В древнегреческом полисе космос обретает географические черты. Географическое пространство полиса однородно. Политическое пространство полиса имманентно его географическому пространству. Полис – это однородный, строго центрированный мир, в котором политические кругообороты (переход власти от одной группы граждан к другой) четко соотнесены с отдельными частями территории полиса. Космос античного полиса максимально упорядочен, образ полиса максимально географичен[194]. «Режим полиса предстает перед нами соотнесенным с новой концепцией пространства; институты полиса представляют собой проекцию и воплощение того, что можно назвать «политическим пространством»[195]. Однако политическое пространство полиса геометрично, оно уравнивающее и симметричное, без какой-либо иерархии. Геометрия еще тождественна географии, и геометрия политического пространства проецируется на пространство физическое (представления милетцев Анаксимандра и Гекатея). Политико-геометрические образы становятся здесь физико-геометрическими. Географическое пространство максимально центрировано, реальные контуры суши и моря не играют большой роли; Азия симметрична и равновелика Европе[196]. Мир есть геометрический образ, а его развитие есть концентрическое расширение.
В древнегреческом полисе политическое пространство сосуществует с пространством сакральным. Они отделены друг от друга, Агора противостоит Акрополю[197]. Общность этих пространств в наличии Центра, из которого происходит их структурирование. Архаичная модель мира предполагает, что земной мир лишь слепок, сколок мира божественного, потустороннего[198], отсюда его геометрическая (географическая) размытость, неясность. В отличие от этой модели, античная модель мира деонтологизирует земное пространство, расщепляя его на равномерно множащиеся образы[199]. Сущность деонтологизации земного пространства состоит в феноменологизации пространственных отношений, осознании уникальности (географичности) физических расстояний и проницаемости, преодолимости пространства как физического (метафизического) феномена. Земное пространство как бы осознает себя. Политико-географические образы, продуцируемые древнегреческим полисом, используют сакральные представления о пространстве. Античная мифология «ложится» на политическую географию античного полиса, создавая удивительный эффект композитных, гибридных географических образов[200]. Сакральное пространство предельно политизируется, при этом представления о том, что «наш мир» всегда в центре», а реальное пространство раскрывается через священное[201], сохраняются и используются.
Средневековье практически сохранило (правда, в усеченном виде) античные представления о пространстве, уступая античности в течение нескольких веков в содержательности его трактовок[202]. По мере развития географических знаний в эпоху средневековья геомифологические (библейские по происхождению) образы все более отодвигались на края представляемого физико-географического пространства, но это не меняло теоцентристского взгляда на мир. Библейские генеалогии тех или иных народов приспосабливали реальное пространство под условные мифологические траектории их развития[203], причем они могли успешно функционировать даже на этапе раннего Модерна. Средневековье мыслило мелкими прерывными интервалами и практически не связанными локусами в рамках реальных путешествий[204], и эти мозаичные топо-образы проецировались и встраивались в сакрально-пространственную картину мира. Между ними был явный разрыв.
В эпоху раннего Возрождения происходят кардинальные изменения в понимании земного пространства. Пространство секуляризуется, постепенно исчезают непространственные версии (сакральные по преимуществу) в интерпретации пространства[205]. Возрождение предложило иную точку зрения на пространство – создание каузальных образов пространства, упорядоченный ряд каузальных представлений непрерывно перемещающегося тела[206]. Пространство стало непрерывным и повсеместно открытым для обзора. Произошел принципиальный переворот: географическое пространство и его осмысление стали «свободными» – свободными от тотальных (политических, сакральных) взглядов на мировое развитие. Впервые становится возможным становление множественных географических образов мира, в структуре которых заложено понимание мира как непрерывного пространственного развития. Каковы последствия подобного понимания мира?
