Дональдсон Стивен. Обладатель Белого Золота

   Впрочем, в первую очередь ей приходилось следить за коварной и опасной дорогой. Местами она попросту обвалилась, и лишь возле самой стены оставался узенький выступ. Линден отчаянно боялась за Ковенанта, ибо его боязнь высоты и головокружения могла привести к падению. Однако он преодолевал опасные места так, словно боязнь высоты являлась той частью его «я», которой он уже поступился. Лишь жгучее напряжение его мускулов выдавало едва ли не панический страх.
   На фоне неба угрожающе вырисовывалась Гора Грома. Солнце пустыни опаляло камень, мигом слизывая брызги. Шум Соулсиз походил на плач. Линден готова была пуститься бегом, лишь бы поскорее укрыться от Солнечного Яда. Спрятаться от солнца в мрачных катакомбах, где алчно затаилась Сила. Где никто не увидит, что произойдет, когда внешняя тьма сомкнётся с тьмой внутренней, пребывающей в ней.
   Ей отчаянно не хотелось признавать неизбежное. Она старалась найти другой ответ, но его не было. Ковенант вознамерился отдать свое кольцо Лорду Фоулу, и где еще могла она почерпнуть силу, достаточную, чтобы остановить его? Ей уже довелось сделать нечто подобное, хотя и иначе. Кошмарная тьма овладела ею у смертного одра матери, в то время как ее воле, ее сознанию оставалось лишь видеть и ужасаться.
   Всю свою взрослую жизнь, каждый ее год, каждый день Линден посвятила борьбе с этим тяготением к смерти. Но она знала – ни из какого другого источника ей не удастся почерпнуть ту силу, которая потребуется, чтобы удержать Ковенанта от самоуничтожения.
   Чтобы выполнить данное обещание...
   Ущелье Предателя сужалось, стены его становились все выше. Гора Грома возвышалась как пирамида, воздвигнутая над обителью вечного проклятия и неизмеримого отчаяния. Перед спутниками зиял ее мрачный зев.
   На подступах к пещере Первая остановилась: во взгляде ее угадывалось недоверие к тоннелю, поглощавшему и дорогу, и реку. Красавчик снял со спины объемистый узел и достал огниво и два факела – последние, что остались после Ревелстоуна. Один он засунул за пояс, а другой зажег и вручил Первой. Ухватив факел одной рукой, воительница другой обнажила меч. На лице Ковенанта читался страх, но он не колебался и, как только Первая кивнула, зашагал вперед.
   Красавчик подхватил свой узел. Вместе с Линден он последовал за женой и Ковенантом во тьму.
   Последним шел Вейн.
   Ступив под каменный свод, Линден испытала облегчение. Факел Первой освещал лишь стену справа от нее да закругленный потолок тоннеля. Свет не достигал края дороги, и обрыв за ним не был виден. Для Линден любая тьма представлялась благословением в сравнении с солнечным светом. Кроме того, на открытом пространстве Зло могло нагрянуть откуда угодно, здесь же число возможных направлений ограничивалось гранитом горы. И наконец, здесь Линден гораздо лучше, чем на поверхности, слышала шум воды, устремлявшейся через горловину расселины в недра горы. Возможность сосредоточиваться на таких вещах укрепляла Линден.
   Ее голос раскатился эхом, когда она предупредила друзей, чтобы они держались подальше от все углублявшегося ущелья. Линден убеждала себя в том, что истерика ей не грозит. У Великанов было всего два факела, а стало быть, рано или поздно всем придется полагаться на ее видение. Друзья нуждались в ее особых способностях.
   Но облегчение ее оказалось недолгим. Она не прошла по тоннелю и пятидесяти шагов, как за ее спиной раздался грохот обвала.
   Громко вскрикнув, Красавчик отшвырнул ее к стене с такой силой, что у нее сперло дыхание. И в то же мгновение она увидела четко вырисовавшегося на фоне входа в ущелье Вейна: он не предпринял ни малейшей попытки спастись. Увлекаемый громыхающими обломками провалившейся дороги, отродье демондимов полетел в пропасть.
