Страница:
— Хэн? — Лея хотела было спрыгнуть, но ее удержал Чубакка — и его хватка была такой крепкой, возражать было бесполезно. — Что происходит? Опять странное кваканье и говор сквибов. — Грис? Слай? — позвала Лея. — Кто-нибудь! Чубакка решил поддержать ее своим рыком, и, наконец, отскакивая от стен как мяч, вернулся Слай. Его уши были опущены, мех набит влажным песком. Теперь даже вуки не удержал бы Лею. Она выпрыгнула через дверь и побежала по песку в глубь расселины.
— Где он? Что случилось?
— Случилось? — повторил Слай. — Ваш муж хуже хатта, вот что случилось! Он что, только о кредитках и может думать?
— Кредитках?
Лея остановилась, пытаясь понять, о чем говорит Слай. Если Хэн говорил о деньгах, значит, он был жив — более чем. Он был в сознании; он был в сознании и не желал быть обманутым, ее страхи испарились, дав место всем остальные чувствам, которые она пыталась сдерживать, — смущению, вине, гневу. Чувства Леи взорвались, словно перегруженный реактор.
— Слушай! — она прижала Слая к каменной стене и, не обращая внимания на его клыки, поднесла сквиба к лицу. — Я вам заплачу сколько угодно! Только немедля затащите моего мужа в этот скиф! Сейчас же!
Но напугать сквиба у Леи не получилось. Слай просто уставился на нее, а потом спокойно протянул лапки и начал отгибать ее пальцы.
— Вы… люди и ваши деньги! — он отогнул большой палец и упал на песок. — Как вы можете думать, что мы берем деньги? Я оскорблен.
Лея удивленно нахмурилась:
— Так дело не в…
— Деньгах? Только йава возьмет деньги с партнера за то, что спас ему жизнь, — Слай взял ее за руку и повел в расселину. — Он боится, что мы его сдали. Он не двинется, пока не увидит тебя.
Они прошли примерно пятьдесят метров по песку на дне узкой расселины и там увидели Хэна — голова его лежала на коленях у Эмалы, Грис медленно капал водой на его потрескавшиеся губы. Он выглядел ужасно, с волдырями по всему лицу и впалыми закрытыми глазами. Лея подошла к нему и опустилась на колени.
— Хэн? — она взяла его за руку — рука была грубая и горячая, как камни скал. — Хэн, очнись. Хэн открыл глаза.
— Лея? Это ты?
— Да, Хэн. Я здесь.
— Уверена?
— Уверена, Хэн.
— Хорошо, — он опустил голову обратно на колени Эмалы и подозвал Лею поближе движением руки, — потому что мне надо тебе кое-что сказать.
Лея наклонилась:
— Что?
Он притянул ее, прижавшись ртом к уху, и прошептал: — «Закат Киллика».
— Хэн, да не волнуйся.
— Слушай! Не говори сквибам. Его везут в: — его глаза закрылись, но через миг открылись снова. — Его…
— Везут в Анкорхед, — закончила за него Эмала. Она показала Грису и Слаю на ноги Хэна. — Все это знают.
Хэн открыл глаза и в ужасе посмотрел на сквибов
— Да?
— Разумеется, — сказал Грис, хватая его за ногу. Слай схватил вторую ногу.
— Пескоходы всегда останавливаются в Анкорхеде.
Глава 13
— Где он? Что случилось?
— Случилось? — повторил Слай. — Ваш муж хуже хатта, вот что случилось! Он что, только о кредитках и может думать?
— Кредитках?
Лея остановилась, пытаясь понять, о чем говорит Слай. Если Хэн говорил о деньгах, значит, он был жив — более чем. Он был в сознании; он был в сознании и не желал быть обманутым, ее страхи испарились, дав место всем остальные чувствам, которые она пыталась сдерживать, — смущению, вине, гневу. Чувства Леи взорвались, словно перегруженный реактор.
— Слушай! — она прижала Слая к каменной стене и, не обращая внимания на его клыки, поднесла сквиба к лицу. — Я вам заплачу сколько угодно! Только немедля затащите моего мужа в этот скиф! Сейчас же!
Но напугать сквиба у Леи не получилось. Слай просто уставился на нее, а потом спокойно протянул лапки и начал отгибать ее пальцы.
— Вы… люди и ваши деньги! — он отогнул большой палец и упал на песок. — Как вы можете думать, что мы берем деньги? Я оскорблен.
Лея удивленно нахмурилась:
— Так дело не в…
— Деньгах? Только йава возьмет деньги с партнера за то, что спас ему жизнь, — Слай взял ее за руку и повел в расселину. — Он боится, что мы его сдали. Он не двинется, пока не увидит тебя.
Они прошли примерно пятьдесят метров по песку на дне узкой расселины и там увидели Хэна — голова его лежала на коленях у Эмалы, Грис медленно капал водой на его потрескавшиеся губы. Он выглядел ужасно, с волдырями по всему лицу и впалыми закрытыми глазами. Лея подошла к нему и опустилась на колени.
— Хэн? — она взяла его за руку — рука была грубая и горячая, как камни скал. — Хэн, очнись. Хэн открыл глаза.
— Лея? Это ты?
— Да, Хэн. Я здесь.
— Уверена?
— Уверена, Хэн.
— Хорошо, — он опустил голову обратно на колени Эмалы и подозвал Лею поближе движением руки, — потому что мне надо тебе кое-что сказать.
Лея наклонилась:
— Что?
Он притянул ее, прижавшись ртом к уху, и прошептал: — «Закат Киллика».
— Хэн, да не волнуйся.
— Слушай! Не говори сквибам. Его везут в: — его глаза закрылись, но через миг открылись снова. — Его…
— Везут в Анкорхед, — закончила за него Эмала. Она показала Грису и Слаю на ноги Хэна. — Все это знают.
Хэн открыл глаза и в ужасе посмотрел на сквибов
— Да?
— Разумеется, — сказал Грис, хватая его за ногу. Слай схватил вторую ногу.
— Пескоходы всегда останавливаются в Анкорхеде.
Глава 13
Команда направилась в Анкорхед не потому, что до него было недалеко, хотя до него правда было близко, и не потому, что там была больница, хотя она там на самом деле была. Они прибыли в Анкорхед потому, что Йюла Дарклайтер сказал Лее о гостинице «Сиди Дрисс». Он сказал, что там будет ничуть не менее безопасно, чем в любом другом месте посреди равнин Великого Чотта, — но куда уютней. Кроме того, сквибы утверждали, что единственный способ добраться до Китстера Банаи и картины — перехватить пескоход йавов в Анкорхеде.
