Страница:
Плюс ко всему существовали викинги.
Король Давид никогда не относился с неприязнью к человеку только из-за того, что он викинг. Видит Бог, викинги внесли свой вклад даже в королевский дом в Нормандии. Морские разбойники совершали дальние набеги на Францию, Англию, Ирландию, достигая даже Руси и государств Средиземноморья, и, конечно, на Шотландию. Опустошительные нашествия, нагонявшие ужас на острова, совершались несколько столетий назад, однако воевать с грабителями приходилось и по сей день, так что к угрозе со стороны викингов нельзя было относиться слишком легкомысленно. В начале прошлого века короли – его предшественники – вынуждены были платить дань Дейну Кнату, который был признан королем большей части Англии. И совсем недавно, в 1098 году, норвежский король Магнус III, известный под именем Магнуса Босого, пронесся как смерч по Оркни и Гебридам и вынудил брата Давида заключить с ним договор. Да, викинги представляли собой даже большую опасность, чем приграничные землевладельцы. Давид не имел ни малейшего желания отдавать захватчикам какие-либо свои земли. Викинги являли собой серьезную угрозу. И так будет всегда.
Опасаясь возможных нашествий, он послал за Меллиорой сразу же после смерти ее отца. Приняв ее уверения в почтении и верности, он сообщил о своих планах на будущее. О ближайших планах, ибо викинги были слишком опасны.
Наследница, представшая перед ним, тоже таила в себе угрозу. Несмотря на родословную по материнской линии и верность ее покойного отца королю Шотландии, она тем не менее была из рода викингов. Даже если она будет считать себя лояльной по отношению к нему, найдутся люди, способные манипулировать ею. Меллиора была его крестной дочерью. Давид присутствовал при ее рождении рядом с ее отцом, недавно обращенным в христианство. Она росла на его глазах, а сейчас находилась под его опекой. Давид давно размышлял о ее будущем, строил в голове планы, пока Адин продолжал оплакивать смерть своей жены и отказывался жениться снова, чтобы произвести на свет наследника. Принятое решение доставляло Давиду истинную радость. Король, который почти ежедневно давал аудиенцию своим беднейшим подданным, был всегда готов вознаградить того, кто верно ему служил.
Эта девушка слыла не только самой богатой наследницей в королевстве. Она была юной, очаровательной, жизнерадостной, здоровой и энергичной. Многие мужчины тайком домогались ее у короля еще при жизни ее неистового отца. Давид решительно и твердо отвергал их просьбы. Такого приза и такой власти заслуживали очень немногие. От претендента требовались горячая любовь к Шотландии, верность шотландскому королевскому дому Кэнморов, приверженность крепнущему национальному самосознанию.
Короли Шотландии были вынуждены платить дань уважения королям Англии. Но границы между странами были обозначены и, Бог даст, военными или дипломатическими путями должны укрепляться.
С Божьей помощью его юная подопечная это поймет и выполнит его волю. Он был сильный и умный король, воин и государственный деятель. Он мог быть одновременно и милосердным, и безжалостным. Глядя на стоящую перед ним девушку, он понимал, насколько нелегко ему быть безжалостным.
Господи, как же много у нее от викингов! А викинги опасны. И всегда будут опасны.
«Мы смотрим друг на друга слишком долго», – подумал он.
– Твой брак состоится, миледи, и я надеюсь, ты понимаешь мою позицию? – спросил он учтивым, но в то же время непреклонным тоном.
Меллиора и на сей раз не ответила.
Она стояла, словно каменная статуя, величественная и прекрасная. На взгляд короля она ответила взглядом, который не отразил никакого движения чувств на ее лице.
«Она собирается дать мне бой, – подумал Давид. – Возможно, не здесь и не сейчас. Но когда и как?»
Меллиора не произнесла ни слова возражения, однако и не согласилась ни с одним его словом, ибо он не позволил ей высказать просьбу о том, чтобы она осталась правительницей отцовских земель. Давид призвал ее в Стерлинг, чтобы сообщить добрую весть о предстоящем браке. Такой поворот судьбы ее не устраивал.
Король крепко сжал пальцами резной подлокотник. Он довольно давно не видел Меллиору, внучку норвежского короля. О чем она может думать? Она сама знала, насколько опасны викинги. Время от времени в течение многих лет они это доказывали. Давид сам заключал с ними договоры, он уважал их, и многими северными островами правили ярлы из викингов. Адин, отец Меллиоры, был в своем роде неповторим. Независимый, властный, он тем не менее считал целесообразным, чтобы его владения были частью объединенной Шотландии.
По материнской линии Меллиора вела свое происхождение от одного из самых древних шотландских семейств. Она могла бы быть самым верным подданным. Хотя Давид провел свои юные годы при дворе в Нормандии, его подданные не забывали о том, что мать их повелителя происходила из саксонской королевской семьи. А по отцовской линии он восходил к великому Кеннету Макаллину. Некоторые считали, что линия шотландских королей уходит своими корнями к временам Древнего Египта, затем прослеживается в Испании, Ирландии, достигая наконец Шотландии. Будучи королем, обеспечивающим единство страны, Давид понял, что кровные связи имеют весьма важное значение, и к смешению кровей следует подходить осторожно.
По преданию, когда родилась Меллиора, на такие вещи обращали мало внимания. Адин просто-напросто пришел, увидел и победил, и остается лишь гадать, по доброй ли воле невесты или вопреки ее желанию он сделал ее женой. Тем не менее в результате родилась Меллиора. Молодая девушка взяла все лучшее от обоих родителей и способна составить счастье любого короля. Она была великолепно сложена, отличалась гибкой, стройной фигурой и красотой. Двигалась она с фацией ангела, а во взгляде удивительных голубых глаз чувствовалась сила и угадывалась скрытая тайна, словно она вела свой род от древних нордических богов. У нее были золотистые волосы, действительно золотистые, без малейшего оттенка белизны, скорее чуть рыжеватые. Густые, длинные и блестящие, они свободно падали на спину. Меллиора была в голубом льняном платье простого покроя без каких-либо украшений, поскольку считала, что скромный наряд символизирует не только искреннюю преданность королю. Она явилась перед ним, как являлась перед собственным отцом, – настоящая дочь, для которой естественны любовь и верность и которая заслуживает того, чтобы в ответ на это ей полностью доверяли.
Но даже в этой простой одежде Меллиора выглядела величественно.
