Страница:
– Что это за семейство?
– Герцоги Далькроз, родственники прежней королевской династии Каленусии. Впрочем, дальние и, в конце концов, обедневшие.
«Он спокойно назвал мне свое настоящее имя, – с тоской подумала Авита. – Мне точно не уйти отсюда живой. Конечно, то, что он учинил ночью, было просто жестокой игрой мальчишки-садиста, но когда-нибудь этот потомок Далькрозов решит устроить свои дела с реабилитаторами, и тогда я просто исчезну – меня пришибут пси-наводкой, зароют в каком-нибудь холодном погребе с мокрицами на стенах. За хорошие деньги Департамент согласится не замечать пси-ненормальность этого дернутого аристократа, и все пойдет своим чередом. Цилиан не знал, с кем он связался, про истинное лицо Воробьиного Короля не знает никто. Этот придурок, подрастающий ментальный убийца, а я влипла. К тому же он сейчас читает все мои мысли!»
Вэл моментально ответил вслух:
– Конечно, читаю. А Департамент я не люблю и не склонен поощрять коррупцию. Не собираюсь отрицать, что пошел на жесткие меры, но ведь и ты хотела меня сдать, а это все равно что убить, к тому же глубокие ментальные блоки очень плохо снимаются. Совсем не факт, что это сумели бы сделать те, кто их ставил, – сами реабилитаторы.
– Чего-чего?!
– Если бы тебе удалось покалечить меня этим инъектором, ты бы осталась со своим блоком, и всю жизнь так и ходила бы с промытыми мозгами.
– Не верю.
– Верь, не верь, дело твое. Ладно… Тебе понравились портреты? Вон тот, третий справа, мой прапрадедушка Бенедикт, слыл когда-то ужасным колдуном. Скорее всего, он был мизантропом и псиоником средней руки, но старику отчаянно не повезло с датой рождения. Говорят, ради эликсира бессмертия он замучил полсотни самых преданных слуг, закопал их скелеты в погребе и…
Авиту замутило.
– Ну и шуточки у Воробьиного Короля.
– Ага. Раз ты способна отличать шутки, значит, блок снят качественно. Я, как собака, трудился всю ночь. Был бы я практикующим психиатром – прислал бы тебе счет.
Авита попробовала на зубок двусмысленность королевских речей и, не выдержав, сломалась пополам, безумный смех накатил на нее неудержимо, колени предательски задрожали, она села там, где стояла, – прямо на толстый и пушистый палевый ковер.
Вэл невозмутимо ждал, пока гостья отсмеется.
– Ха-ха-ха! Ой-ой-ой… Зачем ты меня сюда привел?
– Хочу показать тебе еще кое-что. Пошли. Да не на улицу – вон туда, вверх по лестнице.
Второй этаж занимала каминная комната, слева, в анфиладе просматривался обеденный зал с гнутыми стульями и длинным столом красного дерева, но Вэл свернул направо и подошел к закрытой резной двери. Замок, впрочем, оказался вполне современным, хотя и механическим. Воробьиный Король снял с шеи шилообразный ключ на цепочке.
– Никакой псионики. Этот технический примитив тоже элемент этикета.
Дверь распахнулась и открыла взгляду Авиты еще один зал. Над ним, видно, хорошо поработал архитектор, создавая в малом пространстве видимость величественного простора. Полуколонны белого камня лишь слегка выступали из стен. Широкие и высокие окна пропускали потоки света. Пол едва заметно повышался к дальней стене. Там, на трехступенчатом возвышении стояло простое, на вид черное, деревянное кресло.
– Это трон сюзерена. Мои предки сидели в нем, принимая своих верных вассалов. Считалось, что данные в такой обстановке обещания непременно выполняются, так что к воротам Далькрозов в ритуальные дни выстраивалась здоровенная очередь грязного и вечно недовольного мужичья. Как ты понимаешь, эти праздники устраивали очень редко – обещания иногда так трудно выполнять!.. И сними свои ужасные сандалии – к черному креслу положено идти босиком.
– Зачем мне вообще туда идти?
– Можешь попросить у меня чего-нибудь.
Голос Вэла теперь приглушенно долетал издалека, многократно отражаясь от сводов и стен. Король в одиночестве добрался до возвышения и уселся в кресло.
– Давай иди сюда.
Брукс сбросила сандалии и боязливо, словно по раскаленным камням, сделала первый шаг. Узор паркета мягко блестел. На полу замерли в ожидании толстые и круглые солнечные зайчики. Она почему-то боялась на них наступать.
– Ну что же ты, давай…
Авита сделала второй шаг и быстро-быстро, стараясь не глядеть на свои босые ноги, прошла положенное расстояние и остановилась у подножия первой ступени.
– Девица Вита Брукс, лорд Далькроз слушает тебя.
«Если я сейчас попрошу отпустить меня подобру-поздорову он отпустит, – поняла Авита. – Но, пожалуй, этот Вэл и так не собирается зарывать мой скелет в погребе. Нужно просить чего-нибудь посущественнее, пусть этот лукавый бес заплатит за мой страх, пусть покрутится, выполняя». Она задумалась, оценивая собственные желания. Отомстить реабилитаторам? Но Авите не хотелось мстить серому, вечно настороженному Цилиану. Получить хорошие деньги? Звучит заманчиво, но мелковато. Разве что…
– Я хочу спасти Лина.
Воробьиный Король на возвышении нахмурился.
– То есть?
– Не прикидывайся дураком, Король, ты ведь читаешь мои мысли, правда? Я хочу, чтобы ты нашел Лина. Я хочу, чтобы мой больной брат избежал реабилитации и остался жив любой ценой. Пусть он уедет за границу или спрячется в Каленусии…
Потомок Далькрозов в задумчивости постучал ногтями по драгоценному, темному, отшлифованному руками бесчисленных благородных предков подлокотнику.
– Это все?
– Да.
– Хорошо, ты получишь желаемое, девица Брукс. Можешь благодарить в установленной форме.
Не надеявшаяся на согласие Авита ахнула от неожиданности и почувствовала, как розовеют щеки, но ответить ничего не успела. Дальняя дверь зала отворилась и пропустила маленького седого старичка в форменной тунике лакея. Старик укоризненно потряс белым хохолком:
– Вы опять балуетесь с креслом, лорд Вэл? Никакого почтения к традициям. Ваша знакомая – не леди, она не из приличного общества, но, конечно, не фермерша и не может считаться вассалом дома Далькрозов.
– Не ворчи, Кольцер, в эпоху республики монархические обычаи нуждаются в модификации. Упадок нравов и никакой дисциплины среди слуг – ты помешал моим занятиям.