Происходит своего рода «приватизация» мест и расстояний; путешествия воспринимаются как необходимая политизация (в широком смысле) географического пространства. Перефразируя Сесиля Родса («Расширение – это всё»), можно сказать: «Пространство – это всё». Мир воспринимается как политика самого пространства; понимание сакральности и божественного «завязано» на процедуры опространствления политических событий; пространственность теперь есть необходимый атрибут политического бытия. Подобное понимание мира – заслуга Модерна, который тем самым заложил основы для любых других возможных пространственных интерпретаций мирового развития. В этом смысле Постмодерн всегда находится «внутри» Модерна; он не представим без Модерна[207].
1.5.2. Система методологических понятий образно-географического анализа
1.5.3. Геокультура: образ и его интерпретации
В древнегреческом полисе политическое пространство сосуществует с пространством сакральным. Они отделены друг от друга, Агора противостоит Акрополю[197]. Общность этих пространств в наличии Центра, из которого происходит их структурирование. Архаичная модель мира предполагает, что земной мир лишь слепок, сколок мира божественного, потустороннего[198], отсюда его геометрическая (географическая) размытость, неясность. В отличие от этой модели, античная модель мира деонтологизирует земное пространство, расщепляя его на равномерно множащиеся образы[199]. Сущность деонтологизации земного пространства состоит в феноменологизации пространственных отношений, осознании уникальности (географичности) физических расстояний и проницаемости, преодолимости пространства как физического (метафизического) феномена. Земное пространство как бы осознает себя. Политико-географические образы, продуцируемые древнегреческим полисом, используют сакральные представления о пространстве. Античная мифология «ложится» на политическую географию античного полиса, создавая удивительный эффект композитных, гибридных географических образов[200]. Сакральное пространство предельно политизируется, при этом представления о том, что «наш мир» всегда в центре», а реальное пространство раскрывается через священное[201], сохраняются и используются.
Средневековье практически сохранило (правда, в усеченном виде) античные представления о пространстве, уступая античности в течение нескольких веков в содержательности его трактовок[202]. По мере развития географических знаний в эпоху средневековья геомифологические (библейские по происхождению) образы все более отодвигались на края представляемого физико-географического пространства, но это не меняло теоцентристского взгляда на мир. Библейские генеалогии тех или иных народов приспосабливали реальное пространство под условные мифологические траектории их развития[203], причем они могли успешно функционировать даже на этапе раннего Модерна. Средневековье мыслило мелкими прерывными интервалами и практически не связанными локусами в рамках реальных путешествий[204], и эти мозаичные топо-образы проецировались и встраивались в сакрально-пространственную картину мира. Между ними был явный разрыв.
В эпоху раннего Возрождения происходят кардинальные изменения в понимании земного пространства. Пространство секуляризуется, постепенно исчезают непространственные версии (сакральные по преимуществу) в интерпретации пространства[205]. Возрождение предложило иную точку зрения на пространство – создание каузальных образов пространства, упорядоченный ряд каузальных представлений непрерывно перемещающегося тела[206]. Пространство стало непрерывным и повсеместно открытым для обзора. Произошел принципиальный переворот: географическое пространство и его осмысление стали «свободными» – свободными от тотальных (политических, сакральных) взглядов на мировое развитие. Впервые становится возможным становление множественных географических образов мира, в структуре которых заложено понимание мира как непрерывного пространственного развития. Каковы последствия подобного понимания мира?
Происходит своего рода «приватизация» мест и расстояний; путешествия воспринимаются как необходимая политизация (в широком смысле) географического пространства. Перефразируя Сесиля Родса («Расширение – это всё»), можно сказать: «Пространство – это всё». Мир воспринимается как политика самого пространства; понимание сакральности и божественного «завязано» на процедуры опространствления политических событий; пространственность теперь есть необходимый атрибут политического бытия. Подобное понимание мира – заслуга Модерна, который тем самым заложил основы для любых других возможных пространственных интерпретаций мирового развития. В этом смысле Постмодерн всегда находится «внутри» Модерна; он не представим без Модерна[207].
