Дейли Джанет. Золотой мираж

   Что ж, это больше, чем он ожидал.
   – Она давно в Голливуде?
   Джон продолжал наблюдать за незнакомой блондинкой. Она вела себя все так же непринужденно. Изредка до него доносился ее смех, не низкий горловой, который столь упорно культивируют актрисы кино, а звонкий, веселый и заразительный.
   – Точно не знаю. Кажется, лет восемь.
   – Немало, – заметил Джон и про себя подумал, что талант, если он есть, давно бы уже обратил на себя внимание. Поэтому он решил, что перед ним еще одна из тех, кто приезжает в Голливуд с уверенностью быть красивой блондинкой.
   – Ты считаешь, она сможет сыграть Иден? – Нолан сам улыбнулся, задавая этот вопрос.
   – С ее лицом? – Джон медленно покачал головой. У нее слишком открытое и честное лицо, подумал он. Ее не окружает тайна, не сжигают порочные страсти – в ней нет ничего, что присуще такой натуре, как Иден.
   – Не понимаю, почему она не увивается за тобой, чтобы получить эту роль? – удивился Нолан.
   – А это мы сейчас выясним, – сказал Джон и, поставив бокал на лакированный столик, направился в тот конец гостиной, где в обществе молодого актера телевидения стояла Кит.
   Актер увидел их первым и весь подтянулся и расправил плечи.
   – Здравствуй, Майк, – приветствовал его Нолан и пожал руку. – Рад поздравить тебя с новым сериалом.
   – Я слышал, он пользуется успехом, – соврал Джон.
   – Спасибо. – Юноша расцвел от гордости, тщетно пытаясь скрыть, что польщен. – Надеюсь, это мне поможет, как некогда вам, мистер Тревис, «Жара в Лас-Вегасе».
   Он имел в виду телевизионный сериал, который четырнадцать лет назад открыл Джону дорогу в Голливуд.
   – Все возможно, – ответил Джон, переводя взгляд на блондинку, которая, казалось, ждала, когда их познакомят.
   Актер, поняв свою оплошность, положил руку на плечо Кит.
   – Вы знакомы с Кит Мастерс? Мы с ней работаем вот уже несколько лет. Снимались для студии «Парамаунт».
   – Мисс Мастерс, очень приятно, – кивнул Джон.
   – Рада познакомиться с вами, мистер Тревис.
   Кит подняла бокал. Про себя она отметила, что Джон Тревис в жизни мало чем отличается от своих героев на экране. Бриллиант хорошей шлифовки всегда бриллиант, подумала она. Однако заметила, что он чуть-чуть высокомерен и чертовски обаятелен, но тут же решила, что секретом его успеха было все же удивительно изящной лепки лицо и едва заметные морщинки, делавшие его по-человечески живым.
   – Я ваша почитательница уже много лет. Ваши фильмы мне очень нравятся.
   Это была правда, Кит ничуть не льстила и даже считала, что его незаслуженно держат в тени.
   Образы, созданные на экранах такими звездами, как Джимми Стюарт, Кларк Гейбл, Кери Грант, а позднее Пол Ньюмен и Клинтон Иствуд, стали своего рода классикой Голливуда, но даже среди них Джон Тревис оставался индивидуальностью. Он играл своих героев, полностью вживаясь в роль в каждом новом фильме. Делал он это столь искусно, что казалось, будто в каждой из них он играет самого себя. Многих это ввело в заблуждение, но не Кит.
   – Благодарю вас, – сказал Джон и умолк, ожидая, что комплименты продолжатся. Когда же этого не произошло, он наконец представил ей Нолана.
   – Нолан Уокер, мой директор.
   – Иначе говоря, основная рабочая лошадка, – пошутил Нолан.
   – Я видела ваше имя в титрах. Мне оно знакомо.
   – Это меня утешает.
   – Я рада познакомиться с вами.
   В глазах Кит были искорки смеха. От Джона не ускользнуло, что она умна. Но более всего его поразил цвет ее глаз – темно-голубой, как горные озера.
