Дмитриева Светлана. Рассадник добра

Светлана Дмитриева
Рассадник добра

   И Алиса помчалась за Белым Кроликом...

Л. Кэрролл

Глава 1
САЛОН И ТАВЕРНА

   Вокруг все было зеленое, как в аквариуме. Даже сам воздух казался зеленоватым из-за низко нависших туч. Толстые восковые листья на деревьях, огромные, как помоечные лопухи, темным, сочным цветом и странной формой напоминали о джунглях Ботанического сада. Больше нигде в Москве такие экзотические, если не сказать хуже, деревья не росли. Ну, насколько Машке это было известно. Она, конечно, специалистом по ботанике не была, но и полной дурой себя не считала. Впрочем, покажите мне такую женщину, которая искренне считает себя полной дурой!
   — Чудовищно, — пробормотала Машка, в полнейшей прострации созерцая древовидные лопухи-мутанты. — Если мне кто-нибудь еще и объяснит, что здесь происходит, будет совсем замечательно.
   Толпы желающих давать какие-либо объяснения почему-то не наблюдалось. Вообще-то к этому она успела привыкнуть за свою жизнь, не слишком изобиловавшую шальной удачей. Бескорыстными просветителями, впрочем, тоже, если не считать ее любимую историчку Ирину Владимировну.
   «Если хочешь чего-то добиться, Машуля, делай это сама! Ни на кого не надейся!» — говорила Машке мать в те минуты, когда обращала на нее свое благосклонное внимание. Что, впрочем, случалось слишком редко для того, чтобы успеть надоесть.
   Начинал накрапывать мерзкий мелкий дождик. Возможно, после него в парке и вырастут грибы, но вот Машке он не нужен был совершенно. Бег трусцой по пересеченной местности вообще никогда не был ее сильным местом, а в старенькой джинсовой курточке, в джинсах и босоножках да под дождем вообще представлялся трагедией. Будь девочка в хороших кроссовках и в дождевике, может, и отнеслась бы к этому спортивному мероприятию иначе. Но кроссовок у нее не было. Причем хороших — никогда. Машка вполне была способна отличить те приличные вещи, что носили ее одноклассники, от китайско-корейских поделок, обычно достававшихся ей, и что такое хорошие кроссовки, знала. А желтый дождевичок у нее давным-давно, еще в прошлом году, сперли в школе. Машуне тогда ужасно жалко было этого дождевичка. Она даже отступила от своего старого правила — «никаких разборок в школе», пытаясь выяснить, кто стал его новым счастливым хозяином, но и это ей не помогло. То ли его продали в другой район, то ли выкинули, украв только ради самого процесса, но среди знакомых он так и не всплыл. Это была единственная новая вещь, которую когда-либо Машка носила. Дождевик ей подарила Люсенька с девятого этажа. Отличная девчонка, если не считать того, что ей здорово повезло с родителями, и поэтому она была страшно разборчивой и капризной. Не понравился Люсе дождевичок за сто баксов, она его бедной соседской девочке и скинула. Все нормально, все люди должны так поступать. Наверное, и Машка бы поступала так же, если бы взамен подаренного ей тут же покупали новый, да еще хвалили за то, что не выбросила, а доброе дело сделала.
   Трава была мокрая и больно царапала руки. Машка сильно скользила. Закусив губу и цепляясь за корни, выступавшие из земли, она взобралась по склону наверх. Потом обозрела окрестности и длинно выругалась. Не то чтобы это было привычной для нее формой выражения мыслей, просто пейзаж вызывал у городского человека совершенно однозначные эмоции. До горизонта простирался дикий лес, небо было сплошь затянуто тучами, и нигде не виднелось признаков какой-либо цивилизации. Ни линий электропередач, ни летящих по воздуху разноцветных огней, ни башен. Черт возьми, даже ни одного паршивого дракона видно не было!