Для женщины у нее был высокий рост, унаследованный от отца, который всегда возвышался над мужчинами. Ладной фигурой она пошла в мать. Точеные черты лица, высокие скулы, красиво изогнутые брови, маленький, правильной формы нос и полные чувственные губы. Пожалуй, сейчас они выглядели несколько напряженными – ей не понравились слова Давида. Ах, да...
И эта изящная линия шеи; как яростно бьется на ней голубая жилка! Она рассержена... Страшно рассержена.
Давид улыбнулся. По крайней мере она знает свое место и делает все возможное, чтобы не выказать гнев.
Улыбка Давида погасла. Либо гнев, либо заговор против него. В ее жилах текла кровь викингов. Даже слишком много этой крови. А викинги очень опасны.
Он был решительно настроен на то, чтобы брак совершился как можно скорее.
– Итак, дорогая? – напомнил Давид.
– Я понимаю вашу позицию, сир, – сказала Меллиора. Что ж, он тоже понимал ее позицию. Пожалуй, она не слишком ясно осознает то, что он – король. И следовательно, нужно не просто понимать его позицию, но повиноваться.
– И ты принимаешь мои планы относительно твоего будущего? – спросил Давид.
– Вы знаете, я всегда была вашей верной слугой. Как и мой отец.
Она замолчала. Король наблюдал за ее попытками справиться со своими чувствами.
Великий Адин умер совсем недавно. В нем было что-то от медведя, он был высок, как бог, с густой гривой светло-рыжих волос, с пышной бородой, с острым, пронизывающим взглядом. Мужчины им восхищались, женщины его любили. Тем не менее он остался верен памяти своей леди, шотландки по происхождению. С чего бы ни начинался их брак, он любил ее. После смерти жены его неразлучной спутницей стала дочь. Они вместе ездили верхом, читали, плавали по морю, он учил ее обращаться с оружием.
Возможно, даже научил действовать на манер викингов. Совершать налеты, грабить, захватывать чужие земли.
Как ни странно, но Давид никогда не спрашивал Адина, верен ли он королю, поскольку викинг пришел к нему как бы навсегда. Но этот человек с, казалось бы, железным здоровьем совершенно неожиданно умер. Пируя со своими друзьями, ярлами, главами кланов, он вдруг поперхнулся, побелел как полотно и рухнул на пол.
Давид слышал, что всю ночь напролет дочь просидела рядом с умершим отцом, не выпуская его могучей руки из своей ладони.
Да и потом неотлучно сидела в часовне, где он был при жизни крещен и где ожидало погребения его тело.
Она отказывалась покидать часовню, отказывалась от сна, пищи, постоянно молилась, и лишь через три дня друзья и гэльский священник Фагин наконец уговорили ее покинуть умершего отца.
Глядя на короля, Меллиора откашлялась.
– Я снова повторяю, сир: мой отец был вашим самым верным слугой. Все, что я знаю, я узнала от него. Я всегда буду вашей самой преданной подданной и буду служить вам с еще большим старанием, тщанием и ответственностью, если мне будет оказано доверие и предоставлена свобода самостоятельно заниматься моими личными делами. Человек, которого я изберу себе в супруги, будет – в чем я торжественно клянусь перед Богом – самым верным, самым преданным вам, и только вам, сир, подданным.
– Хорошо сказано, миледи, – со всей страстью и жаром юности. Но ты очень юна и очень красива, Меллиора. Ты не можешь себе представить, сколь много людей могут возжелать тебя и твои земли.
– В моем окружении самые способные мужчины...
– Которые служат тебе. Но не те, которые претендуют на роль господина.
– Мною никто не командует, – резко ответила она, на мгновение теряя контроль над собой.
Давид опустил голову и улыбнулся, затем снова серьезно посмотрел на Меллиору.
– Дорогая моя, я осведомлен о твоей твердости и силе воли. Но меня беспокоит твоя способность владеть мечом.
– Я хорошо им владею, – ровным голосом проговорила она. – Меня обучали настоящие мастера, в совершенстве владеющие искусством выживания.
«И вторжения!» – насторожившись, подумал Давид. У него были более срочные дела, чем попытки убедить упрямую молодую наследницу в том, что она не выстоит одна. Тем более что ее родословная по мужской линии внушала подозрение. Оставалась под вопросом лояльность Даро, брата Адина. Хотя это было и не столь уж важно. Давид уже принял решение относительно Голубого острова.
– Леди Меллиора, ты должна помнить, что я твой король. Твой сюзерен и крестный отец. Мне вверили твое благополучие твои отец и мать. И в первую очередь я думаю о нем. Я восхищен твоей силой и волей, но все же должен повторить...
– Сила, воля и разум, мой сеньор, – уточнила она. – Когда крепость подвергнута осаде, ее спасение зависит не только от меча, но скорее от таланта главного защитника, который руководит действиями других. И у меня есть подобный дар.
– Меллиора, – произнес Давид, теряя терпение. – Я же сказал. Ты должна верить моей способности предвидеть, что будет лучше для тебя – и Шотландии.
– Поскольку я слишком слабая и неразумная женщина, чтобы самой определять свою судьбу, сир?
Давид встал и, удивленный столь откровенным сарказмом и силой сопротивления, приблизился к ней. Меллиора не отвела взгляда. Так продолжалось несколько мгновений, после чего девушка опустила ресницы, и Давид заметил, что она дрожит, хотя и не мог определить, страх это был или ярость.
– Я выбрал для тебя мужчину...
– Вы выбрали мужчину, которому собираетесь отдать мою собственность. Я лишь довесок к этому.
Ее глаза вспыхнули. Давид знал Меллиору с раннего детства, и сейчас она этим пользовалась. У него возникло искушение поступить с ней так, как он мог бы поступить с собственным маленьким ребенком, – взять и отшлепать, перекинув через колено.
Но она была уже не в том возрасте – как, впрочем, и его колено. Однако его утомил этот спор. Разумеется, он победит, поскольку он король, командует большими армиями и уж, конечно, заставит одну слабую женщину пойти к алтарю. Тем не менее его раздражало, что он не может ощутить вкуса победы, одержанной с помощью лишь слов и логики.
– Ты можешь идти, Меллиора, – коротко сказал он.
– Но, сир...
– Можешь идти!
