Деверо Джуд. Герцогиня

   Да что же это она? Ведь есть человек, с которым она может поговорить, и он поймет ее и даст совет. Клер бросила свое обеденное платье на кровать и достала амазонку. Она опять пропустит обед, и Ее светлости обязательно доложат об этом, но Клер уже было все равно. Ей нужна помощь.
   Старый домик Мактаврита отыскать было нелегко, он спрятался между деревьями и холмами. Клер с трудом направляла лошадь в густом подлеске. Однако девушке показалось, что он ждал ее, так же, как и в первый раз, когда она приходила сюда с Тревельяном. Наверное, он расставил на посты людей, скорее всего детей, чтобы знать о приближении любого гостя. Ведь он охранял запасы своего драгоценного виски.
   Мактаврит стоял на холме, держа в руках старое ружье, юбка раздувалась на ветру. Глаза Клер наполнились слезами, как только она увидела его. Старик был единственным человеком, встреченным ею в Шотландии, который соответствовал ее ожиданиям. Все остальные были другими, ненастоящими.
   Не доехав до холма, Клер спешилась и побежала вперед. Ангус прислонил ружье к камню и распростер большие, сильные руки, чтобы принять девушку в свои объятия. Клер налетела на него, и ей показалось, что она столкнулась с дубом. Прикосновение к старому Ангусу прорвало плотину чувств, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Ангус крепко прижимал ее к себе, а она все плакала и плакала. Наконец, немного успокоившись, отодвинулась от него.
   — Простите меня, я не хотела…
   — Ну, ничего, — успокаивающе приговаривал он. — Старая одежонка нуждается в небольшой стирке…
   Клер постаралась подавить рыдания и засмеяться.
   Ангус обнял ее за плечи, повел в дом, посадил в старое кресло с подголовником и вручил кружку размером с маленький бочонок, полную виски. Потом медленно набил свою трубку, уселся на стул перед очагом, в котором, как всегда, горел жаркий огонь, и сказал:
   — Ну, а теперь, расскажи, что случилось, моя красавица. Клер знала, что должна рассказывать связно, но не могла и выложила все, что наболело.
   — Они не такие, как я себе представляла. Все не так, все странно. Иногда мне кажется, что меня просто нет. Есть только мои деньги. Люди помнят только о них.
   Ангус слушал терпеливо, с большим интересом. Она начала рассказывать о событиях вчерашнего дня и о поездке по имению с Гарри. Схватив несколько листочков бумаги с надписью «Брэмли Хаус» и огрызок карандаша, стала что-то рисовать нервными движениями, продолжая свой рассказ.
   Ангус попросил ее объяснить, чем отличается Америка от Шотландии. Он ничего не комментировал, только слушал, кивая головой, и курил свою трубку.
   Она говорила, как хорош Гарри, уверяла, что он просто совершенство.
   — Гм, совершенство?.. — пробурчал Ангус.
   — Да, но его матушка… — Она заглянула в свою кружку с виски.
   — Не думай, что поразишь меня рассказом о ней. — В голосе Ангуса зазвучала злоба.
   Клер рассказала о своей встрече с герцогиней.
   — Она не собирается ничего мне уступать, когда мы с Гарри поженимся. И не позволит ничего менять. Она будет держать под контролем каждый завтрак, обед и ужин, вдох и выдох любого человека, живущего в доме. Я не удивлюсь, если узнаю, что она собирается указывать мне, что надевать.
   — Ну а что говорит твой замечательный Гарри? Клер заерзала в кресле.
   — А что он может сказать? Она его мать, он не может ей противоречить.
   — Ну а ты, смелая красавица, ты когда-нибудь противоречила своей матери?
   Клер хихикнула. Она уже наполовину опустошила свою кружку.
   — Только двести тысяч раз, не больше. Ангус улыбнулся.
   — И все равно, он такой замечательный! Клер опять уткнулась в кружку.