   — Как обычно, мне наврали, — философски заметила она. — И удивляться здесь совершенно нечему.
   Машка давно стала законченной пессимисткой и этим гордилась. В ее мире оптимистами могли быть только дураки и очень везучие люди, но не слишком долго: дураки огребают неприятности, а везение не бывает вечным. Машкино опасливое и недоверчивое отношение к жизни не раз спасало ее, а потому вполне устраивало. Пессимизм был частью ее, а себя она любила. По крайней мере здесь она могла твердо рассчитывать на взаимность.
   И то верно — кем еще, кроме как пессимисткой, станешь при безработной, сильно пьющей и изрядно гулящей матери, куче отчимов, ни один из которых не задерживался дольше чем на полгода, и в районе, где банд было больше, чем магазинов и ментов, вместе взятых?
   Лет до десяти Машка, залпом проглотив соседкины любовные романы в мягкой обложке, страстно мечтала о том, как в ее район случайно заедет африканский алмазный принц, влюбится в нее и заберет вместе с матерью в свою теплую страну, где не нужно ничего делать и бананы растут на деревьях. Чернокожие улыбчивые подданные стали бы носить Машку в паланкинах и обмахивать веерами из павлиньих перьев. Они бы полюбили ее — она так думала, — несмотря на то, что она белая. И потому, что Машку безумно любил бы их принц, и еще потому, что тогда она еще была доброй и доверчивой девочкой, застрявшей на полпути между детскими сказками и Конвенцией о правах человека.
   Неподалеку от их школы был сквер, где росло пять или шесть декоративных яблонь, по осени увешанных кислой китайкой. Машка частенько сидела на толстом суку одной из них и, жуя противные крохотные яблоки, представляла, как чернокожий принц подъедет к их дому на длинном черном «мерседесе» и все соседи выбегут во двор. И как они удивятся, увидав, что под руку с принцем идет Машка Бурова, хулиганка и оторва. Но ни принца, ни бесплатных бананов в ее жизни так и не случилось. Она крепко уяснила, что Золушки встречаются с принцами только в сказках. В реальной жизни принцев, белых арабских скакунов и дворцов не хватает на всех. Их быстро разбирают те, кто ближе стоит: принцессы, кинозвезды и прочие милые дамы, которым и без чужого богатства живется неплохо. Нищенкам нечего надеяться на волшебную случайность, если у них нет специальной феи, эту случайность готовящей.
   У Машки феи не было, а были не поддающиеся никаким лосьонам прыщи, светлая голова и безалаберные отчимы. Согласитесь, это не самое лучшее приданое для той, кто мечтает выйти замуж за принца. Годам к тринадцати она утешилась, заменив любовные романы фантастическими. В отличие от сопливых сказок про невероятную, несбыточную любовь с миллионером романы о драконах и рыцарях дали хоть какой-то результат. Вера в чудеса — субстанция нематериальная, окупается редко и с трудом, однако вряд ли Машка вообще зашла бы в волшебный салон, не верь она в магию хоть немножко. Тем более что услуги колдунов оплачивались вполне реальными деньгами. Денег на ерунду ей всегда было жалко, ведь у нее свободные финансы появлялись редко.
   — Не совсем тот результат — тоже результат, — резюмировала вслух Машка, хотя вокруг никого, кого бы заинтересовали ее слова, не наблюдалось. — По крайней мере, я попала хоть куда-то, и это «где-то» находится далеко от Отрадного. Уже замечательно. Если бы я еще что-нибудь пожрать с собой взяла, было бы совсем хорошо.
