силу и невозмутимость – качества, которых в эту минуту у нее не было и в помине.
13
14
– Почему? – Бен тоже перешел на вкрадчивый шепот.
Чувствуя приближение паники, Джоан нервно провела по губам языком. Она почти уже не владела собой. Бен привел ее в такое состояние, когда она стала мягче воска и из нее можно было лепить, что захочешь. Момент, когда она еще в силах была встать и уйти, был безвозвратно потерян.
– Так нельзя, это... неправильно.
– Почему?
Джоан и сама понимала, что несет какую-то чушь. Сейчас не говорить нужно было, а действовать: или окончательно поддаться острому желанию близости, или все-таки подняться с этого предательски удобного дивана и покинуть гостиную.
– Ну почему, Джоан? Почему?
Хриплый шепот Бена ласкал ее слух, по телу пробегали волны трепета.
– Ведь тебе приятны мои прикосновения, верно? – продолжал тем временем Бен. – Не отвечай, мне и так все ясно. Ты изнемогаешь от желания – так было всегда, когда мы оставались наедине. В этом смысле ничего не изменилось, правда? И я уверен, что тебе тоже хочется прикоснуться ко мне.
При этих словах Джоан едва заметно пошевелилась, потому что Бен попал в самую точку: у нее даже ладони покалывало от желания дотронуться до него.
Неужели я настолько прозрачна? – с ужасом подумала она. Или просто Бен так хорошо помнит наши прежние постельные забавы?
– Ведь хочется? – улыбнулся он.
Она заставила себя отвернуться.
– Достаточно и того, что ты прикасаешься ко мне. Кстати, я запретила тебе это делать, но ты продолжаешь.
– Да, дорогая. Потому что не испытываю необходимости хитрить с самим собой.
– Я тоже не испытываю, – произнесла Джоан. Скорее пролепетала, потому что язык плохо слушался ее.
Бен вновь негромко рассмеялся.
– Послушала бы ты себя со стороны!
– Нечего мне слушать, – чуть более твердо ответила она. – И вообще, засиделась я с тобой. Разговора у нас не получается, так что пора расходиться по спальням. Впрочем, можешь сидеть здесь сколько хочешь, а я пойду.
Тут бы ей встать и двинуться к выходу, но... Джоан сама не понимала, что с ней происходит, но только осталась сидеть.
Глаза Бена хитро вспыхнули, однако он тут же пригасил блеск и протянул, будто размышляя:
– Ну, одному мне сидеть неинтересно – пожалуй, я тоже пойду наверх. Кстати, может, еще разок заглянешь в мою спальню?
Намек явно был направлен на инцидент в ванной. Разумеется. Джоан поняла это и вспыхнула.
– Нет, благодарю.
– Что ж, тогда, может, пригласишь меня к себе?
Джоан посмотрела на него. В полумраке гостиной его лицо казалось очень смуглым, а взгляд таинственным и... многообещающим. Увидев его, Джоан поняла, что если в самом деле позовет Бена к себе, то ее ожидает долгая сладостная ночь. Но одновременно это означало бы полную потерю лица.
Как ни трудно было, Джоан заставила себя отвести глаза.
– Нет, Бен, я...
– Джоан!
Она вновь посмотрела на Бена, слегка удивленная интонациями его голоса. И как только их взгляды встретились вновь, он медленно наклонился к ее лицу.
О, у Джоан было предостаточно времени для того, чтобы отстраниться, но... она этого не сделала. Почему? В ту минуту она ни за что не дала бы ответа, просто была не в состоянии – к ее губам приближались губы Бена.
Еще через мгновение начался поцелуй. Влажный, горячий, требовательный и одновременно изысканный, нежный.
Джоан словно погрузилась в огненное озеро. Только еще неизвестно, где было жарче – в пламенном водоеме или внутри нее самой, где бушевала страсть.
Но спустя минуты две, не успев опомниться, она ощутила прикосновение ладони Бена к своей гуди – на этот раз к обнаженной, потому что он скользнул рукой под вырез платья и край лифчика.
В горле Джоан зародился стон, сдавленный, потому что ее губами владел Бен. Она чувствовала, что еще немного – и не выдержит, поддастся его напору. И тогда с чувством собственного достоинства можно будет распрощаться.
Возникший вскоре недостаток воздуха помог Джоан оттолкнуть Бена.
– Все! Довольно...
– Все? – Его глаза выглядели странно: казались почти черными, как самый глубокий провал, и одновременно горящими, потому что в них мерцала страсть.
Сердце Джоан сжалось. Пожалуй, за всю их супружескую жизнь Бен ни разу так не смотрел на нее!
– Да. – Чего стоило Джоан это подтверждение, одним небесам известно! В ее жилах бурлило желание, сердце, на миг застыв, вновь пустилось вскачь, в висках будто молоточки стучали, а уши наполнились плотным нескончаемым шорохом.
Одновременно со всем этим безумием плоти в душе Джоан тоже происходило определенное движение. Словно какой-то прекрасный цветок распускался в неких таинственных глубинах. И это ощущение ошеломляло. Ведь столько лет прошло с тех пор, когда Джоан испытывала к Бену подобные чувства! Вместо них в ее душе поселилось разочарование.
Бен смотрел на нее во все глаза, будто не веря тому, что только что услышал. И вновь спросил:
– Все?
