Страница:
— Нет… не так уж прекрасно! Что делать с моим сыном?
— Отошлите его куда-нибудь по делам; он ничего не должен знать.
Дуво некоторое время обдумывал предложение.
— Пожалуй, это можно устроить, — сказал он.
— Ну конечно, сэр! Мы все сделаем как надо! — Анна соблазнительно улыбнулась и добавила: — Да, кстати, сэр, позаботьтесь также убрать куда-нибудь подальше вашего кузнеца.
— Это еще зачем? — настороженно прищурился Дуво. — Откуда вы его знаете?
Анна немного нервно рассмеялась:
— Я его не знаю! Но говорят, что он большой грубиян! Ответ, кажется, не удовлетворил Дуво, но Анна больше ничего не сказала. Дуво подвинул к себе отвергнутую сначала кружку и одним махом ее выпил, только слегка поморщившись.
— Так что же, сэр? — нервно спросила Анна. — Вы хотите, чтобы ваша племянница исчезла, или нет? Сделайте, как я сказала, и никто вас не заподозрит!
— Да, я хочу, чтобы она исчезла! — с ненавистью сказал Дуво. Анна улыбнулась и поискала глазами служанку. Джек нахмурился. Молли поблизости не было. Куда она подевалась?
— Эй, подайте сюда эль! — скомандовала Анна.
— Нет, с меня довольно. — Дуво поднялся со своего места и посмотрел сверху вниз на Анну. — Мадам, знайте, женская красота на меня не действует. Если план не удастся и я окажусь ни с чем, обещаю, что найду вас… и убью вместо нее.
Анна совсем не испугалась.
— Дуво, нет слов, как я довольна нашим разговором! Я не допущу провала, потому что заинтересована в успехе этого мероприятия не меньше вас!
Очевидно, ее страстное уверение убедило его. Он кивнул и вышел из трактира.
Джек, ни жив ни мертв, сидел в своем углу, не смея пошевелиться. Леди Анна наверняка узнает его, если он встанет сейчас со своего места. Но прежде чем искать способы предупредить Уорика, надо ждать, пока вернется Хардгрейв и эти двое уйдут из трактира.
Время тянулось бесконечно долго. Хардгрейв был, наверное, сам дьявол, что мог так долго выдерживать такой холод!
Даже леди Анна стала терять терпение, хмурилась, барабанила по столу пальцами и время от времени поглядывала на дверь.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем вошел Хардгрейв. Он почти задел Джека, проходя мимо него к огню, чтобы согреть руки и спину.
— Ради Бога, что ты там так долго делал? — набросилась на него Анна, когда Хардгрейв подошел к столу.
Он пожал плечами:
— Мне кажется, я просто потерял счет времени. Ну что, дело сделано?
— Да! — радостно воскликнула Анна, тут же потеряв интерес к тому, почему же он так долго торчал на улице.
Хардгрейв одобрительно кивнул:
— Ладно, а теперь давай побыстрее уберемся отсюда.
Он бросил на стол монету. Анна поднялась. Хардгрейв обнял ее за плечи, и вместе они удалились.
Джек встал и потянулся, разминая затекшее тело, когда в таверну ворвалась Молли, дрожа от холода и потирая красные озябшие руки. Она была так возбуждена, что бросилась Прямо к Джеку, не обращая внимания на бившую ее дрожь.
— Молли, — начал он, — мне требуется твоя помощь…
— Даже больше, чем ты думаешь! — перебила она его встревоженным шепотом. — Этот отвратительный и надменный господин — я видела из кухни — кого-то поджидал на улице и вел себя так, как будто у него на уме что-то недоброе! Я подкралась к нему, Джек, и узнала все, что он собирается сделать…
— Прямо так, в одном платье? Храни тебя Бог, девочка!
— Тихо, тихо! Слушай дальше! Когда Дуво…
— Откуда ты знаешь Дуво?
— Ну это же я сказала тебе о Дуво! — напомнила Молли с достоинством. — Теперь слушай! Когда Дуво вышел и кликнул лошадь, этот человек подошел к нему. Дуво хотелось побыстрее уехать, но лорд заговорил об этом твоем друге ..
— Уорике? — спросил Джек.
Молли отвела в сторону глаза и спросила:
— Он не настоящий кузнец, правда?
— Ах да, Молли, только это между нами…
— Ты думаешь, что нельзя доверять девушкам из трактира, я знаю! — упрекнула она его. — Ладно уж, все равно теперь придется это делать, Джек!
— Молли, я верю тебе! Ради Бога, говори, что было дальше!
— Лорд сказал Дуво, что он и есть тот джентльмен, о котором шла речь, и что все сказанное леди — правда, но не вся правда. Есть еще кое-что. Этот человек сообщил, что кузнец — любовник герцогини. Дуво закричал, что убьет этого подлеца, а лорд сказал, что хочет убить его сам, но та леди ничего не должна знать об их разговоре! Лорд очень настаивал. Дуво даже начал сердиться, тогда лорд сказал, что он сам расправится с Уориком, потому что ждал этого случая много лет. Дуво наконец успокоился, и лорд отдал ему какой-то пакет и сказал про порошок, который Дуво должен подмешать в питье кузнеца, чтобы тот крепко заснул. И еще джентльмен сказал, что нужно сделать это все завтра к обеду.
Джек схватил ее за щеки и звучно поцеловал.
— Ах, Молли, ты самая прекрасная девушка на свете!
— Ты тоже мне нравишься, Джек. Сам знаешь!
— Но сейчас я как-то должен добраться до Уорика, — пробормотал он озабоченно.
Молли засмеялась и прыгнула к нему на колени:
— Я действительно самая прекрасная девушка на свете, Джек! Моя сестра замужем за сыном одного старого слуги во дворце Дуво; она может послать сынишку отнести дедушке гостинец вместе с твоей запиской. А старый Джем передаст записку кузнецу! Джем — настоящий друг!
— Тогда дай мне скорее перо, Молли! И знай, что ты тоже настоящий друг, а этот кузнец — любимец короля. Он тебя отблагодарит, Молли!
— Это не ради награды, Джек! — призналась Молли. — Это ради любви!
В своем домике неподалеку от дворца на жестком тюфяке лежал Уорик и смотрел в потолок, ожидая глубокой темной ночи. Отблески пламени от очага танцевали на потолке. Он следил за постоянно меняющимся рисунком. Его мысли то и дело путались, а тело то напрягалось, то расслаблялось.
Ах, эти чувства! Они мучили его, глаза застилала кроваво-красная пелена, а кулаки непроизвольно сжимались, когда он думал о Вильяме и Рауле. Как он хотел расправиться с ними в открытом бою! Даже если сам дьявол будет на их стороне! Хладнокровные убийцы! Предатели, хитрые и коварные гадюки!
Рауль, готовый убить ребенка! Его ребенка!