Но задание подождет. В данный момент Лея наслаждалась в одной из огромных ванн «Сиди Дрисс», которые могли бы вместить даже хатта. Полированные кpeплeния ванны были сделаны из вердистали, плитка в комнате была вручную расписана кобальтово — синими и ярко-алыми цветочными узорами. Ванна была настоящим джакузи со всевозможными приспособлениями для массажа и массой различных насадок для душа, о предназначении которых Лея могла лишь догадываться. Вода стоила чуть ли не дороже эндорского порто, но зато какой выбор! Она могла быть горячей как кипяток или холодной как лед, простой или с пеной, чистой или смешанной с сотнями различных масел — простых или ароматизирующих, с запахом любого цветка Татуина — а на Татуине были десятки различных цветков.
И всем этим Лея наслаждалась одна, пока Хэн спал в соседней комнате под гидрокапельницей — вымытый, охладившийся и совершенно разбитый. Ей было тяжело думать о том, через что ему пришлось пройти в погоне за Китстером и картиной, но Лея была благодарна за то, что теперь Хэн был в безопасности и медленно приходил в себя.
Она пыталась разобраться в своих чувствах. Испытание было позади, и страх отступал. Но все же: Хэн погнался за картиной ради нее, и Лея знала, что снова позволила своему долгу повлиять на их отношения. Возможно, не так сильно, как во время хапанского кризиса, и возможно, Хэн даже пошел на это добровольно, но она не могла заставлять его рисковать жизнью для правительства, которое он больше не уважал. Это означало попросту использовать Хэна.
Проще всего было бы избегать вмешательства Хэна в дела Новой Республики, но Лея знала, что это так же маловероятно, как ливень на Татуине. Будь ближайшая неприятность на расстоянии десяти парсек от него, Хэн Соло все равно ввязался бы в нее.
Нет, Лее просто нужно делать все возможное, чтобы защитить его, — так же как он охраняет ее. Она уже отлично управлялась с бластером, быстро соображала и легко общалась в любых обстоятельствах. Но теперь, признавшись себе в том, что испытала два видения с тех пор, как они прилетели в систему Тату, она поняла, что даже обладает намного большим потенциалом в Силе, чем считала сама.
Но ее терзала мысль о двух солнцах-глазах, глядящих на нее из глубины космоса. Она не могла забыть ни взгляд бессердечных глаз из-под черного капюшона, ни лицо за темной маской.
Сила была опасным союзником, и Лея не была уверена, что стоит ей доверяться. Любая мысль о ее отце вызывала перед глазами картину — Дарт Вейдер смотрит на ее пытки, или стоит рядом, когда взрывают Алдераан, или приказывает заморозить Хэна в карбонит. Нет, из Леи не выйдет хорошего джедая — может быть, не выйдет никогда. В ней слишком много гнева… и страха, потому что при одной мысли о детях их лицо немедленно превращалось в лицо Дарта Вейдера.
Система термоконтроля открыла несколько дополнительных труб, и в ванну устремились холодные потоки — значит, Лея уже так долго сидит в ванной, что температура воды сравнялась с температурой воздуха в комнате. Она подняла руки и увидела десять дарвикианских ребристых ступеней вместо обычных, для человеческих ног. Похоже, она уже достаточно отмокла. Лея поднялась и прошла по хаттской дорожке к сушилке, выбрала режим «МОРОЗНЫЙ» и посмотрела, как по телу бегут мурашки от холодного воздуха сушилки.
Лея оделась и сменила пакет с жидкостью на капельнице Хэна. Она хотела было прилечь рядом с мужем и обнять его, но поняла, что слишком взвинчена, чтобы уснуть, и только зря его потревожит. А чем крепче он сейчас выспится, тем в большей безопасности они будут завтра. Вокруг столько имперцев — чем дольше они будут оставаться в одном месте, тем больше шанс, что их обнаружат и захватят в плен. Она поцеловала Хэна в небритую щеку, вышла из спальни и закрыла дверь.
В зале был медиа — центр, но Лее было неинтересно. Она нашла взглядом дневник, лежавший на столе рядом с бластером, портативным голокомом, запасными энергоблоками и другими важными вещами, которые они не рискнули оставить в лендспидере. В дневник она не заглядывала с тех пор, как закончились поиски Хэна. Не было времени. Но теперь, сидя в зале, одна, Лея не могла удержаться.
Присев, она скомандовала дневнику включить следующую запись.
Немедленно появилось изображение ее бабушки — темноволосая женщина, чьего имени Лея даже не знала.
18:15:05
Все еще нет вестей от Совета о том, что случилось в битве на Набу. Уотто разгневан, он ворчит, что, раз уж я нашла сто кредиток, чтобы отправить запрос, джедаям ничего не стоит потратить сто кредиток на ответ. Меня беспокоит их долгое молчание — Трех дней должно было хватить, чтобы выяснить, был ли ты на Набу и жив ли ты.
Лея собралась переходить к следующей записи, когда зажужжал звонок на двери. Она поставила запись на паузу и, оставив застывшее изображение бабушки, подошла к двери. На видеофоне было изображение круглолицей седовласой дамы крепкого телосложения. У нее в руках был поднос с нарезанными фруктами и шипучкой со льдом
Лея открыла дверь и чуть отошла.
— Дэйма, вы очень добры. Спасибо большое. Дэйма была хозяйкой «Сиди Дрисс» и младшей сестрой Беру, тети Люка. Йюла Дарклайтер заверил Лею, что Дэйме можно доверить секрет — она никогда не выдаст его имперцам, которых она ненавидела за убийство своей сестры и Оуэна Ларса. Из того что Лее удалось узнать, «Сиди Дрисс» была просто фермой влагоуловителей на окраине Анкорхеда, когда Дэйма встретилась со своим мужем, поехав вместе с Беру в гости к Оуэну. Они сыграли свадьбу пару месяцев спустя и начали работу по превращению загнивающей фермы в престижную гостиницу и место для регидрации.
Дэйма вошла и поставила поднос рядом с дневником.
— Да не за что. Уверена, что вы проголодались.
— Да, — Лея взяла дольку палли. — Пескоход не подошел?
— Еще нет, но я уверена, что он подойдет к вечеру. У меня здесь караван ждет партию влагоуловителей. Йавы не будут заставлять своих клиентов ждать.
— Йюла и Силия ушли без проблем? Дэйма кивнула:
— Они демонтировали поисковые сенсоры и сняли Знаки спасателей. Даже если имперцы их остановят, им никогда даже в голову не придет, что вы были в этом скифе. Йюла сказал, что завтра известит Тамору, но, думаю, он не будет слишком откровенным. Если Тамора начнет бегать по Мос Эспа в поисках наемных спасателей, имперцам не составит труда выяснить, кого она ищет. Взгляд Дэймы скользнул к дневнику и на миг задержался там, а потом она смущенно отвела глаза, и ее щеки чуть порозовели.
— Ничего, — сказала Лея. — Это вовсе не секрет совета — просто дневник. Силия попросила меня передать его Люку. Дэйма приподняла бровь:
— Силия дала его тебе? Лея кивнула.
