Дрейк Дэвид. Удар судьбы (Велисарий - 4)

   Галера малва была мгновенно выведена из боя. Экипажу пришлось еще хуже. Куски весел, отлетающие в сторону, расщепляющиеся и ударяющие, как молотки, сразу же убили одного человека. Но почти у половины гребцов с правого борта галеры малва оказались сломаны конечности или ребра, пробиты черепа - и все они получили раны и были просто ошарашены. Весь порядок и дисциплина на судне нарушились, когда выкрикиваемые офицерами команды потонули под криками и стонами.
   Гребцы с другой стороны смотрели на сцену, открыв рты. А затем, при виде приближающихся двух пятидюймовых пушечных стволов, открыли рты еще шире. Секундами позже многие из этих открытых ртов полностью прекратили существование. Аксумские моряки уже перепрыгивали через проем до того, как рассеялся дым. И снова зазвучал убийственный клич:
   - Тааха Мариам! Тааха Мариам!
   Последовавшая схватка длилась не более пяти минут. Шесть моряков малва убежали, перепрыгнув через борт. Один из них, хороший пловец в великолепной физической форме, доберется до берега в нескольких милях. Остальные утонут, разделив судьбу товарищей.
   В дельте Харка малва получат не больше жалости от Аксума, чем получили от римлян в самом городе.
   Антонина сидела в безопасности во внутренней части флагманского корабля и еще плотнее прижимала к груди пистолет. Костяшки пальцев побелели не от страха. Просто от ужаса при звуках невидимой резни не более чем в пятнадцати футах. Крики ярости, крики боли. Копья разрывают плоть, ломаются кости. Тихие стоны, шипение в агонии и смерть, когда кровь, булькая, вытекает из горла и наступает тишина.
   Теперь все стихало, за исключением волн, бьющихся о борт, и негромкого бормотания воинов. Замолкало - за исключением хлюпающих звуков, когда копья снова и снова входили в трупы. Результаты проверялись и проверялись, и проверялись. И только один раз прозвучал тихий, наполненный удовлетворением голос:
   - Тааха Мариам.
   - Я тебе говорил, - спокойно заметил Усанас. Аквабе ценцен на протяжении всего сражения даже не пошевелил пальцем. - О, у тебя так мало веры.
   В сражении в целом Аксум полностью потерял только один корабль. Это была печальная потеря, поскольку весь экипаж погиб с судном, когда галера малва, на которую они взбирались, внезапно взорвалась. Что случилось? Никто никогда не узнает. Возможно, несчастный случай. Возможно, жрец-фанатик.
   Пять других аксумских боевых кораблей понесли тяжелые потери. Количество играет роль, даже против опыта. Не каждый аксумский капитан маневрировал так умело, как Герсем. А когда двенадцать аксумских кораблей противостояли пятнадцати противникам, три галеры малва оставались свободны бить туда, куда захотят.
   Капитаны малва, несмотря на надменность и неосторожность, ни в коей мере не были трусами. Все три свободные галеры шли тараном на аксумские корабли. По крайней мере пытались. Одна из галер малва оказалась так сильно обескровлена правильно нацеленным пушечным огнем, что отошла в сторону скорее дрейфовала. Ее капитана и лоцмана убили вместе с третью экипажа. Две другие пошли на таран, потом на абордаж.
   Но окончательный результат, даже там, получился таким же.
   Количественного преимущества малва оказалось недостаточно - даже если бы их и набралось в два раза больше - чтобы отразить опыт и яростность аксумских копьеносцев. Единственная разница была между проигранной схваткой - и чистой бойней.
   По приказу Усанаса аксумская флотилия перестроилась и снова шла к Харку. Теперь от городской гавани их отделяло менее трех миль. Аксумские впередсмотрящие с острым зрением сообщали, что римские суда с войсками начинают покидать причалы.
   В аксумской флотилии осталось только восемь кораблей. В дополнение к взорванному, Усанас решил бросить два, которые пробили тараном, и один, который оказался просто сильно поврежден. Ни одному из этих кораблей не угрожало затопление, но повреждений оказалось достаточно, чтобы они стали бесполезными в сражении. Сарвены с трех брошенных судов быстро перебрались на другие военные корабли аксумитов, заполнив места в экипажах, которые понесли тяжелые потери.
   Теперь флотилия аксумитов состояла из восьми кораблей, не двенадцати но осталось только пять галер малва.