— О-о-о-о! — застонал он и перевернулся на живот, пытаясь успокоиться. Решение уже было принято — он вызовет этих двоих на бой. Трусы… Их нельзя считать достойными противниками! Они привыкли действовать хитростью и коварством. Они подстроили убийство герцога так, что он до последней секунды не подозревал об их предательстве!
Но Ондайн…
Уорик снова перевернулся на спину и стал смотреть на танцующий узор на потолке. Он почти боялся встретиться с ней этой ночью. Господи, как же она посмела оставить его, убежать из Четхэма, приехать в это разбойничье логово, будучи беременной! Его душили гнев и обида. Чем дальше, тем сильнее он чувствовал горечь. Нет, он больше не пойдет к ней. Но ему нужно идти. Хотя бы для того, чтобы сказать, что завтра они уедут отсюда навсегда. Он ее законный муж и отец ребенка, которого она носила под сердцем и столь беспечно подвергала опасности. Он человек, который любит ее больше всего на свете!
Уорик вскочил с кровати и накинул плащ. Завтра он увезет ее отсюда, а потом вернется, чтобы отомстить и восстановить справедливость. Конечно, Карл, если захочет, выгонит его за это из королевства, но Четхэму все это уже было безразлично.
Вдруг он прислушался. Чья-то тень мелькнула мимо его окон, и послышались шаги около двери. Уорик приготовился распахнуть ее и встретить пришельца ударом, когда раздался тихий стук. С любопытством и осторожностью он открыл дверь.
На пороге стоял старик и дрожал от холода. Уорик узнал старого дворецкого. Сухонький и сморщенный, дрожащий, как осиновый лист на ветру, он определенно не представлял угрозы.
— Входи, старик, — сказал Уорик, подавая ему руку и подталкивая поближе к огню.
Человек благодарно кивнул, присел на деревянный чурбан поближе к очагу. Уорик, скрестив руки на груди, смотрел на него и терпеливо ждал.
Постепенно зубы старика перестали выбивать дробь, и, прежде чем Уорик задал вопрос, он заговорил:
— Кузнец, у меня к тебе записка из «Белого крыла» от человека по имени Джек.
— Послание? Давай его сюда скорее, старик!
Сдвинув брови, с величайшей озабоченностью Уорик взял запечатанный конверт из трясущихся старческих рук.
— В чайнике на огне есть чай. Согрейся немного, — бросил он с отсутствующим видом, вскрывая конверт.
Послание Джека было кратким.
«Замышляется заговор, — гласила записка. — Приходи в трактир. Срочно. Не ходи к Ондайн сегодня ночью!»
Уорик посмотрел на старого слугу, предпринимавшего попытки налить себе чай в оловянную кружку. Но дрожь колотила его так сильно, что чайник только звякал об олово.
Уорик взял чайник из рук старика, налил в кружку дымящуюся жидкость и присел перед ним на корточки, ожидая, пока тот сделал несколько глотков.
— Как ты получил эту записку? — спросил он. В глазах старого дворецкого блеснула гордость.
— Мне это несложно, сэр! Сестра моей невестки прислуживает в трактире. Сегодня вечером ко мне пришел внук с гостинцем и дал мне для вас этот конверт. Еще мальчик сказал, чтобы я предупредил вас ни в коем случае не ходить во дворец.
— Ты можешь передать от меня послание госпоже? — сказал Уорик напряженно.
Глаза старика ожили, и он охотно кивнул.
— Я не хочу подвергать тебя опасности… — начал Уорик.
— Сэр, я вижу, что вы такой же кузнец, как эти двое — лорды! Если вы здесь, чтобы помочь герцогине, я с радостью рискну ради нее своей жизнью, потому что служил ей так много лет и скорее готов умереть, чем видеть ее замужем за этим вероломным негодяем!
— Спасибо, хороший ты человек! — сказал Уорик с ласковой улыбкой. — Тогда скажи ей вот что: она во что бы то ни стало должна прийти сюда завтра не позже полудня! Сможешь это сделать?
— Да. Они стараются держать нас подальше друг от друга но я передам, сэр! Клянусь в этом!
— Спасибо.
— Джем, сэр. Меня зовут Джем.
— Спасибо, Джем. Благослови тебя Господь. Если завтра все пройдет удачно, ты снова будешь встречаться со своей госпожой в любое время, когда только пожелаешь!
Джем отдал Уорику оловянную кружку и поднялся. Он больше не дрожал. Его худые плечи распрямились.
— Завтра вы заберете ее отсюда?
— Да.
— Да благословит вас Бог, сэр! И да пошлет этим двоим вечное проклятие!
— Аминь! — закончил Уорик.
Он выпустил Джема за дверь и потянулся за плащом. Ему предстояли длинное путешествие и тайная встреча с друзьями в «Белом крыле».
Глава 30
— Отошлите его куда-нибудь по делам; он ничего не должен знать.
Дуво некоторое время обдумывал предложение.
— Пожалуй, это можно устроить, — сказал он.
— Ну конечно, сэр! Мы все сделаем как надо! — Анна соблазнительно улыбнулась и добавила: — Да, кстати, сэр, позаботьтесь также убрать куда-нибудь подальше вашего кузнеца.
— Это еще зачем? — настороженно прищурился Дуво. — Откуда вы его знаете?
Анна немного нервно рассмеялась:
— Я его не знаю! Но говорят, что он большой грубиян! Ответ, кажется, не удовлетворил Дуво, но Анна больше ничего не сказала. Дуво подвинул к себе отвергнутую сначала кружку и одним махом ее выпил, только слегка поморщившись.
— Так что же, сэр? — нервно спросила Анна. — Вы хотите, чтобы ваша племянница исчезла, или нет? Сделайте, как я сказала, и никто вас не заподозрит!
— Да, я хочу, чтобы она исчезла! — с ненавистью сказал Дуво. Анна улыбнулась и поискала глазами служанку. Джек нахмурился. Молли поблизости не было. Куда она подевалась?
— Эй, подайте сюда эль! — скомандовала Анна.
— Нет, с меня довольно. — Дуво поднялся со своего места и посмотрел сверху вниз на Анну. — Мадам, знайте, женская красота на меня не действует. Если план не удастся и я окажусь ни с чем, обещаю, что найду вас… и убью вместо нее.
Анна совсем не испугалась.
— Дуво, нет слов, как я довольна нашим разговором! Я не допущу провала, потому что заинтересована в успехе этого мероприятия не меньше вас!
Очевидно, ее страстное уверение убедило его. Он кивнул и вышел из трактира.
Джек, ни жив ни мертв, сидел в своем углу, не смея пошевелиться. Леди Анна наверняка узнает его, если он встанет сейчас со своего места. Но прежде чем искать способы предупредить Уорика, надо ждать, пока вернется Хардгрейв и эти двое уйдут из трактира.