   — Вчера моя младшая сестра сказала мне очень странную вещь о Гарри. — Клер чувствовала, что должна хорошо выпить, иначе никогда не сможет рассказать о том, что у нее на душе. Отродье говорила о людях самые ужасные вещи. Иногда они встречались с прекрасными, интересными людьми, но Отродье потом отзывалась о них весьма язвительно. И, самое страшное, она часто оказывалась права.
   — И что сказала твоя сестра?
   — Она сказала: «Ты никогда не сможешь влиять на Гарри. Через три месяца после свадьбы он даже не поинтересуется, жива ли ты вообще. Позаботится, конечно, чтобы у вас было двое детей — наследник и еще один, так сказать, про запас, а потом станет жить собственной жизнью. Он будет хорош с тобой и ласков, но интересовать ты его не будешь нисколько. Ты слишком умна, но по-глупому. А ты должна быть умна по-умному, как я, и уметь защищать свои интересы».
   — А сколько лет твоей сестре?
   — Четырнадцать. Но иногда я думаю, что ей все сорок! Ангус кивнул и налил себе виски.
   — Ну а что тот, другой?
   — Какой другой? — спросила Клер, хотя прекрасно понимала, кого старый Мактаврит имеет в виду.
   — Другой… Темноволосый. Который приводил тебя сюда.
   — А-а-а, — медленно протянула Клер. — Тревельян.
   — Да, он. — Старик наблюдал за девушкой, а она, казалось, подбирала слова, чтобы объяснить. — Исследователь.
   — Вы знаете?
   — Да, знаю. Скажи мне, что он сделал, чем тебя разозлил?
   — Я думала, он мне друг, — начала она медленно. Потом разговорилась. — Тревельян был единственным человеком в этом доме, который со мной серьезно разговаривал. Мы говорили обо всем. Я могла с ним поделиться любыми мыслями, даже тем, чего не говорила никому, и он всегда все понимал. Он никогда… — Клер остановилась. Хотя виски уже подействовало, она не хотела быть нечестной по отношению к Гарри. Она его любила.
   — Тревельян записывал все, что я говорила. Он изучал меня, хотел поместить сведения обо мне в одну из своих дурацких… о, простите… книг. Но я не предмет для изучения. Я просто женщина, и капитан Бейкер может…
   — Я думал, ты называешь его Тревельяном.
   — Да, это его родовое имя. Но в мире его знают как капитана Бейкера. Вам известны его подвиги?
   Ангус посмотрел на Клер. Когда она приехала к нему, ее лицо было искажено страданием, теперь же глаза сияли.
   — Нет, ничего я не знаю. Почему бы тебе не рассказать мне, что он совершил?
   Клер сделала еще один глоток виски и предалась любимейшему занятию — стала пересказывать деяния капитана Бейкера. Она говорила о его путешествиях в Африку и в арабские страны. Объясняла, как он стал магистром ордена суфистов, назвала языки, которыми он владеет.
   — Он способен выучить любой язык в два месяца!
   Клер сообщила Мактавриту, что Бейкер писал, даже когда был болен. Рассказала о множестве приключений и о том, чему он научился.
   — В течение веков целые цивилизации исчезали с лица земли, скажем вавилоняне. — Она вытянула руку с кружкой в сторону Ангуса. — А почему мы так мало знаем о вавилонянах? Потому что тогда не было таких людей, как капитан Бейкер. Не было блестящих, отважных исследователей, готовых приехать в страну и описывать свои наблюдения, как это делает он.
   — Для меня это все звучит, как сказка.
   — Может быть, он и есть человек из сказки, — сказала Клер, — не знаю. — Она посмотрела на Ангуса. — Не думаю, чтобы мать капитана Бейкера стала говорить его будущей жене, что он должен и чего не должен делать, есть ли ему горох с голубями или с курицей! Я сомневаюсь, была ли у него вообще мать…
   — Я думаю, была, — тихо пробормотал Ангус.