   – Простите, но я мало знаю ваши работы, мисс Мастерс, – сказал он, давая Кит шанс рассказать о себе.
   – Роль Мерили в мыльной опере «Ветры судьбы», – ответил вместо нее молодой актер, которому не терпелось снова принять участие в общем разговоре.
   Кит внезапно заметила нечто похожее на тень пренебрежения на нервном лице Тревиса. Это выражение ей было хорошо знакомо. Оставалось или обидеться, или превратить все в шутку. Как всегда, она предпочла последнее.
   – Не думала, что вы такой сноб, мистер Тревис.
   Нолан Уокер, поперхнувшись, отставил бокал и, отойдя в сторону, закрыл рот платком.
   – Простите, я, кажется, вижу своего агента, – извинился молодой актер и покинул их.
   Оставшись наедине с Кит, Джон задумался – не подстроено ли это. Она действительно сумела обратить на себя его внимание, только он не знал, заинтригован ли он этим или раздражен. Во всяком случае, у него пробудился к ней интерес.
   – Я не сноб, мисс Мастерс.
   – Кто же вы в таком случае? А впрочем, это неважно. – Кит весело рассмеялась и махнула рукой. – Поговорим о чем-нибудь другом. Вы слышали о победе юниоров в сегодняшнем матче? – Она отпила шампанское из бокала, который держала в руке. – Да, выиграли. И я рада за «Щенков». – Она посмотрела на него. – Уверена, что вы болеете за команду «Доджерс».
   – Нет.
   – Нет? Ну тогда за «Ангелов». Мой отец, когда он был мальчишкой, болел за Джина Оутри. – Увидев недоумение на его лице, она пояснила: – Джин Оутри был заядлым болельщиком «Ангелов», и весь штат Калифорния болел вместе с ним. Вы не любите бейсбол?
   – Нет. Кого вы играете в своей мыльной опере?
   – Красотку из Южных штатов, у которой доброе отзывчивое сердце, – ответила Кит и, окунув палец в бокал с шампанским, ничуть не смущаясь, с наслаждением облизала его. – А что вы думаете об объединении двух Германий? Я не уверена, что им следует разрешать создавать свою армию, как вы считаете?
   – Меня больше волнует контроль за оружием в Соединенных Штатах. Вы давно снимаетесь?
   – Почти три года. Вы думаете, что космическая программа позволит нам вскоре высадить человека на Марсе?
   Джон склонил голову набок, и на губах его появилась ироническая улыбка.
   – У меня такое чувство, будто вы не хотите говорить о своей роли в мыльной опере?
   – Видимо, потому, что я меняю тему каждый раз, когда вы меня об этом спрашиваете, не так ли? – парировала Кит и снова отпила шампанское.
   – Тогда почему?
   – Потому, что вы невысокого мнения о телевизионных драмах, а совесть мне не позволит промолчать и не выступить в их защиту. Наше знакомство может кончиться размолвкой. А я обещала своему агенту, что буду милой и обаятельной.
   Глаза Кит озорно блеснули.
   Наконец можно перейти к делу, с облегчением подумал Джон. Долго же она ходила вокруг да около. Он улыбнулся, медленно и лениво.
   – Как вы считаете, вам удастся меня очаровать?
   – Вас? – переспросила Кит.
   Она знала, что мужчинам присущи тщеславие и ложная гордыня, актерам – в особенности. Поэтому они так легко становятся жертвами лести. Но она сразу поняла, что этот ключик к Джону Тревису не подходит. Слишком много иронии в его глазах, он проверяет ею не только собственные суждения, но и суждения других.
   – Мне кажется, что у вас иммунитет против женских чар, – заключила Кит.
   – Вы могли бы это проверить.
   Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой.
   – У меня нет желания биться головой о каменную стену.
   И вертя в пальцах пустой бокал, она как бы между прочим, сказала:
   – На следующей неделе у меня прослушивание на роль Иден.
   – Я знаю.
