Дивайн Тия. Нескромные желания

   Она шумно вздохнула, пытаясь подавить раздражение из-за того, что он так бесцеремонно ее отсылает.
   – Спокойной ночи, Алекс. – Она с силой хлопнула дверью.
   – И он туда же, – пробормотал Алекс. – Я надеялся на иное.
   – Какая наивность с вашей сторону, – сказала Франческа, оправившись от шока, вызванного откровенной грубостью Филиппы.
   – А, спящая красавица просыпается и показывает острые маленькие зубки.
   – Я еще и кусаюсь, – бесстрастным голосом сказала Франческа.
   – Правда? – спросил он вкрадчиво. – Мне не терпится дать настоящую пищу твоим зубкам.
   Ей хотелось отвечать на его чувственные заигрывания, но это было бы непохоже на Сару.
   – Очень жаль, что я не настолько голодна, милорд.
   В ее голосе не было ни намека на интерес или эмоции, и опять охватило его чувство безысходности, словно он вновь и вновь натыкался на стену. Она умела быть спокойной и рассудительной, и, хотя казалась уступчивой, он знал, что за ее сдержанной холодностью бушует огонь.
   Он хотел, чтобы на обеде она проявила именно эту сторону своей натуры. Чтобы гости были потрясены, когда она даст волю эмоциям и выплеснет в танце всю свою чувственность.
   – Проголодаешься, – заверил он ее с абсолютно мужской самоуверенностью. – Не думай, что я не смогу заставить тебя, Сара Тэва. Однако сейчас твоя задача не в этом, пока нам нужно работать.

Глава 8

   Надо хоть ненадолго взять инициативу в свои руки.
   Прежде всего, ей необходимо побыть одной. Она до смерти устала от Алекса Девени и от всей этой ситуации. И еще ей нужно время, чтобы придумать какое-то подобие танца и не разочаровать зрителей.
   А Алекс, похоже, не собирается оставлять ее ни на минуту.
   – Сначала это. – Он указал на платье из черного кружева с высоким воротником, строгое, с длинной, ниспадающей складками юбкой и чехлом телесного цвета, отчего казалось, что платье надето на голое тело.
   Франческа вздрогнула. Да, он явно задумал что-то из ряда вон выходящее.
   – А потом вот это. – Вторым было вечернее платье, отделанное янтарем и перьями, облегающее и столь же откровенное, как и первое. Стоимость этих платьев не вызывала сомнений.
   Именно такого эффекта и добивался Алекс.
   – Агнес подпорет швы на первом платье для представления, которое ты дашь завтра вечером. Я рассчитываю на прекрасное исполнение. От этого зависит твоя дальнейшая жизнь.
   Он снова пугает ее. А она настолько глупа, что позволяет ему это, теперь, когда стало ясно, что она ему нужна. Молчание и презрение – вот ее оружие против него; именно оно и давало ей власть над Алексом.
   – Вы же платите мне, не так ли? – вызывающе спросила Франческа. – Мне необходимо зеркало в полный рост. И мне нужно побыть одной.
   Черт бы побрал и ее саму, и это ее высокомерие, эту неприступность. Алекс почувствовал, как в нем снова вспыхнуло желание, и безжалостно подавил его. Еще успеет. Впереди много времени.
   Он вызвал Агнес.
   – Мадам нужно зеркало и ванна. А потом займешься шитьем.
   – Да, сэр.
   Именно это и нужно Алексу, с досадой подумала Франческа, когда он ушел, – женщина, готовая выполнить любое его требование.
   «Да, сэр», – произнесла она, насмешливо присев перед пологом кровати. «Да, сэр», – сказала она письменному столу, кланяясь еще ниже, потому что Алексу понравилось бы такое проявление покорности. «Да, сэр», – прорычала она двери и хлопнула по ней ладонью, вообразив, что это лицо Алекса.
   Дверь распахнулась, и Франческа отпрянула.
   – О, мэм. – Испуганная Агнес замерла на пороге с двумя слугами, державшими большое зеркало в оправе из орехового дерева.