— Она сказала, что ее дочь нашла его под испарителем. Наверное, потому и память сильно повреждена. Лицо Дэймы стало спокойнее.
— Ах да. Вполне вероятно.
Теперь настал черед удивляться Лее:
— О чем вы?
Дэйма внимательно изучила изображение на экране и слегка кивнула.
— Это Шми.
— Шми? — повторила Лея. Дэйма подняла взгляд от дневника.
— Шми Скайвокер. — Лея посмотрела ей в глаза.
— Вы знали эту женщину?
— Ну… не совсем. Но встречалась с ней пару раз, когда ездила с Беру к Оуэну до их свадьбы, — Дэйма почему-то покраснела, вспомнив об этом, но не стала отворачиваться, а просто улыбнулась. — Я должна была сопровождать ее, но на самом деле я больше времени проводила в Анкорхеде со своим кавалером.
Лея нахмурилась.
— Не понимаю.
— Шми была матерью Оуэна — то есть мачехой. Настоящая мать Оуэна умерла, когда он был маленьким.
— Теперь я точно запуталась. Эта женщина… была рабом в Мос Эспа. — Лея смолкла, затем спросила: — Она мама Анакина Скайвокера, верно?
— Так мне сказали, но я сама не встречала Анакина, — Дэйма села в кресло напротив Леи, потихоньку превращаясь из хозяйки гостиницы в новую подругу. — Он улетел еще до того, как Беру встретилась с Оуэном. Как я поняла, лучше бы ему было остаться с матерью.
— Да уж, это мягко сказано, — Лея посмотрела еще раз на изображение женщины. Ее бабушки, Шми Скайвокер. — Заметно между нами какое-нибудь сходство?
Дэйма положила свою руку на ладонь Леи, не глядя на дневник.
— Я заметила это сходство в тот же миг, как Йюла появился с тобой в прихожей. Даже если бы он не сказал мне, что надо поселить вас в элитное крыло и держать подальше от чужих глаз, я бы это поняла по твоему взгляду.
— Моему взгляду? Правда? — то, что сказала Дэйма, Лее не очень понравилось. Она плеснула себе шипучки в стакан и промочила горло, после чего продолжила расспросы:
— Все равно не понимаю, как Шми стала мачехой Оуэна.
— Его отец купил Шми у Уотто.
— Купил? — у Леи дрогнуло сердце. — Значит, Люк принадлежал Оуэну и Беру? Ей внезапно пришла в голову мысль, что она могла тоже принадлежать Ларсам когда-то. Перед глазами предстали сцены продажи ребенка каким-нибудь контрабандистам. Это вполне объясняло, почему она и Люк разлучились.
Но Дэйма отреагировала на вопрос удивлением:
— Был их собственностью? С чего ты взяла?
— Разве дети рабов не принадлежат хозяевам? Закон Внешних территорий я знаю весьма посредственно, в большинстве случаев.
— Шми не была рабыней Клигга, — фыркнула Дэйма. — С чего ты взяла? Он купил ей свободу. Женился на ней. Это было после того, как освободили Анакина, и он стал джедаем.
— Ясно, — Лея вновь подумала о том, как Шми старалась узнать, что случилось с Анакином. — Встретилась ли она с Анакином когда-нибудь потом?
Дэйма пожала плечами и указала на дневник.
— Поищи там, — она начала подниматься из-за стола и замерла. — Но… помоему, моя сестра встречала Анакина, когда он уже был джедаем и вернулся, чтобы спасти мать от песчаных людей.
У Леи похолодело в груди.
— Мою бабушку похитили Тускенские разбойники? Дэйма помрачнела:
— Боюсь, что да.
— Но Анакин — мой отец — вернулся и нашел ее. — Это был не вопрос, а утверждение, потому что Лея хотела в это верить. — Он спас ее.
Дэйма поднялась из-за стола и тихо продолжила: — Он ее вернул, — Она положила руку на плечо Леи. — Не знаю, была ли она жива, когда он ее нашел. Беру никогда бы не сказала, даже если он что-то сказал им тогда. Но она была мертва, когда он вернулся на ферму.
Лея усилием воли подавила комок в горле.
— Что было дальше?
— Они похоронили ее, а потом Анакин улетел.
— На ферме? — спросила Лея. — Ее там похоронили. Дэйма кивнула:
— За западным краем насыпи. Клигга тоже там похоронили. Говорят, они стояли там вместе и смотрели на закат близнецов-солнц.
— Я не видела надгробных камней. Дэйма кивнула:
— Когда появился Люк, я заметила, что надгробия куда-то делись. Все, что сказала мне Беру, — так это что Оуэн считал, что никому не нужно знать, где была могила Шми.
Лея на минуту замолчала, пытаясь усвоить все, что только что узнала, потом осторожно сняла чужую руку с плеча.
— Спасибо, что нашли время со мной побеседовать, Дэйма. Уже поздно, а у вас, должно быть, много работы.
— Да не особо, — Дэйма достала планшет из кармана и положила его на стол. На экране было изображение фойе «Сиди Дрисс». — Он связан с двадцатью скрытыми видеокамерами. Я дала еще один Чубакке. Думаю, тебе тоже хотелось бы следить за обстановкой.
— Вы очень заботливы, — кивнула Лея. — Никаких денег не хватит, чтобы отплатить вам. Дэйма развела руками:
— Ах, это мелочи. Но все-таки я хочу вас кое о чем попросить. Насчет сквибов. Лея заволновалась.
— Они не уходят, не так ли? — ожидая ответа, Дэйма повернулась к двери.
— Чубакка вроде следит за ними. Дэйма обратилась к Лее у двери:
— Они никуда не уходят. В этом-то и проблема. Она отвела взгляд, не решаясь что-то сказать.
— Мы заплатим за все, что они украдут. Дэйма покачала головой:
— Сквибы не воруют. Ну, по крайней мере, не впрямую. Они просто тратят очень много воды. Очень много — а у меня хочет помыться целый караван. Вода кончится.
— Чубакка с ними поговорит, — сказала Лея. — Он умеет урезонить сквибов.
— Спасибо, — сказала Дэйма. — Премного благодарна. Уверена, аскайанцы тоже будут благодарны.
— Аскайанцы? — спросила Лея. — На Татуине?
— Беженцы. Они ждут пескоход — хотя, по-моему, их терпение на исходе. Они собираются завтра уходить. — Дэйма указала на видеопланшет, который дала Лее: — Держите его включенным. Если появятся имперцы, уходите через черный ход. Помните, что я вам показывала?
Лея кивнула.
— Комнату с потайным ходом.
— Хорошо, — Дэйма открыла дверь и вышла в коридор. — Я дам вам знать, если они появятся, но вы знаете, как они могут окружить это место. Хуже скетто.