   Джон мог бы сразу сказать, что она напрасно тратит время, разучивая роль. Она не подходит. Но вместо этого легонько коснулся белокурой прядки волос, упавших ей на плечо. Их приятная шелковистость вызвала странное чувство.
   – Я рада, что вы это знаете. В таком случае я могу сказать вам, что намерена получить эту роль. – Голос Кит был полон решимости.
   Взгляд Джона, скользнувший по ее стройной фигуре, вновь остановился на лице Кит. И тут он заметил легкую россыпь веснушек, еле заметных под слоем пудры. Мелькнула дурацкая в данной ситуации мысль: эти трогательные веснушки ограничились лишь ее переносицей?
   – Вы красивая женщина, Кит Мастерс, – тихо промолвил он и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
   Кит поняла, что последует дальше.
   – И что же? – спросила она с вызовом, но так же тихо.
   – Что? – Он нахмурился, словно раздумывая, что ответить.
   – За этой фразой должна обязательно последовать другая, я полагаю? У вас их, должно быть, заготовлено в избытке.
   Он спокойно выдержал ее взгляд.
   – Какую из них вам хотелось бы услышать?
   – Ту, которую вы уже приготовили, но не скажете, не так ли? Для этого потребовались бы определенные усилия, а вы давно отвыкли от них. Не утруждайте себя, однако. Найдется достаточно блондинок, которые рады будут ухватиться за любую фразу, лишь бы ее произнес Джон Тревис.
   Кит бесцеремонно сунула ему в руки свой пустой бокал.
   – Спокойной ночи, Джон Ти, – промолвила она и ушла.
   Он стоял, лишившись дара речи, с пустым бокалом в руках и вдруг расхохотался. Он не помнил, чтобы за последние месяцы он смеялся с таким удовольствием.
   На следующей неделе Джон, зайдя на студию «Олимпик», заглянул на прослушивание Кит. Первый тур он не досидел до конца, предоставив Чипу и директору картины выносить суждения. Его интересовало лишь, кто остался после начального отбора, а их оказалось совсем немного.
   Он стоял у окна в кабинете Нолана, не принимая участия в разговоре, который вели Нолан, Чип и директор Ронни Лонг. Джон смотрел на пальмы и крышу Четвертой студии, где хранились декорации: космические корабли, вестибюли отелей, бордели и уютные семейные гостиные, созданные из задников, подпорок и богатой человеческой фантазии. Кинематограф – это индустрия иллюзий, фальшивых деревьев, фальшивых домов и фальшивых чувств.
   Джон прислушался к голосам за спиной.
   – А как вам Энн Флетчер? Я все же считаю, что она прочитала текст лучше остальных.
   – Нет, она слишком жесткая, – возразил Чип и, отодвинув стул, подошел к Нолану, сидевшему за столом. – А Иден ранима.
   Нолан, покачиваясь в кожаном кресле и сцепив руки на затылке, смотрел в потолок.
   – Выходит, что мы опять возвращаемся к Кэтлин Тернер... – пробормотал он.
   Звонок внутреннего телефона помешал Чипу выразить свое негодование. Нолан снял трубку.
   – Пришла Кит Мастерс, – сообщила секретарь.
   – Хорошо. – Нолан порылся в бумагах на столе и нашел ее карточку. – Пусть войдет.
   Джон подошел к столу Нолана и сел на его край. Глаза его были устремлены на дверь, когда она открылась и вошла Кит. Он отметил, что одета она очень просто: белое платье из легкой ткани с широким кожаным желтым с черным поясом.
   От ее появления в скучном кабинете Нолана как будто стало светлее.
   Джон вытащил сигарету и закурил.
   Кит, внезапно повернувшись к нему, укоризненно посмотрела на сигарету в его руке.
   – Они погубят вас, Джон Ти, – вдруг сказала она.
   – Да, я это уже слышал.
   – Готовьтесь, – сочувственно улыбнулась Кит.
   – Только хорошие умирают молодыми, – отшутился он, иронично подняв бровь.