– Да! – крикнула Джоан, чувствуя, что у нее может начаться истерика. Ее раздирали противоречивые эмоции.
– Да нет же! Не может быть...
Бен схватил ее за плечи, тряхнул легонько, потом отпустил, взял лицо в ладони и снова припал к раскрасневшимся после первого поцелуя губам. В следующее мгновение его язык проник в рот Джоан...
И вместо того чтобы оттолкнуть Бена, она обвила его шею руками!
На несколько минут они словно слились воедино. Такие сладостные объятия бывали у них лишь на заре любви, так бесславно закончившейся.
Прильнув к Бену, насколько позволяло положение, Джоан всецело отдалась поцелую. Она ощущала его ускоренное сердцебиение, жар его тела, нетерпение, и ей было безумно приятно, что он так сильно желает ее.
Продолжалось это долго – Джоан показалось, что с того момента, как начался поцелуй, прошло невесть сколько времени. Но в конце концов обоим потребовалось вздохнуть и они поневоле разомкнули губы.
Как давно у меня не было такого... такого...
Разнеженное состояние помешало Джоан додумать мысль до конца. Оно же заставило ее глубоко вздохнуть и поднять на Бена сияющий и одновременно словно приглашающий взгляд. Предвкушение нового поцелуя занимало сейчас все ее воображение. Она едва заметно потянулась навстречу Бену, который тоже успел набрать в легкие воздух и вот-вот должен был наклониться к ней.
Собственно, уже начал наклоняться.
Джоан приоткрыла губы.
Кто бы мог подумать, что меня до такой степени взволнуют поцелуи бывшего супруга! – промелькнуло в ее мозгу, и она внутренне улыбнулась этой, не лишенной игривости мысли.
В следующую минуту глаза Джоан сами собой закрылись, как всегда бывало перед поцелуем. Бен уже приблизился к ее лицу, еще мгновение – и их губы соприкоснутся вновь.
Сейчас...
Секунда-другая и... ничего не произошло.
Подождав еще немножко, Джоан открыла глаза.
Бен никуда не исчез, он по-прежнему находился рядом, но уже не так близко, как минуту назад, хотя все так же смотрел на Джоан.
В следующий момент та осознала, что Бен не просто смотрит, он наблюдает за ней!
Что-то произошло. За те короткие мгновения, пока, пребывая в расслабленном состоянии, Джоан предвкушала новый поцелуй, с Беном что-то случилось.
Что?
Может, я что-то не так сделала? – с беспокойством подумала она. Или у него внезапно пропало желание? Но тогда почему он так прерывисто дышит? И так разгорячен?
Долго ломать голову над произошедшей с Беном странной переменой ей не пришлось. Он перевел дыхание – которое с головой выдавало его взбудораженное состояние – и произнес:
– Кажется, я злоупотребляю твоим гостеприимством. Если бы не я, ты давно ушла бы к себе и сейчас, наверное, отдыхала бы. Я же напрасно отнимаю у тебя время.
– Нет-нет, наоборот, ты... – Едва начав, Джоан осеклась: ей показалось, что во взгляде Бена промелькнуло лукавое выражение. Что такое? – тотчас вспыхнуло в ее голове. Он насмехается надо мной?!
– Прости меня, пожалуйста, – добавил Бен все с тем же странным выражением в глазах. – Я повел себя слишком эгоистично. Целовать женщину против ее воли... даже если в прошлом она была твоей женой, как-то нехорошо. Наверное, ты с самого начала была права: мы не можем это делать.
– Почему? – мрачно и сухо спросила Джоан. Ей хотелось услышать хоть какое-то объяснение происходящему.
– Потому что так нельзя. Это неправильно.
У Джоан упало сердце. Она узнала эти фразы: они принадлежали ей самой и были произнесены не далее как полчаса назад, когда Бен добивался от нее ответа, почему они не могут заняться любовью на этом диване!
Иными словами, сейчас происходил точно такой же диалог, только они поменялись ролями.
Выходит, он нарочно все подстроил, хмуро подумала Джоан. Насмехается надо мной. А я расслабилась, распалилась, все принимаю за чистую монету! Два поцелуя – и растаяла, лепи из меня, что хочешь, как из пластилина. Никакого чувства самоуважения.
К ее глазам подступили слезы обиды. Хуже всего было то, что Бен находился рядом и пристально наблюдал за ней. Скрыть от него свое состояние было очень трудно. Сколько ни отводи взгляд, все равно досада написана на лице.
Стиснув зубы, Джоан поднялась с дивана – наконец-то после стольких попыток она осуществила это простое действие!
– Ты прав, мы поступаем глупо и безрассудно. Взрослым людям не подобает так себя вести, поэтому я отправляюсь спать. Спокойной ночи. – Не дожидаясь ответа, она повернулась и зашагала к выходу. У нее не было сомнения, что Бен наблюдает за ней: его взгляд жег спину и даже сейчас – после всего! – будоражил. Закрыв за собой дверь, Джоан испытала облегчение. По крайней мере, больше не нужно изображать силу и невозмутимость – качества, которых в эту минуту у нее не было и в помине.