Дверь закрылась, и Лея осталась один на один со своими мыслями о смерти Шми. Зная о жестокости песчаных людей, Лею мучило собственное воображение, живо реагирующее даже на неясные намеки о смерти ее бабушки. Как это должно быть, ужасно, как страшно и одиноко. Лея надеялась, что Анакин нашел мать прежде, чем она умерла, что она хоть раз увидела его джедаем, — ведь это было ее единственным желанием. Чувство было странным для самой Леи, ведь приходилось думать не о Дарте Вейдере, а о любимом сыне Шми. У нее пошли мурашки по спине.
Она вызвала Чубакку и попросила разобраться со сквибами, потом проверила Хэна. Он все еще спал, и Лея вернулась в зал, вернулась к просмотру записи. Администратор на Корусканте ответил на сообщение Шми — Анакин был в порядке, но джедаи не обсуждают действия своих падаванов даже с родителями.
Этого ответа хватило, чтобы развеять беспокойство Шми. Лея запросила следующую запись.
20:45:06
Завтра зайдет Китстер с видеозаписью Бунты. Не уверена, что хочу снова ее увидеть, Ани. Мне и в первый раз-то было тяжело, а теперь, когда я знаю, что ты победишь… и что я должна отдать тебя судьбе…
Помню, как Уотто купил первый болид и попросил тебя починить его. Тебе едва исполнилось девять, но ты с легкостью сумел запустить его своими руками. Прежде чем я узнала об этом, Уотто уже отправлял тебя на испытательные заезды. Я была так зла на него, что пригрозила склеить ему крылья и утопить в бочке с растворителем. И я бы это сделала, случись с тобой что.
12:18:07
Китстер запаздывает. Рарта Даль дает ему очень много работы в «Трех лунах», так что, похоже, тот голодиск, который он купил, сослужил ему добрую дружбу. Он говорит, что зарабатывает достаточно, чтобы купить свободу, когда станет взрослым. Вальд не такой терпеливый — он доделывает свуп и хочет участвовать в гонках, чтобы выиграть свободу. Надеюсь, он не пострадает, — но прекрасно, что у него такая мечта. Думаю, твой пример придает им отваги. Даже у твоей подружки Амии есть план, хотя она не рассказывает о нем. Думаю, она все еще обижена на меня за то, что я не удержала в секрете то, что она хотела выйти за тебя замуж, чтобы, она была частью семьи, когда ты выиграешь нашу свободу. Но как я могла удержать это в секрете? Тогда я впервые услышала о планах Уотто отправить тебя на гонки.
Тойдарианцы!
И ты не лучше. Когда я сказала, что хатты принимают ставки на круг, на котором ты разобьешься, что никто не верил, что ты дойдешь до финиша, помнишь, что ты сказал? — выходит, все потеряют кучу денег.
Лея посмотрела на часы. Она знала, что пора бы ей поменяться с Чубаккой и пойти отдохнуть. Но она была слишком взволнована, чтобы спать. Хэн лежал под капельницей, а штурмовики прочесывали пустыню, и она боялась, что они найдут Банаи и «Закат Киллика». Кроме того, они могли обнаружить самих Лею и Хэна. В Анкорхеде было меньше народу, чем на одном-единственном этаже в их доме на Корусканте. Прочесать его — нечего делать.
Но больше всего Лею пугало то, как записи в дневнике меняли ее взгляды, как она смотрела на своего отца глазами Шми. Он был Дартом Вейдером, злым, жестоким и безжалостным. Он олицетворял все, что Лея ненавидела в Империи, был тем, за что Лея ненавидела Империю. И он был Анакином Скайвокером, девятилетним мальчишкой-рабом, любимцем матери, выигравшим гонки, вселившим в остальных рабов мечты о свободе.
Лее вспомнился старый парадокс дипломата — факты скрывают правду. Она оказалась в новом мире в земле миражей и предчувствий, где реальность была не тем, чем казалась, а природа вещей зависела от точки зрения.
Вздохнув, она запросила следующую запись, и на экране появилось улыбающееся лицо Китстера Банаи.
13:20:08
Привет, Ани! Надеюсь, что ты когда-нибудь это увидишь. Вальд и я попытались записать твою гонку с экрана твоей мамы на арене, но все, что получилось, — это голос твоей мамы и пары других. Пару дней назад Рарта Даль дала мне видеозапись всей Бунты. Я подумал, что, может, нам их совместить и сохранить для тебя.
— С моим голосом? — спросила Шми. — Э-э… Китстер, не думаю, что это хорошая…
Дисплей погас и вновь включился, показывая теперь Большую арену Мос Эспа в дни ее славы, с сотнями тысяч зрителей и десятками болидов на трассе с ревущими моторами.
Странный голос:
— Моя не смотри. Там быть каша!
Стартовый светофор вспыхнул зеленым, и все болиды, кроме двух, сорвались с места и улетели вдаль по трассе.
Гудящий голос комментатора произнес:
— Постойте! Кажется, у малыша Скайвокера заглох двигатель! — Через миг он добавил: — Похоже, у Куадинароса тоже проблемы с двигателем.
Потом болид Анакина ожил, из дюз вырвалось яркое пламя.
— Блоах! — выругалась Шми. — Началось. Анакин помчался за остальными. После этого изображение переключилось на вид равнины, где Лее стала очевидна жестокость этого спорта, — лидер, которого комментатор назвал Себульбой, толкнул конкурента в каменную стену. Еще один болид разбился пару секунд спустя, а потом показался Анакин.
К концу первого круга он обогнал группу гонщиков в хвосте и двигался к лидерам. Уклонился от летящих обломков болида, в мотор которого Себульба кинул гаечный ключ. Еще один болид разбился на повороте «Дюны» — группа тускенских разбойников выстрелили в мотор.
Анакин зашел в хвост Себульбе, и третий круг стал соревнованием между ними одними. Себульба вошел в один из каньонов, постоянно ударяя болид Анакина в бок.
— Проклятый дуг! — в голосе Шми было больше беспокойства, чем злости.
Анакин вылетел на эстакаду и взлетел на добрую сотню метров в воздух — казалось, что он неизбежно разобьется. Он быстро переключил тягу и вернулся на трассу — ведущим. Но гонка еще не закончилась. Себульба догонял Анакина. Потом что-то отлетело от двигателя Анакина. Двигатель начал дымиться, болид Анакина потерял скорость, и Себульба вырвался вперед.
— Скайвокер в беде! — воскликнул комментатор.
— Ани, осторожней! — крикнула Шми. — Выключи его!
Анакин сумел погасить огонь и снова начал догонять Себульбу. Тот вновь начал толкать Анакина — один раз, другой, третий…
— Маленький человечек сошел с ума! — возопил комментатор. Толпа стихла.
— Они идут ноздря в ноздрю! Толпа охнула.
Анакин и Себульба шли наравне, сцепившись болидами.
Толпа вновь замолчала.