   Кит рассмеялась так же искренне и весело, как в первый раз, и из кабинета Нолана ушла атмосфера официозности.
   – Значит, вы плохой человек, Джон Ти?
   – Ужасно плохой, просто злодей, – согласился он и вдруг пожалел, что Кит не подходит на роль Иден. Он был бы рад иметь ее своей партнершей, встречаться с ней на съемочной площадке... и не только там, поймал он себя на этой мысли.
   Однако озабоченный Чип уже сунул Кит в руки стопку листков с ее ролью.
   – Сцена ссоры в спальне. Если вам надо время, чтобы подготовиться...
   Кит, бросив взгляд на листки, покачала головой.
   – Нет, не надо, я знаю текст.
   И вдруг почувствовала неприятный холодок страха. Нервы, как всегда, подумала она. Но сколько раз именно это чувство нервного напряжения позволяло ей добиваться наилучшим образом того, чего она хотела.
   – Я могу начать, – предложил Чип, но вдруг повернулся к Джону: – Или, может, ты, Джон?
   Джон Тревис собирался всего лишь присутствовать. Прослушивание и без того процедура не из приятных для новичков, и едва ли следует усиливать их волнение участием известного актера. Однако сцена была ему знакома, а соблазн попробовать сделать ее с Кит Мастерс – достаточно велик.
   – Что ж, пожалуй, раз я оказался здесь, – согласился он и, бросив докуренную сигарету в пепельницу на столе Нолана, взял у Чипа листки с ролью.
   – Надеюсь, вы не возражаете, Кит?
   В его ироническом тоне было едва скрытое неверие в то, что она способна справиться с такой сложной ролью.
   – Конечно, у героини фильма Иден непростой характер. Это сложный образ. Но что из этого?
   Кит внезапно охватили самые противоречивые чувства – смущение, страх, уязвленная гордость, гнев, – молниеносно сменяющие одно другое. Но ей достаточно было одной минуты, чтобы совладать с ними.
   Джон внимательно следил за ней, словно понимал ее состояние. Эта ясноглазая живая женщина скорее подошла бы на роль инженю. Едва ли ей удастся сыграть страстную и загадочную Иден из его фильма.
   Однако, когда Кит провернулась к нему, голова ее была гордо вскинута, в глазах – холодный блеск презрения.
   – Кажется, я не приглашала тебя к себе в спальню?
   Слегка поднятая бровь должна была подчеркнуть меру ее сдержанной враждебности и вызова.
   Джон с трудом скрыл свое изумление.
   – В этом твоя ошибка, – механически произнес он свой текст, который знал почти наизусть.
   – Ты слишком самоуверен, Маккорд. – И повернувшись спиной, дала ему понять, что далее не намерена терпеть его присутствие.
   – Брось играть роль безутешной вдовы, Иден. Она тебе не к лицу.
   Она вздрогнула и застыла. Однако, вдруг как-то сникнув, повернулась и посмотрела на него.
   – Да? В таком случае что же мне к лицу? Твое присутствие здесь?
   Она произнесла эти слова мягко, тихо, словно воркуя, со скрытой страстью и нетерпением, о чем говорили ее мерцающие глаза и напряженное стройное тело.
   – Не потому ли ты явился ко мне вечером? Ты хочешь довершить то, чему мы уже положили начало там, в горах?
   Приблизившись, она откинула голову, обнажив стройную шею и призывно полуоткрыв губы.
   – Ты не поцелуешь меня, Маккорд?
   Ее ласкающие нетерпеливые руки легли ему на грудь.
   – Люби меня.
   Он оторвал ее руки и оттолкнул ее от себя.
   – Кто ты?
   Перевоплощение Иден было столь стремительным, что он не мог побороть гнев и недоумение.
   Иден рассмеялась и отошла.
   – Разве ты не слышал? Я – убийца.
   – Ты?
   Выражение ее лица мгновенно изменилось. Что это? Страдание? Горечь? Страх?