13
Запершись у себя в спальне, она сняла съемочный наряд, по атласу которого только что скользили руки Бена, и повесила в отдельный шкаф, где хранились лишь костюмы для кино. Потом некоторое время задумчиво разглядывала свое отражение, сидя перед окруженным множеством лампочек трюмо. Продолжалось это долго, до тех пор пока она не поймала себя на машинальных прикосновениях кончиками пальцев к чуть припухшим, раскрасневшимся, хранящим вкус поцелуев губам.
Когда Джоан осознала, что делает, из ее глаз брызнули слезы. Они накапливались с того момента, когда Бен так странно пошутил над ней, сделав вид, будто собирается поцеловать, но в последний момент отказавшись от своего намерения. Однако расплакаться при Бене означало для Джоан унижение, которого, к счастью, ей удалось избежать. Сейчас Бена рядом не было, поэтому она дала себе волю.
Всхлипывая и не заботясь о том, чтобы вытереть катящиеся по щекам слезы, она думала примерно следующее: и зачем только я позволила Бену приехать сюда? Вовсе ни к чему было встречаться на ранчо. Мы вполне могли бы побеседовать на нейтральной территории. Скажем, в Твинсе – в кафе или ресторанчике, да хотя бы у того же Ноди Томпсона в «Одиноком койоте». Прекрасная мысль, почему она раньше не пришла мне в голову? В кафе у Ноди никогда не произошло бы ничего подобного. У Бена даже мысли не возникло бы целоваться со мной в подобной обстановке. Да и я бы, разумеется, ничего бы ему не позволила. Но здесь-то понятно – гостиная, полумрак, кроме нас во всем доме ни души... Любовное гнездышко, да и только. И Бен не преминул воспользоваться удобной ситуацией. А я могла бы быть осторожнее. Да, мне до сих пор приятны объятия Бена, несмотря на то что мы столько лет в разводе, и даже больше – что там юлить перед собой! – я просто таю в них. Вот уж не ожидала от себя подобного отклика. Причем такого сильного. Или я всего лишь изголодалась по мужской ласке? Хм, это, конечно, тоже, но не стоит тешить себя иллюзиями – все дело в самом Бене. Ну и во мне, разумеется. Ни с кем мне не было так хорошо, как с ним. Поэтому нельзя было приглашать его на ранчо, оставлять на ночь, заходить в ванную, где он принимал душ, и соглашаться беседовать наедине после ужина!
Джоан прерывисто вздохнула и шмыгнула носом. Все так, однако не разговаривать с Беном невозможно, потому что предметом обсуждения являются проблемы Джейми, нашего общего ребенка. Неважно, что сейчас он вырос и считает себя взрослым настолько, чтобы завести роман с женщиной, которая старше его матери. Как говорится, маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие и...
С сожалением констатировав тот факт, что не общаться с Беном нельзя, Джоан приготовилась ко сну и легла в постель. Но и там ее одолевали тягостные мысли.
Ох, если бы только они! Воспоминания о будоражащих событиях нынешнего вечера тоже теснились в голове. Стоило закрыть глаза, как возникали ощущения обжигающих прикосновений рук и губ, и спрятаться от этого было невозможно. А потом перед внутренним взором Джоан возникал образ Бена, насмешливо произносящего, что нехорошо целовать женщину против ее воли, даже если в прошлом она была твоей женой, и становилось совсем плохо.
Во втором часу ночи Джоан поняла, что сна ей не видать...
В другом конце коридора, в спальне с круглой кроватью и повторяющим форму необычного ложа зеркалом на потолке, точно так же бодрствовал Бен.
После ухода Джоан он еще некоторое время оставался в гостиной, сидел на том самом диване, где они только что целовались, и заново переживал те восхитительные минуты.
Его эксперимент удался. Теперь он знал: несмотря ни на что, у Джоан сохранилась физическая привязанность к нему. Это после большого количества любовников, которые у нее были!
Зачем Бену понадобилась подобная проверка, он и сам толком не знал. Возможно, потому, что все эти годы до него доходили слухи. То Джоан видели с одним мужчиной, то с другим. Бен знал почти всех их, потому что, как правило, они были киноактеры, то есть принадлежали к тому же миру, что Джоан и он сам. И хотел он того или нет, ему всегда было интересно, как Джоан чувствует себя в объятиях другого мужчины.
Но даже не этот вопрос был главным. Почему-то Бену очень хотелось знать, сравнивает ли Джоан его со своими приятелями. И если да, то в чью пользу оказывается результат.
Но и это было не главным. Прежде всего Бен желал знать, помнит ли Джоан, как хорошо им было вдвоем на ранних стадиях их брака. В ту счастливую пору, когда душа Бена еще не была испепелена ревностью. Сам он часто вспоминал те счастливые деньки, тем более что перед его глазами находился Джейми, так сказать, плод былой любви.
В течение всех минувших после развода лет Бен ломал голову над тем, можно ли было избежать подобного развития отношений с Джоан, и не находил ответа. По мнению Джоан, поводом для развода стала его ревность, однако сам он считал, что если бы она не кокетничала с каждым встречным, у него не было бы повода для отрицательных эмоций. Каждый обвинял в случившемся другого, и ничего хорошего от этого ожидать не приходилось.