   - Ты только посмотри на них, - фыркнула Антонина, изучая вражеские корабли. - И кто-то еще вечно обвиняет женщин в неспособности принять решение!
   Усанас улыбнулся.
   - То, что ты видишь, Антонина, - это современная версия мифа. Между Сциллой и Харибдой.
   Командующий эскадрой малва, казалось, разрывался от неспособности принять решение. Или, возможно, как сказал Усанас, он просто оказался между двумя чудовищами. Вначале пять галер направились на наступающих аксумитов. Затем, увидев, как римские корабли отходят от причалов, направились назад. В конце концов главной задачей этих галер было не дать убежать Велисарию и его людям.
   Затем, увидев первый из гигантских взрывов, которые начали уничтожать то, что осталось от Харка, маленький флот малва просто бесцельно дрейфовал.
   Что делать? Что делать? Территория гавани все еще оставалась незатронутой пламенем, да и взрывы там не грохотали. Командующий флотилией малва знал: Велисарий не отдаст приказ на последнюю серию взрывов, пока не увидит, что его путь расчищен. Когда остальная часть Харка превратилась в яростно бушующий ад - лигроин там смешали с подрывными зарядами, наступающая армия малва просто не могла достичь причалов до того, как римские корабли уйдут далеко в дельту. Где...
   Аксумские корабли находились в миле от эскадры врага. Они доберутся до галер малва менее чем за десять минут, задолго до того, как римские корабли с войсками окажутся в радиусе эффективного действия ракет.
   Восемь против пяти теперь - и командующей эскадрой видел, что получилось, когда преимущество было на стороне малва.
   Внезапно с восточного берега дельты в небо взмыли сигнальные ракеты. Зеленая, зеленая, белая. Не прошло и тридцати секунд, как все галеры малва уже шли к берегу. Они взяли единственный разумный курс, когда оказались пойманными между чудовищами. Убраться с их пути.
   - Ты видишь, как они убегают? - рассмеялась Антонина несколько минут спустя, наблюдая, как галеры малва несутся на восток. - Ясон с аргонавтами не могли бы развить такую скорость.
   Усанас улыбнулся.
   - Ну конечно! А что еще они могут сделать?
   Он показал пальцем прямо вперед. Теперь вид был открыт. Моряки и артиллеристы снимали щиты. Флот с римскими войсками полностью вышел из гавани, которая начала яростно гореть. Содрогающая землю серия взрывов развалила сами причалы.
   - С одной стороны у них известный полководец Велисарий, который ведет своих устрашающих воинов, - объявил Усанас. - С другой - еще хуже!
   Он начал прыгать вокруг, показательно делая выпады копьем.
   - Они против меня! Я ужасен, ужасен - демон! - Антонина рассмеялась.
   - Ты всю битву провел, сидя на заднице! Обманщик! Самозванец! - Усанас покачал головой.
   - Это потому, что я правильно понимаю, где должен находиться командующий во время сражения, женщина. - Он нахмурился. - И в любом случае, какое это имеет отношение ко всему? Значение имеет душа, а не ничтожная плоть. Все это знают!
   Он оскалил зубы, глядя на убегающие галеры.
   - Душа Усанаса, вот что привело их в ужас! - Величественный взмах руки снизошедшего до остальных. - Конечно, сарвены помогли. Немного.
   Антонина уже собралась добродушно подшутить над ним, когда что-то привлекло ее внимание.
   Скорее кто-то. До ближайшего римского корабля оставалось менее двухсот ярдов. На самом краю носа находился солдат. Он казался высоким мужчиной. И он яростно махал ей.
   Мгновение спустя Антонина уже балансировала на носу собственного корабля, судорожно махала в ответ и кричала неясные фразы.
   Потом она прыгнула. Усанас едва успел ее схватить, до того как она рухнула в воду.
   - Антонина! Будь осторожна! В этой кирасе ты утонешь за две минуты!
   Антонина совсем не обращала на него внимания. Теперь она плакала от чистой радости, размахивая руками и пытаясь выпрыгнуть за борт. Несмотря на то что она была такой маленькой, а Усанас таким сильным, ему все равно оказалось трудно выполнять взваленную на себя работу.
   - Великолепно, - проворчал он. - И снова мне приходится спасать глупую римскую женщину от уничтожения.