   Все произошло так мгновенно и тут же исчезло. Он не успел даже понять, что она чувствовала, произнося эти страшные слова.
   – Тебе ведь платят, чтобы ты узнал, – тихо промолвила она.
   – Я хочу, чтобы ты сама мне все рассказала.
   – Облегчить тебе задачу чистосердечным признанием? – Она с вызовом вскинула голову. – Хорошо. Я убила своего мужа. Вышла замуж из-за денег, а убила, чтобы завладеть ими. – Голос ее был глух и бесцветен. – Ты удовлетворен?
   – Нет.
   – Тем хуже, ибо это все, что я могу тебе сказать.
   – Этого недостаточно.
   – Убирайся! – вспыхнула она.
   – После вас, леди, – холодно улыбнулся он и едва успел схватить руку разъяренной Иден, замахнувшейся на него. Лицо разгневанной женщины, а в глазах боль и смятение.
   В заключение сцены Джон должен был схватить ее в объятия и покрыть ее лицо поцелуями, но Чип уже остановил репетицию.
   – Хорошо, – коротко сказал он.
   Не так уж хорошо, подумал раздосадованный Джон, испытывая странное волнение.
   Кит, выпрямившись, с облегчением вздохнула, чувствуя, как напряжение от сыгранной роли медленно оставляет ее. Но она все еще продолжала оставаться Иден, ибо не заметила, как переглянулись Джон и Нолан и как Джон еле заметным кивком ответил на безмолвный вопрос последнего.
   Кит вернула Чипу листки с ролью, интуитивно чувствуя, что справилась с ней. И очень неплохо, решила она про себя.
   – Спасибо. Это отличная роль, – улыбнулась она Чипу.
   Тот кивнул и продолжал молча смотреть на нее.
   – Вы отлично справились, мисс Мастерс, – наконец нарушил молчание подошедший к ней Нолан.
   – Благодарю вас.
   – Вы сможете прийти на дальнейшую пробу?
   – Разумеется, – ответила она спокойно.
   А внутри все пело. Ей необходимо поскорей уйти отсюда, почувствовать тепло солнца на своем лице и насладиться, не скрывая, пьянящим чувством близкой победы.
   – Я жду вашего звонка, – сказала она на прощанье, как бы обращаясь ко всем четверым.
   Не чувствуя под собой ног, Кит покинула кабинет Нолана, щедро одарив улыбкой его секретаршу, и спустилась, не помня как, по лестнице на первый этаж. Перед прослушиванием она старалась не думать о том, насколько сильным было ее желание получить эту роль и как много это для нее значило. Теперь она знала – это ее роль.
   У нее пересохли губы и гулко стучало сердце. Она готова была задушить себя в объятьях от радости. Поэтому она не слышала шагов Джона, который догнал ее у самого выхода.
   – Мне надо с вами поговорить, – без обиняков сказал он.
   – Пожалуйста, – так же просто ответила Кит.
   Оказавшись на солнце и свежем воздухе, она с наслаждением вдыхала аромат пышно разросшейся бугенвиллеи, украшавшей стену напротив. Дышалось легко и свободно.
   – Господи, как я рада, что все уже позади. Чертовски пересохло в горле.
   – Предлагаю выпить по чашечке кофе.
   Джон указал на кафетерий на противоположном углу. Он с удивлением почувствовал, что эта доселе незнакомая ему актриса, столь мало похожая на разочарованную и ожесточенную женщину, которую так убедительно только что сыграла, интересует его больше, чем он того хотел.
   – Вы не против, если мы выберем что-нибудь подальше отсюда? – живо откликнулась Кит. – Я так взвинчена, что мне необходимо проветриться.
   – Отнюдь нет.
   – Отлично. Воспользуемся моей машиной.
   Она вынула из сумочки ключи, обошла вокруг небольшого видавшего виды белого автомобиля с открытым верхом и красной обивкой сидений и села за руль. Джону с его длинными ногами удалось это не сразу.
   – Вам тесно? – справилась Кит.
   – Было бы все в порядке, если бы укоротить ноги примерно до колен.