   Дорогу сотрясала легкая дрожь, откуда-то сверху сыпались мелкие камни, устремляясь вдогонку Вейну. Линден не могла набрать достаточно воздуху для того, чтобы выкрикнуть его имя.
   Свет факела упал на нее и Красавчика. Великан по-прежнему прижимал Линден к стене. Черты Первой обострились. Отблески пламени отражались в глазах Ковенанта.
   – Проклятие! – пробормотал он. – Проклятие!
   Линден со всхлипом пыталась набрать воздуху. И тут в свете факела они увидели, как сохранившийся позади необрушившийся участок дороги словно расплавился. Поверхность его стеклась в каплю, которая в следующее мгновение приобрела человеческие очертания. Казалось, боль довела Финдейла до крайней степени изнеможения. Его желтые глаза ввалились, запавшие глазницы походили на багровые кровоподтеки. Он выглядел воплощением унижения и печали.
   – Это ты! – охнула Линден. – Ты сделал это. Ты так и не оставил намерения убить его.
   Финдейл не встретился с нею взглядом, словно его покинуло обычное высокомерие его народа.
   – Элохимы в самой сути своей требовательны и суровы, – промолвил Финдейл так, что, подыми он глаза, Линден могла бы подумать, что он взывает о понимании. – Это так, да и как могло бы быть иначе? Разве мы не сердце Земли? Но пребывающие в благодатных пределах Элемеснедена позволили блаженству направлять их по ложному пути. Поскольку клачан – наш дом, мы решили, что ответы на все вопросы могут быть найдены там. Но средоточие истины скорее не Элемеснеден, а мы, населяющие этот край. Мы же ошиблись в сути своей. Решили, что поскольку мы – сердце, наши желания должны пересиливать все остальное. Поэтому мы не задавались вопросом, отчего большой мир нами покинут. Размышляя обо всем, исследуя все, мы не решались дать имя тому, что нас страшило.
   Он, наконец, поднял глаза, и в голосе его послышался гнев самооправдания:
   – Но этот страх не был для меня тайной. Ему был подвержен Чант, да и не он один. Сама Инфелис не избежала его прикосновения. Я же связан роком Обречения и чувствовал на себе проклятие Кастенессена.
   Он явно стыдился того, что сделал с Вейном, но не был настроен сожалеть о содеянном.
   – Вы научили меня уважать вас. Судьба Земли на ваших плечах, и вы несете эту ношу достойно. Но мой страх возрастает. Требуемая цена для меня непомерна.
   Ковенант растерянно повернулся к Линден, но она поняла не больше его. И ничего не могла ему объяснить. Элохим пребывал за пределами ее видения. Она не чувствовала его приближения, пока он не обратился из камня в плоть, не ощущала никаких эманаций и, по существу, ничего о нем не знала. Кроме того, что, будучи воплощением Земной Силы, он мог принимать любой облик, а будучи избавленным от многих сомнений и колебаний – любые решения. Его соплеменники не остановились перед тем, чтобы, руководствуясь собственными сомнительными резонами, лишить Ковенанта воли и разума. А сам он покинул и ее, и ее спутников на верную смерть, тогда как имел возможность помочь им. Все связанное с ним вызывало в памяти одну лишь горечь. Вспомнив о дереве, загубленном им, когда он покушался на жизнь Вейна в прошлый раз, Линден сказала:
   – Прежде он никогда не говорил правды. С чего бы ему вдруг начинать сейчас?
   Ковенант нахмурился. У него не было оснований доверять элохимам, но казалось, что он не желал и осуждать их, словно неосознанно стремился отнестись к ним с большей справедливостью, нежели они когда-либо относились к нему.
   Так или иначе, Вейну уже никто помочь не мог. Ущелье было глубоким и по мере продвижения вперед становилось все глубже. Шум воды доносился уже издалека.
