— Сожалею, но я не могу этого сделать. С какой стороны вы хотите лечь?
   Она подошла к одеялу с левой стороны и легла, вытянув руку по направлению к ‘Рингу.
   — Думаю, — начал он, — я хочу сказать… Мэдди молчала, уставившись на звезды. ‘Ринг лег на одеяло футах в трех от нее, и она сразу же поняла, в чем неудобство такого положения. Он лежал на спине, как и она, и так же, как и ей, ему пришлось положить руку на грудь, а поскольку одеяла находились довольно далеко друг от друга, нужно было изо всех сил вытягивать руки, и это причиняло боль. Но она поклялась, что стерпит любую боль, но не скажет ему ни слова.
   — Вам не кажется, что мы могли бы поменяться местами? Если бы вы легли здесь, а я там, было бы лучше.
   — Мне удобно ровно настолько, насколько может быть удобно заключенному, капитан.
   — Понятно. Предпочитаете всю ночь страдать от боли, но не двинуться с места, так?
   Мэдди не ответила, продолжая смотреть на звезды; внутренне она кипела от гнева. В следующий момент он неожиданно лег на нее сверху. Инстинктивно она начала брыкаться и извиваться всем телом.
   — Неужели вы не можете успокоиться хоть на минуту? — с отчаянием в голосе проговорил ‘Ринг. — Я всего лишь пытаюсь лечь на другую сторону. Вы отказались сдвинуться с места, и, так как вы постоянно жалуетесь, что я вас третирую, это единственный способ. — Он скатился с нее. — Извините. — ‘Ринг потянулся через нее за своим одеялом, при этом его рука легла ей на грудь. Секунду он смотрел на нее, и Мэдди задержала дыхание, ожидая, что он ее поцелует. Но ‘Ринг только прошептал: — Еще раз извините. — И отвернулся.
   Выругавшись про себя на всех известных ей языках, Мэдди попыталась скрестить руки на груди, однако в результате рука капитана Монтгомери снова оказалась у нее на груди. Она скинула ее так, словно это было что-то отвратительное.
   — Хорошо бы вы пришли в отношении меня к определенному выводу — насильник я или абсолютно холоден к женщинам. Доброй ночи, мадам. Мэдди хотела было спросить, что он имеет в виду, но промолчала. Не станет она его ни о чем спрашивать. Натянув на себя тонкое одеяло, Мэдди закрыла глаза. Но разве могла она заснуть! Ее не отпускала тревога за Лорел, она была связана цепью с этим идиотом, было холодно, хотелось есть, корсет сдавливал грудь, и мочевой пузырь готов был лопнуть.
   Вскоре она услышала ровное дыхание капитана Монтгомери. И как только он мог спать! Что бы ни случилось, мужчины не теряют аппетита и не страдают от бессонницы. Поставь перед мужчиной еду, он начнет есть. Стоит ему занять горизонтальное положение, и он тут же заснет или начнет расстегивать пуговицы на женском платье.
   Мэдди посмотрела на ‘Ринга: лежа на спине, он крепко спал. Вокруг был разложен весь его арсенал. Может, ей удастся выкрасть у него револьвер? Тогда, угрожая револьвером, она заставила бы его снять наручник. Она тихонько вытянула вперед руку.
   — Почему бы вам не угомониться и не заснуть, вместо того, чтобы разыгрывать из себя индейца?
   От неожиданности Мэдди вздрогнула.
   — Я думала, вы спите.
   — Я так и понял. Так в чем же теперь дело? — ответил Монтгомери, прежде чем она успела дать выход своему гневу. — Кроме того, конечно, что вам не нравится быть здесь со мной.
   — Мне противно быть скованной, только и всего.
   — Ну хорошо, вы высказались. Теперь спите. Скоро настанет утро, и я сниму наручник. Мне тоже не очень-то удобно. Вы, может, не заметили, но здесь только три одеяла. Мне кажется, я лежу на кактусе.
   — Так вам и надо. Не рассчитывайте, что я буду вытаскивать колючки.
   — Хотите, я расскажу сказку? Или спою колыбельную, чтобы вы заснули?
   — С вашим-то голосом? Лучше послушать хор лягушек.