Правда, в последние годы Бен начал склоняться к тому мнению, что истина лежит где-то посередине. Вероятно, ему все же не следовало так безоглядно углубляться в свои негативные чувства. Подозрительность тоже следовало обуздать. Строго говоря, он мог выдвинуть Джоан лишь одно обвинение – что она весело и непринужденно беседует с другими мужчинами. Это единственное, что Бен видел своими глазами. Строить на такой основе предположение, что Джоан изменяет ему, было по меньшей мере неправильно. Наверное, не нужно было устраивать скандалы, а следовало сесть, спокойно поговорить и во всем разобраться. Не исключено, что достаточно было просто объяснить Джоан, что замужней женщине нужно вести себя осмотрительнее. Возможно, она вняла бы убеждению и все наладилось бы.
Подобные же мысли вертелись в голове Бена и после того, как он поднялся в отведенную ему спальню, куда вошел не сразу, а немного задержался в коридоре, держась за ручку двери. Здесь же, на втором этаже, находилась Джоан, но он не знал, где именно ее спальня. Впрочем, даже если бы знал, это ничего не означало бы. Не идти же к Джоан с намерением продолжить начатое в гостиной!
Да и зачем? В настоящий момент Бен был вполне удовлетворен достигнутым результатом. Ответ на давно мучивший его вопрос был найден: Джоан по-прежнему, пусть лишь на подсознательном – или физическом, если угодно – уровне привязана к нему. Данный факт льстил самолюбию Бена, но дальше этого его мысли не распространялись. Пока ему было достаточно того, что произошло. То есть, как мужчина, он, разумеется, с удовольствием дал бы делу естественный ход, но ему не хотелось усугублять ситуацию. Он заставил Джоан ясно понять, что былое притяжение между ними не только ничуть не ослабело, но с годами как будто даже приобрело выдержку подобно хорошему дорогому коньяку.
На этом Бен остановился, потому что большего ему не требовалось. Да и не для того он ехал на ранчо Эль-Моррон, чтобы развлекаться. Его привело сюда главное – необходимость заручиться поддержкой Джоан в решении проблемы взаимоотношений Джейми и Ирмы Филмор.
Проснулся он в начале одиннадцатого – по его меркам, поздновато. Ночь провел беспокойную и, открыв глаза, не сразу сумел сообразить, где находится. Сбивало с толку то, что первым делом он увидел себя самого лежащим посреди обширного ложа. Лишь через минуту сообразил, в чем дело: это отражение в закрепленном на потолке круглом зеркале. Еще через мгновение вспомнил, что пребывает в доме Джоан, а потом – и события вчерашнего вечера.
На губах Бена медленно образовалась улыбка. С ней он и встал с постели.
– О, доброе утро! – приветствовала его Пэтси, которую он обнаружил в столовой. Больше ему никто не встретился. – Вижу, не я одна здесь поздно встаю.
– Здравствуй, – с оттенком смущения ответил Бен. – Вообще-то я просыпаюсь раньше, но сегодня и в самом деле заспался.
– Думаю, ничего страшного в этом нет, тебе ведь некуда спешить. Садись завтракать. – Пэтси кивнула в ту сторону, где стоял чистый столовый прибор. – Сейчас вызовем миссис Фейт и...
– Вообще-то я собирался прямо сейчас отправиться обратно в Лос-Анджелес... – пробормотал Бен. – А где Джоан?
– Занимается с Гарри, – сказала Пэтси, неопределенно махнув рукой куда-то вправо.
– Чем занимается? – механически спросил Бен и в следующее мгновение ощутил укол в сердце.
Ему очень хорошо было знакомо это ощущение по прошлым временам. Стоило кому-то упомянуть имя Джоан рядом с каким-нибудь мужским именем, как у Бена начинали проявляться симптомы ревности. Одним из них и являлось испытанное минуту назад чувство.
Гарри! Вчера он уже слышал это имя из уст Джоан. Сегодня его произносит Пэтси. Что же собой представляет этот самый Гарри?
– У них очередной урок верховой езды, – беззаботно пояснила Пэтси, намазывая на хлеб масло. – В новом фильме, где заняты мы обе, нам предстоит скакать на лошадях. Вот Гарри и учит нас верховой езде.
– По очереди? – сдержанно обронил Бен.
– Когда как. Но вообще предпочитает заниматься с каждой из нас отдельно. Говорит, так ему удобнее. А мы и не возражаем. Какая разница?
Для тебя, может, никакой, хмуро подумал Бен, хорошее настроение которого будто ветром сдуло. А для Гарри, и тем более Джоан, значительная!
– Гарри? Кажется, вчера Джоан упоминала о нем. Если не ошибаюсь, этот юноша имеет какое-то отношение к заповеднику Лос-Ахос?
Пэтси рассмеялась.
– Это Джоан назвала Гарри юношей?
Разумеется, ничего подобного Джоан не говорила. Бен нарочно употребил это слово, чтобы выведать побольше информации, не задавая наводящих вопросов.
– Не помню, но... во всяком случае, у меня сложилось впечатление, будто речь идет о молодом парне.
– Ну не такой уж он молодой. Точно не скажу, но, по-моему, Гарри лет тридцать восемь. Он ведь смотритель природоохранной зоны, безусому пареньку подобную должность не дали бы.
– А у Гарри есть усы? – улыбнулся Бен, будто произнося эти слова в шутку. На самом деле ему очень хотелось знать, как выглядит человек, который моложе его самого лет на девять и с которым Джоан, судя по всему, проводит немало времени. Наедине!