   То, что Машка видела перед собой, Ботанический сад уже не напоминало. Или это был самый большой в мире Ботанический сад. Но, увы, в этом саду не было ни палаток с шоколадками, ни торговцев хот-догами с их забавными тележками. И, кажется, административных зданий не было тоже. Правда, они могли быть искусно укрыты под сенью листвы, но тогда это могло значить только одно: Машка оказалась в Америке. Что ее здорово не устраивало. Хотя вряд ли живущих здесь интересовало ее мнение. От кого-то из знакомых она слышала, будто в этой стране больших возможностей весьма плохо относятся к русским эмигрантам. А особенно к безденежным русским эмигрантам. Маловероятно, что кто-то мог отнестись к ней хуже, чем последний временный отчим, но и выдворение из страны со скандалом ее не устраивало.
   Поискав немного вокруг, Машка обнаружила скрытую кустами тропинку, убегающую в чащу леса. Других троп видно не было, и она, вздохнув, двинулась по этой.
   — Ну, или здесь какие-то очень упорные грибники, — сказала она себе, — или у меня с глазами плохо и крыша поехала.
   Еще об одном варианте — что тропинку протоптали крупные животные, возможно хищные и питающиеся человечиной, — она решила не задумываться. Съедят так съедят, а заранее расстраиваться по этому поводу бессмысленно. Шагая по загадочной тропинке, Машка зорко высматривала травяных эльфов, говорящие цветы и пророчествующих птиц на деревьях, но то ли погода стояла совершенно неподходящая, то ли Машку действительно жестоко обманули — вокруг ничего такого не было. Деревья здесь росли странные, но мало ли где растут деревья, которые она с ходу не опознает? Если вон то, что сильно смахивает на елку, только черное и попушистее, единственное серьезное отличие этого фэнтезийного мира, то не пойти ли этому фэнтезийному миру по известному адресу? Елки Машке нужны не были — разве она лесозаготовщик? Она упорно шла вперед, уверенная в том, что в конце тропинки непременно обнаружится что-нибудь интересное. Не обязательно сразу заколдованный принц или попавший лапой в капкан драконенок. Сейчас ее устроила бы и придорожная таверна. Из книжек про параллельные миры Машка знала, что в любой таверне можно отработать ужин мытьем посуды, так что наличие всего трех рублей в кармане джинсов совершенно ее не беспокоило. Возможно, в Москве это и могло стать проблемой, но не в фэнтезийном мире, где деньги не имели такого значения. Об этом же во всех книжках написано! А если об этом написано везде, не может же это быть откровенным враньем.
   — В конце концов, — рассуждала она вслух, чтоб не так скучно было топать по мокрому лесу, — раз меня куда-то зашвырнуло из города, значит, магия все-таки существует. А если магия существует, почему бы не существовать параллельному миру?
   В параллельные миры Машка верила свято, потому как фантастику любила. Собственно, с фантастики все и началось.
 
   Уроки благополучно завершились. Машка медленно шла по улице, читая на ходу взятый в библиотеке роман о приключениях очаровательного молодого человека в мире драконов и магов. Дома герой был бедным студентом, жившим от стипендии к стипендии в жалкой и требующей ремонта комнате общежития, зато там, где трава зеленее и солнце ярче, довольно быстро стал преуспевающим магом. Книга была переводной и изрядно потрепанной, пары страниц в середине не хватало, но это Машку совершенно не смущало: все пропущенное она могла досочинить не хуже самого автора. Зависть к герою романа глодала ее, как голодный студент — свиные ребрышки в гостях у любимой женщины.
   Приключения начинающего мага были описаны столь живо и правдоподобно, что, даже понимая всю фантастичность их, Машка невольно думала: «Ну и чем я хуже этого Райли? Неужели я бы не справилась с этим чернокнижником?» Жизнь удачливого переселенца казалась ей прекрасной и удивительной, несмотря на то, что периодически он спал в сараях и опасности его преследовали на каждом шагу. Но разве это опасности для московского подростка — какие-то жалкие разбойники, не сравнимые с привычной Машке уличной шпаной? Темные бандиты, пропитанные предрассудками, как вата для компресса борным спиртом? Или говорящие чудовища с интеллектом трехлетнего ребенка? Что они в сравнении с натасканными на людей доберманами или, хуже того, — наркоманами? К тому же герой из всех приключений выходил с честью. Неужели она, Машка, глупее и слабее его? Ничуть!