– Да, разумеется. Как пожелаете. Я свидетельствую вам свое почтение, король Давид, которому принадлежит власть по праву. А сейчас, поскольку уже поздно, я намерена проститься и вернуться домой.
– Нет, леди, ты не вернешься.
Меллиора выгнула дугой изящные, янтарного цвета брови.
– Значит, я пленница, сир?
– Ты моя гостья.
– Ваша гостья...
– Именно, миледи.
– А если я пожелаю уехать – до свадьбы, разумеется?
– Прошу, миледи, не надо этого делать. Тебе это вряд ли удастся.
– У вас есть сила, мой господин король. Но если бы, следуя велению разума, вы позволили мне удалиться, я была бы свободна. Разве не так, мой господин?
Давид наклонился к ней и погрозил пальцем.
– Миледи, поостерегись. Иначе можешь оказаться узницей не только Стерлинга, но и своей комнаты, – предупредил он.
Меллиора снова опустила ресницы.
– Сир...
– Ради Бога, Меллиора, оставь меня! – воскликнул Давид, и она, стиснув зубы, замолчала. У него на языке вертелись слова о том, что он пригласил ее в Стерлинг не просто чтобы объявить о своем решении, но и для встречи с будущим женихом. Гонец недавно заверил его, что воины находятся недалеко от дома и задерживаются лишь из-за того, что вынуждены следовать за эскортом Меллиоры.
Лайэн привел людей, которые участвовали в сражении.
Давид пока не сообщил ему о предстоящем браке. Лишь после внезапной смерти Адина король пришел к твердому решению, что Меллиора – достойная награда для юноши, который превратился в самого уважаемого воина и рыцаря. За последние годы появлялись другие богатые наследства, но за ними стояли великовозрастные наследницы, не способные дать молодому воину семью, которую он потерял. А среди множества молодых женщин было мало столь богатых, как дочь викинга. Вопрос о будущем Уорика постоянно занимал Давида вплоть до последнего времени, поскольку он никак не ожидал смерти Адина – этот скандинав походил на бога Одина и, казалось, будет жить вечно. Адин был совсем молод, когда взял себе в жены гэльскую девушку и произвел на свет дочь. Давид не мог предположить, что наследница и ее богатства так скоро окажутся в его распоряжении и он сможет предложить их лэрду Лайэну.
Король лихорадочно размышлял. Лэрд Лайэн возвращается с триумфом. Доблестный воин, преданный королю, а король предлагает ему невесту, которая не только не желает этого брака, но преисполнена решимости во всеуслышание заявить об этом.
– Меллиора, – сердито повторил Давид, – сделай милость, прекрати препирательства и оставь меня.
– Если вы так хотите, сир, я повинуюсь и оставлю вас, – тихо сказала она, но в глазах ее горел опасный голубой огонь, и хотя говорила она негромко, в голосе ощущалось крайнее раздражение.
– Я жду! – Давид скрестил руки на груди. – Ты испытываешь мое терпение.
– Вы знаете, сир, – сказала Меллиора, – говорю как пред Господом Богом: даже король не может принудить девушку выйти замуж.
Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, сделал ее упрек досадно весомым. Она сохраняла спокойствие, он терял терпение. Такого не должно быть. Он король, она – всего лишь пешка, его пешка, которую он может двинуть туда, куда сочтет необходимым.
– И я как пред Господом Богом говорю, моя дорогая. Тебя это, быть может, удивит, но в игру, где фигурируют сила и ум, играют двое. Нельзя недооценивать того, что могу сделать я. А что касается принуждения, то это я скорее всего оставлю на долю твоего будущего мужа.
Внезапно Меллиора премило улыбнулась ему. И хотя Давид был зол и настроен весьма решительно, его уже немолодое сердце дрогнуло, если не растаяло. Она была такая славная – и переменчивая; еще минуту назад казалась яростной и непреклонной, а сейчас смотрела на него почти ласково и нежно. Она же была его крестницей!
– Сир, мне брошен вызов. Разумеется, мы оба знаем, что мне вряд ли удастся сбежать из вашей крепости. Но если бы я все-таки сбежала... могла бы я после этого сама определять свое будущее?
– Ты не сбежишь.
– Если вы так уверены, тогда почему бы нам не заключить сделку?
– Миледи...
– Если я убегу, то буду свободна, – заявила Меллиора таким тоном, словно все уже было решено. С лучезарной улыбкой она вдруг сделала шаг вперед, как это бывало когда-то в детстве. Дотронулась до плеч короля, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Я не даю тебе такого обещания! – твердо сказал Давид.
– Но если я убегу, то буду свободна, – повторила она. – Я хорошо уяснила это от вас и своего отца. Обладание дает мужчине большую силу для того, чтобы удерживать собственность. Свобода дает женщине великую силу для того, чтобы вести переговоры. Я искусно владею мечом, ножом и особенно – умом. Я сильнее, чем это вам видится, сир, и молю Бога, чтобы вы это поняли, – сказала она с достоинством.
Затем повернулась, чтобы уйти. Расправив плечи. Высоко подняв голову. Она не убегала из комнаты, но уходила как богиня, ступающая по облакам. Уверенно. Не спеша.
– Я выдам тебя замуж за вечно пьяного старика, который бьет свою жену! – выкрикнул Давид, сердито устремившись за ней. О да, она одарена железной волей и способна, кажется, спорить с самим Господом Богом вдень Страшного Суда.
За дверью Давид увидел сэра Гарри Уэйкфилда – старинного друга и рыцаря, служившего ему верой и правдой еще до того, как он стал королем.
– Сэр Гарри! – обратился к нему Давид.
– Сир?
– Леди и я затеяли нечто вроде игры – состязание характеров, так сказать. Проследи за тем, чтобы она благополучно вернулась в свою спальню и не покидала ее до тех пор, пока я снова ее не позову.
– Да, сир.
Меллиора лишь улыбнулась. Бросив быстрый, вызывающий взгляд на короля, она взяла сэра Гарри за руку.
Они двинулись по коридору. Давид смотрел им вслед, убеждая себя в том, что сэр Гарри – опытный рыцарь, который должен охранять одну-единственную женщину.
Все же он решил удвоить охрану у ее двери и сказать, что леди Меллиора ни под каким предлогом не должна покидать крепость Стерлинг без его личного разрешения.
Если же она попытается...
Что ж, ее вернут назад.
В цепях, мрачно подумал он.