   – Все в порядке. Благодарю. – Франческа жестом велела слугам внести зеркало в комнату и установить в указанном месте.
   – Что-нибудь еще, мэм? – спросила Агнес, когда слуги удалились.
   Как приятно исполнять роль хозяйки дома, подумала Франческа.
   – Через час принесите мне, пожалуйста, ванну. – Как прекрасно это прозвучало, как властно.
   – Да, мэм, – пробормотала Агнес, тихонько закрыв за собой дверь.
   Франческа повернулась к зеркалу и замерла при виде своего отражения.
   Кто эта женщина?
   Она не видела себя в большом зеркале очень давно. И сейчас перед ней стояла незнакомка в облегающем черном платье с высоким воротником и длинной, ниспадающей складками юбкой, с бледным лицом, горящими черными глазами и длинными спутавшимися волосами, которые выбились из пучка и струились по спине.
   В зеркале отражалась крепкая девушка, выросшая в сельской местности, чистая и невинная. Но Алекс Девени почему-то видел в ней искусительницу и грешницу. Точнее, желаемое выдавал за действительное. Как можно поверить в то, что она – исполнительница ритуальных танцев? Уж кто-кто, а она ни капельки не похожа на Сару Тэва.
   Она попробовала плавно вытянуть руки. Корова, да и только. Потом подняла руки и стала медленно их опускать, растопырив пальцы и вращая запястьями. Смотреть тошно.
   Франческа не отрываясь, смотрела на свое отражение. Как же она будет танцевать?
   Франческа скрестила на груди руки, медленно провела ими по груди и развела в стороны.
   Слишком вяло.
   А ведь в танцах Сары было столько огня и страсти.
   Однако же Франческа танцевала для Алекса Девени, и он поверил в то, что она Сара, даже заплатил ей сто фунтов. Что же она сделала той ночью?
   Она была полуголой, вот что.
   Франческа провела дрожащими пальцами по непослушным волосам. Она должна сделать это.
   ...Я зачаровывала публику руками, когда танцевала...
   Эти слова Сары до сих пор звучали в ее ушах. Возможно, в этом и был ее секрет: обнаженное тело и руки. Что еще нужно, чтобы околдовать публику?
   Но завтра она будет танцевать в платье, и по тому сценарию, который Алекс еще не до конца изложил ей, должна удалиться от гостей и исполнить печальный ритуальный танец, в память об Уильяме.
   Может ли эта женщина с бледным лицом превратиться за ночь в печальную сирену? Корыстную сирену...
   Она подняла руки, чтобы еще раз попробовать. Как бы стала двигаться скорбящая обольстительница? Плавно и медленно, решила она; ее тело должно извиваться, выражая тоску по возлюбленному, которого больше нет.
   Вот так. И вот так. Мольба. Гнев. Отчаяние. Если на выражение всех этих чувств хватит времени. Вот так хорошо: заломленные руки, трепет тела, которое тоскует по возлюбленному. И пробуждение страсти после смирения.
   Да. Так лучше. Она оттачивала движения до тех пор, пока не уловила суть.
   Но там, в глубине зеркала, двигалась совершенно незнакомая ей женщина, изображая безграничное горе. Какая-то марионетка, обманщица.
   Сможет ли она обмануть друзей Алекса, этих людей света?
   Она уставилась в зеркало на свое бледное лицо.
   Сможет.
   Другого выхода нет.
   Оказалось, что планы Алекса выходили далеко за рамки ее представлений.
   Он четко и ясно изложил ей всю программу, появившись в комнате после того, как она приняла ванну и готовилась ко сну.
   И он остался на ночь; а она все это время пролежала без сна, в ужасе продумывая каждую деталь, с трудом сдерживаясь, чтобы не задать самый волнующий вопрос о представлении, от которого зависело ее будущее.
   Все оказалось не так просто, как она думала.
   Она спустилась по лестнице, опираясь на руку Маркуса, одетая в роскошное черное кружевное платье на светлом чехле, до смерти боясь, что Джудит узнает платье и заявит об этом гостям.