Время тянулось бесконечно долго. Хардгрейв был, наверное, сам дьявол, что мог так долго выдерживать такой холод!
Даже леди Анна стала терять терпение, хмурилась, барабанила по столу пальцами и время от времени поглядывала на дверь.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем вошел Хардгрейв. Он почти задел Джека, проходя мимо него к огню, чтобы согреть руки и спину.
— Ради Бога, что ты там так долго делал? — набросилась на него Анна, когда Хардгрейв подошел к столу.
Он пожал плечами:
— Мне кажется, я просто потерял счет времени. Ну что, дело сделано?
— Да! — радостно воскликнула Анна, тут же потеряв интерес к тому, почему же он так долго торчал на улице.
Хардгрейв одобрительно кивнул:
— Ладно, а теперь давай побыстрее уберемся отсюда.
Он бросил на стол монету. Анна поднялась. Хардгрейв обнял ее за плечи, и вместе они удалились.
Джек встал и потянулся, разминая затекшее тело, когда в таверну ворвалась Молли, дрожа от холода и потирая красные озябшие руки. Она была так возбуждена, что бросилась Прямо к Джеку, не обращая внимания на бившую ее дрожь.
— Молли, — начал он, — мне требуется твоя помощь…
— Даже больше, чем ты думаешь! — перебила она его встревоженным шепотом. — Этот отвратительный и надменный господин — я видела из кухни — кого-то поджидал на улице и вел себя так, как будто у него на уме что-то недоброе! Я подкралась к нему, Джек, и узнала все, что он собирается сделать…
— Прямо так, в одном платье? Храни тебя Бог, девочка!
— Тихо, тихо! Слушай дальше! Когда Дуво…
— Откуда ты знаешь Дуво?
— Ну это же я сказала тебе о Дуво! — напомнила Молли с достоинством. — Теперь слушай! Когда Дуво вышел и кликнул лошадь, этот человек подошел к нему. Дуво хотелось побыстрее уехать, но лорд заговорил об этом твоем друге ..
— Уорике? — спросил Джек.
Молли отвела в сторону глаза и спросила:
— Он не настоящий кузнец, правда?
— Ах да, Молли, только это между нами…
— Ты думаешь, что нельзя доверять девушкам из трактира, я знаю! — упрекнула она его. — Ладно уж, все равно теперь придется это делать, Джек!
— Молли, я верю тебе! Ради Бога, говори, что было дальше!
— Лорд сказал Дуво, что он и есть тот джентльмен, о котором шла речь, и что все сказанное леди — правда, но не вся правда. Есть еще кое-что. Этот человек сообщил, что кузнец — любовник герцогини. Дуво закричал, что убьет этого подлеца, а лорд сказал, что хочет убить его сам, но та леди ничего не должна знать об их разговоре! Лорд очень настаивал. Дуво даже начал сердиться, тогда лорд сказал, что он сам расправится с Уориком, потому что ждал этого случая много лет. Дуво наконец успокоился, и лорд отдал ему какой-то пакет и сказал про порошок, который Дуво должен подмешать в питье кузнеца, чтобы тот крепко заснул. И еще джентльмен сказал, что нужно сделать это все завтра к обеду.
Джек схватил ее за щеки и звучно поцеловал.
— Ах, Молли, ты самая прекрасная девушка на свете!
— Ты тоже мне нравишься, Джек. Сам знаешь!
— Но сейчас я как-то должен добраться до Уорика, — пробормотал он озабоченно.
Молли засмеялась и прыгнула к нему на колени:
— Я действительно самая прекрасная девушка на свете, Джек! Моя сестра замужем за сыном одного старого слуги во дворце Дуво; она может послать сынишку отнести дедушке гостинец вместе с твоей запиской. А старый Джем передаст записку кузнецу! Джем — настоящий друг!
— Тогда дай мне скорее перо, Молли! И знай, что ты тоже настоящий друг, а этот кузнец — любимец короля. Он тебя отблагодарит, Молли!
— Это не ради награды, Джек! — призналась Молли. — Это ради любви!
В своем домике неподалеку от дворца на жестком тюфяке лежал Уорик и смотрел в потолок, ожидая глубокой темной ночи. Отблески пламени от очага танцевали на потолке. Он следил за постоянно меняющимся рисунком. Его мысли то и дело путались, а тело то напрягалось, то расслаблялось.
Ах, эти чувства! Они мучили его, глаза застилала кроваво-красная пелена, а кулаки непроизвольно сжимались, когда он думал о Вильяме и Рауле. Как он хотел расправиться с ними в открытом бою! Даже если сам дьявол будет на их стороне! Хладнокровные убийцы! Предатели, хитрые и коварные гадюки!
Рауль, готовый убить ребенка! Его ребенка!
— О-о-о-о! — застонал он и перевернулся на живот, пытаясь успокоиться. Решение уже было принято — он вызовет этих двоих на бой. Трусы… Их нельзя считать достойными противниками! Они привыкли действовать хитростью и коварством. Они подстроили убийство герцога так, что он до последней секунды не подозревал об их предательстве!
Но Ондайн…
Уорик снова перевернулся на спину и стал смотреть на танцующий узор на потолке. Он почти боялся встретиться с ней этой ночью. Господи, как же она посмела оставить его, убежать из Четхэма, приехать в это разбойничье логово, будучи беременной! Его душили гнев и обида. Чем дальше, тем сильнее он чувствовал горечь. Нет, он больше не пойдет к ней. Но ему нужно идти. Хотя бы для того, чтобы сказать, что завтра они уедут отсюда навсегда. Он ее законный муж и отец ребенка, которого она носила под сердцем и столь беспечно подвергала опасности. Он человек, который любит ее больше всего на свете!
Уорик вскочил с кровати и накинул плащ. Завтра он увезет ее отсюда, а потом вернется, чтобы отомстить и восстановить справедливость. Конечно, Карл, если захочет, выгонит его за это из королевства, но Четхэму все это уже было безразлично.
Вдруг он прислушался. Чья-то тень мелькнула мимо его окон, и послышались шаги около двери. Уорик приготовился распахнуть ее и встретить пришельца ударом, когда раздался тихий стук. С любопытством и осторожностью он открыл дверь.
На пороге стоял старик и дрожал от холода. Уорик узнал старого дворецкого. Сухонький и сморщенный, дрожащий, как осиновый лист на ветру, он определенно не представлял угрозы.
— Входи, старик, — сказал Уорик, подавая ему руку и подталкивая поближе к огню.
Человек благодарно кивнул, присел на деревянный чурбан поближе к очагу. Уорик, скрестив руки на груди, смотрел на него и терпеливо ждал.
Постепенно зубы старика перестали выбивать дробь, и, прежде чем Уорик задал вопрос, он заговорил:
— Кузнец, у меня к тебе записка из «Белого крыла» от человека по имени Джек.