– Не слушайте его, свободная гражданка, – заявил Кольцер, обращаясь к Авите. – Лорд Вэл Август будет забивать вашу голову древними историями, но он не вспомнит про завтрак… Мой лорд, стол на двоих накрыт и ждет в обеденном зале.
В зале Авита опустилась на стул напротив Воробьиного Короля и нехотя поковыряла кусок мяса старинной двузубой вилкой. Вилка была тяжелой, явно дорогой, с массивной ручкой из инкрустированного перламутром белого металла.
Вэл ел как ни в чем не бывало, вид у него был невозмутимый, разве что слегка озорной. Авителла про себя прикинула возраст лорда Далькроза. «Да ему на самом деле всего-то около семнадцати. Он, пожалуй, на год помладше меня и на пару сантиметров пониже». Брукс не знала, что ей делать – смеяться до слез или злиться. Вчера вечером Король казался ей высоким, двадцатипятилетним и страшным до мучительной тоски. «Это была наводка», – сообразила раздосадованная Авита. «Все мои страхи – только ловко навязанная Взлом фальшивая картинка. Этот мальчишка-псионик провел меня как дурочку и запугал до полусмерти. И все-таки я надеюсь, что он настоящий Воробьиный Король. Почему бы нет? Если Далькроз сдержит слово Короля, то, может быть, сумеет спасти Лина… Если, конечно, он и вправду Воробьиный Король».
– Ты что-то сказал?
– Да. Пошли, я покажу тебе одну штуку.
– Это далеко?
– Нет, совсем близко.
Они вместе вышли в довольно запущенный парк. Клумбы засохли, бурьян забил слабые стебли цветов. Раздвоенные стволы старых деревьев покрывал тонкий голубоватый слой лишайника, посыпанная мелким ракушечником дорожка уходила куда-то в глубину неприбранной чащи. У перекрестка одиноко белела статуя. Увеличенная копия грациозной ящерицы замерла в настороженной позе, гордо вздернув точеную голову. В утреннем свете камень отливал серебром.
– Красивая статуя.
– Эта странная рептилия – идефикс местных жителей в последние этак лет двести. Раньше здесь устраивали фестивали охотников за серебряными ящерицами. Раз в три года собиралась тьма-тьмущая народу – они вытаптывали парк, обшаривали лес в окрестных горах, говорят, даже ставили особые мелкие сети. От рептильеров вскачь удирали все зверюшки. Кольцер говорит, что пятьдесят лет назад какого-то клерка из Порт-Калинуса задрал всерьез обиженный медведь. Потом мода на фестивали почему-то прошла…
– Они ее поймали?
– Кого?
– Ящерицу, конечно.
– Разумеется, нет.
– А зачем ее было ловить? – спросила Авита.
– Не знаю, наверное, в этом таился какой-то большой смысл. Например, она уничтожает комаров в замке, находит пропажу или выполняет три желания, а может, она очень редкая или ее не бывает совсем. Ловить то, чего нет, – в этом есть стиль.
– Ерунда.
– Конечно, но смешная, и про фестивали я сказал правду, ну, почти правду. Ты мне не веришь?
– Ты же сам знаешь, что нет. Я все хотела спросить – как это получается? Интересно?
– Что интересно?
– Подглядывать в чужие мозги.
Авита заметила, что Король смутился, он чуть прищурился, как будто страдал от яркого света.
– Все зависит от того, что именно ты видишь. Это неинтересно в большинстве случаев, иногда противно. И больно – тоже иногда. За себя, кстати, можешь не беспокоиться, я уже час специально держу ментальный барьер и не чувствую твоих мыслей.
– Это правда?
– Честное слово ивейдера.
– А это трудно – держать барьер?
– Не очень, если есть привычка.
Авита умолкла, переваривая новость. Смутное ощущение слежки и незащищенности отступило. «Только бы он говорил правду!»
Парк тем временем кончился, оборвался каменистым косогором, сразу за зарослями сухих жестких кустов начинались настоящие горные склоны, тропинка шла все дальше по широкому каменному карнизу.
– Далеко еще?
– Близко.
Карниз кончился, кусты жесткой растительности расступились.
– Смотри.
Сразу за поворотом тропы открылся странно знакомый вид – высокий утес, его уступы, словно выписанные одним взмахом кисти, отличались ясной чистотой форм. Казалось, акт творения только что совершился и новорожденный камень еще не успели источить ни непогода, ни беспощадное время. Пейзаж напоминал картину из кабинета управляющего Мидориана. Авита подошла поближе и тут же заметила, что разрушение все-таки тронуло скальную породу – по изломам камня змеились тонкие трещины. С вершины утеса низвергался маленький, тугой водопад, в послеполуденном свете зыбко дрожала радуга брызг. У подножия скалы блестело мелкое, почти круглое озеро, вода широким ручьем стекала в долину, на отмели, зарывшись в каменное крошево, лежала лодка-плоскодонка.
– Залезай в нее, только постарайся не раскачивать, посудина неустойчива. Я сам возьму шест.
– Зачем?
– Надо аккуратно проплыть у края водопада. Постарайся не оказаться в озере. Здесь мелко, но вода быстрая и холерски холодная – как лед и даже еще хуже. Она течет прямо с вершин.
– Зачем тогда соваться в водопад?
– Подожди, увидишь.
Авита вцепилась в край низкой некрашеной скамейки, Король ловко орудовал шестом. Плоскодонка пару раз сильно качнулась, потом зыбко вильнула в сторону. Шальные капли застучали по макушке Авителлы, суденышко чуть задело бортом тонкую завесу воды и оказалось по ту сторону водопада. Они приблизились к берегу, и Вэл подал девушке руку. Брукс оглянулась – яркие лучи, проходя через отвесный слой влаги, резали глаза стеклянным блеском. Она отвернулась, привыкая к синеватому полумраку. Хрустел под ногами гравий. Своды терялись в темноте, в небольшой пещерке веяло холодом и водой.
– Что это?
– Вход в частный бункер моих предков. Странное место, но довольно интересное. Здесь есть кое-какая техника, ей лет двадцать, но почти все работает. Даже сырость не мешает – там, внутри, климатическая установка.
Далькроз притронулся к замку. Массивная дверь отошла в сторону, показался свет – яркий, искусственный.
– Энергия идет от водопада, чистая работа. Это место – бывшая любимая игрушка моего отца.
– А где теперь твой отец?
– Разбился в авиакатастрофе, когда мне было семь лет. Мама пропала без вести пять лет назад, когда восстали псионики.
– Твои родители были сенсами?
– Нет.
– Мне очень жаль, что так получилось…
– Тебе-то едва ли, ты их не знала. Впрочем, попытку вежливости я оценил.