   Первая качнула факелом.
   – Мы должны поспешить, а то останемся без света.
   Ее факел, сухой и ломкий, выгорел почти наполовину, а за поясом у Красавчика оставался всего один.
   Приглушенно ругаясь, Ковенант зашагал по тоннелю.
   Линден поежилась. Вокруг нее громоздился камень – холодный и страшный. Страшная картина падения Вейна вновь и вновь прокручивалась в ее сознании. Он не заслужил такой страшной смерти. Никто не заслужил.
   Под землей было прохладно, но ее прошибал пот. Однако она продолжала идти за Ковенантом и Первой, чувствуя рядом надежное плечо Красавчика. Следуя за покачивающимся огнем, Линден старалась держаться как можно дальше от обрыва и настолько близко к стене, что задевала плечом о камень. А твердость камня пробуждала в ней воспоминания об узилищах Ревелстоуна и Удерживающей Пески.
   Финдейл шел последним. Его босые ноги ступали беззвучно.
   Когда, наконец, истаял свет, проникавший через вход в тоннель, тьма сгустилась. Затем тоннель изогнулся, сворачивая в сторону, и внешний мир оказался отрезанным. Линден чувствовала, как двери надежды закрываются со всех сторон. Факела Первой не могло хватить надолго.
   Но, сосредоточившись, Линден поняла, что она в состоянии ощущать границы пустоты и камня. Ей не нужно было видеть край пропасти, чтобы безошибочно сказать, где он находится. Так же отчетливо воспринимала она и поверхность дороги, спотыкаться ей не приходилось. Будь у нее вдобавок и сила, чтобы отбить нападение, она, пожалуй, могла бы блуждать по пещерятникам в относительной безопасности.
   Это прибавило Линден храбрости, но как раз тут факел Первой начал оплывать.
   А Линден показалось, что где-то перед ними тьма смягчается, становится не столь густой и непроницаемой. Несколько мгновений она смотрела вперед мимо Первой и Ковенанта, но так далеко ее видению было не дотянуться. Однако вскоре меченосица остановилась, опустила факел, и свечение впереди стало более определенным.
   – Что это там светится? – спросила Первая, обращаясь к Ковенанту и Линден.
   – Пещерный мост, – ответил Ковенант, – единственный путь в пещерятники... – Голос его был полон воспоминаний. – Будьте осторожны. Когда я был здесь в прошлый раз, мост охранялся.
   Первая кивнула и, мягко переставляя ноги, двинулась вперед. Ковенант шел за ней.
   Линден шла следом, держась за свое видение.
   Свет становился все ярче. Жесткий красновато-оранжевый, он падал сверху, освещая часть потолка и участок стены. Скоро Линден увидела, что тоннель резко поворачивает направо, а потолок его поднимается, словно за поворотом находится огромный грот. Свет проникал оттуда, однако источник его не был виден, ибо створ тоннеля преграждал гигантский валун. Словно полуоткрытая дверь, он оставлял неширокий проход.
   Первая осторожно подошла к валуну и, прячась за ним, заглянула в проход. На мгновение она оторопела от удивления, а затем крепко выругалась и вышла на свет. За камнем находилась огромная, залитая светом пещера с высоким потолком и ровным, ставшим за тысячелетия гладким полом. Расщелина огибала валун, поворачивая под прямым углом, проходила через центр пещеры и исчезала в противоположной стене. Ширина ее была никак не меньше полусотни футов. Вход в тоннель, ведущий вглубь горы, находился по другую сторону пропасти.
   Однако память не подвела Ковенанта. Посреди зала через бездонный провал был перекинут массивный мост из природного камня. По обеим сторонам свода моста, словно часовые, высились две каменные колонны: они сияли так, будто горел сам камень. Огромное помещение было хорошо освещено, и ни один чужак не мог приблизиться к мосту незамеченным. На мгновение свет приковал к себе внимание Линден. Он напомнил ей о горячем озере, в котором она и ее спутники едва не встретили смерть. Но огонь, оберегавший вход в пещерятник, был ярче и выглядел зловеще.