   Глаза ее заискрились от сдерживаемого смеха.
   – У вас есть чувство юмора. Меня это радует. – Она включила зажигание. – Сиденье станет удобным, если вы нажмете ручку внизу под ним.
   Он послушно выполнил ее указание, нашел ручку и нажал.
   – Готово, – сказал он. Сиденье действительно отодвинулось назад на два дюйма, и ногам стало просторней.
   Заупрямившийся мотор наконец завелся. Джон попробовал поудобней пристроить свои руки – одну положил вдоль сиденья, другой облокотился о край кузова.
   Он молчал, пока они не покинули территорию студии и не выехали на простор улиц.
   – Расскажите о вашей работе в сериале, – наконец спросил он.
   Про себя он уже решил, что с ее талантом ей там делать нечего.
   – О, не такая уж утомительная работа, – улыбнувшись, ответила Кит и с удовольствием зажмурилась, когда ветер растрепал ее волосы и отбросил их назад. – Сценарий неплохо написан, а главное – это постоянная работа. Однако я узнала, что в дальнейших сериях моей героине уже нет места, значит, опять походы по студиям и ожидание телефонных звонков. – Увидев на одном из углов знакомую вывеску, она спросила: – Вы любите жареный картофель по-французски?
   – Думаю, да. Почему вы спрашиваете?
   – Я люблю его у «Макдональдса». Перед прослушиванием я никогда не ем и сейчас просто умираю от голода.
   Кит подъехала к открытому ресторану и, подрулив к окошку, заказала две порции картофеля фри и две чашки черного кофе.
   С наслаждением вдыхая аппетитный аромат, исходивший от картонки с едой, она передала ее Джону. Тот поставил ее рядом с собой на сиденье.
   Джон не помнил, когда ел в ресторанах «Макдональдса», должно быть, это было, когда он ушел из дома. Вскоре маленький автомобиль Кит снова влился в общий поток машин.
   – Кто ваш агент? – продолжил свои осторожные вопросы Джон.
   – Мори Роуз. – Кит убрала с лица прядь волос, растрепанных ветром.
   – Мори Роуз. – Джон нахмурился. Это имя ничего ему не говорило. – Из какого агентства?
   – Из своего собственного. – Кит быстро и с любопытством посмотрела на Джона.
   – Агентство одного человека? – с иронией поднял брови Джон.
   – Джоанна на вас бы обиделась, – заметила Кит и пояснила: – Это секретарь Мори и его правая рука. А возможно, и левая тоже.
   – Я знаю кое-кого из агентства Уильяма Морриса и из объединения творческих работников. Могу представить вас, если хотите. – Он умолк, потому что впереди был крутой поворот. – У вас агент, практически не имеющий имени. Вам пора бы связаться с известным агентством, которое могло бы более удачно вести ваши дела.
   – Спасибо, но меня вполне устраивает Мори. Я начинала с его помощью.
   – И с его помощью ничего не достигли за девять лет, не так ли?
   – Возможно. Но он первый вывел меня на эту стезю. Знаете, есть такое правило – кто первый отвез тебя на танцы, тот и провожает тебя домой.
   – Но это бизнес, Кит, – серьезно заметил Джон. – Здесь нет места сантиментам.
   – Я воспользуюсь известной фразой президента Кеннеди: «Если не здесь, то где? Если не сейчас, то когда?»
   – Благородно, но не разумно.
   – А вы железный реалист, не так ли? – спросила она.
   – Каюсь.
   Дорога пошла в гору, шум уличного движения стал стихать.
   – А как вы стали актером? – спросила Кит с искренним любопытством.
   – Самоуверенность подвела. Я как-то в споре с приятелем заявил, что стать актером – проще простого. Он поймал меня на слове и подзадорил попытать счастья в местной театральной труппе.
   – Ну и как? Убедились, насколько это просто? – рассмеялась Кит. – Небось не раз хотелось взять эти слова обратно.
   – Да, не раз, – согласился Джон.