   Глава 39
   В этом случае Усанасу пришлось спасать глупого римского полководца. Когда корабль, несущий римские войска, оказался практически рядом с кораблем Антонины, Велисарий - который сам прыгал и орал от счастья - поскользнулся и упал за борт.
   Антонина завизжала. Усанас с силой отшвырнул ее назад в руки Матвея,
   - Держи ее и не выпускай! - заорал он. Мгновение спустя Усанас прыгнул в воду.
   Он нашел Велисария менее чем через пятнадцать секунд, хватающего ртом воздух и пытающегося развязать доспехи. К счастью, полководец был великолепным пловцом и - что еще удачнее - не облачен в полные доспехи катафрактов. Если бы он сегодня их надел, то его бы уже потянуло вниз. Но часть доспехов все равно была достаточно тяжелой и снять ее в воде не представлялось возможным.
   - Не дергайся, - рявкнул Усанас.
   Он подхватил Велисария и потащил к кораблю Антонины. Велисарий тут же расслабился и использовал только ноги, помогая себе держаться на плаву.
   - Рад снова встретиться с тобой, Усанас, - весело сказал он. Усанас фыркнул.
   - Скажи мне кое-что, Велисарий, - он замолчал, чтобы перевести дыхание. Его сильные гребки практически доставили их до судна. - Как вам, римским придуркам, удается завоевать половину мира?
   Замолчал, чтобы перевести дыхание. Теперь они были у борта судна. Протянутые руки вытаскивали Велисария из воды.
   - Лично я бы не выпустил тебя из дома, чтобы набрать воды из колодца. Ты определенно свалился бы в него.
   Усанас не получил ответа. Римский придурок уже был в объятиях Венеры.
   Примерно через десять минут Велисарий и Антонина наконец оторвались друг от друга. Велисарий поморщился.
   - Ты должна избавиться от этой кирасы, - пробормотал он, потирая ребра, и посмотрел на приспособление с уважением. - Она даже более смертоносна, чем похабна.
   Антонина улыбнулась, глядя на него снизу вверх.
   - Ну так сними ее. Ты это можешь сделать. Я знаю, что можешь. - Она улыбнулась шире. - Я помню, как ты меня раздевал догола быстрее, чем...
   - Тихо, жена! - приказал Велисарий. Он нахмурился с торжественным, суровым неодобрением. Выражение, к сожалению, не возымело действия. Улыбка Антонины стала определенно еще более непристойной.
   Велисарий рассмеялся. Глаза Антонины быстро изучили непосредственно окружающую их территорию.
   - Слегка примитивно, - задумчиво сказала она. - Но мы, вероятно, сможем устроиться на одной из скамей для гребцов, если ты воздержишься от своей обычной акробатики. - Она холодно посмотрела на окружающую их небольшую толпу. - Хотя нужно избавиться от зрителей. Вот что я тебе скажу. Ты полководец. Ты приказываешь им отправиться за борт, а я пристрелю неповоротливых и отстающих.
   Ее последние замечания не были произнесены тихо. Как раз наоборот, присутствующие улыбались ей. Антонина попыталась поддерживать убийственное свечение в глазах, но, по правде говоря, провалилась. Хихиканье не помогло.
   - Наверное, нет. - Вздох, который последовал, мог бы обеспечить мир новым стандартом меланхолии. Если бы она не хихикала.
   Велисарий опять сгреб ее в объятия. Ей на ухо прошептал:
   - Так получилось, любовь моя, что я организовал размещение на корабле с моими войсками. Там есть капитанская каюта. Зарезервирована только для нас.
   - Ну тогда пошли туда! - с готовностью прошептала Антонина. - Боже, как я рада, что вышла замуж за полководца. Люблю человека, который умеет планировать далеко вперед.
   Теперь он сам вздохнул. В этом звуке была искренняя меланхолия.
   - Пока нет, - прошептал он. - Сегодня ночью, любовь моя, сегодня ночью. Но нужно еще кое-что сделать.
   Она удивилась, отвела голову назад и уставилась на него снизу вверх.
   - Но все сделано! - возразила она.
   Антонина покрутила головой, рассматривая корабли, которые, казалось, заполнили дельту.
   - Разве нет? Разве ты не всех забрал с причалов? - Велисарий улыбнулся.
