Страница:
Обнимаю вас всех. Мой отец наконец-то получил вызов. (Его поперли с работы.) Сестрица в Риме… Огромный привет Нине и ее семье. Леша, кажется, в отъезде. Лев Штерн, как и все сотрудники НРС, тайно льнет к нам. Уже есть слухи, что мы взяли деньги у КГБ. Это хорошо. Обыватель (подписчик) будет думать, что раз — КГБ, значит, все поставлено солидно. А выйдет первый номер — слухи отпадут…
Ваш «красавец и хохмач»
С.Д.
P.S. Только что узнал, заглянув в НРС, — открылся магазин «Русская книга».
P.P.S. Адрес «SILVER AGE»: Mr. G.Poliak, PO Box 384, REGOPARK N. Y. 11374. Насколько мне известно, у Гриши выходят еще 2 книги Вагинова проза. Мне кажется, он хороший человек и порядочный. С.Д.
P.S. Огромное спасибо за какие-то добрые слова обо мне в письме к Марку Александровичу. Поповский так оскорбительно удивился, что Вы со мной дружите!..
26 июня 1979 года
Дорогой Игорь!
Спасибо за «Метаполитику». И за пленки.
Рецензию напечатаю в собственной газете. Скоро.
Пленки оказались знаете чьи? Моего папаши. Растет на глазах.
Игорь, колоссальная просьба. Первый номер газеты мы сопровождаем театральными эффектами. В частности, напутствиями от знаменитых людей. Дали Иосиф, Барышников, Коржавин и т. д. Попросите Карла написать одну фразу. То, что ему ближе. Что-то о новом русском издании, о новом очаге русской культуры и пр. Напишите за него одну фразу, буквально — одну.
И еще. Мы хотим уже в первых номерах выявить свои контакты. Показать звездные ориентиры. Как бы подготовить небольшой материал об «Ардисе»? Вы пришлете? Или мне написать? Если мне, дайте сведения и цифры. Что, где, когда, сколько? Может, есть фотография?
1 июля, воскр., в 10 РМ [p.m., т. е. вечером] по четвертому нью-йоркскому каналу будем 8 минут трендеть о газете. В обозрении Тома Снайдера. Называется передача — Прайм-Тайм Сэндэй. У вас Нью-йоркское телевидение есть?
Копелев на обороте ужасен. Вообще, «Кумир» — очень плохая, мне кажется, книга.
С газетой деловой период окончен. Наступил творческий. От Седыха косяком бегут авторы. Он поставил условие: тем, кто печатается у нас, дорога в НРС закрыта. Напугался один Поповский. В Москве не боялся, а тут… Кусок говна — Субботин — диктует ему, где печататься, где нет.
Вообще, жизнь настала интересная. Весьма.
Я купил револьвер, спасаться от Вайнберга, мера нелишняя.
Мои рассказы о журналистике переводит Аня Фридман. Что-нибудь знаете о ней? По-русски все они говорят одинаково плохо. Эту Фридман прислал Иосиф.
Всем огромный привет.
Леша не пишет совершенно.
Ваш С.Д.
P.S. Мои ли одиннадцать «Невид. книг»? P.P.S. Я тут обедал с Фотиевым и Раром. Оба мне не понравились. Рар — весьма. Примиряет с ним то, что он очень хвалил Вашу книгу о бедности. А то — злой неумный вояка.
27 июля 1979 года
Дорогой Игорь!
Спасибо за напутствие.
Газета выйдет 4-го сентября, в праздник. Все так затянулось, потому что делается солидно. По-американски, насколько это возможно.
Заниматься всем этим безумно интересно. Особенно, когда дела налаживаются.
Сначала мы будем делать еженедельные 32 полосы. В перспективе (год, два) — ежедневные 16. С амер. приложением. Помимо этого, мы — книжная лавка. Наконец, издательство: публицистика, документальные вещи «за бугор».
Книги «Ардиса» будем продавать и рекламировать. Разрешите предложить следующее. Вышлите нам свое рекламное клише. Плюс одну большую хорошую фотографию. (Проффер с женой, или весь коллектив за работой.) И еще каталог (у меня нет), откуда можно почерпнуть сведения. Не только об изданных книжках. О возникновении издательства, о перспективах… Я напишу панегирическую страницу. Причем, так. Денег у нас мало. Места достаточно. Выйдет номер — получите счет. Карл уплатит за три, четыре инча (24,32 доллара). А мы дадим полстраницы. Заметьте, денег вперед не просим.
Вообще, с рекламой у «Ардиса» непонятное дело. Книжка Уфлянда вообще нигде ни разу не была упомянута. Карлу ли не знать, что такое реклама. Причем русские книги раскупает, в основном, третья эмиграция. То есть наши читатели, а не Седыха. (Так говорит Кухарец.)
Скажите Карлу, первый номер будет — 25 000 экз.
Жду клише и фото. Надеюсь, все здоровы. Вчера звонил Леша — очень грустный. У нас все хорошо. Обнимаю бабушку, Марину и девиц.
Преданный Вам С.Д.
20 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Большое спасибо за вырезку. Да здравствует высокодуховный штат Миннесота! Куда смотрит нью-йоркское бук-ревю?! Бродский говорит, что хвалил им меня и рекомендовал написать…
Драгоценности у Алешковского изыму. (И чем раньше, тем лучше.)
Жду коллективное фото «Ардиса». Плюс ваше рекламное клише. Плюс какие-то исторические сведения. Или каталог, включающий упомянутые сведения.
О газете расскажу при встрече. Думаю, начнем в сентябре. Все еще миллион проблем.
Огромный привет бабушке, Марине и девочкам.
У нас две недели жила теща К.В. [Косцинского] Это было ужасно: ноздри, страсти, вопли, обиды, любовь и безумие… Кирилл все же герой! Я бы ее изувечил. Я и так раза четыре, схватившись за голову, убегал из дому. Чтоб ее не изматюгать.
Аня чудовищно повела себя с Лапицкой. Чуть ли не обокрала ее. Точнее, живя в ее доме со своим котом (двуногим), разломала хозяйские вещи. Лапицкая уплатила несколько тысяч шиллингов. И от Рудкевича Анин котяра трижды говорил с Союзом и не уплатил.
Больше сплетен не знаю.
У нас все сносно. Есть даже сбережения — около двух тысяч. Ищем хорошую квартиру. Как здесь говорят — трехбедренную [игра с английским three bedrooms].
Переписка с Лешей возобновилась. Он прислал набор Еремина — китайскую грамоту. Будем искать дешевый принт. Бродский раздобудет денег. Карлу, наверное, это не следует говорить. А может, я ввязался во что-то неблаговидное?
Всех обнимаю.
Ваш С.Д.
27 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Каталоги получил. Спасибо!
За Вами: фото, минимальные человеческие сведения об «Ардисе», рекламное клише. (Нельзя же рекламировать все 300 книг одновременно.)