— Послание? Давай его сюда скорее, старик!
Сдвинув брови, с величайшей озабоченностью Уорик взял запечатанный конверт из трясущихся старческих рук.
— В чайнике на огне есть чай. Согрейся немного, — бросил он с отсутствующим видом, вскрывая конверт.
Послание Джека было кратким.
«Замышляется заговор, — гласила записка. — Приходи в трактир. Срочно. Не ходи к Ондайн сегодня ночью!»
Уорик посмотрел на старого слугу, предпринимавшего попытки налить себе чай в оловянную кружку. Но дрожь колотила его так сильно, что чайник только звякал об олово.
Уорик взял чайник из рук старика, налил в кружку дымящуюся жидкость и присел перед ним на корточки, ожидая, пока тот сделал несколько глотков.
— Как ты получил эту записку? — спросил он. В глазах старого дворецкого блеснула гордость.
— Мне это несложно, сэр! Сестра моей невестки прислуживает в трактире. Сегодня вечером ко мне пришел внук с гостинцем и дал мне для вас этот конверт. Еще мальчик сказал, чтобы я предупредил вас ни в коем случае не ходить во дворец.
— Ты можешь передать от меня послание госпоже? — сказал Уорик напряженно.
Глаза старика ожили, и он охотно кивнул.
— Я не хочу подвергать тебя опасности… — начал Уорик.
— Сэр, я вижу, что вы такой же кузнец, как эти двое — лорды! Если вы здесь, чтобы помочь герцогине, я с радостью рискну ради нее своей жизнью, потому что служил ей так много лет и скорее готов умереть, чем видеть ее замужем за этим вероломным негодяем!
— Спасибо, хороший ты человек! — сказал Уорик с ласковой улыбкой. — Тогда скажи ей вот что: она во что бы то ни стало должна прийти сюда завтра не позже полудня! Сможешь это сделать?
— Да. Они стараются держать нас подальше друг от друга но я передам, сэр! Клянусь в этом!
— Спасибо.
— Джем, сэр. Меня зовут Джем.
— Спасибо, Джем. Благослови тебя Господь. Если завтра все пройдет удачно, ты снова будешь встречаться со своей госпожой в любое время, когда только пожелаешь!
Джем отдал Уорику оловянную кружку и поднялся. Он больше не дрожал. Его худые плечи распрямились.
— Завтра вы заберете ее отсюда?
— Да.
— Да благословит вас Бог, сэр! И да пошлет этим двоим вечное проклятие!
— Аминь! — закончил Уорик.
Он выпустил Джема за дверь и потянулся за плащом. Ему предстояли длинное путешествие и тайная встреча с друзьями в «Белом крыле».
Глава 30
Ондайн так и не узнала, что послужило причиной плохого настроения дяди в то утро. После отъезда короля Вильям ненадолго зашел в дом и тут же уехал, бросив ей на ходу, что допоздна не вернется.
Рауль также все утро был в отъезде. Берольт пояснил, что он уехал куда-то по делам. Ондайн подумала, что вряд ли еще когда-нибудь представится такой случай. Ускользнув от вездесущего ока Берты, она направилась в комнаты Рауля, надеясь там найти нужные ей бумаги.
Она так увлеклась, обыскивая его гардероб, что не заметила, как вошел Рауль.
— Что ты здесь делаешь, Ондайн? Неужели жгучий интерес к моим чулкам завел тебя в мои апартаменты?
Она вспыхнула, но тут же рассмеялась:
— Нет, Рауль! Конечно, я пришла сюда не из-за твоих чулок. Я пришла, чтобы…
— Чтобы что? — рявкнул он. Она запнулась, но потом сказала:
— Я просто… Мне хотелось увидеть твою комнату.
— Герцогиня, — сказал Рауль с недоверием и угрозой в голосе. Его темные глаза совсем почернели, а тело напряглось. — Отвечайте, что вы здесь делали?
— Рауль! Мне просто захотелось сравнить! Ведь меньше чем через месяц мы поженимся, и мне показалось разумным заранее выбрать для нас комнаты. Я так привыкла к своим апартаментам. Но поскольку считать свое самым лучшим некрасиво, я решила сравнить размеры и расположение наших комнат и подумать, какие будут удобнее… для нас обоих. И вот… Ну хорошо, я признаюсь! Меня одолело обыкновенное любопытство. Я покопалась в твоих вещах и обнаружила чудовищный беспорядок!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рауль расслабился, приняв эту сладкую вдохновенную ложь за правду.
— Никогда еще женщина не заботилась обо мне, — сказал он, погладив ее по волосам.
Он подошел к ней совсем близко.
— Уже темнеет! Мне надо торопиться, чтобы успеть принять ванну перед обедом! — воскликнула Ондайн. — Рауль! Дяди сегодня не будет целый вечер, так что мы остались одни!
С этими словами она покинула его.
Она не успокоилась, пока не добежала до двери своей комнаты и не захлопнула ее за собой. Наконец она отдышалась и подумала, что поторопилась сбежать от Рауля и даже не спросила ничего ни о странном поведении дяди за завтраком, ни о его вечернем исчезновении. Что ж, придется поговорить о Вильяме за обедом.
— Герцогиня, вы побледнели!
Она открыла глаза и с раздражением обнаружила Берту, которая стояла перед ней, уперев в плотные бока полные руки и глядя на Ондайн самодовольно и чуть ли не с насмешкой.
— А я думала, что вы не входите в мою комнату без моего разрешения, — сухо сказал герцогиня.
Берта невинно всплеснула руками:
— Миледи! Но ведь уже так поздно. Я приготовила ванну. Вам нужно торопиться, пока вода не остыла.
Ондайн улыбнулась и, раздевшись, погрузилась в ванну, отомстив Берте тем, что-то и дело роняла мыло, всякий раз вежливо прося служанку подать ей его. Конечно, Берта понимала, что Ондайн издевается над ней, но что она могла сделать?
Уже одетая к обеду, Ондайн снова почувствовала страх. Рауль был так суров, застав се у себя в комнате. Она пыталась догадаться, что же на самом деле было у него на уме… как и у его отца.
Она горделиво подняла подбородок и спустилась вниз по лестнице. Прежде чем войти в зал, она сложила губы в любезную улыбку и только тогда скользнула внутрь.
Рауль ожидал ее, стоя перед очагом и заложив руки за спину. Она прошла мимо, привлекая его внимание, затем присела в реверансе и покружилась в пируэте, чтобы он полюбовался темно-лиловым платьем из легчайшего органди, которое он выбрал специально для этого вечера.
— Прекрасно, — одобрил Рауль.
Ондайн тут же подумала, что не стоит выглядеть слишком очаровательной, чтобы лишний раз не вызывать в глазах Рауля похотливый блеск.