   - О, это сделано. Идеально. Лучше всего спланированная и осуществленная операция, которую я когда-либо видел, даже если я сам это говорю. - На мгновение он казался немного смущенным. - Мне нужно не забыть сделать комплимент Маврикию, - пробормотал он. - Но все равно кое-что осталось. Кое-что еще. - Его улыбка изменилась, стала достаточно холодной и безжалостной. - Если хочешь, называй это десертом.
   Антонина все еще смотрела на него в смятении. Велисарий повернул голову. Когда он заметил Усанаса, то подозвал его коротким кивком.
   - Ты тут главный? - спросил он. Усанас улыбнулся, так широко, как всегда.
   - Разве царь Эон не гений? Разве я не говорил всегда, когда был его даваззом, что парень далеко пойдет? Он принимает мудрые решения - в особенности в том, что касается назначений и постов.
   Велисарий усмехнулся.
   - Ты заметил что-нибудь странное в последние моменты перед нашим побегом?
   Усанас ответил без колебаний.
   - Сигнальные ракеты. Галеры не убегали. Их призвали на берег. Я не понял этого. Я ожидал, что они пойдут в последнюю отчаянную атаку.
   Улыбка Велисария больше не была холодной. Она стала чисто звериной.
   - Да. Это на самом деле интересно.
   Он больше ничего не сказал. Но Усанасу потребовалось только четыре секунды, чтобы понять. Аквабе ценцен покрутил головой, глядя на далекие причалы, где теперь стояли пять галер малва.
   - Хорошо известно, что раненые звери представляют собой легкую добычу, - пробормотал он. И повернулся назад к Велисарию. Хищная улыбка встретилась с плотоядной. - Спроси любого охотника, римлянин. Лучший способ охотиться - из засады.
   - Интересно, что ты это упомянул, - сказал Велисарий. - Я только что сам это подумал.
   Глава 40
   Великая Страна.
   Осень 532 года н.э.
   В день бракосочетания Кунгас взял на себя командование всеми военными силами в Деогхаре. Рао, поскольку был женихом, естественно не возражал. Точно так же не возражали различные послы и военачальники из многих королевств, теперь ставших союзниками Шакунталы. Во-первых, они боялись Кунгаса. Но даже если бы и не боялись, то все равно были бы более чем счастливы позволить ему взять на себя ответственность.
   Более чем счастливы. На самом деле послы очень радовались. Теперь, после того, как у них имелось время переварить новую реальность и пережить свой первоначальный шок и негодование от неожиданного решения Шакунталы выйти замуж за Рао, послов очень радовала сложившаяся ситуация. Фактически они пребывали почти в экстазе.
   Все королевства, которые они представляли, парализовали малва. Их решение искать династического брака с Андхрой вызывалось настоятельной необходимостью и ничем больше. Он подошли к проекту со всем энтузиазмом, с которым человек решает ампутировать конечность, чтобы спасти свою жизнь.
   Шакунтала отказалась от их предложений. Поскольку она сама принимала решение, то навряд ли может в чем-то обвинить их.
   Если бы они не были дипломатами, то улыбались бы от уха до уха. Они получили преимущества союза с возрождающейся Андхрой - без кандалов династического брака. Если дела пойдут плохо, то они всегда могут в мгновение ока бросить Шакунталу. Ведь в конце-то концов не их же наследный принц женат на сумасшедшей женщине.
   Поэтому пусть грубый, жестокий, бесстыдный и неотесанный варвар берет на себя ответственность. Их положение полностью их устраивало.
   Силы, которые теперь находились под командованием Кунгаса, оказались большими и разношерстными. В этот день Деогхар был полон, как любой город в кишащей людьми Бенгалии. При других обстоятельствах Кунгас бы наполовину сошел с ума от хаоса. Хотя, вероятно, нет, учитывая непоколебимую флегматичность этого человека.
   И определенно нет при обстоятельствах, которые на самом деле имели место.
   Его противника, господина Венандакатру, командующего силами, осаждающими Деогхар, не случайно называли Подлым. Другого человека могли бы назвать Венандакатра Жестокий, или Ванандакатра Ужасный, или просто Зверь. Но все эти клички несут определенный подтекст несдержанности, силы и ярости. Такие клички дают человеку, которого боятся так же, как ненавидят.
   С другой стороны, подлого человека просто презирают. Если отбросить все, то это презренная фигура.
   В этот день Подлый был так сильно напуган, как только может испугаться командующий любой армии. И все это знали.