   Парадный зал сверкал сотнями огней; собравшиеся с нетерпением ожидали ее появления.
   Мужчины были во фраках, женщины в платьях из атласа и расшитого жемчугом кружева, в бриллиантах и других драгоценностях.
   Франческа остановилась на нижней ступеньке, и все взгляды обратились к ней, когда Алекс подошел и подал ей руку.
   – Леди и джентльмены. Леди Сара Девени. Мадам? – Она кивнула и, положив руку на его руку, шагнула вниз.
   – Прекрасно, Сара, – шепнул он.
   – Неужели вы ожидали иного, милорд? – прошептала она в ответ. Она чувствовала себя королевой в этом прекрасном платье. И очень сожалела, что ей предстоит танцевать.
   Ее руки были холодны, подбородок вздернут. Ни словом, ни жестом она не выдала своего страха.
   Они вошли во главе величественной процессии в гостиную, где их ожидали шампанское и Джудит, выглядевшая, словно Королева воинов. Алекс проигнорировал мать и стал представлять Сару по очереди каждому из гостей.
   Здесь был Крукенден, давний школьный товарищ, с женой Соланж. Джаспер Кардстон, все еще холостяк. Бэзил Иденбридж, баронет, и его жена Хайла. Элстон Сиэрл, граф Барвик и еще один давний друг из Веллинборо.
   Небольшой избранный круг аристократов, но не тех, с кем обычно общался Алекс. Правда, Сара этого не знает, подумал он. Она держалась великолепно и вызывала у этих пресыщенных аристократов именно ту реакцию, на которую он рассчитывал: они были буквально очарованы ее красотой и загадочностью.
   Она держалась именно так, как нужно, – почти не говорила, лишь односложно отвечала на вопросы; опускала глаза, чтобы никто ничего не прочитал в них, и всячески демонстрировала тело в безумно узком, пленяющем воображение платье, сшитом по последней моде и соответствующем приличиям.
   И создавалось впечатление, что под платьем она голая. Она двигалась, инстинктивно выгибаясь, так, чтобы бросался в глаза чехол. Именно такой Алекс и представлял себе Сару Тэва в платье искусительницы.
   Ее лицо слегка порозовело; волосы были расчесаны на пробор и собраны в тугой узел на затылке. Это платье. Это лицо. Этот ореол недосягаемости. Гостям лишь оставалось пускать слюнки от вожделения.
   Конечно, ни его мать, ни Филиппа не испытывали восторга, но по крайней мере сдерживали свою ненависть.
   Но Джудит все же спросила у сына:
   – Почему ты собрал здесь этих людей, Алекс? И почему на этом создании платье, которое я отдала Филиппе?
   – Филиппа объяснит тебе, мама. Ты бы лучше пошла, отдыхать до того, как мы отправимся обедать.
   – Я не уйду, – заявила Джудит сквозь сжатые зубы. – Ты испытываешь мое терпение, Алекс, держа против моей воли в доме эту, эту... шлюху.
   – Не вмешивайся. И не устраивай сцен, мама. Я могу пустить слух, что у тебя начались истерические припадки, посмотрим тогда, что скажут твои драгоценные друзья.
   – Ты бесчувственное чудовище, – прошипела она.
   – Возможно, – сказал Алекс и отвернулся. Он чувствовал спиной ее пылающий взгляд, когда взял Сару за руку, спасая ее от Кардстона, который буквально засыпал ее вопросами. – Все готово, – сказал он вполголоса. – После обеда, как и планировали.
   Она кивнула. Сердце ее учащенно забилось. Вражда Джудит и Алекса была очевидна для всех. У нее пропал аппетит при одной лишь мысли об их перепалке, о том, что Джудит увидит то, что произойдет дальше.
   Джудит никогда не простит Алекса – никогда.
   Проходившая мимо Франчески Филиппа остановилась.
   – Вы заставили Алекса буквально кипеть, моя дорогая Сара. Может, откроете мне свои секреты.