   — Тогда вы бы могли спеть для меня, — мягко сказал ‘Ринг. — Мне бы очень этого хотелось.
   — Песню за ключ, — быстро откликнулась Мэдди.
   ‘Ринг молчал так долго, что она повернулась посмотреть на него.
   — Какой трудный выбор, — сказал он наконец. — Получить наслаждение с риском для вашей жизни. А вдруг вы, как сирена, убьете меня своим пением? Или сами погибнете, уйдя отсюда без меня? Да, Мэдди, это дилемма.
   Гнев почти прошел, и она несколько расслабилась.
   — Вам действительно нравится, как я пою? Вы больше не считаете меня просто странствующей певицей?
   — Боюсь, что за это замечание я попаду прямо в ад, но еще страшнее то, что я это заслужил. Мэдди, ваше пение способно оживить мертвых.
   Она подвинулась поближе.
   — Правда? И вы уже перестали ненавидеть оперу?
   — Ну, не то чтобы перестал. Оперу вообще, я имею в виду. Но я полюбил ваш голос. Мне все равно, что вы поете. Я бы с восторгом слушал, если бы вы пропели Ланкастерский договор.
   — Я исполняла народные песни, и мне сказали, что у меня неплохо получается.
   — Неплохо! — Он презрительно фыркнул. — Да вы поете так, что я опасаюсь, как бы Господь не забрал вас к себе, чтобы вы солировали в ангельском хоре.
   — Правда? Я хочу сказать, как вы можете так говорить? Есть ведь и другие певицы. Аделина Патти, — голос ее упал, — будет на этой неделе выступать в Нью-Йорке.
   — Я ведь говорил вам, что слышал ее.
   — Да, я смутно припоминаю, вы что-то такое говорили.
   — И я заявляю вам со всей откровенностью, что при звуках ее голоса я никогда не изнывал от желания.
   Мэдди улыбнулась ему в темноте, но улыбка тут же исчезла.
   — От желания? Что это значит? Мое пение вызывает у вас… желание?
   — Ну конечно. Вы же знаете, как мне приятно быть рядом с вами. Надеюсь, что когда-нибудь я убью ради вас дракона и тогда вы споете только для меня.
   — О…
   — Вы, кажется, разочарованы? Вы думали, что я имею в виду что-то другое?
   — Нет… конечно, нет. Ничего другого вы и не могли иметь в виду, не правда ли? Поэтому как я могла думать о чем-то другом? Ничего другого просто и быть не может, и я прекрасно поняла, что вы хотели сказать. — Она замолчала.
   — Вот и хорошо. Рад, что хоть один раз вы правильно меня поняли. Как бы мне ни хотелось обменять ключ на песню, я не могу этого сделать. Все наслаждения мира не стоят того, чтобы ставить под угрозу вашу жизнь. — Он зевнул. — Я бы с удовольствием продолжил нашу беседу, но, думаю, лучше поспать. Спокойной ночи, мой ангел.
   Мэдди открыла было рот, чтобы высказать возмущение по поводу «моего ангела», но промолчала. Она все еще была сердита на ‘Ринга, но его слова о ее пении смягчили Мэдди. Она закрыла глаза и спустя несколько минут заснула.
   ‘Ринг повернулся на бок, не задев цепь, лежавшую на земле между ними, посмотрел на Мэдди и не мог сдержать улыбку. Она и вправду была невыносима. Невыносима, да, но такой великолепной женщины он не встречал за всю свою жизнь. Он страстно хотел ее. Наверное, не было в мире мужчины, которого так неудержимо влекло к женщине, как его к Мэдди. Но она еще не была готова к этому. Она только начинала видеть в нем личность: не просто одного из мужчин, а именно его. К этому ‘Ринг стремился больше всего на свете: стать для нее столь же необходимым, как она была необходима ему. ‘Ринг хотел обладать ею полностью, он испытывал к ней все чувства, какие только женщина может возбудить в мужчине, но при этом хотел быть уверенным в том, что она отвечает тем же.