1.5.2. Система методологических понятий образно-географического анализа
Понятие методологических оснований. Как возможно понимание или интерпретация методологических оснований какой-либо когнитивной деятельности? Естественно, что здесь необходима интерпретация не на уровне методов, но на уровне «-логии» – прежде всего интерпретация самого смысла. Эта интерпретация связана с размещением предмета интереса или цели исследования в какое-либо более широкое исследовательское (когнитивное) поле, иначе говоря – в более широкий и более мощный контекст. Здесь нужно определить законы развития и границы выбранного контекста, рассматриваемого прежде всего как содержательного. Можно сказать, что это способ определить, или «замерить» уровень содержательности основных посылок самого предмета интереса или исследования. Наиболее интересны степень, характер и специфические параметры этой содержательности.
Образно-географическая деятельность. Что понимается под образно-географической деятельностью? Образно-географическая деятельность – это моделирование и/или создание географических образов в теоретических или прикладных целях в различных сферах и секторах общества. Усложняя задачу, определим, что такое проектная образно-географическая деятельность. В данном случае это моделирование каких-либо геопространственных символов, знаков, стереотипов, предполагающее достижение определенной цели или состояния территориального объекта (предмета), на базе которого формируется образ.
Добавление слова «проектная» означает, что преследуется достижение перспективного, ранее не достигавшегося, другого состояния объекта (страны, региона) с принципиально новыми параметрами этого состояния. Фактически происходит серьезное и кардинальное изменение содержания самого объекта, что может привести как к полному его исчезновению, так и к необратимой структурной трансформации. В рамках подобной деятельности создаются такие географические образы, которые изменяют собственную реальную базу или основу (образно-географический субстрат). Иными словами, это образы, самонаводящиеся на цель, имеющие систему автоматической трансформации собственного субстрата. Например, разработка перспективного образа Испании после окончания правления Франко позволила в сравнительно короткий исторический срок оказать серьезное влияние на экономику, социальные отношения в этой стране и, соответственно, на представления о ней в мире.
Репрезентация какого-либо образа в нашем понимании – это представление образа на вербальном или невербальном уровнях с помощью адекватных его содержанию сочетаний или систем ключевых символов и знаков. Наиболее важные из этих символически-знаковых систем – визуальные и текстовые (частично они могут пересекаться). В общем смысле репрезентация образа означает процедуры поиска и идентификации прямых соответствий между образом и тяготеющими к нему символами и знаками.
Интерпретация здесь – это процесс выбора позиции, точки зрения, направленности анализа по отношению к уже репрезентированным образам. Далее предполагается, что в процессе интерпретации создается автономное пространство интерпретации, в котором определяются ментальные «расстояния» между образами и формируется «рельеф» образной системы. Результатом проведенной интерпретации является особое метапространство, включающее интерпретированные образы и ключевые соотношения между ними.
Образно-географические интерпретации. Возможность образно-географических интерпретаций (далее – ОГИ) каких-либо общественных, политических, экономических, культурных и т. д. событий и явлений связана с существованием в методологическом плане двух основных типов географического пространства. Первый тип – это различные модификации традиционного географического пространства (политико-географическое, экономико-географическое, культурно-географическое и т. п.). Исследование этого типа опирается на физикалистские представления о географическом пространстве, картографические модели, сложившиеся уже в начале Нового времени; исследования этого типа до сих пор преобладают в большинстве отраслей и областей научной географии и смежных с ней дисциплин. Второй тип географического пространства – пространство анаморфированное, которое само по себе есть метагеографический образ. Оно значительно отличается от традиционного геопространства, искажая по сути привычную географическую карту. Анализ этого типа возможен путем создания специфических образно-географических карт, описывающих представления общественных (политических, культурных, социально-экономических) акторов, деятелей; профессионалов, работающих в рамках определенных моделей деятельности и принятия решений; подобное возможно и при анализе литературных текстов, стенограмм политических переговоров, официальных заявлений и т. д. Исследования второго типа пока мало распространены, хотя именно они, на наш взгляд, особенно важны для понимания содержания общественных, политических, культурных событий, происходящих в современном мире.