– Вообще-то про усы я просто так сказала, – забавно сморщила Пэтси нос. – Но они у Гарри действительно есть, черные, с загнутыми вверх кончиками. Гарри вообще красавчик. У него мать мексиканка, отец американец. Сынок у этой пары получился просто загляденье!
– Тебе нравится?
Пэтси закатила глаза.
– О...
– А Джоан как к нему относится?
– Неплохо.
– Тем более что он такой красавец, верно?
– С такой внешностью следовало бы попытать счастья в Голливуде, а не присматривать в заповеднике за бизонами, – убежденно произнесла Пэтси. – Гарри смуглый, с кожей медного оттенка, темноволосый и с голубыми глазами.
– И с обольстительными усами, – усмехнулся Бен, изо всех сил стремясь скрыть безотчетное, но быстро нарастающее чувство досады.
– Именно! И все это, по-моему, составляет совершенно необычное сочетание. Ты не находишь?
– Что я могу сказать? Судя по твоему описанию, парень способен представлять некоторый интерес... для дам. Но мне трудно судить о внешности человека, не видя его. Кстати, давно этот Гарри здесь живет? Что-то я прежде о нем не слышал.
Пэтси прыснула. Затем, заметив удивленный взгляд Бена, пояснила:
– Ты так это сказал, будто бываешь здесь каждую неделю.
Он нахмурился.
– Возможно, бывал бы, если бы в свое время Джоан не приняла решение избавиться от меня. Впрочем, тебе это известно.
Бросив на него несколько смущенный взгляд, Пэтси пробормотала:
– Прости, если что-то не так сказала. Просто сама я привыкла к разводам, потому что совершаю их регулярно, а вы с Джоан, судя по всему, до сих пор переживаете свою историю.
– Просто когда-то мы очень любили друг друга.
Произнеся эту фразу, Бен замолчал и некоторое время стоял с устремленным за окно взглядом. Пэтси же с интересом наблюдала за ним. Потом с ее губ слетел не лишенный мечтательности вздох.
– Романтика, понимаю... А у меня, кажется, любви и не было никогда, одна влюбленность. – На миг задумавшись, она лукаво усмехнулась. – Впрочем, это только так говорится, на самом деле далеко не одна. Количество моих разводов тому подтверждение. В этом смысле я по сравнению с вами ветеран!
Бен сдержанно улыбнулся.
– Да, наверное.
– Не сомневайся, – кивнула Пэтси. Откусив кусочек бутерброда, она добавила: – А Гарри частенько здесь бывает. Что называется, захаживает по-соседски на огонек. Ведь он живет недалеко, коттедж смотрителя находится практически на границе, разделяющей территорию ранчо Эль-Моррон и земли природоохранной зоны.
– А с женой Гарри ты знакома? – с показным безразличием задал Бен тщательно выстроенный вопрос.
Пэтси недоуменно уставилась на него.
– Это ты какую жену имеешь в виду?
Бен невольно хохотнул, хотя на самом деле ему было не до смеха. Выходит, напрасно он льстил себя мыслью, что у Джоан сохранилась привязанность к нему? Возможно, находясь вчера в его объятиях, она просто представляла, что целуется с Гарри?
– А что, у Гарри несколько жен? Этакий гарем в оазисе Лос-Ахос?
– У него вовсе никакой жены нет! – воскликнула Пэтси. – Просто ты так спросил, что я подумала, может, подразумевается какая-нибудь женщина, о которой мне неизвестно.
– Не хочешь ли ты сказать, что знаешь всех женщин Гарри? – вновь усмехнулся Бен.
Пэтси отпила глоток кофе – очень ароматного, это ощущалось даже на расстоянии.
– Собственно, не знаю ни одной. Хотя допускаю, что за таким красавцем, как Гарри, они ходят табуном. Примерно как бизоны, за которыми он присматривает.
– Интересные у тебя сравнения, – заметил Бен.
Слова Пэтси почему-то подействовали на него успокаивающе. Впрочем, период относительного умиротворения продолжался недолго и закончился ровно в тот момент, когда в коридоре зазвучали голоса и смех.
Когда Джоан осознала, что делает, из ее глаз брызнули слезы. Они накапливались с того момента, когда Бен так странно пошутил над ней, сделав вид, будто собирается поцеловать, но в последний момент отказавшись от своего намерения. Однако расплакаться при Бене означало для Джоан унижение, которого, к счастью, ей удалось избежать. Сейчас Бена рядом не было, поэтому она дала себе волю.
Всхлипывая и не заботясь о том, чтобы вытереть катящиеся по щекам слезы, она думала примерно следующее: и зачем только я позволила Бену приехать сюда? Вовсе ни к чему было встречаться на ранчо. Мы вполне могли бы побеседовать на нейтральной территории. Скажем, в Твинсе – в кафе или ресторанчике, да хотя бы у того же Ноди Томпсона в «Одиноком койоте». Прекрасная мысль, почему она раньше не пришла мне в голову? В кафе у Ноди никогда не произошло бы ничего подобного. У Бена даже мысли не возникло бы целоваться со мной в подобной обстановке. Да и я бы, разумеется, ничего бы ему не позволила. Но здесь-то понятно – гостиная, полумрак, кроме нас во всем доме ни души... Любовное гнездышко, да и только. И Бен не преминул воспользоваться удобной ситуацией. А я могла бы быть осторожнее. Да, мне до сих пор приятны объятия Бена, несмотря на то что мы столько лет в разводе, и даже больше – что там юлить перед собой! – я просто таю в них. Вот уж не ожидала от себя подобного отклика. Причем такого сильного. Или я всего лишь изголодалась по мужской ласке? Хм, это, конечно, тоже, но не стоит тешить себя иллюзиями – все дело в самом Бене. Ну и во мне, разумеется. Ни с кем мне не было так хорошо, как с ним. Поэтому нельзя было приглашать его на ранчо, оставлять на ночь, заходить в ванную, где он принимал душ, и соглашаться беседовать наедине после ужина!