Да, чуть не забыл. Из Иерусалима звонил мой старый приятель. Его фамилия — Зайчик. Он сказал, что его друг с очень распространенной евр. фамилией (которую я забыл), поэт и прозаик, хочет послать Вам (вам) свои книги для продажи. Зайчик хочет, чтобы я составил протекцию. Я не знаю, как это делается. Стихов этих не читал. Если бы и читал, то вряд ли бы одобрил. Я даже не знаю, хорошо или плохо для Вас, если кто-то посылает свои стихи. Мне кажется — плохо. Сам Зайчик — хороший человек. Но это не имеет никакого отношения ни к стихам, ни к «Ардису».
В общем, я слегка запутался.
Пакет у Алешковского я забрал. Там брошка, какая-то шапочка, рукопись и бинокль. И еще — 10 книг Гладилина. Все это надежно спрятано.
Алешковский назвал роман Лимонова: «Записки из чужого подполья». Действительно, у Лимонова очень похоже на «Тропик рака». Читали?
А самого Лимонова Юзеф назвал «цитрусский писатель Лимонов».
Я анонимно послал такое объявление в «Новое русское слово». (Поверьте, Седыха жалеть не надо. Он хитрый и жестокий человек):
Вышла в свет новая книга мемуаров Андрея Седых
«От Бунина до Вайнберга».
Готовится к изданию следующий том
«От Набокова до Нарокова».
Изд-во «Мнимые величины».
С газетой масса сложностей. Но она выйдет. И если не сразу прогорит будет чудо.
Люда […..] как Вам известно, стала писательницей. Это очень хорошо. У нее возникли комплексы и человеческие проблемы.
Бродский не очень изменился. Всем говорит, что лучший в мире роман «Циники» Мариенгофа. Я прочитал, вполне рядовая книга.
Простите за сумбур.
Ваш С.Д.
P.S. Всем привет. Когда, наконец, будете в городе-спруте?
29 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Фотографию и вырезки получил, спасибо!
Как человек исключительного занудства, продолжаю:
Есть ли у вас рекламное клише?
Заинтересован ли Карл в рекламе на беспрецедентно льготных условиях? А именно:
Мы даем вашу рекламу еженедельно. Плюс — восхваляем издательство. Счет же высылаем на какие-то жалкие тридцать долларов…
Учтите, первый номер-экспресс выйдет тиражом 25 000 экз. И разошлется по конкретным адресам. (По адресам «Руссики».) То есть, попадет людям, которые читают…
Теперь личный вопрос. Имеется ли у вас такой сервис — с пленки на бумагу? Здесь это стоит чуть ли не 50 центов — кадр. Я смутно припоминаю какие-то разговоры о 10 центах с негатива. Сообщите коротко, будьте добры. Нет — что-то придумаю здесь. Или куплю фильмоскоп.
Последнее. Благодарю, что рекомендовали мне в сотрудники — Пчелкину. Прием временно окончен. Наши пороги обивают доктора филологии.
Я все же написал ей длинное, и кажется, небесполезное письмо.
Гарант ей, во-первых, трудно устроить. Во-вторых, не дай Господь его получить. Это значит, ни одна контора в Штатах ей не поможет. Я до сих пор жалею, что просил гарант у ненормальной Лены…
Корректно заклинаю Марину приглушить слухи о Лениной отзывчивости. Хватит с нее (с Лены) одного паразита — меня. За что расплачиваюсь — а именно, не убиваю ее кавалера. То есть, не рублю сук (простор ассоциациям!), на котором сижу.
Всего доброго. Обнимаю вас всех.
Ваш С.Д.
2 сентября 1979 года
Дорогой Сережа!
Мои девочки начинают хихикать еще до того, как я успеваю распечатать конверт с письмом от Вас. И Вы их почти никогда не разочаровываете спасибо. Еще мы получили «Третью волну» с портретом и записью речи. Очень смешно, но, конечно, злодей Глезер мог бы и убрать все «вот» и прочие паразитические образования, которые вообще-то Вам не свойственны.
Про клише ничего определенного Вам ответить не могу. Карл уехал в Европу, я тоже уезжаю на неделю, да и кажется, что издательство эту форму рекламы не использует. Мы фирма маленькая и не можем вести «массированный артобстрел» — берем покупателя «прицельно».
Заведение, которое печатало мои пленки, берет по 13 центов за кадр. Однажды оно отказалось печатать: пленка была слишком плохого качества. Они находятся в получасе езды от нас, поэтому, честно Вам скажу, мне это хлопотно. Зато даю Вам их адрес. Надеюсь, что Вы уже убедились: в Америке все дела лучше делать по почте. Пошлите заказ, чек на примерную сумму, обещание доплатить, если понадобится — и они все Вам сделают в лучшем виде.
То Bard Roe. University Microfilms. 300 N. Zeeb Rd. Ann Arbor. MI 4810.
Всего Вам доброго, приветы родным.
Ваш Игорь.
23 сентября 1979 года
Дорогие мои, здравствуйте!
Начну с злополучного выступления у Глезера. Я действительно тогда напился. Настолько, что поспал возле Рокфеллер-центра. Затем излил весь этот бред. В ходе речи чуть не упал с эстрады. В президиуме сидел развязно. Махал приятелям в зале. Делал знаки относительно — продолжать. Рядом сидел укоризненный хмурый еврей. Оказался югославским диссидентом Михайловым. Начал (Михайлов) выступление словами: «Я ничего не понимаю». Потом мне сказали, что он все свои выступления начинает именно так. За что Йосип Броз Тито намерен его судить…
Глезер — хулиган. Халиф прозвал его грубо — взбесившейся мандавошкой…
Газета (извините за резкие повороты) обязательно выйдет. Теперь уже действительно — скоро. Хотя наделано много глупостей. И много денег фугануто зря. Американский опыт достается тяжело…
Мать, в общем, здорова. Нашла каких-то знакомых. Читает. Увлекается супер-маркетом.
Лена много работает. Зарабатывает тысячу в месяц […]
Была здесь Люда. Честно попросила высоко оценить ее рассказы.
Катя очень выросла. Не читает. Заочно полюбила эстрадника Джона Траволту.
Приехала моя сестра. Это та, которая спрашивала, рекомендую ли я ей прочесть «Героя нашего времени». У нее и ее жениха от глупости и молодости все хорошо. Они без конца целуются, что людям моего возраста — неприятно.
В Нью-Йорке — Синявский. Он добрее и симпатичнее, чем мне казалось. С Максимовым установилась бурная переписка, что несколько ослабило мои комплексы.
У Охапкина в Ленинграде — неприятности. Был обыск. Жену выгнали с работы. Мы тут организовали некоторый шум. Поддержали Марамзин и Максимов. Будет небольшой платный вечер. Пошлем ему вызов и барахла.
Меня наверное издаст (за малые деньги) «Оверсиз». Это будет лагерная книжка. А про журналистику хочет издать Поляк. Затеял интригу с амер. конторой «Вэнтидж» (Выигрыш?). Не знаю, чем кончится.