Два выделенных типа географических пространств не оторваны друг от друга, а тесно взаимосвязаны. Они постоянно взаимодействуют, как бы перетекая из образа в образ. По мере необходимости актуализируется тот или другой типологический образ, вызывающий «к жизни» соответствующие способы его репрезентации и интерпретации. Следовательно, возможны два главных вида образно-географических интерпретаций: «малая» и «большая». «Малая» – это образная интерпретация традиционных географических пространств, которые автоматически понимаются как целенаправленные, узкоспециализированные географические образы. Задача в этом случае заключается как бы в возгонке, виртуализации уже существующих концептуальных положений, параметризующих само географическое пространство (например, определенная территориальная дифференциация результатов политических выборов и анализ ее причин – в электоральной географии). «Большая» образно-географическая интерпретация (она также может быть названа метаинтерпретацией) сразу работает с анаморфированными географическими пространствами; в ее рамках предполагается, что операциональная образно-географическая деятельность на метауровне учитывает и уже заранее «упаковывает» географические образы традиционных пространств. Такая ситуация возможна при изучении сакральных географических объектов (объектов паломничества, святынь) в различных религиях – например, Иерусалима и его святынь, Мекки, Стоунхеджа и других объектов. Оба вида этих интерпретаций могут проводиться параллельно, как бы подстраховывая друг друга. В зависимости от задач конкретного исследования, предпочтение отдается той или иной интерпретации; возможно также сочетание отдельных элементов обоих видов.
Различные ОГИ – как одного вида, так и разных видов – могут сосуществовать, проводиться одновременно. Результат таких одновременных ОГИ – своего рода «бриколажи»[208], вееры географических образов, даже комбинаторно создающие множество образно-географических пространств. Такие пространства могут моделироваться целенаправленно, с помощью определенных типов самих ОГИ, при предварительном изучении потенциального образно-географического поля.
Понимание сущности ОГИ связано также с методологической позицией «наблюдателя»[209], который географически опространствляет любое явление, попадающее в поле его зрения; происходит тотальное географическое опространствление мира[210]. Создание подобной позиции возможно путем максимального дистанцирования от наблюдаемого объекта; формируемый интерпретацией географический образ и есть эта максимальная дистанция. В известном смысле, ОГИ продуцируют наиболее мощные и эффективные образы реальности; при этом любая реальность воспринимается в пределе как географический образ.
В целом ОГИ понимается как создание, формирование устойчивой геопространственной «ауры» какого-либо явления или события, в рамках которой любая причинная связь фиксируется или объясняется посредством, или «через» пространство, через определенные географические образы. Образная морфология пространства как результат ОГИ «возвращает» явление Земле, обнажает его географический генезис, и в то же время как бы подбрасывает его в методологическом плане на новую интерпретационную (в широком смысле) «площадку».
Образно-географическая деятельность. Что понимается под образно-географической деятельностью? Образно-географическая деятельность – это моделирование и/или создание географических образов в теоретических или прикладных целях в различных сферах и секторах общества. Усложняя задачу, определим, что такое проектная образно-географическая деятельность. В данном случае это моделирование каких-либо геопространственных символов, знаков, стереотипов, предполагающее достижение определенной цели или состояния территориального объекта (предмета), на базе которого формируется образ.
Добавление слова «проектная» означает, что преследуется достижение перспективного, ранее не достигавшегося, другого состояния объекта (страны, региона) с принципиально новыми параметрами этого состояния. Фактически происходит серьезное и кардинальное изменение содержания самого объекта, что может привести как к полному его исчезновению, так и к необратимой структурной трансформации. В рамках подобной деятельности создаются такие географические образы, которые изменяют собственную реальную базу или основу (образно-географический субстрат). Иными словами, это образы, самонаводящиеся на цель, имеющие систему автоматической трансформации собственного субстрата. Например, разработка перспективного образа Испании после окончания правления Франко позволила в сравнительно короткий исторический срок оказать серьезное влияние на экономику, социальные отношения в этой стране и, соответственно, на представления о ней в мире.