   Стоял изумительный весенний день. То есть он мог бы быть изумительным, если бы Машке не надо было возвращаться из школы домой. Дома ожидала мать и дядя Миша, зануда и нытик каких мало. Сразу после того, как Машка зашла бы на кухню в поисках обеда, он начал бы ее воспитывать. Мол, учись, детка, маму слушайся, уроки делай, заканчивай школу. На себя бы посмотрел, козел старый. Мужику уже сильно за сорок, а он до сих пор курьер. И гордиться ему стоит исключительно бесплатным проездным на все виды транспорта. Боже, как же Машку бесили его нравоучения! Когда же мать его выгонит? Толку-то ведь от него никакого, одни рубашки грязные с носками по квартире раскиданы. Мужик он безрукий совершенно, да и денег приносит разве что на макароны. Второй месяц сливной бачок в туалете починить не может, не говоря уже о стиральной машине. Соседка тетя Зоя давным-давно отдала им свою старую «Вятку» с полетевшим ремнем. Казалось бы, ремонта кот наплакал, так нет же! Стиральная машина до сих пор работала тумбочкой в коридоре, как будто для того и была предназначена. Все бы ничего, да только дядя Миша любил выпить, а выпив, начинал грустить о своей загубленной жизни и несложившейся карьере. Грустить спокойно и в одиночестве он не умел и винил в своих страданиях всех, кто под руку подвернется. Оттого и мать, и Машка частенько ходили с синяками. «Лучше такой мужик, чем совсем никакого. Бьет — значит, любит», — говорила мать, вздыхая. Машка не противоречила, но старалась поменьше бывать дома. Любовь любовью, но она прекрасно прожила бы и без этого суррогата отцовской любви. Пожалуй, даже лучше, чем с ним.
   Еще она сильно не возражала бы, если бы рядом не шел Сопля, отвлекая от чтения интересной книжки и противно канюча:
   — Дай списать... Бурочка, ну дай списать контрольную...
   — Ты бы меня еще дурочкой обозвал! — огрызнулась Машка, не отводя глаз от страницы, на которой общительный Райли как раз пытался подружиться с мантикорой.
   Канючить у Сопли получалось профессионально. Вообще-то паренька из параллельного класса звали Вадик Сопелев, но противным прозвищем его наградили с первого класса, причем заслуженно. Сопля считался тупым и трусом и кроме как канючить и ныть не умел ничего. Даже лазить по канату. Машка ужасно его презирала и теперь мучилась моральной проблемой: послать к черту надоевшего троечника или все-таки потребовать у него денег за контрольную и дать списать. С одной стороны, очень хотелось купить новые джинсы. Или ботинки, а то в босоножках не всегда приятно ходить, да и осень когда-нибудь придет. Деньги Сопли этому сильно поспособствовали бы. С другой стороны, дать списать Сопле — уронить свой статус. Это значило бы, что она близко общается с ним, стоящим на довольно низкой ступени школьной иерархии. Машкины недоброжелатели не преминули бы отметить это, и ей опять пришлось бы с кем-нибудь из них драться. Драться Машка умела — пришлось научиться, — но не любила, потому что не всегда выходила победительницей, а драка ради драки как-то ее не привлекала. Она же не актриса из боевика, ей за это деньги не платят.
   — Ну, Бурка, не обижайся, — не отставал Сопля. — Я ж не за просто так... Ну дай, Маш, а?
   — Давать тебе будет жена в постели! — огрызнулась Машка привычно. — Если она у тебя будет. Ладно, я подумаю...
   — Машенька, ну мне ведь сейчас нужно, — снова заныл Сопля.
   — Триста. — Машка, захлопнула книгу, развернулась и посмотрела на пацана. Начался деловой разговор, требующий внимательного подхода.