Кухарец мои записные книжки издавать не хочет. Говорит — мало. Может, Бахчанян нарисует для объема картинки…
В общем, жизнь понемногу налаживается. Есть какие-то неясные предложения от «Голоса». Иногда что-то заказывает «Либерти». А главное — я записался на курсы ювелиров. С понедельника. Это три часа по утрам. Не помешает…
Ручкан ведет себя глупо. Обычная для Ленинграда смесь гонора и приниженности. Ходит, выбирает себе религию. Диван и кресло получил у любавичских евреев. Телевизор дали баптисты. В душе же он — православный. Приобрел крест — 8/12. (Восемь на двенадцать.) Главный же религиозный фанатик Нью-Йорка — Игорь Синявин — человек редкой мерзости.
Видел Соловьева. Мы, оказывается, соседи. Жаловался на цензуру и отсутствие элементарных свобод.
Вы, конечно, знаете о болезни Успенского. Его ужасно жаль. В свете этого Анька тем более — гнида. И теща — говно, поверьте, экспансивное моложавое говно. Она, видите ли, плавает в океане…
Короче. Я на подступах к малым заработкам. Возможностей применения русского журналиста (стиль!) здесь больше, чем кажется. Местная (все еще убогая) русская цивилизация на подъеме. Точнее, перед бумом. Как только я почувствую, что Игорю пора в это врезаться, начну вас информировать.
Кто еще вас может интересовать? Шмаков приветлив и загадочен. Никаких его явных успехов не видно. Тайные же — вызывают неловкое чувство. Я все еще имею предубеждение к гомосексуализму.
Марамзин ведет себя идеально. Долго рассказывать — в чем. Кроме того, в Париж ездила (вернее, летала) одна наша знакомая, и Володя не пытался ее даже изнасиловать. Не говоря — побить. Чем глубоко ее обескуражил, и, кажется, разочаровал.
Когда будете в Нью-Йорке?! Если мы к тому времени переедем, звоните в «НРС» (265-55-00, 265-57-82). Лена почти всегда знает, как меня найти.
Обнимаю вас.
Довлатов
P.S. Спасибо за фотографию. Она экспонируется на видном месте.
Ваш мешочек цел.
Клише «Ардиса» получил.
Иосиф мне очень помог с переводчиком. И еще кое в чем. Он болеет. С.
31 октября 1979 года
Дорогой Игорь!
Пишу Вам без очереди.
а. Потому, что Вы не отвечаете.
б. Потому, что накопилась информация…
Тут состоялся вечер Бродского. Впечатление прямо-таки болезненное. Иосиф был ужасен. Унижал публику. Чем ее же и потешал. Прямо какой-то футуризм. Без конца говорил, например: «…В стихотворении упоминается Вергилий. Был такой поэт…» И так далее. Зло реагировал на аплодисменты. Прямо как Жан Татлян. Допускал неудачные колкости…
Мне он сказал: «Вы единственный человек здесь, которому я рад. Остальные — полное говно». То же дословно было сказано Алику Рабиновичу, Збарскому, Грише Поляку и т. д.
Стихи же — как обычно…
Мне, по указанию того же Бродского, дают с января работу в Коннектикуте. Преподавать русский начинающим. Я там побывал. Участвовал в американской гулянке на 40–50 человек. С водопадом, бесконтрольным джином и оттенком разврата. Эти сутки были очень знаменательны в познании амер. жизни. Как австрийский бордель в знании Запада. Все это заслуживает особого длинного рассказа.
Определился я на курсы дизайнеров. Кажется, уже писал об этом. Тест сдал неожиданно хорошо. Вот-вот начнутся занятия.
Коме того, с февраля обещали постоянную работу в Нью-Йорке. Что куда привлекательнее. Ибо в Лене с годами появилась неожиданная жовиальность. Уехать в Коннектикут боюсь. Она просто выйдет замуж.
Трогал Вашу книгу у Штейнов. Выглядит хорошо. И портрет хороший, живой и без многозначительности. (Представьте себе на этом месте лицо Битова или Бахтина.)
У Вероники же произошла такая сцена. Мы трогали Вашу книгу по очереди с неким Леонидовым. Мы еще не были знакомы. Он сказал:
— Это философия, я не потяну. Тогда я возразил:
— Это доступная книга. А в философии я и сам профан. Тогда он внимательно посмотрел на меня и говорит:
— Вы — Довлатов?
Как-то сразу догадался…
Прочитал я наконец Сола Беллоу. По-русски. Издано в Тель-Авиве. «Планета м-ра Сэммлера». Книга выдающаяся.
Английский мой развивается вяло. Разговариваю я так. Например, звоню:
— Мэй ай ток ту мистер Гопкинс? В ответ раздается:
— Мур-мур-мур-мур-мур венздей…
Это значит — Гопкинс будет в среду.
Из фразы понимаю одно слово. Молюсь, чтобы это было существительное или глагол…
Жена Ручкана, очень невзрачная (что положительно характеризует Ручкана), чудесно устроилась. По специальности, 25 000. Боря очень повеселел. Он сочинил нечто такое, что Вы определили бы так «непонятные глупости».
Из всех литературных знакомых самые нормальные здесь — Вайль и Генис.
Об остальных расскажу при встрече. Материал имеется.
И наконец. У меня есть реальная возможность отношений с Голливудом. Очень неопределенная и, конечно, в результате — почти безнадежная. Но шанс есть. И организует это человек не пустой. Бешено сочиняю заявку. Очень хотелось бы с Вами (вами) повидаться. Леша опять не пишет. Зато стали доходить письма в Союз. И оттуда.
О'Коннор переводит мой большой рассказ. Сама предложила. Другой перевела Фридман. Очень хорошо. Иосиф пытается сунуть его в «Нью-Йоркер». Где-то в Техасе действует еще один малый. Говорят, на стене его висит карта Коми АССР.
И еще, я побывал в ФБР.
В общем, жизнь полна каких-то теоретических возможностей. Действительность же пока убога.
На «Либерти» все не очень удачно. Весьма напоминает улицу Ракова. [На этой улице в Ленинграде располагался Дом радио]. Новое же русское слово (и не новое, и нерусское) чуть выше «Лен. Правды», чуть ниже «Сов. Эстонии».
Эх, усесться бы в кресло, эх, в бывшей квартире Рытхеу и поговорить. [Квартира в доме на канале Грибоедова № 9, в которой Ефимовы жили перед эмиграцией. До Ефимовых в этом квартире жил писатель Юрий Рытхеу с семьей.)
28 ноября 1979 года
Дорогое мои, здравствуйте!
Утратив чувство собственного достоинства, пишу опять. Мы переехали. Вернее, перешли в ближайший корпус с матрасами на головах. Теперь у нас большая квартира. Можно всем одновременно поссориться.
Тел: 459-78-88. Адрес снаружи [т. е. на конверте].
Меня все беспрерывно обижают.
Перельман не отвечает. И не печатает мой рассказ, который сам же униженно выклянчил.