   – Вам это не по карману, – не задумываясь, ответила Франческа и тут же пожалела о своих словах. Она протянула руку к Филиппе, но та отстранилась.
   – Мы знаем, что вы собой представляете и что делаете здесь, деля с Алексом комнату, и бог знает что еще. Не рассчитывайте на нашу дружбу, Сара. Я так же сильно, как Джудит, хочу, чтобы вы убрались отсюда.
   – Не сомневаюсь, – пробормотала Франческа. – Но не сильнее, чем я. – Но Филиппа уже не слышала ее. Она направилась к Джудит.
   Франческа отчаянно мечтала лишь об одном – чтобы этот вечер побыстрее закончился.
   В этот момент в огромных дверях, разделявших переднюю и заднюю гостиные, появился Уоттен.
   – Дамы и господа, кушать подано.
   Кардстон подскочил к Франческе и предложил ей руку. Она вопросительно взглянула на Алекса, и тот едва заметно кивнул.
   Они неторопливо прошли черед заднюю гостиную, обставленную белой с позолотой мебелью, в обеденный зал, где длинный стол из красного дерева был накрыт на десять персон.
   Канделябры сияли сотнями свечей, отражавшихся в золотых столовых приборах, хрустальных бокалах и тарелках с позолоченной каймой. Напротив каждой тарелки в позолоченном держателе находилась именная карточка, и Филиппа провожала каждого гостя к его месту.
   Место Франчески оказалось на дальнем конце стола, напротив Кардстона, рядом с Алексом.
   Час от часу не легче, подумала она, когда на верхней галерее заиграли музыканты – виолончелист и скрипач. Алекс не отойдет от нее ни на шаг. Будет диктовать ей, что делать, что говорить, и не даст обратиться за помощью.
   Кардстон помог бы ей. Он был очарован ею, ее сдержанность распаляла его все сильнее и сильнее.
   Ужас охватил Франческу при мысли о том, как легко женщина может заполучить любого мужчину, если будет играть по правилам Сары.
   Молчание и презрение. Обнаженность и руки. Все секреты Сары Тэва вступят в игру в этот вечер, который определит ее судьбу.
   Музыка была легкой, воздушной, ненавязчивой, еда – превосходной. Подали прозрачное дымящееся консоме, затем отварную лососину в сметанном соусе. После лососины – жареных каплунов и запеченную телятину, а в качестве гарнира – картофель, зеленый горошек и шпинат под голландским соусом.
   Франческа едва притронулась к еде, дрожа всем телом от волнения.
   Алекс парировал почти все обращенные к ней вопросы.
   – Моя невестка еще не оправилась после смерти мужа. Это ее первый званый обед, и она, естественно, нервничает.
   Он многозначительно посмотрел на нее, и она кивнула. Но еще не время... еще не время...
   – Это так трудно, – пробормотала Хайла Иденбридж. и ее бриллианты сверкнули в мягком свете свечей.
   – Моя дорогая, просто не представляю, как вы это пережили, – вступила в разговор Соланж Крукенден, она была немного старше Хайлы и не так броско одета.
   Джудит, сидевшая на другом конце стола, испепеляла Франческу взглядом.
   – Господь не посылает нам испытаний, которые мы не в силах вынести, – напыщенно заявил Маркус. – Ну, где же десерт?
   – Я вас покину ненадолго? – пробормотала Франческа дрожащим голосом.
   – Конечно, моя дорогая. – Это снова заговорил Маркус, и Алекс не возразил, лишь проводил Франческу пристальным взглядом, когда она выходила из зала.
   Все, игра началась, пути назад нет.
   Франческа проскользнула в соседнюю комнату, где было устроено нечто вроде алтаря Уильяму – на черном бархате стояла его фотография в золотой рамке, и по обе стороны от нее горели свечи.