   — Держу пари, она умерла родами и он сам воспитал себя. — Клер допила виски. — Что же мне теперь делать? — Она посмотрела на Ангуса, и лицо ее опять приняло страдальческое выражение. — Насколько я понимаю, у меня есть два выхода. Первый: я могу выйти замуж за Гарри и жить под башмаком у его матери. Каждый мой шаг будет зависеть от ее воли. И мне будет уготована судьба ее несчастной дочери, запертой в комнате, без права выходить, читающей книги, выбранные Ее светлостью. Не удивлюсь, если старуха захочет выдавать мне разрешение видеться с собственными детьми.
   — А второй выход? Клер замолчала.
   — Я могу разорвать помолвку с Гарри.
   — А тебе будет больно? Ты так сильно любишь парня?
   — Если я не выйду замуж за человека, которого одобрят мои родители, то не получу денег, которые завещал мне дед. — Она рассказала Ангусу о деде и о том, что ее родители прожили двадцать миллионов долларов, а у сестры нет ни гроша.
   Ангус, для которого и 100 фунтов были огромными деньгами, с трудом мог переварить услышанное.
   — Двадцать миллионов долларов! А сколько это будет фунтов?
   — Наверное, около четырех миллионов.
   Ангус возблагодарил Бога, что сидит на стуле, а то бы он мог свалиться.
   — И твои родители столько истратили?
   На этот раз она не пыталась защитить их, как в разговоре с Тревельяном.
   Старик сидел и только кивал головой.
   — А теперь ты боишься, что, если ты не выйдешь замуж за того, на кого они укажут, они отберут твои… — Он проглотил слюну. — Твои десять миллионов и потратят их, а ты не получишь ничего, да и твоя маленькая сестра останется нищей?..
   Клер попыталась было запротестовать, говоря, что все не так уж и плохо, но выпитое виски не позволило ей лгать.
   — Да, я боюсь. Моим родителям нравится здесь. Отец ходит на охоту почти каждый день, а мать уже встречалась с двумя герцогинями, четырьмя графинями, виконтом и тремя маркизами. Все они сказали ей, что, когда мы с Гарри поженимся, она сможет увидеться с королевой или с принцессой Александрой.
   — А это много значит для твоих родителей, да?
   — Очень много. Мой отец не умеет работать. Сомневаюсь, чтобы он проработал хотя бы один день в своей жизни. Я знаю, это звучит ужасно, но сейчас он уже слишком стар, чтобы учиться. Он не знает жизни. А мама…
   Ангус смотрел на нее и ждал, что она скажет дальше.
   — Мама хочет быть значительной, что-то собой представлять. Я думаю, в молодости ей слишком часто указывали на ее ничтожность.
   — А ты сама-то чего хочешь, красавица?
   — Любви, — быстро ответила Клер и улыбнулась. — И заниматься чем-нибудь. Мне трудно ничего не делать.
   Ангус посмотрел на нее. Она откинулась на спинку стула, впадая в дрему.
   — Если бы ты могла изменить здешние порядки, то что сделала бы в первую очередь? Стали бы мы распахивать поля? Или ты открыла бы американскую фабрику по выпуску экипажей?
   Клер улыбнулась.
   — Нет. Сначала я выдала бы замуж Леатрис за Джеймса Кинкайда.
   Ангус презрительно хмыкнул.
   — А я-то думал, ты говоришь серьезно. На самом же деле ты думаешь только о любви.
   Клер широко улыбнулась, глаза ее были закрыты.
   — Мой дед говорил, что основой любого богатства и власти является рабочая сила. Я думаю, что основой власти герцогини являются ее дети. Она управляет Леатрис и, может быть, Гарри. Если я смогу оторвать от нее хоть одного из них, ее могущество ослабеет. Если ее собственная дочь сможет победить в единоборстве с ней, другие тоже смогут. Может быть, тогда обитатели этого дома получат немного свободы…
   Ангус встал и посмотрел на нее с уважением. Он знал жизнь имения и его обитателей, и в том, что говорила Клер, был смысл. А она мирно уснула, сидя на стуле. Он подошел к сундуку, стоявшему у стены, достал плед клана Мактавритов и накрыл ее. Потом он собрал листки, лежавшие у нее на коленях, а она даже не шелохнулась.