   Однако Первая смотрела вовсе не на мост и не на светильники. Ее удивило нечто иное. Следуя за ее взглядом, Линден посмотрела на противоположную сторону пропасти.
   Там, на другом конце пещерного моста, стоял Вейн. Казалось, он дожидался Ковенанта и Линден.
   А у его ног, на камне, распростерлись два существа с длинными конечностями. Они были мертвы. И умерли совсем недавно, кровь на камне еще оставалась теплой.
   Судорога боли исказила облик Финдейла.
   Факел Первой уже догорел до самой руки. Бросив бесполезный огарок в пропасть, она двумя руками взялась за рукоять меча и, выставив клинок перед собой, вступила на мост.
   – Подожди! – встревоженно воскликнул Ковенант, и Первая замерла. Острие меча прощупывало воздух в поисках невидимой угрозы.
   – В прошлый раз я чуть не погиб, пытаясь пройти между скальных огней. Друлл использовал их, чтобы преградить путь. Я думал, что лишусь рассудка.
   Друлл-Камневый Червь, вожак пещерников, отыскал утерянный после Ритуала Осквернения Посох Закона и воспользовался им, дабы извлечь из корней Горы Грома камень Иллеарт. Отбив Посох у Друлла, Ковенант и Лорды добились лишь того, что Иллеарт оказался во власти Лорда Фоула.
   Линден потянулась своим видением к светящимся колоннам. Она изучала их, излучаемый ими свет, воздух между ними и сам камень Пещерного моста. Тысячелетия и мириады прошедших по нему ног сделали камень гладким, как ложь. Но никакой угрозы он не таил. Скальные огни выглядели зловеще, но тоже не были опасны.
   Она медленно покачала головой.
   – Там ничего нет.
   – Ты уже... – начал было Ковенант, но тут же оставил свои сомнения.
   Махнув рукой Первой, он и сам вступил на мост, изо всех сил пытаясь совладать с головокружением. На середине он покачнулся, но Линден тут же подхватила его, а Красавчик – их обоих. Постепенно Ковенант сумел обрести внутреннее равновесие, найти опору внутри себя, которой витавшие вокруг паника и головокружение не могли коснуться. Через несколько мгновений после этого он уже перебрался на другую сторону, где его ждали Вейн и Первая. Кончиком меча воительница коснулась тел, лежащих у ног отродья демондимов. Таких существ Линден еще никогда не видела. Широкие и тяжелые кисти их длинных рук походили на лопаты, а головы – на тараны. Лишенные зрачков и радужной оболочки глаза безжизненно смотрели в потолок пещеры. Худые, с тонкими руками и ногами, они выглядели нелепо, но в действительности обладали недюжинной силой. Впрочем, это не помогло им справиться с Вейном. Он переломал им кости, точно сухие щепки.
   – Пещерники, – вздохнул Ковенант. – Надо полагать, Фоул использует их уже много столетий. Наверное, когда Вейн перешел мост, они напали на него.
   Глаза Первой, казалось, горели в свете скальных огней.
   – А не может быть так, – спросила она, – что они каким-нибудь образом успели послать предупреждение своим? Прежде чем пали?
   – Не может ли быть? – переспросил Ковенант. – Учитывая, какого рода удача нам сопутствует, я бы весьма удивился, узнав, что они этого не сделали.
   – Тут все ясно, – неожиданно вмешался Финдейл. У Линден по спине пробежал холодок. Первая криво усмехнулась, но элохим не смутился.
   – Предупреждение послано, и оно уже достигло ушей Презирающего. Сейчас он и ликует, предвкушая осуществление своих мечтаний. – Говорил он тихо, но голос его наполнял болью воздух огромного зала.