Брукс прикусила язык, Далькроз не шел на короткий поводок.
– Ладно, я не хотел тебя обидеть. Заходи, мы пришли.
Бункер оказался квадратной комнатой с невысоким потолком. Одну стену сплошь занимали стойки с оборудованием и устаревшего вида сайбер. На свободном пятачке стоял простой стол из струганных досок и несколько кресел. Толстая дверь безжалостно отрезала почти все естественные звуки – шум деревьев, щебет пичуг. И только глухо и тревожно долетал рев водопада.
Авита без приглашения устроилась в одно из кресел и постаралась подавить непрошеную, острую тоску. Замерцавшая было надежда беззвучно рассыпалась в прах – на мириады мелких-мелких частиц.
Далькроз сел почти напротив. Брукс, не скрываясь, рассматривала его полупрофиль – тонкий нос, близко посаженные темные глаза. Он и в самом деле был семнадцатилетним, и он же был Король – и то, и другое являлось самой настоящей правдой, именно это повергало Авиту в отчаяние.
«Я не верю, что он сумеет по-настоящему помочь Лину. Даже если Вэл собирается сдержать слово, у него не хватит сил. Но если я чудом сбегу отсюда и сдам Короля Департаменту, это тоже не изменит дела. Теперь я уверена, что Цилиан обманул меня – все его поступки с самого начала пахли липой».
Король неторопливо кивнул, и густая тень упала на его лицо.
– Да, я понимаю.
– Ты обещал не читать мои мысли.
– Я не читал, я их просто угадываю, как свои. Можно поставить ментальный барьер, но нельзя запретить самому себе думать. Что тебе говорил тот человек, из Департамента?
– Ты сам знаешь – он просил сделать тебе укол.
– И все?
– Все. Ты не думай, это был не яд, я проверяла на собаке. Если бы Торопыга околел, я бы никогда…
– Ладно, забудь об этом. Он просил тебя о чем-нибудь еще?
– О чем?
– Узнать у меня какие-нибудь секреты, найти других ивейдеров.
– Нет, не просил.
– Точно?
– Я говорю правду!
– Ладно, верю… Но ты ведь могла забыть его слова?
– Нет!
– Вот это и странно. Ты рассказала мне очень странную историю, девушка. Слушай меня внимательно и попытайся найти ошибку. Ты приходишь в Департамент Обзора – почему?
– Мой брат болен, больным нельзя вводить антидот, к тому же он случайно подрался в офисе с реабилитатором и…
– …И его забрала полиция?
– Точно. Но только не сразу, Лина два дня ловили в сточных трубах под Порт-Калинусом.
– Что случилось потом?
– Со мною поговорил инспектор Цилиан. Он обещал помочь и ничего не просил взамен. Потом, уже позже, сказал, что брат задержан за связь с ивейдерами.
– Где вы пообщались с инспектором?
– Два раза в парке Древесная Эстетика. Один раз в лаборатории, где мне поставили ментальный блок.
– Там были другие наблюдатели?
– В парке не было никого. В лаборатории был какой-то смешной старый псионик – лысый, сонный. Нереабилитированный.
– Ручная собака Департамента. Кстати, там, в парке, Цилиан прямо так сразу и предложил ему помочь?
– Почти сразу. Я сначала рассердилась – очень, а потом… Потом я подумала, что у Лина никогда не найдется денег на настоящего адвоката. Цилиан показался мне честным, даже каким-то равнодушным, как будто он обиделся и очень устал.
– Не советую тебе верить в такие штучки. Он не просил тебя взять с собою какой-нибудь небольшой предмет – оружие, жетон, маячок экстренной помощи?
– Нет.
– Подумай как следует, не пытайся меня обмануть, от вранья будет хуже, в основном тебе.
– Нет! Я ничего не брала у Цилиана, кроме…
– Ну?
– Кроме денег. Я их потом отдала – почти все. Одной девушке.
– Кому?
– Не спрашивай, не скажу.
– Ну и ладно, не говори – наверное, какой-нибудь доносчице – шлюшке из клуба. А теперь слушай меня внимательно. Во-первых, не сомневайся, что тебя обманули – я совершенно точно знаю про твоего брата, что он никогда не водился с нашими «воробьями». Если тебе сказали, что он связан с ивейдерами, это ложь. Ложь номер два – ты не сумела бы ввести мне антидот. Такие уколы делают один за другим, серией, а действуют они только через несколько дней. Так что, даже получив настоящую дозу, я еще успел бы смешать твои наивные мозги с песком.
– Почему я никогда не слышала об этом?
– А ты часто разговаривала с реабилитированными псиониками? О подробностях операции обычно не распространяются. Я бы тоже не знал подобных тонкостей, не будь я Королем свободных сенсов.
– Тогда почему серые забрали Лина?
– Думаю, его забрали с одной-единственной целью – напугать тебя как следует. Это приятный вывод. Эрмелину почти ничего не грозит, штраф за драку без нанесения увечий незначителен, к тому же твой брат несовершеннолетний. Сейчас он сидит в накопительном лагере и застрянет там надолго, место это невеселое, но жить можно.
Брукс грустно опустила плечи. Колени под краем нарядного платья чуть заметно тряслись – мелкая противная дрожь.
– Раз так, я вернусь домой, свяжусь с родителями и начну искать адвоката. Отец будет ругаться, но, если финансовый год оказался удачным, денег дать должны.
– Идея хорошая, но сначала ответь на вопрос – зачем тебя отправили ко мне? Пока я не вижу смысла, а мне не нравится, когда в действиях сереньких не просматривается никакой мысли. Ты сама-то что думаешь?
– Я запуталась и уже не думаю ничего.
– Ладно. Не буду тебя принуждать к мучительному мыслительному процессу. Вот мой королевский приказ. Как только вернемся в замок, стащишь с себя все – ну ты понимаешь, одежду, белье, финтифлюшки, серьги, заколки из волос. Не оставляй ничего, возьмешь в гардеробной комнате мои запасные джинсы, футболку и переоденешься. Свои шмотки сразу отдашь Кольцеру, он сожжет. Аппаратура огня не любит, все с треском полопается – и привет.
– Ты решил, что мне незаметно всадили «жучок»?
– Я бы не сомневался в этом, но…
– Что?
– По идее, маячку пора бы и сработать, нас должны были зацепить еще пару часов назад. Поскольку ничего такого не произошло, значит, все чисто, и можно, пожалуй, успокоиться. И все-таки такая благодать мне подозрительна – твой Цилиан вовсе не клинический идиот. Тут кроется подвох, только я пока не знаю, какой.