— Они разошлись… разлетаются двигатели… нет, постойте, Скайвокер сумел вернуть контроль над машиной… но Себульба…
Анакин пересек финишную черту, оставив Себульбу валяться в пыли позади, и толпа взорвалась оглушительным ревом.
Изображение поменялось, теперь там был болид Анакина, залихватски затормозивший посреди трассы. Он выключил моторы, вылез из кабины. Его сразу встретили Китстер и Вальд. Толпа расступилась перед ними, они обнимали Анакина и хлопали его по спине.
Лея остановила запись и долго смотрела на мальчишку с сияющими голубыми глазами, думая о том, каким счастливым он казался… и каким невинным. Знай она его тогда, не встретив никогда в жизни Дарта Вейдера, она могла бы согласиться с Вальдом. Могла поверить, что они не могли быть одним и тем же человеком.
Она продолжила просмотр.
Толпа сомкнулась, и трое мальчишек исчезли в бурлящей человеческой массе. Дисплей погас и вспыхнул снова, на месте арены появилось лицо Шми. В ее сияющих глазах были слезы.
Я так горжусь тобой, Ани, так горжусь. Я рада, что теперь ты в безопасности в Храме джедаев… надеюсь, что тебе не приходится подвергать себя таким опасностям!
Из спальни донесся слабый голос Хэна — он звал Лею. Остановив запись, Лея побежала в спальню. Хэн лежал, приподнявшись на локтях, осматривая комнату с удивлением, морщась от боли.
Лея подошла к кровати и взяла его за руку.
— Как ты?
Он смотрел на нее в течение нескольких секунд, потом улыбнулся потрескавшимися губами.
— Пить хочу.
— Я тебе принесу.
Хэн энергично кивнул.
— Два гизера.
— Ну уж нет.
Лея достала стакан и принесла две канистры с раствором бакты из другой комнаты. Она была рада, что Хэн очнулся, но ждала, что он будет в лучшем состоянии после трех пакетов с раствором для регидрации. Он был еще очень слаб. Дегидрация могла привести к травме внутренних органов. Если к утру ему не станет лучше, Лея рискнула бы посетить госпиталь. Дарклайтеры предупредили ее, что большинство в этом городе не будут держать ничего в секрете, если на них направят имперский бластер, но Лея лучше пристрелит пару штурмовиков, чем будет просто смотреть, как жизнь покидает Хэна.
Когда она вернулась, он снова заснул. Она сменила пакет в капельнице, проверила жизненно важные показатели на мониторе и поцеловала в потрескавшиеся губы. Словно барабела целуешь.
Вернувшись в зал, Лея подняла дневник. Сначала он не хотел возобновлять показ, но, наконец, проехав через несколько поврежденных секторов, он начал запись.
15:36:09
Надеюсь, ты простишь меня за те слова, что я говорила на записи Китстера. Я хотела, чтобы, ты победил, — но еще больше я хотела, чтобы ты остался жив. Ты знаешь, мне всегда было страшно на этих гонках.
Ты не знаешь, как тяжело мне было согласиться, чтобы ты участвовал в той гонке для Куай-Гона. Когда ты увидел его меч, ты был убежден, что он пришел освободить рабов… мне было тяжело слышать, как он открыл тебе правду. Но, как сказал Куай-Гон, ты бескорыстный, ты отдаешь другим, не думая о себе. Как я могла отказать, когда ты придумал свой план, как добыть детали для их корабля?
Но задание подождет. В данный момент Лея наслаждалась в одной из огромных ванн «Сиди Дрисс», которые могли бы вместить даже хатта. Полированные кpeплeния ванны были сделаны из вердистали, плитка в комнате была вручную расписана кобальтово — синими и ярко-алыми цветочными узорами. Ванна была настоящим джакузи со всевозможными приспособлениями для массажа и массой различных насадок для душа, о предназначении которых Лея могла лишь догадываться. Вода стоила чуть ли не дороже эндорского порто, но зато какой выбор! Она могла быть горячей как кипяток или холодной как лед, простой или с пеной, чистой или смешанной с сотнями различных масел — простых или ароматизирующих, с запахом любого цветка Татуина — а на Татуине были десятки различных цветков.
И всем этим Лея наслаждалась одна, пока Хэн спал в соседней комнате под гидрокапельницей — вымытый, охладившийся и совершенно разбитый. Ей было тяжело думать о том, через что ему пришлось пройти в погоне за Китстером и картиной, но Лея была благодарна за то, что теперь Хэн был в безопасности и медленно приходил в себя.
Она пыталась разобраться в своих чувствах. Испытание было позади, и страх отступал. Но все же: Хэн погнался за картиной ради нее, и Лея знала, что снова позволила своему долгу повлиять на их отношения. Возможно, не так сильно, как во время хапанского кризиса, и возможно, Хэн даже пошел на это добровольно, но она не могла заставлять его рисковать жизнью для правительства, которое он больше не уважал. Это означало попросту использовать Хэна.
Проще всего было бы избегать вмешательства Хэна в дела Новой Республики, но Лея знала, что это так же маловероятно, как ливень на Татуине. Будь ближайшая неприятность на расстоянии десяти парсек от него, Хэн Соло все равно ввязался бы в нее.
Нет, Лее просто нужно делать все возможное, чтобы защитить его, — так же как он охраняет ее. Она уже отлично управлялась с бластером, быстро соображала и легко общалась в любых обстоятельствах. Но теперь, признавшись себе в том, что испытала два видения с тех пор, как они прилетели в систему Тату, она поняла, что даже обладает намного большим потенциалом в Силе, чем считала сама.
Но ее терзала мысль о двух солнцах-глазах, глядящих на нее из глубины космоса. Она не могла забыть ни взгляд бессердечных глаз из-под черного капюшона, ни лицо за темной маской.
Сила была опасным союзником, и Лея не была уверена, что стоит ей доверяться. Любая мысль о ее отце вызывала перед глазами картину — Дарт Вейдер смотрит на ее пытки, или стоит рядом, когда взрывают Алдераан, или приказывает заморозить Хэна в карбонит. Нет, из Леи не выйдет хорошего джедая — может быть, не выйдет никогда. В ней слишком много гнева… и страха, потому что при одной мысли о детях их лицо немедленно превращалось в лицо Дарта Вейдера.
Система термоконтроля открыла несколько дополнительных труб, и в ванну устремились холодные потоки — значит, Лея уже так долго сидит в ванной, что температура воды сравнялась с температурой воздуха в комнате. Она подняла руки и увидела десять дарвикианских ребристых ступеней вместо обычных, для человеческих ног. Похоже, она уже достаточно отмокла. Лея поднялась и прошла по хаттской дорожке к сушилке, выбрала режим «МОРОЗНЫЙ» и посмотрела, как по телу бегут мурашки от холодного воздуха сушилки.