Репрезентация какого-либо образа в нашем понимании – это представление образа на вербальном или невербальном уровнях с помощью адекватных его содержанию сочетаний или систем ключевых символов и знаков. Наиболее важные из этих символически-знаковых систем – визуальные и текстовые (частично они могут пересекаться). В общем смысле репрезентация образа означает процедуры поиска и идентификации прямых соответствий между образом и тяготеющими к нему символами и знаками.
Интерпретация здесь – это процесс выбора позиции, точки зрения, направленности анализа по отношению к уже репрезентированным образам. Далее предполагается, что в процессе интерпретации создается автономное пространство интерпретации, в котором определяются ментальные «расстояния» между образами и формируется «рельеф» образной системы. Результатом проведенной интерпретации является особое метапространство, включающее интерпретированные образы и ключевые соотношения между ними.
Образно-географические интерпретации. Возможность образно-географических интерпретаций (далее – ОГИ) каких-либо общественных, политических, экономических, культурных и т. д. событий и явлений связана с существованием в методологическом плане двух основных типов географического пространства. Первый тип – это различные модификации традиционного географического пространства (политико-географическое, экономико-географическое, культурно-географическое и т. п.). Исследование этого типа опирается на физикалистские представления о географическом пространстве, картографические модели, сложившиеся уже в начале Нового времени; исследования этого типа до сих пор преобладают в большинстве отраслей и областей научной географии и смежных с ней дисциплин. Второй тип географического пространства – пространство анаморфированное, которое само по себе есть метагеографический образ. Оно значительно отличается от традиционного геопространства, искажая по сути привычную географическую карту. Анализ этого типа возможен путем создания специфических образно-географических карт, описывающих представления общественных (политических, культурных, социально-экономических) акторов, деятелей; профессионалов, работающих в рамках определенных моделей деятельности и принятия решений; подобное возможно и при анализе литературных текстов, стенограмм политических переговоров, официальных заявлений и т. д. Исследования второго типа пока мало распространены, хотя именно они, на наш взгляд, особенно важны для понимания содержания общественных, политических, культурных событий, происходящих в современном мире.
Два выделенных типа географических пространств не оторваны друг от друга, а тесно взаимосвязаны. Они постоянно взаимодействуют, как бы перетекая из образа в образ. По мере необходимости актуализируется тот или другой типологический образ, вызывающий «к жизни» соответствующие способы его репрезентации и интерпретации. Следовательно, возможны два главных вида образно-географических интерпретаций: «малая» и «большая». «Малая» – это образная интерпретация традиционных географических пространств, которые автоматически понимаются как целенаправленные, узкоспециализированные географические образы. Задача в этом случае заключается как бы в возгонке, виртуализации уже существующих концептуальных положений, параметризующих само географическое пространство (например, определенная территориальная дифференциация результатов политических выборов и анализ ее причин – в электоральной географии). «Большая» образно-географическая интерпретация (она также может быть названа метаинтерпретацией) сразу работает с анаморфированными географическими пространствами; в ее рамках предполагается, что операциональная образно-географическая деятельность на метауровне учитывает и уже заранее «упаковывает» географические образы традиционных пространств. Такая ситуация возможна при изучении сакральных географических объектов (объектов паломничества, святынь) в различных религиях – например, Иерусалима и его святынь, Мекки, Стоунхеджа и других объектов. Оба вида этих интерпретаций могут проводиться параллельно, как бы подстраховывая друг друга. В зависимости от задач конкретного исследования, предпочтение отдается той или иной интерпретации; возможно также сочетание отдельных элементов обоих видов.