Его взгляд совершенно не походил на тот, которым Уорик время от времени смотрел на нее. В глазах Четхэма искрились юмор и озорство, но также восхищение и страсть, от которой огонь загорался в ее крови и все внутри начинало трепетать в сладостном предвкушении. Взгляд Рауля был другой. Хотя, возможно, намерения те же самые. Рауль понятия не имел о гармонии, об удовольствии отдавать, а не только брать, о возможности делить чувства с другим человеком. Он был просто сластолюбцем, который замышлял что-то недоброе, и Ондайн замечала его порочность всякий раз, когда он глядел на нее.
Она заторопилась к своему месту за столом и даже не обратила внимания на стоявшего у нее за спиной презренного Берольта, собиравшегося отодвинуть для нее стул. Заметив свою оплошность, Ондайн позволила ему помочь ей. Рауль подошел следом за ней и, воспользовавшись отсутствием отца, занял его место во главе стола.
Она наклонилась к нему и тихо прошептала, пока Берольт отошел к буфету за тарелками:
— Нельзя ли его отослать, как только подадут еду? У меня к тебе дело чрезвычайной важности и секретности.
Любопытство засветилось в темных глазах Рауля, и он кивнул в знак согласия.
Берольт стоял сзади. Ондайн положила себе на тарелку вареные овощи и телятину и следила за Раулем, сделавшим то же самое.
— Можешь идти, — сказал Рауль.
Берольт замялся. Неужели ему было приказано шпионить за ними?!
— Я сказал, можешь идти! — закричал Рауль.
У Берольта не осталось выбора. Он неохотно вышел из зала и закрыл за собой двойные двери.
Но ни Рауль, ни Ондайн не обратили внимания на его настроение. Рауль потягивал вино.
— Так в чем же дело? — спросил он.
Ондайн поводила вилкой по тарелке и посмотрела на него исподлобья.
— Скажи, почему твой отец был в таком настроении сегодня утром? Допрашивал меня с такой ненавистью и упорством! Почему, когда приехал король, он вцепился мне в волосы, так что чуть не выдрал их с корнем? Зачем угрожал мне? Рауль, титул пока что принадлежит мне… и тому, с кем я его разделю! Что случилось с твоим отцом? Разве не ты будешь герцогом и хозяином, а он?
Рауль ответил ей не сразу, осторожно, не спуская с нее глаз, как орел, высматривающий добычу.
— Конечно, ты герцогиня, я буду герцогом.
Ондайн презрительно фыркнула и снова переключила внимание на свою тарелку.
— Я очень удивлена, Рауль, — сказала она вкрадчиво. — Дядя чуть не разорвал меня сегодня в клочки, а ты даже не заступился за меня, хотя поклялся защищать!
— Трудно, моя прекрасная невеста, тебя защищать, если ты лжешь или говоришь полуправду!
Она укоризненно посмотрела на него.
— Когда же я солгала? Я доверилась тебе! Призналась, что я замужем! Так что же, эта моя дурацкая ошибка вызвала ярость твоего отца?
— Нет, — ответил Рауль, все так же не спуская с нее глаз и не обращая внимания на еду. Он откинулся на спинку стула и положил ноги на стол. — Мой отец не знает ничего о твоем замужестве.
Глаза Рауля сверкали, и Ондайн поняла, что он собирается ей что-то сказать и наблюдает за ее реакцией. Она внутренне собралась и приготовилась.
— Отца привел в бешенство ребенок, которого ты носишь под сердцем.
— Ах!
Никакая подготовка не могла помочь Ондайн. Она вздрогнула и побледнела. Как Вильям мог догадаться? Как? Ведь она не прибавила в весе, ничуть не изменилась!
— Так, значит, это правда, — сказал Рауль с тяжелым вздохом. Ледяной ужас сковал ее сердце. Она подумала, что он, не задумываясь, убьет ее на месте, ведь однажды он уже совершил убийство.
— Да, — прошептала она чуть слышно. Отпираться не имело никакого смысла. Застигнутая врасплох, она выдала себя.
Он вдруг вскочил на ноги, обнял ее за шею и наклонился к ней, коснувшись ее щеки длинным острым носом.
— Отец хочет убить тебя, — поставил ее в известность Рауль бесстрастным голосом, от которого холод проник ей в самое сердце. — Теперь ты можешь убедиться, как я тебе предан. Я прощу тебе ребенка. Я даже готов его признать. Я так и сказал отцу. И так будет. Я стану герцогом и твоим повелителем, а у тебя появится хороший повод для благодарности!
Ей не нужно было смотреть на Рауля, чтобы почувствовать исходившие от него ненависть и злобу. Дядя хотел убить ее, но она знала, что и Рауль не лучше. Он согласился признать ее ребенка, но он мог его и убить!
«Берта!» — вдруг догадалась Ондайн. Эта омерзительная жирная свинья, которая притворно охала и ахала, выражая сочувствие, выдала ее. Заметив легкую перемену в ее теле, она просто стала за ней следить. Берта, эта проклятая, порочная женщина!
Ондайн сцепила руки и сложила их на коленях. Она наклонила голову, как будто от застенчивости, но на самом деле чтобы скрыть вспыхнувшую ненависть в глазах.
— Так, значит, ты женишься на мне в любом случае, — сказала она тихо. — И примешь ребенка простолюдина как своего собственного? Да, кузен, я в самом деле удивлена. И конечно, сердечно благодарна!
Ее слова, кажется, льстили Раулю и развлекали его одновременно. Он снова сел и вытянул ноги, в этот вечер представляя себя лордом и хозяином поместья.
— Тебе придется сносить отцовские оскорблений.
— Да, я понимаю.
— Он бывает очень грубым.
— Да, я Знаю.
— Ничего, я всегда буду рядом. Я готов на все, чтобы обладать тобой.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. На ее губах заиграла улыбка.
— Мной, титулом и поместьем. Он пожал плечами:
— Но это одно и то же!
— Да, до тех пор, пока я жива.
Он снова вскочил и раздраженно выкрикнул:
— Я получу все, что захочу! Отец еще увидит! Если ты будешь терпеливо сносить его гнев, который вполне заслуживаешь, во всем повиноваться ему и не спорить, я все устрою.
Она встала и оттолкнула от себя кресло, едва держась на ногах. Он поднялся, желая задержать ее, но она взмолилась:
— Рауль, я очень расстроена. Я…
— Но у нас только одна ночь! — сказал он с тревогой. Она покачала головой:
— Я плохо себя чувствую. Пожалуйста, прости меня, Рауль. Скоро мы соединимся навсегда. Пожалуйста! — Последние слова она произнесла почти с отчаянием. — Рауль! Я так благодарна тебе, так счастлива и жду не дождусь дня, когда мы соединимся! Но сейчас я так слаба и так устала!
В ее словах не было притворства; она чувствовала головокружение, слабость и неимоверный страх.
Рауль медленно кивнул.