– Спокойно, мой славный господин, спокойно...
После того как первый порыв страсти был утолен, Элинор осмотрела его рану. Он уверял, что это царапина. Нет, рана, возразила она. И может загноиться.
– Спокойно, я ведь едва касаюсь... – повторила Элинор и залила бальзамом рану на предплечье. Покончив с этим, она взгромоздилась на него – нагая, аппетитная, красивая – и заставила совершенно забыть о ране. Элинор знала, где и как следует ласкать, и в любви была как тигрица. У них оставалось мало времени до отъезда по срочному вызову короля. Он же был озабочен, измучен воспоминаниями о мятеже и в эту ночь оказался плохим партнером...
– Уорик!
Он встрепенулся, отвлекаясь от размышлений, и посмотрел на Ангуса, который ехал рядом.
– Мы почти приехали.
Уорик обернулся и оглядел вооруженных всадников, следовавших за ним. Все они великолепно владели различными видами оружия и хорошо показали себя в сражении. Истинный повод мятежа продолжал оставаться загадкой. Уорик был уверен в том, что кто-то его спровоцировал. Сейчас, когда дочь и племянник покойного Генриха ведут борьбу за трон, чрезвычайно опасны английские дворяне, но и от скандинавов можно ожидать неприятностей.
Ангус был прав. Пока Уорик предавался воспоминаниям и размышлениям, они добрались почти до самых ворот Стерлинга. На стенах горели факелы, и казалось, что крепость бодрствует ночью. Ночь была тихой и ясной, небо усыпано звездами.
Уорик натянул повод, останавливая коня.
Ангус мрачно повел бровями.
– Уорик, ты командир этого отряда. Перед нами Стерлинг. Король тебя позвал. Он хочет видеть тебя и услышать о происшедшем. Да ты и сам хотел свидеться с ним.
– Ты прав. Но ночь длинна, а ехали мы быстрее, чем я предполагал. Время есть. Скажи нашему сюзерену, что я скоро приеду и сразу же обо всем ему доложу.
Однако эти слова не успокоили Ангуса.
– Уорик, ниже по течению реки расположился лагерь викингов.
– Да, я вижу.
– Ты хочешь ехать один...
– Да. Викинги прибыли сюда для переговоров с королем, это не грабители и не убийцы, которые мечтают уничтожить шотландцев всех до единого. И потом я поеду совсем не в ту сторону, а вдоль вала.
– Зачем? – удивился Ангус.
– Чтобы побыть в одиночестве, Ангус.
– Ты сможешь побыть один в своей спальне в Стерлинге.
– Это совсем не то. Разве это может сравниться с тем, когда над твоей головой сияют звезды? Знаешь, не беспокойся обо мне. Мы возвратились в Стерлинг. Городские ворота перед нами. Опасности никакой, не станут же на нас нападать рыбаки. И к тому же я буду осторожен. Доведи людей до Стерлинга. Доложи обо всем королю. Скажи ему, что я буду очень скоро.
– На тебе же нет лат, нет кольчуги...
– У меня есть нож, – спокойно сказал Уорик.
– Уорик...
– Ангус! – простонал Уорик. – Ты хороший человек и телохранитель. А сейчас будь хорошим другом и дай мне побыть одному.
Он поднял руку, прощаясь с всадниками, следовавшими за ним, и пустил коня рысью. Вскоре темнота поглотила его.
Глава 3
Король Давид никогда не относился с неприязнью к человеку только из-за того, что он викинг. Видит Бог, викинги внесли свой вклад даже в королевский дом в Нормандии. Морские разбойники совершали дальние набеги на Францию, Англию, Ирландию, достигая даже Руси и государств Средиземноморья, и, конечно, на Шотландию. Опустошительные нашествия, нагонявшие ужас на острова, совершались несколько столетий назад, однако воевать с грабителями приходилось и по сей день, так что к угрозе со стороны викингов нельзя было относиться слишком легкомысленно. В начале прошлого века короли – его предшественники – вынуждены были платить дань Дейну Кнату, который был признан королем большей части Англии. И совсем недавно, в 1098 году, норвежский король Магнус III, известный под именем Магнуса Босого, пронесся как смерч по Оркни и Гебридам и вынудил брата Давида заключить с ним договор. Да, викинги представляли собой даже большую опасность, чем приграничные землевладельцы. Давид не имел ни малейшего желания отдавать захватчикам какие-либо свои земли. Викинги являли собой серьезную угрозу. И так будет всегда.
Опасаясь возможных нашествий, он послал за Меллиорой сразу же после смерти ее отца. Приняв ее уверения в почтении и верности, он сообщил о своих планах на будущее. О ближайших планах, ибо викинги были слишком опасны.
Наследница, представшая перед ним, тоже таила в себе угрозу. Несмотря на родословную по материнской линии и верность ее покойного отца королю Шотландии, она тем не менее была из рода викингов. Даже если она будет считать себя лояльной по отношению к нему, найдутся люди, способные манипулировать ею. Меллиора была его крестной дочерью. Давид присутствовал при ее рождении рядом с ее отцом, недавно обращенным в христианство. Она росла на его глазах, а сейчас находилась под его опекой. Давид давно размышлял о ее будущем, строил в голове планы, пока Адин продолжал оплакивать смерть своей жены и отказывался жениться снова, чтобы произвести на свет наследника. Принятое решение доставляло Давиду истинную радость. Король, который почти ежедневно давал аудиенцию своим беднейшим подданным, был всегда готов вознаградить того, кто верно ему служил.
Эта девушка слыла не только самой богатой наследницей в королевстве. Она была юной, очаровательной, жизнерадостной, здоровой и энергичной. Многие мужчины тайком домогались ее у короля еще при жизни ее неистового отца. Давид решительно и твердо отвергал их просьбы. Такого приза и такой власти заслуживали очень немногие. От претендента требовались горячая любовь к Шотландии, верность шотландскому королевскому дому Кэнморов, приверженность крепнущему национальному самосознанию.
Короли Шотландии были вынуждены платить дань уважения королям Англии. Но границы между странами были обозначены и, Бог даст, военными или дипломатическими путями должны укрепляться.
С Божьей помощью его юная подопечная это поймет и выполнит его волю. Он был сильный и умный король, воин и государственный деятель. Он мог быть одновременно и милосердным, и безжалостным. Глядя на стоящую перед ним девушку, он понимал, насколько нелегко ему быть безжалостным.