   Старик посмотрел на ее рисунки, усмехнулся, сложил их и вышел из дома. Ему предстояло идти добрых два часа до Брэмли.

Глава 13

   Когда Оман доложил Тревельяну о приходе старого Мактаврита, он только кивнул и вернулся к своей работе. Когда Ангус появился в дверях, дыша спокойно и ровно, несмотря на долгий путь и крутую лестницу, Тревельян не мог сдержать восхищения. Не поднимая головы, он спросил:
   — Что привело вас? У меня ведь нет коров, которых можно украсть.
   Старик молча подошел к столику с бутылками, налил себе виски и сел у окна, глядя на Тревельяна.
   Тот отложил перо и уставился на старого шотландца. На его задубевшем морщинистом лице отражалась напряженная работа мысли.
   — Выкладывайте, что у вас там, — сказал Тревельян.
   — Девочка встретилась со старухой.
   — А-а-а… — Тревельян не поднимал глаз. — Ну, это не страшно. Ее любовь к Гарри…
   Ангус прервал его.
   — Она не любит парня. Считает, что он очень хороший… Вчера Гарри взял ее с собой, чтобы показать имение. — Он взмахнул рукой. — Молодой Гарри делал вид, что знает всех арендаторов, управляет всеми делами. А насколько я знаю, он даже не видел всех ваших владений.
   — Моих владений ?!
   Ангус пристально смотрел на Тревельяна. Тот бросил перо, встал и подошел к камину.
   — Ну и что я по-вашему должен делать? Сказать ей, что Гарри не такой, каким она его считает? Что мой маленький брат ленив и находится под пятой у маменьки?
   — Девочка уже кое-что поняла о старухе. — Ангус ухмыльнулся. — Карга рассказала ей, как кормить Гарри, что он может есть с морковью и горохом, а что нет, как заботиться о его нежном здоровье.
   Тревельян расхохотался.
   — Гарри может сожрать лохань любой дряни, он здоровее лошади.
   Ангус помолчал, потом сказал:
   — Вы можете положить конец всему этому. Объявить, что вы живы.
   — Но я не хочу! — Губы Тревельяна сжались в тонкую злую линию. — И, черт возьми, вы прекрасно знаете почему. Старуха превратит мою жизнь в ад. Сейчас у нее есть все, чего она хочет. Ее драгоценный Гарри герцог, и она получит деньги этой девочки. Гарри согласен финансировать мою следующую экспедицию, это все, что мне нужно.
   — Ну а девочка?
   — Это не мое дело… — Тревельян почти кричал. Ангус внимательно посмотрел на него.
   — Я видел вас с ней. Вы глаз не могли от нее оторвать. Вы смотрели, как она танцует, слушали, что она говорит. Вы… — Он остановился, подбирая слова. — Вы гордились ею.
   Тревельян отвернулся, положил руки на каминную доску и уставился на огонь.
   — Да, у нее есть мозги. Она воспитана в богатой семье, но, вместо того чтобы думать только о новых платьях, предпочла читать и учиться. Даже выучила латынь, чтобы читать мои книги.
   — Ну да, неприличные места!
   — А вы откуда знаете об этих неприличных местах?
   — Старый священник в деревне читал мне их. Я ему за это давал виски, но, думаю, он делал бы это и бесплатно.
   — Вы маленький старый грубиян, — сказал Тревельян, но в голосе его не было ни вражды, ни злобы.
   — Значит, вам нравится эта девочка, но вы хотите, чтобы она вышла замуж за вашего брата. Вы знаете о завещании ее деда?
   — Да, знаю. Поделом ей, если выйдет замуж за псевдогерцога! Она так хочет стать герцогиней, что готова продаться человеку, которого не…
   — Вы считаете, она не любит Гарри? Он красивый парень. Выглядит куда лучше вас — с вашей-то хмурой рожей и недовольным взглядом. Очень красивый малый. Любая девушка была бы счастлива, заполучив такого. Бьюсь об заклад, он заделает ей ребенка при первой же возможности. Сомневаюсь, чтобы такой удалой парень, как Гарри, стал ждать первой брачной ночи.