   – Следуйте за мной. Я поведу такими путями, где вас не обнаружат его приспешники. Хотя бы в этом он не добьется своего.
   С этими словами элохим прошел сквозь спутников и вступил в тоннель, ведущий в лабиринт пещерятников. Тьма отступила от него, казалось, будто он светится изнутри, но не как скальные огни, а подобно дивным светочам Элемеснедена.
   – Черт побери! – выругался Ковенант. – Теперь он хочет, чтобы мы ему верили.
   Первая угрюмо пожала плечами.
   – А что нам остается, – промолвила она, провожая Финдейла взглядом. – У нас всего один факел. Или ты предпочитаешь положиться на милость этой горы?
   – Обойдемся без факелов, – вмешалась Линден. – Мне не нужен свет. Я могу вести...
   – Куда? – сердито оборвал ее Ковенант. – Куда ты собиралась нас вести? Ты ведь не имеешь ни малейшего представления о том, где находится Фоул.
   Линден торопливо заговорила о том, что найдет Фоула, как нашла Гиббона, что ей только и нужно ощутить его «вкус», но приумолкла, ибо поняла – гнев Ковенанта вовсе не был направлен против нее. Он сердился по той простой причине, что у него не было выбора. И он был прав. До тех пор пока Линден не ощутила эманации Презирающего и не сосредоточила свое видение на них, ей некуда было вести друзей. Досадливо вздохнув, Линден сказала:
   – Ты прав. Меня посетила не самая удачная мысль. – Финдейл ушел далеко вперед и вскоре мог вовсе пропасть из виду. – Пойдем.
   Мгновение Ковенант смотрел на нее так, словно хотел извиниться, но не знал, как это сделать. Но цель подгоняла его, времени на раздумья не было. Резко повернувшись, он зашагал за Обреченным.
   Первая присоединилась к нему. Красавчик дружески похлопал Линден по плечу, и они поспешили следом. Вейн шел позади, словно ничего не случилось.
 
   Некоторое время тоннель оставался прямым, но вскоре по пути стали попадаться боковые ответвления. Финдейл, окруженный свечением, напоминающим лунное, свернул направо в узкий коридор, пробитый в толще горы так давно, что это событие стерлось даже из памяти камня. Коридор вел под уклоном вверх и был так низок, что Великанам приходилось пригибаться. Стены поблескивали, отражая свечение элохима. Линден пронизывало ощущение неопределенной угрозы. Ей казалось, что в тоннель, из которого они только что вышли, уже хлынула орда приспешников Фоула. Скоро спутники добрались до высокого грота, по всей видимости, служившего некогда мастерской, а когда пересекли его и вступили в широкий каменный коридор, ощущение опасности исчезло. Тоннели сменялись тоннелями: теперь они вели вниз. Линден не знала, как и чем руководствуется Обреченный, но чувствовала, что путь он выбирает верно. Возможно, элохим извлекал все необходимые сведения из самой горы, подобно тому как его сородичи умели прозревать происходящее во внешнем мире, глядя на склоны и пики окружавшей Элемеснеден Колючей Оправы. Линден ощущала, что он вел спутников лабиринтом пещер и проходов, что стали необитаемыми еще в незапамятные времена. Однако стены сохранили смутную память о юр-вайлах. Видимо, в прошлом здесь обитали отродья демондимов. Но они ушли давно и, вероятно, навеки. Здесь не было никаких признаков жизни, кроме дыхания самой горы, столь медленного, что самый факт его существования был недоступен обычному восприятию. И все же Линден чувствовала, что этот немыслимый, несравнимый ни с чем колосс в известном смысле живет, знает, что происходит в его недрах, и испытывает к происходящему отвращение. Гнев горы накапливался медленно, но камень дышал им, и рано или поздно ему предстояло вырваться наружу. Спустя века или даже тысячелетия придет грозный день очищения. Мощная фигура Первой почти заслоняла Финдейла, но Линден не требовалось света, чтобы чувствовать состояние Ковенанта. А он едва не терял сознание. Понимая, что сам он не замедлит шага, пока не сломается, Линден попросила Финдейла остановиться.