   ‘Ринг улыбнулся в темноте. «Придется заставить тебя обращать на меня больше внимания, — подумал он. — Стать для тебя единственным мужчиной, добиться, чтобы ты отдала мне часть той страсти, какую вкладываешь в свое пение». Протянув руку, он коснулся ее руки, и Мэдди обхватила его палец как ребенок. Улыбаясь, он заснул.
 
   — Мэдди, — позвал ‘Ринг, — проснись. Она медленно открыла глаза и улыбнулась, увидев его так близко.
   — Доброе ут… — начала она, но он не дал договорить, прижавшись к ее губам.
   Первой реакцией Мэдди было удивление, но она тут же расслабилась и закрыла глаза. ‘Ринг касался губами ее губ, но это не были поцелуи — он что-то говорил.
   — Сюда кто-то идет. Пожалуйста, слушайся меня. Не позволяй себе никаких глупостей. Подыгрывай мне.
   Мэдди кивнула. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее по-настоящему, но она видела, что он напряженно вслушивается в звуки, доносящиеся из леса. Было раннее утро, холодное и серое.
   Быстро, одним движением ‘Ринг обнял ее и положил под себя. Мэдди поняла, что это было сделано ради ее безопасности: притянув ее к себе, он одновременно взял в одну руку револьвер, а другую положил на рукоять ножа. Мэдди не возражала. Обхватив его за шею рукой, она приоткрыла рот под его поцелуем.
   — Так я не могу сосредоточиться, — пожаловался он, и Мэдди почувствовала, как бьется его сердце. — Сейчас я сниму наручники. Мэдди, поклянись, что убежишь, когда я скажу.
   Только сейчас до нее дошел смысл его слов. Человек, приближение которого услышал ‘Ринг (сама она ничего не слышала, так громко билось ее сердце), не мог быть Чутким Ухом. Если бы Чуткое Ухо захотел незаметно подкрасться к кому-то, его бы не услышал ни один человек.
   ‘Ринг начал открывать наручники, но вдруг напрягся всем своим большим телом и сжал револьвер за ее спиной. Затем откатился от нее, насколько позволяла цепь, и сел. Но он опоздал. Над ними, прислонившись к дереву, стоял человек, держа в руке револьвер, нацеленный ‘Рингу в голову.
   — И что мы тут имеем? — проговорил он. — Парочку влюбленных, прикованных друг к другу, В чем дело, мистер, не можете удержать при себе девушку?
   Знаком он показал, чтобы ‘Ринг бросил револьвер, и тот повиновался. Посмотрев на ‘Ринга, Мэдди увидела, что он в ярости, однако не проронил ни звука.
   — Что вам нужно? — спросила она. Мужчина не был похож на грабителя и вообще на злоумышленника. Скорее, он походил на игрока, на карточного шулера. Может, он пришел в эти места, чтобы обманом выудить у золотоискателей золото?
   — Ага, значит, леди может разговаривать, а кавалер нет. — Он снова посмотрел на ‘Ринга. — Хотите что-нибудь сказать, мистер?
   — Что вы здесь делаете?
   — Просто смотрю, что к чему. У вас есть при себе деньги?
   ‘Ринг не ответил, и Мэдди судорожно вздохнула. Не дай Бог, он будет разыгрывать из себя героя перед этим незнакомцем, прицелившимся ему в голову.
   — Да, в моей седельной сумке есть мешочек с золотым песком, — быстро проговорила она.
   — Не отдавай ему, — вмешался ‘Ринг. Мэдди испугалась. Иногда простой грабеж мог кончиться убийством, если жертва оказывала сопротивление.
   — Можете забрать его весь, — сказала она.
   — Вот разумная леди. — Мужчина шагнул к ней. — А как насчет вас? Можно и вас взять в придачу?
   Инстинктивно Мэдди подвинулась к ‘Рингу, но тот не сводил глаз с незнакомца и не обращал на нее внимания.
   — Кажется, леди к вам неравнодушна. — Мужчина улыбнулся, и Мэдди чуть было не улыбнулась в ответ.
   Он был красивым мужчиной, и от его улыбки мурашки пошли по телу. ‘Ринг заметил ее реакцию и бросил на нее уничтожающий взгляд.
   Мужчина коротко рассмеялся.