   Вадик икнул, хлопнул рыбьими своими глазами и неуверенно предложил:
   — Может, сотня? Кырбаев мне всегда за сотню списать давал...
   — Вот и обращайся к Кырбаеву! — отрезала Машка. — А у меня времени мало, я пошла.
   — Но ведь он в другую школу перешел, — обиженно хлюпнул носом Вадик. — У них небось и задания другие...
   — Это мои проблемы? — поинтересовалась у него Машка, сделав скучающее лицо.
   Вопросы к контрольной по алгебре она, пользуясь хорошим отношением математички, выцыганила еще неделю назад и давно все перерешала. В школе у Машки был особый статус — ее ставили в пример. Девочка из неблагополучной семьи, она была усидчивой, способной и очень вежливой с учителями. Машка никогда не позволяла себе хамить старшим, прекрасно понимая, что это скажется на оценках. Она хорошо знала, что у многих преподавателей есть связи в вузах, и, сохранив их любовь и уважение, она имеет неплохие шансы устроиться на вечернее в приличный институт. Дневное ей не светило в любом случае: вряд ли кто-то будет содержать ее и мать в то время, пока она будет учиться. На мужиков надеяться нечего. Помогут — Машка спасибо скажет, но рассчитывать на это явная глупость.
   Она себе даже работу уже присмотрела — продавщицей дисков и видеокассет в ближайшем супермаркете. Там хорошо платили и брали всех, у кого в паспорте красовалась московская прописка, а образование значения не имело никакого. Это потом, когда Машка получит высшее, она сможет устроиться кем-нибудь посерьезнее, скажем, бухгалтером или юристом, а пока и продавцом неплохо. Да и кино бесплатно можно будет смотреть. Машка любила кино, особенно ужасы, фантастику и мелодрамы, которые заканчивались хорошо, но в кино ходила редко. Всегда находилось что-то более важное, на что нужно было потратить деньги.
   — Не твои, — понуро согласился Сопля. — Двести. Больше у меня нету.
   — Ладно, давай свои двести, — великодушно согласилась Машка, доставая из рюкзака тетрадь.
   Повеселевший троечник быстро сунул ей две помятые сотни и, схватив вожделенную контрольную, умчался домой. Машка посмотрела ему вслед, сунула роман в рюкзак и медленно пошла в сторону вещевого рынка. И все-таки, джинсы или ботинки? Решив, что до осени еще целых полмесяца, а в драных штанах ходить больше не хочется, она остановилась на джинсах. И так записной школьный хулиган и задира Ганнушкин постоянно порывается в «крючки» играть. Игра эта чрезвычайно проста: любым подходящим предметом, можно даже пальцами, цепляешься за край дырки на чужой одежде и тянешь изо всех сил. Всем, кроме владельца этой самой одежды, очень весело. Машке-то почти все равно, а каково тем, у кого блузка ажурная или штаны модные, дырявленные художественно, на фабрике? Значит, решено: джинсы.
   И почему все в жизни так несправедливо? Вот, скажем, Сопля... Трус, ленивый, глупый парень, а везет ему гораздо больше, чем умнице Машке. И родители у него оба работают, не пьют, карманные деньги дают, на дачу возят, шмотки покупают и об оценках беспокоятся. Ему эта контрольная и не нужна была бы, да отец обещал за третью четверть без двоек устроить ему каникулы в Англии. А за год без двоек — собаку купят, лабрадора. Машка бы тоже завела себе собаку, гуляла бы с ней, мыла, если бы было можно. Она бы любила ее и разговаривала с ней вечерами, а собака бы смотрела на нее понимающе, не лаяла, не перебивала и только лизала мокрым языком руки. Собаки, они руками хозяев не брезгуют, даже грязными. И рычала бы она грозно на Машкиных обидчиков. Машка хотела, чтобы собака была большая, лохматая и с зубами, внушающими уважение. Но о какой собаке можно мечтать, когда самой иногда жрать нечего? Решительно отогнав эти мысли, Машка свернула в тупичок, где находился черный ход на рынок. Здесь, конечно, воняло гнилыми овощами и постоянно возились бомжи, но Машка считала их существами совершенно безобидными, и так было гораздо короче. Обходя грязные лужи и привычно не обращая внимания на мусор, не помещающийся в зеленых контейнерах, а потому разбросанный по всей коротенькой улочке, она топала вперед, пока не уткнулась в знакомую калиточку.