Господи, как же много у нее от викингов! А викинги опасны. И всегда будут опасны.
«Мы смотрим друг на друга слишком долго», – подумал он.
– Твой брак состоится, миледи, и я надеюсь, ты понимаешь мою позицию? – спросил он учтивым, но в то же время непреклонным тоном.
Меллиора и на сей раз не ответила.
Она стояла, словно каменная статуя, величественная и прекрасная. На взгляд короля она ответила взглядом, который не отразил никакого движения чувств на ее лице.
«Она собирается дать мне бой, – подумал Давид. – Возможно, не здесь и не сейчас. Но когда и как?»
Меллиора не произнесла ни слова возражения, однако и не согласилась ни с одним его словом, ибо он не позволил ей высказать просьбу о том, чтобы она осталась правительницей отцовских земель. Давид призвал ее в Стерлинг, чтобы сообщить добрую весть о предстоящем браке. Такой поворот судьбы ее не устраивал.
Король крепко сжал пальцами резной подлокотник. Он довольно давно не видел Меллиору, внучку норвежского короля. О чем она может думать? Она сама знала, насколько опасны викинги. Время от времени в течение многих лет они это доказывали. Давид сам заключал с ними договоры, он уважал их, и многими северными островами правили ярлы из викингов. Адин, отец Меллиоры, был в своем роде неповторим. Независимый, властный, он тем не менее считал целесообразным, чтобы его владения были частью объединенной Шотландии.
По материнской линии Меллиора вела свое происхождение от одного из самых древних шотландских семейств. Она могла бы быть самым верным подданным. Хотя Давид провел свои юные годы при дворе в Нормандии, его подданные не забывали о том, что мать их повелителя происходила из саксонской королевской семьи. А по отцовской линии он восходил к великому Кеннету Макаллину. Некоторые считали, что линия шотландских королей уходит своими корнями к временам Древнего Египта, затем прослеживается в Испании, Ирландии, достигая наконец Шотландии. Будучи королем, обеспечивающим единство страны, Давид понял, что кровные связи имеют весьма важное значение, и к смешению кровей следует подходить осторожно.
По преданию, когда родилась Меллиора, на такие вещи обращали мало внимания. Адин просто-напросто пришел, увидел и победил, и остается лишь гадать, по доброй ли воле невесты или вопреки ее желанию он сделал ее женой. Тем не менее в результате родилась Меллиора. Молодая девушка взяла все лучшее от обоих родителей и способна составить счастье любого короля. Она была великолепно сложена, отличалась гибкой, стройной фигурой и красотой. Двигалась она с фацией ангела, а во взгляде удивительных голубых глаз чувствовалась сила и угадывалась скрытая тайна, словно она вела свой род от древних нордических богов. У нее были золотистые волосы, действительно золотистые, без малейшего оттенка белизны, скорее чуть рыжеватые. Густые, длинные и блестящие, они свободно падали на спину. Меллиора была в голубом льняном платье простого покроя без каких-либо украшений, поскольку считала, что скромный наряд символизирует не только искреннюю преданность королю. Она явилась перед ним, как являлась перед собственным отцом, – настоящая дочь, для которой естественны любовь и верность и которая заслуживает того, чтобы в ответ на это ей полностью доверяли.
Но даже в этой простой одежде Меллиора выглядела величественно.
Для женщины у нее был высокий рост, унаследованный от отца, который всегда возвышался над мужчинами. Ладной фигурой она пошла в мать. Точеные черты лица, высокие скулы, красиво изогнутые брови, маленький, правильной формы нос и полные чувственные губы. Пожалуй, сейчас они выглядели несколько напряженными – ей не понравились слова Давида. Ах, да...
И эта изящная линия шеи; как яростно бьется на ней голубая жилка! Она рассержена... Страшно рассержена.
Давид улыбнулся. По крайней мере она знает свое место и делает все возможное, чтобы не выказать гнев.
Улыбка Давида погасла. Либо гнев, либо заговор против него. В ее жилах текла кровь викингов. Даже слишком много этой крови. А викинги очень опасны.
Он был решительно настроен на то, чтобы брак совершился как можно скорее.
– Итак, дорогая? – напомнил Давид.
– Я понимаю вашу позицию, сир, – сказала Меллиора. Что ж, он тоже понимал ее позицию. Пожалуй, она не слишком ясно осознает то, что он – король. И следовательно, нужно не просто понимать его позицию, но повиноваться.
– И ты принимаешь мои планы относительно твоего будущего? – спросил Давид.
– Вы знаете, я всегда была вашей верной слугой. Как и мой отец.
Она замолчала. Король наблюдал за ее попытками справиться со своими чувствами.
Великий Адин умер совсем недавно. В нем было что-то от медведя, он был высок, как бог, с густой гривой светло-рыжих волос, с пышной бородой, с острым, пронизывающим взглядом. Мужчины им восхищались, женщины его любили. Тем не менее он остался верен памяти своей леди, шотландки по происхождению. С чего бы ни начинался их брак, он любил ее. После смерти жены его неразлучной спутницей стала дочь. Они вместе ездили верхом, читали, плавали по морю, он учил ее обращаться с оружием.
Возможно, даже научил действовать на манер викингов. Совершать налеты, грабить, захватывать чужие земли.
Как ни странно, но Давид никогда не спрашивал Адина, верен ли он королю, поскольку викинг пришел к нему как бы навсегда. Но этот человек с, казалось бы, железным здоровьем совершенно неожиданно умер. Пируя со своими друзьями, ярлами, главами кланов, он вдруг поперхнулся, побелел как полотно и рухнул на пол.
Давид слышал, что всю ночь напролет дочь просидела рядом с умершим отцом, не выпуская его могучей руки из своей ладони.
Да и потом неотлучно сидела в часовне, где он был при жизни крещен и где ожидало погребения его тело.
Она отказывалась покидать часовню, отказывалась от сна, пищи, постоянно молилась, и лишь через три дня друзья и гэльский священник Фагин наконец уговорили ее покинуть умершего отца.
Глядя на короля, Меллиора откашлялась.
– Я снова повторяю, сир: мой отец был вашим самым верным слугой. Все, что я знаю, я узнала от него. Я всегда буду вашей самой преданной подданной и буду служить вам с еще большим старанием, тщанием и ответственностью, если мне будет оказано доверие и предоставлена свобода самостоятельно заниматься моими личными делами. Человек, которого я изберу себе в супруги, будет – в чем я торжественно клянусь перед Богом – самым верным, самым преданным вам, и только вам, сир, подданным.