Лея оделась и сменила пакет с жидкостью на капельнице Хэна. Она хотела было прилечь рядом с мужем и обнять его, но поняла, что слишком взвинчена, чтобы уснуть, и только зря его потревожит. А чем крепче он сейчас выспится, тем в большей безопасности они будут завтра. Вокруг столько имперцев — чем дольше они будут оставаться в одном месте, тем больше шанс, что их обнаружат и захватят в плен. Она поцеловала Хэна в небритую щеку, вышла из спальни и закрыла дверь.
В зале был медиа — центр, но Лее было неинтересно. Она нашла взглядом дневник, лежавший на столе рядом с бластером, портативным голокомом, запасными энергоблоками и другими важными вещами, которые они не рискнули оставить в лендспидере. В дневник она не заглядывала с тех пор, как закончились поиски Хэна. Не было времени. Но теперь, сидя в зале, одна, Лея не могла удержаться.
Присев, она скомандовала дневнику включить следующую запись.
Немедленно появилось изображение ее бабушки — темноволосая женщина, чьего имени Лея даже не знала.
18:15:05
Все еще нет вестей от Совета о том, что случилось в битве на Набу. Уотто разгневан, он ворчит, что, раз уж я нашла сто кредиток, чтобы отправить запрос, джедаям ничего не стоит потратить сто кредиток на ответ. Меня беспокоит их долгое молчание — Трех дней должно было хватить, чтобы выяснить, был ли ты на Набу и жив ли ты.
Лея собралась переходить к следующей записи, когда зажужжал звонок на двери. Она поставила запись на паузу и, оставив застывшее изображение бабушки, подошла к двери. На видеофоне было изображение круглолицей седовласой дамы крепкого телосложения. У нее в руках был поднос с нарезанными фруктами и шипучкой со льдом
Лея открыла дверь и чуть отошла.
— Дэйма, вы очень добры. Спасибо большое. Дэйма была хозяйкой «Сиди Дрисс» и младшей сестрой Беру, тети Люка. Йюла Дарклайтер заверил Лею, что Дэйме можно доверить секрет — она никогда не выдаст его имперцам, которых она ненавидела за убийство своей сестры и Оуэна Ларса. Из того что Лее удалось узнать, «Сиди Дрисс» была просто фермой влагоуловителей на окраине Анкорхеда, когда Дэйма встретилась со своим мужем, поехав вместе с Беру в гости к Оуэну. Они сыграли свадьбу пару месяцев спустя и начали работу по превращению загнивающей фермы в престижную гостиницу и место для регидрации.
Дэйма вошла и поставила поднос рядом с дневником.
— Да не за что. Уверена, что вы проголодались.
— Да, — Лея взяла дольку палли. — Пескоход не подошел?
— Еще нет, но я уверена, что он подойдет к вечеру. У меня здесь караван ждет партию влагоуловителей. Йавы не будут заставлять своих клиентов ждать.
— Йюла и Силия ушли без проблем? Дэйма кивнула:
— Они демонтировали поисковые сенсоры и сняли Знаки спасателей. Даже если имперцы их остановят, им никогда даже в голову не придет, что вы были в этом скифе. Йюла сказал, что завтра известит Тамору, но, думаю, он не будет слишком откровенным. Если Тамора начнет бегать по Мос Эспа в поисках наемных спасателей, имперцам не составит труда выяснить, кого она ищет. Взгляд Дэймы скользнул к дневнику и на миг задержался там, а потом она смущенно отвела глаза, и ее щеки чуть порозовели.
— Ничего, — сказала Лея. — Это вовсе не секрет совета — просто дневник. Силия попросила меня передать его Люку. Дэйма приподняла бровь:
— Силия дала его тебе? Лея кивнула.
— Она сказала, что ее дочь нашла его под испарителем. Наверное, потому и память сильно повреждена. Лицо Дэймы стало спокойнее.
— Ах да. Вполне вероятно.
Теперь настал черед удивляться Лее:
— О чем вы?
Дэйма внимательно изучила изображение на экране и слегка кивнула.
— Это Шми.
— Шми? — повторила Лея. Дэйма подняла взгляд от дневника.
— Шми Скайвокер. — Лея посмотрела ей в глаза.
— Вы знали эту женщину?
— Ну… не совсем. Но встречалась с ней пару раз, когда ездила с Беру к Оуэну до их свадьбы, — Дэйма почему-то покраснела, вспомнив об этом, но не стала отворачиваться, а просто улыбнулась. — Я должна была сопровождать ее, но на самом деле я больше времени проводила в Анкорхеде со своим кавалером.
Лея нахмурилась.
— Не понимаю.
— Шми была матерью Оуэна — то есть мачехой. Настоящая мать Оуэна умерла, когда он был маленьким.
— Теперь я точно запуталась. Эта женщина… была рабом в Мос Эспа. — Лея смолкла, затем спросила: — Она мама Анакина Скайвокера, верно?
— Так мне сказали, но я сама не встречала Анакина, — Дэйма села в кресло напротив Леи, потихоньку превращаясь из хозяйки гостиницы в новую подругу. — Он улетел еще до того, как Беру встретилась с Оуэном. Как я поняла, лучше бы ему было остаться с матерью.
— Да уж, это мягко сказано, — Лея посмотрела еще раз на изображение женщины. Ее бабушки, Шми Скайвокер. — Заметно между нами какое-нибудь сходство?
Дэйма положила свою руку на ладонь Леи, не глядя на дневник.
— Я заметила это сходство в тот же миг, как Йюла появился с тобой в прихожей. Даже если бы он не сказал мне, что надо поселить вас в элитное крыло и держать подальше от чужих глаз, я бы это поняла по твоему взгляду.
— Моему взгляду? Правда? — то, что сказала Дэйма, Лее не очень понравилось. Она плеснула себе шипучки в стакан и промочила горло, после чего продолжила расспросы:
— Все равно не понимаю, как Шми стала мачехой Оуэна.
— Его отец купил Шми у Уотто.
— Купил? — у Леи дрогнуло сердце. — Значит, Люк принадлежал Оуэну и Беру? Ей внезапно пришла в голову мысль, что она могла тоже принадлежать Ларсам когда-то. Перед глазами предстали сцены продажи ребенка каким-нибудь контрабандистам. Это вполне объясняло, почему она и Люк разлучились.
Но Дэйма отреагировала на вопрос удивлением:
— Был их собственностью? С чего ты взяла?
— Разве дети рабов не принадлежат хозяевам? Закон Внешних территорий я знаю весьма посредственно, в большинстве случаев.
— Шми не была рабыней Клигга, — фыркнула Дэйма. — С чего ты взяла? Он купил ей свободу. Женился на ней. Это было после того, как освободили Анакина, и он стал джедаем.
— Ясно, — Лея вновь подумала о том, как Шми старалась узнать, что случилось с Анакином. — Встретилась ли она с Анакином когда-нибудь потом?
Дэйма пожала плечами и указала на дневник.