   – Мы не выдержим такого темпа...
   По правде сказать, у нее тоже дрожали от напряжения колени: усталость пульсировала в висках.
   – ...Нам необходимо отдохнуть.
   Финдейл пожал плечами. Они находились в просторной пещере с грубыми, необработанными стенами, наполненной лишь спертым воздухом. Линден опасалась, как бы Ковенант не стал возражать, но этого не случилось. Не промолвив ни слова, он опустился на пол и устало прислонился к стене.
   Красавчик со вздохом развязал свой узел. Спутники перекусили и подкрепились «глотком алмазов», оставив на будущее совсем немного. К добру ли, к худу, но Поиск близился к завершению.
   Линден съела столько, сколько мог вместить желудок, но «глотка алмазов» отпила лишь чуть-чуть, так как не могла позволить себе впасть в дремоту.
   Затем она сосредоточила свое внимание на Ковенанте.
   Он слегка дрожал. Казалось, ни еда, ни даже «глоток алмазов» уже не могли подкрепить его, словно внутренне он истекал кровью. На Смотровой Площадке Кевина ему удалось исцелить рану в груди с помощью дикой магии. Но только здесь. Его тело, истекавшее кровью там, в лесу за Небесной Фермой, было неподвластно магии. А сейчас создавалось впечатление, будто жизнь покидает его вместе с кровью, вытекающей через ту, неисцеленную рану.
   Он предупреждал, что это будет происходить.
   Но других признаков ухода не было. На лице отсутствовали синяки и кровоподтеки, полученные Ковенантом, когда у него отняли Джоан. Зато имелась борода.
   Линден цеплялась за эти мелочи, помогавшие ей убеждать себя в том, что час его смерти еще далек.
   И тем сильнее был ее испуг, когда Ковенант неожиданно вытащил прихваченный из Ревелстоуна нож и попросил у Красавчика воды.
   Смочив бороду, он приставил нож к горлу. Руки его дрожали. Он явно боялся, однако сознательно решил придать себе облик, в котором ему предстояло встретить смерть.
   Линден с трудом сдержала желание выбранить его за этот акт самоотречения, недвусмысленно свидетельствующий о намерении уступить. Ковенант выглядел впавшим в отчаяние, и это было невыносимо. Но усугублять его горе упреками Линден не решалась и, пытаясь скрыть печаль, сказала:
   – Ты знаешь, а ведь эта борода не так уж плоха. По правде сказать, она уже начала мне нравиться.
   За ее словами крылась мольба.
   Глаза Ковенанта были закрыты, словно он отчаянно боялся не удержать лезвие онемелыми пальцами и располосовать себе горло, но с каждым взмахом рука его становилась тверже.
   – Знаешь, я сделал то же самое, когда был здесь в прошлый раз. Какой-то юр-вайл столкнул меня с обрыва. Я оказался в кромешной тьме и в полном одиночестве. Израненный так, что не мог даже кричать. И представь себе, бритье помогло мне собраться. Увидев меня со стороны, ты наверняка бы решила, будто я безумец, вздумавший перерезать себе горло от страха. Но это действительно помогает... – Каким-то образом ему удалось не порезаться. Лезвие оказалось острым, и щеки его стали безупречно гладкими. – ...Потому что заменяет смелость.
   Закончив, Ковенант засунул нож за пояс и взглянул на Линден так, будто точно знал, что она хотела сказать ему.
   – Мне это не нравится, – промолвил он голосом столь же твердым, как его кольцо. – Но раз уж приходится рисковать, лучше выбирать опасность самому, а не подвергаться той, которой ты не сумел избежать.
   Скрепя сердце Линден смолчала. Он побрился, но синяков на лице не было. А значит, оставалась надежда.