   — Замолчите! — взревел Тревельян. Ангус посмотрел на него с ехидной ухмылкой.
   — Она сказала, вы ее предали: слушали, что она говорила, чтобы потом написать о ней. И опять рисовали свои маленькие картинки?
   Тревельян не сразу понял, что он имеет в виду. С тех пор как Клер убежала от него, он старался не думать о ней. Ему это плохо удавалось. Дважды он был почти готов пойти к ней. Тревельян уже привык, что она все время рядом с ним. Он хотел бы прочесть ей кое-что, услышать ее мнение о своей работе: девушка иногда критиковала его книги, говоря, что читать их скучно. Тревельян уговаривал себя не поддаваться чувствам, но он действительно нуждался в помощи Клер.
   — Да, я сделал несколько рисунков, — наконец сознался он.
   — Рассматривая карикатуру, она могла подумать, что не нравится вам.
   Тревельян уставился на старика.
   — Как не нравится?! Какое отношение имеют эти рисунки к моим чувствам? Я рисую карикатуры на многих.
   — Может быть, девочка не знает о ваших привычках. Может, она не в курсе, что ваши рисунки и слова доводили людей до бешенства, в вас стреляли, вас били, а однажды чуть вообще не убили, да только вас это ничему не научило. А если Клер считает, что невежливо смеяться над людьми?
   Тревельян пожал плечами. Он не понимал, как такая мелочь, как рисунки, могла так сильно разозлить Клер. Она была оскорблена, узнав, что он и есть капитан Бейкер. Когда она преодолеет свой страх, сама вернется.
   — Я скажу ей, что рисунки ничего не значат, что я не хотел ее обидеть.
   — Вы всегда нравились девушкам, — буркнул Ангус. — Правда, немногим это известно. Вы нравились больше старшего брата. Он был хорош, как дьявол, и должен был стать герцогом но вас девушки любили больше.
   — Да вы же ничего не знаете обо мне. Я ребенком уехал отсюда.
   — Я знаю о вас больше, чем вы думаете, и, бьюсь об заклад, ваша мамаша тоже немало знает. — Ангус изогнул бровь. — И теперь вы хотите отнять у Гарри его маленькую американочку.
   — Не имею ни малейшего намерения. Я даже не дотронулся до нее.
   — Но вы проводите с ней больше времени, чем Гарри.
   — Это его вина, не моя. Если бы я был обручен с ней, то не оставлял бы ее без присмотра.
   — Да, и завлекали бы ее всеми этими штуками, которые ей так нравятся: книгами, разговорами, пледом главы клана…
   — Клер не знала, что это плед лорда. Она никогда его не видела.
   — Зато многие арендаторы видели. Они знали, кто вы, когда вы сидели там и смотрели на танцы. Они танцевали для нового лорда и его леди.
   — Она не моя леди… — Тревельян понизил голос. — Она не моя и никогда не будет моей. Мы… друзья, — тихо закончил он. — Между нами ничего нет и никогда не будет. Она решила выйти за моего брата и стать герцогиней.
   — Вы могли бы сказать ей, кто вы такой. И ее родители одобрили бы ваш брак. Судя по тому, что она рассказала Мне, им наплевать, сколько герцогу лет и на месте ли у него руки-ноги!
   Тревельян криво улыбнулся.
   — Она вышла бы за меня замуж, если бы знала, что я герцог. Но я не собираюсь жениться. Я не смогу путешествовать, если женюсь, да и не хочу брать на себя ответственность за дом и другие владения. А главное, на кой черт мне жена, которая вышла за меня только из-за титула? Ангус издал звук, похожий на смех.
   — Если бы хорошенькая девушка сказала мне, что пойдет за меня потому, что я глава клана Мактавритов, я побежал бы с ней к священнику, не раздумывая.
   — Этим мы друг от друга и отличаемся — вы и я. Я не хочу жениться, не хочу быть герцогом и не хочу больше с вами разговаривать. Мне надо работать.