   — Ревнуете, мистер? И я бы ревновал на вашем месте. Такая красотка. — Стволом револьвера он сдвинул на затылок шляпу, открыв черные кудри на лбу. — Итак, что же мне с вами делать?
   — Мы отдадим вам золото, и вы уйдете, — предложила Мэдди.
   Она не могла понять, что происходит с 'Рингом. Обычно он за словом в карман не лез, а сейчас молчал, как в рот воды набрав. И тут Мэдди заметила, что он пытается разомкнуть наручники. О нет, пронеслось у нее в голове; он пытается освободиться, чтобы напасть на этого мужчину. Она не знала, что предпринять, но была уверена в одном: ‘Рингу не следует рисковать жизнью ради небольшого количества золота.
   Мужчина решил за нее этот вопрос.
   — Ключ от наручников отдайте мне, — негромко сказал он, улыбнувшись ‘Рингу. — Пожалуй, лучше будет, если такой здоровяк, как вы, останется в наручниках.
   Мэдди с облегчением вздохнула, когда ‘Ринг отдал мужчине ключ. Догадавшись, что он задумал прыгнуть на незнакомца, она навалилась на него.
   Мужчина отскочил в сторону.
   — Похоже, юная леди не хочет, чтобы вы что-то предприняли. Меня это устраивает. — Он выпрямился во весь рост. Он был пониже ‘Ринга, но тоже очень высокий. — Итак, приступим к делу. Я заберу все ваше имущество.
   — Черта с два, — отозвался ‘Ринг.
   — Пожалуйста, не сопротивляйся, — сказала Мэдди.
   — Слышите? Юная леди не хочет, чтобы мы с вами устроили драку. Я ее поддерживаю. Мне не хотелось бы, мистер, вышибить из вас дух.
   Мэдди знала, что драку нужно предотвратить любым способом.
   — Возьмите все. Нам ничего не нужно.
   — И большой черный жеребец тоже?
   — Сатана? Конечно. Возьмите и его, но предупреждаю: норов у него бешеный. Немногим удается усидеть на нем.
   — Сатана? Подходящее имя для такого коня. Мужчина подошел к лошади, повернувшись к ним спиной, и Мэдди почувствовала, как напряглись мускулы ‘Ринга, готовящегося к прыжку. Она обхватила его сзади.
   — ‘Ринг, пожалуйста, не надо. У него револьвер. Ты можешь пострадать.
   — Я мог бы сбить его с ног, — прошептал ‘Ринг.
   — Нет, ведь ты связан со мной. Пожалуйста, не делай этого. В конце концов, это только вещи. Они ничего не значат. Мы спустимся вниз и купим новых лошадей. Я дам тебе денег, если у тебя нет.
   Он повернулся и посмотрел на нее:
   — Боишься, что мне достанется. Но тогда ты от меня избавишься.
   Она положила голову ему на плечо:
   — Не нужно разыгрывать из себя героя. Он поцеловал ее в лоб:
   — Хорошо.
   Мужчина посмотрел на них.
   — Берите все, что хотите, — ответила Мэдди. — Отдайте только ключ от наручников и оставьте нас в покое.
   Мужчина улыбнулся, и она опять ощутила притягательную силу его улыбки. Она догадывалась, что ‘Ринг смотрит на нее с яростью, но ей было все равно. Еще раз улыбнувшись, мужчина начал седлать лошадей. Она крепко прижалась к ‘Рингу, пока он собирал их оружие.
   — Одеяла я тоже заберу, — сказал он.
   И снова Мэдди удержала ‘Ринга, собравшегося броситься на незнакомца, и отдала тому одеяла.
   Она молча наблюдала, как он садится на лошадь.
   — Ключ, — только и сказала она.
   Он достал из кармана ключ и секунду смотрел на него.
   — Хотел бы я знать, почему вы двое привязаны друг к другу? Наверное, один из вас боится, что другой от него убежит. — Мужчина с презрением взглянул на ‘Ринга. — Мне вот никогда не приходится держать моих женщин на цепи. — Подумав, он улыбнулся и положил ключ назад в карман. — Пожалуй, я оставлю вас в таком положении.
   С этими словами он поехал прочь, ведя за собой на поводу лошадь Мэдди.