   — И снова — здравствуйте! — ошарашенно пробормотала Машка.
   Калитка была закрыта, и на ней висел огромный амбарный замок.
   — Разогнали энтих черных, — раздался голос за ее спиной.
   Машка мгновенно развернулась, готовая ко всему. Голос ей был незнаком, а с незнакомцами нужно держать ухо востро. Мало ли, может, он на ее деньги претендует! Но старик, неслышно подошедший к ней, выглядел неопасно. Он улыбался — приятно, доброжелательно, — и Машка расслабилась.
   — Давно? — спросила она.
   — Вчера, — отозвался старик. — Пришли менты и разогнали. Закурить не найдется?
   — Не курю.
   — И правильно, — согласился старик и пошел себе дальше.
   «Не везет, — подумала Машка. — Обидно, досадно, но ладно». Полученные деньги нужно было непременно потратить, так как спрятать их так, чтобы не нашел отчим, Машка не могла. У дяди Миши был необыкновенный нюх на чужие деньги. Сначала он устроил бы девочке скандал, выясняя, откуда деньги взялись, а потом все равно бы забрал их. Он же глава семьи. И пропил бы, разумеется. Кажется, он не представлял, что еще можно делать с шальными, неожиданными деньгами.
   И в этот самый момент на глаза ей попалась обшарпанная неказистая вывеска «Магический салон „Новая судьба“. Добро пожаловать!». «Забавное имечко», — подумала Машка и шмыгнула носом. Отчего-то название фирмы по продаже магических услуг вызвало у нее внутреннюю дрожь. Так бывает: услышишь иногда из окна чьей-то машины песню — и замрешь рядом, игнорируя подозрительные взгляды водителя. И стоишь, пока не поймешь, что, собственно, превратило тебя в соляной столб. Обычно выясняется, что песню эту ты уже когда-то слышал, только не вспомнил сразу. Но иногда... Иногда бывает и по-другому.
   Ладони мгновенно вспотели. Машка вытерла их о джинсы и задумчиво почесала щеку. Лет в пять она навернулась с дерева и здорово распорола ее. Пока щека заживала, она жутко чесалась. Сейчас не осталось даже шрама — Машке здорово повезло с врачом, который зашивал ей рану. А вот привычка чесать щеку в задумчивости или нервничая сохранилась.
   — «Новая судьба», — сказала она, словно пробуя название на вкус. Покатала его во рту, как круглый гладкий морской камешек. Улыбнулась. — Звучит неплохо.
   И Машка шагнула за дверь. Сзади на всю улицу истерически заорал бродячий кот, отстаивающий свой родной помойный бак.
   Внутри было совершенно темно и почему-то пахло уксусом, как в дешевой шашлычной.
   — Есть тут кто-нибудь? — неуверенно позвала девочка.
   Вспыхнул свет, ударив ее по глазам. От неожиданности Машка вздрогнула и отступила на шаг.
   — Извините, у нас закрыто. — Стройная брюнетка приподнялась ей навстречу. — Ремонт.
   — Жалко, — вздохнула Машка. — Простите.
   — Ничего-ничего. — Девушка дружелюбно улыбнулась. — Как откроемся, заходите. А сейчас нет тут никого, кроме меня. Я ремонтом занимаюсь.