Различные ОГИ – как одного вида, так и разных видов – могут сосуществовать, проводиться одновременно. Результат таких одновременных ОГИ – своего рода «бриколажи»[208], вееры географических образов, даже комбинаторно создающие множество образно-географических пространств. Такие пространства могут моделироваться целенаправленно, с помощью определенных типов самих ОГИ, при предварительном изучении потенциального образно-географического поля.
Понимание сущности ОГИ связано также с методологической позицией «наблюдателя»[209], который географически опространствляет любое явление, попадающее в поле его зрения; происходит тотальное географическое опространствление мира[210]. Создание подобной позиции возможно путем максимального дистанцирования от наблюдаемого объекта; формируемый интерпретацией географический образ и есть эта максимальная дистанция. В известном смысле, ОГИ продуцируют наиболее мощные и эффективные образы реальности; при этом любая реальность воспринимается в пределе как географический образ.
В целом ОГИ понимается как создание, формирование устойчивой геопространственной «ауры» какого-либо явления или события, в рамках которой любая причинная связь фиксируется или объясняется посредством, или «через» пространство, через определенные географические образы. Образная морфология пространства как результат ОГИ «возвращает» явление Земле, обнажает его географический генезис, и в то же время как бы подбрасывает его в методологическом плане на новую интерпретационную (в широком смысле) «площадку».
1.5.3. Геокультура: образ и его интерпретации
Понятие и образ цивилизации включают в себя несомненные и весьма важные пространственные аспекты. Всякая цивилизация, будучи масштабным природно-общественным явлением, предполагает если не прямую культурную или политическую экспансию на соседние территории, то косвенное, опосредованное пространственное распространение, «экспорт» своих духовных и материальных ценностей и образцов. Пространственное развитие любой цивилизации сопровождается в то же время известным приспособлением, адаптацией к новым условиям существования и функционирования. Это взаимодействие – назовем его межцивилизационным, ибо т. н. столкновение цивилизации и дикости («wilderness») есть не что иное, как взаимодействие цивилизаций слишком различных масштабов и структур – протекает зачастую в форме создания переходных, гибридных, смешанных культурных образцов и ценностей, эффективно работающих в контактных межцивилизационных пространствах (зонах). Между тем само пространство, территория такого взаимодействия может оказывать влияние на формирование новых ценностей, способствуя «притиранию» различных способов восприятия и преобразования ландшафтов во взаимодействующих цивилизациях. В процессе описания, характеристики и анализа пространственных аспектов межцивилизационного взаимодействия ведущее значение принадлежит понятию и образу геокультуры.
Геокультура – настолько мощное и емкое понятие, что даже его предварительный анализ требует введения нескольких понятий и их достаточно четких определений[211]. Впервые это понятие в современных социальных науках стало активно использоваться И. Валлерстайном. Понятие геокультуры у Валлерстайна тесно связано с его концепцией мир-системного анализа, и рассматривается прежде всего в контексте глобальных геополитических и геоэкономических проблем. Далее мы рассматриваем геокультуру и геокультурные пространства как достаточно автономные понятия. При этом в первом приближении, удобнее говорить именно об образе геокультуры.
Геокультура – процесс и результаты развития географических образов[212] в конкретной культуре, а также «накопление», формирование традиции культуры осмысления этих образов. Определенная культура «коллекционирует» определенные географические образы, приобретая при этом те или иные образно-географические конфигурации. Современная геокультура представляет собой серии геокультурных (культурно-географических) образов, интерпретирующих локальные геокультурные пространства.
Геокультурное пространство – система устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате сосуществования, переплетения, взаимодействия, столкновения различных вероисповеданий, культурных традиций и норм, ценностных установок, глубинных психологических структур восприятия и функционирования картин мира.
Культура и образы географического пространства. Каждая культура создает свои так или иначе репрезентированные образы географического пространства; это ее неотъемлемые элементы. Традиционные культуры предлагали свои, часто уникальные коды к расшифровке и пониманию этих образов. Решающая трансформация произошла в начале Нового времени, когда разработка картографических проекций определила доминирующие и универсальные способы репрезентации образов географического пространства.