   Мужчина еще не успел скрыться из виду, как ‘Ринг вскочил и бросился за ним. Мэдди, конечно же, заковыляла следом.
   — Остановись, — взмолилась она, споткнувшись о пень. — Он уехал, и ты его не догонишь — пешком, да еще и вместе со мной. Жаль, что он не отдал нам ключ.
   ‘Ринг повернулся к ней:
   — Ты, кажется, хотела поехать с ним. Наверное, поэтому и хотела освободиться.
   — Что? Я хотела уехать с ним? Ты с ума сошел!
   — Я видела, как ты ему улыбалась.
   — Это просто невероятно! — накинулась Мэдди на него. — Я, можно сказать, спасла тебе жизнь, удержав от драки с человеком, вооруженным револьвером, а теперь ты устраиваешь мне сцену ревности.
   — Ревности? Я говорю то, что видел. Ты готова была броситься ему в объятия. Удивительно, как это ты не попросила его взять тебя вместе с лошадью.
   Мэдди хотела наброситься на него, но затем расслабилась и улыбнулась. Его ревность доставляла ей удовольствие.
   — Он самый красивый мужчина, какого я когда-либо видела. Думаю, ему совсем не нужен револьвер при ограблении женщин. Стоит ему улыбнуться, и любая отдаст все, что он захочет.
   Какое-то время ‘Ринг зло смотрел на нее, затем вдруг улыбнулся, и Мэдди подумала, что не только грабитель может добиться от женщины всего, что нужно, одной лишь улыбкой.
   — Ну что ж, мы остались здесь вдвоем, прикованные друг к другу, без лошадей, без одеял, без всего. Но у тебя в запасе три дня до того, как ты должна будешь куда-то уехать. Почему бы нам не устроить себе небольшой отдых?
   Мэдди стояла от него на расстоянии натянутой цепи.
   — Здесь? Но мы не можем остаться здесь.
   — Почему? Тебе нужна передышка, и ты сказала, что должна встретиться с кем-то лишь через три дня, значит, как я понимаю, и выступать тебе придется через три дня. Почему же не остаться здесь? Неужели тебе не надоели лагеря и житье в палатке?
   — Вообще-то надоели, но я не могу остаться здесь с тобой.
   — Почему?
   Мэдди прикрыла глаза. Ну как можно быть таким непонятливым!
   — Потому что ты мужчина, а я женщина. Вдобавок мы привязаны друг к другу. Я ответила на твой вопрос?
   Некоторое время ‘Ринг стоял молча, словно пытаясь понять, что она имеет в виду, и наконец сказал:
   — А… Ясно. Боишься, что я… Значит, меня опять произвели в насильники. Ну а если я обещаю, что не буду приставать к тебе? Поклянусь, что не дотронусь до тебя. Тогда как?
   Мэдди посмотрела на него. Три дня в лесу наедине с мужчиной, да еще таким, как капитан Монтгомери. Ей ни за что не следует соглашаться. Нет, ни в коем случае. Нужно спуститься вниз, попросить Сэма снять наручник и спокойно провести эти три дня в своей палатке. Читать, беспокоиться о Лорел. Одной.
   — И ты поклянешься своей честью? — услышала она собственный голос. — Я хочу сказать, мне нужна гарантия, что не придется отбиваться от тебя каждую минуту.
   При мысли о том, что нужно будет от него отбиваться, руки у нее покрылись мурашками. А если он одержит верх?
   ‘Ринг серьезно посмотрел на нее:
   — Клянусь, что не прикоснусь к тебе. Я бы поклялся могилой матери, вот только моя мать жива и здорова. Придется тебе поверить моему честному слову. Я не прикоснусь к тебе, несмотря ни на что.
   — Несмотря ни на что?
   Он подошел к ней и заговорил очень тихо:
   — Я не прикоснусь к тебе, как бы мне этого ни хотелось, как бы чудесно ни пахли твои волосы, нагретые солнцем. Несмотря на то, что я отдал бы десять лет жизни за возможность прижать тебя, обнаженную, к себе. Несмотря на то, что меня преследуют воспоминания, как ты сидела впереди меня на лошади и твои бедра были прижаты к моим. Несмотря на то, что мы будем спать, прижавшись друг к другу, так как ночи в горах холодные и к тому же мы скованы наручниками, и мое тело будет повторять изгибы твоего. Несмотря на все это, я не прикоснусь к тебе.