Джоан прерывисто вздохнула и шмыгнула носом. Все так, однако не разговаривать с Беном невозможно, потому что предметом обсуждения являются проблемы Джейми, нашего общего ребенка. Неважно, что сейчас он вырос и считает себя взрослым настолько, чтобы завести роман с женщиной, которая старше его матери. Как говорится, маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие и...
С сожалением констатировав тот факт, что не общаться с Беном нельзя, Джоан приготовилась ко сну и легла в постель. Но и там ее одолевали тягостные мысли.
Ох, если бы только они! Воспоминания о будоражащих событиях нынешнего вечера тоже теснились в голове. Стоило закрыть глаза, как возникали ощущения обжигающих прикосновений рук и губ, и спрятаться от этого было невозможно. А потом перед внутренним взором Джоан возникал образ Бена, насмешливо произносящего, что нехорошо целовать женщину против ее воли, даже если в прошлом она была твоей женой, и становилось совсем плохо.
Во втором часу ночи Джоан поняла, что сна ей не видать...
В другом конце коридора, в спальне с круглой кроватью и повторяющим форму необычного ложа зеркалом на потолке, точно так же бодрствовал Бен.
После ухода Джоан он еще некоторое время оставался в гостиной, сидел на том самом диване, где они только что целовались, и заново переживал те восхитительные минуты.
Его эксперимент удался. Теперь он знал: несмотря ни на что, у Джоан сохранилась физическая привязанность к нему. Это после большого количества любовников, которые у нее были!
Зачем Бену понадобилась подобная проверка, он и сам толком не знал. Возможно, потому, что все эти годы до него доходили слухи. То Джоан видели с одним мужчиной, то с другим. Бен знал почти всех их, потому что, как правило, они были киноактеры, то есть принадлежали к тому же миру, что Джоан и он сам. И хотел он того или нет, ему всегда было интересно, как Джоан чувствует себя в объятиях другого мужчины.
Но даже не этот вопрос был главным. Почему-то Бену очень хотелось знать, сравнивает ли Джоан его со своими приятелями. И если да, то в чью пользу оказывается результат.
Но и это было не главным. Прежде всего Бен желал знать, помнит ли Джоан, как хорошо им было вдвоем на ранних стадиях их брака. В ту счастливую пору, когда душа Бена еще не была испепелена ревностью. Сам он часто вспоминал те счастливые деньки, тем более что перед его глазами находился Джейми, так сказать, плод былой любви.
В течение всех минувших после развода лет Бен ломал голову над тем, можно ли было избежать подобного развития отношений с Джоан, и не находил ответа. По мнению Джоан, поводом для развода стала его ревность, однако сам он считал, что если бы она не кокетничала с каждым встречным, у него не было бы повода для отрицательных эмоций. Каждый обвинял в случившемся другого, и ничего хорошего от этого ожидать не приходилось.
Правда, в последние годы Бен начал склоняться к тому мнению, что истина лежит где-то посередине. Вероятно, ему все же не следовало так безоглядно углубляться в свои негативные чувства. Подозрительность тоже следовало обуздать. Строго говоря, он мог выдвинуть Джоан лишь одно обвинение – что она весело и непринужденно беседует с другими мужчинами. Это единственное, что Бен видел своими глазами. Строить на такой основе предположение, что Джоан изменяет ему, было по меньшей мере неправильно. Наверное, не нужно было устраивать скандалы, а следовало сесть, спокойно поговорить и во всем разобраться. Не исключено, что достаточно было просто объяснить Джоан, что замужней женщине нужно вести себя осмотрительнее. Возможно, она вняла бы убеждению и все наладилось бы.
Подобные же мысли вертелись в голове Бена и после того, как он поднялся в отведенную ему спальню, куда вошел не сразу, а немного задержался в коридоре, держась за ручку двери. Здесь же, на втором этаже, находилась Джоан, но он не знал, где именно ее спальня. Впрочем, даже если бы знал, это ничего не означало бы. Не идти же к Джоан с намерением продолжить начатое в гостиной!
Да и зачем? В настоящий момент Бен был вполне удовлетворен достигнутым результатом. Ответ на давно мучивший его вопрос был найден: Джоан по-прежнему, пусть лишь на подсознательном – или физическом, если угодно – уровне привязана к нему. Данный факт льстил самолюбию Бена, но дальше этого его мысли не распространялись. Пока ему было достаточно того, что произошло. То есть, как мужчина, он, разумеется, с удовольствием дал бы делу естественный ход, но ему не хотелось усугублять ситуацию. Он заставил Джоан ясно понять, что былое притяжение между ними не только ничуть не ослабело, но с годами как будто даже приобрело выдержку подобно хорошему дорогому коньяку.