Ондайн только этого и нужно было. Она повернулась, подобрала юбки и заторопилась вверх по лестнице, чтобы поскорее ощутить себя в безопасности за дверью с задвинутой щеколдой.
Но теперь ничто уже не могло ее успокоить. Так, значит, дядя все знал… О Боже, кто бы мог предвидеть такое? А Рауль… Рауль — бессердечный лжец. Она-то уж наверняка знала, что он не потерпит ребенка от другого мужчины, тем более от неграмотного сына мельника, как она Представила дело.
Ондайн металась по комнатам, из гостиной в спальню и обратно. Рауль все еще верит в их свадьбу… Но она поняла, что Вильям не допустит этого. Значит, он что-то замыслил. Но что?
Наконец она легла на постель, прижавшись горячей щекой к прохладной подушке. Наверное, Уорик прав и ее идею надо признать дурацкой. Сейчас самое время сбежать, не дожидаясь дальнейших неприятностей…
Уорик! Если Берта заметила ее состояние, то обнаружить се мужа и любовника было только делом времени. Она тихо застонала. Поверит ли когда-либо Уорик, что она приехала сюда, ничего не зная о ребенке, которого носила и любила.
Уорик…
Скоро он придет. Он придет ночью, скользнув в ее комнату, как большая темная тень. Он обнимет, приласкает и успокоит ее, прогонит страх, который гибельной петлей, казалось, стягивался вокруг ее шеи.
Когда он обнимет и прижмется к ней со всей силой, она согласится бежать немедленно, потому что здесь больше ничего нельзя добиться. Но какая же она дура! Как ужасно она рисковала! Своей жизнью, жизнью ребенка… и даже жизнью Уорика.
Ее горящее лицо не освежали даже прохладные простыни. Она закрыла глаза и решила, переборов страх, спокойно обдумать ситуацию. Сейчас она должна дождаться своего мужа и, предав в его руки свою жизнь, целиком на него положиться. .
Немного успокоившись, она встала с кровати, ополоснула холодной водой лицо и села перед туалетным столиком, расчесывая волосы. Она чувствовала тепло очага, всматривалась в темноту ночи за окном. Какой холодной была эта ночь! Снег укутал землю как одеялом. Стонал и завывал ветер.
Ондайн отложила щетку для волос и встала, ожидая, что Уорик скоро придет, сильный и смелый. Они не скажут друг другу ни слова. Он явится и потушит огонь, и в их сердцах вспыхнет другое, испепеляющее пламя, пламя любви и страсти. Они стиснут друг друга в объятиях и обрадуются тому, что живы и вместе, пока…
Грустно улыбаясь, Ондайн не торопясь начала снимать с себя одежду: туфли, чулки, подвязки, верхнюю юбку и нижние. Затем, дрожа от холода, вскарабкалась на постель, забралась под одеяло и потеплее укуталась.
Он придет. Скоро он придет. Он согреет ее…
Свет от камина освещал комнату. Ондайн смотрела на движение теней на потолке и думала об Уорике. Она представляла его лицо, глаза, щеки и подбородок, такой упрямый и правильный, его руки, бронзовые по сравнению с ее белой кожей, ..
Ее сладкую дремоту неожиданно нарушили тяжелые удары в дверь.
Она прижала одеяло к груди. Сердце бешено колотилось.
— Ондайн! Впусти меня!
— Секундочку, дядя! — еле слышно выдавила она из себя. Ей пришлось облизнуть губы и повторить.
Это непредвиденное вторжение посеяло в ней новые страхи. Она подлетела к гардеробу, второпях нашла какое-то платье и, на ходу застегивая пуговицы, побежала к двери. О Боже! Зачем бы дядя ни пришел, она должна избавиться от него прежде, чем появится Уорик…
Запыхавшись, со спутанными распущенными волосами, она открыла дверь.
Дядя оттолкнул ее в сторону и почти вбежал внутрь, огромными шагами пронесся через гостиную в спальную комнату. Потом он вернулся обратно и подошел к ней. При вспышках пламени она посмотрела ему в глаза и вздрогнула: в них пылала такая безумная ненависть, как если бы она была причиной всех бед и несчастий в его жизни!
Дядя моргнул, и этот странный взгляд исчез, как будто его никогда и не было, сменившись на хитрый и немного насмешливый.
— Ондайн… Ах, дорогое мое дитя, я страшно обеспокоен!
— Обеспокоены? — повторила она, не без основания сомневаясь в его словах.
— Да, — пробормотал он, подходя к огню, чтобы отогреть руки. Она последовала за ним, сохраняя дистанцию и раздумывая, какая новая опасность скрывается за его неожиданным появлением.
— Я был в городе, — сказал он, бросив на нее испытующий взгляд. — Кажется, в нашем краю появился какой-то сумасшедший. Убийца, который обычно орудует в полнолуние, пробираясь к молодым девушкам через окна и балконы и убивая их прямо в постели.
Рауль также все утро был в отъезде. Берольт пояснил, что он уехал куда-то по делам. Ондайн подумала, что вряд ли еще когда-нибудь представится такой случай. Ускользнув от вездесущего ока Берты, она направилась в комнаты Рауля, надеясь там найти нужные ей бумаги.
Она так увлеклась, обыскивая его гардероб, что не заметила, как вошел Рауль.
— Что ты здесь делаешь, Ондайн? Неужели жгучий интерес к моим чулкам завел тебя в мои апартаменты?
Она вспыхнула, но тут же рассмеялась:
— Нет, Рауль! Конечно, я пришла сюда не из-за твоих чулок. Я пришла, чтобы…
— Чтобы что? — рявкнул он. Она запнулась, но потом сказала:
— Я просто… Мне хотелось увидеть твою комнату.
— Герцогиня, — сказал Рауль с недоверием и угрозой в голосе. Его темные глаза совсем почернели, а тело напряглось. — Отвечайте, что вы здесь делали?
— Рауль! Мне просто захотелось сравнить! Ведь меньше чем через месяц мы поженимся, и мне показалось разумным заранее выбрать для нас комнаты. Я так привыкла к своим апартаментам. Но поскольку считать свое самым лучшим некрасиво, я решила сравнить размеры и расположение наших комнат и подумать, какие будут удобнее… для нас обоих. И вот… Ну хорошо, я признаюсь! Меня одолело обыкновенное любопытство. Я покопалась в твоих вещах и обнаружила чудовищный беспорядок!
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Рауль расслабился, приняв эту сладкую вдохновенную ложь за правду.
— Никогда еще женщина не заботилась обо мне, — сказал он, погладив ее по волосам.
Он подошел к ней совсем близко.
— Уже темнеет! Мне надо торопиться, чтобы успеть принять ванну перед обедом! — воскликнула Ондайн. — Рауль! Дяди сегодня не будет целый вечер, так что мы остались одни!
С этими словами она покинула его.