   В комнате больше ничего не было. На балконе, ведущем в обеденный зал, играли музыканты. Заранее было решено, что сигналом для нее будет смена темпа и характера музыки. Перед этим подадут десерт из клубники, и тогда Алекс «вдруг» заметит, что она слишком долго не возвращается. Он попросит джентльменов пойти вместе с ним, посмотреть, что случилось с Сарой. Это будет сигналом для музыкантов сменить мелодию, и она начнет танцевать.
   Все это он спланировал накануне вечером. Помимо самого танца было еще два важных момента: она должна была снять туфли и чулки, а во время танца разорвать платье и обнажить грудь.
   Тут уж, разумеется, всем будет не до ее искусства.
   Франческа стояла босиком, сжав руки с сильно бьющимся сердцем, и все ждала и ждала смены мелодии.
   Свечи мерцали, увеличивая ее тень; музыка доносилась откуда-то издалека.
   Она задыхалась, трепетала от страха... и чувствовала свою силу.
   – Где же Сара? – раздался голос Хайлы Иденбридж, и Франческа подумала, что ничего лучшего и нельзя было придумать, получалось, что не Алекс заметил ее отсутствие, а кто-то из гостей.
   Она услышала его голос – низкий, уверенный:
   – Не знаю... думаю, надо... Господа, не могли бы вы пойти со мной? Вдруг ей нужна помощь? Маркус, ты побудь здесь.
   Зазвучала музыка как-то глухо и призрачно, и Франческа, услышав звук шагов на балконе, начала танцевать. Она повернулась к ним спиной и услышала чей-то шепот:
   – Вот она.
   Франческа вынула шпильку из прически, волосы каскадом рассыпались по плечам. Она подняла юбку и стала вращать бедрами. Опустив голову, схватилась за лиф платья, и подпоротые Агнес швы лопнули.
   Франческа сбросила платье с плеч и воздела руки к потолку. Как только раздались жалобные звуки скрипки, она начала танец скорби по Уильяму. Она двигалась так, чтобы все хорошо ее увидели. Она выгибала тело, запускала руки в волосы, еще больше спустила вниз платье и кружилась по комнате до тех пор, пока не пошла кругом голова. И тогда она, наконец, упала на колени перед фотографией Уильяма – грудь обнажена, тело сотрясается от рыданий, обнаженная нога видна из-под платья.
   Наступила тишина, тяжелая, душная, полная вожделения. Алекс был возбужден не меньше остальных.
   Он заговорил первым, и голос его от пережитого зазвучал хрипло:
   – Пусть принесут покрывало. Позовите Агнес.
   Она услышала, как он перепрыгнул через перила балкона, почувствовала его руки, когда он схватил ее за плечи.
   – Сара... Сара...
   Франческа долгое время молчала, потом, как они и договорились, тряхнула головой и прошептала:
   – Где я?.. Алекс?
   – Я здесь. – Он помог ей встать, причем таким образом, что платье упало на пол и все увидели ее роскошное тело и обнаженную грудь, прежде чем он накинул ей на плечи свой фрак. – А, Агнес. Давайте отведем Сару в ее комнату.
   Алекс заметил на балконе троих мужчин, те замерли, не в силах оторвать глаз от голых ног Сары, когда он вел ее к двери.
   Готовы, торжествующе подумал он. Они желают ее. Едва сдерживают похоть. Сара Тэва знала, как заставить их пускать слюни и умолять о большем.
   И они будут умолять. Очень скоро.
   Великолепно.
   Будь она проклята, будь она проклята, будь она проклята.
 
   А потом они все оберегали ее, как джентльмены, не упоминая ни о ее танце, ни о желании обладать ею.
   – Она упала в обморок, – сказал Алекс, усаживаясь за стол. Джудит, Филиппа и Маркус в изумлении уставились на него.
   – Бедняжка, – пробормотала Хайла Иденбридж. – Надеюсь, ей лучше?
   – Она нечаянно порвала платье. Агнес повела ее наверх переодеваться. Вскоре она присоединится к нам. Прошу вас, доедайте десерт, а потом отправимся в гостиную.