   Солдаты самого Венандакатры знали. На протяжении праздника, растянувшегося на весь день в Деогхаре, Подлый ни разу не вышел из шатра. Его солдаты, начиная с высшего командования и до самых последних рекрутов, точно так же, как и все остальные индусы, теперь слышали историю, ставшую сюжетом для рассказов сказочников. Рассказов о том, как похоть великого господина из малва к новой наложнице не была удовлетворена из-за героя. Герой сорвал планы господина, а последний даже не смог отомстить, отчего рассказ становился еще слаще.
   Сегодня красивая девушка - когда-то рабыня, а теперь императрица отдастся человеку, который спас ее от Венандакатры. Она станцует свой брачный танец прямо перед Подлым и бросит насмешку ему в лицо. Будет дразнить его своим девственным телом, которое никогда не станет принадлежать ему. Ни теперь, никогда.
   Подлый в своем шатре скрипел зубами от ярости. Ярости, приправленной большими дозами позора и унижения. Его солдаты, которые презирали его не меньше, чем враги, с трудом сдерживали смех. Конечно, им это удавалось. Никто из них не был таким дураком, чтобы даже улыбаться - не тогда, когда шпионы Венандакатры и махамимамсы рыскали по лагерям и полевым укреплениям. Но в этот день их атака на Деогхар была также маловероятна, как атака такого же количества хихикающих мышей на львиное логово, чтобы потешить уязвленное самолюбие мышиного короля.
   Кунгас приятно провел день, втирая соль в рану Подлого. Он перемещал все разнообразные силы под своим командованием по северным бойницам, которые выходили на шатер и основную часть войск Венандакатры. Позволяя солдатам малва, если и не самому скрывшемуся в шатре Подлому, увидеть все разнообразие и многочисленность сил, которые теперь объединились против них.
   Под общие бурные аплодисменты четыреста копьеносцев из сарва Дакуэн появлялись там не менее трех раз. Частично из-за экзотической и великолепной внешности аксумитов - чернокожие мужчины из далекой сказочной страны, чернее, чем кто-либо из дравидов, с дико выглядящими копьями и яркими головными уборами из страусиных перьев. Однако по большей части они появлялись так часто из-за радости толпы при виде четырехсот голых задниц, которые по приказу Эзаны, лично подававшего пример, свешивались со стены в лица малва.
   А лучшее еще ждало впереди. К середине дня сама брачная церемония закончилась и невеста с женихом начали танцевать.
   Шакунтала танцевала первой. По традиции первым должен был танцевать муж. Но императрица постановила по-другому. Шакунтала сама по себе считалась прекрасной танцовщицей, но она не могла соперничать с Рао. Никто не мог. Поэтому она танцевала первой. Не потому, что стыдилась собственных умений, а просто потому, что хотела дать людям посмотреть и запомнить Рао на пике славы. Они увидят и расскажут другим, и своим детям и внукам, и Рао останется в истории в полном великолепии.
   На самом деле ее собственный танец получился великолепным. Шакунтала не танцевала на центральной площади города, где происходило бракосочетание. Она выступала на вершине крепостного вала северной стены, на платформе, которую установили в предыдущий день.
   Когда императрица быстро переоделась и появилась на платформе, толпа дружно вздохнула. Шакунтала сменила свои изысканные императорские одежды на одежды танцовщицы. Ее панталончики, несмотря на красивый цвет и фасон, можно было посчитать почти скандальными.
   Тем не менее толпа осталась довольна. Вначале, когда императрица только начала танцевать, люди предполагали, что Шакунтала просто дразнит врага. Гарцует и резвится, молодая и красивая, перед существом, которое когда-то мечтало ею обладать.
   Что, конечно, она делала. Танец по своей природе - чувственный акт. Это относится и к пожилому мужчине, и тучной матроне, которые со скрипом делают шаги, как и к другим. Но нет ничего более чувственного, чем танец женщины, гибкой, подвижной и красивой.
   Шакунтала была такой и этим воспользовалась. Венандакатре повезло, что он никогда не видел этого танца. А то Подлый бы стер свои зубы в порошок.
   Но когда танец Шакунталы продолжался и претерпел превращения, толпа поняла правду. Насмешки над врагом - тривиальная вещь. Забавная, но вскоре отброшенная Шакунталой в сторону.
   Императрица Шакунтала танцевала не для Подлого. Она даже не танцевала для Андхры. Теперь она танцевала для своего мужа. Вся чувственность этого танца, чистая его сексуальность не были насмешкой. Танец показывал обещание, давал залог и больше всего - демонстрировал ее собственную страсть и желание.