Авита зябко поежилась. Холод. Легкое, почти неощутимое дуновение сырости. Опасность.
– Что мне теперь делать?
– Я уже сказал – отдашь все свои вещи Кольцеру. Несколько дней не будешь делать ничего – тихо и спокойно подождем. Сначала отсидимся, потом будем спасать твоего брата, позже я скажу, каким образом.
– Может быть, проще все-таки нанять адвоката? – жалобно спросила Брукс.
– Конечно, законный путь был бы проще и безопаснее. Но только до тех пор, пока ты не связалась с Цилианом. Ты сама испортила дело, Vita-Авита. Теперь стоит тебе появиться в Порт-Калинусе, тебя заберут за связь с ивейдеровским подпольем. То есть со мной. Все дело в том, что раньше у Цилиана не было против вас с братом ровным счетом ничего. Тогда он решил создать свое дело на пустом месте, сунул тебе этот бесполезный инъектор и отправил тебя ко мне.
– Великая Пустота! Ну почему я? Почему все это выпало на мою долю?!
– Не знаю, Вита, – я Король, а не провидец. Скорее всего, какой-нибудь сайбер просчитал и выдал такую диспозицию по твоей и моей совместимости. Это дело метит в ивейдеров Каленусии, в наших «воробьев». Я не вру, сказал тебе все правду. Вот так.
– Если ты не врешь, то Цилиан совершил страшную подлость.
– Он наблюдатель, для таких псионики не люди, а норма-ментальные доверчивые дураки – люди только наполовину.
– Я напишу правду в Сенат.
– Для этого надо сначала выжить.
Авителла скорчилась на стуле, обхватила озябшие плечи холодными ладонями, зубы мелко, неудержимо застучали – пришлось крепко прикусить губу. «Вэл слишком много знает и слишком уверенно держится для неполных семнадцати лет. Теперь я верю, что он настоящий Воробьиный Король. Только от такой веры мне делается еще страшнее».
Король молчал, отвернувшись. Лет на вид ему было, хоть убей, меньше, чем Авителле. Брукс ткнула подбородком в сторону пыльных полок.
– А это что?
– Мой вход в Систему. Хочешь посмотреть?
– Ты входишь туда нелегально?
– С чего ты взяла, что нелегально? Все обстоит замечательно, по картотеке я чист как праведник.
– Ты подделал себе документы о пси-реабилитации?
– Нет. Просто в Системе я числюсь норма-ментальным от рождения. Это проделать трудно, но не очень, нужно только правильно нащупать пароли и обойти защиту.
– Врешь! Тебе никогда не сломать информационную защиту Пирамиды.
– Я не ломал ее сам, мне помогли.
– Кто?
– Один друг с другой стороны. Я называю его Цертус* [2]. Далькроз повозился возле развалюхи сайбера, тот подал признаки жизни.
– Возьми монитор-очки.
Авителла подтянула свой стул поближе, где-то выше и за спиной, беспечно даря энергию, приглушенно гремел водопад.
– Как ты это делаешь?
– Через парадуанский университетский центр по Сети выхожу на столицу. Цертус держит для меня подставной адрес, который все время меняется. В техническом колледже свободные публичные сайбер-залы, там толчется тьма-тьмущая народу, никто не знает, что меня на самом деле нет в городе. От Параду на Порт-Калинус идет канал связи с Пирамидой – по тем паролям, которые мне дает наш Цертус. Они тоже непостоянны, но это мелочи, я всегда в курсе дела.
– Я плохо тебя поняла.
– Неважно.
– Кто он, этот твой приятель?
– Тебе знать необязательно.
– А вдруг он тебя выдаст? …
Вэл чуть насмешливо прищурился.
– После того, как тысячи наших «воробьев» получили поддельные жетоны и разлетелись? Фальшивый друг никогда не решился бы на такое дело – даже если повезет, отставка и крах карьеры, а то и Ординарный Трибунал. С закрытой информацией не шутят, Пирамида не потерпит предателя. Нет, наш Цертус – самый настоящий друг. Я тебя представлю ему. Надень еще обруч ментального ввода – так будет интереснее.
– Этот парень псионик?
– Да, причем очень сильный и умеет ментально работать с любой техникой, наподобие сектантов северо-востока. Не бойся, такие люди не причиняют вреда.
Авителла откинула на затылок косу и плотно натянула обруч, потом надела очки.
– Долго еще? Я ничего особенного не вижу.
В этот краткий миг все изменилось. Картинка на мониторе исчезла и сменилась удивительной красоты изображением. «Это пси-наводка, – поняла Авита. – Мне наплевать на очки, я сейчас спокойно сижу с закрытыми глазами, этот Цертус передал наводку через Систему и заставил меня видеть то, чего попросту нет».
Брукс осмотрелась. Плоские камни, нагроможденные друг на друга, образовывали грубое подобие скамьи. В двух шагах слева зияла настоящая пропасть – обрыв уходил далеко вниз, прозрачный горный воздух, однако, позволял рассмотреть крошево руин и статуй, остовы портиков и рухнувшие храмы. Развалины успел оплести дикий виноград. Наискось, тонким полупрозрачным слоем наползали, норовя прикрыть картину, перистые облачка.
– Привет!
Авителла обернулась. Цертус сидел на скамье – тонкое, бледное существо с громадными кошачьими глазами. Руки, ноги и голова до темени, впрочем, оставались человеческими, зато на макушке торчали нежные остроконечные ушки, тело прикрывала серебристая туника.
– Забавная у тебя внешность, дружок. Существо деликатно улыбнулось бледными губами.
– Иллюзия, как и все прочее в виртуальности. Я не ставлю вас в неловкое положение, моя дорогая Брукс, – вам ни к чему видеть мое лицо. Настоящая кожа не очень красива, к тому же бывают вредные знакомства… знаете, иногда. Вы очень хотели кое-что узнать?
– Да. Зачем вы помогаете псионикам?
– Из чувства справедливости. Вас устраивает такой ответ?
Авителла промолчала – открытое выражение сомнений неминуемо показалось бы оскорблением.
– Как вам это удалось?
– Я конфедеральный чиновник высокого ранга, этим все сказано. Очень высокого – вам это трудно представить.
– Тогда почему вы не отменяете реабилитацию – хотя бы для таких, как мой брат? Почему он сидит в накопительном лагере, ведь это несправедливо!
Существо прижало остроконечные уши – кот, который гуляет сам по себе. Холодный огонек стыл в радужках миндалевидных глаз. Вертикальный бездонный зрачок упруго пульсировал.
– Я не могу ответить на ваш вопрос – пока не могу. Поверьте, Брукс, такое серьезное вмешательство превышает даже мои возможности. Не сердитесь – всему свое время.