   Мэдди закрыла глаза. ‘Ринг говорил очень тихо, и она едва разбирала слова, хотя он и стоял совсем близко, так что она чувствовала его дыхание. Он приложил ладонь к ее лицу; кончики его пальцев касались ее волос, большой палец был прижат к уголку рта.
   — Клянусь, что не буду целовать твою шею, твои глаза и эту крошечную голубую жилку, пульсирующую на виске. Я не стану покрывать поцелуями твои округлые белые плечи, талию, бедра, твои изумительные стройные ноги, не проведу языком по нежной коже на сгибе руки и не стану целовать по очереди твои пальчики. Ты голодна?
   Мэдди чувствовала, что ноги у нее подгибаются, а тело стало мягким и податливым.
   — Что? — с трудом прошептала она и приоткрыла глаза. Ее взгляд остановился на его полной нижней губе, и она испытала страстное желание провести кончиком пальца под усами, чтобы ощутить изгиб верхней губы. Еще захотелось укусить его покрытую волосами грудь, видневшуюся из-под наполовину расстегнутой рубашки.
   — Я спросил, не голодна ли ты? С тобой все в порядке? Ты что-то побледнела.
   Открыв глаза пошире, Мэдди уставилась на него. Действительно ли он сказал то, что она слышала?
   — Что ты сказал?
   Просунув руки ей под мышки, ‘Ринг слегка встряхнул ее.
   — Может, нам все же следует спуститься вниз, хотя, на мой взгляд, ты нуждаешься в отдыхе. Наверное, на тебе сказалось напряжение последних дней.
   Мэдди потрясла головой, словно желая привести мысли в порядок.
   — Я требую, чтобы ты повторил… чтобы ты повторил, как ты не будешь прикасаться ко мне.
   — Я поклялся, что не прикоснусь к тебе ни при каких условиях. Тебя ведь это беспокоило? Ты сказала, что не решаешься остаться со мной наедине, поскольку я мужчина, а ты женщина. Я пытался убедить тебя, что бояться нечего, только и всего. — Он взглянул на небо. — А ведь может пойти дождь. Если мы останемся здесь, нужно найти укрытие и подумать о костре.
   Мэдди задала себе вопрос, не сходит ли она с ума? Может, у нее слуховые галлюцинации? ‘Ринг двинулся вперед, и ей не оставалось ничего другого, как следовать за ним.
   — А что ты сказал… о том, как мы будем спать вместе?
   — Я сказал, что в горах холодно и для тепла нам придется лечь поближе друг к другу. Смотри, видишь тот выступ? Мы можем под ним расположиться. Там и для костра места хватит. Только как же нам развести костер? Спичек у тебя, конечно, нет.
   — Нет, — тихо ответила она, глядя ему в спину, а затем резко остановилась. — Стой! Повтори, что ты сказал… о моих волосах и ногах.
   Он медленно повернулся и улыбнулся отеческой улыбкой.
   — У тебя две ноги, правая и левая, и довольно красивые волосы. Что еще?
   Мэдди открыла было рот, но тут же спохватилась. В эту игру надо играть вдвоем. Может, у нее когда-то и получится. Пока же она и представить не могла, как сказать о том, что ей хотелось провести пальцем по изгибу его верхней губы. Она прошла мимо него, постаравшись напустить на себя высокомерный вид.
   — Мне не нужны спички, чтобы разжечь костер. Мой отец… — Мэдди была вынуждена остановиться, потому что он и не подумал сдвинуться с места.
   — Твой отец… — выдохнул он. Она мило улыбнулась.
   — Да, мой отец. Он научил меня кое-каким приемам выживания.
   — Таким, как развести костер без спичек? Потерев две палочки друг о друга? А ты представляешь, сколько это займет времени и как это трудно?
   — Я точно знаю, сколько времени для этого потребуется, а если бы ты делал это так же часто, как я, это перестало бы казаться слишком трудным. Я не ношу с собой спичек, они отсыревают, но у меня всегда есть кремень и огниво. Отец говорил, что любой мужчина, да и женщина тоже, может выжить в дикой местности, если у него есть чем высечь огонь, силок, несколько рыболовных крючков и нож.