Горбаневская, подозревающая всех в отсутствии комплексов, тоже меня наобижала. (А заодно и Лену.) Сказала мне: «Лично я не испытываю по отношению к твоим рассказам большого энтузиазма». Мне энтузиазм и не требуется. Просто у меня лежит записка от Максимова:
«Присылайте все, что есть. Мы все тут ваши поклонники». Однако передвинули меня невесть куда.
А Горбаневская, между прочим, еще у нас с Аськой многократно живывала. При этом унижала меня (за интерес к фильму «Девять дней одного года, которые потрясли мир»), Асю (за наличие импортных вещей) и Асину маму, которая этого вполне заслуживала.
Шмаков тоже меня обижает. Он говорит: «Вы копошитесь, а надо действовать!» Он, конечно, человек сложный, и даже гомосексуалист, но что значит действовать — я не понимаю. Как действовать, если Степулковский из Лондона молчит, и даже «Руссика» меня не хочет издавать?
А я, между прочим, заканчиваю книжку. Заглавие — «Наши». Подзаголовок — «Семейный альбом». Это 14 рассказов о моих близких родственниках. Косвенный автопортрет, через родных и близких.
Я прочитал три выдающихся книги: «Избранное» Розанова, «Тропик рака» Миллера, а главное — «Планета м-ра Сэммлера» — Беллоу. Если не читали прочтите.
4-го декабря начинаются занятия на моих курсах. Обещали дать стипендию.
Ваш С.Д.
Январь 1980 года
Дорогой Игорь!
Сообщал ли я Вам об альманахе, который делают Шмаков с Поляком? (На фирменной бумаге которого из экономии пишу.)
Издание к юбилею Бродского (40 и 25). Называться будет либо «Шум времени» (из Мандельштама), либо «Часть речи». Кстати, что Вам больше нравится?
Они собрали достойный материал. Критериев было два — солидность, а также нрав юбиляра.
В результате собралась такая компания:
Ходасевич, Берберова, Лифшиц [Лев Лосев] (перевод статьи Иосифа), Татьяна Яковлева впервые обнародует письма Маяковского, Шмаков о Барышникове, Еремин, Рейн, двое американцев и т. д. Да, еще неопубликованные стихи Цветаевой и пр.
Направлений тоже два, одно юбилейное, второе ретроспективно-академическое.
Короче, не захочет ли Карл дать отрывок из «Бледного огня» в переводе Цветкова (Вашего соседа)?
Игорь, и Шмаков, и Гр. Поляк — снобы. То есть, ничего рискованного, самодеятельного и позорного не будет. Пусть бы Карл согласился. И Цветков тоже.
Мне нравятся его стихи, и Грише тоже, но Лифшиц сказал, что Бродскому они не очень. Хотя, видимо, дела обстоят несколько сложнее. Иосиф, мне кажется, не любит соизмеримых авторов. В следующем же номере альманаха Поляк охотно поместил бы его стихи. А пока очень заинтересован в «Бледном огне». Сделайте что-нибудь…
Как человек американский коснусь взаимообразия. Газета наша выходит, окончательно и бесповоротно. Деньги есть. Седых дает нашу рекламу, четыре раза по полполосы. Некрасов, Максимов, Турчин, Коржавин и прочие именитые люди надавали материалов.
Напоминаю, это еженедельник, 24 полосы. Мое положение в газете неожиданно стало очень выигрышным. От займа я уклонился, как неимущий. Функции же сохранил. И зарплату, если таковая возникнет, начну получать раньше всех. (Вообще, здесь хорошо живется либо очень богатым, либо совершенно нищим. Кажется, это пошлость.) Газета появится в феврале. На этот раз уже точно — увидите.
Планы я составил, условные макеты сделал. В первом же номере, если начальство мое не перенесет) будет громадное рекламное клише «Ардиса», плюс фото (где Вы перечисляете сотрудников справа налево, начинаете с себя и кончаете Проффером), а также страничка об «Ардисе» по газетным вырезкам и моим личным чувствам.
Далее. В одном из первых трех номеров будет нечто в присущем мне легкомысленном духе о «Метаполитике» и «Буржуе». Два абзаца о книгах и кое-что про Вас. Обещаю, ничего постыдного. Ибо Вы не Халиф и не Глезер (слава Богу!).
Пожалуйста, сообщите данные, как заказать книги, адреса я могу узнать, и даже знаю, а вот стоимость — нет. И вообще, нужен стандартный канцелярский текст. Я это дело присобачу в конце рецензии.
Карлу за огромное клише пришлем ничтожный счет. Пусть имеет в виду, газета будет распространена. У нас есть больше 2000 адресов. Хоть и бесплатно, а дойдет к живым людям. Есть у нас агент в Израиле, еврейские орг-ции заверили, что помогут и т. д.
Игорь, все будет именно так, как я пишу.
Я вообще стал необычайно благоразумным. Не бросаю курсы, и языка, и дизайна, с увлечением пилю, строгаю и шлифую всякое говно. И еще, повесть заканчиваю. И газету делаю. Мне верится, что второй год в Америке принесет что-то хорошее.
Приезжайте. Живите у нас. Мы прошли испытание семейством Алешковского и выдержали его с честью.
Гриша Поляк — единственный приличный и даже замечательный человек в Нью-Йорке. Он живет рядом с нами и не велит мне пить.
Итак. Узнайте что-нибудь о Набокове. И сообщите, пожалуйста, данные Ваших книжек. Через месяц получите первый номер газеты.
Всех обнимаю
Ваш С.Д.
Поручите Леночке ответить, если так уж заняты. С.
Январь 1980 года
Дорогой Сережа!
В тот же день, когда пришло Ваше письмо, позвонил Поляк, так что я знаю об альманахе почти все. Приветствую и поздравляю. Что же касается деловой помощи, то о «Бледном огне» лучше пока забыть. Миссис Набокова имеет такой твердый нрав и строгий вкус (не всегда безупречный: настаивает, например, чтобы имя одного из персонажей было переведено как можно ближе к английскому звучанию, то есть, чтобы было не Харли, а Херли), что мы до сих пор не можем получить ее добро на публикацию даже отрывка Цветковского перевода в «Глаголе». Но даже если бы с ней все уладилось, мы вряд ли бы согласились — жалко разбазаривать готовую к печати книгу на журнальные публикации. (По этому поводу — с Алешковским — заработал уже несколько проклятий от Марамзина, теперь, наверное, получу и от «Серебряного века»).
Сережа, я люблю Ваши письма и храню их для потомства, поэтому будьте, ради Бога, осторожнее — не пишите, что Бродский и Цветков соизмеримые поэты.
С выходом газеты буду поздравлять, когда увижу первый номер, не раньше. На фото сотрудники «Ардиса» перечислены слева направо, вы, очевидно, перевернули негатив при печати. В крайнем случае, список можно перевернуть, это не проблема. А вот в присланном Вами снимке (он уже увеличен и висит в Ардисе), где вы — в позе народного обвинителя, а Иосиф в позе подсудимого тунеядца, уже ничего изменить не удастся, так и останется.