– Хорошо сказано, миледи, – со всей страстью и жаром юности. Но ты очень юна и очень красива, Меллиора. Ты не можешь себе представить, сколь много людей могут возжелать тебя и твои земли.
– В моем окружении самые способные мужчины...
– Которые служат тебе. Но не те, которые претендуют на роль господина.
– Мною никто не командует, – резко ответила она, на мгновение теряя контроль над собой.
Давид опустил голову и улыбнулся, затем снова серьезно посмотрел на Меллиору.
– Дорогая моя, я осведомлен о твоей твердости и силе воли. Но меня беспокоит твоя способность владеть мечом.
– Я хорошо им владею, – ровным голосом проговорила она. – Меня обучали настоящие мастера, в совершенстве владеющие искусством выживания.
«И вторжения!» – насторожившись, подумал Давид. У него были более срочные дела, чем попытки убедить упрямую молодую наследницу в том, что она не выстоит одна. Тем более что ее родословная по мужской линии внушала подозрение. Оставалась под вопросом лояльность Даро, брата Адина. Хотя это было и не столь уж важно. Давид уже принял решение относительно Голубого острова.
– Леди Меллиора, ты должна помнить, что я твой король. Твой сюзерен и крестный отец. Мне вверили твое благополучие твои отец и мать. И в первую очередь я думаю о нем. Я восхищен твоей силой и волей, но все же должен повторить...
– Сила, воля и разум, мой сеньор, – уточнила она. – Когда крепость подвергнута осаде, ее спасение зависит не только от меча, но скорее от таланта главного защитника, который руководит действиями других. И у меня есть подобный дар.
– Меллиора, – произнес Давид, теряя терпение. – Я же сказал. Ты должна верить моей способности предвидеть, что будет лучше для тебя – и Шотландии.
– Поскольку я слишком слабая и неразумная женщина, чтобы самой определять свою судьбу, сир?
Давид встал и, удивленный столь откровенным сарказмом и силой сопротивления, приблизился к ней. Меллиора не отвела взгляда. Так продолжалось несколько мгновений, после чего девушка опустила ресницы, и Давид заметил, что она дрожит, хотя и не мог определить, страх это был или ярость.
– Я выбрал для тебя мужчину...
– Вы выбрали мужчину, которому собираетесь отдать мою собственность. Я лишь довесок к этому.
Ее глаза вспыхнули. Давид знал Меллиору с раннего детства, и сейчас она этим пользовалась. У него возникло искушение поступить с ней так, как он мог бы поступить с собственным маленьким ребенком, – взять и отшлепать, перекинув через колено.
Но она была уже не в том возрасте – как, впрочем, и его колено. Однако его утомил этот спор. Разумеется, он победит, поскольку он король, командует большими армиями и уж, конечно, заставит одну слабую женщину пойти к алтарю. Тем не менее его раздражало, что он не может ощутить вкуса победы, одержанной с помощью лишь слов и логики.
– Ты можешь идти, Меллиора, – коротко сказал он.
– Но, сир...
– Можешь идти!
– Да, разумеется. Как пожелаете. Я свидетельствую вам свое почтение, король Давид, которому принадлежит власть по праву. А сейчас, поскольку уже поздно, я намерена проститься и вернуться домой.
– Нет, леди, ты не вернешься.
Меллиора выгнула дугой изящные, янтарного цвета брови.
– Значит, я пленница, сир?
– Ты моя гостья.
– Ваша гостья...
– Именно, миледи.
– А если я пожелаю уехать – до свадьбы, разумеется?
– Прошу, миледи, не надо этого делать. Тебе это вряд ли удастся.
– У вас есть сила, мой господин король. Но если бы, следуя велению разума, вы позволили мне удалиться, я была бы свободна. Разве не так, мой господин?
Давид наклонился к ней и погрозил пальцем.
– Миледи, поостерегись. Иначе можешь оказаться узницей не только Стерлинга, но и своей комнаты, – предупредил он.
Меллиора снова опустила ресницы.
– Сир...
– Ради Бога, Меллиора, оставь меня! – воскликнул Давид, и она, стиснув зубы, замолчала. У него на языке вертелись слова о том, что он пригласил ее в Стерлинг не просто чтобы объявить о своем решении, но и для встречи с будущим женихом. Гонец недавно заверил его, что воины находятся недалеко от дома и задерживаются лишь из-за того, что вынуждены следовать за эскортом Меллиоры.
Лайэн привел людей, которые участвовали в сражении.
Давид пока не сообщил ему о предстоящем браке. Лишь после внезапной смерти Адина король пришел к твердому решению, что Меллиора – достойная награда для юноши, который превратился в самого уважаемого воина и рыцаря. За последние годы появлялись другие богатые наследства, но за ними стояли великовозрастные наследницы, не способные дать молодому воину семью, которую он потерял. А среди множества молодых женщин было мало столь богатых, как дочь викинга. Вопрос о будущем Уорика постоянно занимал Давида вплоть до последнего времени, поскольку он никак не ожидал смерти Адина – этот скандинав походил на бога Одина и, казалось, будет жить вечно. Адин был совсем молод, когда взял себе в жены гэльскую девушку и произвел на свет дочь. Давид не мог предположить, что наследница и ее богатства так скоро окажутся в его распоряжении и он сможет предложить их лэрду Лайэну.
Король лихорадочно размышлял. Лэрд Лайэн возвращается с триумфом. Доблестный воин, преданный королю, а король предлагает ему невесту, которая не только не желает этого брака, но преисполнена решимости во всеуслышание заявить об этом.
– Меллиора, – сердито повторил Давид, – сделай милость, прекрати препирательства и оставь меня.
– Если вы так хотите, сир, я повинуюсь и оставлю вас, – тихо сказала она, но в глазах ее горел опасный голубой огонь, и хотя говорила она негромко, в голосе ощущалось крайнее раздражение.
– Я жду! – Давид скрестил руки на груди. – Ты испытываешь мое терпение.
– Вы знаете, сир, – сказала Меллиора, – говорю как пред Господом Богом: даже король не может принудить девушку выйти замуж.
Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, сделал ее упрек досадно весомым. Она сохраняла спокойствие, он терял терпение. Такого не должно быть. Он король, она – всего лишь пешка, его пешка, которую он может двинуть туда, куда сочтет необходимым.
– И я как пред Господом Богом говорю, моя дорогая. Тебя это, быть может, удивит, но в игру, где фигурируют сила и ум, играют двое. Нельзя недооценивать того, что могу сделать я. А что касается принуждения, то это я скорее всего оставлю на долю твоего будущего мужа.
Внезапно Меллиора премило улыбнулась ему. И хотя Давид был зол и настроен весьма решительно, его уже немолодое сердце дрогнуло, если не растаяло. Она была такая славная – и переменчивая; еще минуту назад казалась яростной и непреклонной, а сейчас смотрела на него почти ласково и нежно. Она же была его крестницей!
– Сир, мне брошен вызов. Разумеется, мы оба знаем, что мне вряд ли удастся сбежать из вашей крепости. Но если бы я все-таки сбежала... могла бы я после этого сама определять свое будущее?
– Ты не сбежишь.
– Если вы так уверены, тогда почему бы нам не заключить сделку?
– Миледи...
– Если я убегу, то буду свободна, – заявила Меллиора таким тоном, словно все уже было решено. С лучезарной улыбкой она вдруг сделала шаг вперед, как это бывало когда-то в детстве. Дотронулась до плеч короля, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Я не даю тебе такого обещания! – твердо сказал Давид.
– Но если я убегу, то буду свободна, – повторила она. – Я хорошо уяснила это от вас и своего отца. Обладание дает мужчине большую силу для того, чтобы удерживать собственность. Свобода дает женщине великую силу для того, чтобы вести переговоры. Я искусно владею мечом, ножом и особенно – умом. Я сильнее, чем это вам видится, сир, и молю Бога, чтобы вы это поняли, – сказала она с достоинством.
Затем повернулась, чтобы уйти. Расправив плечи. Высоко подняв голову. Она не убегала из комнаты, но уходила как богиня, ступающая по облакам. Уверенно. Не спеша.
– Я выдам тебя замуж за вечно пьяного старика, который бьет свою жену! – выкрикнул Давид, сердито устремившись за ней. О да, она одарена железной волей и способна, кажется, спорить с самим Господом Богом вдень Страшного Суда.
За дверью Давид увидел сэра Гарри Уэйкфилда – старинного друга и рыцаря, служившего ему верой и правдой еще до того, как он стал королем.
– Сэр Гарри! – обратился к нему Давид.
– Сир?
– Леди и я затеяли нечто вроде игры – состязание характеров, так сказать. Проследи за тем, чтобы она благополучно вернулась в свою спальню и не покидала ее до тех пор, пока я снова ее не позову.
– Да, сир.
Меллиора лишь улыбнулась. Бросив быстрый, вызывающий взгляд на короля, она взяла сэра Гарри за руку.
Они двинулись по коридору. Давид смотрел им вслед, убеждая себя в том, что сэр Гарри – опытный рыцарь, который должен охранять одну-единственную женщину.
Все же он решил удвоить охрану у ее двери и сказать, что леди Меллиора ни под каким предлогом не должна покидать крепость Стерлинг без его личного разрешения.
Если же она попытается...
Что ж, ее вернут назад.
В цепях, мрачно подумал он.
– Спокойно, мой славный господин, спокойно...
После того как первый порыв страсти был утолен, Элинор осмотрела его рану. Он уверял, что это царапина. Нет, рана, возразила она. И может загноиться.
– Спокойно, я ведь едва касаюсь... – повторила Элинор и залила бальзамом рану на предплечье. Покончив с этим, она взгромоздилась на него – нагая, аппетитная, красивая – и заставила совершенно забыть о ране. Элинор знала, где и как следует ласкать, и в любви была как тигрица. У них оставалось мало времени до отъезда по срочному вызову короля. Он же был озабочен, измучен воспоминаниями о мятеже и в эту ночь оказался плохим партнером...
– Уорик!
Он встрепенулся, отвлекаясь от размышлений, и посмотрел на Ангуса, который ехал рядом.
– Мы почти приехали.
Уорик обернулся и оглядел вооруженных всадников, следовавших за ним. Все они великолепно владели различными видами оружия и хорошо показали себя в сражении. Истинный повод мятежа продолжал оставаться загадкой. Уорик был уверен в том, что кто-то его спровоцировал. Сейчас, когда дочь и племянник покойного Генриха ведут борьбу за трон, чрезвычайно опасны английские дворяне, но и от скандинавов можно ожидать неприятностей.
Ангус был прав. Пока Уорик предавался воспоминаниям и размышлениям, они добрались почти до самых ворот Стерлинга. На стенах горели факелы, и казалось, что крепость бодрствует ночью. Ночь была тихой и ясной, небо усыпано звездами.
Уорик натянул повод, останавливая коня.
Ангус мрачно повел бровями.
– Уорик, ты командир этого отряда. Перед нами Стерлинг. Король тебя позвал. Он хочет видеть тебя и услышать о происшедшем. Да ты и сам хотел свидеться с ним.
– Ты прав. Но ночь длинна, а ехали мы быстрее, чем я предполагал. Время есть. Скажи нашему сюзерену, что я скоро приеду и сразу же обо всем ему доложу.
Однако эти слова не успокоили Ангуса.
– Уорик, ниже по течению реки расположился лагерь викингов.
– Да, я вижу.
– Ты хочешь ехать один...
– Да. Викинги прибыли сюда для переговоров с королем, это не грабители и не убийцы, которые мечтают уничтожить шотландцев всех до единого. И потом я поеду совсем не в ту сторону, а вдоль вала.
– Зачем? – удивился Ангус.
– Чтобы побыть в одиночестве, Ангус.
– Ты сможешь побыть один в своей спальне в Стерлинге.
– Это совсем не то. Разве это может сравниться с тем, когда над твоей головой сияют звезды? Знаешь, не беспокойся обо мне. Мы возвратились в Стерлинг. Городские ворота перед нами. Опасности никакой, не станут же на нас нападать рыбаки. И к тому же я буду осторожен. Доведи людей до Стерлинга. Доложи обо всем королю. Скажи ему, что я буду очень скоро.
– На тебе же нет лат, нет кольчуги...
– У меня есть нож, – спокойно сказал Уорик.
– Уорик...