   – Вероятно, вечер оказался для бедняжки слишком утомительным. Мы знаем, сколько ей пришлось пережить. Или переспать? Не так ли, Алекс?
   Он окаменел. Джудит так ничему и не научилась, но ей не удастся сорвать его план, распуская язык.
   – Право же, мама, не думал, что мне придется напоминать тебе о лекарстве, которое ты принимаешь в последнее время. Но столь неуместные высказывания требуют какого-то объяснений, не так ли? Филиппа? Ей не пора принимать лекарство? А то ведь она может наговорить бог знает что.
   – Она чувствует себя вполне нормально, – ответила Филиппа, напрягшись.
   – Думаю, сегодня ей лучше остаться у вас, – продолжал Алекс тем же безапелляционным тоном, в то время как гости с опаской поглядывали на Джудит. – Ей может понадобиться профессиональная помощь, а Маркус так хорошо успокаивает растревоженные души.
   – Алекс, – предупреждающе сказал Маркус.
   – Мама явно не в себе, Маркус. Кажется, доктор сказал, что это средство поможет.
   Джудит хотела что-то сказать, но передумала еще до того, как Маркус знаком велел ей замолчать.
   – Ты вводишь наших гостей в заблуждение, Алекс, – строго сказал он.
   – Разве? Но как могла мама такое сказать? Может, лекарство не помогает? Право же, Маркус. Я не слыву повесой. Постоянно нахожусь в Миэршеме, когда нет дел в Лондоне. Чтобы мама оскорбила бедную жену Уильяма вот так... – Алекс обвел глазами всех сидящих за столом; кто-то из гостей был шокирован, кто-то явно жаждал новых сплетен, чтобы разнести их в своем кругу. – Ну да ладно. Боюсь, имя леди Девени навсегда будет связано с ритуальными танцами.
   – Ну конечно! – воскликнул Джаспер Кардстон. – Я видел ее на континенте несколько лет назад. Поразительное исполнение... совершенно завораживающее...
   Джудит сердито посмотрела на него, но Кардстон этого не заметил. Зато Алекс заметил.
   – Сара была хорошо известна на континенте, мама. Талантливая исполнительница, прославившаяся на всю Европу, ее многие добивались. Уильяму повезло, что она принадлежала ему.
   – Это ей повезло заполучить его, – пробормотала Джудит.
   – Она была поразительна, – вновь воскликнул Кардстон; на его лице отразился восторг. – Жена твоего брата, да? Так, так...
   – Но, даже выйдя замуж, она не перестала выступать, – сказал Алекс. – Уильям не стал бы мешать, ей исполнять ее священный долг. – Он проигнорировал сдавленный звук, донесшийся с того конца стола, где сидела Джудит. – А, Уоттен... пора возвращаться в гостиную. Дамы... господа. – Он встал, все поднялись вслед за ним. – Уоттен, проводишь леди Уильям в гостиную, когда она придет?
   – Разумеется, милорд.
   – Маркус... – Алекс схватил брата за руку, – уведи маму.
   – Глупости, Алекс. Это ты вел себя некрасиво и неучтиво.
   – Не перечь мне, Маркус. Уведи ее.
   Маркус в упор посмотрел на брата, но ослушаться не посмел. Все козыри были в руках Алекса, и Маркус хорошо это знал, так же как Джудит и Филиппа.
   – Хорошо, – сказал он раздраженно. – А нам с Филиппой разрешено остаться?
   – Если не будете мне мешать. Но полагаю, мама в таком возбужденном состоянии, что кто-то должен быть рядом с ней.
   – Черт бы тебя побрал, Алекс.
   – Не очень-то доброе пожелание из уст викария, Маркус.
   – Ты что-то затеваешь, и я хочу знать что.
   – Ничего такого, что касалось бы тебя. Лучше позаботься о маме, пока она не поставила себя в еще более неловкое положение.
   – Как скажешь, – пробормотал Маркус, воздерживаясь от дальнейших высказываний. Он с обиженным видом зашагал к гостиной, чтобы перехватить Джудит до того, как подадут бренди и сыр.