Ваш «красавец и хохмач»
С.Д.
P.S. Только что узнал, заглянув в НРС, — открылся магазин «Русская книга».
P.P.S. Адрес «SILVER AGE»: Mr. G.Poliak, PO Box 384, REGOPARK N. Y. 11374. Насколько мне известно, у Гриши выходят еще 2 книги Вагинова проза. Мне кажется, он хороший человек и порядочный. С.Д.
P.S. Огромное спасибо за какие-то добрые слова обо мне в письме к Марку Александровичу. Поповский так оскорбительно удивился, что Вы со мной дружите!..
* * *
Довлатов — Ефимову26 июня 1979 года
Дорогой Игорь!
Спасибо за «Метаполитику». И за пленки.
Рецензию напечатаю в собственной газете. Скоро.
Пленки оказались знаете чьи? Моего папаши. Растет на глазах.
Игорь, колоссальная просьба. Первый номер газеты мы сопровождаем театральными эффектами. В частности, напутствиями от знаменитых людей. Дали Иосиф, Барышников, Коржавин и т. д. Попросите Карла написать одну фразу. То, что ему ближе. Что-то о новом русском издании, о новом очаге русской культуры и пр. Напишите за него одну фразу, буквально — одну.
И еще. Мы хотим уже в первых номерах выявить свои контакты. Показать звездные ориентиры. Как бы подготовить небольшой материал об «Ардисе»? Вы пришлете? Или мне написать? Если мне, дайте сведения и цифры. Что, где, когда, сколько? Может, есть фотография?
1 июля, воскр., в 10 РМ [p.m., т. е. вечером] по четвертому нью-йоркскому каналу будем 8 минут трендеть о газете. В обозрении Тома Снайдера. Называется передача — Прайм-Тайм Сэндэй. У вас Нью-йоркское телевидение есть?
Копелев на обороте ужасен. Вообще, «Кумир» — очень плохая, мне кажется, книга.
С газетой деловой период окончен. Наступил творческий. От Седыха косяком бегут авторы. Он поставил условие: тем, кто печатается у нас, дорога в НРС закрыта. Напугался один Поповский. В Москве не боялся, а тут… Кусок говна — Субботин — диктует ему, где печататься, где нет.
Вообще, жизнь настала интересная. Весьма.
Я купил револьвер, спасаться от Вайнберга, мера нелишняя.
Мои рассказы о журналистике переводит Аня Фридман. Что-нибудь знаете о ней? По-русски все они говорят одинаково плохо. Эту Фридман прислал Иосиф.
Всем огромный привет.
Леша не пишет совершенно.
Ваш С.Д.
P.S. Мои ли одиннадцать «Невид. книг»? P.P.S. Я тут обедал с Фотиевым и Раром. Оба мне не понравились. Рар — весьма. Примиряет с ним то, что он очень хвалил Вашу книгу о бедности. А то — злой неумный вояка.
* * *
Довлатов — Ефимову27 июля 1979 года
Дорогой Игорь!
Спасибо за напутствие.
Газета выйдет 4-го сентября, в праздник. Все так затянулось, потому что делается солидно. По-американски, насколько это возможно.
Заниматься всем этим безумно интересно. Особенно, когда дела налаживаются.
Сначала мы будем делать еженедельные 32 полосы. В перспективе (год, два) — ежедневные 16. С амер. приложением. Помимо этого, мы — книжная лавка. Наконец, издательство: публицистика, документальные вещи «за бугор».
Книги «Ардиса» будем продавать и рекламировать. Разрешите предложить следующее. Вышлите нам свое рекламное клише. Плюс одну большую хорошую фотографию. (Проффер с женой, или весь коллектив за работой.) И еще каталог (у меня нет), откуда можно почерпнуть сведения. Не только об изданных книжках. О возникновении издательства, о перспективах… Я напишу панегирическую страницу. Причем, так. Денег у нас мало. Места достаточно. Выйдет номер — получите счет. Карл уплатит за три, четыре инча (24,32 доллара). А мы дадим полстраницы. Заметьте, денег вперед не просим.
Вообще, с рекламой у «Ардиса» непонятное дело. Книжка Уфлянда вообще нигде ни разу не была упомянута. Карлу ли не знать, что такое реклама. Причем русские книги раскупает, в основном, третья эмиграция. То есть наши читатели, а не Седыха. (Так говорит Кухарец.)
Скажите Карлу, первый номер будет — 25 000 экз.
Жду клише и фото. Надеюсь, все здоровы. Вчера звонил Леша — очень грустный. У нас все хорошо. Обнимаю бабушку, Марину и девиц.
Преданный Вам С.Д.
* * *
Довлатов — Ефимову20 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Большое спасибо за вырезку. Да здравствует высокодуховный штат Миннесота! Куда смотрит нью-йоркское бук-ревю?! Бродский говорит, что хвалил им меня и рекомендовал написать…
Драгоценности у Алешковского изыму. (И чем раньше, тем лучше.)
Жду коллективное фото «Ардиса». Плюс ваше рекламное клише. Плюс какие-то исторические сведения. Или каталог, включающий упомянутые сведения.
О газете расскажу при встрече. Думаю, начнем в сентябре. Все еще миллион проблем.
Огромный привет бабушке, Марине и девочкам.
У нас две недели жила теща К.В. [Косцинского] Это было ужасно: ноздри, страсти, вопли, обиды, любовь и безумие… Кирилл все же герой! Я бы ее изувечил. Я и так раза четыре, схватившись за голову, убегал из дому. Чтоб ее не изматюгать.
Аня чудовищно повела себя с Лапицкой. Чуть ли не обокрала ее. Точнее, живя в ее доме со своим котом (двуногим), разломала хозяйские вещи. Лапицкая уплатила несколько тысяч шиллингов. И от Рудкевича Анин котяра трижды говорил с Союзом и не уплатил.
Больше сплетен не знаю.
У нас все сносно. Есть даже сбережения — около двух тысяч. Ищем хорошую квартиру. Как здесь говорят — трехбедренную [игра с английским three bedrooms].
Переписка с Лешей возобновилась. Он прислал набор Еремина — китайскую грамоту. Будем искать дешевый принт. Бродский раздобудет денег. Карлу, наверное, это не следует говорить. А может, я ввязался во что-то неблаговидное?
Всех обнимаю.
Ваш С.Д.
* * *
Довлатов — Ефимову27 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Каталоги получил. Спасибо!
За Вами: фото, минимальные человеческие сведения об «Ардисе», рекламное клише. (Нельзя же рекламировать все 300 книг одновременно.)
Да, чуть не забыл. Из Иерусалима звонил мой старый приятель. Его фамилия — Зайчик. Он сказал, что его друг с очень распространенной евр. фамилией (которую я забыл), поэт и прозаик, хочет послать Вам (вам) свои книги для продажи. Зайчик хочет, чтобы я составил протекцию. Я не знаю, как это делается. Стихов этих не читал. Если бы и читал, то вряд ли бы одобрил. Я даже не знаю, хорошо или плохо для Вас, если кто-то посылает свои стихи. Мне кажется — плохо. Сам Зайчик — хороший человек. Но это не имеет никакого отношения ни к стихам, ни к «Ардису».