Она не успокоилась, пока не добежала до двери своей комнаты и не захлопнула ее за собой. Наконец она отдышалась и подумала, что поторопилась сбежать от Рауля и даже не спросила ничего ни о странном поведении дяди за завтраком, ни о его вечернем исчезновении. Что ж, придется поговорить о Вильяме за обедом.
— Герцогиня, вы побледнели!
Она открыла глаза и с раздражением обнаружила Берту, которая стояла перед ней, уперев в плотные бока полные руки и глядя на Ондайн самодовольно и чуть ли не с насмешкой.
— А я думала, что вы не входите в мою комнату без моего разрешения, — сухо сказал герцогиня.
Берта невинно всплеснула руками:
— Миледи! Но ведь уже так поздно. Я приготовила ванну. Вам нужно торопиться, пока вода не остыла.
Ондайн улыбнулась и, раздевшись, погрузилась в ванну, отомстив Берте тем, что-то и дело роняла мыло, всякий раз вежливо прося служанку подать ей его. Конечно, Берта понимала, что Ондайн издевается над ней, но что она могла сделать?
Уже одетая к обеду, Ондайн снова почувствовала страх. Рауль был так суров, застав се у себя в комнате. Она пыталась догадаться, что же на самом деле было у него на уме… как и у его отца.
Она горделиво подняла подбородок и спустилась вниз по лестнице. Прежде чем войти в зал, она сложила губы в любезную улыбку и только тогда скользнула внутрь.
Рауль ожидал ее, стоя перед очагом и заложив руки за спину. Она прошла мимо, привлекая его внимание, затем присела в реверансе и покружилась в пируэте, чтобы он полюбовался темно-лиловым платьем из легчайшего органди, которое он выбрал специально для этого вечера.
— Прекрасно, — одобрил Рауль.
Ондайн тут же подумала, что не стоит выглядеть слишком очаровательной, чтобы лишний раз не вызывать в глазах Рауля похотливый блеск.
Его взгляд совершенно не походил на тот, которым Уорик время от времени смотрел на нее. В глазах Четхэма искрились юмор и озорство, но также восхищение и страсть, от которой огонь загорался в ее крови и все внутри начинало трепетать в сладостном предвкушении. Взгляд Рауля был другой. Хотя, возможно, намерения те же самые. Рауль понятия не имел о гармонии, об удовольствии отдавать, а не только брать, о возможности делить чувства с другим человеком. Он был просто сластолюбцем, который замышлял что-то недоброе, и Ондайн замечала его порочность всякий раз, когда он глядел на нее.
Она заторопилась к своему месту за столом и даже не обратила внимания на стоявшего у нее за спиной презренного Берольта, собиравшегося отодвинуть для нее стул. Заметив свою оплошность, Ондайн позволила ему помочь ей. Рауль подошел следом за ней и, воспользовавшись отсутствием отца, занял его место во главе стола.
Она наклонилась к нему и тихо прошептала, пока Берольт отошел к буфету за тарелками:
— Нельзя ли его отослать, как только подадут еду? У меня к тебе дело чрезвычайной важности и секретности.
Любопытство засветилось в темных глазах Рауля, и он кивнул в знак согласия.
Берольт стоял сзади. Ондайн положила себе на тарелку вареные овощи и телятину и следила за Раулем, сделавшим то же самое.
— Можешь идти, — сказал Рауль.
Берольт замялся. Неужели ему было приказано шпионить за ними?!
— Я сказал, можешь идти! — закричал Рауль.
У Берольта не осталось выбора. Он неохотно вышел из зала и закрыл за собой двойные двери.
Но ни Рауль, ни Ондайн не обратили внимания на его настроение. Рауль потягивал вино.
— Так в чем же дело? — спросил он.
Ондайн поводила вилкой по тарелке и посмотрела на него исподлобья.
— Скажи, почему твой отец был в таком настроении сегодня утром? Допрашивал меня с такой ненавистью и упорством! Почему, когда приехал король, он вцепился мне в волосы, так что чуть не выдрал их с корнем? Зачем угрожал мне? Рауль, титул пока что принадлежит мне… и тому, с кем я его разделю! Что случилось с твоим отцом? Разве не ты будешь герцогом и хозяином, а он?
Рауль ответил ей не сразу, осторожно, не спуская с нее глаз, как орел, высматривающий добычу.
— Конечно, ты герцогиня, я буду герцогом.
Ондайн презрительно фыркнула и снова переключила внимание на свою тарелку.
— Я очень удивлена, Рауль, — сказала она вкрадчиво. — Дядя чуть не разорвал меня сегодня в клочки, а ты даже не заступился за меня, хотя поклялся защищать!
— Трудно, моя прекрасная невеста, тебя защищать, если ты лжешь или говоришь полуправду!
Она укоризненно посмотрела на него.
— Когда же я солгала? Я доверилась тебе! Призналась, что я замужем! Так что же, эта моя дурацкая ошибка вызвала ярость твоего отца?
— Нет, — ответил Рауль, все так же не спуская с нее глаз и не обращая внимания на еду. Он откинулся на спинку стула и положил ноги на стол. — Мой отец не знает ничего о твоем замужестве.
Глаза Рауля сверкали, и Ондайн поняла, что он собирается ей что-то сказать и наблюдает за ее реакцией. Она внутренне собралась и приготовилась.
— Отца привел в бешенство ребенок, которого ты носишь под сердцем.
— Ах!
Никакая подготовка не могла помочь Ондайн. Она вздрогнула и побледнела. Как Вильям мог догадаться? Как? Ведь она не прибавила в весе, ничуть не изменилась!
— Так, значит, это правда, — сказал Рауль с тяжелым вздохом. Ледяной ужас сковал ее сердце. Она подумала, что он, не задумываясь, убьет ее на месте, ведь однажды он уже совершил убийство.
— Да, — прошептала она чуть слышно. Отпираться не имело никакого смысла. Застигнутая врасплох, она выдала себя.
Он вдруг вскочил на ноги, обнял ее за шею и наклонился к ней, коснувшись ее щеки длинным острым носом.
— Отец хочет убить тебя, — поставил ее в известность Рауль бесстрастным голосом, от которого холод проник ей в самое сердце. — Теперь ты можешь убедиться, как я тебе предан. Я прощу тебе ребенка. Я даже готов его признать. Я так и сказал отцу. И так будет. Я стану герцогом и твоим повелителем, а у тебя появится хороший повод для благодарности!
Ей не нужно было смотреть на Рауля, чтобы почувствовать исходившие от него ненависть и злобу. Дядя хотел убить ее, но она знала, что и Рауль не лучше. Он согласился признать ее ребенка, но он мог его и убить!
«Берта!» — вдруг догадалась Ондайн. Эта омерзительная жирная свинья, которая притворно охала и ахала, выражая сочувствие, выдала ее. Заметив легкую перемену в ее теле, она просто стала за ней следить. Берта, эта проклятая, порочная женщина!