— Поищи там, — она начала подниматься из-за стола и замерла. — Но… помоему, моя сестра встречала Анакина, когда он уже был джедаем и вернулся, чтобы спасти мать от песчаных людей.
У Леи похолодело в груди.
— Мою бабушку похитили Тускенские разбойники? Дэйма помрачнела:
— Боюсь, что да.
— Но Анакин — мой отец — вернулся и нашел ее. — Это был не вопрос, а утверждение, потому что Лея хотела в это верить. — Он спас ее.
Дэйма поднялась из-за стола и тихо продолжила: — Он ее вернул, — Она положила руку на плечо Леи. — Не знаю, была ли она жива, когда он ее нашел. Беру никогда бы не сказала, даже если он что-то сказал им тогда. Но она была мертва, когда он вернулся на ферму.
Лея усилием воли подавила комок в горле.
— Что было дальше?
— Они похоронили ее, а потом Анакин улетел.
— На ферме? — спросила Лея. — Ее там похоронили. Дэйма кивнула:
— За западным краем насыпи. Клигга тоже там похоронили. Говорят, они стояли там вместе и смотрели на закат близнецов-солнц.
— Я не видела надгробных камней. Дэйма кивнула:
— Когда появился Люк, я заметила, что надгробия куда-то делись. Все, что сказала мне Беру, — так это что Оуэн считал, что никому не нужно знать, где была могила Шми.
Лея на минуту замолчала, пытаясь усвоить все, что только что узнала, потом осторожно сняла чужую руку с плеча.
— Спасибо, что нашли время со мной побеседовать, Дэйма. Уже поздно, а у вас, должно быть, много работы.
— Да не особо, — Дэйма достала планшет из кармана и положила его на стол. На экране было изображение фойе «Сиди Дрисс». — Он связан с двадцатью скрытыми видеокамерами. Я дала еще один Чубакке. Думаю, тебе тоже хотелось бы следить за обстановкой.
— Вы очень заботливы, — кивнула Лея. — Никаких денег не хватит, чтобы отплатить вам. Дэйма развела руками:
— Ах, это мелочи. Но все-таки я хочу вас кое о чем попросить. Насчет сквибов. Лея заволновалась.
— Они не уходят, не так ли? — ожидая ответа, Дэйма повернулась к двери.
— Чубакка вроде следит за ними. Дэйма обратилась к Лее у двери:
— Они никуда не уходят. В этом-то и проблема. Она отвела взгляд, не решаясь что-то сказать.
— Мы заплатим за все, что они украдут. Дэйма покачала головой:
— Сквибы не воруют. Ну, по крайней мере, не впрямую. Они просто тратят очень много воды. Очень много — а у меня хочет помыться целый караван. Вода кончится.
— Чубакка с ними поговорит, — сказала Лея. — Он умеет урезонить сквибов.
— Спасибо, — сказала Дэйма. — Премного благодарна. Уверена, аскайанцы тоже будут благодарны.
— Аскайанцы? — спросила Лея. — На Татуине?
— Беженцы. Они ждут пескоход — хотя, по-моему, их терпение на исходе. Они собираются завтра уходить. — Дэйма указала на видеопланшет, который дала Лее: — Держите его включенным. Если появятся имперцы, уходите через черный ход. Помните, что я вам показывала?
Лея кивнула.
— Комнату с потайным ходом.
— Хорошо, — Дэйма открыла дверь и вышла в коридор. — Я дам вам знать, если они появятся, но вы знаете, как они могут окружить это место. Хуже скетто.
Дверь закрылась, и Лея осталась один на один со своими мыслями о смерти Шми. Зная о жестокости песчаных людей, Лею мучило собственное воображение, живо реагирующее даже на неясные намеки о смерти ее бабушки. Как это должно быть, ужасно, как страшно и одиноко. Лея надеялась, что Анакин нашел мать прежде, чем она умерла, что она хоть раз увидела его джедаем, — ведь это было ее единственным желанием. Чувство было странным для самой Леи, ведь приходилось думать не о Дарте Вейдере, а о любимом сыне Шми. У нее пошли мурашки по спине.
Она вызвала Чубакку и попросила разобраться со сквибами, потом проверила Хэна. Он все еще спал, и Лея вернулась в зал, вернулась к просмотру записи. Администратор на Корусканте ответил на сообщение Шми — Анакин был в порядке, но джедаи не обсуждают действия своих падаванов даже с родителями.
Этого ответа хватило, чтобы развеять беспокойство Шми. Лея запросила следующую запись.
20:45:06
Завтра зайдет Китстер с видеозаписью Бунты. Не уверена, что хочу снова ее увидеть, Ани. Мне и в первый раз-то было тяжело, а теперь, когда я знаю, что ты победишь… и что я должна отдать тебя судьбе…
Помню, как Уотто купил первый болид и попросил тебя починить его. Тебе едва исполнилось девять, но ты с легкостью сумел запустить его своими руками. Прежде чем я узнала об этом, Уотто уже отправлял тебя на испытательные заезды. Я была так зла на него, что пригрозила склеить ему крылья и утопить в бочке с растворителем. И я бы это сделала, случись с тобой что.
12:18:07
Китстер запаздывает. Рарта Даль дает ему очень много работы в «Трех лунах», так что, похоже, тот голодиск, который он купил, сослужил ему добрую дружбу. Он говорит, что зарабатывает достаточно, чтобы купить свободу, когда станет взрослым. Вальд не такой терпеливый — он доделывает свуп и хочет участвовать в гонках, чтобы выиграть свободу. Надеюсь, он не пострадает, — но прекрасно, что у него такая мечта. Думаю, твой пример придает им отваги. Даже у твоей подружки Амии есть план, хотя она не рассказывает о нем. Думаю, она все еще обижена на меня за то, что я не удержала в секрете то, что она хотела выйти за тебя замуж, чтобы, она была частью семьи, когда ты выиграешь нашу свободу. Но как я могла удержать это в секрете? Тогда я впервые услышала о планах Уотто отправить тебя на гонки.
Тойдарианцы!
И ты не лучше. Когда я сказала, что хатты принимают ставки на круг, на котором ты разобьешься, что никто не верил, что ты дойдешь до финиша, помнишь, что ты сказал? — выходит, все потеряют кучу денег.
Лея посмотрела на часы. Она знала, что пора бы ей поменяться с Чубаккой и пойти отдохнуть. Но она была слишком взволнована, чтобы спать. Хэн лежал под капельницей, а штурмовики прочесывали пустыню, и она боялась, что они найдут Банаи и «Закат Киллика». Кроме того, они могли обнаружить самих Лею и Хэна. В Анкорхеде было меньше народу, чем на одном-единственном этаже в их доме на Корусканте. Прочесать его — нечего делать.