В общем, я слегка запутался.
Пакет у Алешковского я забрал. Там брошка, какая-то шапочка, рукопись и бинокль. И еще — 10 книг Гладилина. Все это надежно спрятано.
Алешковский назвал роман Лимонова: «Записки из чужого подполья». Действительно, у Лимонова очень похоже на «Тропик рака». Читали?
А самого Лимонова Юзеф назвал «цитрусский писатель Лимонов».
Я анонимно послал такое объявление в «Новое русское слово». (Поверьте, Седыха жалеть не надо. Он хитрый и жестокий человек):
Вышла в свет новая книга мемуаров Андрея Седых
«От Бунина до Вайнберга».
Готовится к изданию следующий том
«От Набокова до Нарокова».
Изд-во «Мнимые величины».
С газетой масса сложностей. Но она выйдет. И если не сразу прогорит будет чудо.
Люда […..] как Вам известно, стала писательницей. Это очень хорошо. У нее возникли комплексы и человеческие проблемы.
Бродский не очень изменился. Всем говорит, что лучший в мире роман «Циники» Мариенгофа. Я прочитал, вполне рядовая книга.
Простите за сумбур.
Ваш С.Д.
P.S. Всем привет. Когда, наконец, будете в городе-спруте?
* * *
Довлатов — Ефимову29 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Фотографию и вырезки получил, спасибо!
Как человек исключительного занудства, продолжаю:
Есть ли у вас рекламное клише?
Заинтересован ли Карл в рекламе на беспрецедентно льготных условиях? А именно:
Мы даем вашу рекламу еженедельно. Плюс — восхваляем издательство. Счет же высылаем на какие-то жалкие тридцать долларов…
Учтите, первый номер-экспресс выйдет тиражом 25 000 экз. И разошлется по конкретным адресам. (По адресам «Руссики».) То есть, попадет людям, которые читают…
Теперь личный вопрос. Имеется ли у вас такой сервис — с пленки на бумагу? Здесь это стоит чуть ли не 50 центов — кадр. Я смутно припоминаю какие-то разговоры о 10 центах с негатива. Сообщите коротко, будьте добры. Нет — что-то придумаю здесь. Или куплю фильмоскоп.
Последнее. Благодарю, что рекомендовали мне в сотрудники — Пчелкину. Прием временно окончен. Наши пороги обивают доктора филологии.
Я все же написал ей длинное, и кажется, небесполезное письмо.
Гарант ей, во-первых, трудно устроить. Во-вторых, не дай Господь его получить. Это значит, ни одна контора в Штатах ей не поможет. Я до сих пор жалею, что просил гарант у ненормальной Лены…
Корректно заклинаю Марину приглушить слухи о Лениной отзывчивости. Хватит с нее (с Лены) одного паразита — меня. За что расплачиваюсь — а именно, не убиваю ее кавалера. То есть, не рублю сук (простор ассоциациям!), на котором сижу.
Всего доброго. Обнимаю вас всех.
Ваш С.Д.
* * *
Ефимов — Довлатову2 сентября 1979 года
Дорогой Сережа!
Мои девочки начинают хихикать еще до того, как я успеваю распечатать конверт с письмом от Вас. И Вы их почти никогда не разочаровываете спасибо. Еще мы получили «Третью волну» с портретом и записью речи. Очень смешно, но, конечно, злодей Глезер мог бы и убрать все «вот» и прочие паразитические образования, которые вообще-то Вам не свойственны.
Про клише ничего определенного Вам ответить не могу. Карл уехал в Европу, я тоже уезжаю на неделю, да и кажется, что издательство эту форму рекламы не использует. Мы фирма маленькая и не можем вести «массированный артобстрел» — берем покупателя «прицельно».
Заведение, которое печатало мои пленки, берет по 13 центов за кадр. Однажды оно отказалось печатать: пленка была слишком плохого качества. Они находятся в получасе езды от нас, поэтому, честно Вам скажу, мне это хлопотно. Зато даю Вам их адрес. Надеюсь, что Вы уже убедились: в Америке все дела лучше делать по почте. Пошлите заказ, чек на примерную сумму, обещание доплатить, если понадобится — и они все Вам сделают в лучшем виде.
То Bard Roe. University Microfilms. 300 N. Zeeb Rd. Ann Arbor. MI 4810.
Всего Вам доброго, приветы родным.
Ваш Игорь.
* * *
Довлатов — Ефимовым23 сентября 1979 года
Дорогие мои, здравствуйте!
Начну с злополучного выступления у Глезера. Я действительно тогда напился. Настолько, что поспал возле Рокфеллер-центра. Затем излил весь этот бред. В ходе речи чуть не упал с эстрады. В президиуме сидел развязно. Махал приятелям в зале. Делал знаки относительно — продолжать. Рядом сидел укоризненный хмурый еврей. Оказался югославским диссидентом Михайловым. Начал (Михайлов) выступление словами: «Я ничего не понимаю». Потом мне сказали, что он все свои выступления начинает именно так. За что Йосип Броз Тито намерен его судить…
Глезер — хулиган. Халиф прозвал его грубо — взбесившейся мандавошкой…
Газета (извините за резкие повороты) обязательно выйдет. Теперь уже действительно — скоро. Хотя наделано много глупостей. И много денег фугануто зря. Американский опыт достается тяжело…
Мать, в общем, здорова. Нашла каких-то знакомых. Читает. Увлекается супер-маркетом.
Лена много работает. Зарабатывает тысячу в месяц […]
Была здесь Люда. Честно попросила высоко оценить ее рассказы.
Катя очень выросла. Не читает. Заочно полюбила эстрадника Джона Траволту.
Приехала моя сестра. Это та, которая спрашивала, рекомендую ли я ей прочесть «Героя нашего времени». У нее и ее жениха от глупости и молодости все хорошо. Они без конца целуются, что людям моего возраста — неприятно.
В Нью-Йорке — Синявский. Он добрее и симпатичнее, чем мне казалось. С Максимовым установилась бурная переписка, что несколько ослабило мои комплексы.
У Охапкина в Ленинграде — неприятности. Был обыск. Жену выгнали с работы. Мы тут организовали некоторый шум. Поддержали Марамзин и Максимов. Будет небольшой платный вечер. Пошлем ему вызов и барахла.
Меня наверное издаст (за малые деньги) «Оверсиз». Это будет лагерная книжка. А про журналистику хочет издать Поляк. Затеял интригу с амер. конторой «Вэнтидж» (Выигрыш?). Не знаю, чем кончится.