На этом Бен остановился, потому что большего ему не требовалось. Да и не для того он ехал на ранчо Эль-Моррон, чтобы развлекаться. Его привело сюда главное – необходимость заручиться поддержкой Джоан в решении проблемы взаимоотношений Джейми и Ирмы Филмор.
Проснулся он в начале одиннадцатого – по его меркам, поздновато. Ночь провел беспокойную и, открыв глаза, не сразу сумел сообразить, где находится. Сбивало с толку то, что первым делом он увидел себя самого лежащим посреди обширного ложа. Лишь через минуту сообразил, в чем дело: это отражение в закрепленном на потолке круглом зеркале. Еще через мгновение вспомнил, что пребывает в доме Джоан, а потом – и события вчерашнего вечера.
На губах Бена медленно образовалась улыбка. С ней он и встал с постели.
– О, доброе утро! – приветствовала его Пэтси, которую он обнаружил в столовой. Больше ему никто не встретился. – Вижу, не я одна здесь поздно встаю.
– Здравствуй, – с оттенком смущения ответил Бен. – Вообще-то я просыпаюсь раньше, но сегодня и в самом деле заспался.
– Думаю, ничего страшного в этом нет, тебе ведь некуда спешить. Садись завтракать. – Пэтси кивнула в ту сторону, где стоял чистый столовый прибор. – Сейчас вызовем миссис Фейт и...
– Вообще-то я собирался прямо сейчас отправиться обратно в Лос-Анджелес... – пробормотал Бен. – А где Джоан?
– Занимается с Гарри, – сказала Пэтси, неопределенно махнув рукой куда-то вправо.
– Чем занимается? – механически спросил Бен и в следующее мгновение ощутил укол в сердце.
Ему очень хорошо было знакомо это ощущение по прошлым временам. Стоило кому-то упомянуть имя Джоан рядом с каким-нибудь мужским именем, как у Бена начинали проявляться симптомы ревности. Одним из них и являлось испытанное минуту назад чувство.
Гарри! Вчера он уже слышал это имя из уст Джоан. Сегодня его произносит Пэтси. Что же собой представляет этот самый Гарри?
– У них очередной урок верховой езды, – беззаботно пояснила Пэтси, намазывая на хлеб масло. – В новом фильме, где заняты мы обе, нам предстоит скакать на лошадях. Вот Гарри и учит нас верховой езде.
– По очереди? – сдержанно обронил Бен.
– Когда как. Но вообще предпочитает заниматься с каждой из нас отдельно. Говорит, так ему удобнее. А мы и не возражаем. Какая разница?
Для тебя, может, никакой, хмуро подумал Бен, хорошее настроение которого будто ветром сдуло. А для Гарри, и тем более Джоан, значительная!
– Гарри? Кажется, вчера Джоан упоминала о нем. Если не ошибаюсь, этот юноша имеет какое-то отношение к заповеднику Лос-Ахос?
Пэтси рассмеялась.
– Это Джоан назвала Гарри юношей?
Разумеется, ничего подобного Джоан не говорила. Бен нарочно употребил это слово, чтобы выведать побольше информации, не задавая наводящих вопросов.
– Не помню, но... во всяком случае, у меня сложилось впечатление, будто речь идет о молодом парне.
– Ну не такой уж он молодой. Точно не скажу, но, по-моему, Гарри лет тридцать восемь. Он ведь смотритель природоохранной зоны, безусому пареньку подобную должность не дали бы.
– А у Гарри есть усы? – улыбнулся Бен, будто произнося эти слова в шутку. На самом деле ему очень хотелось знать, как выглядит человек, который моложе его самого лет на девять и с которым Джоан, судя по всему, проводит немало времени. Наедине!
– Вообще-то про усы я просто так сказала, – забавно сморщила Пэтси нос. – Но они у Гарри действительно есть, черные, с загнутыми вверх кончиками. Гарри вообще красавчик. У него мать мексиканка, отец американец. Сынок у этой пары получился просто загляденье!
– Тебе нравится?
Пэтси закатила глаза.
– О...
– А Джоан как к нему относится?
– Неплохо.
– Тем более что он такой красавец, верно?
– С такой внешностью следовало бы попытать счастья в Голливуде, а не присматривать в заповеднике за бизонами, – убежденно произнесла Пэтси. – Гарри смуглый, с кожей медного оттенка, темноволосый и с голубыми глазами.
– И с обольстительными усами, – усмехнулся Бен, изо всех сил стремясь скрыть безотчетное, но быстро нарастающее чувство досады.
– Именно! И все это, по-моему, составляет совершенно необычное сочетание. Ты не находишь?
– Что я могу сказать? Судя по твоему описанию, парень способен представлять некоторый интерес... для дам. Но мне трудно судить о внешности человека, не видя его. Кстати, давно этот Гарри здесь живет? Что-то я прежде о нем не слышал.
Пэтси прыснула. Затем, заметив удивленный взгляд Бена, пояснила:
– Ты так это сказал, будто бываешь здесь каждую неделю.
Он нахмурился.
– Возможно, бывал бы, если бы в свое время Джоан не приняла решение избавиться от меня. Впрочем, тебе это известно.