– Герцоги Далькроз, родственники прежней королевской династии Каленусии. Впрочем, дальние и, в конце концов, обедневшие.
«Он спокойно назвал мне свое настоящее имя, – с тоской подумала Авита. – Мне точно не уйти отсюда живой. Конечно, то, что он учинил ночью, было просто жестокой игрой мальчишки-садиста, но когда-нибудь этот потомок Далькрозов решит устроить свои дела с реабилитаторами, и тогда я просто исчезну – меня пришибут пси-наводкой, зароют в каком-нибудь холодном погребе с мокрицами на стенах. За хорошие деньги Департамент согласится не замечать пси-ненормальность этого дернутого аристократа, и все пойдет своим чередом. Цилиан не знал, с кем он связался, про истинное лицо Воробьиного Короля не знает никто. Этот придурок, подрастающий ментальный убийца, а я влипла. К тому же он сейчас читает все мои мысли!»
Вэл моментально ответил вслух:
– Конечно, читаю. А Департамент я не люблю и не склонен поощрять коррупцию. Не собираюсь отрицать, что пошел на жесткие меры, но ведь и ты хотела меня сдать, а это все равно что убить, к тому же глубокие ментальные блоки очень плохо снимаются. Совсем не факт, что это сумели бы сделать те, кто их ставил, – сами реабилитаторы.
– Чего-чего?!
– Если бы тебе удалось покалечить меня этим инъектором, ты бы осталась со своим блоком, и всю жизнь так и ходила бы с промытыми мозгами.
– Не верю.
– Верь, не верь, дело твое. Ладно… Тебе понравились портреты? Вон тот, третий справа, мой прапрадедушка Бенедикт, слыл когда-то ужасным колдуном. Скорее всего, он был мизантропом и псиоником средней руки, но старику отчаянно не повезло с датой рождения. Говорят, ради эликсира бессмертия он замучил полсотни самых преданных слуг, закопал их скелеты в погребе и…
Авиту замутило.
– Ну и шуточки у Воробьиного Короля.
– Ага. Раз ты способна отличать шутки, значит, блок снят качественно. Я, как собака, трудился всю ночь. Был бы я практикующим психиатром – прислал бы тебе счет.
Авита попробовала на зубок двусмысленность королевских речей и, не выдержав, сломалась пополам, безумный смех накатил на нее неудержимо, колени предательски задрожали, она села там, где стояла, – прямо на толстый и пушистый палевый ковер.
Вэл невозмутимо ждал, пока гостья отсмеется.
– Ха-ха-ха! Ой-ой-ой… Зачем ты меня сюда привел?
– Хочу показать тебе еще кое-что. Пошли. Да не на улицу – вон туда, вверх по лестнице.
Второй этаж занимала каминная комната, слева, в анфиладе просматривался обеденный зал с гнутыми стульями и длинным столом красного дерева, но Вэл свернул направо и подошел к закрытой резной двери. Замок, впрочем, оказался вполне современным, хотя и механическим. Воробьиный Король снял с шеи шилообразный ключ на цепочке.
– Никакой псионики. Этот технический примитив тоже элемент этикета.
Дверь распахнулась и открыла взгляду Авиты еще один зал. Над ним, видно, хорошо поработал архитектор, создавая в малом пространстве видимость величественного простора. Полуколонны белого камня лишь слегка выступали из стен. Широкие и высокие окна пропускали потоки света. Пол едва заметно повышался к дальней стене. Там, на трехступенчатом возвышении стояло простое, на вид черное, деревянное кресло.
– Это трон сюзерена. Мои предки сидели в нем, принимая своих верных вассалов. Считалось, что данные в такой обстановке обещания непременно выполняются, так что к воротам Далькрозов в ритуальные дни выстраивалась здоровенная очередь грязного и вечно недовольного мужичья. Как ты понимаешь, эти праздники устраивали очень редко – обещания иногда так трудно выполнять!.. И сними свои ужасные сандалии – к черному креслу положено идти босиком.
– Зачем мне вообще туда идти?
– Можешь попросить у меня чего-нибудь.
Голос Вэла теперь приглушенно долетал издалека, многократно отражаясь от сводов и стен. Король в одиночестве добрался до возвышения и уселся в кресло.
– Давай иди сюда.
Брукс сбросила сандалии и боязливо, словно по раскаленным камням, сделала первый шаг. Узор паркета мягко блестел. На полу замерли в ожидании толстые и круглые солнечные зайчики. Она почему-то боялась на них наступать.
– Ну что же ты, давай…
Авита сделала второй шаг и быстро-быстро, стараясь не глядеть на свои босые ноги, прошла положенное расстояние и остановилась у подножия первой ступени.
– Девица Вита Брукс, лорд Далькроз слушает тебя.
«Если я сейчас попрошу отпустить меня подобру-поздорову он отпустит, – поняла Авита. – Но, пожалуй, этот Вэл и так не собирается зарывать мой скелет в погребе. Нужно просить чего-нибудь посущественнее, пусть этот лукавый бес заплатит за мой страх, пусть покрутится, выполняя». Она задумалась, оценивая собственные желания. Отомстить реабилитаторам? Но Авите не хотелось мстить серому, вечно настороженному Цилиану. Получить хорошие деньги? Звучит заманчиво, но мелковато. Разве что…
– Я хочу спасти Лина.
Воробьиный Король на возвышении нахмурился.
– То есть?
– Не прикидывайся дураком, Король, ты ведь читаешь мои мысли, правда? Я хочу, чтобы ты нашел Лина. Я хочу, чтобы мой больной брат избежал реабилитации и остался жив любой ценой. Пусть он уедет за границу или спрячется в Каленусии…
Потомок Далькрозов в задумчивости постучал ногтями по драгоценному, темному, отшлифованному руками бесчисленных благородных предков подлокотнику.
– Это все?
– Да.
– Хорошо, ты получишь желаемое, девица Брукс. Можешь благодарить в установленной форме.
Не надеявшаяся на согласие Авита ахнула от неожиданности и почувствовала, как розовеют щеки, но ответить ничего не успела. Дальняя дверь зала отворилась и пропустила маленького седого старичка в форменной тунике лакея. Старик укоризненно потряс белым хохолком:
– Вы опять балуетесь с креслом, лорд Вэл? Никакого почтения к традициям. Ваша знакомая – не леди, она не из приличного общества, но, конечно, не фермерша и не может считаться вассалом дома Далькрозов.
– Не ворчи, Кольцер, в эпоху республики монархические обычаи нуждаются в модификации. Упадок нравов и никакой дисциплины среди слуг – ты помешал моим занятиям.