Кухарец мои записные книжки издавать не хочет. Говорит — мало. Может, Бахчанян нарисует для объема картинки…
В общем, жизнь понемногу налаживается. Есть какие-то неясные предложения от «Голоса». Иногда что-то заказывает «Либерти». А главное — я записался на курсы ювелиров. С понедельника. Это три часа по утрам. Не помешает…
Ручкан ведет себя глупо. Обычная для Ленинграда смесь гонора и приниженности. Ходит, выбирает себе религию. Диван и кресло получил у любавичских евреев. Телевизор дали баптисты. В душе же он — православный. Приобрел крест — 8/12. (Восемь на двенадцать.) Главный же религиозный фанатик Нью-Йорка — Игорь Синявин — человек редкой мерзости.
Видел Соловьева. Мы, оказывается, соседи. Жаловался на цензуру и отсутствие элементарных свобод.
Вы, конечно, знаете о болезни Успенского. Его ужасно жаль. В свете этого Анька тем более — гнида. И теща — говно, поверьте, экспансивное моложавое говно. Она, видите ли, плавает в океане…
Короче. Я на подступах к малым заработкам. Возможностей применения русского журналиста (стиль!) здесь больше, чем кажется. Местная (все еще убогая) русская цивилизация на подъеме. Точнее, перед бумом. Как только я почувствую, что Игорю пора в это врезаться, начну вас информировать.
Кто еще вас может интересовать? Шмаков приветлив и загадочен. Никаких его явных успехов не видно. Тайные же — вызывают неловкое чувство. Я все еще имею предубеждение к гомосексуализму.
Марамзин ведет себя идеально. Долго рассказывать — в чем. Кроме того, в Париж ездила (вернее, летала) одна наша знакомая, и Володя не пытался ее даже изнасиловать. Не говоря — побить. Чем глубоко ее обескуражил, и, кажется, разочаровал.
Когда будете в Нью-Йорке?! Если мы к тому времени переедем, звоните в «НРС» (265-55-00, 265-57-82). Лена почти всегда знает, как меня найти.
Обнимаю вас.
Довлатов
P.S. Спасибо за фотографию. Она экспонируется на видном месте.
Ваш мешочек цел.
Клише «Ардиса» получил.
Иосиф мне очень помог с переводчиком. И еще кое в чем. Он болеет. С.
* * *
Довлатов — Ефимову31 октября 1979 года
Дорогой Игорь!
Пишу Вам без очереди.
а. Потому, что Вы не отвечаете.
б. Потому, что накопилась информация…
Тут состоялся вечер Бродского. Впечатление прямо-таки болезненное. Иосиф был ужасен. Унижал публику. Чем ее же и потешал. Прямо какой-то футуризм. Без конца говорил, например: «…В стихотворении упоминается Вергилий. Был такой поэт…» И так далее. Зло реагировал на аплодисменты. Прямо как Жан Татлян. Допускал неудачные колкости…
Мне он сказал: «Вы единственный человек здесь, которому я рад. Остальные — полное говно». То же дословно было сказано Алику Рабиновичу, Збарскому, Грише Поляку и т. д.
Стихи же — как обычно…
Мне, по указанию того же Бродского, дают с января работу в Коннектикуте. Преподавать русский начинающим. Я там побывал. Участвовал в американской гулянке на 40–50 человек. С водопадом, бесконтрольным джином и оттенком разврата. Эти сутки были очень знаменательны в познании амер. жизни. Как австрийский бордель в знании Запада. Все это заслуживает особого длинного рассказа.
Определился я на курсы дизайнеров. Кажется, уже писал об этом. Тест сдал неожиданно хорошо. Вот-вот начнутся занятия.
Коме того, с февраля обещали постоянную работу в Нью-Йорке. Что куда привлекательнее. Ибо в Лене с годами появилась неожиданная жовиальность. Уехать в Коннектикут боюсь. Она просто выйдет замуж.
Трогал Вашу книгу у Штейнов. Выглядит хорошо. И портрет хороший, живой и без многозначительности. (Представьте себе на этом месте лицо Битова или Бахтина.)
У Вероники же произошла такая сцена. Мы трогали Вашу книгу по очереди с неким Леонидовым. Мы еще не были знакомы. Он сказал:
— Это философия, я не потяну. Тогда я возразил:
— Это доступная книга. А в философии я и сам профан. Тогда он внимательно посмотрел на меня и говорит:
— Вы — Довлатов?
Как-то сразу догадался…
Прочитал я наконец Сола Беллоу. По-русски. Издано в Тель-Авиве. «Планета м-ра Сэммлера». Книга выдающаяся.
Английский мой развивается вяло. Разговариваю я так. Например, звоню:
— Мэй ай ток ту мистер Гопкинс? В ответ раздается:
— Мур-мур-мур-мур-мур венздей…
Это значит — Гопкинс будет в среду.
Из фразы понимаю одно слово. Молюсь, чтобы это было существительное или глагол…
Жена Ручкана, очень невзрачная (что положительно характеризует Ручкана), чудесно устроилась. По специальности, 25 000. Боря очень повеселел. Он сочинил нечто такое, что Вы определили бы так «непонятные глупости».
Из всех литературных знакомых самые нормальные здесь — Вайль и Генис.
Об остальных расскажу при встрече. Материал имеется.
И наконец. У меня есть реальная возможность отношений с Голливудом. Очень неопределенная и, конечно, в результате — почти безнадежная. Но шанс есть. И организует это человек не пустой. Бешено сочиняю заявку. Очень хотелось бы с Вами (вами) повидаться. Леша опять не пишет. Зато стали доходить письма в Союз. И оттуда.
О'Коннор переводит мой большой рассказ. Сама предложила. Другой перевела Фридман. Очень хорошо. Иосиф пытается сунуть его в «Нью-Йоркер». Где-то в Техасе действует еще один малый. Говорят, на стене его висит карта Коми АССР.
И еще, я побывал в ФБР.
В общем, жизнь полна каких-то теоретических возможностей. Действительность же пока убога.
На «Либерти» все не очень удачно. Весьма напоминает улицу Ракова. [На этой улице в Ленинграде располагался Дом радио]. Новое же русское слово (и не новое, и нерусское) чуть выше «Лен. Правды», чуть ниже «Сов. Эстонии».
Эх, усесться бы в кресло, эх, в бывшей квартире Рытхеу и поговорить. [Квартира в доме на канале Грибоедова № 9, в которой Ефимовы жили перед эмиграцией. До Ефимовых в этом квартире жил писатель Юрий Рытхеу с семьей.)
* * *
Довлатов — Ефимову28 ноября 1979 года
Дорогое мои, здравствуйте!
Утратив чувство собственного достоинства, пишу опять. Мы переехали. Вернее, перешли в ближайший корпус с матрасами на головах. Теперь у нас большая квартира. Можно всем одновременно поссориться.
Тел: 459-78-88. Адрес снаружи [т. е. на конверте].
Меня все беспрерывно обижают.
Перельман не отвечает. И не печатает мой рассказ, который сам же униженно выклянчил.