Дальнейшее развитие образов географического пространства связано с их известной автономизацией в культуре – они становятся, в некотором смысле, субкультурой, проявляющейся и транспонируемой другими по генезису образами и закрепляющей себя различными средствами. В то же время возникают самостоятельные типы географических пространств – политико-географические, культурно-географические, социально-географические, экономико-географические – которые репрезентируются и интерпретируются соответствующими специфическими типами образов. Кроме этого, большинство существующих современных цивилизаций и/или культур как бы экспортирует вовне свои образы географического пространства, которые взаимодействуют с чужеродными образами, порождая целые «вееры» гибридных, композитных образов.
Геокультурные образы. Как представить образ геокультуры, и что понимается под ним? Этот образ рассматривается, в первую очередь, в контексте процессов глобализации[213] и регионализации[214]. При анализе геокультуры особое внимание уделяется процессам межкультурной и межцивилизационной адаптации[215]. Образ геокультуры складывается в максимально широком контексте, что означает максимально широкий концептуальный охват современных проблем мирового развития. Здесь захватываются геополитические, геоэкономические и геосоциальные проблемы, без изучения которых глубокий анализ геокультуры и геокультурных проблем невозможен. Затрагиваются также многие аспекты развития мировых и локальных цивилизаций; значительная часть этих цивилизаций является тем или иным инвариантом геокультуры (геокультур). Исследование геокультуры означает изучение наиболее мощных и структурированных географических образов. Как правило, это наиболее масштабные, наиболее фундированные и самые долговременные географические образы.
Основной вопрос интерпретации образа геокультуры состоит в следующем: складывается ли единая геокультура, или геокультур много? По-видимому, следует говорить о многих геокультурах, или о множестве геокультур. Место, регион, страна имеют свой геокультурный и одновременно образно-географический потенциал. Геокультурный потенциал измеряется мощью, силой проецируемых вовне специализированных географических (геокультурных) образов. Эти образы сосуществуют, переплетаются, взаимодействуют в различных геокультурных пространствах.
Геокультурный образ – это система наиболее мощных, ярких и масштабных геопространственных знаков, символов, характеристик, описывающая особенности развития и функционирования тех или иных культур и цивилизаций в глобальном контексте. Геокультурные образы относятся по преимуществу к экзогенным географическим образам, то есть к таким, в формировании которых большую роль играют смежные (соседние) образы. Например, в формировании геокультурного образа России принимают участие географические образы Евразии, Восточной Европы, Балтийского и Черноморского регионов, Кавказа.
Геокультурные образы можно назвать «ядерными» по своей мощи; они определяют глобальные стратегии поведения наиболее крупных политических, экономических и культурных акторов. Приведем пример. Так, политическое доминирование Китая в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии в эпохи совершенно различных империй и династий на протяжении длительного исторического времени было основано на мощных геокультурных стратегиях в этих регионах. Данные стратегии были основаны на трансляции и оседании (седиментации) китайских культурных ценностей и образов на новых территориях и, зачастую, на достижении господства этих ценностей и образов[216].
Геокультура – настолько мощное и емкое понятие, что даже его предварительный анализ требует введения нескольких понятий и их достаточно четких определений[211]. Впервые это понятие в современных социальных науках стало активно использоваться И. Валлерстайном. Понятие геокультуры у Валлерстайна тесно связано с его концепцией мир-системного анализа, и рассматривается прежде всего в контексте глобальных геополитических и геоэкономических проблем. Далее мы рассматриваем геокультуру и геокультурные пространства как достаточно автономные понятия. При этом в первом приближении, удобнее говорить именно об образе геокультуры.