   — Она хочет выдать вашу сестру замуж за Джеймса Кинкайда.
   — Что-о?! — Тревельян был потрясен. — А как она узнала об этой истории? Так много лет прошло…
   — Ваш младший брат рассказал ей.
   — Соединить Леа с Джеймсом! Как романтично! Она хочет сделать их такими же счастливыми, как они с Гарри.
   Ангус рассказал Тревельяну, что Клер говорила о детях — основе будущей жизни герцогини.
   — Девочка восприняла эти взгляды от деда. Я думаю, она попробует отобрать власть у старухи.
   Тревельян покачал головой.
   — Американская глупышка! Не понимает, о чем говорит. Не знает, с кем имеет дело. Клер просто невинное дитя. Она мечтает об идиллии — жить с Гарри, воспитывая светловолосых детишек, у каждого из которых будет титул. Она и представить себе не может, что на свете живут люди, подобные старухе. — Цинизм Тревельяна перешел в горечь. — Эта женщина убьет всякого, кто попытается отобрать у нее Гарри или власть.
   — Я думаю, наша красавица все-таки попробует, — тихо сказал Ангус.
   — И потерпит поражение! У нее нет опыта борьбы с коварством и предательством.
   — Что будет, когда она узнает, что девочка решила не подчиняться?
   — Наверное, заточит ее. Откуда я знаю? Это не мое дело. Ангус ничего не сказал в ответ, продолжая все так же пристально смотреть на Тревельяна. Тот продолжал едва слышно.
   — Старуха узнает очень скоро, потому что Клер слишком откровенна и не умеет ничего хранить в тайне. Все, что думает и чувствует, отражается в ее глазах. И она во всем признается Гарри. — Он фыркнул. — Ее прекрасному Гарри! Да она может и старухе все выложить. Гарри не понимает опасности. Если Клер попытается заручиться его поддержкой, чтобы поженить Леа и Кинкайда, он отнесется к этому как к работе, которую ему надо выполнять, и пожалуется матери.
   — Она и так узнает.
   — Верно, — сказал Тревельян. — Узнает, что Клер пытается отобрать у нее власть, хотя бы часть. И будет мстить.
   — Так же, как когда-то отомстила маленькому мальчику, Доставлявшему ей хлопоты, — тихо заметил Ангус.
   Тревельян сделал вид, что не расслышал.
   — Она подождет, пока Гарри и Клер поженятся. Черт! Она может назначить дату свадьбы очень скоро. Она никогда не позволит Клер ускользнуть от нее после подобной попытки.
   — И что она сделает с девочкой?
   — Не хочу даже думать об этом, — тихо ответил Тревельян. — Станет мучить ее так, как не мучили бы жестокие дикари в Африке! Она сломит ее дух так же, как Леа. Знаете, Леа ведь была когда-то чертовски смела и своенравна… Она была заводилой во многих наших проделках… Тревельян замолчал, увидев, что Ангус поднялся и идет к двери.
   — Куда вы?
   — Можете вернуться к своим бумажкам. Я должен посмотреть, как там девочка. Она может проснуться, нужно присмотреть за ней.
   — Вы оставили Клер одну в своей ужасной норе?! Ее же могут убить! Она…
   Ангус улыбнулся.
   — Мы же в Шотландии, это самое безопасное место на свете. Тут вам не дикая Африка и не тот город, который вы искали и не нашли.
   — Нашел!
   — Ну нет, вы же умерли! — На несколько секунд их взгляды встретились, и Ангус первым отвел глаза. — Я иду к Клер. А вы оставайтесь и пишите. Когда поправитесь, возвращайтесь к своим дикарям, в дальние страны. Оставьте Шотландию Гарри, его матери и… жене. Раз вам все равно. И вы не герцог, не глава клана. Вы не хотите жениться на этой девочке. Продолжайте прятаться здесь со своим темнокожим, ешьте, спите, пишите и не вмешивайтесь в наши дела. Они вас не касаются!