   – Я верю вам. – Она убавила скорость и наконец остановила машину. – Ну вот мы и приехали.
   Когда она выключила мотор, Джона поразила тишина. В недоумении он оглянулся вокруг. Они были на самой вершине Голливудских холмов, внизу в тумане смога лежал Лос-Анджелес. Солнце, скрытое дымкой, казалось большим огненным шаром с размытыми краями.
   – Не забудьте картонку, – напомнила Кит, выходя из машины и громко захлопывая дверцу – единственный звук, нарушивший тишину.
   Джон выбрался из машины, не открывая дверцу, а просто перешагнув через низкий борт кузова, и вынул картонку с едой.
   Кит стояла к нему спиной, засунув руки в карманы, и смотрела вдаль. Ветер легонько трепал подол ее платья.
   Наконец, оглянувшись, она молча посмотрела на Джона, обвела взглядом просторы и город внизу.
   В эту минуту она показалась Джону удивительно красивой.
   – Хорошо, что вы не забыли картонку. Пойдемте.
   Она направилась через шоссе.
   – Как видите, не забыл, – ответил Джон и последовал за ней, но вдруг в изумлении остановился, увидев перед собой гигантские буквы: «Голливуд».
   Он даже растерялся. Сколько раз он видел их с шоссе внизу, а сколько раз просто не замечал.
   Тогда они казались ему белоснежным символом чего-то вечного и незыблемого. Здесь же он увидел на них грязь, трещины, выбоины и непристойные надписи.
   – Безвкусица и гигантомания, – заметила, обернувшись, Кит, словно понимая его. – Еще одна реальность Голливуда, не так ли?
   – Пожалуй, это так, – согласился Джон, идя за ней по камням к подножию огромной буквы Л.
   – Голливуд – это не географическое понятие, а состояние ума и души.
   Кит взяла из его рук картонку и, вынув плотно закрытый бумажный стакан с кофе, протянула ему, а сама, смахнув пыль и грязь с низкого пьедестала огромной пятидесятифутовой буквы, села и с наслаждением вытянула ноги.
   – Знаете, я впервые здесь, – признался Джон, открывая стакан с кофе.
   – Проезд по этой дороге чаще всего бывает закрыт. Из-за детей и подростков, повадившихся устраивать здесь пикники, – пояснила Кит и отпила глоток кофе. – Такой, как у нас в кафетерии, – черный и крепкий до горечи, – сказала она, отставив стакан и доставая пакетик с солью к картофелю фри. – Именно такой, какой я люблю.
   – Вы часто здесь бываете?
   – Когда появляется тоска по родным горам. Я не часто езжу домой – то нет времени, то денег или даже бензина. В ясные дни отсюда великолепный вид на Лос-Анджелес. Вон там круглое здание, видите, – это Центральный архив, он недалеко от Голливуда.
   Она какое-то время молча смотрела на панораму города, а затем, скомкав пустые пакетики от соли, сунула их в картонку, чтобы все вместе выбросить.
   – Почему вы тоскуете по горам?
   – Я из Колорадо, выросла на ранчо недалеко от Аспена.
   – Да? Интересно. У меня там дом.
   – Подождите, не в Старвуде ли?
   Кит не могла себе представить Джона в одной из фешенебельных викторианских вилл в предместьях Аспена. Несмотря на аристократические черты лица, он не был поэтической натурой. В нем было слишком много физической силы. Викторианская архитектура должна быть ему чужда. У него, видимо, современный в авангардистском стиле дом. Такие она видела в Старвуде.
   – Да, там, – ответил Джон и улыбнулся.
   – Разумеется, – согласилась она и тоже улыбнулась. Ей нравилась улыбка Джона Тревиса, спокойная, слегка ленивая и вполне человеческая, несмотря на его обычную надменную отстраненность. Сегодня, правда, он был прост и доступен. Его русые волосы были в беспорядке после езды в открытом автомобиле, рукава дорогой сорочки от Армани закатаны на мускулистых загорелых руках.