   Они и раньше задумывались, вся эта большая толпа. Теперь они знали правду. Наблюдая за голыми быстрыми ножками своей императрицы, которые мелькали для сердца ее любимого, они знали. Государственные дела, политические расчеты, даже долг и обязанность ушли, словно никогда и не существовали.
   Андхра вышла замуж за Великую Страну не потому, что ее собственное прошлое требовало этого, а потому, что это было будущее, которое она свободно выбрала. Будущее, которого она желала. Когда Шакунтала закончила с вызовом ко всем традициям и обычаям, толпа взорвалась яростными аплодисментами. Аплодисменты продолжались полчаса.
   Теперь пришла очередь Рао, и толпа замолчала. Его репутация танцора была известна всем маратхи. Но большинство из них никогда собственными глазами не видели, как он танцует.
   Теперь они видели его и никогда не забудут. Рассказ станет передаваться из поколения в поколение.
   Рао начал, как муж. И если его танец не получился таким чисто чувственным, как танец Шакунталы, никто, кто видел его, не сомневался в чувствах Рао.
   Танец продолжался и продолжался. И по мере продолжения медленно превратил желание мужчиной женщины - жизни, которую она даст ему, детей, которых она родит ему, - в желание народом будущего.
   Теперь это был танец Махараштры. Великая Страна давала в залог обещание, клялась в верности. Там присутствовала любовь, вместе с желанием. Но там также были смелость, и вера, и надежда, и доверие, и целеустремленность. Махараштра танцевала для своих пока не рожденных детей, точно так же, как танцевал для своей невесты. Это был танец мужа, не любовника. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несло обещание верности.
   Затем танец снова переменился. Толпа смолкла и застыла.
   Это был великий танец. Ужасный танец. Давно запрещенной, но никогда не забытый танец. Танец созидания. Танец разрушения. Крутящийся, вертящийся танец Времени.
   В танце не было никакой ненависти. Больше не было. Любовь, да, всегда. Но даже любовь уступила, заняв свое почетное место. Это был высший танец, который говорил о высшей истине.
   Эта истина танцевала для всех, чтобы все увидели ее, и держала толпу очарованной. Молчаливой, но не приведенной в замешательство. Нет, ни в коей мере. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несли великое обещание. Толпа, понимая это обещание, наливалась силой.
   Империи могущественны. Время еще более могущественно. Тираны приходят, тираны уходят. Деспоты выходят на сцену, разглагольствуя о славе. А затем Время показывает им на выход. И только одни люди стойко держатся и выживают. Окончательная власть - это власть людей. Ни одна армия не может выстоять против нее, никакие крепостные стены с бойницами не выдержат.
   Все закончилось. Танец завершился. Муж взял жену за руку и повел ее в комнату Времени. Люди, наблюдая за тем, как они уходили, увидели, как приближается их собственное будущее.
   После того как они оказались в покоях, уверенность Рао исчезла. Теперь ничего не осталось от великолепного танцора, который уверенно делал уверенные шаги. Он едва смог подойти к кровати, его взгляд оставались рассеянным. Рао казался человеком в полубессознательном состоянии.
   Шакунтала улыбалась и улыбалась. Улыбаясь, она сняла его одежду. Улыбаясь, сняла свою.
   - Посмотри на меня, муж, - приказала императрица.
   Глаза Рао переместились на нее. Его дыхание остановилось. Он никогда не видел ее обнаженной. Тело восстало против дисциплины, и у него не возникло никаких трудностей.
   Все еще улыбаясь, Шакунтала прижалась к нему, целовала, касалась, гладила. Его разум - плотно закрытый годами самоотречения и самоограничения - был подобен куску льда. Его тело, теперь в полном и диком восстании, казалось чистой магмой.
   - Однажды ты дал обещание моему отцу, - прошептала Шакунтала. Помнишь?
   Он кивнул, как статуя.
   Улыбка Шакунталы стала хитроватой. Она отодвинулась, двигаясь волнообразно, и распростерлась на постели. Глаза Рао были прикованы к этому зрелищу. Но разум все еще не мог охватить его.
   - Ты пренебрегаешь своими обязанностями, Рао, - прошептала Шакунтала, лежа на кровати. - "Научи ее всему, что ты знаешь". Вот каким был приказ моего отца.