   — И у тебя все это есть.
   — Конечно, — ответила Мэдди с самодовольной улыбкой. — А ты разве не берешь все это с собой, когда покидаешь лагерь? Никогда ведь не знаешь, в какой момент останешься без лошади. Неужели, капитан Монтгомери, вы оставили все вещи на лошади?
   Он быстро отвернулся, поэтому она не могла сказать наверняка, но ей показалось, что он покраснел от смущения. Так кто теперь испытывал неловкость?
   Отец научил ее не только тому, какие вещи в первую очередь необходимы путешественнику, но и как их носить. После отъезда с Востока, трясясь по дорогам в карете, она иной раз коротала время, пришивая карманы к широченной юбке для верховой езды. Карманы были небольшие и пришиты изнутри к подолу юбки, что делало их совсем незаметными.
   Теперь, зная, что придется поднять юбку, чтобы дотянуться до кармана, Мэдди внезапно вспомнила, как зашла однажды в спальню к французской певице-сопрано. Имя ее она забыла, помнила только, что у той было ужасное верхнее соль. В тот день она увидела лежавшие на стуле панталоны этой, с позволения сказать, певицы.
   Они были сшиты из прекрасного необычайно мягкого батиста. Ткань была почти прозрачной, чудесного розового цвета — цвета румянца на щеках юной девушки. Мэдди тогда посмеялась, сказав, что такие панталоны абсолютно бесполезны, что они скоро сносятся. Певица посмотрела на Мэдди в зеркало и ответила: «К тому же их так легко разорвать». В то время Мэдди не поняла, что она имела в виду.
   Сейчас она жалела, что не носит белье из розового батиста, а вместо этого на ней надеты удобные для путешествия толстые панталоны. По словам ‘Ринга, он отдал бы десять лет жизни за то, чтобы прижать ее к себе обнаженной. Мэдди бы пожертвовала пятью годами своей — естественно, не тогда, когда еще будет петь, — чтобы оказаться в его объятиях.
   Приподняв юбку, она достала из кармана огниво и кремень. ‘Ринг даже не взглянул в ее сторону.
   Затем Мэдди собрала сухую кедровую кору и нашла у ручья, где росли тополя, немного тополиного пуха. Отец показал, как, держа в одной руке огниво, ударять им по кремню, да она и сама делала это неоднократно, но сейчас, под внимательным взглядом ‘Ринга, стоявшего рядом, никак не могла сосредоточиться.
   — Легче, — сказал он, беря у нее из рук огниво и кремень. — Не нужно подражать ураганному ветру, а дуть нежно, будто целуя. Вот так.
   Они стояли настолько близко, что их головы почти соприкасались. Он посмотрел на нее, слегка округлив губы, будто намереваясь поцеловать, и тихонько подул ей в лицо.
   — Нежный поцелуй, — произнес он, глядя вниз на маленькую кучку хвороста. — Так целуют девственницу. — ‘Ринг поднял глаза, в которых промелькнуло вдруг такое неприкрытое желание, что у Мэдди пересохло в горле. — Или женщину, которая почти что девственница.
   — Как так? — спросила Мэдди, с ужасом обнаружив, что голос у нее сорвался.
   ‘Ринг задумчиво смотрел на пух и кору.
   — Мужчина, по крайней мере мужчина, заинтересованный в гармоничной близости, не должен подходить к девственнице с той же меркой, что и к любой другой женщине. Ему не следует рассчитывать, что с первого же раза девственница ответит на его страсть так, как ему хотелось бы. Нет, сначала надо научить ее многим вещам.
   — Вот как? — На этот раз голос у Мэдди не сорвался, но прозвучал все же выше обычного. — Чему же ее надо научить?
   — Любви. Страсти. Прикосновениям. Ощущениям. Иногда девственницу трудно… разбудить, так сказать. А женщины, которые слишком долго оставались девственницами, часто хоронят свои сексуальные чувства, забывают о них, заменив их какими-то другими ценностями. К ним нужен особый подход.