   Со временем Ковенанту удалось несколько восстановить силы. Он нуждался в куда более продолжительном отдыхе, но едва почувствовал себя способным продолжить путь, тут же поднялся на ноги.
   Первая не мешкая присоединилась к нему, однако Красавчик вопросительно взглянул на Линден, словно хотел получить подтверждение еще и от нее. Во взгляде Великана читалось, что, если она сочтет это необходимым, он придумает какой-нибудь способ отложить выступление и дать Ковенанту еще немного отдохнуть.
   Но Линден ответила тем, что встала сама. «Ковенант еще очень слаб, но чем слабее он, тем легче будет удержать его», – подумала Линден и тут же устыдилась этой мысли. Побрившись, Ковенант продемонстрировал свое намерение умереть столь недвусмысленно, словно умышленно подтвердил правоту Кевина, но, тем не менее, он заслуживал лучшего. Не того, что пообещала она Расточителю Страны.
   Финдейл в ореоле свечения молча двинулся вперед. Взвалив на спину торбу со своей долей скудных припасов, Первая обнажила меч. Красавчик последовал за ней, что-то бормоча под нос. Замыкал колонну по-прежнему безразличный ко всему Вейн.
   Тоннели спускались все ниже и ниже, к самым корням Горы Грома; и по мере того как спутники погружались в мрачные глубины, вид подземных коридоров менялся. Они выглядели разбитыми, в стенах то и дело открывались зияющие проломы, откуда тянуло тревогой и холодным потом. Казалось, будто в непроглядной тьме раздаются тяжкие вздохи. Невидимые обитатели подземелий ускользали в свои норы. Из щелей в камне медленно сочилась вода, откуда-то донеслось – и тут же стихло – бульканье, словно что-то кипело.
   Как истинный Великан, не боящийся камня и гор, Красавчик поднял булыжник размером с собственный кулак и швырнул его в один из проломов. Лишь через долгое время послышался удар упавшего камня. Эхо подхватило его и вторило, словно молот бил по наковальне.
   Спуск был таким крутым, что у Линден от напряжения ныли и дрожали мелкой дрожью бедра.
   А некоторое время спустя она услышала стук настоящих молотов. Спутники находились близ самого сердца пещерятника, рядом с мастерскими. После каждого удара по коже ее пробегали мурашки, но Финдейл не медлил. Он уверенно шел вперед, и вскоре грохот стих. Затем они прошли по тоннелю, наполненному нестерпимой вонью, словно он являлся вентиляционным каналам шахты, где добывали серу. Но и запах со временем рассеялся. Линден непроизвольно горбилась под огромным весом нависавшей над ней горы. Вокруг нее смыкались камень и мрак, а впереди маячил обманный свет Финдейла. Где-то наверху, за толщей Горы, подходил к концу день, а может быть, он уже закончился и ночь даровала Стране недолгий отдых от Солнечного Яда. Но тому, что наполняло катакомбы шорохом и стонами, было неведомо облегчение. Сам воздух казался холодным, истертым и мертвым, как могильный камень.
   Лорд Фоул выбрал подходящее место: населять пещерятник могли лишь безумные создания.
   Неожиданно характер проходов, по которым вел их Финдейл, вновь изменился. Тоннель сузился, превратившись в узкую щель. Если у нее и был потолок, то очень высоко, за пределами досягаемости чувств Линден. А через некоторое время щель оборвалась у края глубокого провала, откуда поднималась нестерпимая вонь.
   Казалось, дальше пути нет, но Финдейл, пройдя по самому краю пропасти, подошел к вырубленной в скале лестнице. Ковенант заставил себя последовать за ним, но, не преодолев и дюжины ступенек, застыл на месте, вцепившись в камень. Линден физически ощущала одолевающие его тошноту и головокружение. Первая не колеблясь вложила меч в ножны, подхватила Ковенанта на руки и, не отставая ни на шаг, двинулась за Финдейлом.