Но больше всего Лею пугало то, как записи в дневнике меняли ее взгляды, как она смотрела на своего отца глазами Шми. Он был Дартом Вейдером, злым, жестоким и безжалостным. Он олицетворял все, что Лея ненавидела в Империи, был тем, за что Лея ненавидела Империю. И он был Анакином Скайвокером, девятилетним мальчишкой-рабом, любимцем матери, выигравшим гонки, вселившим в остальных рабов мечты о свободе.
Лее вспомнился старый парадокс дипломата — факты скрывают правду. Она оказалась в новом мире в земле миражей и предчувствий, где реальность была не тем, чем казалась, а природа вещей зависела от точки зрения.
Вздохнув, она запросила следующую запись, и на экране появилось улыбающееся лицо Китстера Банаи.
13:20:08
Привет, Ани! Надеюсь, что ты когда-нибудь это увидишь. Вальд и я попытались записать твою гонку с экрана твоей мамы на арене, но все, что получилось, — это голос твоей мамы и пары других. Пару дней назад Рарта Даль дала мне видеозапись всей Бунты. Я подумал, что, может, нам их совместить и сохранить для тебя.
— С моим голосом? — спросила Шми. — Э-э… Китстер, не думаю, что это хорошая…
Дисплей погас и вновь включился, показывая теперь Большую арену Мос Эспа в дни ее славы, с сотнями тысяч зрителей и десятками болидов на трассе с ревущими моторами.
Странный голос:
— Моя не смотри. Там быть каша!
Стартовый светофор вспыхнул зеленым, и все болиды, кроме двух, сорвались с места и улетели вдаль по трассе.
Гудящий голос комментатора произнес:
— Постойте! Кажется, у малыша Скайвокера заглох двигатель! — Через миг он добавил: — Похоже, у Куадинароса тоже проблемы с двигателем.
Потом болид Анакина ожил, из дюз вырвалось яркое пламя.
— Блоах! — выругалась Шми. — Началось. Анакин помчался за остальными. После этого изображение переключилось на вид равнины, где Лее стала очевидна жестокость этого спорта, — лидер, которого комментатор назвал Себульбой, толкнул конкурента в каменную стену. Еще один болид разбился пару секунд спустя, а потом показался Анакин.
К концу первого круга он обогнал группу гонщиков в хвосте и двигался к лидерам. Уклонился от летящих обломков болида, в мотор которого Себульба кинул гаечный ключ. Еще один болид разбился на повороте «Дюны» — группа тускенских разбойников выстрелили в мотор.
Анакин зашел в хвост Себульбе, и третий круг стал соревнованием между ними одними. Себульба вошел в один из каньонов, постоянно ударяя болид Анакина в бок.
— Проклятый дуг! — в голосе Шми было больше беспокойства, чем злости.
Анакин вылетел на эстакаду и взлетел на добрую сотню метров в воздух — казалось, что он неизбежно разобьется. Он быстро переключил тягу и вернулся на трассу — ведущим. Но гонка еще не закончилась. Себульба догонял Анакина. Потом что-то отлетело от двигателя Анакина. Двигатель начал дымиться, болид Анакина потерял скорость, и Себульба вырвался вперед.
— Скайвокер в беде! — воскликнул комментатор.
— Ани, осторожней! — крикнула Шми. — Выключи его!
Анакин сумел погасить огонь и снова начал догонять Себульбу. Тот вновь начал толкать Анакина — один раз, другой, третий…
— Маленький человечек сошел с ума! — возопил комментатор. Толпа стихла.
— Они идут ноздря в ноздрю! Толпа охнула.
Анакин и Себульба шли наравне, сцепившись болидами.
Толпа вновь замолчала.
— Они разошлись… разлетаются двигатели… нет, постойте, Скайвокер сумел вернуть контроль над машиной… но Себульба…
Анакин пересек финишную черту, оставив Себульбу валяться в пыли позади, и толпа взорвалась оглушительным ревом.
Изображение поменялось, теперь там был болид Анакина, залихватски затормозивший посреди трассы. Он выключил моторы, вылез из кабины. Его сразу встретили Китстер и Вальд. Толпа расступилась перед ними, они обнимали Анакина и хлопали его по спине.
Лея остановила запись и долго смотрела на мальчишку с сияющими голубыми глазами, думая о том, каким счастливым он казался… и каким невинным. Знай она его тогда, не встретив никогда в жизни Дарта Вейдера, она могла бы согласиться с Вальдом. Могла поверить, что они не могли быть одним и тем же человеком.
Она продолжила просмотр.
Толпа сомкнулась, и трое мальчишек исчезли в бурлящей человеческой массе. Дисплей погас и вспыхнул снова, на месте арены появилось лицо Шми. В ее сияющих глазах были слезы.
Я так горжусь тобой, Ани, так горжусь. Я рада, что теперь ты в безопасности в Храме джедаев… надеюсь, что тебе не приходится подвергать себя таким опасностям!
Из спальни донесся слабый голос Хэна — он звал Лею. Остановив запись, Лея побежала в спальню. Хэн лежал, приподнявшись на локтях, осматривая комнату с удивлением, морщась от боли.
Лея подошла к кровати и взяла его за руку.
— Как ты?
Он смотрел на нее в течение нескольких секунд, потом улыбнулся потрескавшимися губами.
— Пить хочу.
— Я тебе принесу.
Хэн энергично кивнул.
— Два гизера.
— Ну уж нет.
Лея достала стакан и принесла две канистры с раствором бакты из другой комнаты. Она была рада, что Хэн очнулся, но ждала, что он будет в лучшем состоянии после трех пакетов с раствором для регидрации. Он был еще очень слаб. Дегидрация могла привести к травме внутренних органов. Если к утру ему не станет лучше, Лея рискнула бы посетить госпиталь. Дарклайтеры предупредили ее, что большинство в этом городе не будут держать ничего в секрете, если на них направят имперский бластер, но Лея лучше пристрелит пару штурмовиков, чем будет просто смотреть, как жизнь покидает Хэна.
Когда она вернулась, он снова заснул. Она сменила пакет в капельнице, проверила жизненно важные показатели на мониторе и поцеловала в потрескавшиеся губы. Словно барабела целуешь.
Вернувшись в зал, Лея подняла дневник. Сначала он не хотел возобновлять показ, но, наконец, проехав через несколько поврежденных секторов, он начал запись.
15:36:09
Надеюсь, ты простишь меня за те слова, что я говорила на записи Китстера. Я хотела, чтобы, ты победил, — но еще больше я хотела, чтобы ты остался жив. Ты знаешь, мне всегда было страшно на этих гонках.
Ты не знаешь, как тяжело мне было согласиться, чтобы ты участвовал в той гонке для Куай-Гона. Когда ты увидел его меч, ты был убежден, что он пришел освободить рабов… мне было тяжело слышать, как он открыл тебе правду. Но, как сказал Куай-Гон, ты бескорыстный, ты отдаешь другим, не думая о себе. Как я могла отказать, когда ты придумал свой план, как добыть детали для их корабля?