– Ангус! – простонал Уорик. – Ты хороший человек и телохранитель. А сейчас будь хорошим другом и дай мне побыть одному.
Он поднял руку, прощаясь с всадниками, следовавшими за ним, и пустил коня рысью. Вскоре темнота поглотила его.
Глава 3
– Все мужчины – тираны! – заявила Меллиора, закрывая дверь своих покоев. За несколько мгновений до этого она наградила сэра Гарри самой обворожительной и кокетливой улыбкой и поблагодарила за то, что он будет ее охранять.
Джиллиан Макгрегор лишь бровью повела, услышав эти слова. Она была скорее другом, нежели горничной Меллиоры, поскольку воспитывала ее с детства. Она продолжала вышивать, ее пальцы нисколько не изменили ритма движений.
– Я думала, ты обожаешь короля, дорогая, – сказала Джиллиан. – Ты с такой уверенностью шла на встречу с ним.
Меллиоре вдруг захотелось быть такой, как Джиллиан. Кажется, ее ничто не могло вывести из равновесия. Джиллиан была лучшей подругой матери и одновременно горничной, она пережила смутные времена и, очевидно, получила хорошую закалку. Должно быть, это очень приятно – пребывать в постоянном душевном покое. Джиллиан было около сорока, однако на ее приятном и спокойном лице еще не появились морщины. Волосы, слегка тронутые сединой, гармонировали с белизной кожи и голубовато-серыми глазами.
Тем не менее когда Джиллиан наконец подняла глаза, Меллиора заметила в них легкое удивление. Джиллиан заранее знала исход встречи Меллиоры с королем. Она вместе с советниками Меллиоры предупреждала ее, что будет именно так. Даже Эван говорил об этом. Король не позволит ей остаться хозяйкой своего острова и сообщит о ее незамедлительной свадьбе.
– Мои чувства к этому человеку не меняются из-за того, что он тиран. По всей видимости, ты знаешь, что произошло, когда я пришла к нему.
– Да, слуги в замке говорят об этом. Все считают, что этот союз будет идеальным. И ты должна помнить, что Давид имеет право на подобные действия. Он король.
– Может быть, и так, но все равно он тиран.
– Меллиора, если ты подумаешь обо всем спокойно, я уверена, ты согласишься с тем, что Давид – мудрый правитель, завоевавший любовь и преданность своего народа. Он хочет избежать кровопролития, а для этого нужно, чтобы королевство было крепким и единым. Вспомни, какие страшные битвы были в 1124 году, когда он взошел на трон. Через несколько лет, когда начался мятеж кланов, он снова вынужден был воевать. Ему нужно, чтобы крепости и замки управлялись шотландцами, которым он доверяет. Тем более сейчас, когда у королевской семьи в Англии возникли проблемы.
Меллиора понимала, что слова Джиллиан справедливы, однако она еще не остыла от гнева.
– Как же, проблемы в Англии! Поверь мне, король использует их к своей выгоде. Он верит только избранным мужчинам и совсем не доверяет женщинам. Ну почему он не понимает, что я буду верно служить ему?
Джиллиан отложила работу, вздохнула, посмотрела на Меллиору и прямо ответила:
– Потому что ты дочь викинга.
– Мой отец был верен королю.
– Твой отец, – мягко сказала Джиллиан, – умер. А королем быть непросто. Править такой пестрой страной, где существуют гордые главы кланов, дворяне из древних семейств, а также потомки тех, кто когда-то вторгался на эту землю, – задача не из легких.
Джиллиан Макгрегор лишь бровью повела, услышав эти слова. Она была скорее другом, нежели горничной Меллиоры, поскольку воспитывала ее с детства. Она продолжала вышивать, ее пальцы нисколько не изменили ритма движений.
– Я думала, ты обожаешь короля, дорогая, – сказала Джиллиан. – Ты с такой уверенностью шла на встречу с ним.
Меллиоре вдруг захотелось быть такой, как Джиллиан. Кажется, ее ничто не могло вывести из равновесия. Джиллиан была лучшей подругой матери и одновременно горничной, она пережила смутные времена и, очевидно, получила хорошую закалку. Должно быть, это очень приятно – пребывать в постоянном душевном покое. Джиллиан было около сорока, однако на ее приятном и спокойном лице еще не появились морщины. Волосы, слегка тронутые сединой, гармонировали с белизной кожи и голубовато-серыми глазами.
Тем не менее когда Джиллиан наконец подняла глаза, Меллиора заметила в них легкое удивление. Джиллиан заранее знала исход встречи Меллиоры с королем. Она вместе с советниками Меллиоры предупреждала ее, что будет именно так. Даже Эван говорил об этом. Король не позволит ей остаться хозяйкой своего острова и сообщит о ее незамедлительной свадьбе.
– Мои чувства к этому человеку не меняются из-за того, что он тиран. По всей видимости, ты знаешь, что произошло, когда я пришла к нему.
– Да, слуги в замке говорят об этом. Все считают, что этот союз будет идеальным. И ты должна помнить, что Давид имеет право на подобные действия. Он король.
– Может быть, и так, но все равно он тиран.
– Меллиора, если ты подумаешь обо всем спокойно, я уверена, ты согласишься с тем, что Давид – мудрый правитель, завоевавший любовь и преданность своего народа. Он хочет избежать кровопролития, а для этого нужно, чтобы королевство было крепким и единым. Вспомни, какие страшные битвы были в 1124 году, когда он взошел на трон. Через несколько лет, когда начался мятеж кланов, он снова вынужден был воевать. Ему нужно, чтобы крепости и замки управлялись шотландцами, которым он доверяет. Тем более сейчас, когда у королевской семьи в Англии возникли проблемы.
Меллиора понимала, что слова Джиллиан справедливы, однако она еще не остыла от гнева.
– Как же, проблемы в Англии! Поверь мне, король использует их к своей выгоде. Он верит только избранным мужчинам и совсем не доверяет женщинам. Ну почему он не понимает, что я буду верно служить ему?
Джиллиан отложила работу, вздохнула, посмотрела на Меллиору и прямо ответила:
– Потому что ты дочь викинга.
– Мой отец был верен королю.
– Твой отец, – мягко сказала Джиллиан, – умер. А королем быть непросто. Править такой пестрой страной, где существуют гордые главы кланов, дворяне из древних семейств, а также потомки тех, кто когда-то вторгался на эту землю, – задача не из легких.