   По ее виду это было вовсе не очевидно. Ну как, скажите, можно заниматься ремонтом в ослепительно белой блузке и бархатных черных брюках? Тем более сидя за столом? Разве что в рекламе, а этот жанр гораздо больше грешит фантастичностью, чем сама фантастика.
   — Ладно, до свидания. — Машка повернулась и толкнула входную дверь.
   Дверь не обратила на нее ни малейшего внимания, как будто это не Машка ее толкала, а какой-нибудь комар тонколапый. Машка толкнула посильнее, уже плечом, но результат был тот же.
   — А вы по какому вопросу? — почему-то испуганным голосом спросила брюнетка.
   — Да вот, — Машка усмехнулась, — судьбу себе хочу новую. Но вы ведь не работаете...
   — Садитесь, — решительно сказала девушка, настороженно посмотрев на упрямую дверь. — Полагаю, мы что-нибудь придумаем.
   Машка тоже взглянула на дверь и подчинилась. В самом деле, если нельзя сбежать обратно; то почему бы не пойти вперед? Черт их знает, этих шарлатанов с их магическими дверями... Стул под ней подозрительно скрипнул.
   — Простите, а сколько это будет стоить? — осторожно спросила она.
   — Судьба? — зачем-то уточнила девушка.
   Машка кивнула. Девушка запрокинула голову, так что стала видна жемчужно-белая шея, и ненадолго уставилась в потолок. Машка тоже поглядела наверх, но ничего интересного, если не считать двух раздавленных и присохших к побелке мух, там не было.
   — Двести рублей, — наконец ответила девушка.
   «Почему-то я так и думала, — пронеслось у Машки в голове. — Эх, была не была!»
   — А платить при наличии результата или в любом случае? — осведомилась она. — И как я узнаю, что моя судьба изменилась?
   — Увидишь, — загадочно ответила девушка на второй вопрос, проигнорировав почему-то первый, и, вздохнув, достала из шкафа хрустальный шар.
   Машка видела такой в сериале про ведьм, он им будущее показывал. «Эх, вот бы мне такой! — позавидовала она. — Я бы с таким агрегатом на Арбате деньжищи загребала...» Помечтать ей не удалось. Девушка строго посмотрела на нее и велела:
   — А теперь расслабься и ни о чем не думай. Или думай о том, что тебя в твоей жизни не устраивает.
   Машка закрыла глаза. Сверху послышались треск, удар и невнятная ругань. «Вот такая фигня меня и не устраивает! — подумала она. — Все рушится, все ругаются, и никакого контроля сверху. И они еще что-то говорят про бога! Где тот бог прохлаждается, когда какой-нибудь пьяный козел лупит ремнем чужих детей? И одним достается все только потому, что они родились у правильных родителей или работают в правильном месте, а другие стабильно пролетают?»
   — Постарайся не думать настолько эмоционально! — немедленно буркнула девушка-типа-волшебница. — Я не могу сосредоточиться.
   Очевидно, все мысли Машки отражались у нее на лице. Она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Получалось почему-то только задремать. Наверху заскрипели, завозились, словно усталый великан укладывался в свою пружинную кровать. Кровать громко жаловалась и злилась, потом умолкла. Великан наконец улегся и, наверное, закрыл глаза.
   — Достаточно, — промурлыкала девушка, — Теперь подумай, чего бы ты хотела от жизни.
   Машка не удержалась и хмыкнула. От жизни она хотела многого. Слишком многого, чтобы можно было надеяться на полную реализацию всех желаний. Она хотела денег, принца, счастья. Еще чтобы жизнь была интересная. И путешествовать тоже хотела. И друзей — но только настоящих. И на лошади хотела научиться ездить, а лучше — чтобы у нее была собственная конюшня. А еще, чтобы магия в мире была, как в недавно прочитанной книжке. И на дракона ну хоть одним глазочком посмотреть, пусть даже в зоопарке. А еще...