Ондайн сцепила руки и сложила их на коленях. Она наклонила голову, как будто от застенчивости, но на самом деле чтобы скрыть вспыхнувшую ненависть в глазах.
— Так, значит, ты женишься на мне в любом случае, — сказала она тихо. — И примешь ребенка простолюдина как своего собственного? Да, кузен, я в самом деле удивлена. И конечно, сердечно благодарна!
Ее слова, кажется, льстили Раулю и развлекали его одновременно. Он снова сел и вытянул ноги, в этот вечер представляя себя лордом и хозяином поместья.
— Тебе придется сносить отцовские оскорблений.
— Да, я понимаю.
— Он бывает очень грубым.
— Да, я Знаю.
— Ничего, я всегда буду рядом. Я готов на все, чтобы обладать тобой.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. На ее губах заиграла улыбка.
— Мной, титулом и поместьем. Он пожал плечами:
— Но это одно и то же!
— Да, до тех пор, пока я жива.
Он снова вскочил и раздраженно выкрикнул:
— Я получу все, что захочу! Отец еще увидит! Если ты будешь терпеливо сносить его гнев, который вполне заслуживаешь, во всем повиноваться ему и не спорить, я все устрою.
Она встала и оттолкнула от себя кресло, едва держась на ногах. Он поднялся, желая задержать ее, но она взмолилась:
— Рауль, я очень расстроена. Я…
— Но у нас только одна ночь! — сказал он с тревогой. Она покачала головой:
— Я плохо себя чувствую. Пожалуйста, прости меня, Рауль. Скоро мы соединимся навсегда. Пожалуйста! — Последние слова она произнесла почти с отчаянием. — Рауль! Я так благодарна тебе, так счастлива и жду не дождусь дня, когда мы соединимся! Но сейчас я так слаба и так устала!
В ее словах не было притворства; она чувствовала головокружение, слабость и неимоверный страх.
Рауль медленно кивнул.
Ондайн только этого и нужно было. Она повернулась, подобрала юбки и заторопилась вверх по лестнице, чтобы поскорее ощутить себя в безопасности за дверью с задвинутой щеколдой.
Но теперь ничто уже не могло ее успокоить. Так, значит, дядя все знал… О Боже, кто бы мог предвидеть такое? А Рауль… Рауль — бессердечный лжец. Она-то уж наверняка знала, что он не потерпит ребенка от другого мужчины, тем более от неграмотного сына мельника, как она Представила дело.
Ондайн металась по комнатам, из гостиной в спальню и обратно. Рауль все еще верит в их свадьбу… Но она поняла, что Вильям не допустит этого. Значит, он что-то замыслил. Но что?
Наконец она легла на постель, прижавшись горячей щекой к прохладной подушке. Наверное, Уорик прав и ее идею надо признать дурацкой. Сейчас самое время сбежать, не дожидаясь дальнейших неприятностей…
Уорик! Если Берта заметила ее состояние, то обнаружить се мужа и любовника было только делом времени. Она тихо застонала. Поверит ли когда-либо Уорик, что она приехала сюда, ничего не зная о ребенке, которого носила и любила.
Уорик…
Скоро он придет. Он придет ночью, скользнув в ее комнату, как большая темная тень. Он обнимет, приласкает и успокоит ее, прогонит страх, который гибельной петлей, казалось, стягивался вокруг ее шеи.
Когда он обнимет и прижмется к ней со всей силой, она согласится бежать немедленно, потому что здесь больше ничего нельзя добиться. Но какая же она дура! Как ужасно она рисковала! Своей жизнью, жизнью ребенка… и даже жизнью Уорика.
Ее горящее лицо не освежали даже прохладные простыни. Она закрыла глаза и решила, переборов страх, спокойно обдумать ситуацию. Сейчас она должна дождаться своего мужа и, предав в его руки свою жизнь, целиком на него положиться. .
Немного успокоившись, она встала с кровати, ополоснула холодной водой лицо и села перед туалетным столиком, расчесывая волосы. Она чувствовала тепло очага, всматривалась в темноту ночи за окном. Какой холодной была эта ночь! Снег укутал землю как одеялом. Стонал и завывал ветер.
Ондайн отложила щетку для волос и встала, ожидая, что Уорик скоро придет, сильный и смелый. Они не скажут друг другу ни слова. Он явится и потушит огонь, и в их сердцах вспыхнет другое, испепеляющее пламя, пламя любви и страсти. Они стиснут друг друга в объятиях и обрадуются тому, что живы и вместе, пока…
Грустно улыбаясь, Ондайн не торопясь начала снимать с себя одежду: туфли, чулки, подвязки, верхнюю юбку и нижние. Затем, дрожа от холода, вскарабкалась на постель, забралась под одеяло и потеплее укуталась.
Он придет. Скоро он придет. Он согреет ее…
Свет от камина освещал комнату. Ондайн смотрела на движение теней на потолке и думала об Уорике. Она представляла его лицо, глаза, щеки и подбородок, такой упрямый и правильный, его руки, бронзовые по сравнению с ее белой кожей, ..
Ее сладкую дремоту неожиданно нарушили тяжелые удары в дверь.
Она прижала одеяло к груди. Сердце бешено колотилось.
— Ондайн! Впусти меня!
— Секундочку, дядя! — еле слышно выдавила она из себя. Ей пришлось облизнуть губы и повторить.
Это непредвиденное вторжение посеяло в ней новые страхи. Она подлетела к гардеробу, второпях нашла какое-то платье и, на ходу застегивая пуговицы, побежала к двери. О Боже! Зачем бы дядя ни пришел, она должна избавиться от него прежде, чем появится Уорик…
Запыхавшись, со спутанными распущенными волосами, она открыла дверь.
Дядя оттолкнул ее в сторону и почти вбежал внутрь, огромными шагами пронесся через гостиную в спальную комнату. Потом он вернулся обратно и подошел к ней. При вспышках пламени она посмотрела ему в глаза и вздрогнула: в них пылала такая безумная ненависть, как если бы она была причиной всех бед и несчастий в его жизни!
Дядя моргнул, и этот странный взгляд исчез, как будто его никогда и не было, сменившись на хитрый и немного насмешливый.
— Ондайн… Ах, дорогое мое дитя, я страшно обеспокоен!
— Обеспокоены? — повторила она, не без основания сомневаясь в его словах.
— Да, — пробормотал он, подходя к огню, чтобы отогреть руки. Она последовала за ним, сохраняя дистанцию и раздумывая, какая новая опасность скрывается за его неожиданным появлением.
— Я был в городе, — сказал он, бросив на нее испытующий взгляд. — Кажется, в нашем краю появился какой-то сумасшедший. Убийца, который обычно орудует в полнолуние, пробираясь к молодым девушкам через окна и балконы и убивая их прямо в постели.