Геокультура – процесс и результаты развития географических образов[212] в конкретной культуре, а также «накопление», формирование традиции культуры осмысления этих образов. Определенная культура «коллекционирует» определенные географические образы, приобретая при этом те или иные образно-географические конфигурации. Современная геокультура представляет собой серии геокультурных (культурно-географических) образов, интерпретирующих локальные геокультурные пространства.
Геокультурное пространство – система устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате сосуществования, переплетения, взаимодействия, столкновения различных вероисповеданий, культурных традиций и норм, ценностных установок, глубинных психологических структур восприятия и функционирования картин мира.
Культура и образы географического пространства. Каждая культура создает свои так или иначе репрезентированные образы географического пространства; это ее неотъемлемые элементы. Традиционные культуры предлагали свои, часто уникальные коды к расшифровке и пониманию этих образов. Решающая трансформация произошла в начале Нового времени, когда разработка картографических проекций определила доминирующие и универсальные способы репрезентации образов географического пространства.
Дальнейшее развитие образов географического пространства связано с их известной автономизацией в культуре – они становятся, в некотором смысле, субкультурой, проявляющейся и транспонируемой другими по генезису образами и закрепляющей себя различными средствами. В то же время возникают самостоятельные типы географических пространств – политико-географические, культурно-географические, социально-географические, экономико-географические – которые репрезентируются и интерпретируются соответствующими специфическими типами образов. Кроме этого, большинство существующих современных цивилизаций и/или культур как бы экспортирует вовне свои образы географического пространства, которые взаимодействуют с чужеродными образами, порождая целые «вееры» гибридных, композитных образов.
Геокультурные образы. Как представить образ геокультуры, и что понимается под ним? Этот образ рассматривается, в первую очередь, в контексте процессов глобализации[213] и регионализации[214]. При анализе геокультуры особое внимание уделяется процессам межкультурной и межцивилизационной адаптации[215]. Образ геокультуры складывается в максимально широком контексте, что означает максимально широкий концептуальный охват современных проблем мирового развития. Здесь захватываются геополитические, геоэкономические и геосоциальные проблемы, без изучения которых глубокий анализ геокультуры и геокультурных проблем невозможен. Затрагиваются также многие аспекты развития мировых и локальных цивилизаций; значительная часть этих цивилизаций является тем или иным инвариантом геокультуры (геокультур). Исследование геокультуры означает изучение наиболее мощных и структурированных географических образов. Как правило, это наиболее масштабные, наиболее фундированные и самые долговременные географические образы.
Основной вопрос интерпретации образа геокультуры состоит в следующем: складывается ли единая геокультура, или геокультур много? По-видимому, следует говорить о многих геокультурах, или о множестве геокультур. Место, регион, страна имеют свой геокультурный и одновременно образно-географический потенциал. Геокультурный потенциал измеряется мощью, силой проецируемых вовне специализированных географических (геокультурных) образов. Эти образы сосуществуют, переплетаются, взаимодействуют в различных геокультурных пространствах.
Геокультурный образ – это система наиболее мощных, ярких и масштабных геопространственных знаков, символов, характеристик, описывающая особенности развития и функционирования тех или иных культур и цивилизаций в глобальном контексте. Геокультурные образы относятся по преимуществу к экзогенным географическим образам, то есть к таким, в формировании которых большую роль играют смежные (соседние) образы. Например, в формировании геокультурного образа России принимают участие географические образы Евразии, Восточной Европы, Балтийского и Черноморского регионов, Кавказа.
Геокультурные образы можно назвать «ядерными» по своей мощи; они определяют глобальные стратегии поведения наиболее крупных политических, экономических и культурных акторов. Приведем пример. Так, политическое доминирование Китая в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии в эпохи совершенно различных империй и династий на протяжении длительного исторического времени было основано на мощных геокультурных стратегиях в этих регионах. Данные стратегии были основаны на трансляции и оседании (седиментации) китайских культурных ценностей и образов на новых территориях и, зачастую, на достижении господства этих ценностей и образов[216].