Горбаневская, подозревающая всех в отсутствии комплексов, тоже меня наобижала. (А заодно и Лену.) Сказала мне: «Лично я не испытываю по отношению к твоим рассказам большого энтузиазма». Мне энтузиазм и не требуется. Просто у меня лежит записка от Максимова:
«Присылайте все, что есть. Мы все тут ваши поклонники». Однако передвинули меня невесть куда.
А Горбаневская, между прочим, еще у нас с Аськой многократно живывала. При этом унижала меня (за интерес к фильму «Девять дней одного года, которые потрясли мир»), Асю (за наличие импортных вещей) и Асину маму, которая этого вполне заслуживала.
Шмаков тоже меня обижает. Он говорит: «Вы копошитесь, а надо действовать!» Он, конечно, человек сложный, и даже гомосексуалист, но что значит действовать — я не понимаю. Как действовать, если Степулковский из Лондона молчит, и даже «Руссика» меня не хочет издавать?
А я, между прочим, заканчиваю книжку. Заглавие — «Наши». Подзаголовок — «Семейный альбом». Это 14 рассказов о моих близких родственниках. Косвенный автопортрет, через родных и близких.
Я прочитал три выдающихся книги: «Избранное» Розанова, «Тропик рака» Миллера, а главное — «Планета м-ра Сэммлера» — Беллоу. Если не читали прочтите.
4-го декабря начинаются занятия на моих курсах. Обещали дать стипендию.
Ваш С.Д.
* * *
Довлатов — ЕфимовуЯнварь 1980 года
Дорогой Игорь!
Сообщал ли я Вам об альманахе, который делают Шмаков с Поляком? (На фирменной бумаге которого из экономии пишу.)
Издание к юбилею Бродского (40 и 25). Называться будет либо «Шум времени» (из Мандельштама), либо «Часть речи». Кстати, что Вам больше нравится?
Они собрали достойный материал. Критериев было два — солидность, а также нрав юбиляра.
В результате собралась такая компания:
Ходасевич, Берберова, Лифшиц [Лев Лосев] (перевод статьи Иосифа), Татьяна Яковлева впервые обнародует письма Маяковского, Шмаков о Барышникове, Еремин, Рейн, двое американцев и т. д. Да, еще неопубликованные стихи Цветаевой и пр.
Направлений тоже два, одно юбилейное, второе ретроспективно-академическое.
Короче, не захочет ли Карл дать отрывок из «Бледного огня» в переводе Цветкова (Вашего соседа)?
Игорь, и Шмаков, и Гр. Поляк — снобы. То есть, ничего рискованного, самодеятельного и позорного не будет. Пусть бы Карл согласился. И Цветков тоже.
Мне нравятся его стихи, и Грише тоже, но Лифшиц сказал, что Бродскому они не очень. Хотя, видимо, дела обстоят несколько сложнее. Иосиф, мне кажется, не любит соизмеримых авторов. В следующем же номере альманаха Поляк охотно поместил бы его стихи. А пока очень заинтересован в «Бледном огне». Сделайте что-нибудь…
Как человек американский коснусь взаимообразия. Газета наша выходит, окончательно и бесповоротно. Деньги есть. Седых дает нашу рекламу, четыре раза по полполосы. Некрасов, Максимов, Турчин, Коржавин и прочие именитые люди надавали материалов.
Напоминаю, это еженедельник, 24 полосы. Мое положение в газете неожиданно стало очень выигрышным. От займа я уклонился, как неимущий. Функции же сохранил. И зарплату, если таковая возникнет, начну получать раньше всех. (Вообще, здесь хорошо живется либо очень богатым, либо совершенно нищим. Кажется, это пошлость.) Газета появится в феврале. На этот раз уже точно — увидите.
Планы я составил, условные макеты сделал. В первом же номере, если начальство мое не перенесет) будет громадное рекламное клише «Ардиса», плюс фото (где Вы перечисляете сотрудников справа налево, начинаете с себя и кончаете Проффером), а также страничка об «Ардисе» по газетным вырезкам и моим личным чувствам.
Далее. В одном из первых трех номеров будет нечто в присущем мне легкомысленном духе о «Метаполитике» и «Буржуе». Два абзаца о книгах и кое-что про Вас. Обещаю, ничего постыдного. Ибо Вы не Халиф и не Глезер (слава Богу!).
Пожалуйста, сообщите данные, как заказать книги, адреса я могу узнать, и даже знаю, а вот стоимость — нет. И вообще, нужен стандартный канцелярский текст. Я это дело присобачу в конце рецензии.
Карлу за огромное клише пришлем ничтожный счет. Пусть имеет в виду, газета будет распространена. У нас есть больше 2000 адресов. Хоть и бесплатно, а дойдет к живым людям. Есть у нас агент в Израиле, еврейские орг-ции заверили, что помогут и т. д.
Игорь, все будет именно так, как я пишу.
Я вообще стал необычайно благоразумным. Не бросаю курсы, и языка, и дизайна, с увлечением пилю, строгаю и шлифую всякое говно. И еще, повесть заканчиваю. И газету делаю. Мне верится, что второй год в Америке принесет что-то хорошее.
Приезжайте. Живите у нас. Мы прошли испытание семейством Алешковского и выдержали его с честью.
Гриша Поляк — единственный приличный и даже замечательный человек в Нью-Йорке. Он живет рядом с нами и не велит мне пить.
Итак. Узнайте что-нибудь о Набокове. И сообщите, пожалуйста, данные Ваших книжек. Через месяц получите первый номер газеты.
Всех обнимаю
Ваш С.Д.
Поручите Леночке ответить, если так уж заняты. С.
* * *
Ефимов — ДовлатовуЯнварь 1980 года
Дорогой Сережа!
В тот же день, когда пришло Ваше письмо, позвонил Поляк, так что я знаю об альманахе почти все. Приветствую и поздравляю. Что же касается деловой помощи, то о «Бледном огне» лучше пока забыть. Миссис Набокова имеет такой твердый нрав и строгий вкус (не всегда безупречный: настаивает, например, чтобы имя одного из персонажей было переведено как можно ближе к английскому звучанию, то есть, чтобы было не Харли, а Херли), что мы до сих пор не можем получить ее добро на публикацию даже отрывка Цветковского перевода в «Глаголе». Но даже если бы с ней все уладилось, мы вряд ли бы согласились — жалко разбазаривать готовую к печати книгу на журнальные публикации. (По этому поводу — с Алешковским — заработал уже несколько проклятий от Марамзина, теперь, наверное, получу и от «Серебряного века»).
Сережа, я люблю Ваши письма и храню их для потомства, поэтому будьте, ради Бога, осторожнее — не пишите, что Бродский и Цветков соизмеримые поэты.
С выходом газеты буду поздравлять, когда увижу первый номер, не раньше. На фото сотрудники «Ардиса» перечислены слева направо, вы, очевидно, перевернули негатив при печати. В крайнем случае, список можно перевернуть, это не проблема. А вот в присланном Вами снимке (он уже увеличен и висит в Ардисе), где вы — в позе народного обвинителя, а Иосиф в позе подсудимого тунеядца, уже ничего изменить не удастся, так и останется.