   Алекс неторопливо последовал за ним. На сегодня они сделали достаточно, он и Сара. И, возможно, было бы неплохо, если бы она больше не появилась в этот вечер, что сделает ее более недоступной и таинственной.
   Он обернулся, и у него перехватило дыхание. Сара стояла в дверях, в строгом платье, прекрасная, холодная, отчужденная, недосягаемая...
   Воплощение женственности и загадочности. В это мгновение он понял, что, несмотря на все свои планы, не допустит, чтобы она принадлежала кому-то другому. Что жребий брошен, и теперь она может принадлежать только ему одному в эту последнюю ночь.
   В течение часа он сумел распрощаться со всеми гостями и теперь сидел в библиотеке, потягивая бренди. Не было необходимости идти к себе: все равно она будет принадлежать только ему. Сегодня и всегда.
   Пойти к ней сейчас, мрачно размышлял Алекс, значит навсегда лишиться власти. Она это знает и рассчитывает на это. Для нее все это игра.
   Алекс сидел, погруженный в задумчивость. Сара Тэва прекрасно понимала, что делает, и, возможно, решила соблазнить его теперь, когда Уильяма больше нет.
   Но Алексом нельзя манипулировать, он ведь не из тех простаков, которых так легко соблазнить голой ножкой.
   Уловки и хитрости Сары на него не подействуют.
   Он сжал ножку бокала так сильно, что она едва не треснула.
   Ключом является Кардстон, теперь, когда Джудит едва не сорвала его план.
   Кардстон будет первым, потому что уже второй раз видел ее и жаждал ее. Ее танец всколыхнул в нем воспоминания, но теперь она казалась доступнее, чем в первый раз, и он надеялся на успех.
   Алекс устроит вечер, пригласит только мужчин, друзей и просто знакомых, знаменитая танцовщица Сара Тэва будет их развлекать.
   Сара станет сенсацией и пойдет нарасхват.
   Именно этого он и добивался, именно это и планировал. Будь все проклято.
   Он грохнул бокалом по столу. Черт бы побрал ее предательскую душу.
   Ни одна женщина не сделает этого с ним, тем более коварная шлюха без рода и племени, знающая, какими картами играть и когда блефовать.
   Ну, так он готов разоблачить ее блеф.
   Он встал и начал медленно подниматься по лестнице.
   Его сценарий себя оправдал. Франческа лежала одетая на постели и вспоминала выступление. Ей казалось, что это был кошмарный сон. Что на самом деле она не срывала с себя платье, не танцевала перед незнакомыми мужчинами полуголой.
   Но, увы, именно так все и было, потому что клочья прекрасного кружевного платья лежали на полу, и Алекс велел ей на какое-то время уйти, чтобы еще больше разжечь их похоть, чтобы они жаждали вновь увидеть ее.
   – Ты прямо-таки рождена для этой роли, – пробормотал он, входя комнату. – Подумать только! – Он запер дверь на ключ. – Они не могли оторвать от тебя глаз.
   – Как и вы, – парировала Франческа и тут же поняла, что это действительно так, а значит, у нее гораздо больше власти над ним, чем можно было предположить, и ситуация стала гораздо опаснее.
   Алекс был поражен ее проницательностью, хотя удивляться тут было нечему! Конечно, она умела читать желания в глазах мужчин. Она знала, как распознать каждый нюанс поведения мужчины. Ее научили этому.
   – Кардстон первым будет претендовать на тебя.
   – Правда? – А он показался ей таким разумным. Франческа так и не поняла, чего добивается Алекс, каковы его цели. – А зачем это вам, милорд?
   – Не твоего ума дело. – Он вынул из внутреннего кармана фрака пачку банкнот и бросил на кровать. – Как мы и договаривались.
   Их взгляды встретились, и Алекса захлестнула волна ярости. Сотня фунтов у ее ног, а она даже и не взглянула, словно это был мусор. Тем не менее, она торговалась с ним и, в конце концов, уступила, – как и делала всю свою жизнь.