   Ангус повернулся и пошел вниз по лестнице.
   Тревельян подошел к столу и взял ручку. Он работал над книгой о Пеше, собираясь поведать миру о том, как ему удалось проникнуть в этот закрытый город. Джек Пауэлл присвоил себе первенство, думая, что никто на свете не сможет опровергнуть его. Но Тревельян издаст книгу и разоблачит ложь. Джек думал, что украл все заметки Тревельяна о Пеше, когда оставил его умирать одного, но в памяти капитана Бейкера хранится гораздо больше сведений!
   Несколько часов спустя Оман молча вошел в комнату и вручил Тревельяну плоский пакет.
   — Что это?
   — Американская леди дала мне это для вас.
   Оман назвал Клер леди — в его устах это была высшая похвала. Вскрывая пакет, Тревельян хмурился, однако изумление стало беспредельным, когда он понял, что прислала ему Клер.
   Рисунки были сделаны неопытной рукой, однако узнать изображенного на них человека не составляло труда. Тревельян — разбойник с большой дороги, стоящий под виселицей. А вот он маленький мальчик, стоящий в стороне от играющих детей с презрительным видом, будто ему вовсе не хочется быть с ними, а в глазах — тоска и одиночество. А вот он сидит один в башне из слоновой кости.
   В первый момент Тревельян пришел в ярость. Как смеет эта плебейка изображать его так!
   Постепенно гнев уступал место обиде. Он не думал, что Клер видит его таким. Он считал, что она… боготворит капитана Бейкера. Карикатуры задели самолюбие Тревельяна.
   Сдавленный смешок за спиной заставил его обернуться. Оман, его невозмутимый слуга, пытался сдержать смех. Он рассматривал рисунок, на котором его господин был изображен разбойником.
   — Не вижу ничего смешного, — резко сказал Тревельян.
   — Очень похоже. Смотрите, вот здесь и здесь. Просто вылитый вы.
   — Чепуха! — прорычал Тревельян, вырывая листок аз рук Омана. — Это просто… — он вдруг замолчал: сходство определенно было. Несмотря на досаду, он улыбнулся. — Это не я, — произнес он вслед вышедшему из комнаты Оману.
   Тревельян взял рисунки, подошел к окну и стал тщательно рассматривать их, улыбаясь все шире. Разве Клер не знает, что он капитан Бейкер?! Эта маленькая бесстыжая американка, наверное, не понимает, что никто не смеет смеяться над великим человеком! Он может, а все остальные не смеют!
   Положив рисунки на стол, Тревельян подошел к камину. Вороша поленья, он говорил себе, что ему нет дела до Клер и до всего того, что рассказал Ангус. Не нужно вмешиваться в чужие дела — этот принцип не раз спасал ему жизнь.
   Внезапно Тревельян вспомнил, какую трогательную заботу проявляла о нем Клер, когда он болел. Конечно, спасти его от очередного приступа малярии девушка вряд ли сумела бы, но она осталась с ним и сохранила его тайну, никому не проболталась, где он.
   Тревельян поворошил угли в камине. Ему не стоит вмешиваться в ее отношения с матерью Гарри. Одна только мысль о старухе вызывала приступ отвращения. Она его мать, но он не видел от этой женщины ничего, кроме обид и унижений.
   Тревельян знал, как крепка старуха. Ангус прав: она способна на все. Разве не она отослала своего сына к деду, мерзопакостному старику? Ему было всего девять лет, а его навсегда оторвали от семьи, потому что мать находила его непокорным. Уже через две недели Тревельян понял, как сильно мать ненавидела его.
   Так что же она сделает с Клер, если узнает, что та пытается отобрать у нее власть? Превратит в пленницу, как Леа? Кто защитит ее? Конечно, не Гарри. Он не захочет жертвовать своим покоем, охотой, женщинами… А родители Клер, что смогут сделать они? Из того, что Тревельян знал об этих людях, он не мог вывести ничего успокоительнoгo. Они получат то, к чему стремились, пусть даже за счет собственной дочери.