– Не слушайте его, свободная гражданка, – заявил Кольцер, обращаясь к Авите. – Лорд Вэл Август будет забивать вашу голову древними историями, но он не вспомнит про завтрак… Мой лорд, стол на двоих накрыт и ждет в обеденном зале.
В зале Авита опустилась на стул напротив Воробьиного Короля и нехотя поковыряла кусок мяса старинной двузубой вилкой. Вилка была тяжелой, явно дорогой, с массивной ручкой из инкрустированного перламутром белого металла.
Вэл ел как ни в чем не бывало, вид у него был невозмутимый, разве что слегка озорной. Авителла про себя прикинула возраст лорда Далькроза. «Да ему на самом деле всего-то около семнадцати. Он, пожалуй, на год помладше меня и на пару сантиметров пониже». Брукс не знала, что ей делать – смеяться до слез или злиться. Вчера вечером Король казался ей высоким, двадцатипятилетним и страшным до мучительной тоски. «Это была наводка», – сообразила раздосадованная Авита. «Все мои страхи – только ловко навязанная Взлом фальшивая картинка. Этот мальчишка-псионик провел меня как дурочку и запугал до полусмерти. И все-таки я надеюсь, что он настоящий Воробьиный Король. Почему бы нет? Если Далькроз сдержит слово Короля, то, может быть, сумеет спасти Лина… Если, конечно, он и вправду Воробьиный Король».
– Ты что-то сказал?
– Да. Пошли, я покажу тебе одну штуку.
– Это далеко?
– Нет, совсем близко.
Они вместе вышли в довольно запущенный парк. Клумбы засохли, бурьян забил слабые стебли цветов. Раздвоенные стволы старых деревьев покрывал тонкий голубоватый слой лишайника, посыпанная мелким ракушечником дорожка уходила куда-то в глубину неприбранной чащи. У перекрестка одиноко белела статуя. Увеличенная копия грациозной ящерицы замерла в настороженной позе, гордо вздернув точеную голову. В утреннем свете камень отливал серебром.
– Красивая статуя.
– Эта странная рептилия – идефикс местных жителей в последние этак лет двести. Раньше здесь устраивали фестивали охотников за серебряными ящерицами. Раз в три года собиралась тьма-тьмущая народу – они вытаптывали парк, обшаривали лес в окрестных горах, говорят, даже ставили особые мелкие сети. От рептильеров вскачь удирали все зверюшки. Кольцер говорит, что пятьдесят лет назад какого-то клерка из Порт-Калинуса задрал всерьез обиженный медведь. Потом мода на фестивали почему-то прошла…
– Они ее поймали?
– Кого?
– Ящерицу, конечно.
– Разумеется, нет.
– А зачем ее было ловить? – спросила Авита.
– Не знаю, наверное, в этом таился какой-то большой смысл. Например, она уничтожает комаров в замке, находит пропажу или выполняет три желания, а может, она очень редкая или ее не бывает совсем. Ловить то, чего нет, – в этом есть стиль.
– Ерунда.
– Конечно, но смешная, и про фестивали я сказал правду, ну, почти правду. Ты мне не веришь?
– Ты же сам знаешь, что нет. Я все хотела спросить – как это получается? Интересно?
– Что интересно?
– Подглядывать в чужие мозги.
Авита заметила, что Король смутился, он чуть прищурился, как будто страдал от яркого света.
– Все зависит от того, что именно ты видишь. Это неинтересно в большинстве случаев, иногда противно. И больно – тоже иногда. За себя, кстати, можешь не беспокоиться, я уже час специально держу ментальный барьер и не чувствую твоих мыслей.
– Это правда?
– Честное слово ивейдера.
– А это трудно – держать барьер?
– Не очень, если есть привычка.
Авита умолкла, переваривая новость. Смутное ощущение слежки и незащищенности отступило. «Только бы он говорил правду!»
Парк тем временем кончился, оборвался каменистым косогором, сразу за зарослями сухих жестких кустов начинались настоящие горные склоны, тропинка шла все дальше по широкому каменному карнизу.
– Далеко еще?
– Близко.
Карниз кончился, кусты жесткой растительности расступились.
– Смотри.
Сразу за поворотом тропы открылся странно знакомый вид – высокий утес, его уступы, словно выписанные одним взмахом кисти, отличались ясной чистотой форм. Казалось, акт творения только что совершился и новорожденный камень еще не успели источить ни непогода, ни беспощадное время. Пейзаж напоминал картину из кабинета управляющего Мидориана. Авита подошла поближе и тут же заметила, что разрушение все-таки тронуло скальную породу – по изломам камня змеились тонкие трещины. С вершины утеса низвергался маленький, тугой водопад, в послеполуденном свете зыбко дрожала радуга брызг. У подножия скалы блестело мелкое, почти круглое озеро, вода широким ручьем стекала в долину, на отмели, зарывшись в каменное крошево, лежала лодка-плоскодонка.
– Залезай в нее, только постарайся не раскачивать, посудина неустойчива. Я сам возьму шест.
– Зачем?
– Надо аккуратно проплыть у края водопада. Постарайся не оказаться в озере. Здесь мелко, но вода быстрая и холерски холодная – как лед и даже еще хуже. Она течет прямо с вершин.
– Зачем тогда соваться в водопад?
– Подожди, увидишь.
Авита вцепилась в край низкой некрашеной скамейки, Король ловко орудовал шестом. Плоскодонка пару раз сильно качнулась, потом зыбко вильнула в сторону. Шальные капли застучали по макушке Авителлы, суденышко чуть задело бортом тонкую завесу воды и оказалось по ту сторону водопада. Они приблизились к берегу, и Вэл подал девушке руку. Брукс оглянулась – яркие лучи, проходя через отвесный слой влаги, резали глаза стеклянным блеском. Она отвернулась, привыкая к синеватому полумраку. Хрустел под ногами гравий. Своды терялись в темноте, в небольшой пещерке веяло холодом и водой.
– Что это?
– Вход в частный бункер моих предков. Странное место, но довольно интересное. Здесь есть кое-какая техника, ей лет двадцать, но почти все работает. Даже сырость не мешает – там, внутри, климатическая установка.
Далькроз притронулся к замку. Массивная дверь отошла в сторону, показался свет – яркий, искусственный.
– Энергия идет от водопада, чистая работа. Это место – бывшая любимая игрушка моего отца.
– А где теперь твой отец?
– Разбился в авиакатастрофе, когда мне было семь лет. Мама пропала без вести пять лет назад, когда восстали псионики.
– Твои родители были сенсами?
– Нет.
– Мне очень жаль, что так получилось…
– Тебе-то едва ли, ты их не знала. Впрочем, попытку вежливости я оценил.