Бросив на него несколько смущенный взгляд, Пэтси пробормотала:
– Прости, если что-то не так сказала. Просто сама я привыкла к разводам, потому что совершаю их регулярно, а вы с Джоан, судя по всему, до сих пор переживаете свою историю.
– Просто когда-то мы очень любили друг друга.
Произнеся эту фразу, Бен замолчал и некоторое время стоял с устремленным за окно взглядом. Пэтси же с интересом наблюдала за ним. Потом с ее губ слетел не лишенный мечтательности вздох.
– Романтика, понимаю... А у меня, кажется, любви и не было никогда, одна влюбленность. – На миг задумавшись, она лукаво усмехнулась. – Впрочем, это только так говорится, на самом деле далеко не одна. Количество моих разводов тому подтверждение. В этом смысле я по сравнению с вами ветеран!
Бен сдержанно улыбнулся.
– Да, наверное.
– Не сомневайся, – кивнула Пэтси. Откусив кусочек бутерброда, она добавила: – А Гарри частенько здесь бывает. Что называется, захаживает по-соседски на огонек. Ведь он живет недалеко, коттедж смотрителя находится практически на границе, разделяющей территорию ранчо Эль-Моррон и земли природоохранной зоны.
– А с женой Гарри ты знакома? – с показным безразличием задал Бен тщательно выстроенный вопрос.
Пэтси недоуменно уставилась на него.
– Это ты какую жену имеешь в виду?
Бен невольно хохотнул, хотя на самом деле ему было не до смеха. Выходит, напрасно он льстил себя мыслью, что у Джоан сохранилась привязанность к нему? Возможно, находясь вчера в его объятиях, она просто представляла, что целуется с Гарри?
– А что, у Гарри несколько жен? Этакий гарем в оазисе Лос-Ахос?
– У него вовсе никакой жены нет! – воскликнула Пэтси. – Просто ты так спросил, что я подумала, может, подразумевается какая-нибудь женщина, о которой мне неизвестно.
– Не хочешь ли ты сказать, что знаешь всех женщин Гарри? – вновь усмехнулся Бен.
Пэтси отпила глоток кофе – очень ароматного, это ощущалось даже на расстоянии.
– Собственно, не знаю ни одной. Хотя допускаю, что за таким красавцем, как Гарри, они ходят табуном. Примерно как бизоны, за которыми он присматривает.
– Интересные у тебя сравнения, – заметил Бен.
Слова Пэтси почему-то подействовали на него успокаивающе. Впрочем, период относительного умиротворения продолжался недолго и закончился ровно в тот момент, когда в коридоре зазвучали голоса и смех.
14
Голосов было два – мужской и женский. Последний Бен узнал сразу, потому что он принадлежал Джоан. А мужской... Скорее всего, это и был Гарри, о котором шла речь.
Через минуту оба появились в столовой. Они были так увлечены беседой, что в первый момент, кажется, даже не заметили, что в помещении кто-то есть. Первой перешагнула порог Джоан, но смотрела она назад, на идущего следом спутника. Вскоре показался и тот.
Увидев его, Бен стиснул зубы. Гарри – а это, несомненно, был он – обладал на удивление привлекательной внешностью. Пэтси не грешила против истины, утверждая, что ему вполне можно пытать счастья в кино. С такими внешними данными амплуа героя-любовника, можно сказать, в кармане.
Гарри был высок, статен, широк в плечах, тонок в талии, а в его безусловно красивом лице отсутствовал малейший намек на слащавость. Наоборот, его лицо дышало мужественностью, которую подчеркивали небольшие усы. Бен так и увидел Гарри – в потертых кожаных брюках и ковбойской шляпе – скачущим по прериям природоохранной зоны верхом на мустанге, с карабином за спиной.
– Никогда больше так не делай, – говорил Гарри, глядя на Джоан, тоже не сводившую с него глаз. – Дать лошади шпоры и одновременно натянуть поводья означает сбить животное с толку. В лучшем случае она встанет на дыбы, как произошло сейчас. А в худшем – может понести, что для неопытного наездника очень опасно.
Через минуту оба появились в столовой. Они были так увлечены беседой, что в первый момент, кажется, даже не заметили, что в помещении кто-то есть. Первой перешагнула порог Джоан, но смотрела она назад, на идущего следом спутника. Вскоре показался и тот.
Увидев его, Бен стиснул зубы. Гарри – а это, несомненно, был он – обладал на удивление привлекательной внешностью. Пэтси не грешила против истины, утверждая, что ему вполне можно пытать счастья в кино. С такими внешними данными амплуа героя-любовника, можно сказать, в кармане.
Гарри был высок, статен, широк в плечах, тонок в талии, а в его безусловно красивом лице отсутствовал малейший намек на слащавость. Наоборот, его лицо дышало мужественностью, которую подчеркивали небольшие усы. Бен так и увидел Гарри – в потертых кожаных брюках и ковбойской шляпе – скачущим по прериям природоохранной зоны верхом на мустанге, с карабином за спиной.
– Никогда больше так не делай, – говорил Гарри, глядя на Джоан, тоже не сводившую с него глаз. – Дать лошади шпоры и одновременно натянуть поводья означает сбить животное с толку. В лучшем случае она встанет на дыбы, как произошло сейчас. А в худшем – может понести, что для неопытного наездника очень опасно.