Брукс прикусила язык, Далькроз не шел на короткий поводок.
– Ладно, я не хотел тебя обидеть. Заходи, мы пришли.
Бункер оказался квадратной комнатой с невысоким потолком. Одну стену сплошь занимали стойки с оборудованием и устаревшего вида сайбер. На свободном пятачке стоял простой стол из струганных досок и несколько кресел. Толстая дверь безжалостно отрезала почти все естественные звуки – шум деревьев, щебет пичуг. И только глухо и тревожно долетал рев водопада.
Авита без приглашения устроилась в одно из кресел и постаралась подавить непрошеную, острую тоску. Замерцавшая было надежда беззвучно рассыпалась в прах – на мириады мелких-мелких частиц.
Далькроз сел почти напротив. Брукс, не скрываясь, рассматривала его полупрофиль – тонкий нос, близко посаженные темные глаза. Он и в самом деле был семнадцатилетним, и он же был Король – и то, и другое являлось самой настоящей правдой, именно это повергало Авиту в отчаяние.
«Я не верю, что он сумеет по-настоящему помочь Лину. Даже если Вэл собирается сдержать слово, у него не хватит сил. Но если я чудом сбегу отсюда и сдам Короля Департаменту, это тоже не изменит дела. Теперь я уверена, что Цилиан обманул меня – все его поступки с самого начала пахли липой».
Король неторопливо кивнул, и густая тень упала на его лицо.
– Да, я понимаю.
– Ты обещал не читать мои мысли.
– Я не читал, я их просто угадываю, как свои. Можно поставить ментальный барьер, но нельзя запретить самому себе думать. Что тебе говорил тот человек, из Департамента?
– Ты сам знаешь – он просил сделать тебе укол.
– И все?
– Все. Ты не думай, это был не яд, я проверяла на собаке. Если бы Торопыга околел, я бы никогда…
– Ладно, забудь об этом. Он просил тебя о чем-нибудь еще?
– О чем?
– Узнать у меня какие-нибудь секреты, найти других ивейдеров.
– Нет, не просил.
– Точно?
– Я говорю правду!
– Ладно, верю… Но ты ведь могла забыть его слова?
– Нет!
– Вот это и странно. Ты рассказала мне очень странную историю, девушка. Слушай меня внимательно и попытайся найти ошибку. Ты приходишь в Департамент Обзора – почему?
– Мой брат болен, больным нельзя вводить антидот, к тому же он случайно подрался в офисе с реабилитатором и…
– …И его забрала полиция?
– Точно. Но только не сразу, Лина два дня ловили в сточных трубах под Порт-Калинусом.
– Что случилось потом?
– Со мною поговорил инспектор Цилиан. Он обещал помочь и ничего не просил взамен. Потом, уже позже, сказал, что брат задержан за связь с ивейдерами.
– Где вы пообщались с инспектором?
– Два раза в парке Древесная Эстетика. Один раз в лаборатории, где мне поставили ментальный блок.
– Там были другие наблюдатели?
– В парке не было никого. В лаборатории был какой-то смешной старый псионик – лысый, сонный. Нереабилитированный.
– Ручная собака Департамента. Кстати, там, в парке, Цилиан прямо так сразу и предложил ему помочь?
– Почти сразу. Я сначала рассердилась – очень, а потом… Потом я подумала, что у Лина никогда не найдется денег на настоящего адвоката. Цилиан показался мне честным, даже каким-то равнодушным, как будто он обиделся и очень устал.
– Не советую тебе верить в такие штучки. Он не просил тебя взять с собою какой-нибудь небольшой предмет – оружие, жетон, маячок экстренной помощи?
– Нет.
– Подумай как следует, не пытайся меня обмануть, от вранья будет хуже, в основном тебе.
– Нет! Я ничего не брала у Цилиана, кроме…
– Ну?
– Кроме денег. Я их потом отдала – почти все. Одной девушке.
– Кому?
– Не спрашивай, не скажу.
– Ну и ладно, не говори – наверное, какой-нибудь доносчице – шлюшке из клуба. А теперь слушай меня внимательно. Во-первых, не сомневайся, что тебя обманули – я совершенно точно знаю про твоего брата, что он никогда не водился с нашими «воробьями». Если тебе сказали, что он связан с ивейдерами, это ложь. Ложь номер два – ты не сумела бы ввести мне антидот. Такие уколы делают один за другим, серией, а действуют они только через несколько дней. Так что, даже получив настоящую дозу, я еще успел бы смешать твои наивные мозги с песком.
– Почему я никогда не слышала об этом?
– А ты часто разговаривала с реабилитированными псиониками? О подробностях операции обычно не распространяются. Я бы тоже не знал подобных тонкостей, не будь я Королем свободных сенсов.
– Тогда почему серые забрали Лина?
– Думаю, его забрали с одной-единственной целью – напугать тебя как следует. Это приятный вывод. Эрмелину почти ничего не грозит, штраф за драку без нанесения увечий незначителен, к тому же твой брат несовершеннолетний. Сейчас он сидит в накопительном лагере и застрянет там надолго, место это невеселое, но жить можно.
Брукс грустно опустила плечи. Колени под краем нарядного платья чуть заметно тряслись – мелкая противная дрожь.
– Раз так, я вернусь домой, свяжусь с родителями и начну искать адвоката. Отец будет ругаться, но, если финансовый год оказался удачным, денег дать должны.
– Идея хорошая, но сначала ответь на вопрос – зачем тебя отправили ко мне? Пока я не вижу смысла, а мне не нравится, когда в действиях сереньких не просматривается никакой мысли. Ты сама-то что думаешь?
– Я запуталась и уже не думаю ничего.
– Ладно. Не буду тебя принуждать к мучительному мыслительному процессу. Вот мой королевский приказ. Как только вернемся в замок, стащишь с себя все – ну ты понимаешь, одежду, белье, финтифлюшки, серьги, заколки из волос. Не оставляй ничего, возьмешь в гардеробной комнате мои запасные джинсы, футболку и переоденешься. Свои шмотки сразу отдашь Кольцеру, он сожжет. Аппаратура огня не любит, все с треском полопается – и привет.
– Ты решил, что мне незаметно всадили «жучок»?
– Я бы не сомневался в этом, но…
– Что?
– По идее, маячку пора бы и сработать, нас должны были зацепить еще пару часов назад. Поскольку ничего такого не произошло, значит, все чисто, и можно, пожалуй, успокоиться. И все-таки такая благодать мне подозрительна – твой Цилиан вовсе не клинический идиот. Тут кроется подвох, только я пока не знаю, какой.
Авита зябко поежилась. Холод. Легкое, почти неощутимое дуновение сырости. Опасность.
– Что мне теперь делать?
– Я уже сказал – отдашь все свои вещи Кольцеру. Несколько дней не будешь делать ничего – тихо и спокойно подождем. Сначала отсидимся, потом будем спасать твоего брата, позже я скажу, каким образом.
– Может быть, проще все-таки нанять адвоката? – жалобно спросила Брукс.
– Конечно, законный путь был бы проще и безопаснее. Но только до тех пор, пока ты не связалась с Цилианом. Ты сама испортила дело, Vita-Авита. Теперь стоит тебе появиться в Порт-Калинусе, тебя заберут за связь с ивейдеровским подпольем. То есть со мной. Все дело в том, что раньше у Цилиана не было против вас с братом ровным счетом ничего. Тогда он решил создать свое дело на пустом месте, сунул тебе этот бесполезный инъектор и отправил тебя ко мне.
– Великая Пустота! Ну почему я? Почему все это выпало на мою долю?!
– Не знаю, Вита, – я Король, а не провидец. Скорее всего, какой-нибудь сайбер просчитал и выдал такую диспозицию по твоей и моей совместимости. Это дело метит в ивейдеров Каленусии, в наших «воробьев». Я не вру, сказал тебе все правду. Вот так.
– Если ты не врешь, то Цилиан совершил страшную подлость.
– Он наблюдатель, для таких псионики не люди, а норма-ментальные доверчивые дураки – люди только наполовину.
– Я напишу правду в Сенат.
– Для этого надо сначала выжить.
Авителла скорчилась на стуле, обхватила озябшие плечи холодными ладонями, зубы мелко, неудержимо застучали – пришлось крепко прикусить губу. «Вэл слишком много знает и слишком уверенно держится для неполных семнадцати лет. Теперь я верю, что он настоящий Воробьиный Король. Только от такой веры мне делается еще страшнее».
Король молчал, отвернувшись. Лет на вид ему было, хоть убей, меньше, чем Авителле. Брукс ткнула подбородком в сторону пыльных полок.
– А это что?
– Мой вход в Систему. Хочешь посмотреть?
– Ты входишь туда нелегально?
– С чего ты взяла, что нелегально? Все обстоит замечательно, по картотеке я чист как праведник.
– Ты подделал себе документы о пси-реабилитации?
– Нет. Просто в Системе я числюсь норма-ментальным от рождения. Это проделать трудно, но не очень, нужно только правильно нащупать пароли и обойти защиту.
– Врешь! Тебе никогда не сломать информационную защиту Пирамиды.
– Я не ломал ее сам, мне помогли.
– Кто?
– Один друг с другой стороны. Я называю его Цертус* [2]. Далькроз повозился возле развалюхи сайбера, тот подал признаки жизни.
– Возьми монитор-очки.
Авителла подтянула свой стул поближе, где-то выше и за спиной, беспечно даря энергию, приглушенно гремел водопад.
– Как ты это делаешь?
– Через парадуанский университетский центр по Сети выхожу на столицу. Цертус держит для меня подставной адрес, который все время меняется. В техническом колледже свободные публичные сайбер-залы, там толчется тьма-тьмущая народу, никто не знает, что меня на самом деле нет в городе. От Параду на Порт-Калинус идет канал связи с Пирамидой – по тем паролям, которые мне дает наш Цертус. Они тоже непостоянны, но это мелочи, я всегда в курсе дела.
– Я плохо тебя поняла.
– Неважно.
– Кто он, этот твой приятель?
– Тебе знать необязательно.
– А вдруг он тебя выдаст? …
Вэл чуть насмешливо прищурился.
– После того, как тысячи наших «воробьев» получили поддельные жетоны и разлетелись? Фальшивый друг никогда не решился бы на такое дело – даже если повезет, отставка и крах карьеры, а то и Ординарный Трибунал. С закрытой информацией не шутят, Пирамида не потерпит предателя. Нет, наш Цертус – самый настоящий друг. Я тебя представлю ему. Надень еще обруч ментального ввода – так будет интереснее.
– Этот парень псионик?
– Да, причем очень сильный и умеет ментально работать с любой техникой, наподобие сектантов северо-востока. Не бойся, такие люди не причиняют вреда.
Авителла откинула на затылок косу и плотно натянула обруч, потом надела очки.
– Долго еще? Я ничего особенного не вижу.
В этот краткий миг все изменилось. Картинка на мониторе исчезла и сменилась удивительной красоты изображением. «Это пси-наводка, – поняла Авита. – Мне наплевать на очки, я сейчас спокойно сижу с закрытыми глазами, этот Цертус передал наводку через Систему и заставил меня видеть то, чего попросту нет».
Брукс осмотрелась. Плоские камни, нагроможденные друг на друга, образовывали грубое подобие скамьи. В двух шагах слева зияла настоящая пропасть – обрыв уходил далеко вниз, прозрачный горный воздух, однако, позволял рассмотреть крошево руин и статуй, остовы портиков и рухнувшие храмы. Развалины успел оплести дикий виноград. Наискось, тонким полупрозрачным слоем наползали, норовя прикрыть картину, перистые облачка.
– Привет!
Авителла обернулась. Цертус сидел на скамье – тонкое, бледное существо с громадными кошачьими глазами. Руки, ноги и голова до темени, впрочем, оставались человеческими, зато на макушке торчали нежные остроконечные ушки, тело прикрывала серебристая туника.
– Забавная у тебя внешность, дружок. Существо деликатно улыбнулось бледными губами.
– Иллюзия, как и все прочее в виртуальности. Я не ставлю вас в неловкое положение, моя дорогая Брукс, – вам ни к чему видеть мое лицо. Настоящая кожа не очень красива, к тому же бывают вредные знакомства… знаете, иногда. Вы очень хотели кое-что узнать?
– Да. Зачем вы помогаете псионикам?
– Из чувства справедливости. Вас устраивает такой ответ?
Авителла промолчала – открытое выражение сомнений неминуемо показалось бы оскорблением.
– Как вам это удалось?
– Я конфедеральный чиновник высокого ранга, этим все сказано. Очень высокого – вам это трудно представить.
– Тогда почему вы не отменяете реабилитацию – хотя бы для таких, как мой брат? Почему он сидит в накопительном лагере, ведь это несправедливо!
Существо прижало остроконечные уши – кот, который гуляет сам по себе. Холодный огонек стыл в радужках миндалевидных глаз. Вертикальный бездонный зрачок упруго пульсировал.
– Я не могу ответить на ваш вопрос – пока не могу. Поверьте, Брукс, такое серьезное вмешательство превышает даже мои возможности. Не сердитесь – всему свое время.